Почему – они – всегда – позволяют – себе – всё?! 3 страница

- Снейп, а ты не мог бы… ну… поднатаскать на заклинание Патронуса меня самого? В общем, я не испытываю никаких особых проблем, просто мне не хватает уверенности, а вот ты делаешь это совершенно свободно даже во сне… Я хотел бы немножко попрактиковаться в твоем присутствии, а потом уж учить заклинанию Гарри.

- Мне нужно согласовать с Дамблдором.

- Видишь ли, это именно он послал меня к тебе. Он сказал, что ты ни за что не согласишься учить Гарри, а вот потренировать меня…

- Люпин… Ты в самом деле не помогаешь Блэку проникать в замок? Ты можешь поклясться мне?

- Я очень любил Сириуса. Но есть вещи, которые я не прощаю. Да и никто бы не простил.

- Ты абсолютно уверен в виновности Блэка?

- А у тебя есть причины сомневаться? Почему ты спросил об этом?

Я промолчал, не отрывая глаз от уютного желтоватого пламени в камине. Больше всего я сейчас хотел, чтобы Люпин ушел.

- Завтра после обеда, когда будешь забирать зелье, я посмотрю на твоего Патронуса. А сейчас – до свидания. Ты и так слишком злоупотребил моим гостеприимством.

- Спасибо, Северус. Может, все-таки выпьем по стаканчику на сон грядущий?

- Катись отсюда, пока я не передумал.

- Не передумал меня выгонять? Тогда я, пожалуй, еще подожду.

- Люпин!!! – рычу я, машинально вытаскивая из кармана мантии палочку и наставляя точно ему промеж глаз.

Он молча отодвигает мою руку, встает и не торопливо движется к двери.

- Спокойной ночи, Северус.

- Иди к черту.

Добродушно усмехнувшись, он уходит.

С его уходом я тут же понимаю, что сна нет ни в одном глазу. Проклятый оборотень! Мало мне постоянной головной боли с Поттером, так теперь еще и этот пожаловал… и притащил на хвосте своего блохастого грязного дружка. Я мрачно усмехаюсь. Я ни секунды не верю, что Люпин помогает Блэку пробираться в замок… если, конечно, он не знает, что Блэк невиновен. Но откуда ему знать?
Люпин – странное существо. Его наивная вера в природную порядочность абсолютно всех людей на свете вызывает ни то раздраженную злость, ни то невольное уважение. Альбус заставляет себя верить в лучшее в людях. Люпину удается это без малейшего напряжения. Впрочем, если б ему было столько же лет, как Альбусу… Мне кажется, Люпин до сих пор уверен, что Блэк выдал тайну Поттеров под заклятием империо, и под тем же самым заклятием угробил десяток-другой магглов при собственном задержании. Забавно. Иногда мне приходит в голову, что Люпин считает всех людей хорошими исключительно на собственном фоне, то есть, ему кажется, что все люди слишком хороши для него. Почему так, не знаю. В редкие моменты у него бывает очень странное выражение лица – замеченное мной еще в школе – как будто он ждет какого-то удара, подвоха, наказания и бесконечно удивлен, что его ожидания не оправдываются. Понятия не имею, как бы я себя ощущал, если б был оборотнем – если б чья-то злая воля лишила меня выбора, по настоящему лишила. Возможно, я просто перестал бы жить. Может быть, Люпин испытывает постоянное чувство вины за то, что позволяет себе жить? Я не знаю. Я стараюсь не думать об этом. Какое мне дело до Люпина… Наше совместное прошлое окрашено исключительно в красно-багровые тона взаимной неприязни. Наши нынешние отношения довольно странные. Иногда мне кажется, что он меня вовсе не ненавидит. Он цепляется за меня, как за единственный сохранившийся осколок прошлого. Того прошлого, где он был молод, весел, любим и относительно счастлив в тесной компании настоящих друзей. А теперь… двое из них мертвы, а третий считается государственным преступником.

