Аннелиз Ф. Корнер 2 страница

Джо отличается от параноика не только меньшим упорством, с которым он остается верен своим проекциям, но также меньшей частотой и меньшей исключительностью, а также меньшей степенью недостатка осознания или невозможности осознать, каким явно субъективным и «абсурдным» является искажение.

Несомненно, нередко происходит следующий процесс. Человек, опоздав на работу в понедельник утром, убежден, хотя и ошибочно, что из-за этого проверяющий смотрит на него сердито. Об этом говорят как о «сознании вины»; то есть он ведет себя, как если бы проверяющий знал об опоздании, когда на самом деле он может и не знать этого. Значит служащий воспринимает ожидаемый в такой ситуации гнев управляющего. Это поведение можно, кроме того, понять как простое (ассоциативное) искажение посредством переноса научения, или, в более сложных ситуациях, как влияние прежних образов на настоящие.

Сенсибилизация. Если мы Модифицируем вышеописанный случай опоздания субъекта на работу к такой ситуации, в которой управляющий чувствует лишь легкое раздражение к опоздавшему, мы можем наблюдать новый феномен. Некоторые субъекты могут вовсе не замечать гнева или не реагировать на него, в то время как другие видят и реагируют. В последнем случае мы обнаружим, что это субъекты, склонные воспринимать раздражение, даже когда его объективно не существует. Это хорошо известный клинический факт, о котором говорят как о «сензи-тивности» невротиков. Вместо создания объективно не существующего перцепта, мы теперь имеем дело с более чувствительным восприятием существующих стимулов^. Гипотеза сенсибилизации означает, что объект, соответствующий сформированному ранее паттерну, воспринимается с большей легкостью, чем тот, который ему не соответствует. Широко распространен, к примеру, факт перцептивных проблем чтения, когда ранее известные слова намного легче воспринимаются через произношение, чем написание.

Сенсибилизация, я полагаю, является также процессом, имевшим место в эксперименте Левайна,Чейна и Мерфи (Levine, Chaneand Murphy). Когда эти экспериментаторы вначале лишили пиши нескольких испытуемых, а затем мимолетно показали им картинки, на которых среди прочего были изображены продукты, они обнаружили два процесса: а) будучи голодными, субъекты видели еду в мелькающих картинках, даже если ее там не было и б) субъекты чащ* правильно воспринимали настоящие картинки с продуктами, когда были голодны.

По-видимому, в таком состоянии депривации возрастает эффективность эго при распознавании объектов, способных ее устранить, а также простая компенсаторная фантазия осуществления желания, которую авторы называют аутистическим восприятием. Таким образом, организм оснащен как для адаптации к реальности, так и для заместительного удовлетворения там, где нет настоящего удовлетворения. В действительности это возрастание эффективности функции эго в ответ на критическое положение — более точное восприятие еды в состоянии голода. Я думаю, процесс этот можно также включить в наше понятие сенсибилизации, поскольку образы еды вызываются в памяти голодом и реальные пищевые раздражители воспринимаются с большей легкостью.

Очень похожий процесс был описан Эдуарде Вейссом (Edoardo Weiss) как объек-

тивация,

Эксперимент Брунера и Постмена (bruner ana rosrmanj также, ни-видимому, строился на аналогичном принципе. Авторы просили своих испытуемых подобрать по размеру изменяющееся круглое пятно света к круглому диску, удерживаемому в ладони. Перцептивные суждении делались под влиянием различных степеней шока и в течение периода восстановления. Разница в заключениях во время шока не была ярко выраженной. Однако в послешоковый период отклонения воспринимаемого размера от действительного стали очень заметны. Авторы в порядке эксперимента предложили теорию избирательной бдительности. Согласно этой теории организм обладает наилучшей способностью к различению в условиях стресса. Однако когда напряжение снимается, преобладает экспансивность и как следствие большая вероятность ошибок. Можно дополнительно предположить, что непосредственным результатом напряжения является большее осознание образа в памяти, и это позволяет строить более точные суждения о равенстве размеров перцептивного образа диска и пятна света.

