ХИМИК-СКЕЛЕТ И 3 страница

В начале июня Американец снял офис для «Красной гвардии». Это была крохотная смежная комнатушка, правда с евроремонтом. Соседнее, большее помещение, занимало местное отделение КПРФ. Там сидел усатый хмурый дяденька Камиль. Ездил он, говорят, прямо из Чишмов. В КПРФ-шной половине проводились бесконечные заседания пенсионеров. Сам Камиль ползал по полу в полосатом свитере и шляпе в стиле Фредди Крюгера. Он склеивал криво распечатанные на принтере части огромной статистической таблицы по движению кадров в партийной организации. Василий сразу отмел подозрения в том, что готовится поглощение организации зюгановской партией: «Мы не лизоблюды, но только дураки отказываются от сотрудничества».

Красногвардейцы жили куда веселее. Американец искрил идеями. Первая его затея увенчалась грандиозным успехом. Через родственников Меркина вышли на фирму. Василий договорился с неким управлением о возрождении студенческих стройотрядов.

Валентина посадили на телефон, обещав в конце месяца денежный бонус. Но моему герою нравилось ощущение своей значимости. Каждое утро он ходил на работу в офис, принимал толпы студентов, не забывая заигрывать с девушками. Последние, конечно, были все как на подбор крупные, рослые, дебелые. В общем, они не наносили душевных ран. Очень редко, как метеор в ночном небе, являлась Лиза, жаловалась на нехватку времени и глупых парней.

В промежутках между посещениями Ребров рассеянно рисовал в тетради с телефонами профиль девушки с волосами-змеями. Коварная Рита, ставшая давно мрачным призраком его души, не отпускала и здесь! Иногда мысль о ней прорывалась через тенета свежевозведенного любопытства к Лизе. В полдень приходил Меркин с массой прибауток и слухов. Через час Валентин ставил на свой стол табличку «на обеде» и отправлялся перекусить с колоритным красногвардейцем.

Игорь Федорович ворвался черной молнией. Он был старше Валентина года на два, но язык не поворачивался назвать этого холеного молодого человека просто по имени. Золотистые круглые очочки, бледное лицо с носом, сбрызнутым веснушками, синие глаза, округлые, хорошо очерченные. Давным-давно, а на самом деле не больше года назад, Ребров случайно познакомился с Игорем Федоровичем в квартире Амины.

Молодой человек по-хозяйски расселся перед Валентином, огляделся.

– Ничего обстановочка… – В уголках его тонких губ показалась змеиная улыбка. – Мы, кажется, уже виделись. Вы не тот случаем аминкин «мальчик с турбазы»? Она мне все уши прожужжала рассказом, как вы на балконе прятались, когда, хе-хе, та история с физруком Петровичем случилась. Сколько лет-то вам было?

Валентин, вспыхнув, пробормотал.

– Двенадцать.

Игорь Федорович, взглянув в окно, разделенное пополам крышей соседнего здания, покачал головой.

– Время как летит!

Словно не довольствуясь этим меланхолическим замечанием, он достал из кармана пиджака цепочку с часами и, подцепив пальцем, стал раскачивать ее перед глазами Реброва, как будто гипнотизируя.

– Я к вам по делу.

Валентину меньше всего хотелось вспоминать об Амине. Однако он не мог сдержать довольной улыбки при виде любимого с детства аксессуара. Цепочка, он ведь делал такие из чего угодно! Была бы в его распоряжении серебряная проволока, сделал бы и из серебряной.

– У вас, так понимаю, здесь рабочих набирают? – осторожно напомнил о своем присутствии посетитель.

– Студентов. Учтите, у нас все официально.

Игорь Федорович хохотнул.

– О Боже, конечно я не из налоговой инспекции. А вы, Виктор, так наверное подумали?

– Валентин, – сухо поправил Ребров.

– Ну да, как я мог запамятовать, Валентин Викторович! Нет, у меня к вам совершенно деловое предложение. Рабочая сила ваша, рабочие места наши. Я доверенное лицо депутата от КПРФ господина Камышлинского. Слышали о таком?

