Моника Эндерле Пирс 6 страница

– Тени нужно солнце, иначе она во тьме, – он медленно отвернулся от стены и утеса. Он снова посмотрел на цитадель. Снег, согретый слабым светом солнца, падал с камня и стекла на землю. Лицо появилось в окне на втором этаже. Галина наблюдала за ним. Она прижала ладонь к стеклу. Его пальцы дрогнули. Она повернулась, словно ее позвали, и пропала из виду. – Ее заманили сюда ослабить меня, – снег упал со стены цитадели и рухнул на крыльцо кухни. – Возможно, – Гетен прошел по выемке, которую оставил, взял метлу, которую Нони хранила у двери для чистки двора. Он думал о Галине, убирая снег. – Но как? Чары Хараяна еще сильны.

Когда крыльцо стало чистым, он вернул метлу на место и вошел в цитадель. Он прошел в тепло кухни, не ощущая его, и направился в библиотеку, не разгоняя волшебным огнем мрак в коридорах.

– Нужно больше информации о Ведьме инея, – Гетен посмотрел на полки и книги. Он знал, что было в каждой, и о его враге там было написано мало. – Звери и демоны. Заклинания. Некромантия, – он шел вдоль полок. – Зелья и настои. Предсказания. Призывы. Перемещения, – он попятился. – Некромантия, – пальцы замерли у сломанного корешка потрепанной книги. Это было его орудие, но редко используемое. В отличие от его предшественников, Гетен не использовал дух человека для усиления. Души людей опасно соблазняли теневых магов заниматься чарами темнее, чем поход в Пустоту, управлять тенями и говорить с мертвыми.

Это мнение делало Гетена «ошибкой», по мнению Шемела, и старый некромант пытался пытками убрать из него это восемь лет. Гетен в ответ убил мужчину и забрал его силу.

– Информация, которая мне нужна, еще в разуме того гада, – Гетен сжал кулак и отошел от полки. – Проклятье.

Шорох привлек его внимание к окну, он увидел, как порыв ветра поднял снег. Он плясал на подоконнике миг, а потом улетел. Ветер вернулся, буря еще не закончилась.

Гетен покинул библиотеку. С помощью воительницы он призовет Шемела и получит его ответы.

На лестнице он встретил Нони. Она несла бронзовую корзинку с хворостом в одной руке и совок для угля в другой.

– Это хворост для лазарета? – спросил он.

– Да.

– Я возьму. Я как раз шел проведать маркграфиню.

– Моя работа – помогать ее светлости. Не мешайтесь.

– Что на тебя нашло, старуха?

Нони хмыкнула и пошла дальше по лестнице, тяжелое дерево оттягивало ее плечо.

Через миг он пошел следом, качая головой. Женщина перегибала, прислуживая маркграфине.

Галина сидела в кровати, на ней было поеденное молью темно‑зеленое платье, от которого воняло сушеными травами. Но это было лучше запаха смерти, который испортил ее одежду.

– Знала, что цвет вам подойдет, ваша светлость, – Нони опустила дерево и совок у камина рядом с кроватью Галины. – Этой ночью я зашью дыры от моли и перешью платье и другие, чтобы лучше на вас сидели.

Воительница теребила дыру на левом рукаве.

– Не знаю, где вы нашли три платья, и я не буду жаловаться насчет их состояния и того, как они сидят. Я рада, что от меня не пахнет смертью, – она посмотрела мимо Гетена. Она пригладила одеяло и убрала прядь волос за правое ухо.

Он смотрел на нее. А потом понял, что пялился, Гетен отодвинул стул от стены к ее кровати. Деревянные ножки стукнули по полу.

– Вам больно? – он сжал спинку стула, не садясь.

Она взглянула на него и быстро отвела взгляд.

– Нет. Вашими стараниями.

– Хорошо. Когда вам станет лучше, я бы хотел попросить вашу помощь в раскрытии информации о Ведьме инея.

