Аннелиз Ф. Корнер 3 страница

В таком случае можно сказать, что ситуацией переноса является та, в которой пациент искажает апперцепцию аналитика все более ранними образами родителей и других значимых фигур своего детства.

Психозы. Мы говорим, что в психотических бредах и галлюцинациях возникающие ранние образы становятся настолько устойчивыми, что имеют более искажающее влияние на апперцепцию существующего мира, чем в любом другом состоянии.

Если наша текущая апперцепция является гештальтом, совокупной картиной всех полученных прежде апперцепции, тогда мы можем примерно предположить, что определенные ранние образы пугающего характера были настолько устойчивыми у данного пациента, что своим влиянием могли искажать все последующие, которые могли бы быть более безвредными.

Как правило, апперцептивное искажение сперва воздействует только на небольшую группу стимулов. В ранней стадии паранойи оно включает еще только одного индивида или очень мало людей. Иногда первоначальное искажение не обязательно абсурдно и может надолго занять суд проверкой длинных риторических речей. С прогрессированием заболевания искажения пациента обычно становятся более явными и почти всеохватывающими. Формирование параноидальной системы становится все более и более разветвленным, пока не включает в себя весь мир — его целостное апперцептивное поле.

Терапия, Психоаналитическую теорию терапии можно переформулировать в следующие стадии.

Общение. Пациент общается с аналитиком посредством свободных ассоциаций. С их помощью аналитик узнает о поведении пациента во множестве ситуаций и находит несколько общих знаменателей в его поведенческих паттернах.

Интерпретация. Когда аналитик ознакомится с некоторыми жизненными ситуациями пациента, он может воспринять определенный общий знаменатель в поведенческих паттернах и указать его пациенту в таких дозах, какие кажутся ему подходящими в разные моменты:

а) горизонтальное изучение. Терапевт может найти общий знаменатель среди поведенческих паттернов и .межличностных отношений текущей жизненной ситуации пациента, и мы говорим об этом процессе как о горизонтальном изучении'паттернов;

б) вертикальное изучение. Рано или поздно появится возможность проследить путем свободной ассоциации или другим способом историческое развитие этих паттернов в жизни пациента, ведущее к более или менее четко определенной ранней установке. Мы можем говорить об этой части терапевтического расследования как о вертикальном изучении жизненных паттернов. Обычно для решения проблем пациента необходимо бывает указывать как вертикальные, так и горизонтальные общие знаменатели его текущего поведения;

в) отношение к терапевту. Как особый случай текущих жизненных ситуаций горизонтального паттерна в его связи с более ранними историческими паттернами отношение к терапевту может быть подвергнуто отдельному обсуждению, известному в психоанализе как анализ ситуации переноса.

В таком случае интерпретация означает, что терапевт указывает пациенту общие знаменатели в его поведенческих паттернах по горизонтали, вертикали и в определенном отношении к терапевту. Терапевт обнаруживает, что во всех трех случаях пациент страдает от апперцептивных искажений жизненных ситуаций. Интерпретация фактически состоит в указании общих знаменателей апперцептивных искажений и в определенных случаях — в демонстрации связи ранних жизненных ситуаций с перцептивными воспоминаниями, в которых возникли эти апперцептивные искажения. Процесс включает в себя разложение настоящей комплексной апперцепции на части, составившие в результате целое.

Здесь можно привести в помощь короткий пример. Предположим, появился пациент с проблемой приступов размытой тревоги. Обнаруживается, что эти явно мучительные для пациента приступы случаются обычно во время контакта с определенным авторитетным лицом, вызывающим в нем враждебность. После проявления его горизонтального паттерна в тот или другой момент обнаруживается также и вертикальный паттерн -- у пациента были более или менее специфичные отношения с отцом, который первоначально вызывал в нем эти чувства враждебности, трансформировавшиеся в конце концов в тревожность. Дальнейшее изучение раскроет всю историю взаимоотношений с подобными авторитетами, предшествующую текущей ситуации, а также похожее отношение, выраженное к терапевту.

Инсайт. Развитие инсайта является следующим шагом в терапевтическом процессе. Термином «инсайт» злоупотребляют почти так ж*е часто, как и самой психотерапией. Обычно термин «инсайт» просто означает осознание пациентом того, что он психически болен. Он используется чаше всего в обсуждениях психотиков, как правило, не подразумевая кроме этого ничего более. В контексте динамической психотерапии инсайт должен означать следующее — способность пациента видеть взаимосвязь между данным симптомом и ранее бессознательными апперцептивными искажениями, лежащими в основе его симптомов. Говоря более точно, мы определяем инсайт как апперцепцию пациентом (то есть значимое восприятие) общих знаменателей его поведения, указанных терапевтом.