Представляет ли аутистическое восприятие, восприятие желаемых предметов еды в состоянии голода среди стимульного материала, объективно не изображающего предметов еды, форму простой проекции, или это процесс другого рода, зависит скорее от более тонких моментов. Сэнфорд (Sanford) и Левайн, Чейн, и Мерфи продемонстрировали этот процесс экспериментально. Мы можем сказать, что возрастающая потребность в пище ведет к припоминанию образов еды и что эти перцептивные воспоминания апперцептивно искажают любой присутствующий перцепт. Единственный аргумент, который я могу выдвинуть в пользу отличия от простой проекции — это то, что здесь мы имеем дело с простыми базо'выми драйвами, ведущими, скорее, к простым удовлетворяющим искажениям, нежели к более сложным ситуациям, возможным в простой проекции.

Понятие механизма пылинки-бревна Ичхайзера (Ichheiser) можно также отнести к концепции сенсибилизации. Ичхайзер предлагает относить механизм пылинки-бревна к случаям такого искажения социального восприятия, когда кто-то изАишне уверен в существовании нежелательной черты у низших слоев, хотя в то же время не осознает этой черты в самом себе. Другими словами, мы можем сказать, что существует сенсибилизация сознания (сосуществование с неосознанностью процесса самого по себе и своей черты как свойственное любому защитному механизму), обязанная собственной бессознательно действующей избирательности человека и апперцептивному искажению.

Экстернализация. Обратная проекция, простая проекция и сенсибилизация являются процессами, которые субъект обычно не осознает, и, таким образом, на них, естественно, меньше ссылается. Соответственно трудно заставить кого-либо осознать процессы в самом себе. С другой стороны, любой клиницист может привести из своего опыта пример субъекта, рассказывающего ему об одной из картинок ТАТ следующее: «Это мама, заглядывающая в комнату, чтобы посмотреть, сделал ли Джонни домашнюю работу, и она бранит его за его медлитель-

ность». Позже, просматривая запись своих рассказов, субъект может спонтанно заметить: «Полагаю, что это на самом деле происходило со мной и с моей мамой, хотя я не понимал этого, когда рассказывал вам историю».

На психоаналитическом языке процесс рассказывания можно назвать предсознательным; пока он происходил, он не был сознательным, но его легко можно было сделать таким. Это означает, что мы имеем дело с несколько подавляемым паттерном образов, обладавшим организующим эффектом, который легко можно вспомнить. Для такого феномена предлагается термин «экстернализация», главным образом для облегчения клинического описания часто происходящего процесса.

Чисто когнитивное восприятие и другие аспекты цепочки «стимул-реакция». Чистое восприятие является гипотетическим процессом, с которым мы соразмеряем апперцептивное искажение субъективного типа, либо это субъективное операционно-определяемое согласование в отношении смысла стимула, с которым сравниваются другие толкования. Оно дает нам конечную точку континуума, все реакции на который варьируются. Ввиду того что поведение рассматривается по общему согласию с точки зрения рациональности и соответствия данной ситуации, мы можем говорить об адаптивном поведении к «объективному» стимулу, как обсуждается ниже.

В моих более ранних экспериментах обнаружилось, что агрессию можно индуцировать в субъектах и что эта агрессия «проецируется» в рассказы в соответствии с гипотезой проекции. Далее в обычных условиях агрессивная реакция на определенные картинки обнаруживалась чаще, даже если экспериментатор ничего не предпринимал, а лишь просил рассказать об изображении. Оказалось также, что картинки, внушающие самим своим содержанием агрессию, намного быстрее вызывали проекцию агрессии, чем другие, более нейтральные в этом отношении.

Считается, что первый факт — то, что картинка, изображающая, к примеру, съежившуюся фигуру и пистолет, вызывает большее число рассказов об агрессии, чем картинка с мирной деревенской сценой, -не более чем ожидание от человека здравомыслия. На психологическом языке можно сказать, что реакция отчасти является функцией стимула. В отношении апперцептивной психологии это означает, что большинство субъектов единодушны в какой-либо основной апперцепции стимула и что это единодушие операционально определяет «объективную» сущность стимула. Поведение, соответствующее этим «объективным» аспектам реальности стимула, названо Гордоном В. Оллпортом адаптивным поведением. В карточке № 1 в ТАТ, к примеру, субъект адаптируется к факту, что картинка изображает скрипку.

