В прятки с Бесстрашием 52 страница

— Я ему посоветовала голову лечить, взяла побольше хлебушка в столовой и перед сном сожрала почти целую буханку. Эффекта особого не было, но реветь расхотелось и поспала хорошо. И на этом — всё! — чеканит Джессика, резко выдохнув. — Рассказала вам, девчонки, только чтобы вы отстали и ничего не предпринимали больше.

— Он придет извиняться, Джесс, точно говорю, — предупреждаю я ее. — Я уверена, что ты больше чем нравишься ему, просто он…

— Идиот! — кричит Хейли, расковыряв вместо лунки целую яму. — Ну какой же придурок, мать его за ногу! Может, его еще раз мирной сывороткой накормить, чтобы у него мозги на место встали?! Я же видела, как он целовал ее в оружейке, там чуть взрывчатка не детонировала, как горячо было, а стоило девке ему подрочить…

— Тихо! — рявкает на нее Джесси, испуганно оглянувшись на выход. — Обязательно орать?! Я не для того вам все рассказала, чтобы вы на все Дружелюбие растрезвонили!

— Да-а, таких пизданутых еще поискать надо! — присвистнув, тянет Грейс. — Везет же тебе на остолопов, Глейзер, «дохлый номер» отчебучил, да еще и Билли подсмотрел…

— Этот Билли просто говнюк! — В тишине оранжереи, отчаянный голосок Джесс, от того, что ее секрет стал достоянием общественности, звучит как первый залп грома. Девки сочувственно качают головами и переглядываются. — Ну что за жизнь-то, несправедливая… Всем бы им мирной сыворотки заебашить, чтоб мало не показалось… — Она так умилительно краснеет, и, кажется, порывается сдержать выступившие слезы обиды, что мне… А ведь она совершенно права, это идея…

Музыка: Bad To The Bone (Ost «трудный Ребенок»)

George Thorogood)

— Bad to the bone,

Я законченный плохиш, ту-ру-ру-ру.

— Bad to the bone,

Законченный плохиш, ту-ру-ру-ру.

— Ba ba ba ba ba ba bad.

Плохиш.

— Ba ba ba ba ba ba bad.

Плохиш.

— Bad to the bone…

Законченный плохиш. Хе-хе-хе…

Пританцовывая, ангельски пропеваю я, отшвырнув ненавистную тяпку, и на моей мурзилке расплывается самая гаденькая улыбочка. Грейс с Хейли вторят мне с заговорщицким блеском глазок, Джесси, смахнув набежавшие слезы, прикрывает рот ладошкой, кажется, пряча смешок. Фокси подозрительно косится, притаптывая ни в чем не повинный цветок. Одна Дани застывает с офигевшим выражением лица, даже тревожно за нее становится.

— Те-е-еа, а Теа, а где ты говоришь, тут мирная комната находится? — тихонечко тяну, видя, как у нее бледнеют крылья носика.

— Лекс, даже не думай! Да ты с ума сошла? А если они узнают, что это мы, хочешь повторения общей драки? — выговаривает мне Фокси, нервно бегая по оранжерее взад-вперед.

— Тогда Билли начал драку, ты сама все слышала и видела, что он первый ее ударил! — тут же вступается за меня вышедшая из ступора Дани. — И что теперь, позволить этому уебку издеваться и говорить гадости, да?

— Если сделать всё чисто, чтобы никто не смог подкопаться, то он и не докажет, что это мы, — потирает ручонки Хейли. Ох, да с ними не соскучишься!

— Ну что, мы вшестером не сможем без сучка без задоринки всё придумать? — Оп-ля, к нам и Грейс подключается. Все чудесатей и чудесатей… — Но Фокси права, мы первые будем на подозрении у поскудника Билли! А значит, сидим и носа не высовываем из оранжереи до конца дня, после того, как достанем сыворотку.

— Да? И кто же пойдет?