Проблема рассматривается в новом свете, и к ней подходят иначе, чем раньше.

Этот процесс можно разложить на две части:

а) интеллектуальный инсайт: пациент может видеть взаимосвязь своих различных горизонтальных и вертикальных паттернов; он может считать их особыми случаями общего разряда, или, на языке гештальта, он учится с помощью инсайта и переживает завершение. Части изолированных событий становятся целостным воспоминанием, и происходит перемоделирование и переучивание;

б) эмоциональный инсайт:.. пациент воспроизводит аффект, связанный с интеллектуальным инсайтом, — облегчение, тревогу, вину, счастье и т.д.

Если вырабатывается только интеллектуальный инсайт, терапевтические результаты либо ограничены, либо не достигаются вовсе, поскольку для терапевтического процесса важно эмоциональное перемоделирование, задуман ли он как обычный либидо-метапсихологический процесс или как процесс научения в традиционном теоретическом психологическом смысле. Аффект должен быть мастью гештальта терапевтического опыта.

Проработка. Следующий шаг в терапии — проработка нового инсайта:

а) интеллектуальная. Пациент теперь применяет один и тот же общий знаменатель, узнанный в некоторых ситуациях благодаря указаниям терапевта, к другим ситуациям. Если паттерн апперцептивного искажения был указан как относящийся к настоящему работодателю пациента, учителю, аналитику и отцу, теперь он может вспомнить ситуации с участием дяди, старшего офицера в армии, старшего брата или других как продуцирующие похожие реакции;

б) терапевтическая (эмоциональная) В терапевтической ситуации, известной согласно психоанализу как ситуация переноса, пациент вначале «переносит» эмоциональные паттерны поведения, как говорилось ранее, и прорабатывает их;

в) поведенческая. Вне терапевтической сессии пациент продолжает встречать обсуждавшиеся ситуации и новые, подобные исследованным. Однако в реальных ситуациях он помнит о недавно полученных инсайтах. Под воздействием этой новой «психологической установки» он иначе, прогрессивным образом реагирует на эти ситуации в корректирующем направлении, предложенном анализом ситуации. Возникновение новых проблем анализируется по-новому, и проблема решается постоянной адаптацией и реадаптацией психологической установки к реальности.

Несмотря на то, что процесс инсайта и исключительно интеллектуальные аспекты проработки лучше всего объясняются гештальт-теори-ей научения, терапевтическая и поведенческая проработки на самом деле .лучше всего рассматривать как вопрос формирования и подкрепления, так же, как проблему, в которой проба и ошибка, награда и наказание ведут к лучшему окончательному результату.

РЕЗЮМЕ

Концепция проекции перепроверена. Мои более ранние экспериментальные исследования показали, что определение проекции как защитного механизма было неадекватным. Вместо этого доказано, что проекция — это один из нескольких процессов «апперцептивного искажения». Лучше всего представлять эти апперцептивные искажения как обязанные своим существованием формирующему влиянию воспоминаний прошлых апперцепции на настоящие апперцепции. Таким образом, динамическую теорию психоаналитической психологии личности можно отнести к истории прошлых апперцепции (например, родителей и т.д.) и их влиянию на апперцепции индивидом современного мира. Психоанализ можно рассматривать как теорию научения, применяемую к генезу перцептивных воспоминаний и их закономерному взаимодействию. Это отражено в теории защитных механизмов, формирования симптомов и формирования характера. Выдвинутые гипотезы экспериментально использовались в понимании гипноза, феномена психологии группы, переноса, психозов и процессов, участвующих в психоаналитической терапии, в попытке интегрировать концепции, важные для клинического использования апперцептивных методов.

