Подчиненная функция 2 страница

Человек — это существо, которое не имеет своей ниши. Однако это не признак, а противоречие его бытия. Все, что есть в человеке, как бы отрицает самого себя. Человек принадлежит природе и в то же время отторгнут от нее. Он наделен инстинктами, но они не выполняют роль безотказных стимуляторов поведения. Человек властвует над природой и в то же время оказывается ее "дезертиром". Он обладает фиксированными признаками, но они двусмысленны, поскольку ускользают от окончательных определений. Человек имеет трагическое представление о способах своего существования и в то же время заново в каждом индивиде, т. е. в себе самом, открывает эту истину.

Итак, известно, что всем людям свойственны одни и те же основные антропологические и физиологические черты. К примеру, врач понимает, что любого человека, вне зависимости от расы и цвета кожи, он мог бы лечить теми же методами, какие он применяет к человеку своей расы. Имеет ли человек и столь же общую психическую организацию?

Если бы люди различались в своей психической и духовной основе, как бы мы могли говорить о человечестве в более широком смысле, нежели физиологический и анатомический? Как бы мы могли понять искусство совершенно разных культур, мифы, драму, скульптуру? Не свидетельствует ли это о том, что мы все обладаем одной и той же человеческой природой?

Страсть, по мнению Фромма, — это то средство, которое заменяет человеку инстинкт. По его словам, индивидуальное и общественное поведение человека показывает, что сексуальные потребности и голод составляют сравнительно малую долю среди всех прочих мотивов поведения. Стержнем мотивационной сферы челове-

Введение

ка оказываются страсти на рациональном и иррациональном уровне: потребность в любви, нежности и солидарности, в свободе и справедливости, в сохранении чести и совести.

"В самом деле, — писал Фромм, — разве можно всерьез поверить в то, что стержнем Эдиповой трагедии является фрустрация (от лат. frustratio — разочарование, обман. — П. Г.), связанная с сексуальными желаниями Эдипа по отношению к своей матери? Можно ли вообразить, что Шекспир написал своего "Гамлета" ради того, чтобы показать, как вокруг главного героя развивается сексуально-фру-страционная коллизия?"

Уже в первой своей работе "Бегство от свободы" (1941) Э. Фромм подчеркивал, что человек подавляет в себе иррациональные страсти — влечение к разрушению, ненависть, зависть и месть, он пре-шюняется перед властью, деньгами, суверенным государством, на-1 щей. 3. Фрейд, в свою очередь, открыл путь, позволивший проник -1 гуть в глубины человеческих страстей. В работе "Человек для себя" (1947) Фромм отметил: удивительная интенсивность страстей и стремлений — вот что поражает в человеке. Они вовсе не продиктованы инстинктами, как утверждал 3. Фрейд, а отражают мир человеческого. Именно здесь, в этих неодолимых возгласах плоти и духа, обнаруживается не нечто животно-инстинктуальное, а спе-i щфически человеческое. Возвышенные и низменные манифестации человеческого духа восходят вовсе не к плоти. Они вполне ав-i (II гомны, поэтому человеческие страсти возобновляются в каждом поколении.

Потребности человека, считал Э. Фромм, выходят за рамки жи-нотпых начал... Кто-то стремится к успеху и престижу, кто-то, на-м 1 >< > гив, вынашивает аскетические идеалы. Один пытается властво-ii.il ь, другой же всем своим существом предан деспоту. Этот набор i Mi 11 гостных установок Фромм называет системой ориентации и по-1ЧК111сния. Мы много рассуждаем о человеке, но так редко обращаем II.II кто внимание, когда он захвачен страстью. А ведь именно в этот мш в нем открывается всечеловеческое, надмирное и земное.

I >лиже всех к осознанию данной мысли подошли экзистенциа-'" К iы. Так, М. Хайдеггер, К. Ясперс, Г. Марсель пытались понять, iiu плняют на человеческое существование такие состояния конк-I" гного человека, как забота, страх, надежда. Э. Фромм, отметив ц|"" пворечивость человеческого существования, именно в этом ИОН I скс гс усматривал проблему человеческих страстей. Самосоз-

Клиническая психология

нание, рассудок и разум разрушают ту "гармонию" естественного существования, которая свойственна всем животным.