Можно перечислить ряд принципов:

а) степень адаптивного поведения изменяется обратно пропорционально степени точности при определении раздражителя. Относительная неопределенность картинок ТАТ и чернильных пятен теста Роршаха является умышленной, чтобы вызвать как можно больше апперцептивно

искаженных реакций. Если, например, предъявляется одна из картинок теста Стэнфорда—Бине, изображающая войну белого человека с индейцами, ситуация достаточно хорошо определена, чтобы вызвать одинаковую реакцию у большинства детей в возрасте от десяти до двенадцати лет;

б) точная степень адаптации обусловлена также Aufgabe, или установкой. Если субъекта просят описать картинку, то это в большей мере адаптивное поведение, чем если бы он должен был рассказать по ней историю. В последнем случае он склонен игнорировать многие объективные аспекты стимула. Когда звучит сирена воздушной тревоги, поведение субъекта, которому знакомы воздушные налеты, звук сирены и который знает, что делать в подобных ситуациях, по всей вероятности, будет сильно отличаться от поведения субъекта, не понимающего смысла этого звука и способного истолковать его, начиная от провозглашения судного дня и кончая объявлением забастовки, и ведущего себя соответствующим образом;

в) характер воспринимающего организма также определяет соотношение адаптивного и проективного поведения, как говорилось ранее. Эксперимент Левайна, Чейна и Мерфи продемонстрировал сенсибилизацию, и мы обнаружили, что люди производят апперцептивное искажение различной степени. Даже один и тот же человек, едва проснувшись, может реагировать на раздражитель совершенно иначе, чем в состоянии бодрствования.

Другие аспекты продукции субъекта — к примеру, в реакциях на картинки ТАТ - - в более простой форме обсуждались в моей ранней работе. Там я обращался к тому, что Оллпорт назвал «экспрессивным поведением».

Под «экспрессивными аспектами» поведения мы подразумеваем, что если ряд художников поставить в аналогичные условия, нельзя ожидать от них одинаковых творческих произведений. Индивидуальные различия выражались бы в том, как художники наносят мазки кистью или делают движения резцом; были бы различия в предпочтении красок, а также в расположении и распределении пространства. Другими словами, определенные, преимущественно мионейронные особенности, как их называет Мира, определяли бы черты их творений.

Характер экспрессивного поведения отличается как от адаптации, так и от апперцептивного искажения. При условии фиксированного соотношения адаптации и апперцептивного искажения в реакции суб/ьек-тов на каждую из картинок Стэнфорда-Бине люди могут расходиться в своих стилях и организации. Один пользуется длинными предложениями с множеством прилагательных; другой выражается кратко, содержательными фразами в строго логической последовательности. Если индивиды записывают ответы, они различаются размером промежутков между словами. Речь имеет разницу в скорости, высоте тона, громкости. Все это индивидуальные особенности скорее устойчивого характера каждого человека. Подобным образом скульптор ваяет точно и в мелких подробностях либо выбирает более абстрактную форму. Художник располагает

предметы симметрично либо от центра. И, кроме того, в ответ на сигнал воздушной тревоги можно бежать, припасть к земле, вздрагивать, идти, говорить — и совершать каждое из этих действий в своей собственной типичной манере.

Если в таком случае адаптация и апперцептивное искажение определяют, что делает человек, а внешняя экспрессия обусловливает то, как он это делает, излишне подчеркивать, что всегда выясняют, как человек делает то, что он делает. Адаптивное, апперцептивное и экспрессивное поведение всегда сосуществуют.

В случае с произведением искусства, например, соотношение адаптивного и апперцептивного материала и экспрессивных особенностей несомненно изменяется от художника к художнику и в определенной степени от одного произведения к другому одного автора. Подобным образом экспрессивное поведение влияет на продукцию ТАТ, отвечая за индивидуальные различия в стиле, структуре предложения, соотношении глагол—существительное и других внешних особенностях. Экспрессивные черты Обнаруживают, как человек делает что-либо; адаптация и апперцептивное искажение указывают на то, что делает человек.

