психология 5 страница

1 Майевтика значит родовспомогательное искусство. Так вазывал Сократ свое искусство способствовать рождению в сознании собеседника дремлющей до того мысли. (Перев*)*

как психологию глубин. Он действительно является своего рода геологией души? в противовес той археологии души» которой требовал Стэнли Холл на основании биогенетического закона.

Обе охарактеризованные тенденции фрейдовской психологии я считаю существенным обогащением нашего метода, и до этого пункта я яду вместе с ним, Но лишь до этого пункта. В своем дальнейшем развитии психоанализ должен быть охарактеризован в свете других наших знаний о психической жизни как примитивное учение.

Фрейд разлагает психику на два комплекса влечений, которые находятся в антагонизме между собой: влечения «я* и сексуальное влечение. Характер и происхождение первых остаются совершенно неясными* Уже самое определение их является мало удачным, яосколысу под ними понимаются не только влечение к самосохранению, но и все социальные, этические и идеальные стремления. В действительности эти влечения не играют в учении Фрейда той роли, которой нужно было бы ожидать* Скорее сексуальное влечение рассматривается как собственно основное влечение, из которого все остальное развивается путем превращения его энергии.

В детском возрасте сексуальное влечение, по Фрейду* имеет совершенно неопределенное направление: оно ищет *libido* (как характеризующую его форму удовлетворения) в самом широком смысле этого слова и находит его в материнской груди» в собственной оральной и анальной зонах, а также во всех других зонах, которое иогут быть охарактеризованы как эрогенные, В особенности сексуально окрашенной является нежность, проявляемая ребенком по отношению к матери* Покоящаяся на этом «сексуальная привязанность* к матери становится настолько сильной, что она имеет своим следствием — мы должны здесь добавить: у ребенка мужского пола — ревнивое и враждебное, даже соперническое отношение к отцу. Против этой сексуальной направленности ребенка выступает — не совсем ясно, откуда взявшееся — нравственное запрещение — инцеста. Или, говоря в общей форме, беспрепятственное проявление сексуального влечения находит свою границу в этических требованиях.

Следствием этого является вытеснение неопределенно направленного сексуального влечения в бессознательное. Здесь возможно два случая: либо вытеснение удается, либо оно не удается {или не вполне удается). В первом случае живая энергия сексуального влечения не может совершенно исчезнуть. Она

превращается (для переживающего сознания, но при сохранении инкогнито) в духовную деятельность. Это есть явление сублимации. Во втором случае сексуальное влечение продолжает накапливаться и стучать под порогом сознания» ведя, подобно отцу Гамлета, подземное существование> и ищет себе выхода* Этот выход оно находит в суррогатных удовлетворениях, которые либо осуществляются только в фантазии, либо, при полном ущемлении влечения, в невротическом заболевании, симптомы которого представляют собой энергетический эквивалент накопившегося полового влечения* Суррогатные удовлетворения являются отклонениями регулярного, в зрелом возрасте гетеросексуального, направленного ва другой объект влечения. При ближайшем рассмотрении они оказываются фиксациями на стадии развития инфантильной недиференцированной сексуальности. Так называемые перверсии являются, таким образом, возвратом к детским формам сексуального удовлетворения; они являются задержками развития, наступающими по той причине» что прямой путь деятельности прегражден вытеснением. Имеющие здесь место «перенесения» могут принять самую различную форму: либо накопившееся половое влечение реагирует снами исполнения желаний и по видимости бессмысленными ошибочными действиями, либо оно проявляется в болезненных комплексах (эдиповский комплекс, комплекс кастрадии и т.д*)* либо же оно прокладывает себе реальный выход в виде мастурбации, гомосексуальных сношений, фетишизма и т.п.