– Я слышал, остановка есть такая по дороге в Затон, – нахмурился Валентин, обводя в тетради профиль девушки-готки.

– Вот как? Забавное совпадение. Но что касается дела. Камышлинский Ярослав Всеволодович очень серьезно настроен на победу в предстоящих муниципальных выборах. Однако, как оппозиционный кандидат, он, сами понимаете, не может пользоваться административным ресурсом. Короче, нужен пяток крепких ребят для обхода квартир, плюс два человека как наблюдатели на выборах в райсовет[2]. Разумеется, оплата суточных и потом, в случае победы, все блага.

Валентин подумал, что в предложении Игоря Федоровича не было ничего подозрительного. Наоборот, только такого предложения и стоило ожидать от еще мальчишки, но уже нового русского!

– Хорошо, я переговорю со своими. Но почему бы вам тогда сразу в соседнюю комнату не зайти?

Гость сложил руки лодочкой.

– Простите, я оговорился. Господин Камышлинский идет как независимый депутат. Я подумал, что молодому человеку по возрасту ненамного старше нас, наверное, есть смысл обратиться в молодежную организацию. Вы так не считаете?

– Наверное, – рассеянно согласился Валентин. – Тут он не удержался от действительно мучавшего его вопроса:

– Как Амина? Вы давно видели ее?

Игорь Федорович прекратил играть с цепочкой.

– Вот не поверите: наверное с того раза как сводил пару раз на шахматы и… – «И сделал ее женщиной!» – с ненавистью подумал Ребров. Игорь Федорович преспокойно продолжал вспоминать: – и еще куда-то сводил, в парк что ли? не помню.

В это время за картонной стенкой послышался кашель Камиля. Игорь Федорович торопливо поднялся.

– Так когда за ответом зайти?

Валентин назвал дату наобум. У него возникло стойкое желание оставить предложение лощеного наглеца без ответа.

Игорь Федорович пожал Реброву руку. Ослепительно улыбнулся, так, что губы как будто подрезали снизу лицо.

– Очень приятно было свидеться со старым знакомым.

Оставшись один, Валентин принялся мерить комнату шагами. Потом в его голове сверкнула страшная догадка. Он на цыпочках подошел к двери в соседнюю комнату и резко открыл ее. Раздался деревянный стук. Камиль со стоном отлетел к стене, потирая ушибленный висок. Шляпа его при этом, совершив изящный пируэт вокруг места своего первоначального назначения, слетела на пол.

– Стучаться надо! Ах, ох! – запричитал Камиль.

Валентин изобразил святую невинность. С некоторых пор он начал перенимать у Меркина простейшие гримасы.

– Камиль Наилевич, извините, я хотел у вас карандаш попросить.

– Нету у меня карандаша! Все вам дай да подай, сосуны. Знаете, как из компартии деньги тянуть, а сами строите из себя Бог знает что! Или давай к нам или кончай попутчиков играть!

Вошли Американец и Меркин. Ребров, предчувствуя затяжной тур политических дебатов, сослался на нездоровье и направился к лифту.

Но когда створки лифта открылись, Валентин увидел Лизу. Она была в летнем платьице, открывавшем ноги выше колен. Ее лицо светилось, будто сотканное из солнечных лучей.

– Ты уходишь? – спросила девушка, как показалось Валентину, разочарованно.

Ребров отрицательно замотал головой и потащил ее обратно в офис.

Американец и Меркин громко обсуждали попытку депутатов поставить на голосование вопрос о здоровье Ельцина. Однако это не помешало им перестать возмущаться словами Жириновского о «паршивой гнусной собаке по имени Семаго» и переключиться на комплименты Лизе.

Василий не преминул завербовать девушку в стройотряд:

– Поработать летом малярщицей не хочешь?

Лиза загорелась.

– Ага, я вот как раз пришла узнать. Денег охота подзаработать.