Это противоречие, напомним, Фромм называл экзистенциальным, то есть просто человеческим, трепетным, неустранимым. Экзистенциальные противоречия в человеке постоянно приводят к нарушению его внутреннего равновесия. Это состояние отличает его от животного, живущего в "гармонии" с природой. Экзистенциальный конфликт человека создает определенные психические потребности, которые у всех людей одинаковые.

Э. Фромм называет эти экзистенциальные потребности страстями, укоренившимися в характере, или просто человеческими страстями... Итак, человек плохо адаптирован к наличным социальным условиям, потому что он наделен страстями, вожделениями, побуждениями. Но, может быть, именно в том, что он неуправляем, стихиен, "плох" по самой своей природе, и есть его спасение.

Предположим, что человек смог бы приспособиться к тому, чтобы жить в обществе в условиях тоталитарного режима. Хорошо это или плохо? Человеческий род превратился бы в сообщество рабов. К счастью, человеческая субъективность не терпит нивелировки, покорности, бесконфликтного счастья. Этот "изъян" позволил человеческой истории продлить себя, окончательно отвергнув режимы этого типа.

* * *

Э. Фромм пытался поставить и осветить еще один вопрос, связанный с феноменом страстей: каковы предпосылки для их развития? Когда мы говорим о страстях, то речь идет не об отдельных чертах (элементах), а о некотором синдроме. Любовь, солидарность, справедливость и рассудительность выступают в конкретных людях в разных сочетаниях и пропорциях. Э. Фромм считал их обнаружением одной и той же продуктивной направленности личности, которую он называл "жизнеутверждающим синдромом" (синдром — сочетание характерных признаков). Что касается садомазохизма, деструктивности, жадности, зависти и нарциссизма, то все они, по мнению Фромма, тоже имеют общие корни и связаны с одной принципиальной направленностью личности, имя которой "синдром ненависти к жизни".

Введение

Там, где есть один из элементов синдрома, найдутся почти всегда и остальные его элементы. Они выступают в разных пропорциях. Это не означает, по словам Фромма, что каждый человек есть лишь воплощение либо одного, либо другого синдрома. Такое бывает только в виде исключения. В действительности "среднестатистический" человек являет собой смешение обоих синдромов. Нас обуревают самые разные страсти, которые выступают в прихотли-ном сочетании. И только интенсивность каждой из них имеет ре-i чающее значение для реализации человека, его поведения, его способности к самоизменениям.

Человек не есть готовое, "законченное" существо, следователь-i го, можно говорить о нейрофизиологических (нейрофизиология — раздел физиологии, объектом изучения которого является нервная система) предпосылках страстей. Дело в том, что мозг человека при рождении еще недостаточно развит. Существенно то, что он постоим i ю находится в состоянии неустойчивости. Ему вечно не хватает равновесия. Инстинкты у человека работают не так четко, как у тмвотных. Разум еще недостаточно проницателен и нередко при-i и >дит к ошибкам. Таким образом, сам человек предстает перед нами пак вечно изменяющееся существо, как процесс.

Есть еще одна проблема, связанная с феноменом страстей: почему врожденный механизм высоких идеалов до сих пор "сильно вП тает" в своем развитии? Фромм полагает, что единственный удов-им юрительный ответ кроется в социальных условиях жизни чело-Mica. Большая часть человеческой истории способствовала интел-К к гуальному и техническому развитию человека. Однако полного pi пи ртывания эмоциональных задатков, на которые указывают in мхоаналитики, не произошло.

Можно ли говорить о рациональности страстей? Фромм считал

i Грясти, которые поддерживают жизнедеятельность человека, ра-

ЦИ01 laльными, ибо они способствуют росту и благополучию живой

I НСТемы. Те же страсти, которые "душат" все живое, психоанали-

111 и называл иррациональными, ибо они мешают росту и здорово-

фумкционированию организма. Человек становится разруши-

i ■ II.III.IM и жестоким оттого, что у него сложились неблагоприят-

|| и \'i ловия жизни, недостаточные для его дальнейшего роста.