Уже в этом пункте многие вопросы вызывают сомнения. Фрейд — чародей первого ранга, ибо в тех превращениях к окольных путях, которые вскрывает его анализ, самые невинные вещи оказываются в конце концов не чем иным, как замаскированными сексуальными желаниями. Но не эта сторона нас интересует, а процесс сублимации* Он заключается в том, что сексуальное стремление отказывается от своей цели, направленной на получение парциального удовольствия или на продолжение рода, и принимает другую цель, которая генетически связана с первой, но сама должна уже быть названа не сексуальнойt а социальной. Мы называем этот процесс * сублимацией*, отдавая этим дань всеоб-

оценке, которая социальные цели ставит выше, чей в е своей эгоистические сексуальные1, В этой формулировке Фрейд таким образом отказывается от теории конкурирующих с сексуальным влечением влечения «я». Их место заступают, являясь продуктом весьма примитивной психологии, все духовные стремления под общим названием «социальных*. Но оставим это в стороне; самое главное заключается в том, что здесь сексуальное влечение само выступает в качестве производителя этих других стремлений. Для этого око должно проделать странную метаморфозу. Правильно говорит Шелер: *Судя по изложению Фрейда, можно подумать, что он считает, что акты психической деятельности, как они осуществляются во всевозможных формах познания художественной деятельности и профессиональной работы* возникают из вытесненного libido. Если Фрейд действительно так думает, то всякая дискуссия становится лишней, потому, что нам до пор абсолютно неизвестна та духовная алхимия, посредством

р у

которой из libido образуется мышление, стремление к добру и * в самом деле, здесь теория отказывается быть подлинной

теорией; она ничего не объясняет, а приводит к известного рода generatio aequivoca3. Но еще хуже обстоит дело с другой мыслью, на которую Шелер также обратил уже внимание: силы, осуществляющие вытеснение, оказываются здесь теми самыми силами, которые впервые возникают благодаря этому вытеснению. «Трудно однако уже понять, каким образом из libido» если оно, как это мы видим у Фрейда, принимает в конце концов характер совокупной психической энергии, могут вырасти силы, которые, как полагает Фрейд, сами призваны к вытеснению и преграждению libido. Здесь libido действительно является почти мифологическим существом; оно точь-в-точь напоминает фихтевское «я*, которое само себе ставит границы».

Причины этого своеобразного теоретического заблуждения легко понять. Хотя Фрейд и преодолел физиологический материализм, но он остался стоять на почве психологического материализма. Молчаливой метафизической предпосылкой служит у

Фрейд 3. Лекции по введению в психоанализ,

Scheler Max. Wes«n vmd Arten der Sympathie, 1923. S.240.

Взаимное порождение.

него тот взгляд, что существование сексуального влечения есть нечто само собой понятное, между тем как существование ьсех остальных влечений требует еще объяснения. Этой целя и служат те странные превращения энергии, о которых мы слышали. При этом слушателя успокаивают, говоря ему, что так называемые высшие влечения могут быть сведены в качестве * простой* сублимации к первичным влечениям.

Фрейд протестует в Цитированной нами фразе относительно сублимации против оценочного момента, который звучит в его терминологии. Психология действительно не ставит себе задачей дать критерий для оценки того, что является возвышенным и что низменным, хотя она, правда, не может пройти мимо необходимости включить в свое описание и эти категории как формы переживания* В качестве психологов мы не имеем никакого права оценивать натуралистический пансевсуализм Фрейда с тачки зрения его положения в ступенчатом ряду мыслимых мировоззрений. Вопрос в данной связи может заключаться лишь в том» может ли теория Фрейда вывести из своих принципов реальные психические явления.

+Фрейд сошлетсяs вероятно, в доказательство правильности своего понимания на язык самих фактов: великие творения возникают, как правило, в периоде эротического возбуждения. Всякое творчество есть молчаливое обучение, всякое произведение есть молчаливое посвящение. Мы однако должны сразу же дополнить это описание: не всегда подлинным объектом любви является здесь определенное лицо» но часто это лицо служит лишь случайным или даже запоздалым эмпирическим образом» на который как бы одевается идеал как таковой: вечно женственное г в его никогда незаконченном обнаружении — вот что является предметом любви. Смысл творящей жизни в ее целом находит себе символическое выражение в отдельном любимом лице, И это все должно быть «понято* как превращение влечение к libido?*