Ребров перевел дух. Но тут в комнату вошел Камиль и почти слово в слово повторил предложение Игоря Федоровича. Американец мгновенно загорелся новым проектом. Но не успел он ничего сказать толком, как Лиза уже была готова переменить род деятельности:

– Ой, знаете, я лучше на этого Камышлинского потружусь.

Василий бросил хитрый взгляд на Валентина и Лизу, и его осенило.

– А почему бы вам двоим не заняться выборами? Я так понимаю, этот Игорь Федорович деловой человек, заплатит прилично?

Первый поход по избирателям прошел с шиком. Лизе открывали двери с радостью. Пенсионеры принимали ее за пионерку или работницу соцобеса, и Ребров, вспоминая школьные годы, млел от сладких чувств. Большинство граждан показывало полное равнодушие к политике. Демократия девяностых издыхала на глазах. Только один лежачий пенсионер-инвалид с полчаса мурыжил юных агитаторов подробным расспросами о программе Камышлинского, но так и не дал свою подпись. Две подвыпившие девицы на улице, узнав, что привело Лизу и Валентина во двор унылой многоэтажки, стали тыкать пальцами в расклеенные портреты Жириновского: «Вот за кого подписи собирать надо! Настоящий мужик, блин!»

На следующий день Лиза сказала, что сильно натерла ногу и «теперь не ходок». Агитация покатилась под откос. Сначала Валентин верил в возвращение Лизы, но натертую ногу вскоре сменила неожиданная поездка с ночевкой на концерт в Миньяр. Ребров научился мухлевать. Чтобы поскорее покончить с лишившейся смысла работой он, прибегнув к редкому и неожиданному таланту глупенькой Аси подделывать почерки, диктовал выдуманные паспортные данные.

Как ни странно, но откровенно лживые бумаги не помешали Камышлинскому попасть в избирательный бюллетень. Голосование проходило в аудитории Авиационного университета. Было ужасно скучно, и Валентин чуть не засыпал за партой с табличкой «наблюдатели». Председатель избирательной комиссии прыгал клопом. У него были лихо закрученные усы, как у директора цирка из «Каникул Бонифация». Больше всего его раздражали избиратели: «Идут и идут, полосатые черти!» Затем в течение часа из зала за агитацию были выведены два наблюдателя от «Яблока».

В восемь вечера затворились двери, и началось главное представление – подсчет голосов. «Наблюдателей ближе пяти метров к столам не подпускать!» – ревел председатель, так что с потолка сыпалась побелка. Из обитых красной материей урн извергались водопады бюллетеней. «Бюллютни наблюдателям не показывать!» – продолжал бесноваться административный клоп. Валентин и Ася ощущали себя лишними.

Впрочем, когда подсчет голосов был завершен, и председатель хотел было указать наблюдателям вон, ненадолго заскочил Игорь Федорович. Валентин и Ася еле стояли на ногах и умирали с голода. Но Игорь Федорович что-то шепнул председателю и тот неожиданно подобрел, предложив молодым людям нечто невиданное, а именно принять участие в трапезе по случаю.

Валентин и Ася, узнав, что ужин не исчерпывает их суточные, с радостью согласились. «Вы молодцы, не возмущаетесь, что мы карандашами цифры пишем, – поделился клоп сокровенным, как только захлопнулась дверь за Игорем Федоровичем. – Мы что, виноваты? В Центризберкоме все равно сто раз перепишут как им надо, а здесь у нас долг – поддержать демократию! Хотя, если честно, я не понимаю, для чего нужны выборы. Сильная рука – вот что спасет Россию».

Никто не удивился, когда появилось два молодых человека в темно-зеленых фартуках, на которых готическими буквами значилось: «Ресторан «Золотой гусь». Круглосуточная доставка обедов и ужинов». Посланцы кулинарного храма, взявшись за ручки с обеих сторон, несли огромную сковородку.