Из прошлой жизни остался только странный угрюмый слизеринец, черный и мерзкий как ворон, непостижимый дружок Лили Эванс. «Что ты нашла в этом грязном сальноволосом ублюдке, Эванс? Тебе мало хороших гриффиндорских парней?» «От него за милю несет тухлыми яйцами и драконьей кровью! Он же вообще никогда не моется! Как ты можешь сидеть с ним рядом, Эванс?» «Может быть, вы еще и целуетесь? Брр, меня сейчас стошнит!!!» «На кухне домовые эльфы опять зарезали десяток цыплят, Снивеллус! Ну-ка, давай, покажи, как ты умеешь нюнить, а Эванс будет вытирать твой длинный сопливый нос!!» «Снивеллус, небось, ждешь, не дождешься, когда тебе исполнится семнадцать, чтобы со всех своих кривых ног бежать в прислужники к Сам-знаешь-кому? Будь уверен, он тебя с радостью примет, все его Пожиратели Смерти такие же грязные ублюдки, как ты сам!»

Надо признаться, что в этом хоре голосов, где бесспорно солировал ленивый и надменный тон Блэка, голос Люпина не звучал вовсе. Он малодушно позволял своим друзьям задирать не только меня, но и беззащитную девочку, однако сам не опускался до наших постоянных свор и дрязг. За это я презирал его чуть ли не сильнее, чем всех остальных. Тогда я считал его трусом, теперь я думаю – он действительно боялся. Боялся потерять своих чертовых друзей, которые не считали, что они слишком хороши для него. Я не завидовал их дружбе и вообще не обращал бы на эту четверку никакого внимания, если б они оставили в покое хотя бы Лили. Но ее частенько дразнили вместе со мной, и я то и дело лез в драку. Из-за этого я все время торчал то на одних, то на других отработках, сменяя ненавистную четверку, имевшую обыкновение торчать на отработках всей компанией, даже если наказывали только одного из них. Наша вражда вносила некоторое разнообразие в школьную жизнь и отвлекала меня от почти маниакальной страсти чтения книг и вообще от учебы. Вражда была абсолютно закономерной. Я любил учиться – они хотели достичь успехов, не прилагая никаких усилий, я любил тишину – от них бывало столько шума, что даже привидения в замке в ужасе разлетались, я любил побродить в Запретном лесу (Дамблдор разрешал мне), выискивая редкие травы для зелий – они тратили все свободное время на идиотский и бессмысленный квиддич... Меня никто не любил, потому что я слишком много знал и был слишком умен, их любили все – потому что они были яркими и безмозглыми, как бабочки-однодневки. И я был один (я, как мог, старался уберечь Лили от этой вражды, из-за дурацких мародеров мы частенько ссорились и не разговаривали иногда по несколько дней кряду), я был один – а их было четверо. И, даже несмотря на это, наша вражда не только изматывала, но и забавляла меня. Однако всё перестало казаться таким уж забавным, когда в самом начале пятого курса Джеймс Поттер вбил себе в голову, что ему очень нравится Лили Эванс… Разумеется, она должна была немедленно забыть сальноволосого слизеринского ублюдка и обратить внимание на золотого мальчика-однокурсника, ловца квиддичной команды и всеобщего любимца. Но Лили, дружившая со мной с первого курса, никак не желала менять собственных пристрастий… Ее упрямство оказалось открытым вызовом тем принципам, согласно которым строился нехитрый мирок мародеров. То, что замухмышка-слизеринец обгоняет их в учебе и настолько много знает, что порой ставит в тупик даже преподавателей, можно было пережить. Но то, что красивая и умная девочка встречается с сальноволосым уродом – этого пережить было нельзя. Это превращало действительность в абсурд… а смиряться с абсурдом мародеры не желали. И Блэк не придумал ничего лучшего, как попытаться меня убить – причем руками… точнее, клыками Люпина. О том, что будет потом с самим Люпином, что будет с Дамблдором, незаконно принявшим в школу оборотня, Блэк, разумеется, не подумал. Сомневаюсь, что он вообще умел это делать. За все семь лет учебы я ни разу не видел его с книжкой в руках.