Такая пснхология является не психологией глубин, а поистине поверхностной психологией* Она опирается на чувственно наиболее осязаемое и утверждает, что оно лежит в основе всего в качестве подлинно производящей силы* Мы, однако, не отрицаем связи, но мы возражаем против возведенная одного компонента в роль единственно реального субстрата* Мы не впадаем к в противоположную ошибку, мы не сюотршл на сексуальность, как на вырождение, как на «падение* в сферу матери-

а ль ног о« Телесное не является для нас падшим ангелом в его земном воплощении. Мы утверждаем, что в целостной психике обе стороны — идеально-эротическая и чувственно-сексуальная — являются одинаково изначальными. Если бы мне было позволено здесь выразиться метафизически, я бы сказал, что внутреннее содержание телесного влечения к оплодотворению раскрывается впервые в переживании эротического подъема. Оно дает нам понимание смысла естественного процесса размножения; оно является искрой духовного содержания, которое заключено в творящей природе* И там, где оба начала соединяются в высшее жизненное единство, там мы действительно нахо димся в центре этой единой, великой, творящей природы. Здесь лежит основание того, почему эротика и сексуальность в нормальном развитии тяготеют друг к другу: они по своей сущности образуют una eademque res*, переживаемую с двух различных сторон или под двумя различными атрибутами. В эротическом переживании осуществляется впервые смысл сексуальности.

Но это лишь образ и образ недостаточный, ибо с точки зрения генетической психологии, да и вообще с психологической точки зрения оба явления могут выступать отдельно друг от друга. Тогда мы имеем на одной стороне чистую эротику, которая не только не хочет знать ничего о сексуальности, но и отстраняет ее в бесконечном стыде и боязни, потому что на этой ступени их соединение не могло бы осуществить высшего смысла* На этой стадии мы находим подростка. Он переполнен творчески эротическими духовными силами* но тело еще не вполне способно к сотрудничеству в этом созидании. На другой стороне мы видим голую сексуальность, без эротики, без окрыляющей силы одухотворяющего идеала. Подросток знает и на этой стороне неутолимое влечение; оно свойственно обеим сферам переживаний; но до тех пор, пока он в одной сфере своей целостной психики является духовным существом, эта сексуальность никогда его не удовлетворит. Она тащит его в круг чисто телесных потребностей. Она обрекает его на частичное существование, в котором он никогда не может быть целиком самим собой и еще менее может стать целиком самим собой. Предчувствия иной духовной жизни сохраняются, правда, даже в

i Одну и ту же вещь.

самом чувственном наслаждении, но они находятся здесь в скрытом виде, в заблуждении, поэтому они приводят к чувству вины и раскаянию, которое всегда наступает тогда, когда человек чувствует, что он не вполне тот, кем он мог бы к должен был бы быть*

Таким образом, эротика не является функцией сексуальности, так же, как и сексуальность не является функцией эротики. Обе принадлежат по своему генетическому смыслу к одной и той же целостной сфере переживаний. Они обе дифференцируются из единой основы, некоторое время они идут по различным линиям, чтобы на вершине расцветающей жизни вновь соединиться. Иначе нельзя понять взаимной направленности друг на друга.

А.ФРЕЙД

ПСИХОЛОГИЯ Я И ЗАЩИТНЫЕ МЕХАНИЗМЫ1

Я н ОНО в период полового созревания

Из всех периодов человеческой жизни, в которых инстинктивные процессы обретают первостепенную важность, период полового созревания всегда привлекал наибольшее внимание. Психические явления, свидетельствовавшие о наступлении полового созревания, долгое время были предметом психологического исследования. В психоаналитических работах мы находим много замечательных описаний изменений, происходящих в характере в зги годы, нарушений психического равновесия и в первую очередь непонятных и непримиримых противоречий> появляющихся в психической жизни. Подростки исключительно эго-исткчнь считают себя центром Вселенной и единственным предметом, достойным интереса, и в то же время ни в один из йоследующих периодов своей жизни они. не способны наг такую, преданность и самопожертвование. Они вступают в страстные любовные отношения — лишь для того, чтобы оборвать их так же внезално, как и начали. С одной стороны, они с энтузиазмом включаются в жизнь сообщества, а с другой — они охвачеоы «трастью к одиночеству. Они колеблются между слепым подчинением избранному ими лидеру и вызывающим бунтом против любой и всяческой власти. Они эгоистичны к материалистичны и п то нее время преисполнены возвышенного идеализма. Они аскетичны, но внезално погружаются в распущенность самого примитивного характера. Иногда их поведение по отношению к другим людям грубо и бесцеремонно, хотя сами они неимоверно ранимы.

