Часть 4 Интерлюдия 1 страница

Адмирал Джуди Айванс по прозвищу Железнобокая всегда просматривала записи битв. Обычно она делала это в главном командном пункте, где в центре круглого помещения располагался большой голографический проектор. Ей нравилось стоять посередине, чтобы вокруг светили огни, а остальная часть комнаты тонула во мраке.

Она смотрела, как они сражаются. Cмотрела, как умирают. Заставляла себя слушать переговоры пилотов, все до последнего слова.

Она пыталась вычислить цели врагов по траекториям красных и синих кораблей. Красные – АОН, синие – креллы. Уже много лет она не летала, но когда стояла вот так, в шлемофоне, а вокруг носились корабли, забытые ощущения возвращались. Гул ускорителей, рывок уходящего в крен корабля, треск деструкторов. Пульс битвы.

Иногда она воображала, как забирается в корабль и снова бросается в гущу сражения. И сразу гнала эти глупые мечты прочь. У АОН не так много кораблей, чтобы тратить их на пожилую женщину с замедленной реакцией. Обрывки устных преданий и некоторые старые исторические книги повествовали о великих полководцах, которые с оружием в руках наступали в первых рядах вместе с солдатами. Однако Джуди знала, что она не Юлий Цезарь, – в лучшем случае Нерон.

Тем не менее Джуди Айванс была опасна по-своему.

Она наблюдала за боем в тени медленно падающей верфи. Креллы привели почти шестьдесят кораблей – две трети от максимума, большую силу. Они явно знали: если эта развалина попадет нетронутой в руки АОН, подарок будет роскошный. На огромном корабле-станции оставались сотни подъемных колец.

Теперь же, согласно докладам, можно извлечь не больше десятка, а Джуди потеряла в этой стычке четырнадцать кораблей. В их гибели она винила себя. Она не желала выпускать все силы. Если бы она подняла все резервные корабли и всех пилотов и бросила их в бой, то могла бы заполучить сотни подъемных колец. А она колебалась, беспокоилась, что это ловушка, пока не стало слишком поздно.

Вот чего ей не хватало по сравнению с людьми вроде Цезаря из давних времен.

Она должна быть готова на все.

Рикольфр, ее адъютант, подошел с планшетом, полным заметок. Джуди перемотала голограмму, выделив конкретного курсанта. Девушки, которая доставила ей столько неприятностей.

Корабли взрывались, пилоты гибли. Джуди старалась не сопереживать – не могла себе этого позволить. Пока пилотов больше, чем подъемных колец, – а их пока чуть больше – расходным материалом из этих двух ресурсов будет личный состав.

Наконец Джуди сняла шлемофон.

– Она хорошо летает, – сказал Рикольфр.

– Не слишком ли? – спросила Джуди. Рикольфр пролистал бумаги.

– Последние данные с сенсоров ее шлема. Во время тренировки ничего интересного – почти без аномалий. Но в бою, который вы просматриваете, в сражении у падающей верфи...

Развернув к ней планшет, он показал серию значений, которые буквально зашкаливали.

– В гуще креллов отдел Райтллума в ее мозге небывало активизировался, – пояснил Рикольфр. – Доктор Хэлбет убежден, что это доказательство дефекта, хотя Иглом не столь уверена. Она ссылается на отсутствие доказательств, за исключением одного этого боя.

Джуди хмыкнула, глядя, как корабль трусихи описал петлю и углубился в недра падающей верфи.

– Хэлбет рекомендует немедленно отстранить ее от службы, – отметил Рикольфр. – Но доктор Тиор… ну, с ней, как понимаете, возникнут трудности.

Тиор, которая, к сожалению, возглавляла медчасть «Альты», не верила в дефект. Даже история этого феномена была туманной. Сообщения о дефекте восходили к самому «Непокорному» и бунту на борту флагмана, который привел к крушению флота на Детрите.