И вот об этом вздорном тупице, который лишь по чистой случайности едва не погубил его, Люпин до сих пор говорит: «Я очень любил Сириуса». Хотел бы я знать, за что. Хотел бы я знать, как далеко может распространиться слепота, лишь по недоразумению называвшаяся дружбой. Хотел бы я знать, когда Люпин перестанет цепляться за прошлое, и я не буду так часто видеть его, отирающегося в Подземельях.

Я не ненавидел Люпина – ненавидеть можно только равного себе. Его странные попытки вернуть наши прошлые отношения казались смехотворными и вызывали исключительно досаду, но не настоящую злость. Как оказалось, выходка с боггардом была только началом эскапад в духе милейшей компании мародеров. Люпин как с цепи сорвался, и теперь вел себя абсолютно так же, как его друзья много лет назад. Он как будто наверстывал упущенное, жалея, что практически не задирал меня в школе. Теперь мы постоянно и иногда довольно азартно пикировались, чем вызывали живейший интерес у Альбуса, который торчал в учительской раз в пять дольше по времени, чем в прошлые годы, когда Люпин не работал в Хогвартсе. Иногда я подозревал, что Дамблдор специально пригласил оборотня на должность, дабы устроить самому себе маленькое дополнительное развлечение.

Навязчивые беспокойные мысли о мародерах, разумеется, не способствовали мирному отходу ко сну. Я вздохнул и решил пройтись по Замку, раз уж всё равно не сплю. Сегодня дежурили Трелони и Филч. Парочку, никоим образом не сочетавшуюся друг с другом, несомненно, объединяла страстная любовь к хересу. И это внушало серьезные опасения в целесообразности подобного дежурства.

Я прошелся по этажам, наслаждаясь тишиной и прохладой. Трелони преспокойно посапывала на лестнице, ведущей в Астрономическую башню; Филч клевал носом, пристроившись на низенькой табуреточке возле мужских туалетов в башне Ровенкло. Если бы Блэк был настоящим преступником, лучших дежурных можно и не желать. Я так рыкнул на Сивиллу, что она кулем скатилась с лестницы к моим ногам и разбила свои очки; Филч, питавший ко мне непонятную слабость, покраснел, как вареный рак, и завел такие многословные нудные извинения, что я сто раз пожалел о своем решении разбудить его.

Альбус слишком лоялен в вопросах дисциплины, с раздражением думал я, зачем-то шагая в сторону Гриффиндорской башни. Если бы Блэк был настоящим преступником… кстати, зачем он так рвется в Хогвартс? Неужели только для того, чтобы повидать своего драгоценного крестника? А может быть, он хочет убить меня? Но он и шагу не сделал в сторону Подземелий. Тролль меня раздери, как же можно постигнуть логику человека с собачьим интеллектом?!

В Гриффиндорском общем коридоре непривычно тепло и пахнет лимонными дольками. Да нет же, это сам Альбус пахнет Гриффиндором. Странный, немножко ванильный запах, свежий и усыпляющий одновременно. Он чувствуется только ночью, не перебиваемый резкой и односложной животной вонью бодрствующих учеников. Я узнал бы его из тысячи других запахов. Зельеварение обострило мое обоняние чуть ли не до звериного, и я совершенно точно ощущаю, кто еще пахнет почти так же как Альбус, но со своей неповторимой нотой выжженной на солнце травы. И этот запах яснее всего именно ночью, когда он чист и прозрачен, не замутнен бурлящей дневной энергией пищеварения, движения и прочих проявлений активного образа жизни. Я прислоняюсь спиной к теплой стене и жадно вдыхаю почти осязаемые ароматные волны. Мне вдруг нестерпимо хочется спать. Ну вот… Стоит дойти до Подземелий, и сон снова уйдет, как будто в насмешку. Представляю, что будет, если я умудрюсь заснуть прямо здесь, неподалеку от портрета Полной Дамы. Готов биться об заклад, что первым же студентом, утром выбравшимся из спален, будет именно Поттер, и именно его насмешливый возглас удивления и отвращения заставит меня открыть глаза. «Профессор Снейп спит на полу в коридоре! Он что, совсем рехнулся?!» Вопрос, конечно, интересный. Я усмехаюсь вслух и неожиданно слышу подозрительный шорох на лестнице. Одновременно с этим волна знакомого запаха ударяет в голову с такой силой, как будто приближается ее источник. Альбус? Я вздрагиваю, вглядываясь в темноту. Ничего не видно, но по лестнице явно кто-то поднимается. В аромате начинает доминировать резкий травяной оттенок, и я поспешно отскакиваю от стены, отступая в глубокую тень слева от окна. Поттеру совершенно не обязательно меня видеть. Хотел бы я знать, какого тролля он опять шляется по ночам в мантии-невидимке? Что за бардак творится в этой школе? Патрули пьют херес и дрыхнут на посту, ученики разгуливают по коридорам свободно, как днем, по двору шастают голодные дементоры, и сумасшедший государственный преступник рыщет где-то неподалеку с совершенно неочевидными намерениями.