Наконец, она посмотрела на него, помрачнев.

– Я помогу в этом, господин Гетен.

Он сцепил ладони за спиной, кивнул, а потом вернулся в мастерскую. Он сделал дозу метеглина, чтобы укрепить ее и вернуть ее силы. Он пошел по комнате, из лазарета донеслись голоса.

– Нижних сорочек только две, ваша светлость. Не такие хорошие, как у вас были, но чистые. Я постараюсь убрать тот ужасный запах из вашей одежды.

– Уверена, мне эти сорочки подойдут. Но я ношу броню в пути и бою. Если запах не убрать с кожи, придется вонять.

– Все еще ищу подходящие штаны. Я нашла только мужские. Но, может, среди кладовой подмастерьев.

Гетен налил метеглин в чашку и подозвал Бента, одного из волков, которым он приказал охранять воительницу.

– Немного коснусь твоего духа, – он погладил нос волка и уши. Зверь сел и склонил голову, навострил уши, глядя золотыми глазами. Гетен улыбнулся и нежно потянул дух волка в себя.

Энергия волка была хищной и непредсказуемой, и Гетен много лет оттачивал контроль над этим.

Когда он накопил достаточно силы Бента, он отпустил волка.

– Отдыхай. Ты хорошо послужил сегодня, – волк опустился рядом с товарищем, а Гетен добавил пыльцу нермики, ночногрибы и корень лиминта в метеглин, а потом поднял ладонь над смесью и произнес исцеляющее заклинание. Темно‑зеленый туман появился вокруг его пальцев и потек в чашку, будто тяжелый дым. Жидкость бурлила, Гетен произнес еще заклинания. Пар поднялся к его носу с горьким запахом. Когда жидкость перестала булькать, он перестал колдовать и закупорил бутылочку метеглина. Он взял чистые тряпки из шкафчика, банку мази и прошел в лазарет, протянул чашку воительнице.

Она взяла чашку, понюхала содержимое и скривилась.

– Вот гадость, – она приподняла бровь. – Это вырубило меня ночью?

– Метеглин, да, но это другой вариант, – он скрестил руки. – Ты мне не доверяешь?

Галина слабо улыбнулась. Она выпила настой, как солдат – сому перед боем. Она закашлялась, содрогнувшись, и протянула пустую чашку.

– Нет, – прохрипела она.

Гетен приподнял бровь. У нее был дух, и это делало ее сильной и привлекательной. Он поднял баночку мази и тряпку.

– Жаль, ведь мне нужно подойти ближе, ваша светлость.

Галина посмотрела на его руки.

– Чудесно.

– Раны на вашем плече требуют швов. Вам повезло, что это заставит кожу онеметь, – он поднял баночку, опустил кожаный сверток на кровать и развернул.

Она сказала:

– Я разочарована, узнав, что вы не такой чудовищный, как хотели заставить меня поверить при моем прибытии в Ранит.

Нони стояла в углу и смотрела на них. Гетен приказал:

– Принеси мне чашу горячей воды и еще чистую тряпку, – служанка сделала реверанс и вышла из комнаты. Он указал на платье Галины. – Можно?

Она напряглась, словно задержала дыхание, а потом склонилась вперед и отодвинула косу.

– Конечно, – она умело развязала шнурки спереди и опустила ткань с плеча, чтобы было видно бинты, которые он закрепил там раньше.

Гетен подошел, чтобы лучше видеть рану.

– Как вы это делаете? – спросила она.

– Что?

– Так хорошо исцеляете раны и болезни. Это всегда меня удивляло в вас, даже до нашей встречи.

– Я – некромант, – она кивнула, и он продолжил, готовясь к первому прикосновению. – Темная магия не всегда разрушает. Есть нечто невидимое, что живет в ранах и устраивает боль. Теневая магия может убрать это и исцелить, – они с Галиной отреагировали, когда его пальцы задели ее кожу, жар вспыхнул в его руке, а она охнула. – Простите, воительница, – он нежно убрал бинты, стараясь касаться ее кожи как можно меньше.