Ра 1рупштельные для жизни страсти тоже являются своеобраз-

i en in том на экзистенциальные потребности человека. Это от-

итсл к созидательным страстям, которые способствуют жизни

человека. Те и другие неразрывно связаны с индивидом. И первые страсти развиваются неизбежно, если отсутствуют реальные предпосылки для реализации вторых. Человека разрушительного можно назвать грешником, ибо погромность — это грех. Но ведь он все равно человек. Он ведь не деградировал до стадии животного существования и не руководствуется животными инстинктами.

Человеком владеют и такие страсти, как жажда власти, подчинения и разрушения, такие слабости, как нарциссизм, жадность, зависть и тщеславие. Эти страсти влекут его по жизни, становятся причиной его волнений и тревог. Они не только дают пищу для сновидений, но и являются источником, который питает все религии мира, все мифы и легенды, искусство и литературу, — короче говоря, все, что придает жизни вкус и цвет, что делает ее интересной и значимой, ради чего стоит жить.

Под воздействием страстей одни люди рискуют жизнью, другие способны наложить на себя руки, если не могут обрести предмет своей страсти. Э. Фромм иронически замечает, что никто не совершает самоубийства из-за сексуального голода или по причине нехватки продуктов питания. Можно возразить философу. Увы, такие факты есть в современной России. Газеты пишут о том, как те или иные люди уходят из жизни из-за невозможности свести концы с концами. Характерно, что интенсивность страстей не зависит от характера мотива: и любовь, и ненависть могут быть источником одинаково сильных страданий.

Фроммовскую гипотезу можно проверить только с помощью нейрофизиологии. Поскольку мозг постоянно нуждается в возбуждении, постольку не исключено, что эта потребность прямо обусловливает необходимость такого раздражения, которое называется страстями. Ведь именно страсти обеспечивают наиболее продолжительное возбуждение. Но у Э. Фромма есть и иное предположение. А именно: уникальность человеческого опыта. У человека есть самосознание. Он осознает себя как личность, понимает, как трудно одинокому беспомощному индивиду. Этот факт, по всей видимости, заставляет его страдать. Он не хочет довольствоваться растительным образом жизни.

Инстинкты человеку бесспорно необходимы, но они составляют, так сказать, сферу "низменного", "тривиального". Зато страсти, которые концентрируют его энергию на достижение желанной цели, можно отнести к сфере возвышенного, "духовного", "святого". В сфе-

Введение

ру "тривиального" входит "добыча продовольствия". В сферу "духовного" входит то, что возвышает человека над чисто телесным существованием. Это сфера, в которую человек включен всей своей судьбой, когда жизнь его поставлена на карту; сфера глубинных жизненных смыслов, потаенных стимулов, определяющих образ жизни и стиль поведения каждого человека.

Пытаясь вырваться из оков тривиальности, человек ищет при-шпочений, которые позволяют ему перешагнуть границы простого бытия. И потому так манят, волнуют человека перспективы само-ныражения в любой форме: будь то благодеяние, страшный грех, творческое созидание или разрушительный вандализм. ГЪроем ста-i ювится тот, у кого хватило мужества переступить грань "без страха и сомнения". Обывателя, считал Фромм, можно назвать героем уже ■а то, что он пытается как-то проявить себя и заслужить поощрение. Его толкает вперед потребность придать смысл собственной жизни и в меру своего понимания дать волю своим страстям (хоть и не выходя за пределы дозволенного).

Понимание страсти как феномена в истории философии, в кон-i песте философских постижений человека, не оставалось неизмен-i ii.iM. Поначалу многие мыслители видели в страсти нечто, возвра-111. i и >щее человека к животному царству, отвлекающее его от разум-МОСТИ и общественных приличий. Истолкование страсти как пагу-i и,| человека, естественно, приводило философских антропологов к \(»'ждению, что страсти должны обуздываться и изживаться. Од-i и NI) уже в XIX в. положение радикально изменилось.