Поттер мешкает у портрета, боясь нашуметь, а Полная Дама спит слишком крепко, чтобы расслышать его невнятный шепот. Мне хочется немедленно выйти из тени и снять по меньшей мере 50 очков с Гриффиндора. Где же он был? Неужели в таком юном возрасте уже назначают ночные свидания? Хотел бы я знать, насколько невинные. Впрочем, это ни мое дело. Меня касаются только вопросы безопасности, и если, конечно, у Поттера не было свидания со своим любезным крестным… Я вздрагиваю от подобной перспективы и даже делаю шаг вперед, но тут же поспешно отступаю во тьму. Нет. Слишком сильный запах. Слишком кружится голова. Слишком хочется увидеть его глаза. Ему уже тринадцать лет, он больше не маленький, и я не имею права… я не должен… я не смею… я продолжаю любить его все так же безотчетно и болезненно, как будто у меня отняли собственного годовалого ребенка. Я продолжаю цепляться за глупую мечту усадить его с книжкой у камина в Подземельях. Дамблдор был ни на шутку встревожен моей затянувшейся болезнью. Он так часто и так настойчиво расспрашивал меня про чувства к Поттеру, в один прекрасный момент я не выдержал и напрямую спросил, уж не думает ли он… Альбус пожал плечами и отстранено усмехнулся. «Не думаю, - ответил он, - но если бы это было действительно так, я бы вообще не забивал себе голову подобной ерундой». Как всегда не очень хорошо понимая, что именно Альбус хотел сказать, я вдруг самостоятельно начал подумывать в известном направлении, содрогаясь от отвращения к самому себе. Нет-нет, никакие специфические желания, связанные с Поттером, не тревожили меня, но я подозревал, что мог попросту запереть их в тесную и надежную клетку собственного подсознания. Мне снова стало сложно вести уроки на курсе, где учился мальчишка. Испорченный и рано повзрослевший Драко Малфой не сводил презрительно-насмешливых глаз с моего стола, и мне казалось, что он видит меня насквозь. Скорее всего, я заблуждался насчет Драко, но уроки превратились в настоящую пытку. И тогда я решился на крайние меры – я сварил зелье Абсолютного Желания и выпил его на ночь. Зелье воздействовало на самые глубины сознания и входило в разряд строго запрещенных Министерством, так как имело множество побочных эффектов. Однако мне удалось свести их к возможному минимуму, сохранив все изначальные свойства зелья. Я улегся в постель, заранее обливаясь холодным потом в ожидании ночных самых разнузданных сексуальных оргий с участием собственного малолетнего ученика. Однако вместо этого мне приснилась до боли знакомая картинка с мальчиком, сидящем у моего камина – и БОЛЬШЕ НИЧЕГО. На следующей же день, морщась от жуткой головной боли и привкуса свинца во рту (кое-какие побочные действия у зелья все-таки сохранились), я снял с Гриффиндора 30 очков за то, что Поттер нечаянно уронил в котел с зельем нож для резки, оставил Малфоя на отработку с Филчем за посторонние разговоры на уроке, когда Драко попытался уточнить у меня количество ингредиентов для выполняемого задания, и как следует отчитал Лонгботтома просто потому, что у него был слишком испуганный вид. Все вернулось на круги своя. Впрочем, моя неодолимая тяга к Поттеру тоже никуда не делась. Постепенно она потеряла остроту и превратилась в некий постоянный фон моего существования, к которому так привыкаешь, что в конце концов перестаешь замечать… Неприязнь Поттера ко мне, все увеличивающаяся под бременем известных обстоятельств, тоже перестала причинять острую боль, превратившись в некую общую довольно вялую болезненность. Я почти успокоился и начинал ощутимо трепыхаться только под воздействием редких снов или таких вот ночных столкновений с мальчишкой, случавшихся еще реже, чем сны. Сегодня мне явно не повезло.

