![]()
|
|||||||
Annotation 13 страница— Между нами было нечто большее, и ты это знаешь. Он вскинул руки вверх, признавая поражение. — Что ты хочешь от меня услышать? Что я уволюсь с работы и перееду сюда, чтобы быть с тобой? Ты думаешь, у нас получится какой-нибудь сказочный финал, и мы вместе уплывем в закат? Это не какой-то грёбаный диснеевский фильм, Фостер. — Я прекрасно это понимаю, Стюарт. И я никогда не ожидал, что ты захочешь быть со мной. Я, блядь, не слепой. Ты – молодой преуспевающий финансист, а я – никому не нужный парень, который не смог выдержать эту гонку. Так что нет, я вовсе не ожидал, что ты захочешь меня, но надеялся, что сделаешь выбор. — Сделаю выбор в пользу чего? — воскликнул он. Боже, он что, совсем ослеп? — Той жизни, которую ты хочешь. Не той, которую считаешь своим долгом прожить. У тебя только одна жизнь, и ты в ней несчастлив. Так измени её. Уволься. Тебе не обязательно переезжать сюда, хотя я был бы рад, если бы это случилось. Просто занимайся тем, что делает тебя счастливым. Он долго пристально смотрел на меня. А его телефон все продолжал сигналить, сообщение за сообщением, и когда аппарат зазвонил, Стюарт посмотрел на экран. — Блядь! — разочарованно прорычал Стюарт. — Я должен ответить. — Да, хорошо. Я понял, — пробормотал я, мои силы иссякли. Вся моя мысленно распланированная речь пошла наперекосяк, но, в итоге, это больше не имело значения. Все было кончено. Стюарт собирался уйти, и я собирался позволить ему это сделать. Я не мог заставить его остаться. Он ответил на звонок: — Стюарт Дженнер… Да, конечно. Не могли бы вы подождать одну секунду, а потом мое внимание будет полностью сосредоточено на вас... Спасибо. — Стюарт прижал телефон к груди и протянул мне руку для рукопожатия. — Фостер, мне нужно идти. Рукопожатие? После всего, что между нами было? Ну уж нет. Я посмотрел на протянутую ладонь, даже не пытаясь скрыть, как меня это задело. Лицо Стюарта омрачилось, и он опустил руку. — Я никогда не умел прощаться, — прошептал он. Мне хотелось обнять его. Прижать к себе, почувствовать каждую частичку его тела рядом с моим, к которому оно подходило так идеально. Мне хотелось поцеловать его еще раз… Но вместо этого я сделал шаг назад, облегчая Стюарту задачу. Он кивнул. — Фостер… Спасибо за все. Это были лучшие две недели… в моей жизни. Я никогда этого не забуду… — Он тяжело сглотнул. — Спасибо. Мне жаль, что я не смог быть тем, кем ты думал… Я кивнул в ответ, решив не показывать свои эмоции. — Прощай, Стюарт. Он взял сумку и снова поднес телефон к уху, уходя с причала. Я стоял под палящим солнцем и теплым тропическим ветром, чувствуя холод и тяжесть. Я смотрел, как Стюарт садится в такси и уезжает, продолжая прижимать к уху телефон. Стюарт не оглянулся. И даже не махнул рукой. Ну, вот это и случилось. Он ушел.