– Новинка сезона – паэлья! – объявил с пафосом председатель. В самом деле, утвержденная на освобожденный от бумаг стол сковорода вызвала всеобщий восторг. Чего только в ней не было! Золотистый в шафране рис, кусочки колбасы, кружки блестящих, так что кожица казалась трепещущее-живой, овощей.

Члены комиссии, разобрав нелепые пластиковые ложки, с восторгом подсели к сковороде. Принесли бутылки с легким вином. К счастью, Ася была голодна и не говорила своих глупостей, в ячеистых чулках сходя за приличную проститутку. Потом, то ли освещение, то ли усталость помогла, но лицо девушки лишилось припухлостей и теперь смотрелось хорошеньким. Валентин одной рукой брал рис, а другой проводил Асиным чулкам. Нити чулок были часты, как свинцовый переплет готического окна.

Но даже в этот момент Ребров, будто обреченный на мучения рыцарь, не переставал думать о Рите. Физически он был с Асей, но мистическим взглядом, как через сон, видел снежно-белый лоб, осененный половинками черных волос.

И той же ночью Валентину приснился чудный сон. Он увидел себя на огромном пустыре, заросшем рыжей травой. Пустырь показался ему знакомым, только вот Ребров припомнить не мог, где он находится, в Черниковке или Затоне.

Неожиданно внимание Валентина привлекла группа девушек в белых гольфах и темно-синих плессированных юбках. Юбки, были, пожалуй, слишком коротки и казались вызовом серому октябрьскому дню. Девушки стояли кругом, держа друг друга за руки. Рядом сверкала кожаная груда давно вышедших из моды у старшеклассниц портфелей.

Не оставалось сомнений, что невероятные для Уфы чаровницы занимаются колдовством. Вдруг юные жрицы неизведанного обернулись, и Валентин увидел, что каждая из них напоминала Амину. Но, оказывается, не он был причиной их внимания, а подошедшая к ведьмочкам высокая девушка в черном платье, с анком на груди – Рита! Ангел-демон и тут, словно невидимая книга таинственных глубин вселенной, раскрылся перед Ребровым, и он прочитал в нем начертанные огненными буквами слова.

Но какие именно – Валентин забыл, как только, весь в холодном поту, проснулся наутро.

ГЛАВА IV

В НАЧАЛЕ ЛИЧНЫХ ДЕЛ

Игорь Федорович не обманул. Камышлинский, пролезший в депутаты, оказался скрягой. Но лощенный молодой человек был рад больше своего шефа и поэтому пригласил Валентина в ресторан «Галле».

Мой герой долго думал, чтобы такое надеть. В голову лез дорогой костюм. Мать, конечно, не отказала бы. Но следовало еще найти подходящий размер, потом если что – ушивать. Вздохнув, Валентин залез в уже известный тебе, читатель, попугайский наряд.

Заведение, когда-то почти единственное в своем роде, поразило зеркалами и огромными тарелками.

– Будет сюрприз! – шепнул Игорь Федорович.

Сюрпризом оказалась Амина. Валентин помнил ее в домашней обстановке. Все это время перед Ребровым стояли обстоятельства крушения Амининой невинности. Тот злодейский шторм в Инорсе. Но теперь Амина вошла в полутьму ресторана высокой красавицей. Она достигла возраста расцвета. Тем резче проступало ее отличие от Аси. Во-первых, лицо. Сверкающее гордой южной красотой, бронзово-блестящее лицо с черными глазами. Белок очей башкирской гурии блистал подобно бескрайним снегам России под солнцем. Ближе к радужной оболочке он отливал чем-то переходным от голубоватого к розоватому. Во-вторых, фигура. Амина выросла и теперь, на шпильках, казалась самим воплощением соблазнения. Теперь ничто в ней не говорило о жертве. Наоборот, она сама любого могла сделать жертвой. Валентин увидел, что смелые наряды Аси – ничто. Ноги Амины… Промежутки между нитками ячеистых чулок были больше, смелее. На мгновенье Реброву показалось, что они расходятся, превращаются в исполинскую сеть, а сам он, увлекаемый пением сирены моряк, запутывается в ней. Короткая черная юбка из блестящей кожи и куртка из красного латекса довершали эффект.