Согласно Ф. Ницше, традиционные общества обычно стреми-1и. к устранить страсти. Но именно в страстях, по его мнению, выражается огромная, преобразующая, обновительная энергия. Она v II | >. 1111ает жизнь, придает ей динамику и мощь. Страсти должно воз-

.тать, культивировать, подогревать. ВХХв. психоаналитики клас-

■ и • и i кого толка усматривали в страстях выражение инстинкта. Но в i • и»11 ах сторонников гуманистического психоанализа страсти стали i|мпитаться как выражение "специфически человеческого", как i рпкепие экзистенциальной, а не инстинктуальной сферы.

1 1ла< толюбие— одна из распространенных страстей. Этоневро-iirii i кие стремление личности преобладать, осуществлять свою

добиваться превосходства, самоутверждения и обладания.

|' и илий I Иукшин как-то заметил: дай уборщице мокрую тряпку и

ачиет бить ею по ботинкам окружающих. Властолюбие рож-

Клиническая психология

дается из чувства тревоги, страха, ненависти и чувства неполноценности того, кто жаждет власти.

3. Фрейд и другие аналитики раскрыли важные индивидуально-психологические и массово-психологические структуры и механизмы власти, рождающие авторитарность, фашизм, тоталитаризм, а также садомазохистское подчинение ребенка отцу, массы — воле вождя, авторитету сильной личности. Исследованный 3. Фрейдом Эдипов комплекс позволяет проникнуть в тайну фетишистского преклонения перед властью, он раскрывает зависимость человека от существа, наделенного некими сверхъестественными свойствами, которого надо одновременно любить и ненавидеть. Таким образом, Эдипов комплекс показал важную психологическую сторону власти: подвластный человек принадлежит не самому себе, а некоему другому существу, находится от него в полной или частичной зависимости.

Изучением властолюбия с психоаналитических позиций специально занимался создатель "индивидуальной психологии" Альфред Адлер. Он связывал властолюбие с существованием у человека особого комплекса неполноценности, который вызывается устойчивым представлением людей об их физической, психической или моральной ущербности. Человека, отягощенного таким комплексом, характеризует бессознательное стремление к компенсации, самоутверждению и власти, к замене своей неполноценности господством над другими людьми.

Читая лекции, А. Адлер часто предлагал своим слушателям записать на листочке свое первое воспоминание. Затем он приступал к толкованию того, что было записано. Точность экспертизы поражала слушателей. Но Адлер утверяодал, что именно первое воспоминание может прекрасно выразить внутренний мир человека. Все зависит от того, с чего начинается рассказ, как развиваются в нем события, кто участвует в этих событиях, как складываются отношения между ними. Адлер полагал, что выявить отношение человека к миру помогают детали этого воспоминания: как индивид относится к людям, которые фигурируют в его рассказе, ищет ли он поддержки у них или, наоборот, пытается манипулировать ими. Содержится ли в этом воспоминании стремление к независимости или возникает потребность в сотрудничестве. Важно также обратить внимание на эмоциональные состояния, которые выражены в рассказе, демонстрируют ли они смятение, подавленность, растерян-

Введение

ность или, наоборот, уверенность, самоутверждение, готовность распоряжаться другими людьми...

Как долго мы грезили о свободе... Казалось, когда "оковы тяжкие падут" и рухнут темницы, все стороны нашего бытия обретут состояние гармонии. Теперь мы пьем ее, вожделенную, большими глотками. Но с каждым глотком охватывает оторопь. Не был ли прав Пушкин, у которого есть такие строчки: "Шагнула дерзко за предел нас опьянившая свобода"...

Губернатор, вообразивший себя ханом или главарем местной братвы. Ничем не ограниченные политические противостояния с черным пиаром, способным враз обрушить политическую карьеру недавнему лидеру экспертных реляций. Свобода предпринимательства с ее мафиозными кошмарами. Ежедневные сообщения об отстрелах... Там оборвалась жизнь руководителя крупного индустриального гиганта, а здесь послали пять пуль в голову специалиста по Кьеркегору ректору ГИТИСа. Чиновник, спокойно обсуждающий в служебном кабинете размеры предполагаемой взятки. Ректор коммерческого вуза, "пекущий" международные дипломы и сертификаты. Принудительное сексуальное просвещение в школе вместо изучения Байрона. Властитель дум редакционного коридора, бросающий на газетной полосе глумливые слова по адресу нового президента...