Сначала был дурацкий сон на педсовете, а теперь вот…

Сколько можно торчать у портрета Полной Дамы? Поттер стаскивает капюшон, и вид его головы, парящей в воздухе, отнюдь не гасит внутреннего смятения. На его бледное лицо падает неровный отсвет почти полной луны, висящей в высоком стрельчатом окне. В этом призрачном свете мальчишка кажется старше своих лет, его черты настолько болезненно хрупки, что мое сердце неприятно сжимается и начинает биться чересчур быстро. «Да скройся же ты с глаз!», мысленно выкрикиваю я и тут же слышу встревоженное: «Кто здесь? Профессор Снейп?!» Черт возьми, я совершенно забыл про мыслеразговор. Его не случалось после того самого единственного случая на первом курсе. Интересно, почему Поттер не проявляет ни малейших приступов паники, хотя ему только что явно слышался мой голос?

- Это не профессор Снейп, мистер Поттер, - усмехаюсь я, вдруг перестав дрожать.

Ситуация начинает казаться забавной.

- Нет? Но мне кажется, я узнал ваш голос…

- Ты вообще ни с кем не разговариваешь, Поттер.

- Да? Это все-таки вы, профессор?

- Это все-таки не он.

- Тогда кто вы?

- Гм. Наверное, привидение.

- А почему ваш голос так похож на голос Снейпа?

- Тебе почудилось. Очевидно, ты слишком много думаешь о своем профессоре.

- Гарри Поттер! – вдруг взвизгивает Полная Дама. – Почему ты стоишь возле прохода и не произносишь ни единого звука уже целых 10 минут? Немедленно говори пароль и дай мне спокойно поспать!!!

- Эээ… - озадаченно тянет Поттер. - Вы сказали, десять минут? Но я только что с кем-то разговаривал, разве вы не слышали?

- Не морочь мне голову, мальчишка! Я не жалуюсь на плохой слух! Ты молчал и только таращил глаза в темноту!

- Вот видишь, Поттер, я ведь говорил тебе… - мысленно усмехаюсь я.

- О! Вы слышали? Только что? Голос профессора Снейпа!

- Разумеется, не слышала, потому что никакого профессора Снейпа здесь нет!!! Но если ты будешь и дальше торчать здесь, он, несомненно, появится, и тогда у тебя будет возможность поговорить с ним по душам!

- Совершенно справедливое замечание, - произношу я.

- Значит, у нас завелось новое привидение с голосом Снейпа. Вот кошмар! И почему-то только я могу слышать его… Может быть, существует какой-то специальный язык привидений вроде парселтанга?

- Хватит городить несусветную чушь! Немедленно говори пароль и убирайся в спальни.

- Мудрый совет, мистер Поттер. Того и гляди нагрянут дежурные преподаватели… Лучше вовремя унести ноги.

- Послушайте, а почему я вас не вижу?

- Потому что у привидений тоже есть мантии-невидимки.

- Черт… Вы даже усмехаетесь так же, как Снейп. Может быть, вы и балы можете снимать?

- О, боюсь, что так.

- Но вы же не будете этого делать?

- Не буду, если ты сейчас же вернешься в спальни.

- С кем ты разговариваешь, Гарри? Ты что, заболел? Здесь же никого нет! – продолжала неистовствовать Полная Дама.