Стоило Амине появиться в зале ресторана, как музыканты на сцене устроили перерыв; затих оглушительный стук вилок и ножей, прекратились разговоры о том, «кто кого сделал» и «кто с кем остался». Мужчины жадными глазами проводили Амину до столика, за которым разместился мой герой. Женщины – завистливо надулись. Валентин мог поклясться, что слышал, как мужчины разом облизываются – стаи голодных волков. Но как ни откровенен оказался наряд девушки, в глазах гостьи вместилось столько доброты и искренности, что даже самый развращенный скептик не посмел бы пошутить насчет легкости амининого наряда.

Девушка, визжа от восторга, заключила Валентина в объятья. Ее завитые черные кудри захлестнули Реброва морской волной, чуть не обвились вокруг шеи.

– Ой, я так рада видеть тебя, Валя! Прочему ты хотя бы адреса своего не оставил?

Следующие полчаса прошли в атмосфере деловых разговоров. Амина искренне удивлялась тому, что Валентин еще не профессор.

– А я, помнишь, говорила про институт? – признавалась девушка. – Сейчас я думаю поднакопить деньжонок, а потом поступить на заочку. Я помню, ты такой умный! А моих мозгов от силу хватит на гостиничное дело. Ну и как-то к сфере досуга ближе.

Валентин вздрогнул, но вовсе не от откровенного признания Амины. Упоминание о гостиничном деле вызвало в памяти лицо Риты – ослепительно бледное, в ореоле чернее вороного крыла блестящих волос.

– Тебе холодно? – участливо спросила Амина.

– А ты что, замуж не хочешь потом? – влезла в разговор Ася.

Игорь Федорович посмотрел на обеих девушек с загадочной усмешкой. Казалось, он наслаждается моментом. Ребров хотел возмутиться беспардонностью толстогубой красногвардейки, но Амина быстро раскусила, что Ася глупа.

– Теперь поздно что-то менять, хотя, конечно, хочется романтических отношений. – Лицо Амины осветила самая очаровательная, искупающая любой грех, улыбка. – Но и в моей работе есть свои плюсы. Каждый клиент как раскрытая книга. Изучая его, я изучаю жизнь. К тому же, я не встречаюсь со всеми подряд. Бывает – отказываю.

У столика вырос официант с разложенными веером на подносе картами меню.

– Что-то еще будете? – спросил он, не отводя взгляда от новоприбывшей красавицы. – Могу предложить суп из китайских древесных грибов с яйцами-пашот. Хит сезона!

Амина озорно вскинула брови.

– А у вас есть яйца Бенедикт?

Официант смутился.

– Я пойду… уточню.

– Не надо! Так и быть, принесите обычных пельмешек с зеленым луком.

Все это время Валентин удивлялся самому себе. Рядом с ним сидела юная VIP-проститутка, а он воспринимал это как нечто обычное. Если бы Амина прямо сейчас предложила встречу без денег, даже в туалете, он конечно бы побежал за ней. И плевать ему было на Игоря Федоровича!

Размечтавшись, Ребров не заметил, как на его колено легла ручка Амины, а в ухе стало щекотно от шепота.

– У тебя есть девушка? Извини за тогдашнее, но у нас с Игорем Федоровичем ничего не было. А разревелась я из-за другого человека.

Валентин непонимающе захлопал ресницами.

– Фактически нет девушки.

– Тогда, тогда… – в голосе Амины завибрировали волшебные нотки, – ты сам понимаешь, что… разумеется, для тебя совершенно бесплатно.

Игорь Федорович, состроив наигаднейше приторную физиономию, салютовал бокалом с минеральной водой.

Разрушая неповторимую игру мимик, Ася неуклюже вскочила из-за столика, чуть не перевернув его.

– Ой, мне надо пойти носик попудрить!