ПОПЫТКА ИНТЕГРАЦИИ ПОНЯТИЯ АППЕРЦЕПТИВНОГО ИСКАЖЕНИЯ И ОСНОВНЫХ КОНЦЕПЦИЙ ПСИХОАНАЛИЗА

Апперцептивная психология вместе со своими клиническими инструментами -- это дети психоанализа и теоретической клинической психологии (в частности, динамических теорий гештальт-психологии, касающейся научения и восприятия). Тем не менее к сожалению существовал недостаток интеграции двух методов подхода и понимания между выразителями психоаналитической и неаналитической психологии. Последний труд доктора Абта (Abt) представляет системное обсуждение апперцептивного искажения (проективная психология) в разрезе современной неаналитической психологии. Здесь я хочу показать, что базовые психоаналитические понятия могут утверждаться в экспериментально проверяемой форме, как проблемы изучения теории, и в особенности апперцептивного искажения.

Я полагаю, что подобное переформулирование важно, поскольку клинический психолог, использующий проективные методики, часто считает необходимым задействовать психоаналитический подход и делает это с излишними опасениями и недостаточной определенностью. В то же время клиническому психологу не так уж редко приходится лечить пациента, которого он тестировал. Проективное тестирование и планирование психотерапии тесно взаимосвязаны, как описано дальше в статье, посвященной Тесту Тематической Апперцепции. Исходя из этой идеи далее будут рассматриваться проблемы психотерапии и некоторые специфические динамические проблемы в связи с апперцепцией.

На наш взгляд, провомерно говорить, что психоанализ является теорией научения, имеющей особое отношение к жизненной истории приобретения перцептов, их закономерному взаимодействию и влиянию на восприятие более поздних стимулов. Эта формулировка представляет собой в настоящее время рудиментарную попытку и предназначена просто для установления общей структуры отношения к теории апперцепции, выдвинутой ранее. Системное переформулирование всех психоаналитических доктрин и экспериментальное подтверждение должны остаться на будущее1.

Учение о перцептах излагается преимущественно в терминах теории либидо, главным образом в серии генетических утверждений, касающихся личности. Ядерную концепцию составляет сложная констелляция эдипова треугольника и его участь. Закономерное взаимодействие перцептов и их припоминаний скрытым образом присутствует там, где Фрейд обычно говорит о парапраксиях, симптоматике и формировании характера. Влияние прежних перцептов на существующую апперцепцию подразумевается в понятии защитного механизма и в генетическом толковании существующего поведения.

В этом свете теорию либидо можно рассматривать как включенные утверждения, касающиеся истории восприятия орального, анального и полового стимулов, и реакции на них значимых взрослых (родительских фигур). Поскольку психоанализ развивался как клиническая эмпирическая наука, в которой истоки методологии проявляются только теперь, нет различий, лежащих в основе гипотезы научения и действительных результатов. Он описывает воздействие ранней оральной фрустрации индивида, не утверждая, что идея эффекта края согласуется с допущением важности раннего опыта. Он не исследует системно в терминах награды и наказания влияние материнской реакции на процесс приучения к горшку, но тем не менее имеет дело с эффектом, который материнский образ будет производить на последующее восприятие индивида собственных телесных функций. То есть перцептивный образ матери будет оказывать определяющее воздействие на последующие восприятия. Идею, что «ребенок идентифицируется с матерью», можно считать фактом того, что ребенок воспринимает мать и сохраняет память этого перцепта. Ребенок обучается связывать удовольствие или избегание эмоциональной анестезии с материнским перцептом. Так происходит научение поведению, соответствующему требованиям матери, которое позволяет избежать эмоциональной анестезии, возникающей из неорганической реальности (ребенок может обжечься) или из материнского неодобрения, которое может принять форму лишения любви или настоящего физически болезненного наказания. Перцептивная память о матери становится направляющим образом, мотивированным желанием избежать эмоциональной анестезии, оказывающей избирательное влияние на поведение; она становится частью системы «я» ребенка, или на языке Фрейда — эго-идеалом.