***
Я вернулся на яхту, проверил все системы, заполнил бортовые журналы, снял белье с кроватей, опустошил мусорные ведра, все вымыл и простерилизовал. Как и делал всегда, после каждого рейса. Механически. Без чувств. Молча. Затем принялся готовить яхту к следующим клиентам, которые должны были прибыть через два дня. Кажется, две пары из Японии, заказавшие трехдневный круиз. На этот раз совсем короткий период, не две недели. Я мысленно сделал пометку сообщить в головной офис, что больше не хочу брать длительные туры. Не больше недели, решил я. И никогда с одним клиентом. Это было слишком личным, слишком интимным. Я слишком увлекся. Я получил из главного офиса подробный список для следующего тура, включая требования к еде, и заказал продукты, которые первым делом доставят утром в день отъезда. Меня посещали безумные фантазии: Стюарт появляется на пристани, бежит, как в каком-то дурацком фильме, и сообщает мне, что не смог сесть на самолет. Говорит, что не может уйти, что хочет быть со мной. Но этого не произошло. И когда моя работа была закончена, а солнце село и небо потемнело, я осознал, что он действительно ушел. Я в самом деле остался один. Несмотря на шум на пристани и в порту, на голоса и пение птиц, я никогда не чувствовал себя более одиноким, чем сейчас. Я взял бутылку текилы и сел за обеденный стол. До появления Стюарта в моей жизни я наслаждался тишиной. Теперь же это было последнее, чего я желал. Я налил себе шот, но у текилы был уже не тот вкус. Мне нужно было слизать соль с кожи Стюарта и откусить лимон из его рта, чтобы вкус снова стал прежним. Когда мой телефон зажужжал полученным сообщением, мое сердце подпрыгнуло. Это Стюарт? Он не улетел? Я увидел его имя, и бабочки заполнили мой живот. Я дома. Мне хотелось бы, чтобы меня тут не было. Утром я улетаю в Сидней. Хотел бы я этого не делать. Мне жаль, что все так закончилось. Хотел бы я быть таким же храбрым, как ты. Впервые в жизни я мог быть настоящим, с тобой. Я никогда тебя не забуду. Каждый раз, глядя на закаты или рассветы, я буду вспоминать о тебе. О пляже, лодке, бутылке текилы. И о двух влюбленных. Я буду помнить тебя. Мое сердце сжалось до боли. Злые, рвущие душу слезы, наполнили мои глаза, и я швырнул телефон в чертову стену. К черту его. Чёрт бы побрал Стюарта за приезд сюда, за то, что заставил меня понять, что я упускаю. Но самое главное, к чёрту его за то, что он ушел. Я не стал отвечать. Просто не мог. Это все равно ничего не изменило бы.
***
Два дня спустя я, как всегда, встречал клиентов на пристани в порту. Они были очень милыми, очень вежливыми, всегда кивали мне и улыбались. Но они, в отличие от Стюарта, не бросали мне вызов. И, в отличие от него, не убирали за собой. Они не разговаривали со мной часами, не заставляли смеяться, не заставляли что-либо чувствовать, как это делал Стюарт. Закат выглядел иначе. Восход солнца больше не вызывал чувство бесконечных возможностей. Моя яхта — мой дом — больше не была прежней. Солнце, ветер и океан были другими. И тут меня как громом поразило, что все это неправда. Все вокруг осталось прежним. Все было так, как и должно. Единственное, что изменилось – я.
Глава 17
Стюарт