— Я пойду! — подскакивает Дани. — Мне тогда досталось по самое не балуй из-за него. Давай Теа, не жопься, рисуй нам план помещения и где хранят сыворотки. — Дани сует Фокси в руки маленький совочек и подталкивает к грядке.

— Где-где… да в шкафу, там же и хранят, только я с тобой пойду, а то напортачишь чего-нибудь или не ту схватишь.

— Да все пойдем, чтобы никому обидно не было! — сообщаю остальным. — Кто-то полезет в комнату, через окно, остальные на стреме постоят.

— Лекс, а как ты собираешься незаметно вколоть ему сыворотку?

— А зачем ее вкалывать? — подает голос, доселе притихшая Джессика. Вот блин, да у нас тут подпольный клуб мстителей собирается… — Возле разгрузочной зоны, стоит бочка с питьевой водой для рабочих, из которой все пьют… ой, а так мы их всех опоим.

— Ну и хрен бы с ними, все они козлы! — гнусненько хихикает Хейли, выглядывая из оранжереи, словно шпион. — А «дохлому номеру» только полезненько, может подобреют его тараканы-то! И кстати, Билли со своей шавочной шаблой отдельно работают и баклажку они себе другую наливают, чтобы с ведрами не бегать, я видела! Вот туда можно зафигачить!

— А чего это у них привилегии? — хмурится Грейс. — Может им еще и стол отдельный выделили и барак?

— Джоанна знает об их вражде с Алексом, и чтобы не умножать накала страстей, специально отправила Билли с компанией на разгрузку кормов, возле амбаров. Поближе к свиньям, аха-хах, — ухмыляется Хейли. — Если бы они все еще жили и питались отдельно, всем было бы от этого только лучше. Но увы! Ладно, чего резину тянуть, пошли уж, заговорщики.

— Только давайте договоримся сразу, — Грейс поднимает вверх руки, привлекая наше внимание. — Не знаю как вам, а мне уже надоело постоянно огребать. Если что, то все придерживаются одного правила: Ничего не знаем! Ничего не видели! И вообще тут ни при чём! Все согласны? — дружно киваем. Да кто бы спорил, конечно, ни при чем.

— Ну вот и порешили. Я потихоньку проберусь к баклажке у свинофермы и подолью сыворотку, — хлопаю я в ладоши, под общее фырканье. — А потом, будем издали сидеть и наблюдать общее человеколюбие. Так что, напакостим?

— Спрашиваешь?! — ахают в один голос девчонки.

***

— Ай, бля!

— Тс-с-с, — многоголосый шепот.

— Сами «тс-с-с», я ударилась!

— Да заткнись ты уже! Запалят ведь…

— Сами заткнитесь, больше меня орете!

— Тс-с-с-с! — снова, уже с утроенной силой.

— А ну, закрыли все свои рты, иначе кляп всуну! — шикает на нас Дани, пребольно ткнув острым локтем в бок прифигевшую от возмущения Джесси, а пяткой попав мне в колено, пока мы пытаемся распутать клубок из шести тел, с перепугу закатившихся в густые заросли акаций.

— Шухер! — шипит Грейс, и мы дружно затыкаемся, потому как недалеко от нас, переговариваясь, вальяжно шествуют наши командиры. Замерев и забыв как дышать, провожаем глазами их спины, и вновь, распластавшись на карачках, медленно подползаем к вожделенному окошку.

— Оно высоко, — обиженно бурчит Фокси, хотя сама только несколько минут назад вроде бы не очень-то и хотела ввязываться в нашу пакость. А сейчас гляди-ка и сама поддерживает идею о справедливом мщении… — Я не достану, придется вам меня подсадить.

— Сами справимся, — шепчу я ей на ухо, — ты только объясни, как выглядит сыворотка и где именно лежит, а сама бди во все глаза по сторонам.

— В шкафу, по правой стене, там ящички маленькие, вот в них и хранится. Только много не берите, иначе заметят пропажу. Одной колбы вполне хватит.