И зацокала, лошадь, каблуками по направлению к дамской комнате.

Амина полезла за сумочкой.

– Я на свежий воздух покурить.

Оставшись один на один с Валентином, Игорь Федорович подвинулся к нему.

– Водку заказать? Из запотевшего графинчику-с, да с сосисочками?

Ребров покачал головой.

– Расхотелось.

– Ты что, из-за Аминки так распереживался? Клянусь, пальцем ее не трогал. А ты ведешь себя странно. Вроде ты знал, чем ее мать Земфира Муллаяновна занимается.

Валентин внимательно посмотрел в глаза Игорю Федоровичу.

– Но Амина и так ведь красивая! Зачем ей это все! Да и вы, наверное, могли повлиять как-то.

Игорь Федорович вздохнул, закатив серо-зеленые глаза.

– Валентин Валентин, Бог мой, как ты чертовски наивен! – сказал он переходя на «ты». – Думаешь, что я такой изверг и в детской комнатке рвал девочку-подростка? Нет, я не педофил какой-нибудь. Я наоборот, уговаривал не слушать мать. Но что я мог поделать? Амину, ее же Земфира Муллаяновна чуть не с той турбазы кормила историями про богатых мужиков! Увы, мы опоздали. К счастью, вроде, любовь у нее была с первым мальчиком. И потом, не мог же я, в самом деле, забрать ее к себе или сделать своей девушкой.

– А почему бы, кстати, и нет?! – вспылил Ребров. – И отчим ее куда смотрел?

На стальном лице Игоря Федоровича дрогнул болезненный мускул.

– Потому что я попробовал и ничего из этого не получилось. А насчет отчима – плевать ему на все, что не касается политики. Уж не знаю, наверное, бывший земфирин клиент. Просто продержался дольше, чем другие. Сам понимаешь, толк от такого воспитателя только один был, что на падчерицу не запрыгнул.

Валентин насупился.

– Почему ее отчим – бывший?

Тон Игоря Федоровича стал еще более строгим.

– На твоем месте я бы не осуждал бедную девочку. Что ты знаешь об этой семье? Полгода назад аминкиного отчима арестовали. Но Земфира Муллаяновна, это беспринципная женщина, не бросила его. Может быть, он и плохой отчим, но Амина знает, что его любит мать и ценит это.

Повисло страшное молчание. Игорь Федорович первым прервал его.

– Как ты хочешь, а я водочку закажу! Официант!

Минут десять спустя оба товарища по разочарованию пили горькую и закусывали салатом из груздей и белых грибов: один лощеный новый русский, другой неуклюжий студент бюджетной формы обучения. Игорь Федорович философствовал. Валентин, совершенно с ним примирившийся, внимал ужасным истинам.

– Доброта и порядочность редко идут рука об руку, – вещал новый русский. – Доброта это достоинство одних шлюх. Все бабы мечтают в тайне о групповом сексе, когда их вертят как хотят. Страх – вот настоящая совесть и чувство здравого смысла женщины. Если баба ничего не боится, она становится шлюхой. Но секрет в том, что страх срабатывает только у стремных девок. Взять эту Асю. Она тупая и… тупая. Нет, может в ней есть и свои положительные черты, не спорю. Но ей явно далеко до Амины. Если даст – только по жуткой пьяни. Впрочем, они все дают по жуткой пьяни. А вот Амина… О, научись ценить, друг, авансы судьбы! Амина вольно или невольно выбрала свой путь лярвы. Посмотри на нее! В наш век соблазняют бабы, а не мужики.

Только один Меркин мог позволить себе также развязано выражаться, но одногруппник Валентина был мелкой сошкой, вечно без денег и без таких роскошных девушек как Амина. Но, как ни странно, в этот разоблачающий момент Ребров больше всего думал не о том, что подружка его детства выросла в давалку, а о том, что она, оказывается, как и Лиза, курит.

Валентин расслабленно облокотился об край стола.