Я возненавидел Сидней. Я не принадлежал этому месту, и вероятность переезда сюда тяжелым комом встала в животе. Я не хотел находиться здесь. Ни в эти две недели, ни из-за этого слияния, никогда. Серый и мрачный город сквозь забрызганные дождем окна сочувствовал моему настроению. Я не хотел здесь находиться. Я желал быть за тысячи километров отсюда, на белой яхте, окруженной милями синевы. Синей водой, синим небом и синими глазами… Сделка в Сиднее была крупной, и я в течение двух недель находился здесь в качестве аналитика «Паулингтон» с моим боссом Джерардом Сото, уточняя детали. «Bull&Keo» были самой крупной рыбой в корпоративном пруду, и они хотели, чтобы я остался. Они даже не пытались скрыть это, в шутку говоря Джерарду, что я мог бы добиться с ними большего. Они поили и кормили меня под предлогом деловых отношений с «Паулингтоном», а на самом деле пытались переманить на свою сторону на более прибыльное направление. Они предложили мне кучу денег и место работы на выбор. Сидней, Сингапур, Джакарта. Я мог сделать этот выбор, стать частью их глобальной команды и покорить весь мир. Я никогда не достигал таких вершин. Это было все, ради чего я работал, надрывая свой зад. Это было предложение, за которое другие убили бы, и я должен был ухватиться за него обеими руками. Мне не стоило колебаться. Мне не следовало говорить им, что мне нужно время, чтобы обдумать их предложение. Мой мозг настаивал: соглашайся, соглашайся, соглашайся. А мое сердце жаждало чего-то другого. Кого-то другого. Того, кто не ответил на мое сообщение. Того, кто сказал мне, что я трус, и позволил мне уйти. Я отправлял и другие сообщения… Прости. Я был неправ. Если бы я мог еще хоть раз вернуться на ту пристань... Он не ответил ни на одно из них. Оно и понятно. Фостер был достаточно храбрым, чтобы сказать мне все это в лицо. Я смотрел в окно, грустный и потерянный и совсем не заинтересованный в сделке, которую мы заключили, и в том, как люди пожимали друг другу руки и, поздравляя, хлопали друг друга по спине и улыбались. — Отличная работа, мистер Дженнер, — сказали мне. Похвалы, благодарности, поздравления лились словно в бессмысленном тумане, и меня немедленно увлекли на пристань Кинг-стрит в ресторан изысканной кухни в гавани Дарлинг-Харбор. Меня окружали итальянские костюмы, французское шампанское и кубинские сигары посреди бессмысленных разговоров и пустых обещаний. Когда мы сели за длинный стол, вмещающий двенадцать человек, богатство и власть вокруг ошеломляли. Мужчины за этим столом влияли на экономику разных стран. В моей груди начал разрастаться пузырь паники. Кто-то похлопал меня по руке. — Привыкайте к почестям, мистер Дженнер. Пока вы работаете на нас, это станет вашей новой реальностью. Твою ж мать. Я не хотел этого. Мне не нужны были экзотические страны, эксклюзивные возможности, дорогие костюмы в представительских апартаментах. Я ничего из этого не хотел. Я посмотрел на гавань, на круизные лайнеры, водные такси, яхты… Кто-то вложил мне в руку новый бокал шампанского, а я не мог даже заговорить. У меня началась настоящая паническая атака на глазах у всех. Мои легкие сжало. А сердце сбилось с ритма. — Мистер Дженнер? Все в порядке? Я посмотрел на озабоченные лица за столом. Дыши, Стюарт. Но я, похоже, не мог справиться с этим, и пузырь паники лишь разрастался. Я сходил с ума. Мне нужен был свежий воздух и… Как там говорил Фостер? Когда момент настанет, я это пойму. Мой переломный момент – когда я пойму, что мне нужно уйти – будет кристально ясным и четким. «В тот момент ты все поймешь, — говорил он. — Потому что если ты не уйдешь, то умрешь». Боже. Он был прав. Я пытался вдохнуть, но не мог этого сделать. В груди стало тесно, ребра сдавило. — Простите, мистер Дженнер, — отвлек официант. — Это для вас, с сообщением: «Похоже, тебе не помешает шот». И он поставил передо мной бутылку текилы Alquimia Reserva de Don Adolfo Extra Añejo. Текилы Фостера. Я бросил взгляд на официанта. — Что? Кто…? — В баре, — ответил он с вежливой улыбкой. Я даже не понял, как оказался на ногах, вытягивая шею и выискивая глазами… И он оказался там. Сидел за столом, откинувшись на спинку кресла, будто был здесь хозяином, одетый в шорты-карго, рубашку-поло, кожаные палубные туфли и с