Она спросила с придыханием:

– Так всегда случается, когда вы касаетесь людей?

Во рту пересохло, он сглотнул.

– Нет. Так раньше не было, – Гетен убрал бинты, рана кровоточила. Края были красными, опухли, на них засохла кровь и черная жидкость. Она поежилась, а он спросил. – Вам от меня не по себе?

– Немного.

Он рассмеялся.

– Всего немного?

Ее голос был напряженным.

– Полагаю, вы из тех, кто вызывает у людей большую тревогу.

– Наверное, – он очистил длинный скребок. – Скажите, если будет больно.

– Все хорошо. Я привыкла к боли.

Гетен замер от этого.

«Никто не должен привыкать к страданиям».

– Яд задержался.

Галина невольно повернула голову, и их лица вдруг оказались в дюймах друг от друга. Их взгляды пересеклись, она приоткрыла рот. Гетен затаил дыхание. Она – тоже. Боги, он хотел попробовать ее рот. Думая только о сильном желании, Гетен легонько провел пальцами от ее уха к челюсти. Он поймал ее подбородок, погладил большим пальцем по ее приоткрытым губам. Ее дыхание было теплым, а кожа – нежной.

Шаркающие шаги Нони разрушили чары. Он выпрямился, Галина смотрела вперед с каменным лицом, ее голос был без эмоций, когда она спросила:

– Я потеряю руку?

Гетен сглотнул, во рту снова было сухо.

– Нет. Мазь уничтожит остатки яда. Но вы будете моим пациентом еще хотя бы день.

Она посмотрела на него с вопросом.

– Я постараюсь слушаться, хотя я таким не прославилась.

– В этом мы похожи, – он взял мокрую тряпку у Нони и протер рану. Он подавил ругательство от вони, которая донеслась от яда, когда он убрал кусочки мертвой и умирающей плоти.

Но Галина не сдерживалась, прижала одеяло к носу и рту.

– Кости Скирона, гадость. Тот зверь умер, сгнил, а потом вернулся к жизни?

Гетен рассмеялся.

– Возможно, это близко к правде, – он закончил убирать пострадавшую плоть. – Нони, принеси лечебное промывание из шкафчика, в зеленой бутылке, – она так и сделала, и он этим убрал остатки яда, а потом стал зашивать. – Красивый шрам не гарантирую.

Галина фыркнула.

– О, нет. Шрам.

– Многие женщины расстроились бы.

Галина теребила одеяло.

– Я не питаю иллюзий насчет моей внешности, господин Гетен. Меня не ценит король Вернард за мой возраст, мнения или красоту.

«Ваш король – идиот».

– Мудрость приходит с годами. Мнение ценно, если есть интеллект. Но нет ничего хорошего у женщины, которая может гордиться только своим лицом.

Галина тепло рассмеялась, и оба волка подняли головы с пола. Воительница покачала головой и сказала:

– Вы разочаровываете, теневой маг. Сначала пропустили мимо чар, потом оказали гостеприимство, а теперь проявили себя романтиком.

Гетен склонился и завязал нить, отрезал ее.

– Что дальше? – спросила она.

– Я подумывал о вышивке одежды, ваша светлость, – он нанес на рану мазь. Галина рассмеялась снова, и он добавил. – Полагаю, вы – добрая леди, которой нравятся швы, – он отдал иглу Нони, игнорируя понимающую улыбку женщины, и стал перевязывать плечо Галины чистыми бинтами.

Закончив с этим, Гетен занялся ранами на ступне женщины. Они были неглубокими, уже заживали, и он быстро очистил их и нанес мазь, перевязал чистыми бинтами.

Нони пришла и ушла, забрала грязную воду, а потом грязные тряпки.

– Нужна еще помощь, господин?

– Нет. Можешь идти.

Старушка сделала реверанс и закрыла дверь лазарета.