Мало кто знал о бунте и еще меньше о том, что его причиной был некий дефект у нескольких членов экипажа. Даже Джуди было не все ясно. Но многие из самых важных и самых заслуженных семей в нижних пещерах вели родословную от мятежников. Эти семьи боролись против признания дефекта и хотели сохранить слухи о нем в тайне. Однако они не видели, что дефект может сотворить с человеком.

А Джуди видела. Собственными глазами.

– Кто на этот раз поддерживает Тиор? – спросила она.

Рикольфр перевернул пару страниц и показал последние письма от именитых членов общества. Первым лежало письмо от главы Национального Собрания Элджернона Уэйта, чей сын Йорген летает в одном звене с трусихой. Йорген не раз высоко отзывался о девушке, поэтому теперь возникли вопросы. Не лучше ли оставить ее в знак истинного искупления Непокорных? Как символ того, что любой, вне зависимости от наследия, может вернуться в общество и служить государству?

«Проклятье, – подумала Джуди, ставя голограмму на паузу, когда трусиха врубила форсаж в отчаянной попытке сбежать. – Какие еще доказательства нужны Элджернону?»

– Приказы, сэр? – спросил Рикольфр.

– Передайте доктору Хэлбету, чтобы он составил опровержение доводам Тиор, а потом посмотрим, нельзя ли убедить доктора Иглом решительно поддержать существование дефекта, особенно у этой девушки. Скажи ей, что, если она сможет укрепить свою позицию, я сочту это личным одолжением.

– Как пожелаете, сэр.

Рикольфр ушел, и Джуди стала досматривать сражение, вспоминая похожий бой много лет назад.

Тиор и прочие могут называть дефект суеверием. Могут говорить, что произошедшее с Охотником просто совпадение. Их там не было.

И Джуди сделает все возможное, чтобы ничего подобного больше не повторилось. Любой ценой.

– Итак, я почти уверена, что она меня не выгонит, – сказала я Ригу, помогая наносить новый герметик на крыло М-Бота.

– Никто лучше тебя не умеет делать выводы по одному только взгляду, – заметил Риг. – В этот раз она тебя не выгнала, но это не значит, что не выгонит в следующий.

– Не выгонит, – повторила я.

– Не выгонит, – флейтой пропела с ближайшего камня Погибель, имитируя модуляции моего голоса.

Риг проделал потрясающую работу со сломанным крылом М-Бота. Мы сообща оторвали погнутый металл и вернули на место годные части. Каким-то образом Риг убедил свое новое начальство позволить ему практиковаться на заводе.

С новыми запчастями мы смогли полностью починить крыло и следующую неделю отдирали старый герметик. Сегодня мы планировали покрыть весь корпус новым слоем. Теперь, когда пошел третий месяц занятий, нам иногда давали увольнительные – сегодня мы тренировались всего полдня.

Я вернулась рано и застала трудившегося над кораблем Рига. Он наносил герметик из небольшого распылителя, а я шла следом с похожим на большой фонарь прибором с двумя ручками. Под льющимся из него голубым светом герметик затвердевал.

В результате этого медленного и выматывающего процесса заполнялись все царапины и выбоины на фюзеляже М-Бота. Кроме того, гладкий, воздухонепроницаемый герметик заполнял и сглаживал швы. Поверхность корабля становилась ровной и блестящей. Мы выбрали черный цвет, в который М-Бот был окрашен и прежде.

– До сих пор не верится, что тебе одолжили все эти штуки, – сказала я, медленно перемещая фонарь за распылителем Рига.

– После того, в какой восторг все пришли от моего чертежа атмосферного рассекателя? Меня едва не повысили до начальника отдела прямо на месте. Никто и глазом не моргнул, когда я попросил взять все это домой, чтобы «разобрать и посмотреть, как оно работает». Все считают меня этаким сверходаренным парнем с самобытным подходом.