Лоуренс Эдвин Абт

ТЕОРИЯ ПРОЕКТИВНОЙ ПСИХОЛОГИИ

ВВЕДЕНИЕ

Проективная психология — это название, которое можно дать становящейся все более и более системной точке зрения, развивающейся в современной психологии. Термин относится к более или менее распространенной массе предположений, гипотез и утверждений, которые, не будучи до сих пор формализованными, находят свое конкретное выражение у клиницистов, которые применяют проективные методы того или другого типа при изучении и диагностике личности. Концептуальная матрица проективной точки зрения в психологии состоит из некоторого количества представлений о личности как имплицитных, так и эксплицитных, а также из нескольких концепций, относящихся к сущности и задаче науки вообще, и в данной стадии их формулирования я считаю маловероятным достижение консенсуса во всех главных теоретических вопросах теми, кто чувствует обязанным, или отождествляет себя с использованием проективных методов в изучении, диагностике или терапии личности.

В основе структуры рождающейся науки проективной психологии лежат, я считаю, довольно прочные концепции широкой общности, теоретической важности и повсеместного применения, созревшие в последние годы главным образом в недрах поведенческих дисциплин. Тем не менее исследование развития идей в некоторых других науках, особенно в биологии и физике, могло бы показать начало проявления родственной точки зрения и сходного подхода к предмету1. В этой статье я попытался охватить лишь первые шаги длительного эволюционного процесса, которому, надеюсь, предстоит со временем развиться до вполне зрелой

1 В науке можно различить некоторые значимые направления, отражающие обновленную атмосферу идей: I) уменьшается потребность и уверенность » абсолютных ценностях; 2) концепции, подобные «окончательной истине*, научному «факту» и так называемым «законам природы», также отбрасываются или подвергаются фундаментальной переработке; 3) «факты» рассматриваются учеными как составляющие рабочие гипотезы, обладающие скорее своего рода эвристической ценностью, нежели определенной установленной обоснованностью; 4) наука как система идей имеет дело не только с решающими фактами и неизменными истинами, но и с тем, что является относительным и условным, изменчивым и подвижным в рамках продолжительности существования; 5) как система, наука не обладает реальностью, не считая людей, создающих ее и оперирующих ею; 6) научная проблема не может иметь никакого смысла, если она не включает в себя проблему измерения по шкале с последовательностью континуума; 7) простейший факт в науке требует некоторого оценочного суждения, даже если это первая аппроксимация.

психологической позиции такого масштаба и ценности, которые в конечном счете привлекут огромное число сторонников. Мои первые шаги на подготовительном этапе довольно осторожны, поскольку я чувствую необходимость развития последовательной и плодотворной теории личности, на почве которой проективная точка зрения могла бы расти.и получать своего рода удобрение, столь существенное для своего развития. В условиях отсутствия пригодной в действительности теории личности, в которой крайне нуждается психология, я могу предложить только общие контуры теории проективной психологии. Однако даже грубая география новой местности заслуживает нанесения ее на карту.

ИСТОКИ ПРОЕКТИВНОЙ ПСИХОЛОГИИ

Я предпочитаю смотреть на проективную психологию как на психологию протеста. Как психология протеста она в особенности является ребенком на современной психологической сцене. С методологической и концептуальной точек зрения можно рассматривать проективную психологию как воплощение серьезного мятежа против многих из основных течений теоретической психологии, которым она в действительности так сильно обязана. Проективный взгляд в психологии резко противостоит американской бихевиоральной традиции, до сих пор являющейся таким богатым источником насыщения современной теоретической психологии. Конечно, правда в том, что мы живем и работаем в период многочисленных сложных модификаций бихевиоризма — молярных и молекулярных, логических и операциональных, — так что становится трудно точно установить, что мы имеем в виду под традицией бихевиоризма в теоретической американской психологии. Однако я придерживаюсь мнения, что все сторонники этих более утонченных бихевиоральных течений во многом обязаны своему интеллектуальному отцу, Уотсону.

Я не думаю, что в описании проективной психологии и ее происхождении я выставил какое-либо из множества современных бихевиористских течений, как соломенное чучело, на которое должна с воодушевлением кидаться новая точка зрения. Скорее, я считаю доказуемым, что бихевиористские догматы и представления в той или иной форме составляют основные рабочие предположения подавляющего числа современных американских психологов.

На самом деле я считаю вполне возможным, что те, кто является особенно ярым приверженцем бихевиоризма, будут в числе первых отвергать данное направление, но это, по моему мнению, возможно лишь потому, что они до сих пор считали само собой разумеющимися эти самые бихевиористские концепции, отличающие их теоретическую позицию.