Воительница притихла, пока Гетен работал. Он закончил перевязывать ее ногу и посмотрел на ее лицо.

Она наблюдала за ним.

– Вы не такой, как я думала, когда вызвалась на переговоры.

Гетен накрыл ее ногу одеялом.

– Редкие знают, что ожидать от меня.

Она склонила голову и прищурилась.

– Вы, наверное, не были рады видеть меня в первую ночь. Так почему впустили в Хараян?

Он свернул аптечку и завязал кожаный сверток.

– Не пускал.

Ее глаза расширились.

– Чары подвели?

Гетен выпрямился.

– Нет, чары в лесу сильны, как всегда. Магод проверил их прошлой ночью после прибытия еще одного непрошеного гостя.

– И что это значит?

– Что Ведьма инея набирает силу, а я теряю. И она тянется через границу Пустоты, чтобы напасть на нас.

– Что нужно сделать?

– Вам – отдыхать и исцеляться. Я поищу цель нашего врага.

Она кивнула. Он повернулся к двери, но остановился, когда она сказала:

– Я выше вас. Я могу убить вас за то, как вы меня трогаете.

Гетен повернулся к ней.

– И убьете?

Она криво улыбнулась.

– Посмотрим.

Одиннадцать

Почтеннейшему Вернарду, королю Урсинума, от его дочери, Галины Персинны, воительницы Ордена красного клинка и маркграфини Кхары,

Приветствую и желаю здоровья Вашему величеству.

Знаю, что Ваше величество тревожно ждет новости о моих переговорах с Теневым магом Гетеном, так что пишу об их прогрессе. Предложение было получено и отклонено. Маг просит моей помощи в…

Галина перестала писать и нахмурилась. Что она могла сказать Вернарду о просьбе мага? Это было опасно, если она не сформулирует это осторожно, король решит, что она заодно с теневым магом и против Урсинума.

Что‑то загремело в коридоре за мастерской, и хриплый голос Нони выругался, было слышно даже в лазарете.

Галина пять дней провела в Раните, и после уничтожения гостевой спальни лазарет стал ее комнатой.

– Позволь помочь, – сказал Магод. Он был добр к матери и господину.

Галина улыбнулась и взглянула на своего сокола. В ее комнату утром принесли птицу.

– Господин Гетен. Вот так загадка, Энор, – Нони ухаживала за Галиной, но маг не приближался к ее двери последние три дня. Жаль, ведь она скучала по жару и похоти, которые он вызывал своими пальцами.

Она коснулась губ. Когда он задел большим пальцем ее рот, она чуть не утянула его в кровать. Если бы служанка не помешала им, она бы так сделала. Но он с тех пор стал мрачным и тихим, укутывался в тени и молчал, даже когда смотрел на нее из‑за двери лазарета поздно ночью, пока она притворялась, что спит. Это раздражало.

Ее улыбка сменилась хмурой гримасой.

– Может, он так хочет получить мое доверие, – но она покачала головой. Она видела его лицо. Он не мог скрыть удивления и желания, которые ощущал.

Старушка выругалась снова, и Магод сказал:

– Что с тобой?

Галина не видела их со своего места у письменного стола перед окном, но знала, что они стояли у двери мастерской.

– Переживаю за господина. Он взвалил на себя тяжкий груз. Он не умеет предавать, и кто‑то пострадает.

– Мамуся, хватит переживать. Господин может справиться с парой королей.

– Это его брат.

– Который не видел его двадцать два года, – ноги шаркнули, Магод пробормотал. – Дай это.

– Вот. Пальцы болят сегодня, – Нони вздохнула. – Когда кровь зовет, кровь отвечает, Магод. Послания короля Зелала были ясны: господин должен принести Урсинум Бесере. Мы вернемся. Не хотим, но пойдем. И возьмем воительницу, чтобы подсластить воссоединение.

Галина напряглась, давление на перо сломало кончик.