– Ты что, все еще смущаешься? Риг, одна эта технология может спасти всю

АОН.

– Я знаю. Просто... ну, я бы хотел быть одаренным по-настоящему. Я поставила фонарь на землю, чтобы отдохнули руки.

– Серьезно, Риг? – Я махнула на крыло М-Бота, блестевшее новым черным

герметиком. – Ты и впрямь считаешь, что практически самостоятельно починить крыло технологически продвинутого звездолета посреди необитаемой пещеры с минимальным оборудованием под силу не одаренному человеку?

Отступив, Риг снял защитные очки и осмотрел крыло. И ухмыльнулся.

– А неплохо смотрится. И будет еще лучше, когда покроем последний кусок.

А?

Он взвесил в руке распылитель.

Я со вздохом потянулась и подняла световой прибор. Риг начал распылять герметик на последнюю часть фюзеляжа, около носа.

– Так что, ты теперь будешь чаще ночевать в общежитии?

– Нет. Я не могу подвергать остальных риску. Это касается только меня и Железнобокой.

– Я по-прежнему считаю, что ты сделала слишком много выводов из ее слов. Я прищурилась.

– Железнобокая – воин. Она знает: чтобы победить в этом бою, недостаточно просто одержать надо мной верх, меня нужно деморализовать. Ей нужно иметь полное право называть меня трусихой, как и распространять ложь о моем отце.

Несколько минут Риг продолжал работать в тишине, и я подумала, что он решил не спорить. Он аккуратно распылял полоску герметика под той частью фюзеляжа, что прилегала к кабине. Однако потом добавил более сдержанным тоном:

– Это все, конечно, здорово, Спенса. Но... ты когда-нибудь задумывалась, что будешь делать, если ошибаешься?

Я пожала плечами.

– Если я ошибаюсь, она меня выгонит. Ничего не поделаешь.

– Я не об адмирале. Спенса, я имею в виду твоего отца. Что, если... он и правда отступил?

– Мой отец не трус.

– Но...

– Мой отец не трус.

Риг оторвался от работы и встретился со мной взглядом. Моего прищура хватало, чтобы заставить замолчать большинство людей, но он его выдержал.

– А что насчет меня? – спросил он. – Я трус, Спенса? Моя ярость вспыхнула и погасла.

Он снова посмотрел на распылитель.

– Ты говоришь, если бросишь учебу, то проявишь себя трусихой. Ну, я бросил учебу. Получается, я трус. В общем-то, самое ужасное, что можно себе представить.

– Риг, это другое.

– Кобб – трус? Он ведь катапультировался. Его сбили, и он катапультировался.

Назовешь его трусом в лицо?

– Я...

Риг закончил покрывать черным герметиком последнюю металлическую секцию и отступил на шаг. Покачал головой и посмотрел на меня.

– Штопор, возможно, ты права. Может, существует большой заговор, и твоего отца несправедливо подставили и обвинили в предательстве. Или, может, он просто испугался. Может, он был обычным человеком и вел себя так, как иногда ведут себя люди. Может, проблема в том, что все подняли столько шума.

– Не собираюсь это выслушивать.

Я поставила световой прибор на землю и потопала прочь, хотя дальше противоположной стенки пещеры идти было некуда.

– Штопор, у тебя не получится просто уйти и не обращать на меня внимания,

– сказал Риг. – Эта пещера всего метров двадцать в поперечнике.

Я села. Погибель за спиной выводила трели, изображая мое раздраженное фырканье. Как всегда, я не заметила, как она приползла. Жутковато, когда она вот так подкрадывается, пока никто не видит.

Судя по звукам, Риг подобрал фонарь и сам закрепил последний участок. Я сидела к нему спиной.

– Если хочешь, можешь дуться, – заметил он. – Можешь на меня сорваться. Но хотя бы подумай об этом. Похоже, ты в самом деле хочешь бросить вызов адмиралу и АОН. Может, стоит поразмыслить над тем, как не позволить им решать за тебя, что такое победа и поражение?