Фрейд А. Психология Я н защитные мехааизмы. ,> Педагогика-Пресс, 1993.

Их настроение колеблется между сияющим оптимизмом и самым мрачным пессимизмом. Иногда они трудятся с неиссякаю-щим энтузиазмом, а иногда медлительны и апатичны.

Официальная психология стремится объяснить эта явления двумя различными путями. В соответствии с одной теорией этот сдвиг в психической жизни происходит из-за химических изменений, т.е. представляет собой прямое следствие начала функционирования половых желез. Это, так сказать, простое психическое сопровождение физиологических изменений* Другая теория отвергает всякое представление о такай связи между физигческим и психическим, В соответствии с ней революция, происходящая в психической сфере, является просто знаком того, что индивид достиг психической зрелости, точно так же, как одновременно происходящие физические изменения свидетельствуют о физической зрелости. Подчеркивается, что тот факт, что психические и физические процессы появляются одновременно* не доказывает наличия причинно-следственной связи между ними. Таким образом, вторая теория утверждает, что психическое развитие полностью независимо от процессов, происходящих в железах, и от инстинктивных процессов. Эти два направления психологической мысли сходятся в одном; оба они считают, что не только физические, но и психологические явления периода полового созревания исключительно важны для развития индивида и что именно здесь лежит начало и исток сексуальной жизни, способности любить и характера в целом,

В отличце от академической психологии психоанализ до настоящего времени не обнаруживал склонности концентрироваться на ысихологических проблемах периода полового созревания, хотя в других случаях он очень часто использует противоречия в психической жизни как исходный пункт для своих исследований. Вели исключить несколько работ> в которых было заложено основание исследования периода полового созревания {S.Freud, 1905; Е* Jones, 1923; S.Bernfeld, 1923), можно сказать, что авторы-психоаналитики в основном пренебрегали этим периодом и уделяли больше внимания другим стадиям развштая. Причина этого очевидна. Психоанализ не разделяет взгляда» согласно которому сексуальная жизнь человека начинается в период полового созревания* В соответствии с нашей теорией у сексуальной жизни есть две нехедаьш точки* Впервые она начинается на первом году жизни* В раннем сексуальном периоде, а не в периоде полового созревания* осуществляются критические шаги в развитии» проходят важные прегениталькые

фазы сексуальной организации, развиваются и приводятся в действие различные сложные инстинкты и определяется нормальность или анормальность индивида, его способность или неспособность любить. Изучая этот ранний период, мы ожидаем получить знания об истоках и развитии сексуальности* которые академическая психология надеется приобрести в результате исследования периода полового созревания. Период полового созревания — лишь одна из фаз в развитии человеческой жизни. Это — первое, повторение детского сексуального периода; второе повторение наступает в климатическом периоде. Каждый сексуальный перирд — это возобновление и воскрешение того* что уже было пройдено, Конечно же, помимо этого, каждый из них вносит в сексуальную жизнь человека что-то свое. Благодаря тому факту, что физическая сексуальная зрелость наступает в период полового созревания, генитальность в этом периоде выступает на первый план и генитальные тенденции преобладают над ирегенитальными составляющими инстинктами. В климактерическом периоде, когда физические сексуальные функции ослабевают, генитальные импульсы вспыхивают в последний раз и прегенитальным импульсам вновь воз даете я должное.