Теперь выругался Магод.

– Мы не вернемся. Ранит – наш дом. Теневой маг всегда жил тут. Хватит переживать.

Они шаркали по полу, пошли дальше по коридору, и слова стали приглушенными.

Галина смотрела на пергамент. Черное пятно осталось там, где перо сломалось.

Король Зелал давил на Гетена сильнее, чем он раскрыл.

– Принести Урсинум Бесере, – прошептала она. – Потому он избегает переговоров? Его верность уже купили? Он продал свободу? – она оскалилась, глядя на пятно на пергаменте. – Тогда ты выбрал не того заложника.

Ее кинжал лежал на столе. Она хмуро посмотрела на оружие.

– Если я буду в плену… – может, она уже была в плену Гетена. Это объясняло, как она пересекла его чары. Она не хотела подводить короля или свой народ. Она взяла кинжал и убрала в ножны на запястье, взяла новое перо и чистый пергамент.

Приветствую и желаю здоровья Вашему величеству.

Знаю, что Ваше величество тревожно ждет новости о моих переговорах с Теневым магом Гетеном, так что пишу об их прогрессе. Предложение и приказы были переданы магу, но возникли сложности из‑за требований верности от брата мага по крови, Его величества, короля Зелала. Я не сдаюсь и продолжаю обсуждать с теневым магом нужды Вашего величества. Я не вернусь к Вашему величеству, пока не получу соглашение помочь Урсинуму или не одолею мага в бою. Если обо мне больше не будет слышно, значит, я умерла в бою за дело Вашего величества и защиту замели, которую так любили мои предки.

Ваша дочь и слуга в мире и войне, Галина, воительница и маркграфиня.

Она смяла неудавшееся письмо в комок и бросила в камин. Потом свернула пергамент плотно и поместила в кожаный чехол на спине Энор. Птица встряхнулась.

Галина выглянула в окно. Буря утихала впервые с того дня, как они рубили дерево, и в нескольких местах даже было видно голубое небо и солнце, хотя снег еще падал.

– Поешь, а потом лети домой, – сказала она, гладя крылья и грудку птицы. Она подняла Энор со спинки стула и пошла к пустому восточному крылу цитадели и пространству, где раньше была базилика.

Садовник теневого мага показал ей пустую комнату прошлым днем.

– Ваша Энор охотилась тут, ваша светлость. Много добычи, и она мне помогала, – сказал Магод, приведя ее в тусклое пространство. – Не могу убедить крыс остаться тут. Прогоняю их и в остальной цитадели, – он посмотрел на Энор и добавил. – Хорошая птичка. Мне бы не помешал сокол.

Галина спустилась по лестнице, миновала главный зал и по узкому темному коридору прошла под двором. Он привел к медным дверям базилики.

Она прошла сквозь скрипящие двери, и Энор тихо сказала «ки‑ки‑ки», эхо трепета крыльев донеслось до них сверху. Галина сняла с Энор капюшон и отвязала ремешки на лапах. Птица взлетела и описала быстрый круг по комнате, разминая крылья.

Галина прислонилась к большой двери и закрыла ее. Громкий металлический стук побеспокоил голубей, поселившихся под крышей. Помет, перья и кости упали сверху, несколько птиц взлетели с мест. Энор ударила, сбила одного из голубей в воздухе. Галина очистила себе место на грязном полу и села. Она укуталась в плащ, черно‑белый сокол унесла добычу к подоконнику.

Галина задела пальцами рукоять кинжала и смотрела на тусклое пыльное пространство. Это отличалось от готического стиля цитадели Ранит. Потолок базилики был ниже, его не венчала острая вершина, как было в других комнатах цитадели, и колонны здания были тяжелее.

– Я могу убить тут мужчину, и никто не услышит его крики, – сказала она.