Я фыркнула.

– Ты говоришь, как ФМ.

– Значит, она не только симпатичная, но и умная. Я обернулась.

– ФМ? Симпатичная?

– У нее красивые глаза. Я разинула рот.

– Что такое? – спросил он, покраснев, но работать не прекратил.

– Ты не запнулся, не растерялся, ничего такого, – ответила я. – Злобный крелл, что ты сотворил с Роджем?

– Что? – встрепенулся М-Бот. На его крыльях вспыхнули огни. – Родж – крелл?!

– Сарказм, – одновременно сказали мы с Ригом.

Он закончил с герметиком, положил прибор на землю и посмотрел на меня.

– Ты ведь ей не расскажешь, что я такое говорил? Наверное, она меня даже не помнит. – Он замялся. – Не помнит?

– Конечно помнит, – солгала я.

Риг опять улыбнулся. Он казался совершенно другим – таким уверенным. Что случилось с ним за последние пару месяцев?

Он нашел себе дело по душе, поняла я, когда он упер руки в бока и с улыбкой окинул взглядом новую отделку М-Бота. Корабль и правда смотрелся невероятно.

Всю жизнь мы с Ригом мечтали об АОН. Но что он сказал, когда уходил из школы? «Это твоя мечта. Я просто присоединился к тебе за компанию».

Решение бросить летную школу оказалось для него правильным. Я это знала, но понимала ли?

Я подошла к нему и обняла.

– Ты не трус. Я дура, если заставила тебя так подумать. А это? То, что ты сделал? Это не просто «неплохо», Риг. Скад, это невероятно!

Его улыбка стала шире.

– Ну, мы не узнаем наверняка, пока ты не поднимешь корабль в небо. – Он глянул на часы. – У меня есть время на это посмотреть.

– Поднять в небо? – ахнула я. – Хочешь сказать, он готов к полету? Исправен?

– М-Бот! – позвал Риг. – Базовая диагностика!

– Подъемное кольцо: функционирует. Система жизнеобеспечения и удобства пилота: функционируют. Системы управления полетом и маневрированием: функционируют. Щит: функционирует. Светокопье: функционирует.

– Невероятно! – воскликнула я.

С подъемным кольцом и маневровыми двигателями я смогу оторваться от земли и немного полетать, хотя о более-менее приличной скорости можно только мечтать.

– Нам по-прежнему нужен ускоритель, – сказал Риг. – И новые пушки. Я не рискну собрать из стандартных частей ни то, ни другое, даже с моим новым статусом в конструкторском отделе.

– Ускорители: не функционируют, – добавил М-Бот. – Деструкторы: не функционируют. Китонический гипердвигатель: не функционирует.

– Кроме того, я понятия не имею, как тебе отсюда выбраться. – Риг глянул на свод пещеры. – М-Бот, как ты сюда попал?

– Вероятно, телепортировался с помощью китонического гиперпрыжка, – ответил тот. – Я не могу рассказать, как это работает. Знаю только, что это устройство позволяет перемещаться по галактике быстрее света.

Я встрепенулась.

– Мы можем его починить?

– Насколько я могу судить, он не сломан, а отсутствует, – сказал Риг. – Отчет по диагностике М-Бота указывает на место, где должен находиться этот

«китонический гипердвигатель», и это пустой блок с дисплеем на одной из сторон. Должно быть, чем бы ни был сам механизм, его забрали.

Хм. Может, старый пилот и забрал?

Риг пролистал блокнот и махнул, чтобы я посмотрела.

– Я почти уверен, что починил маневровые двигатели на сломанном крыле. – Он указал на чертеж. – Но убедись, что он не выключает диагностику, чтобы я потом проверил, все ли в порядке. – Риг перевернул страницу. – Как только мы поймем, что он летает нормально, я хочу снять воспламенитель щита и разобраться, почему щит, судя по техническим характеристикам, выдерживает тройную нагрузку по сравнению со стандартными щитами АОН.