До сих пор в психоаналитических работах рассматривалось в основном сходство между этими тремя периодами выраженной сексуальности в человеческой жизни. Наиболее тесно они сходны друг с другом в количественном: соотношении между силой Я и силой инстинктов* В каждом случае — в раннем детском периоде, в периоде полового созревания и в климактерическом периоде — относительно сильное Оно противостоит относительно слабому Я, Мы можея, таким образом, сказать, что это — периоды, о которых Оно сильно, а Я ослаблено. Кроме того, имеется большое качественное сходство по одному из двух факторов в отношениях между Оно и Я в эти три периода. Оно человека в течение всей жизни в основном остается одним и тем же. Верно» что инстинктивные импульсы способны к изменению, когда они вступают в столкновение с Я и с требованиями внешнего мира. Но внутри самого Оно не происходит никаких или почти никаких изменений, за исключением продвижения от прегенитальных к геыитальным инстинктивным целям,,

Сексуальные желания t готовые при любом подкреплении либидо преодолеть вытеснение, равно как и связанные с ними катексисы объектов я фантазииР очень мало различаются в детстве, в периоде полового созревания» во взрослой жизни и в

климактерическом периоде. Мы видшк, таким образом, что в основе качественного сходства между тремя периодами в жилни человека, в которых возрастает либидо, лежит относительная неизменность Око,

Намного меньше внимания психоаналитики уделяли различиями между этими периодами. Эти различия возникают из-за второго фактора в отношениях между Оно и Я, а именно, способности человеческого Я к изменению, Неизменность Оно уравновешивается изм£ВетвостЫ£ъЯ. Рассмотрим в качестве примера Я в раннем детстве и Я в период полового созревания- В эти периоды оно различается по объему, содержанию, своим знаниям и способностям, отношениям и тревогам. Соответственно в конфликтах с инстинктами Я в различные периоды используют различные защитные механизмы. Можно ожидать» что более детальное рассмотрение различий между ранним детством и периодом полового созревания прольет свет на формирование Яг так же как исследование сходства между этими периодами проливает свет на инстинктивную жизнь.

Как при исследовании инстинктивных процессов, так и при исследовании Я более поздний этап развития |ложет быть понят на основе предшествующего. Прежде чем мы сможем объяснить те нарушения, которым Я подтверждено в период полового созревания, мы должны понять сущность ситуации, в которой находится Я' в раннем детстве. У маленького ребенка конфликт между Я к Оно имеет свои специфические особенности. Требования удовлетворения инстинктов t возникающие из желаний, характерных для оральной, анальной и фаллической фаз, чрезвычайно настоятельны, а аффекты и фантазии, связанные с эдиповым комплексом и комплексом кастрации, очень интенсивны, в то время как противостоящее им Я находится еще в процессе формирования и пока еще слабо и неразвито. Однако маленький ребенок не существо с необузданными инстинктами, и при обычных обстоятельствах он: не осознает давления инстинктивной тревоги. Во внешнем мире, например в оказываемых на него воспитательных воздействиях, слабое Я ребенка имеет могущественного союзника в борьбе против его инстинктивной жизни. Не возникает такой ситуации, в которой Я должно мериться своими слабыми силами с намного более сильными инстинктивными импульсами, которым, оставшись наедине с ними, Я неизбежно уступит. Мы не оставляем ребенку времени осознать собственные желания и оценить свою силу или слабость по отношению к своим инстинктам. Отношение ребенка

к Я попросту диктуется ему обещаниями и угрозами со стороны Других людей, другими словами — надеждой на любовь и ожиданием наказания.

Под таким внешним влиянием маленькие дети в течение нескольких лет приобретают способность контролировать свою инстанктивную жизнь, но невозможно определить, какая часть этого достижения должна быть отнесена за счет их Я, а какая — за счет прямого давления внешних сил. Бели в этой конфликтной ситуации Я ребенка встает на сторону внешних влияний, о ребенке говорят, что он хороший*. Если Я встает на сторону Оно и борется с ограничениями удовлетворения инстинктов, налагаемыми воспитанием, то он «плохой». Наука, посвятив-шая себя детальному исследованию таких колебаний детского Я между Оно и внешним миром — это педагогика. Она стремится найти способы укрепления связи между воспитывающими силами и Я в делях более успешного овладения инстинктами.