Мы можем распознать в любой науке два, возможно, разных, но в значительной степени комплиментарных типа проводящегося научного исследования. Первый тип является явно бихевиористским, а второй главным образом функциональным. Нортроп (Northrop) непосредственно столкнулся с этим вопросом в своем недавнем выступлении как предсе-

дате ль отделения истории и философии науки Американской ассоциации научного прогресса:

«В бихевиоральном исследовании игнорируют внутренние составляющие системы и их отношения в ее пределах. Вместо этого концентрируют внимание на том, что касается реакции системы, когда при сохранении псего остального неизменным устанавливается некий раздражитель или входная информация, воздействующая на нее.

В функциональном исследовании наоборот центральным предметом исследования является внутренняя структура и внутренние свойства самой системы. В таком изучении входную информацию и выход используют просто, чтобы прояснить характер системы, которая соединяет одно с другим».

Я считаю, проективная психология совершенно очевидно связана с функциональным изучением индивида согласно Нортропу, и она должна быть полностью готова к тому, чтобы обходиться без какого-либо бихевиорального исследования. Нет сомнения в том, что функциональную оценку личности всегда необходимо устанавливать в динамическом смысле, и проективный взгляд в психологии обязан скорее динамическому, нежели статическому подходу к поведению. Динамический взгляд в проективной психологии требует того, чтобы мы считали поведение в целом активным и целенаправленным — активным, так как индивид стремится к развитию взаимосвязи с миром психической и социальной реальности, и целенаправленным, или функциональным, в том смысле, что поведение индивида направлено к достижению цели. В таком случае в рамках проективной психологии поведение всегда считается целенаправленным, и оно стремится исключать из паттерна или редуцировать в нем раздражение, побудившее его.

Сказать, что проективная психология требует динамического и функционального анализа личности, означает предположить, что она имеет отношение не только к отдельным составляющим поведения, но и к важным и более сложным способам деятельности, посредством которых индивид стремится организовать свой опыт с физической и социальной средами и направить его на собственные уникальные потребности. Проективная психология заинтересована в исследовании роли всех психологических функций и процессов, действующих в контексте личности в целом. Следовательно, проективная точка зрения использует холистическое мировоззрение, при котором поведение в специфической модальности выражения изучается в матрице целостной личности и требует понимания во взаимосвязи со всеми остальными поведенческими выражениями индивида. Проективные результаты индивидов, следовательно, рассматривают просто как части целого. Этот подход к изучению и диагностике личности даже больше, чем те или иные недостатки отдельных проективных тестов должен объяснять нашу потребность в применении различных проективных совместно с непроективными методиками при оценке и диагностике отдельной личности. И даже когда в результате настойчивых попыток понять процесс личности в целом мы получаем изобилие поведенчеЪких данных, проективная психология считает, что мы достигли не более чем поперечного среза временного геш-тальта, которым является личностный процесс.

Динамический, функциональный и целостный элементы в проективной психологии можно довольно легко проследить до определенных исторических событий в бихевиоральных науках. Первой и наиболее важной была разработка и уточнение психоаналитических идей с их упорным утверждением мотивированности характера поведения в целом и их верностью историческому (генетическому) и продольному взгляду на личность. На современном рынке психологических идей и концепций, несомненно, психоаналитическое мышление имеет широкое распространение, и хорошо известно, что многие из его концепций и утверждений вторглись даже в традиционно прочные прибежища теоретической психологии. Вторым историческим событием большой значимости для проективной психологии, которая стимулируется преимущественно экспериментальными находками и, следовательно, опирается, как и американская психология вообще, на более надежные и внушительные основания, чем те, что представлены одним лишь богатством клинических данных, было развитие гештальт-психологии.

По некоторым основным направлениям взгляды психоанализа и гештальт-психологии имеют существенное единодушие относительно многих моментов, так что их объединение в развивающуюся науку проективной психологии было достигнуто с минимальными концептуальными искажениями. В обеих психологических теориях мы можем различить следующие важные сферы, так сказать, базовой согласованности, которые представляют ценность для проективной психологии.

1. Полное единодушие двух теорий в отношении структуры и развития личности. Сложноструктурированное «я» Фрейда, по существу, не отличается в концептуальном плане от личности, разделенной на регионы Левина. Динамические и экономические обмены, которые, считается, происходят в отношении ид, эго и суперэго в психоанализе, находят параллельное выражение у Левина в системе барьеров и классов движений через них.