- А мы встретимся с вами еще? – вдруг спрашивает Поттер.

- А тебе хотелось бы?

- Ну… да. Я никогда не встречал невидимых привидений, голос которых не слышит никто, кроме меня. Это же интересно!

- Но ведь это голос профессора Снейпа.

- Да… но если не видишь его самого… и знаешь, что это не он… я имею ввиду, что у него ни такой уж противный голос… то есть, когда он не злится, конечно… хотя он всегда злится…

- Тебе нравится мой голос?

- Ну, ни то чтобы нравится… но я могу его терпеть.

- Если ты захочешь, мы встретимся. Ты позови. И если я услышу – я откликнусь. Кстати, совсем не обязательно произносить слова вслух. Мы можем общаться с тобою мысленно, если захотим.

- Мысленно? Как это?

- Просто произнеси то, что хочешь мне сказать, в своей голове. И все.

- Вы умеете читать мысли?

- Вроде того. Мы договорились? А теперь иди.

Голова Поттера быстро кивает, он наконец произносит пароль и скрывается в проеме.

Я прислоняюсь к стенке и беззвучно смеюсь то ли над глупым доверчивым мальчишкой, то ли над самим собой.

Я стал Привидением-с-голосом-профессора-Снейпа. Потрясающие метаморфозы… Интересно, Поттер когда-нибудь позовет меня?

Я перестаю усмехаться и медленно бреду по лестнице, а потом спускаюсь в Подземелья, которые дышат прямо в мое сонное лицо ледяной и промозглой пылью.

Гл. 9

- Ну и какого тролля ты морочишь мне голову, Люпин? Думаешь, мне больше нечем заняться, кроме как разглядывать твоего Патронуса?

- Понимаешь… Он не всегда получается с первого раза. Это просто случайность.

- Неужели?

- Ну да. Скоро полнолуние, а мои способности всегда обостряются именно накануне. Кстати, еще раз спасибо за зелье.

- Мне совсем не хочется, чтоб ты перекусал всю школу и меня заодно, так что считай, я готовлю это зелье исключительно в целях самозащиты.

- Разумеется, Северус. Именно так я и думаю.

- Давай еще раз своего Патронуса, и…

- И я могу убираться вон.

- Совершенно верно.

Люпин морщится и закрывает глаза. Хотел бы я знать, что за счастливое воспоминание проносится сейчас в его голове. Может быть, это охота… гон… безудержный пьянящий бег по росе вдогонку за ускользающей жертвой. Меня передергивает. Хоть бы он скорей ушел, что ли.

- Люпин. Ты заснул?

Из его палочки вырывается тонкая струйка серебристого дыма.

- Ну вот, - мрачно усмехается он. – Я так и думал. Не получается. У меня очень строптивый Патронус, знаешь ли. Он приходит только когда ему угодно, а не когда нужно мне.

- Не городи ерунды. Патронус – это всего лишь слепок нашего собственного сознания. Он лишен каких бы то ни было личностных качеств.

- Иногда мне кажется…

- Гриффиндорцы вообще верят в сказки. Или сами их создают.

- Северус…

- Ну что ты уставился на меня? Попробуй еще раз! Я не собираюсь сидеть с тобой до самого ужина!

Его помятое, изрезанное тончайшей сеточкой морщин лицо снова напрягается, сосредоточенное выражение старит обычно ребячливые и какие-то очень открытые черты, и на них появляется странная маска угрюмости. Почему-то я вздрагиваю. Метаморфоза слишком очевидная, чтобы я не думал о…

Из палочки по-прежнему вырывается тончайшая струйка дыма, и Люпин с досадой стонет.

- Вот позор, а? Какого черта ты не смеешься, Снейп? Это не по правилам. Самое время поиздеваться, что я не способен сладить с простейшим заклинанием, и обозвать меня дегенератом или как ты еще умеешь…

- Люпин, я не виноват в твоих промахах. Нечего брызгать ядом, все равно у тебя это получается из рук вон плохо. Так же, как Патронус.