— Ясно. Дани пошли, — машу рукой, подбираясь под окно. День сегодня солнечный, рама слегка приоткрыта. А так как я самая длинная из них, мне и работать стремянкой. Сцепив ладони замком, подсаживаю Дани наверх, пока остальные, размазавшись по близлежащим кустам, оглядывают окрестности.

— Ну, видишь что-нибудь? Есть там кто?

— Не-а. Чисто! Все, я лезу. — Она осторожно приоткрывает раму и словно червяк втискивается в помещение. Рядом на корточках сидит Джесс и пристально смотрит на то, как я в длинной юбке подтягиваюсь и, шумно пыхтя, вваливаюсь в проём, следом за Дани. Надо мной ржут. Обидно… А я что, виновата, что всем Бесстрашным выдали одежду Дружелюбия?

Плюхнувшись на пол, прислушиваемся. Тишина. Только радостные вопли Дружелюбных, доносящиеся сюда с полей, расцвечивают атмосферку. Интересненько… а чего это они, все такие довольные, а?

— Лекси, ты застряла под столом? Подъём, у нас мало времени.

Шваркнувшись головой об столешницу и зацепившись о спинку стула волосами, подавляю в себе желание заскулить от боли и, пригибаясь, крадусь к шкафу. Утерев выступившие слезы рукавом, перебираю по ящичкам вороватыми корябками и выуживаю одну колбочку, пока соучастница зорко глядит в окно, спрятавшись за занавеской.

— Все, пора сваливать, — шепчу ей, а Дани высовывается из рамы и тихо свистит. В ответ раздаются чуть слышные свистки со всех сторон, значит, можно вылезать. Только Дани заносит одну ногу на подоконник, готовясь перевалить свое тело на улицу, как ветки кустов напротив сильно колышутся. Сидящая там Джесси сообщает о чьем-то приближении. Мерзко хихикаю над чуть не распластавшейся подружкой и сползаю на пол. Выжидаем…

Кое-как минут через десять все неугомонные, которым враз приспичило ошиваться и прогуливаться возле нашего окошка, наконец-то рассасываются, позволив нам вылезти наружу и удрать обратно, в оранжерею. Немного посовещавшись, мы посмеиваемся над Джесси, которая уже потирает в нетерпении ручки, самозабвенно собираясь идти отвлекать внимание Билли и его собратьев по несчастью от их баклажки. Не, ну ладно Хейли и Грейс, у них же на лбу написано: «Гадостей много не бывает!», но Джесси… Вот же допекли ее парни: что Билли со своим очень длинным языком, что Уеллнер со своими заскоками… Ладно, чего уж там, пора. Вдоволь подивившись неуемной фантазии девчонок-Бесстрашных, на словах оказавшихся более опытными в делах «юных отравительниц-клофелинщиц недоделанных», мы приступаем к воплощению нашего плана в жизнь…

Дани с Фокси, чуть ли не перекрестив меня, подозреваю, в мыслях еще и попрощавшись, если вдруг поймают, коварно выпихивают моё тельце за двери оранжереи. Все девчонки, прилипнув носами к стеклянным стенам, внимательно следят за началом «диверсии века».

Ухватив охапку сорняков, вернее, прикрывая ими блондинистую голову, огибаю ряд амбаров и других построек, семеню мелкими перебежками, прячась за яблонями, и пробираюсь к разгрузочной зоне с другой стороны. Крадусь, как партизан, за теплицей, мимо округлившего глаза Грега, так не вовремя завернувшего за угол, чтобы, видимо, подпортить местные стены. Нервно хихикая над его недоуменным видом, прикладываю к губам палец, пытаясь ему объяснить, чтобы не шумел. Энтони, в этот момент усиленно пританцовывавший от нетерпения, замирает, затем шустро прячет свои руки, возившиеся на ремне, за спиной. Чуть ли не насвистывая в небо, делает вид, что меня не заметил, бодренько сваливает в неизвестном направлении. Вот и хорошо, вот и ладненько… по кустам-по клумбам, пробежав мимо загонов с розовыми чуньками, я пробираюсь на вражескую территорию. А баклажка-то и не очень уж и большая, литров на пятьдесят… блин, а им хватит на всех сыворотки?