Окна в комнате были замысловатее тех, что в цитадели, с витражами, где изображались старые боги, как она посчитала, хотя было сложно разобрать фигуры в тусклом свете. Часть окон была разбита, впуская зверей, грязь и снег в базилику. Лозы, коричневые и колючие от холода, висели на стенах. Колонны стояли солдатами от двойных дверей до центра, такие большие, что одну могли бы обхватить только двое. И большое круглое окно занимало стену там, где дальше был алтарь.

– Зачем Раниту это место? – Галина не видела, чтобы теневые маги поклонялись, и в здании уже был главный зал. Так зачем еще одно большое место для собраний?

Она встала, провела ладонями по платью цвета вина, которое дала ей Нони, и пошла вдоль стены. Самое большое окно было высоко на стене, и она прищурилась, глядя туда, пока приближалась. Она ступала осторожно. Горы мусора от голубей, певчих птиц и сов накопились на полу за годы, помет, перья, гнезда и косточки. Странно, что Гетен дал такому просторному месту стать руинами, пока он сохранял остатки цитадели целыми.

Когда она добралась до центра, она посмотрела в окна, но свет был слишком тусклым, чтобы видеть ясно. Она хотела отвернуться, но солнце озарило здание, стены и пол, калейдоскопом красок, раскрывая то, что было священным и простым.

Галина отпрянула.

– Проклятье.

Там были не боги, а темные и опасные предшественники теневого мага. На красивом стекле были ярко изображены кошмарные сцены пыток, убийств и безумия. Красные демоны пожирали людей, принесенных в жертву, и жертвы тонули в реках крови. Маги в черных мантиях предлагали сердца и конечности хищникам. Голые дети были нанизаны на колья на стенах, люди, маги и демоны нападали на их воющих матерей.

Только в большом центральном окне тема была иной, позволяла отвлечься от ужаса. Стекло там оставалось чистым и целым, изображало солнце в зените над заснеженным миром. Посреди земли маг в черном капюшоне стоял на коленях над павшей девушкой с темными волосами, чьи ноги сковал лед, чье лицо искажала агония. Синяя река текла из пальцев мага. Где текла вода, цвели цветы, и звери приходили пить.

– За то, что он привел вас в эту комнату, Магод будет чистить полы языком.

Галина повернулась.

Гетен тихо вошел и стоял между ней и выходом.

– Ужасно, да? – сказал он, шагая к ней, серые глаза были холодными и злыми, как его голос.

Галина подавила желание коснуться его, он остановился слишком близко. Предатель. Она не знала, называла так его или свое тело.

– Не самый красивый витраж из тех, что я видела, хотя сделано мастером.

Гетен заметил сокола на подоконнике. Он прищурился, глядя на Энор, но промолчал насчет послания на спине птицы. Вряд ли он возражал бы. Цель птицы была понятной, конечно, она посылала письма королю.

Он широко раскинул руки и сказал:

– Странно, да? Место похоже на дом поклонения. Но кто поклоняется таким гадостям? – горечь в его низком голосе отражалась к ним от потолка.

– Столько загадок, господин Гетен, – Галина прошла по кругу в центре, глядя на жуткие витражи. – Какая история у этого места?

– Злобная и жестокая. Если бы я мог, я бы снес эту часть Ранита и бросил бы все камни и осколки стекла с утеса в море. Репутация жестокости теневых магов была заслужена, – он хмуро озирался. – К сожалению, тогда рухнет вся цитадель. У них один фундамент.

Галина разглядывала его. Тени снова залегли под его глазами, но теперь темнее. Его щеки были впавшими, и он выглядел нездоровым. Но двигался с той же силой и грацией, что и в первый день их встречи, напоминая короля и солдата.

Энор взлетела и описала круг по просторной комнате, пикируя и набирая высоту, наслаждаясь свободой полета. Галина мысленно выругалась, Гетен следил за птицей. Послание было не его делом, но она не хотела играть с магом.