Я ухмыльнулась.

– Это прибавит тебе популярности среди конструкторов и проектировщиков.

– Ага, если только они ничего не заподозрят. – Риг помедлил и заговорил тише: – Я наконец попытался взглянуть на механизм ИИ, но М-Бот не разрешил открыть отсек. Даже угрожал подать на него ток. Говорит, что принцип его работы, как и некоторых других систем, засекречен. Система маскировки, система связи... еще кое-какие важные штуки. Штопор, чтобы по-настоящему помочь АОН, нужно привести сюда специалиста и дать ему разобрать и проанализировать корабль. Я сделал что мог.

У меня внутри защемило, словно застопорились несмазанные шестеренки. Я оглянулась на М-Бота.

– Он предупредил, – продолжал Риг, – что, если мы его выдадим, он попытается уничтожить свои системы, чтобы не нарушить приказ старого пилота.

– Может... я попробую его вразумить?

– Похоже, М-Бот не поддается вразумлению.

Риг посмотрел на корабль, и опять в его взгляде мелькнуло удовольствие. Чистый, свежеокрашенный, глянцевый и опасный. Четыре гнезда для деструкторов, по два на каждом крыле, зияли пустотой. Еще отсутствовал задний ускоритель, но в остальном корабль был совершенством.

– Риг, – проговорила я негромко, с восхищением, – никак не могу поверить, что ты позволил себя в это втянуть.

– Если хочешь отплатить, попроси ФМ как-нибудь пообедать со мной в парке.

– Он сразу вспыхнул и потупился. – Я хочу сказать, если придется к слову или типа того. Нет так нет.

Я с усмешкой толкнула его в плечо.

– Все тот же Риг. А то я уже начала волноваться.

– Да, да. Давай забудем, что я сказал, и сосредоточимся на важных вещах. Безумный ИИ говорит, что его системы маскировки достаточно хороши, чтобы АОН его не обнаружила, и я считаю, в этом мы должны ему доверять. Так что скажешь? Хочешь поднять его для тестового полета?

– Скад, да!

Риг посмотрел вверх.

– Есть идеи, как выбраться? В пролом едва пролезет человек.

– У меня... есть идея. Но, наверное, выйдет немного неаккуратно. И опасно. Риг вздохнул.

– Другого я и не ждал.

***

Примерно через час я залезла в кабину М-Бота, чуть не дрожа от возбуждения.

Посадила Погибель рядом, пристегнулась.

Мы убрали кухоньку и оборудование Рига, и моя маленькая пещера казалась голой. Мы уложили все, что можно, в кабину, а остальное вытащили на светолинии через трещину. Риг ждал на безопасном расстоянии. Все веселье досталось мне.

И как это часто бывало, «веселье» заключалось в том, чтобы что-нибудь раздолбать.

– Готов? – спросила я М-Бота.

– У меня два основных режима: «Готов» и «Выключен», – ответил он.

– Нужно подумать над формулировкой, – сказала я, – но фраза довольно крутая.

Размеренно дыша, я опустила ладони на сферу управления и рычаг двигателя.

– Просто чтобы вы знали, – произнес М-Бот. – Я слышал, о чем вы говорили, когда шептались. Когда Родж назвал меня безумным.

– Еще бы ты не слышал. Ты все-таки корабль-разведчик.

– ИИ не могут сойти с ума. Мы можем делать только то, на что запрограммированы. А это противоположность безумию. Но... вы ведь мне скажете? Если я начну... нести чушь?

– С грибами немного перебор.

– Я это чувствую. И ничего не могу поделать. Мои внутренние предписания очень строгие. Как и последние слова моего пилота.

– «Затаись. Не ввязывайся в битвы».