Счастье есть, или удача решает мне подыграть сегодня, но как только я оказываюсь около места диверсии, прибывает еще одна машина с кормами и ребятки отвлекаются. Быстренько отколупав колбочку, опрокидываю ее содержимое в водичку и даю деру, роняя тапки, в обратном направлении. Улыбаюсь до ушей и радостно хлопаю в ладоши, предвкушая замечательное представление. Однако… не тут-то было! Оглядевшись, вижу идущего к злополучной баклажке Уеллнера, с ведром! Осознание того, что грядет и чем все это может кончиться, буквально подкашивает ноги, заставляя закатиться под ближайшую яблоньку. Ну какого? У них же своя вода есть! Нет, нет! А-а-а-а, караул, Джон, не надо! Ну нет, неужели наши верблюды уже все вылакали?!

А вообще, так Уеллнеру и надо! Все-таки есть вселенская справедливость, хотели мы опоить ублюдочного Билли, а Джони — проведение зацепило! Вот черт, че в голову лезет на нервной почве? Ой-ё! А че делать-то теперь?

Тем временем, пока я пытаюсь собрать мысли воедино и унять зудящее ощущение, что огребу по полной, Джон наливает себе ведрышко из баклажки и, подцепив местную кружку, опрокидывает в себя добрую порцию водички… Ух, как умаялся, питеньки захотел! Напившись, он понуро плетется в сторону своей разгрузочной зоны. Да, черт побери… он же сейчас всех наших опоит! Подскочив, как ужаленная в пятую точку, уже не скрываясь бегу за ним, но… не успеваю… К Уеллнеру навстречу выворачивает Вик, и пока я лечу, примеряясь, как половчее опрокинуть ведро, он уже успевает глотнуть «доброй» водички. Всё, кабздец! Они мне этого не простят. Кажется, пора рвать когти из города…

Эх, была-не была, с разбегу пинаю гребанное ведро, типа нечаянно, скосив глаза на то, как содержимое выплескивается на травку, и, взвыв, прыгаю на одной ноге, мысленно готовясь к гневному рявку Уеллнера о чересчур косых бабах… или же: «Плейсед, ебановрот…»

— Лекси, ты не сильно ушиблась? — взволнованно-мягко спрашивает Джон, не давая мне скатиться вслед за ведром. Ах ты ж, вашу мать… Что, уже подействовало?

На меня в упор смотрит благосклонно сверкая мальчишечьей улыбочкой Уеллнер… И брови не хмурит, и носопатку не раздувает… И не орет! А еще ему очень идут оранжевые одежды. Ух ты, я начинаю посмеиваться, потому, что никогда не видела такого ржачного Джона. Озираясь по сторонам, натыкаюсь, на почти такую же физиономию Вика. А-а-а, блин, не могу… ребята, как валенки! Уже складываюсь пополам от гогота.

— Ты ударилась, тебе больно? — озабоченно вопрошает Виктор, гладя меня по плечу, пока я пытаюсь заткнуть рот ладошками и смахнуть выступившие слезы. — Ты чего, плачешь, Лекси? Тебя кто-то обидел?

— Так сильно ударилась, ну хочешь, я подую? — вклинивается Уеллнер, и уже собирается, видимо, и правда дуть мне на ногу… Не выдержав, я начинаю ржать в голос, до слез и истерии. Боже… Боже мой… Довольные жизнью ребята, сперва недоуменно повращав глазками, подключаются к моему смеху. Вик подхватывает ведро, и мы дружненько плетемся поближе к своим. — А где Джесси? Лекс, ты не видела Джессику? — спрашивает у меня тепленький Джони, мотая рыжей головой по сторонам.