1 Это не означает еще одно неофрейдистское усилие; скорее, попытку методологически усовершенствовать учение Фрейда.

На самом деле, конечно, не существует единственного перцепта матери, есть целая система перцептов, как уже указывал Поль Шилдер. Есть мать дающая, мать берущая,-мать моющая, мать играющая и т.д. Перцепт матери различается с возрастом ребенка, и один перцепт накладывается на другой. Таким образом, перцепт матери, скажем, в возрасте ребенка четырнадцати лет является конечным результатом всех перцептов матери к этому времени. Эта смесь в соответствии с понятиями гештальт-психологии будет больше, чем сумма всех перцептов. Она будет иметь свою собственную конфигурацию.

Психоанализ, можно сказать, особенно интересовался избирательной судьбой и организацией этих следов памяти. Фрейд обнаружил, что полученные ранее перцепты в процессе интеграции становятся неузнаваемыми для индивида и для стороннего наблюдателя. По его словам, они становятся бессознательными. Психоаналитическая методика была предназначена для осознания частей, составляющих непосредственно различимое целое. Образы снов и их анализ посредством свободной ассоциации являются, возможно, лучшим примером. Ясный сон составляет окончательный гештальт. «Свободные ассоциации» раскрывают части, составляющие образ, и позволяют нам направить события сна в последовательность потока мыслительных процессов. Принцип сверхдетерминации Фрейда тогда формулируется просто как проявление принципа гештальта, согласно которому целое — это больше, чем сумма его частей.

Если систему «я» (личность) считать комплексной системой перцептов неоднородного характера, избирательно влияющих на поведение, то безразлично, рассматривается ли организм в момент рождения как tabula rasa, полностью формирующийся усваиваемыми позднее паттернами или рождающийся с несколькими определяющими факторами онтогенетического, семейного или общего биологического свойства. Какой биологический импульс постулирует теория, говорит ли она о сексуальном влечении, агрессии, необходимой в целях безопасности, или избегании эмоциональной анестезии, о любом из них в отдельности или сочетании нескольких, это несущественно для нашей теории. Что бы ни представлял собой инстинкт, он модифицируется и формируется различными полученными перцептами. Кроме того, каждый перцепт модифицируется и интегрируется с каждым другим перцептом.

Психоанализ выбрал как тему для обсуждения совокупность тех перцептов, обусловливающих поведение, которые соответствуют избеганию трудностей реальности и проверяют логические предположения, такие, например, как эго. Кроме того, он предпочел идентифицировать те из перцептов эго, которые наиболее определенно связаны с перспективными целевыми идеями или более четко обозначены и лучше сформированы по образу данного человека, такие, например, как эго-идеал. Перцепты, руководящие «моральным» поведением, в совокупности называются «суперэго». Первоначально образы родителей (или других зна-'чимых взрослых, принимающих роль родителей) составляют образ общества, который, несомненно, позднее становится расширенным.

Сперва Фрейд пришел к пониманию этих восприятий через реконструкции взрослых, то есть благодаря тому что пациенты делили целостный перцепт материнской фигуры на его исторические составляющие части. Позже его реконструкции подтвердились благодаря прямым наблюдениям за детьми, Психоанализ также рассматривает законы изменения перцептов посредством их взаимодействия в различных конфигурациях. Лучший пример этого процесса — сновидческая работа, при которой происходят процессы символизации, конденсации и смешения, ведущие к конечной конфигурации явного сновидения.