– Жаль, что вы не одобряете мое присутствие тут, но Энор нужно летать и есть, – она подняла руку, и Энор прилетела на ее перчатку. – Ей нужно мясо, но в Раните этого мало. И ваш садовник рад, что она убирает вредителей в этой части цитадели, – птица была рада. Галина посмотрела на базилику и добавила. – Как вижу, вас этот бардак не беспокоит.

Мрачное лицо теневого мага не изменилось.

– Да, я не переживаю о крови и кишках на этом полу. Это меня не беспокоит. В таком месте смерть танцует со страданиями, зло оставляет следы намерений. И его влечет к искре жизни, которая так ярко горит в вас, воительница, – он указал на дверь, по его лицу было ясно, что он не потерпит возражений. – Монстры не проявляли интерес к моему садовнику, но мы оба знаем, что такое не сказать о вас.

Она встретила его взгляд и была удивлена, что его гнев стал страхом. Странный мир. Маг нуждался в ее защите, но боялся за ее безопасность. Он играл с гранью между верностью и предательством, хранил границу между живыми и мертвыми и переходил от тени к солнцу. Он был предателем или нет? Галина кивнула, накрыла Энор капюшоном и прошла за мужчиной.

– Что мне делать с моим соколом?

Гетен открыл двери и отошел для нее. Вне базилики он закрыл дверь и опустил ладони над ручками. Он произнес заклинание, и двери заскрежетали, дрожа, опустился невидимый замок.

– Пусть отнесет ваше послание Его величеству, пока буря утихает, – его взгляд был пристальным и нечитаемым. Было не ясно, знал ли он, что она написала Вернарду, но Галина не могла отогнать ощущение, что знал.

Она сильно ощущала Гетена. Они были почти одного роста, он был выше на ладонь. От него пахло медом, цветами лиминта, воском и чем‑то резким – запахами его товаров. И он источал силу, невидимую и неслышную, но гудящую в ней, как скрытый улей.

Он повел ее по коридору к главному залу и во двор.

Галина остановилась и погладила спину Энор.

– Лети в Вернарду, – сказала она. – Пусть знают, что я в порядке, – она сняла капюшон и ремешки с птицы и отпустила ее в небо.

Она взглянула на Гетена краем глаза. Он оставался мрачным, словно мысли давили на него. Неужели она обрекла невинного? Подслушанный разговор не доказывал измену, но сокол полетел к королю, и Вернард объявит смерть, прочитав письмо.

– Я не буду ходить в базилику, – тихо сказала она.

Он кивнул и сцепил ладони за спиной.

– Еще услугу, воительница? Думаю, после этого вы поймете, что нападало на нас из‑за границы Пустоты.

Галина отвернулась от уменьшающейся точки Энор в небе.

– Мне нужен этой ночью ваш меч. Я вызову духа предка и спрошу у него о Ведьме инея. Лучше всего о темной магии и существах Пустоты могут рассказать прошлые теневые маги. Но, чтобы вызвать Шемела из катакомб и удерживать, не погибнув самому, мне нужен ваш меч. У меня не осталось сил, чтобы вызвать его и защищать свою шкуру. Магия крови в ваших мече и доспехе защитят нас. Но это только ваша сила.

Галина покачала головой.

– У меня нет магии, – она теребила ремешки Энор. – У меня есть навыки солдата, но я не могу отгонять демонов и магических существ, – Гетен шагнул ближе, ее предательское сердце забилось быстрее.

– У всех есть магия. Вы убивали людей, так вы получили магию крови, – его голос стал ниже, серые глаза потемнели. Он задел прядь ее волос и сказал. – Я ощущаю это в вас, – он медленно опустил руку и отошел. – Потому наш враг так изучал вас перед атакой.

Галина сглотнула. Во рту пересохло.

– Почему ведьма переживает из‑за меня? Я тут не угроза.

Плечи Гетена расслабились. Он мягко улыбнулся и издал смешок, прогоняя серьезность с лица.

– Можете так думать, – он отвернулся от нее и добавил. – Я не верю, – он прошел по двору и пропал в пристройке.