— Да вон же она, смотри, — тыкаю я в направлении нашей оранжереи, откуда выглядывает девчушка, а Уеллнер бросается к ней. — Джесси…

— Ч-чего это с ним? — Джессика округляет глаза-блюдца, неэстетично потеряв челюсть и хлопнув себя по лбу. Остальные девчонки, пряча ухмылки, спешат отойти к нам, не отводя взглядов от Джона и отступающей от него за амбары Джес. Поняв, что этим двоим явно не до них, девчонки переключаются на радостно-ухмыляющегося Вика, пытающегося всех по отдельности, а потом еще и скопом обжать, осыпая комплиментами. Хейли только качает головой, присвистнув, глядя на то, как я развожу руками, видимо, тоже гадая, чем нам сия оплошность теперь обернется…

Громкий, резко прорвавший окрестности, скулеж заставляет нас слегка поёжиться. Мы не сразу понимаем, что это не вопли раненных кайотов, а песня, в исполнении прокаченного хора со свинарника… Пришибленный слегка народ, подозрительно прислушивается и начинает стекаться на звуки многоголосого хохота. Ну и мы, естественно, вприпрыжку несемся за всеми. Как можно пропустить такое? Бесстрашные в шоке — то ещё зрелище…

— Это что за херня происходит? — вопрошает народ.

— Им плох-хо-о? — интересуется кто-то из ребят, наблюдая за восторженной кучкой идиотов, во главе с Билли, в обнимку скачущей возле грузовика и вразнобой напевающей песенки.

— О-о-о нет, кажется, им очень хорошо! — ржет Чешира, а к нему подключаются остальные допершие, что он имел в виду. — Аха-хах, вот же ж блядь! — утирает парень глаза. — Это кто же постарался? А-а-а, ебт вашу! Ща обоссусь, Билли хрюшек гладить полез… — шквал гогота наполняет все окрестности фракции.

— Кхм, а что это, и главное — как? — восхищённо орёт кто-то, подключаясь к сотне таких же вопросов.

— А с Виком-то, что? — восклицает Мирд, растерянно оглядывая ухмыляющегося парня, медленно сползшего под деревце. Виктор лежит, пожёвывая губами травинку, и, закинув руки за голову, беззаботно дрыгает ногами, разглядывая ясное небо.

— Понятия не имею. А-а, вон Алекс с Матом идут, ща узнаем…

Хоп-хоп, тру-ля-ля… Переглянувшись с девчонками, начинаем медленно отступать в сторонку, за спины столпившихся парней, чтобы не попасться начальству на глаза. Почему-то я уверенна, что у нас на лбу уже всё написано. Командиры направляются быстрым шагом на общий сабантуй. Алекс ухмыляется, пытаясь сдержать смех, глядя на заклятого друга. У Мата брови уползают вверх, по лбу; после чего они переглядываются, шушукаются, подходят к расслабившемуся Вику. А потом, на них так не вовремя выныривает Уеллнер.

Потрепавшись с Бесстрашными, поковырявшись старшим составом возле баклажки, опросив пострадавших придурков с идиотскими улыбками, Алекс разворачивается и отправляется в сторону мирной комнаты, а мы с самым невозмутимым видом огородами отступаем к оранжерее, тем более что действие сыворотки уже заметно спадает.

— Такс, он возвращается! — шипит Дани. — Лекси, если что, может, возьмешь всю вину на себя, а? Не станет же Алекс тебя убивать?

— Ишь ты какая… А чего это на себя, сразу? — возмущаюсь я. — А как же: «Ничего не знаем! Ничего не делали! И вообще тут ни при чём!» И с чего это вы взяли, что Алекс на нас подумает? — спрашиваю, покривив душой, конечно, ведь я и не сомневаюсь в его смекалке. — И когда это, он мне меньше остальных назначал наказаний? Чего-то не припомню я? Один отстойник чего стоит…

— Ну, мало ли… — начинает Теа. — Хейли, морда твоя наглая, а ты чего притихла, и чем там чавкаешь? — резко поворачивает она голову в сторону вздрогнувшей Картер, подрагивающими ручками сжимающую свой воротник. Она зажмуривается, выпуская изо рта кусочек пожёванной ткани, и шепчет:

— Я волнуюсь.