Но у маленького ребенка имеется еще и эндопсихический конфликт, который недосягаем для воспитания. Внешний мир очень рано устанавливает свое представительство в психике ребенка в форме объективной тревоги. Само по себе появление такой тревоги еще не служит доказательством формирования более высокой инстанции — сознания или Сверх-Я — внутри Я, но оно является его предвестником* Объективная тревога представляет собой предвосхищение страдания, которое может быть наложено яа ребенка в качестве наказания внешними силами, своего рода «предвосхищающее страдание*, которое управляет поведением Я, вне зависимости от того, наступает ли ожидаемое наказание. С одной стороны, сила этой тревоги соответствует опасному или угрожающему поведению тех, с кеда контактирует ребенок* С другой стороны, она подкрепляется оборачиванием инстинктивных процессов против себя, часто сочетается с тревогой, порождаемой в фантазии, и не учитывает объективных изменений, так что ее связь с реальностью становится еще слабее. Несомненно, в психике маленького ребенка настоятель* ные инстинктивные требования конфликтуют с острой объективной тревогой, и симптомы детского невроза представляют собой попытки разрешить этот конфликт. Исследование к описание этой внутренней борьбы — спорная для ученых территория; некоторые считают» что это область педагогики, тогда как мы уверены, что подобные явления принадлежат к области теории неврозов.

В ситуации, в которой находится Я маленького ребенка, есть и другая особенность, которая никогда не воспроизводится в дальнейшей жизни. Во всех более поздних защитных ситуациях обе противоборствующие стороны уже присутствуют: инстинкт сталкивается с более или менее стойким #» с которым оя должен прийти к соглашению. Но у маленьких детей Я является продуктом самого конфликта, ц taсторона Я, которая в дальнейшей жизни будет выполнять задачу овладения инстинктами, в этом раннем периоде лишь зарождается под совместным давлением инстинктивных требований Оно и внешней по своему происхождению объективной тревоги. Можно сказать, что Я «делается по мерке»1, т.е. прекрасно приспособлено к сохранению равновесия между двумя силами: побуждением инстинкта и давлением извне. Мы считаем первый детский период прошедшим> когда эта сторона формирования Я дбстигает определенной стадий, Я заняло ту позицию, которую намеревалось занять в борьбе с Оно. Я решило, в какой пропорции оно будет настаивать на удовлетворении и отказе в удовлетворении инстинкта, разрешая свои различные конфликты. Я приучило себя к определенной отсрочке в удовлетворении своих желаний. Методы защиты> которые оно предпочитает, несут на себе печать объективной тревоги. Можно сказать, что между Оно и Я установился modus vivendi, которого отныне придерживаются оба,

В течение нескольких лет ситуация меняется. Наступает период латентности с физиологически обусловленным спадом силы инстинктов, и: в защитной войне, которую ведет Я, наступает перемирие* Я теперь имеет возможность посвятить себя другим задачам и приобретает новые содержания, знания и способности. В то же время Я становится сильнее по отношению к внешнему миру; оно уже не так беспомощно и податливо и не считает внешний мир столь всемогущимt как раньше. Его отно-шенйе к внешним объектам постепенно изменятся, л SJ преодолевает эдипову ситуацию. Прекращается полная зависимость от родителей, и на смену любви к объекту начинает приходить

1 Ультрасовременные воспитательные методы могут быть описаны как попытка падогаатъ внешний мир «по мерке» для ребенка.

идентификация. Все больше и больше интроецируются принципы, предлагаемые ребенку его родителями и учителями, — их желания г требования и идеалы» В его внутренней жизни внешний мир уже проявляется не только в форме объективной тревоги» Он создал внутри Я постоянное образование, которое мы называем Саерх-Я. Одновременно с этим развитием происходят изменения в детской тревоге* Страх перед внешним миром принимает не такие угрожающие размеры и постепенно уступает место страху перед новыми представителями старой силы — тревоге Сеерх-Я$ тревоге сознания и чувству вины. Это означает> что в борьбе за овладение инстинктивными процессами Я латентного периода приобрело нового союзника. Тревога сознания порождает защиту от инстинктов в латентном периоде, так же как она порождалась объективной тревогой в раннем детстве. Как и раньше> трудно определить, какой объем обретенного в подростковом возрасте контроля над инстинктами должен быть отнесен за счет самого Я, а какой — за счет мощного воздейст* вия Сверх-Я.