– А вы что-нибудь слышали о дяде Сергее, водителе аминкиного отчима?

Игорь Федорович хмельно клюнул носом, поддел вилочкой блестяще-коричневый, будто в слезах, груздь, попутно зацепил блестящие колечки лука.

– Он и сейчас шоферит в конторке одной. В сущности, оба, что отчим, что водитель Сергей, – препустые человечишки. Замыслили снова в оппозицию рахимовскому режиму поиграть. Я вообще, думаю, недолго продлится эта эпопея с доставкой подрывной литературы в гробах и рулонах соломы. Все дела в Москве делаются, а тут так, баловство одно. Рахим-бабай поддержку у Ельцина имеет, так что ничего здесь нашей фронде не светит.

Валентин рассмеялся про себя, вспомнив высокопарно-трескучие речи Американца про здоровые силы оппозиции. События последних дней показали ему истинную тошнотворную сторону политической кухни. Игорь Федорович тонко уловил изменение настроения сотрапезника.

– Как говаривал старик Бальзак в книжке «Блеск и нищета куртизанок», – лучше утратить иллюзии, чем стать жертвой утраченных иллюзий.

Валентин, припомнив, как они с Асей присутствовали на трапезе членов избирательной комиссии, рассмеялся.

– И все-таки, что вы такое сказали председателю, что он нас позвал на стол? Асю, между нами говоря, не назовешь красавицей.

Игорь Федорович пожал плечами.

– Зато она – легко доступна. Какой смысл в красоте, если ей нельзя воспользоваться?

– И все же, – на глазах превращался химик в тонкого философа, – председатель должен быть вне политики. А Ася – наблюдатель.

– Я напомнил ему всего лишь то, о чем итак все знают. Камышлинский – постоянный клиент Амины.

Ребров до боли сжал губы. Но в этот раз приступ негодования оказался скоротечным. Игорь Федорович уже соблазнял:

– Сейчас придут девочки, и мы поедем в номер. Я, так и быть, куда-нибудь отправлю Асю, а вы уж с Аминой проведите время на славу. Не беспокойся, я вам все на трое суток вперед оплатил.

Если бы Валентин был трезв, он бы испугался за свой попугайский наряд, но теперь он чувствовал себя на пороге приключения.

Когда в проходе зала показалась Амина, Ребров увидел воспаленным воображением запретные для простых смертных интерьеры «Агидели», метрдотелей во фраках с бабочками и звонком на стойке.

Однако всемогущий бог случай разрешил одни романтические обстоятельства другими. Принесли счет, и Игорь Федорович обнаружил, что ему нечем платить за три тарелки с грибным салатом, водку и остывшие пельмешки. Дело как будто могла спасти пластиковая карточка, но через пять минут официант вернулся с хозяином заведения. Карточка отказывалась открываться. Игорь Федорович со вздохом вынул знакомые Валентину часы с цепочкой.

– Швейцарские. Наследство дедушки.

Пока выписывали квитанцию, Игорь сходил в бар, позвонить в гостиницу. Амина, воспользовавшись моментом, уселась к Валентину на коленки. Губы их соединились под прожекторами мужских взглядов.

Игорь Федорович вернулся раздраженным.

– Черт знает что такое. Компьютер, видите ли, у них полетел.

– Номера в гостинице не будет? – несильно расстроилась добрая душа Амина. – А, ладно, мы ко мне поедем. Мамы дома нет.

Мой герой к этому времени мало что соображал. Откровения Игоря Федоровича и внимание прекрасной девицы совершенно лишили его чувства реальности. Поэтому то, что происходило дальше, даже на следующий день, вспоминалось Ребровым урывками.

Чтобы не удлинять и без того затянувшуюся историю, сразу перейду к судьбоносному моменту.

В разрывающуюся от счастья пьяную голову Валентина пришла нелепая идея поискать Асю. Он хотел поделиться с ней своей радостью, что очень скоро лишится девственности. Однако в женском туалете его встретили крайне неприветливо. Вылезшая из кабинки толстозадая тетка подняла оглушительный крик. Валентин вскипел.