— Есть какие-нибудь свежие и спасительные идеи?

— Не имеется…

— Иди лучше, вон, к Вику, поволнуйся, он как раз сейчас начнет метать молнии, пытаясь донести до виновных в его хорошем настроении всю полноту ощущений и ожидающее их возмездие. Наивный… — советует ей Грейс, показывая нам рукой в сторону. А там… страшно расстроенные Уеллнер и Виктор о чем-то переговариваются. Ну вот бли-и-и-ин, сейчас они посовещаются, вспомнят, кого они там видели, всё сложат воедино и тогда… одной, так бездарно подставившейся блондинке, пытающейся на свою голову исправить случайный коллапс, не поздоровится. А, не, уже догадались, судя по тому, какими красноречивыми взглядами они смотрят… Во, еще и кулаки исподтишка показывают… Но упрямо отвожу глаза, гадая со всеми, кто же это такой у нас ловкий оказался…

— Девки, что бы ни предъявлял нам командир — всё отрицайте! — обращается Грейс к находящимся в прострации неофиткам.

— Если начнёт пытать — уйдём лесом и ударимся в бега… ага, по Дружелюбию. Как ты хотела тогда за стену бежать, когда я ему куртку подпортила… — выдвигает свою идею Дани. — Ой, как же хорошо, что у Алекса маркера нет. Блин, было бы вообще шоколадно убедить его в нашей полнейшей невиновности и отсутствии в момент вражеской диверсии… Скажи, Лекси, а он не страдает какими-нибудь болезнями? Может, амнезией? Сотрясение мозга? А что, он дерется часто, всё же… — Мы шокировано смотрим на нее, беззвучно открывая и закрывая рот. А у меня так вообще выражение лица — ахер года!

«Уже в курсе», — мысленно сокрушаюсь, видя, что Алекс прямиком идет к нам и грозно сверкает стальным взглядом. Интересно, и как ему удалось так чётко определить основных возмутителей спокойствия? Тут же помимо нас, ещё столько народу кучковалось… Самое главное теперь — оправдаться! Ох, блин, а солнце злится… хоть и старается не подавать вида. Смотрит гневно, маленькая складочка на лбу и брови нахмуривает. Губы стягивает в тонкую нитку, желваки рвут скулы и ноздри от ярости раздуваются, а кулаки он сжимает так, что костяшки белеют. Дыхание сбивается еще на подходе к горлу… Мамочки, сейчас кого-то точно будут убивать.

========== Глава 81. Наказание ==========

Комментарий к Глава 81. Наказание

не бечено

Алекс

— Та-а-ак. Вы, три красавицы, и вы, три — урожденные, за мной. Мат, ты тоже с нами.

Я поворачиваюсь, думая, что девицы пойдут за мной, но они стоят как вкопанные, даже не шелохнувшись. Медленно разворачиваюсь обратно и также неторопливо иду к ним. Стараюсь говорить спокойно.

— А что, приказы инструктора уже не надо выполнять? Вы вконец оборзели в связи с последними событиями? Мне вас что, как коров, хлыстом подогнать? — Последнюю фразу уже гаркаю не стесняясь, благо Джоанны с Джорджем нет во фракции. — Все девицы-неофиты за мной, остальные — оставаться на своих местах.

Шесть неофиток переглядываются и, вытолкнув вперед Лекси, идут за мной. Мат догоняет меня и, склонившись к уху, спрашивает:

— Что делать-то с ними будем? Не убивать же их теперь…

— Вот я смотрю, ты добренький у нас всегда такой, Матиас! А они потом на шею садятся! — раздраженно отвечаю ему, сощурившись. — Полосы препятствий тут нет, и как их, блядь, наказывать?

— Предлагаю наказать их упражнениями, которые у них не очень получаются. Грейс не очень любит бегать, Хейли боится высоты, у Джесси отжимания не идут. А у твоих что?

Я хмуро пытаюсь вспомнить, что у какой девицы не получается.