этой своей самодовольной ухмылкой. Фостер. Я чуть не зарыдал от облегчения. Мои глаза щипало. А сердце пело. Я никогда прежде не желал ничего сильнее. И в эту секунду, в этот самый момент все стало предельно ясно. Мне хотелось подойти, забраться в его объятия и никогда их не покидать, но я не мог пошевелиться. А Фостер каким-то образом понял, что я залип. Вскочил на ноги и непринужденно подошел. Он был одет совершенно неподходяще, но с той уверенностью, которую он излучал, мог спокойно владеть этим местом и всеми, кто здесь присутствовал. Он подошел к столу, скользя взглядом по лицам присутствующих. — Джентльмены. — Затем он кивнул некоторым из них. — Джек. Карлос. Ларри. Они уставились на него как на привидение. Я догадался, что они привыкли видеть Фостера только в строгих, сшитых на заказ костюмах. Затем он склонил голову. — Мистер Шимидзу. Видеть вас всегда большая честь. Невысокий мужчина, японец, очевидно, сразу узнал Фостера, потому что тоже встал и поклонился. — Мистер Найт. Что привело вас сюда? Я думал, вы отошли от дел. Как только мистер Шимидзу произнес имя Фостера, вокруг раздались тихие вздохи, и все головы повернулись в его сторону. Фостер усмехнулся. — Я здесь только для того, чтобы сделать то, что получается у белых рыцарей лучше всего. — И что же это? — спросил Ларри Стерлинг, сидевший во главе стола. Он выглядел не особенно довольным. Фостер ухмыльнулся. — Дружественное предложение о поглощении, которое превосходит предложение черного рыцаря. Я не считаю, что враждебное поглощение здесь необходимо. Стерлинг прыснул от смеха, и это могло бы сработать, если бы не намек на страх в его глазах. — И позвольте узнать, рыцарь. На какую именно компанию вы намерены сделать ставку? — Мне не нужны никакие компании, — спокойно ответил Фостер. — Я здесь по более личному делу. У меня вырвался смешок, мои легкие горели, а глаза слезились, словно я только что вынырнул на поверхность из толщи воды. Фостер смотрел прямо на меня. — Ну, что решил? Хочешь ходить под парусом вокруг Уитсанди со мной? Всю жизнь? Я ответил быстрым кивком. — Господи, да. Он ухмыльнулся. — Я припарковался крайне неудобно, — сказал он, кивая в сторону гавани. Я выглянул наружу и увидел толпу, собравшуюся на пристани вокруг его яхты и восхищавшуюся ее красотой, несмотря на моросящий дождь. Я улыбнулся, каждая клеточка моего тела вибрировала. — Ты готов? — спросил Фостер. Я кивнул. — Абсолютно. — Я обвел взглядом лица, уставившиеся на меня. Кто-то был в растерянности, кто-то в ярости. — Благодарю вас, джентльмены, — сказал я. — Это было здорово и все такое, но я хотел бы вежливо отклонить приглашение присоединиться к вашей команде. Мне поступило предложение получше. Я схватил бутылку текилы, кивнул им на прощание и, когда Фостер протянул руку, взялся за нее. Тепло, сила, знакомое прикосновение наполнили меня чем-то новым, волнующим, правильным. И вместе, взявшись за руки, мы выбежали из ресторана под дождь, пересекли пристань и ступили на яхту. Его дом. — Отшвартовывай, — сказал Фостер, заводя мотор. Я перегнулся и отмотал лини, укладывая их так, как он мне показывал. Ухмыляясь, я спустился в кабину. Улыбка Фостера была отражением моей. Стоя у штурвала, он уводил нас от пристани. Я обнял его, прижимаясь к боку. — Не могу поверить, что ты здесь, — прошептал я. — Мне понадобилось семь дней, чтобы доплыть сюда, — сказал он, глядя на нос корабля. Семь дней? — Почему ты не предупредил меня о своем приезде? — Как только я решил, что еду за тобой, то не останавливался. Я высадил своих последних клиентов на базу и больше ни секунды не мог выносить тишины. Ни секунды больше не мог без тебя, — сказал он. Держа одну руку на руле, Фостер поцеловал меня. Я