Свобода казалась таким безупречным понятием, кристально ясным. И вдруг обнаружились размежевания — свобода и своеволие, свобода и бунт, свобода показная и фактическая. А главное — совсем непонятно, что делать с этим благословенным даром. Депутат Госдумы г-н имярек предлагает немедленно вооружить население. Он даже ссылается на опыт Америки, где кольт служит надежным гарантом спасения. Известный писательна страницах толстого журнала рассуждает: "Если я не имею права убить, какой смысл i <торить о свободе?.."

Мы осудили практику тоталитаризма. С горечью убедились и в i ом. что скороспелая свобода тоже может закрепостить человека. 11<>д видом демократии можно, оказывается, распоряжаться судьбами людей, обеспечить себе власть, уйти от ответственности. А ведь i к ■< ■; )то тот же самый "феномен своеволия", о котором так много пи-■ ИЛИ русские философы.

Своевольный индивид наших дней отказывается признать пра-|0, гели оно не выражает его вожделений. Он отвергает все, что не

Клиническая психология

соответствует его собственным жизненным установкам. В социальной организации такому индивиду грезится только насилие над ним. В чужой нации он клеймит "странные" обычаи и "чужую" кровь.

Грозят ли нам "оковы тяжкие"? Безусловно. Но опасность, как я думаю, вовсе не в укреплении порядка, государственности, ответственности, а в печальном опыте своеволия. В XX в. сделано весьма значительное социальное открытие: в основе тоталитарного общества лежит идея вседозволенности. Иначе говоря, любой деспотизм вырастает как логическое продолжение безбрежной свободы и властолюбия. Своеволие растлевает все вокруг, выжигает почву, несет всеобщее уничтожение...

Осудив практику тоталитаризма, мы не сумели избавиться от "болезни своеволия". Свобода — нравственный императив. Она предполагает не только преодоление различных препятствий на пути человека, но и сознательное ограничение определенных порывов, которые могут обернуться несвободой для других. Ущемляя чужую свободу, человек сам рискует оказаться в зоне дефицита свободы.

Киллер свободен пролить чужую кровь. Но и он не застрахован от погибели. Губернатор, научившийся "пропускать через демократию" собственные корыстные намерения, сам оказывается жертвой нечестной игры. Ректор, торгующий дипломами, рискует взять на работу дилетанта, который способен разорить его. Писатель, тоскующий по "законному" праву убивать, сам становится не инженером, а совратителем человеческих душ. Чиновник, пекущийся о взятке, разрушает государство, которое является гарантом его благополучия.

Трудно заподозрить Н. А. Бердяева в приверженности к авторитаризму. Ведь именно он был ярким представителем персонализма в России, т. е. философской традиции, восславившей свободу человека. Но он-то и писал о том, что личность перестает быть личностью, если превыше ее нет ничего... Духовный опыт человечества подсказывает: нередко реальная свобода рождается благодаря возможности ввести ее в определенные берега...

***

Человек выломился из природного мира. Инстинкт уже перестал быть для него ориентиром надежного поведения. Поэтому человек вынужден заново приспосабливаться к реальности. Фрейд едва ли

_ Введение

первый в европейской философии создал модель "человеческой природы". Философы пытались определить человека через различные признаки и свойства, которые ему присущи. Однако ни разум, ни воображение, ни телесность, ни социальность не определяют в полной мере человеческую природу. Она вообще определяется не через признак, а через человеческую ситуацию.

Над инстинктами человека надстраивается совокупность человеческих страстей. Их множество. Они созидательны и разрушительны. Любовь, властолюбие, фанатизм, вера и другие человеческие страсти царят в человеческом обществе. Эрих Фромм дал интересную экспертизу экзистенциальной ситуации человека. Аналитики рассмотрели различные страсти, которые "ведут" человека по жизни...