— Лекси подтягиваться не любит, это я знаю. У Дани палочные бои не идут, ее можно палками погонять, это можешь взять на себя ты. У Фокси тоже руки слабые, можно ее вместе с Алексис на турник подвесить, или отжиматься заставить, но отжимания мы постоянно прорабатываем, а вот подтягивания не так часто.

— Ясно. Значит, Грейс у нас бежит кросс, Хейли поднимается на дерево по веревке, Джесси, Фокси и Алексис подтягиваются. А Дани я беру на себя, устрою ей палочную тренировку.

— Не возражаю. Новобранцы, внимание, — обращаюсь я к девицам, когда мы подходим к нужной комнате. — Вы будете заходить ко мне по одной, и рассказывать, как вы дошли до жизни такой. Дани, ты первая.

— А чего это я первая?

— Потому что я так сказал, блядь! Ясно? — уже почти нежно выговаривая последнее слово, толкаю дверь и, перед тем как ее закрыть, бросаю в коридор: — Плейсед зайдет последней.

Опрос девиц не удивляет и ничего нового не приносит. Все отговариваются как могут: они и работали в поте лица не покладая рук, и не отлучались даже в туалет. Это при том, что пьяному ежу понятно — больше некому. И, положив руку на сердце, я сам бы с удовольствием поучаствовал во всем этом и со злорадством понаблюдал за припизжено-восторженным Билли, если бы не одно «но»: я все еще их инструктор, как бы мне ни хотелось быть уже просто одним из Бесстрашных для них. Потому вся эта канитель с опросом и наказаниями.

Выслушав всех девиц, порадовавшись их солидарности, поухмылявшись на их россказни, поорав всласть на всех и раздав задания, я, наконец, принимаю у себя в кабинете Лекси. На ее лице смесь хитрости, испуга, лукавства, с примесью вины, и для того чтобы спрятать усмешку, я отворачиваюсь к окну.

Она заходит и встает напротив стола.

— Мат, не оставишь нас? — бросаю я другу, и Мат ухмыляется, покидая помещение. А я продолжаю стоять, глядя, как суетятся перед завершением рабочего дня Дружелюбные.

— Несмотря на то, что у тебя очень красивая спина, и рубаха Дружелюбия тебе умопомрачительно идет, может, ты все-таки скажешь мне уже что-нибудь? — нарушает затянувшееся молчание Лекси, а мне так горько от всего, что придется ей сейчас сказать…

— А что? Просто помолчать со мной тебя уже не устраивает? — ехидничаю, чтобы оттянуть неприятный разговор.

— В данной ситуации как-то не очень.

— Можешь мне объяснить, зачем это все надо было, а? — я поворачиваюсь к ней, складываю руки на груди и, слегка прищурившись, в упор смотрю на нее. Румянец медленно заливает ее щеки, а других доказательств мне и не надо. — Алексис, легкомысленность хороша в мирное время, но сейчас не оно, блядь, ты поймешь уже это, наконец? Билли мудак, я все понимаю, но красть мирную сыворотку и подливать ее в общую воду, это преступление! Понимаешь ты, пре-ступ-ле-ние! — проговариваю я по слогам, а она смотрит в сторону. Ну правильно, сказать-то нечего.

— Но мы ничего и не…

— Лекси. — Подхожу к ней и мягко приподнимаю ее лицо, чтобы она посмотрела мне в глаза. — Я сейчас говорю с тобой не как инструктор. А… как твой друг. То что вы сделали, бросает тень на нашу фракцию, показывает, насколько мы разобщены. Вид веселого Билли не стоит того, чтобы Дружелюбные поняли, что его опоили свои же. Парни, способные держать оружие из всех заинтересованных фракций после инициации прибудут на полигоны, чтобы участвовать в войне. Они должны верить в нас, а не разочаровываться…

— Слушай, ну ведь все нормально, — чуть смущенно улыбается Алексис и пожимает плечиком. — Лидеров нет, с Билли уже все хорошо, ну побыл немного веселым, ну что такого-то?