- Ну да, в присутствии такого признанного мастера по брызганью ядом скромный оборотень может отдыхать…

- Еще раз, Люпин. Может, ты устал? Извини, что не предлагаю шоколадку.

- Да пошел ты…

- Гм. Интересное предложение. Кажется, я у себя дома.

- Ты не мог бы заткнуться хоть на минуточку? Я должен сосредоточиться.

Я усмехаюсь и отворачиваюсь к камину. Впрочем, мой взгляд тут же опять возвращается к оборотню. Я не могу себе позволить выпускать его из виду ни на одну секунду.

- Снейп, не пялься на меня.

- Ты смущаешься, Люпин? С чего бы это? Я тебе нравлюсь? Но меня совсем не прельщает перспектива быть предметом воздыханий ободранного волка.

- Я тебя убью!

- Остается только залезть под стол от страха.

- Снейп, прекрати меня смешить. Я должен сосредоточиться.

- Я тебя смешу? Ты, наверное, заболел. Может, я забыл положить какой-нибудь ингредиент в твое зелье… или положил что-нибудь лишнее.

- Снейп!!

- Я уже много лет Снейп. Что ты хочешь этим сказать?

- Я наложу на тебя заклятие молчания.

- А разве ты его знаешь? Я потрясен. Ладно, давай-ка вернемся к Патронусу. Мне успело надоесть твое общество.

Люпин зажмуривает глаза и выкрикивает заклинание. Из палочки сыплются крупные черные искры.

- Ух ты… Такого я не видел даже из сломанной палочки мальчишки Уизли. Как ты это делаешь, Люпин?

Он смотрит на меня почти с ненавистью и неожиданно решительно усаживается у камина на пол в своей излюбленной позе.

- Чего это ты расселся? У меня здесь не филиал Гриффиндорской гостиной. Мог бы спросить разрешение.

- А ты бы разрешил?

- Разумеется, нет.

- Я это предвидел, поэтому и не спросил.

- По-моему, тебе пора выметаться. Потренируешься с Патронусом самостоятельно – это мое домашнее задание. Придешь через неделю.

- Ты же обещал Дамблдору поучить меня. Вот и учи. Если ты хоть отдаленно представляешь, что это вообще такое – учить.

- По-твоему, я плохой учитель?

- По-моему, отвратительный. Невилл Лонгботтом очень способный мальчик, а на твоих уроках он не может правильно выполнить ни одной инструкции.

- Ах, так значит, это я виноват, что Лонгботтом даже не утруждается внимательно прочесть то, что написано на доске?!

- Конечно, ты.

- С меня довольно. Убирайся отсюда.

- А если я не уйду?

- А если получишь палочкой промеж глаз?

- Северус! Здорово сказано!

- Я считаю до трех.

- И что?

- Увидишь, тролль тебя раздери. Один…

- Два! Три!!

- Люпин, ну сваливай же. Ты мне надоел, неужели тебе не понятно?

- Тебе не скучно одному, Северус?

- Твоя компания меня не устроит.

- Уверен?

- Абсолютно.

- Я попытаюсь еще раз с Патронусом, ладно?

- Подожди. Ты что-то не то делаешь. Может быть, проблема в самом счастливом воспоминании?

- Может быть.

- А о чем ты думаешь?

- Сомневаюсь, что хочу рассказывать это тебе, Северус.

- Знаешь… если бы ты задрал меня тогда в Визжащей хижине, получилось бы совсем неплохое счастливое воспоминание, не правда ли?
Его насмешливое лицо неожиданно сереет на глазах. Он прикусывает губу и опускает голову так низко, что я вижу неровно седеющую макушку.

Тишина сгущается вязкой и клейкой почти осязаемой массой, начинает давить на уши. У меня сохнет рот.

- Северус… - хриплый голос почти не узнаваем. – Я не хотел. Я не знал. Понимаешь?

- А если бы ты знал?

- Я бы остановил Сириуса. Он часто действовал, не подумав.

- Он же тебя подставил, твой любимый дружок. Тебя, Дамблдора, всех вас.

- Когда дело касалось Джеймса, он был… эээ… не вполне адекватен.