– И жди его. Да. Вот почему я не могу позволить вам выдать меня АОН, даже если это поможет вам и вашему народу. Я просто должен следовать приказам. – Он помолчал. – Я беспокоюсь насчет полета. Имел ли мой пилот в виду под «затаись»

«оставайся под землей» или просто «не позволяй, чтобы тебя увидели»?

– Уверена, что второе, – ответила я. – Мы просто сделаем быстрый кружок над окрестностями.

– Не «быстрый», – поправил он. – С одними только маневровыми двигателями мы полетим со скоростью пешехода.

Пока что этого достаточно. Я активировала подъемное кольцо, и мы плавно оторвались от земли. Я убрала шасси, медленно развернулась по кругу, наклонила корабль на один бок, потом на другой. И расплылась в улыбке. Управление было довольно схожим, и М-Бот откликался с такой готовностью, какой и в помине не было у наших «Поко».

Теперь надо выбраться из пещеры. Я слегка отвела подъемное кольцо назад на шарнирных навесках, и М-Бот задрал нос. Я выпустила светокопье в растрескавшийся участок свода, подалась назад на ротационных двигателях и понизила мощность подъемного кольца. Так у нас появилось кое-что в запасе даже без ускорителя.

Светокопье натянулось. Со свода посыпались пыль и щебень. Погибель с восторгом изобразила окружающие звуки.

Часть свода обрушилась дождем камней и пыли. Я отпустила светокопье и заглянула в дыру. Световых люков поблизости не было, только темная, однообразная серость. Небо.

– Ты можешь создать голографическую проекцию новой крыши? – спросила я.

– Да, но это менее надежно. Сонарам голограмма не помеха. Однако... я так давно не видел неба.

В его голосе звучала тоска, хотя он, скорее всего, сослался бы на какой-нибудь глюк в коде.

– Вперед, – сказала я. – Давай полетаем!

– Я... – тихо отозвался М-Бот. – Да, хорошо. Давайте! Я очень хочу опять летать. Только будьте осторожны и старайтесь, чтобы меня не засекли.

Мы поднялись в воздух через трещину, и я помахала Ригу, который стоял неподалеку с нашими вещами.

– Запускаю механизмы маскировки, – сообщил М-Бот. – Теперь мы должны быть невидимы для датчиков АОН.

Я улыбалась. Я в небе. На собственном корабле. Я толкнула рычаг. Мы не сдвинулись с места.

Ну конечно. Ускорителя ведь нет.

Я запустила маневровые двигатели, которые предназначались скорее для корректировки позиции, чем для собственно движения. И мы полетели. Ме-е-е-е-е- е-едленно.

– Ура? – спросил М-Бот.

– Не слишком впечатляет, правда?

Тем не менее я сделала небольшую петлю, запустив для Рига диагностику. Когда я вышла из маневра, он поднял большой палец и, забросив рюкзак на плечо, зашагал прочь. Ему нужно было вернуть оборудование в Вулканическую.

Я не могла заставить себя приземлиться. После всего затраченного на ремонт времени хотелось полетать с М-Ботом подольше. Я взялась за рычаг контроля высоты. Сфера управления позволяла перемещать корабль вверх-вниз, смягчая

изменение движения с помощью подъемного кольца. Но был способ и для быстрого подъема.

Я потянула рычаг на себя. Мы взмыли в небо.

Я не ожидала, что это так хорошо сработает. Мы стрелой ринулись вверх, и на меня навалилась перегрузка. Cъежившись, я отметила, как быстро мы движемся, и приотпустила рычаг. Такая перегрузка...

...меня раздавит?

Я ощущала ее, но совсем не так сильно, как ожидала. Не больше трех g, хотя мне казалось, что должно быть намного больше.

– Что ты делаешь? – спросила я.

– Не могли бы вы выражаться конкретнее? У меня более ста семидесяти полуавтономных подпрограмм, которые...