прижался к нему, наслаждаясь его губами, языком, прикосновениями. Замычав, он отстранился и снова посмотрел вперед, улыбаясь. — Я позвонил в ваш офис, чтобы узнать, где найти тебя в Брисбене. Но они сказали, что ты в Сиднее, и я понял, что уже на полпути сюда. В любом случае, разве мое появление не было захватывающим? Романтичным? Я фыркнул и обнял его чуть крепче. — Я никогда еще не был так рад видеть кого-либо. — Ты выглядел так, будто тебе не помешала бы небольшая помощь. — Я тонул, — прошептала я ему в шею. — Это был мой переломный момент. Тот самый «уйди или умри». — Я знаю — сказал Фостер с улыбкой, все еще глядя вперед, но его рука обняла меня крепче. — За тем столом собрались довольно значимые персоны. — Я не хотел такой жизни. Ничего из этого. — Знаю. — Каждую секунду, с тех пор как покинул тебя, я ощущал, что мир смыкается надо мной. — Я посмотрел в его глаза. — Ты спас меня. Он снова поцеловал меня, прижимая к рулю, и, прежде чем мы успели увлечься, со стоном отстранился. — С такой скоростью мы не выберемся из гавани. — Тогда брось якорь, — предложил я. — Мы должны вернуться в порт Кэрнса за восемь дней. — Он нервно облизал губы. — Ты уверен, что хочешь такой жизни? Я встретился с ним взглядом, чтобы он увидел в моих глазах искренность. — Никогда еще не был настолько уверен. — А как же твоя одежда и сумки в отеле? — спросил он так, словно только что вспомнил об этом. — Черт с ними, — ответил я. — Там, куда мы едем, они мне не понадобятся. И у нас есть восемь дней, чтобы решить, что делать с моей квартирой в Брисбене. И машиной. Так много, о чем нужно было подумать, но меня это действительно не волновало. Как только мы отдалились от Сиднея, Фостер велел мне поднять грот. Море было неспокойным, с высокими волнами, но штормовая погода означала сильный ветер, и вскоре мы летели по воде на север, туда, где и должны были быть. Фостер рассмеялся, когда я снял пиджак и бросил его на пол кабины. Я скинул туфли, стащил носки, затем стянул галстук и расстегнул две верхние пуговицы рубашки. Я держал галстук по ветру, издавая длинное «йухуууууууууу», стоя рядом с Фостером. Мы промокли под моросящим дождем, но шли прочь от шторма к более светлому небу и более спокойным водам. Туда, где лазурные море встречается с белыми песками, туда, где лучше любования закатом – это смотреть, как встает солнце. Где единственное, что было жарче тропиков, – мужчина, стоящий рядом со мной.
Эпилог
Стюарт
Солнце обжигало, ветер был теплым, а звук волн, плещущихся о корпус яхты, заставил меня улыбнуться. Я лежал на палубе в одних плавках, а Фостер положил голову мне на живот. Я практически дремал, а Фостер, как обычно, забавлялся куском старой веревки, завязывая и развязывая узлы. Он проделывал это с закрытыми глазами, пока я играл с его волосами. Пять лет назад он приплыл в Сиднейскую гавань и увез меня так сказочно, что сразу украл мое сердце. Ну, это не совсем правда. Он украл его задолго до этого. Я усмехнулся, вспомнив поездку из Сиднея в Кэрнс. — Над чем смеёшься? — спросил он. Я играл с его волосами, пролпуская пряди между пальцев и массируя кожу головы. — Вспомнил залив Нельсона. И как мы только смогли добраться так далеко, прежде чем пришлось бросить якорь? Он усмехнулся, хрипло пробурчав: — Думаю, что это еще неплохо, что мы вообще доплыли так далеко. — Боже мой, в тот день ты очень легко завоевал меня. Теперь он рассмеялся. — И ты наслаждался каждой минутой. — Каждой секундой, — промурлыкал я. — Ощущения того, что ты творил со мной, живы до сихпор. Фостер бросил на меня веселый взгляд. Веревка замерла в его руке. — Хочешь, напомню? — Да, черт возьми. — Боже. Разве не насытился мной утром? Я погладил его по волосам. — Мне