Теория защитных механизмов фактически касается избирательного влияния перцептов памяти на восприятие текущих событий. Каждый защитный механизм является гипотезой, связанной с закономерностью взаимодействия образов в определенных условиях. Если, к примеру, мать испытывает к своему ребенку агрессию одновременно с любовью, то один из возможных результатов этого конфликта отношений можно определить с помощью психоанализа как формирование реакции: мать совершенно не осознает свои агрессивные чувства и проявляет чрезмерную любовь. Мы можем сформулировать это иначе, предположив следующую закономерность. Когда стимул активирует перцептивные воспоминания, вызывающие установки как агрессии, так и заботы, и первая наталкивается на неодобрение, тогда она тормозится, а одобряемая подкрепляется. Это утверждение делает формирование реакции экспериментально подтверждаемой концепцией, по крайней мере, в принципе. Конечно, может появиться необходимость в каких-либо дополнительных поддерживающих гипотезах, чтобы приспособить комплексную модель к реальным жизненным ситуациям. Более того, принципам гештальта, возможно, лучшим образом удастся приспособить такую модель. Можно экспериментально доказать, что когда одновременно представлены «хороший» и «плохой» образы, результатом будет подкрепленный «хороший» образ, модифицированный некоторыми аспектами «плохого» образа. Любовь матери как результат формирования реакции обладает ограничительными чертами чрезмерного покровительства; то есть как-то изначально представленная агрессивность проявляет себя в новом облике. Формирование реакции, в сущности, может быть адекватно выражено, например, как в принципе условного различения Гатри, сформулированном Хилгардом следующим образом: «Если два стимула являются достаточно различимыми, организм можно научить отвечать на один из них и прекратить реагирование на другой. Это делается методами противопоставления. То есть один из раздражителей регулярно подкрепляется, другой регулярно не подкрепляется. Происходящее в результате избирательное торможение известно как условное различение, поскольку организм обучается по-разному реагировать на два раздражителя...». Как я упоминал ранее, параноик первоначально реагирует на объект гомосексуальной любви любовью, а затем ненавистью -- как при типичной амбивалентности мальчика в отношении к отцу. У него есть образ любимого отца (как большого защитника) и образ агрессивно-садистского отца (источник первородного греха). Эти образы могут Апперцептивно разрушать любое

другое восприятие мужчин. Благодаря усвоенному различению через социальные традиции и боязнь отца реакция-любовь тормозится и проецируется реакция-ненависть.

Теория невроза Фрейда всегда формулировалась как формирование компромисса. То есть это утверждение лучшего возможного гешталfata в данной системе сил — ид, эго, суперэго и реальность. Согласно теории Фрейда, можно сформулировать вспышки невроза у взрослого следующим образом: «Невроз становится явным, когда данная совокупность сил совпадает с паттерном травматической ситуации детства». В таких обстоятельствах невроз является повторением ранее установленного типа реакции. К примеру, пациент был женат на женщине гораздо старше его и во многом доминирующей над ним. В детстве он был усыновлен. Когда жена его бросила, этот хорошо адаптированный в других отношениях мужчина стал впадать в острые приступы тревоги. Приехав как-то в соседний город, в котором родился и где часто бывал за последние несколько лет, он бесцельно бродил по магазину, и, приблизившись к выходу, почувствовал дискомфорт и нарастающую тревогу. В этот момент он вдруг вспомнил, что маленьким мальчиком он однажды потерялся, отстав от матери, и плача стоял в дверях того же самого магазина. Внезапно он испытал явное облегчение. Во время исследования оказалось, что уход жены вызвал в нем ужас, похожий на испытанную эмоцию, когда мать его потеряла; то есть теперешняя ситуация соответствовала существовавшей ранее модели.

Первоначальные разработки Фрейда, касающиеся истерической амнезии или травматического происхождения невроза, парапраксий и сновидений, были на самом деле гипотезами научения, забывания и методами воспоминания (гипноз, убеждение и свободная ассоциация).

НЕКОТОРЫЕ ДИНАМИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ, РАССМАТРИВАЕМЫЕ КАК СЛУЧАИ АППЕРЦЕПТИВНОГО ИСКАЖЕНИЯ

Гипноз. Это один из процессов, в котором можно временно изменить апперцепцию субъекта и ввести главные искажения. Хотя мы не надеемся решить проблемы этого весьма спорного феномена, мы можем попытаться понять его при помощи выдвинутых до этого идей.