Замысел этой книги предполагает следующую структуру работы. Сначала речь идет о задачах и целях психологии, потом о формировании индивидуального характера и тех отклонениях, с которыми борется психолог. Третий раздел книги посвящен многообразию характеров, и, наконец, речь идет о влиянии социума на характер.

ГЛАВ

ЗАЧЕМ НУЖЕН психолог?

§ 1. Инфантильные переживания

К практикующему психологу часто обращаются люди, которые хотели бы с его помощью разрешить собственные психологические проблемы. Пациенты рассказывают о своем смятении, о чувстве страха, о проблемах общения, о комплексе неполноценности, о сложном, зачастую противоречивом восприятии реальности, других людей и самого себя, о психосексуальных трудностях. Пациенты ждут квалифицированной консультации, которая, как они считают, поможет им найти выход из запутанной ситуации, расширить возможности самопознания, преодолеть кризис, ощутить телесные радости, повысить собственную энергетику.

Пациент, сидящий напротив меня, наигранно весел и ироничен.

— Мне 33 года, — говорит он и понимающе улыбается, — воз

раст Христа. На худой конец, былинного богатыря. Трудовой книж

ки у меня нет. Да ее и не был о. Мои родители—люди небедные. День

ги есть... Мама относится ко мне так, словно я все еще несмышле

ныш. Следит за тем, как я одеваюсь. Зимой старается меня укутать.

Пытается угадать все мои желания. Нет, меня это не тяготит. Ско

рее — наоборот... Интересно, что женщины, с которыми я встреча

юсь, тоже проявляют ко мне избыточное внимание. Своего рода

опеку... Я люблю срывать цветы удовольствия. Разве не так говорил

незабвенный Хлестаков? Но порою я ощущаю горечь. Мне кажется,

что я умру в детской люльке. А ведь я уже не мальчик...

—У вас есть невеста?

— Что вы! Мои романы не продолжаются более двух-трех меся

цев. Знаете, я сейчас сам поразился. Продолжительность как бы

заранее отмерена. Сначала знакомство...

Зачем нужен психолог?

— Как это бывает?

— Где-нибудь в компании я выбираю возможную пассию. После

вечеринки я предлагаю женщине пойти ко мне и выпить чашечку

кофе. Спутница сразу дает понять, что поняла намек. Она остается

у меня и начинается роман...

— Что же его прерывает?

— Вскоре обнаруживается, что все темы обсуждены, и мы начи

наем толковать о том, что уже не имеет оттенка новизны. Допустим,

я подарил своей подружке букет роз. Она неожиданно заливается

слезами. Оказывается, это первые цветы в ее жизни. Мужу и в голо

ву не приходит, как она нуждается в таком изъяснении чувств. Од

нако, согласитесь, тема лепестков и колючек вскоре становится пре

сной. Я перестаю отвечать на телефонные звонки. Выражаясь про

сто, не открываю дверь... И в то же время во мне рождается тревога

в связи с предвкушением новой близости...

— Расскажите, если можно, о том, что страшит.

— Профессор, это нечто интимное. В первую ночь я постоянно

оказываюсь в ситуации конфуза. Вы понимаете, как мужчина... На

здоровье я не жалуюсь. Но это как рок. Есть еще одна странность. Все

мои женщины обычно старше меня на восемь лет. Сверстницы и ма

лолетки вообще меня не интересуют. В этом есть какой-то вызов при

роде. С некоторых пор я стал задумываться над этой странностью...

Малоискушенный читатель может подумать, что практикующий психолог легко и просто раскрывает любые тайны человеческой психики. Наука о душе развивается так стремительно, столько новых открытий и подходов. Однако любое знание оказывается абстрактным при встрече с тайной внутренней жизни человека. Лично я, разматывая очередную клиническую историю, всегда испытываю растерянность. Если человек имеет обширные знания, это вовсе не означает, что он стал психологом. Важно уметь применить их... Найти в них крупицу того, что значимо именно для этого конкретного случая. Об этом я постоянно говорю своим студентам...