– Перегрузка, – пояснила я, с тревогой наблюдая в окошке, как стремительно удаляется земля. – Я уже должна была вырубиться.

– Ах да. Насчет этого. Мои гравитационные конденсаторы способны снижать перегрузку на шестьдесят процентов. Максимальный порог – свыше сотни стандартной земной g. Я ведь предупреждал, что у ваших кораблей примитивные системы защиты пилотов.

Я отпустила рычаг контроля высоты, и корабль перестал ускоряться.

– Хотите включить ротационный перегрузочный режим, чтобы переносить ее еще легче? – спросил М-Бот.

– То есть чтобы мое кресло поворачивалось? – уточнила я, вспомнив объяснения Рига.

Люди плохо справляются с перегрузкой, если та действует с неправильной стороны – например, сверху, когда кровь отливает к ногам. М-Бот мог это компенсировать, вращая кресло так, чтобы сила давила спереди – как телу легче всего ее переносить.

– Пока не надо, – ответила я. – Давай я сначала привыкну к тому, как ты летаешь.

– Хорошо.

Мы быстро добрались до ста тысяч футов – практически верхней границы полета для кораблей АОН в штатных ситуациях. Я собралась было снизиться, но задумалась. Почему бы не подняться чуть выше? Мне всегда этого хотелось. И сейчас останавливать меня некому.

Я продолжила подниматься, пока высотомер не достиг отметки пятьсот тысяч футов, и наконец замедлила скорость, любуясь видом. Я никогда не бывала на такой высоте. Горные пики внизу казались смятой бумагой. Я своими глазами видела изгиб планеты, и не просто какую-то еле заметную дугу – казалось, можно встать на цыпочки и окинуть взглядом весь Детрит.

До пояса обломков по-прежнему было очень далеко – нижние орбиты начинались примерно на миллионе футов. Тем не менее теперь космический мусор можно было рассмотреть гораздо лучше. Смутные очертания, видимые с поверхности, превратились в огромные, накладывающиеся друг на друга полосы металла. Они были слабо освещены, но источник света я различить не могла.

До меня наконец начали доходить настоящие масштабы пояса. До него по- прежнему оставалось больше сотни километров. Мелкие пятнышки, казавшиеся отдельными горошинами... должны быть величиной с ту верфь, что упала неделю назад.

Какой же он гигантский. У меня отвисла челюсть, пока я глазела, выделяя множество отдельных частей, которые вращались по запутанным орбитам. В основном лишь тени, которые, слой на слое, перемещались и крутились над планетой.

– Хотите приблизиться? – предложил М-Бот.

– Не решусь. Говорят, некоторые обломки могут в нас выстрелить.

– Ну, очевидно, что это остатки полуавтоматической защитной системы. А за ними, как мне кажется, тени внешних обитаемых платформ. И все это перемежается разрушенными верфями и утилизирующими материю беспилотниками.

Глядя, как они движутся, я попыталась представить время, когда все это функционировало, использовалось, было жилым. Мир над миром.

– Да, некоторые из защитных платформ явно в рабочем состоянии, – заметил М-Бот. – Даже мне было бы трудно проскользнуть между ними. Обратите внимание на астероиды, которые я подсветил на вашем фонаре. Горы шлака на поверхности указывают на их древнее назначение. Некоторые стратегии подавления планеты включают буксировку межпланетных тел и сбрасывание их вниз. Возможный результат – от уничтожения конкретного города до опустошительной катастрофы.

Я тихо выдохнула, с ужасом представив такое.

– Э... на всякий случай напомню, изначально я не был военным кораблем, – продолжал М-Бот. – Об орбитальных бомбардировках я узнал не из собственных программ. Должно быть, мне об этом кто-то рассказал.

– Я думала, ты не лжешь.

– Ни в коем случае! Я искренне считаю, что обладаю продвинутыми технологиями, хорошо вооружен и способен маскироваться, потому что это помогает собирать грибы. Не вижу противоречий здравому смыслу.