Но передышка, предоставляемая периодом латентности, длится недолго. Едва лишь борьба между двумя антагонистами, Я и Оно, завершается этим временным перемирием, как условия соглашения резко меняются из-за подкрепления одной из сражающихся сторон. Физиологический процесс, отмечающий достижение физической половой зрелости, сопровождается стимуляцией инстинктивных процес-сов, которая проявляется в психической сфере в форме притока либидо. Отношение, установившееся между силами Я и Оно* разрушается, с трудом достигнутое психическое равновесие опрокидьшается, и в результате внутренние конфликты между двумя образованиями возобновляются.

Вначале мало что можно сказать относительно Оно. Интервал между латенткостью и пубертатом — так называемый предпубертат-ный период — в основном является подготовительным к физической сексуальной зрелости, В это вреьяя качественных изменений в инстинктивной жизни не происходит, но возрастает количество инстинктивной энергии. Это возрастание не ограничено сексуальной жизнью, В распоряжении Оно имеется большое количество либидо* и оно, не делая различий, насыщает либидиналькой энергией все доступные импульсы Оно. Агрессивные импульсы усиливаются до полной неуправляемости, голод становится обжорством, а непослушание латентного периода превращается в подростковое криминальное поведение* Оральные и анальные интересы, долго остававшиеся скрытыми,

вновь выступают на поверхность. Привычка к чистоте, старательно вырабатывавшаяся в период латентности, уступает место удовольствию от грязи и беспорядка, а вместо скромности и доброжелательности появляются эксгибиционистские тенденции, грубость и жестокость по отношению к животным, Сформированные реакции, казавшиеся таер-до установившимися в структуре Я, грозят разлететься на куски* В то же времл в сознании возникают старые, исчезнувшие тенденции. Эдиповы желания реализуются в форме фантазий и мечтаний, в которых они претерпевают лишь небольшие изменения; у мальчиков идея кастрации, а у девочек зависть к пенису вновь становятся цент* ром интересов. Во вторгающихся силах очень мало новых элементов. Их натиск в основном еще раз выносит на поверхность знакомое содержание равней детской сексуальности маленького ребенка*

Но возрожденная таким образом детская сексуальность сталкивается уже с другими условиями. Я раннего детского периода было неразвитым и неощ>еделенным, податливым и пластичным под влиянием Оно\ в предпубертатном периоде, напротив, оно твердо и крепка. Я уже знает себя самого. Детское Я могло внезапно взбунтоваться против внешнего мира, и вступить, в.союз с Оно для достижения удовлетворения инстинктов, но если это сделает Л подростка, то оно оказывается вовлеченным в конфликт со Сверх-Я* Его прочно установившееся отношение к Оно> с одной стороны, и к Сверх-Я, с другой, — то, что мы называем характером, — делает Я несгибаемым, Я знает только одно желание: сохранить характер, развившийся в латентном периоде, восстановить прежнее соотношение между своими собственными силами и силами Оно и ответить на большую настоятельность инстинктивных требований удвоенными усилиями, направленными на свою защиту. В этой борьбе за сохранение неизменным своего собственного существования Я* мотивированное в равной мере объективной тревогой сознания, исаользует без различия "Btz те способы защиты, к которым оно уже прибегало в детстве и в латентном периоде. Я вытесняет, смещает, отрицает, обращает инстинкты и оборачивает их против себя; одо продуцирует фобии и истерические симптомы и сдерживает тревогу при помощи навязчивого мышления и поведения* Бели мы рассмотрим эту борьбу за главенство между Я и Оно* то поймем, что все тревожные яв легаш пред пубертатного периода соответствуют различным фазам конфликта. Возросшая активность фантазии, возвраты к прегегат-тальному (т.е. перверзному) сексуальному удовлетворению, агрессивное или криминальное поведение означают частичные успехи Оно, тогда как проявление разлячйых форм тревоги, развитие

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