Отчего мой собеседник, вкушая прелести жизни, ощущает горечь? Почему, не забывая о нежности, столь утилитарно относится к близким ему женщинам? Какая побудительная причина заставляет его искать подругу, которая старше его на строго отмеренное число лет? Что за причина каждый раз приводит его к постоянным < ■ рывам? Наконец, можно ли, беря от жизни ее лучшие дары, почув-<• i вовать себя несчастным?

Раздел I

Социальный психолог, столкнувшись с историей, которую я рассказал, может заметить: все ясно, инфантильная личность; жертва пагубного воспитания. Родители не подготовили сына к взрослой жизни. Он ведет себя как ребенок — в повседневной жизни, в любви и сексе. Социальная психология проявляет интерес к общественным, культурным факторам, формирующим поступки людей. В частности, думая об исповеди моего пациента, психолог может действительно размышлять о степени социализированности данного человека: о том, насколько он приобщен к императивам, т. е. велениям современной культуры.

Иначе может подойти к проблеме, скажем, представитель ней-ролингвистической психологии. Возможно, он оставит без внимания проблемы семейного воспитания. Нейролингвиста станут волновать тайны бессознательного, тех слоев психики, которые не осознаются конкретным человеком. Иначе говоря, он будет искать причины поступков, о которых рассказывает пациент, не в сознательных мотивах, а в импульсах бессознательного, реагируя на ключевое слово. Нейролингвист занимается вербальным (словесным) программированием. Психолог этой специализации станет искать такие возможности воздействия на бессознательное, которые помогут пациенту обрести психологический комфорт.

Но в рассказе пациента есть подробности, которые заставляют обратиться к его детству. Психоаналитик, последователь австрийского ученого 3. Фрейда(1856-1939)станет, судяповсему, искатьис-токи поведения пациента в его инфантильных (детских) переживаниях. Дело в том, что психические травмы нашего далекого прошлого остаются с нами. Они оказывают воздействие на наше поведение, заставляя нас порой постоянно наталкиваться на одни и те же проблемы. Мы становимся заложниками детских впечатлений...

Возникает вопрос: если внутри психологии существует такое множество подходов (разумеется, мы назвали только некоторые из них), то в какой мере можно говорить о том, насколько психология может считаться строгой наукой? Иначе говоря, располагает ли современная психология окончательным, выверенным, хорошо выстроенным арсеналом методик и практических навыков? Разумеется, как и всякая дисциплина, психология, несмотря на свои очевидные достижения, далека от совершенства. Наука психология постоянно обогащается новыми знаниями. Что ни направление, то новое открытие... Множится число методик...

Зачем нужен психолог?

Но где путеводная нить? Клинической психологией мы называем такую дисциплину, которая учит использовать разнообразные знания для конкретных терапевтических и иных прикладных целей. Понятие клинической психологии близко к словосочетанию "медицинская психология". Оно обозначает достаточно широкую область прикладной психологии, которая связана с диагностикой отклонений в интеллектуальном и личностном развитии человека. Человек — особый род сущего. Он во многом отличается от всех живых существ на земле. Он—животное, но в то же время и нечто иное, выделившееся из природного царства. Он наделен инстинктами, но руководствуется социальными, культурными ориентирами. У него есть разум, сознание. Но бессознательное играет огромную роль в его жизни. Человек рожден природой, но он живет в обществе. Человек способен к разумному, рассудочному поведению, но он нередко демонстрирует безотчетные, слепые, импульсивные поступки.

Нередко людьми руководят предрассудки. Преуспевающий предприниматель, устав от бесконечных семейных передряг, говорит жене: "Может, тебе посоветоваться с психологом?" Жена отвечает: "Это у тебя поехала крыша, ты и отправляйся к специалисту". Кстати, само выражение по поводу сместившейся крыши принадлежит Фрейду. Но разве к психологу идут только те люди, в отношении которых стоит покрутить пальчиком у виска? Мы все считаем, что надо время от времени появляться у терапевта, гинеколога или зубного врача. Почему же возможность психологической консультации в сознании многих людей воспринимается как роковой и компрометирующий шаг?

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