– Значит, чтобы с нами расправиться, креллам нужно просто столкнуть вниз один из астероидов? – спросила я.

– Сделать это не так легко, как вам кажется, – ответил М-Бот. – Чтобы сдвинуть такой массивный объект, креллам нужен достаточно большой корабль. Понадобится, вероятно, линейный крейсер, и защитные платформы собьют его с легкостью. А вот небольшие корабли могут проскользнуть через бреши. О чем вам, наверное, известно, судя по тому, как часто вы сражаетесь.

Я откинулась на спинку кресла, позволив себе полюбоваться видом: огромный мир внизу, небо кажется меньше, чем было. Осталась лишь узкая лента вокруг планеты, а над ней пояс обломков.

Некоторое время я с восхищением смотрела вверх: огромные остовы и платформы перемещались согласно древнему и непостижимому замыслу. Слоев там, должно быть, десятки, но в тот миг – всего лишь второй раз в моей жизни – все они выстроились в один ряд. И я заглянула в космос. Подлинная бесконечность, нарушенная немногими мерцающими звездами.

Я могла поклясться, что слышала их. Шепоты. Слов не разобрать, но это что- то реальное. Бабуля права. Если прислушаться, можно услышать звезды. Они звали, как горн в битву, манили к себе...

«Не будь дурой, – подумала я. – У тебя нет ускорителя. Если тебя обнаружат креллы, станешь легкой мишенью».

Я неохотно начала снижаться. Наверное, для одного дня достаточно.

Снижались мы медленно, предоставив большую часть работы гравитации. К несчастью, нас немного отнесло ветром, поэтому, когда мы приземлились, мне пришлось с помощью крохотных маневровых двигателей перевести корабль к пещере.

Времени это отняло немало, и когда мы очутились над трещиной, я зевала во весь рот. Погибель, расположившаяся на одеяле за креслом, изобразила мой зевок.

Наконец мы спустились в пещеру и приземлились.

– Я бы сказала, что первый полет вышел отличным.

– Э, да, – отозвался М-Бот. – Мы очень высоко забрались, правда?

– Если бы только я смогла раздобыть ускоритель, ты у нас полетел бы как миленький.

– Э...

– Если хочешь, попробуй сражаться с креллами, – сказала я, проверяя, можно ли подтолкнуть его дальше. – Мы можем делать это и «затаившись», просто никому не скажем, кто и что мы такое! Призрачный черный корабль без позывного! Летящий на помощь АОН, когда это необходимо!

– Не думаю...

– Только представь, М-Бот! Уклоняться и пикировать в гуще вражеского огня. Парить и преследовать, доказывать свою силу. Великая симфония разрушения и мощи!

– А еще лучше сидеть в пещере! И ничего этого не делать!

– Мы можем сражаться в режиме маскировки на...

– Все это противоположность тому, чтобы затаиться. Простите, Спенса. Я не должен сражаться. Мы можем полетать снова – мне понравилось, – но никогда не будем сражаться.

– Не будем сражаться, – добавила Погибель.

Я отключила второстепенные системы корабля и откинулась в кресле. Мне было плохо. У меня есть доступ к чему-то потрясающему, мощному, чудесному, но я не могу это использовать? У меня есть оружие, которое не хочет, чтобы я пустила его в ход. Что делать?

Я не знала. Но самым обескураживающим было то, что мой корабль... трус. Вздохнув, я стала готовиться ко сну. Мое разочарование М-Ботом поугасло –

слишком сильно воодушевлял тот факт, что действительно удалось поднять его в воздух.

Я разложила кресло, завернулась в одеяло. Погибель переползла на откидную полку в фонаре. Когда я наконец устроилась, М-Бот опять негромко заговорил:

⇐ Предыдущая 27 28 29 30 313233 34 35 36 Следующая ⇒