всегда мало. Солнце совсем разморило нас. — Ой, — вспомнил я. — Тетя Ким звонила, пока ты был в душе. Просто хотела поболтать. Фостер что-то промычал и закрыл глаза. — Я перезвоню ей позже. — Он любил, когда я играл с его волосами, и его спокойная, сонная расслабленность заставляла меня улыбаться. — Хочешь, я забронирую столик для ужина на материке? — спросил он ленивым голосом. — Нет. Он знал, каким будет мой ответ, еще до того, как задал вопрос. У меня никогда не было желания сходить на берег, когда мы были здесь. Только вдвоем. Мне нравился пузырь, которым мы себя окружали. В последние пять лет я жил так, как Фостер когда-то и предлагал. Я работал на фондовом рынке, рассчитывал и анализировал обоснованные предположения о том, в каких отраслях будет рост и падение, когда покупать, когда продавать. У меня это получалось даже лучше слияний и поглощений. Но я не жил на яхте. Я продал квартиру в Брисбене и купил старый пляжный домик к северу от Кэрнса. Одним махом я превратился из холеного и утонченного – и при этом чертовски несчастного – парня, в того, кто ходит босиком и живет в старом обветренном доме, выходящем на океан, и с собственным причалом. Где я мог одним глазом следить за мировой экономикой, а другим – за Коралловым морем, высматривая роскошную белую яхту с красивым капитаном у руля. И, без всякого сомнения, я был счастливее, чем когда-либо. Я работал, когда мне было удобно, и помогал Фостеру вести его чартерный бизнес. Если он делал запланированную остановку на побережье, я встречал его на любой пристани, где он швартовался. Когда он не работал, яхта была пришвартована, и мы были либо в доме, либо на борту, запертые вместе в его каюте. Но вместе мы проводили две, три, иногда четыре ночи в неделю. Я несколько раз присоединялся к Фостеру, когда ему требовалась дополнительная пара рук на палубе, но по большей части мы работали порознь. Прежде всего, мы были реалистами. Мы никак не могли работать и жить вместе на яхте изо дня в день и при этом рассчитывать, что продержимся дольше нескольких месяцев. Так что, мы работали порознь, но наши жизни переплелись во всех возможных точках, и мы были отвратительно счастливы. Это была наша пятая годовщина, и мы взяли три дня, чтобы отплыть к рифу и провести время вместе вдали от всех. Это было далеко и абсолютно идеально. — Знаешь, я думаю, мне нужна новая пара плавок, — задумчиво произнес я. Фостер перестал завязывать узел и посмотрел на меня. — Ты пытаешься заставить меня посмотреть на твой член? Я фыркнул. — Нет. Если бы я хотел, чтобы ты смотрел, я бы сейчас был голым. Он издал радостный звук и вернулся к завязыванию узлов на ощупь. — Только если новая пара плавок будет белой. И прозрачной, когда намокнет. Да. Не дай Бог мне купить какой-нибудь другой цвет. Однажды я приобрел черные, и Фостер их возненавидел. Я наблюдал, как он протягивает веревку между пальцев, методично тренируясь, превращая ее в прочные узлы, которые я не мог воспроизвести даже с помощью видеоинструкций с YouTube. — Какой узел ты завязываешь? — спросил я. Он посмотрел на веревку в своих руках, как будто только сейчас ее увидел, затем передал ее мне. Я взял, пытаясь понять, как он переплел нити так, что они выглядели как одно целое. — Это для тебя, — сказал он. — Как он называется? — У всех морских узлов были странные названия, и я старался выучить их, как Фостер мне говорил. Этот был другим, и он был настолько надежным, что выглядел неразрывным. Фостер сел и посмотрел на меня со странным выражением. — Это для тебя. Я чуть не рассмеялся и наверняка рассмеялся бы, если бы не выражение его лица. Как будто Фостер был не уверен и абсолютно уверен в чем-то одновременно. Я тоже сел, мы соприкоснулись