– Дура! У меня личная жизнь вот-вот начнется, а ты воешь! – попытался урезонить он ее. Рука нащупала коварно подвернувшийся свинченный кран. Увесистый кусок металла просвистел мимо онемевшей гражданки и с налету ударил в зеркало.

ГЛАВА V

В ОБЕЗЬЯННИКЕ,

ИЛИ ЮДОЛЬЮ ПЛАЧА

Валентин очень удивился, когда в женский туалет вошли охранники. Он сделал попытку вырваться, его скрутили. В следующий момент Ребров обнаружил себя в комнате милиции в наручниках. Игорь Федорович, в расстегнутом пиджаке и съехавшими на бок очками, грозился позвонить куда надо, вызвать ОМОН. Потом он попытался вырвать из рук милиционера протокол. Его скрутили. Амина что-то пыталась втолковать молодому сержанту про поруки. Валентин глупо скалился и говорил по-английски, что он ученый химик и обладает тайной превращения тюремного железа в чистое золото.

Схождение в самый холодный круг рахимовского ада тогдашней Уфы совсем не расстроило Валентина. Оно было своеобразным приключением. Ребров еще никогда не был в Октябрьском вытрезвителе на улице Лесотехникума и нашел, что там очень даже ничего. Для начала им велели раздеться до трусов. Дежурная медсестра шутила насчет «погуляли на три зеркала». Валентин удивлялся: «Почему три? Я одно разбил!» Медсестра заливисто смеялась: «Утром узнаешь, касатик!»

Потом гостей уложили в комнатке на дерматиновых топчанах. Комнатка отапливалась плохо, тонкие пледы, вместо одеял, не нагоняли спасительного сна. Валентин почувствовал, что в нем закипает ненависть к несправедливости условий содержания. Игорь Федорович пытался успокоить его, но тщетно. В ярости мой герой скомкал плед и стал метать его в дверь. На третий или четвертый раз усилия Валентина увенчались успехом. Его посадили в карцер. Там было ужасно холодно. Через дырку в стене Ребров наблюдал… падающий снег.

А потом ему показалось вовсе невиданное. Привыкшие к полутьме глаза Валентина различили образованный глухими стенами дворик, что-то вроде заброшенного старого сада, в который вела единственная железная калитка. Реброву сами собой на ум пришли слова-пророчества цыганки про кладбище. Может быть, раньше здесь хоронили узников дореволюционного тюремного замка? И еще более дикая мысль: что если в предсказаниях Изольды скрыто невероятное здравое зерно? Но в конце тебя будет ждать что-то страшное! Я вижу место очень похожее на кладбище, там ограды какие-то… – вспомнились сказанные под акацией на Вологодской слова.Что наука знает о возможностях телепатии, предвидения? Говорят, паранормальные способности особенно сильно проявляются у девочек в переходном возрасте. А ведь цыганки созревают быстро. И потом, разве главное предсказание Изольды не исполнилось? Разве он не встретил Ее, Риту?

Впрочем, заключение Валентина в карцере оказалось недолгим. Через полчаса Реброву и Игорю Федоровичу велели одеться. В коридоре уже стояли приехавшие за ними «покупатели» из РУВД Кировского района.

Однако не успели купцы в униформе подписать документы, как в вытрезвитель явились патрульные из Ленинского РУВД.

Не стесняясь присутствием задержанных, они начали бесстыдную торговлю человеческими телами.

– Уступите нам! – начали канючить «ленинцы».

«Кировчане» сердились.

– «Галле» не ваш район.

– Но и не ваш, а Советский!

– Ха-ха, да они в Советском РУВД спят все.

В конце концов, «ленинцы» пребегли к последнему аргументу:

– У нас за месяц статистика страдает.

«Кировчане», нехотя, согласились.

– Хорошо, но только потому, что мы в передовиках. Смотрите, в следующий раз к вам приедем.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