2. Гештальт-психология отличается своим настойчивым утверждением целостности, или совокупности, организма и своим представлением о приоритете целого над частями. В организмическом смысле гештальт-психология рассматривает индивида как саморегулирующуюся систему. С точки зрения гештальта, изменения и модификации организма достигаются в соответствии с практическими законами. Подход психоанализа к подобным вопросам и утверждения касательно них в основном те же, и мы можем выделить лишь небольшое противоречие.

3. Психоанализ постулирует важную и близкую рабочую взаимосвязь психологических механизмов и динамизмов, функционирующих в индивиде, а также с социоантропологической культурой и окружением, частью которой он всегда является. Применение Дж. Ф. Брауном топологических принципов к социальной психологии и впечатляющая работа Левина и его коллег по изучению деятельности и родственных областей за последнее десятилетие указывают на совпадение этих взглядов.

4, Как гештальт-психология, так и психоанализ используют впечатляющее количество независимо сконструированных моделей, которые могут быть задействованы их сторонниками как мощные интерпре-тативные средства при описании личности. Последние исследования в методологии науки предполагают, что гипотетико-дедуктивный метод, по всей вероятности, является наиболее плодотворным методом для научного прогресса. Этот метод во всех своих вариациях поощряет развитие и использование операционально полученных моделей, сходных с понятиями личности, вектора, валентности, параметра реальности и тому подобных в гештальт-психологии, а также концепциями эго, либидо и подобными моделями, применяемыми в психоаналитическом подходе.

В каждой из двух системных точек зрения только поведение индивида наблюдается в широком контексте различных ситуаций. В обеих теоретических системах определенное мнение о поведенческих данных подводится под общую теорию посредством понятий, подобных указанным выше. Результатом для обоих взглядов становится, как правило, интеграция или формирование наглядных и объяснительных формулировок об индивиде, его поведении и поле, в котором это происходит.

5. Вера в психологический детерминизм, а также в единообразие и целостность психической сущности является общей для гештальт-психологии и психоанализа. И то, и другое теоретическое направление утверждают, что все психологические феномены имеют причину и смысл, так же как практическую функцию, относящуюся к психобиологии всего организма.

Принимая во внимание обширные общие сферы базового единодушия двух теоретических систем психологии, я не считаю удивительным, что понятия, проистекающие первоначально из каждой теоретической позиции, нашли не только свой путь в проективную психологию, но и специфическое применение в ней. Самыми разными по психологическому происхождению и личным склонностям клиницистами, которые, можно сказать, работают в проективной структуре психологии, был открыт относительно легкий и обычно весьма ценный способ применения понятий, совершенно независимо появившихся в двух психологических сферах деятельности. В практике тем не менее хорошо известно, что интеграция концепций из двух подходов и их применение к психологии редко достигались без компромисса. Гештальт-психология, к примеру, всегда настаивала на самых строгих, насколько это возможно, определениях своих моделей, а также на принципе непременного обоснования их конечных санкций решающей экспериментальной проверкой.

На мой взгляд, это настоятельное требование экспериментальной валидизации каждого понятия в более крупной структуре теории -принцип, с которым психоанализ обычно не соглашался, — нашел выражение в проективной психологии главным образом как необходимость подвергать данные, появляющиеся при использовании проективных тестов в изучении и диагностике личности, некоторому роду фор-

мального анализа1. Подобным образом с несколько меньшей методологической сложностью психоанализ требовал в проективной психологии развития тенденций в направлении содержательного анализа проективных данных2. Совершенно ясно, что в сущности нет ничего фундаментально противоположного в двух типах трактовки проективных данных и что в основном каждый метод анализа имеет тенденцию к дополнению другого. Однако фактически разработка и использование содержательных способов анализа проективных данных сильно отстали от развития и признания формальных аналитических методов.

Важное историческое значение, имеющее отношение к сегодняшнему состоянию проективной психологии, состоит в том, что ее сторонники и врачи, придерживающиеся на практике этой позиции, выражали намного большую преданность формальному, нежели содержательному методу анализа проективных данных. Отчасти эта ситуация сложилась потому, что многое в развитии и использовании проективных тестов было в руках психологов, первоначально поглощенных принципами и методами экспериментальной психологии. Будучи изначально лабораторными психологами, твердо придерживающимися традиционного инструментария, они настаивали на том, чтобы любое применение проективного теста обязательно превращалось в эксперимент. Как к эксперименту к проективному тесту, разумеется, применялись те же самые требования жесткого контроля, как и к другому психологическому экспериментированию. Я не порицаю эту ситуацию, но мы должны признать, что она оказала важное и далеко идущее влияние на развитие проективной психологии вплоть до настоящего времени.