Гипнотический процесс начинается с постепенного уменьшения апперцептивных функций субъекта и окончательного ограничения этих функций до апперцепции голоса гипнотизера (апперцепция является фактической, поскольку разные субъекты часто придают гипнотическим приказам разные значения). Подобный процесс исключения апперцепции устанавливает человек, готовящийся заснуть. В сущности теория гипноза Ференци предполагает, что гипнотизер представляет образ родителя, когда-то давно укачивавшего ребенка или укладывавшего его спать. В .нашем случае гипнотизер апперцептивно искажается перцептивными образами родителя, существующими в памяти. Соответственно если гипноз проходит успешно, эти родительские образы через гипнотизера ока-

зывают такое же наивысшее руководящее воздействие на восприятие любого другого стимула, как это делали родители в раннем младенчестве, когда не было дифференциации между мышлением и реальностью.

Подчинение постгипнотическим приказам убедительно доказывает, что образные воспоминания, которые субъект не осознает и не способен осознать, могут иметь контролирующее влияние на действие. Перцептивная ламять гипнотизируемого апперцептивно искажает заданный стимул. Когда, например, гипнотизер спрашивает субъекта о его ощущениях в области седалища, тот может послушно вскочить как от ожога. В экспериментах я приказывал субъектам почувствовать гнев или подавленность. То есть субъект вспоминал прошлую ситуацию гнева или подавленности, и память об этой ситуации искажала апперцепцию карточек ТАТ, внушая социальные ситуации, включающие агрессию, печаль и т.д.

Массовый психологический феномен. Массовый психологический феномен может пониматься в некотором смысле почти так же как гипноз. Как указал Фрейд в «Групповой психологии и анализе эго», каждый индивид интроецирует «массу», или группу, как переходный фактор в эго и суперэго. Мы можем сказать, пока индивид является членом группы, он"«видит мир глазами массы». Группа временно рассматривается в качестве авторитарной фигуры, и, как в гипнозе, апперцепция группы получает контролирующее влияние над большинством других образов-воспоминаний. Таким образом, линчевание, паническое бегство и драка происходят благодаря высвобождению примитивных импульсов.

Перенос. Хотя термин «перенос» обычно используется совершенно свободно, я хочу ограничить его значение до эмоциональной взаимосвязи пациента со своим психоаналитиком. Обшее во взаимосвязи состоит в том, что аналитик является, по крайней мере теоретически, фигурой, не вступающей активно в эмоциональные отношения и воздерживающейся от порицания, похвалы или любого другого открытого реагирования на настроения пациента.

Перенос предполагает, что пациент переносит на аналитика усвоенные им прежде отношения. Таким образом, пациент может ожидать услышать критику, наказание или похвалу, и обычно апперцептивно искажает реакции аналитика. Часть аналитической работы состоит в том, чтобы показывать пациенту в благоприятные моменты разницу между искажениями и фактами.

Отсутствие реакции со стороны аналитика производит уникальный эффект, отличающий ситуацию переноса от любого другого апперцептивного искажения похожей фигуры родителя. Когда пациент обнаруживает, что какой-то конкретный способ манипулирования взаимоотношениями безуспешен, возникает другой паттерн поведения. К примеру, один пациент во время анализа вел себя в активно провокационном ключе, выставлял напоказ свои глубокие знания и пытался забавлять аналитика. Когда ему об этом было сказано и стало ясно, что аналитик не отвечает на такие проявления, пациент начал реагировать агрессией и позднее обыкновенной тревогой и зависимостью. Мы можем сказать, что этот пациент изна-

чально развил несколько паттернов поведения, чтобы справляться со своей тревогой. Когда его самый последний паттерн потерпел неудачу, он обратился к предыдущему, а затем к еще более раннему из выработанных паттернов. Постепенно его отношение к аналитику стало похожим на то, какое было к родителям в раннем детстве. Его апперцепция аналитика была искажена разными образами родителей в разном возрасте. Когда, к примеру, был воспроизведен его эдипов страх перед отцом, он стал осознавать свои наполненные страхом ожидания. Он усвоил, что эти страхи необоснованны; то есть он заново узнал первые тревожащие паттерны посредством инсайта и формирования реакции в ситуации переноса, а также путем их «проработки» в своем внешнем мире.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