- Что ты хочешь этим сказать?

- То, что слышал. Разве ты не знал? Впрочем, ты никогда не отличался сообразительностью в таких делах.

- С какой стати я должен знать, что Блэк, оказывается, жаждал трахнуть Поттера и поэтому 364 дня в году вел себя как абсолютно невменяемый? Ваши мародерские грязные тайны меня не интересовали. И сейчас не интересуют.

- Северус… ну что за поганый у тебя язык …

- Я своим языком доволен.

- Мне жаль, что все получилось именно так. И Джеймсу было жаль. Он неоднократно говорил мне об этом.

- Да-да, можешь считать, я тебе поверил. Вы вообще были милейшие ребята, которые все семь лет только и делали, что искали повод со мной подружиться.

- Ты тоже не был паинькой, Снейп. Разве не так? Вспомни, как ты на каждом из нас испробовал сектумсемпру, заклинание, уж точно не сотворенное в муках любви к человечеству. После этого Лили не разговаривала с тобой чуть ли не весь второй семестр на 5 курсе, и мы уж решили, что между вами все кончено. Ты так злился на нее, что однажды обозвал грязнокровкой…помнишь? Между нами говоря, иногда ты вел себя как настоящий подонок, Северус.

- Может быть. Но я ни разу не попытался убить кого-нибудь из вас.

- Ну, попытайся убить меня сейчас. Может, тебе полегчает. Да и мне тоже.

- Я не собираюсь отправляться в Азкабан из-за какого-то…

- Замолчи.

- Еще раз напоминаю: я у себя дома. Так что не затыкай мне рот.

- Снейп. Я хотел бы знать… Почему ты всё-таки бросил Лили? Потому что связывал свое будущее с Вольдемортом, и в таком будущем для Лили не было места? Неужели уже в самом начале 7 курса ты твердо решил присоединиться к Пожирателям Смерти?

- Это тебя не касается.

- Она любила тебя. Иногда мне кажется, она продолжала любить тебя, даже когда уже встречалась с Джеймсом… даже когда стала его женой… А ты бросил ее.

- Заткнись, Люпин. Я не обязан давать тебе отчет в своих поступках. Ты ничего не знаешь.

- Я хотел бы знать!!

- Это не твое дело!

- Лили была мне другом! Я имею право знать!

- Не имеешь ты никакого права.

- Снейп!! Я случайно услышал это… незадолго до гибели Поттеров Лили предлагала Джеймсу сделать Хранителем Тайны тебя! Ты был Пожирателем Смерти, но она продолжала тебе верить, почему? Она ведь не была сумасшедшей, Снейп, хотя Джеймс сказал ей именно это, услышав ее предложение! Лили и Джеймс… у них всё было не слишком гладко после свадьбы. Кажется, он продолжал ревновать ее к тебе… и иногда обращался с ней… неподобающим образом. Мы с ней часто разговаривали о тебе, Северус.

- Хватит трепаться, Люпин. Мои отношения с Лили тебя не касаются. Попробуй еще раз Патронуса.

- Прямо сейчас?

- А что тебя смущает?

- Ты… ты какой-то слишком бледный, Северус. Ты хорошо себя чувствуешь?

- Я буду чувствовать себя прекрасно, как только ты уберешься из моих комнат. Или ты занимаешься делом, или…

- Ну хорошо, хорошо.

Люпин отрывисто произносит заклинание. Из палочки выстреливает темно-серебристый вихрь и поднимается к самому потолку, превращаясь в огромного летящего журавля. Через минуту птица немного неуклюже приземляется на длинные худые лапы и склоняет голову с огромным и острым клювом.

- Прекрасно. Видимо, подействовали разговоры о твоих милейших друзьях. Ты больше не нуждаешься в моей помощи, Люпин. Уходи и не забудь прихватить с собой птичку. Одно мне непонятно – почему именно журавль?

- Он тебе никого не напоминает?

- Я сейчас не в том настроении, чтобы разгадывать загадки. Кстати, у него странный цвет… Я никогда не встречал таких темных патронусов.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