Одновременно с этим психиатры и психоаналитики, начавшие проявлять интерес к большому количеству тех или иных из развивающегося семейства проективных тестов, постепенно достигали как методологического, так и концептуального понимания, что не было характерным для их работы на более ранней стадии. Существовала другая профессиональная группа, подходившая к изучению и диагностике личности исходя из многообразия клинических данных, которая начала важную работу по развитию проективных методов и проективной точки зрения в психологии. За надеждами нескольких групп, объединивших усилия с целью продвижения проективных методов, стояла всевозрастающая убеж-

1 Формальный анализ протокола проективного теста — это методика, основанная преимущественно на желании математически подсчитать отдельные факторы оценки к протоколе таким образом, чтобы выявить количественные взаимосвязи между ними. Решение подсчитать факторы оценки и даже установить на первое место факторы, которые можно выделить по количеству, лежит в конечном счете на гипотезе, что суждения об индивиде, подвергнутом тестированию, будут обладать большей точностью, если их выразить языком математики. Работа экспериментальной психологии по развитию и усовершенствованию проективных тестов направлена на формальную трактовку проективных оценочных детерминант.

2 Содержательный анализ записи проективного теста напротив в значительной степени инспирирован психоаналитическим предположением, что данные проективного теста относятся к типу символической интерпретации, существенно отличающейся от исследования протокола в связи с его структурными особенностями, и обычно более полезной, чем это исследование.

денность, что давно уже наступило время для появления и развития подлинно экспериментальной научной психопатологии. Очевидно, что для многих представителей двух профессиональных групп проективные методы представляли собой потенциально невероятно плодотворный способ быстрого и относительно уверенного продвижения в направлении экспериментальной психопатологии.

Как естественное следствие событий, обрисованных мною в сжатой форме, многие исследования в проективной психологии были направлены по линиям, которые Оллпорт охарактеризовал, как законодательные. Я подозреваю, что такие разработки в проективной психологии поощрялись большей частью вследствие их отношения к превалирующему характеру американской науки, чем из-за полного согласия с трактовкой проективных данных. Подобным образом сегодняшняя волна интереса к проективным результатам любого типа, по-видимому, является своего рода протестом против бесплодности многих известных психологических лабораторий и требованием изучать более простые психологические процессы и ограничения исследования проблем, техники для которых уже в значительной степени доступны. Кроме того, имеет место даже в самих попытках протеста упорное и настойчивое требование продолжать исследовательскую работу в проективной психологии основательно и в пределах научной респектабельности, в соответствии с современными профессиональными предубеждениями. На самом деле, как недавно предположил Оллпорт, необычайный интерес к проективным данным представляет собой проблему неуважительного отношения к научности, внушенной теми, кто находится в разладе с ограничивающим требованием объективности в психологии любой ценой.

Я считаю весьма вероятным, что более строгое обязательство проективной психологии перед идеографическим подходом к трактовке проективных данных могло бы среди всего прочего иметь результатом смещение акцента в исследованиях на анализ содержания с формального анализа, хотя это мнение, несомненно, вызовет разногласия. Кроме того, совершенно очевидно, что исследование в проективной психологии фактически было направлено по обеим линиям. Однако при ориентировании по идеографическим линиям ему препятствовало то, что предпринимались лишь первые нерешительные шаги в количественном определении и трактовке идеографических данных. Возможно, как предполагали некоторые, проективные тесты на самом деле используются с большей готовностью для нормативного типа исследования. Если это так, то, на мой взгляд, причина здесь в том, что в действительности не было сделано радикальных попыток создать проективные средства и методики, не основанные на установлении общих закономерностей структуры

и функции личности.

Как уже предполагал Оллпорт, связь с утверждением общих законов функционирования личности подразумевает в конечном счете сомнительную идею о том, что психологическая причинность является каким-то образом скорее статистической, нежели определенно и уникально личностной. Проективная психология тверда в своей настойчивости

на уникально личностной, а не просто статистической сущности психологической причинности всегда и во всем, и эта настойчивость перерастает в глубокую убежденность в широкомасштабном теоретическом оправдании как в психологии, так и в других науках изучения человека скорее как отдельного индивида, чем представителя класса индивидов, все члены которого предположительно обладают ограниченным числом в разной степени доступных для выявления черт.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