Она оставалась тут, заложница или нет.

Волосы Галины трепал ветер, они щекотали ее лицо. Снег присыпал ее плащ и платье. Она посмотрела наверх. Каменные демоны на высоте скалились ей, сосульки свисали с их носов и лап.

– На что смотрите? – прорычала она под нос.

Каждый раз, когда она думала, что совладала с ситуацией с теневым магом, что‑то сбивало ее с толку. Может, она все еще думала, что он продолжал путать ее в первую ночь в Раните. Галина прикусила язык до боли. Ничто не изменилось, и она вздохнула. Это была ее новая реальность. Она оскалилась горгульям, а потом отвернулась от пристройки и вошла в цитадель.

Не помогало то, что маг влиял на нее, когда был близко. Она согласилась на глупости.

– Кровь и кости, женщина. Он, скорее всего, враг, еще и мужчина. Хватит вести себя как сучка с течкой, – кто знал, что ее ждало ночью. Но знания о врага – маге и сущности – повысят ее шансы выжить и привести Гетена на помощь Урсинуму. Она надеялась.

* * *

Гетен сморщил нос, когда Галина появилась в дверях цитадели через несколько часов после их ужина.

– Ваш запах снова убьет Шемела.

Она была в броне из кожи, кольчуги и пластин. Нони старалась убрать запах смерти с кожаной накидки и ремешков, но смогла лишь сделать его терпимым. Но она изменила несколько штанов, чтобы они подходили Галине, и воительница была благодарна.

– Если я оскорбляю нежного мага своим запахом, может, стоит выйти наружу, – она обошла его и открыла дверцу. Галина вдохнула свежий воздух и поежилась. Было ужасно холодно. Она подняла зеленый шерстяной шарф до рта, носа и ушей, подняла капюшон подходящего плаща, радуясь теплу брони.

Гетен в схожей одежде последовал за ней во двор, где ждал Магод с двумя конями. Серебряный свет полнолуния заставлял снег искриться как бриллианты.

Лошади были хорошими, крепче, чем она ожидала увидеть в невоенной крепости. Но Гетену было суждено править, пока его не забрали в Ранит. Может, они с Зелалом думали, что его все еще ждало правление. Урсинумом. Силой.

«Через мой труп я отдам Урсинум не своей семье», – она взглянула на Гетена. Он легко забрался на коня, Ремига. Если это путешествие было капканом, маг и его брат узнают, что она была готова отгрызть свою ногу и их, чтобы сбежать.

Магод подтолкнул ее, и она уселась в седло. Он сказал:

– Этого красавца зовут Идрис, ваша светлость.

– Спасибо, что поможешь в пути, Идрис, – сказала она. Тяжелые попоны были на обоих конях. Их густые гривы защищали их шеи и головы, но их дыхание вырывалось паром.

Гетен поспешил к вратам.

– Мы вернёмся до рассвета, – сказал он Магоду. – Не отпирай врата, – он прошептал заклинание и махнул пальцами, шар зеленого света озарял путь перед ними.

Железные врата скрипнули, Магод закрыл их.

– Постарайтесь не умереть, господин.

Гетен поднял руку.

– Ничего не обещаю.

– Это успокаивает, – прошептала Галина.

Теневой маг рассмеялся.

Они направили лошадей с основной тропы на ту, что была неровной вмятиной в снегу, зловещий вой волков раздался в воздухе. Уши лошадей дрогнули от звука, но больше они не реагировали. Такой контроль впечатлял. Стая волков появилась из‑за деревьев, следуя за ними. Глаза зверей сияли зловеще, смотрели на них.

Неделю назад Галина не посчитала бы волков хорошей компанией ночью среди снега. Ее жизнь интересно изменилась с тех пор, как она вошла в Хараян.

– Как долго нам ехать? – шерсть шарфа приглушала ее слова. Она сомневалась, что он услышал ее, но Гетен чуть повернулся в седле и ответил:

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