коленями. — Этот узел называется «это для тебя»? Он покачал головой и рассмеялся. — Нет. Я сделал его для тебя. Он называется «узел истинной любви», потому что как только он закончен и завязан правильно, то остается таким навсегда. Я смотрел, как веревка скручивается, завязываясь узлом, а отдельные нити становятся одним целым. — Это я вижу. — Конечно, это было впечатляюще, но… — Почему это для меня? — Потому что я хочу, чтобы ты вышел за меня. Я потрясенно вскинул голову. Уверен, что мое выражение лица сказало все. — Что? — Выходи за меня. — Фостер облизал губы и громко сглотнул. — Я мог бы сделать предложение с погружением под воду, если ты хочешь. Что-нибудь наполненное романтикой и фанфарами. Или мог бы отвезти тебя в Париж, но… — Он посмотрел на океан, на безграничные просторы, где нет ничего, кроме воды, бесконечного неба и нас. — Но все, что мне нужно, находится прямо здесь. Только ты и вечность. Боже мой, а ведь он это серьезно. В моем мозгу произошло короткое замыкание. Мое сердце перестало биться, но я кивнул. Я протянул узелок, узелок вечности. И там, посреди океана, у кораллового рифа и островов вдалеке, у меня было всё на свете. Фостер и обещание вечности. — Да. Он лег на меня, целуя и улыбаясь мне сверху. — Я думаю, нам лучше переместиться в каюту. Я улыбнулся. — Это будет Фостер Дженнер-Найт? Или Фостер Найт-Дженнер? Он снова поцеловал меня, улыбаясь, взял мои руки и прижал их к палубе над моей головой. — Ты хочешь взять мою фамилию? — спросил он. Его глаза потемнели. Ему явно очень понравилась эта идея. — Да. А ты можешь взять мою. Коленом он раздвинул мои бедра, при этом крепко держа мои руки над головой. Его член был твердым и вжимался в меня. — Стюарт Дженнер-Найт, — прошептал он. — Мне нравится, как это звучит. Я качнул бедрами. — Я это чувствую. Он застонал, и его глаза встретились с моими. — Ты действительно выйдешь за меня? Он отпустил мои руки и провел пальцами по моему лицу. Я кивнул. — Да. В любом случае я навсегда стал твоим, когда ты приплыл в Дарлинг-Харбор и спас меня. Но ты сплёл для меня узел вечности из куска старой веревки, так что теперь это официально. Он улыбнулся и нежно поцеловал меня в губы. — Я не должен был так просто все ляпнуть. Мне, наверное, следовало спланировать это лучше. Но это просто показалось правильным. — Это было идеально. Мне не нужен Париж, какие-то модные предложения в дорогих ресторанах и вся остальная мишура. Мне нужен только ты. — И я у вас есть, мистер Стюарт Дженнер-Найт. Навсегда. — Да. Навсегда. У меня даже есть узел, доказывающий это. Он засмеялся и поцеловал меня снова, на этот раз дольше и глубже. — Простите, мистер Фостер Дженнер-Найт, — сказал я, тяжело дыша, когда он поцелуями спускался по моему подбородку, — но вам лучше отвести меня на нижнюю палубу и закончить то, что начали. Его глаза блестели, улыбка была развратной и полной обещаний. — Ну, я капитан корабля, — сказал он, вскакивая и поднимая меня на ноги. — А всем хорошим капитанам полагается послушный юнга. Я остановился. — Могу ли я остаться юнгой, когда мы поженимся? Он рассмеялся. — Ты можешь быть моим юнгой до конца жизни. — Даже когда мы состаримся и поседеем? Фостер ухмыльнулся. — Я буду очень разочарован, если это будет не так. — Я тоже, — ответил я. Я сжал узел, который он сделал для меня, приподнялся на цыпочках и поцеловал своего мужчину. — А теперь поторопись. Твой юнга нетерпелив и возбужден. Лучше не заставлять его ждать. Фостер рассмеялся и последовал за мной на нижнюю палубу. Он закрыл за собой дверь, отгородив нас от всего остального мира. — Сколько у нас дней? — спросил он, ведя меня в свою каюту. Я поднял веревку с узлом. — Да что нам дни. У нас вечность.
КОНЕЦ
|
|||||||
|