— Что такого? — удивляюсь ее незамутненности. Она правда не понимает или придуривается? — Лекс, ты решила, если я с тобой сплю, я тебя от всего отмажу, что ли? И теперь тебе все позволено? Потому и согласилась участвовать в краже сыворотки и опаивании членов своей же фракции? Ты, блядь, где мозги проебала?

— Я в таком тоне не буду с тобой разговаривать, — отворачивается от меня Лекси, тряхнув белокурыми локонами.

— Зато я буду, и в том тоне, в котором посчитаю нужным. — Гнев затмевает здравый смысл, с ней я всегда на пике. Надо бы взвешивать каждое слово, но у меня не получается мыслить адекватно, просто в голове не укладывается, как она может не понимать, что натворила. — Ты, по-моему, забыла, детка, что у нас все еще идет инициация, что я твой инструктор, и то, что ты… то что мы спим вместе, вовсе не означает, что ты теперь на привилегированном положении. Я тебя в обиду не дам никому, но сам накажу по самое небалуй! Ясно тебе?

— Что, в отстойник посадишь? — задирает она подбородок.

— Надо будет и посажу! Чтобы не забывалась окончательно! Ты сдурела, Лекс? Нас и так все кому не лень дергают! Я три дня на полигоне доказывал отцу, что не верблюд, и то не доказал, по ходу, после чего мы приезжаем сюда, и ты устраиваешь такое!

— Я вовсе тебе не навязываюсь! — Лекси, отступив на шаг, дерзко смотрит на меня. — Если считаешь, что спать со мной слишком накладно, так и скажи, только не надо каждый раз мне этим тыкать! Я уже говорила, что я с тобой не за ранги или положение там какое-то, а просто потому… — Она опускает глаза и смотрит в сторону. — Потому.

— И что, ты готова отказаться от всего, что между нами было, за возможность влезать в идиотские авантюры? Только потому, что тебе не сидится без дурацких приключений? Так вот, я открою тебе секрет, милая: выбрала себе для ебли лидерского сыночка, будь готова соответствовать! А не можешь или извилин не хватает, так и нечего было и начинать! Я не хочу за каждую твою тупую шалость получать от лидера по роже, мы с тобой не настолько близки, дорогая.

— Да, я это заметила, — презрительно ухмыляясь, говорит мне Лекси. — Билли оскорбил нас, в частности, Джесси, а мы должны были выслушать, поклониться, понять и простить?! А вот хуй угадал ты, твой Билли любимый, ради которого ты мне сейчас все вот это выговариваешь, и все остальные, кто считает, что мы неправы в такой ситуации!

— Дело тут не в самом Билли, а в том, что цель не оправдывает средства! Если бы вы пришли к нам, командирам, и сказали: «так и так, Билли оскорбил», неужели бы мы не придумали, как его…

— Вот именно! Вы бы придумали! А мы должны в сторонке сидеть, как «безголовые курицы» по-вашему любимому выражению?! Опять на всеобщий мордобой надо было нарваться? Это было бы лучше для лидера?

— Мы бы придумали… — я выдыхаю, взяв паузу, потому что раздражение и досада от ситуации затапливают так, что хочется себе пулю в лоб пустить. — Лекс, ты пойми, теперь не имеет значения, ты что-то сделаешь или я, получать буду я все равно…

— Я тебе уже сказала, — холодно проговаривает Алексис, — если я чем-то не устраиваю, то никому на шею вешаться не собираюсь и никого не держу. Если я приношу тебе столько проблем, мне тоже от этого несладко.

— А может, просто чуть побольше мозгов подключить и чуть поменьше легкомысленности? И тогда со всем можно справиться? Или мы так не умеем, нам слишком светлые волосы мешают?

— Знаешь, ты так жалок в попытке задеть меня вот этими шуточками про блондинок. Громли тоже с этого начинал, так что ты аккуратнее. А теперь, можно я уже пойду.

⇐ Предыдущая 47 48 49 50 515253 54 55 56 Следующая ⇒