Часть 3 Интерлюдия 10 страница

– Ты классная и все такое, – сказала Рвота. – Наверняка уступишь, если я поднажму. Так что, можно твой десерт?

– Да благословят тебя звезды, – ответила Киммалин. – Но только тронь мой пирог, и останешься без пальцев.

Покраснев, она в смущении прижала руку ко рту.

– Ей не слабо, Рвота, – пошутила я. – В тихом омуте черти водятся.

– Ага, а разве... – Она осеклась на полуслове, осознав, кому отвечает. Потом отвернулась и пошла дальше к двери.

Я знала этот взгляд. С тех пор, как Йорген разболтал о том, что я дочь Охотника, наши отношения с Рвотой изменились.

Остальные, толкаясь, покинули класс. Вздохнув, я собрала рюкзак, приготовившись к утомительной прогулке обратно в пещеру. Закинув его на плечо, я поняла, что ФМ никуда не ушла. Она стояла у стены и наблюдала за мной. Такая высокая и красивая. Курсанты должны были одеваться, как принято в АОН. На занятия мы могли носить обычные комбинезоны или, если хотели, стандартную форму, просто нужно было быстро переодеться в летные костюмы в случае тревоги.

Большинство ходило в комбинезонах, так было удобнее. Но не ФМ. Помимо начищенных ботинок она обычно надевала подогнанный по фигуре китель, который по непонятной причине смотрелся на ней гораздо стильнее, чем на нас. Она была такой безупречной, что больше напоминала статую, чем живого человека.

– Спасибо за твои слова, – сказала она. – О Биме, Заре и звездах.

– Они не показались тебе «чересчур агрессивными»? – спросила я.

ФМ вечно жаловалась на нашу излишнюю агрессивность, что не имело для меня никакого смысла. Разве суть войны не в агрессии?

– Ну, почти все, что ты говоришь, – полная чушь. Хвастливая бравада, оправдывающая псевдо-патриотические байки, привитые тебе пропагандой Непокорных. Однако эти твои слова, они шли от сердца. Мне... нужно было их услышать. Спасибо.

– Странная ты, ФМ.

Я понятия не имела, что значит большая часть из того, что она только что сказала.

Кобб за своим столом фыркнул и глянул на меня поверх бумаг. «Это ты-то зовешь кого-то странным?» – говорил его взгляд.

Мы с ФМ вышли в пустой коридор. Другие учебные звенья давным-давно освободились.

– Хочу кое-что прояснить, – сказала ФМ. – Я не осуждаю твою позицию. Ты плод колоссального социального гнета, вынуждающего молодежь занимать крайне агрессивную точку зрения. Я уверена, в душе ты очень милая.

– Вообще-то нет, – ухмыльнулась я. – Но ничего страшного, если меня недооценивают. Может, креллы сделают то же самое, и я буду смаковать удивление в их глазах, когда вырву эти самые глаза из черепов.

ФМ бросила на меня ошеломленный взгляд.

– То есть если у них под броней есть глаза. И черепа. Короче, что бы у них там ни было, я это вырву. – Я посмотрела на нее и ухмыльнулась шире. – Шучу, ФМ. Вроде как. Я говорю такое, потому что это забавно. Ну, знаешь, как в старых сказках.

– Я не читала такие сказки.

– Вряд ли они тебе понравятся. Почему ты всегда говоришь, что мы слишком агрессивные? Разве ты не Непокорная?

– Меня вырастили Непокорной, – согласилась она. – Но теперь я предпочитаю быть Критиком, как называют нас внизу. Я выдвигаю возражения о способах ведения войны. Думаю, нам нужно сбросить деспотичную длань военного правительства.

Я остановилась как вкопанная. Никто никогда не говорил при мне таких слов.

– То есть... ты трусиха?

Покраснев, ФМ гордо выпрямилась.

– Мне казалось, уж кто-кто, а ты не будешь разбрасываться подобными ярлыками.

– Прости.

Я тоже покраснела. Она права. Но все равно трудно осознать, о чем она говорит. Я понимала слова, но не смысл. Свергнуть военное правительство? Тогда кто будет руководить войной?

– Я по-прежнему хочу бороться, – сказала ФМ с высоко поднятой головой. – Если я хочу перемен, это не значит, что я позволю креллам нас всех уничтожить. Но подумай, во что превращается наше общество, если мы практически с рождения учим детей идеализировать и прославлять борьбу? Учим поклоняться Первым гражданам как святым? Нужно учить детей большей заботе и пытливости – не только разрушать, но и строить.

Я пожала плечами. О таком легко болтать, когда живешь в глубоких пещерах, где бомба не убьет твою семью. Но все равно приятно лучше узнать эту женщину. Она казалась такой уравновешенной и спокойной, что язык не поворачивался называть ее «девушкой», пусть она и была нашей ровесницей.

Если с ней за компанию я слишком близко подойду к столовой, то столкнусь с полицейскими и заработаю неприятности. Они перестали каждый день сопровождать меня до выхода из корпуса, но я ни на миг не поверила, что могу сходить поужинать. Так что я попрощалась с ФМ, и она побежала догонять остальных.

Я повернула к выходу, роясь в рюкзаке в поисках воды, но вспомнила, что оставила последнюю полную фляжку у кабины. Ну здорово. Снова навалилась усталость после занятий. Я побрела обратно в класс.

Кобб активировал в центре класса голограмму, проецирующую уменьшенную версию боя. Корабли размером с подшипник носились среди падающих обломков, за которыми тянулись хвосты огня и дыма. Креллские корабли, приплюснутые, не больше талонов за заслуги палили из крошечных деструкторов.

Он пересматривает вчерашний бой, поняла я. Тот, где погибли Бим и Заря. Я понятия не имела, что сражения записываются.

Я нашла взглядом свой корабль, когда он рванул в гущу боя. Снова ощутила ошеломляющий хаос, восторг от того, что наконец сражаюсь в настоящем бою. Я почти слышала взрывы, обеспокоенный голос Киммалин, собственное дыхание – возбужденное и резкое.

Пока я бессильно смотрела, во мне зарождалось неприятное предчувствие, даже легкий страх. Заря опять погибла.

Внутри у меня все сжалось. Но я не позволю себе отвести взгляд.

Мой корабль мелькнул в сердце боя, подцепив крелла на хвост. Я нырнула под кусок космического мусора, для верности крутанувшись на светокопье, потом резко взмыла между двумя другими креллскими кораблями.

Кобб жестом остановил симуляцию и, шагнув вперед, сосредоточился на моем корабле – застывшем в воздухе посреди захватывающей мешанины выстрелов, росчерков света и взрывающихся кораблей. Потом перемотал запись и проиграл ее снова, следя за моим маневром.

– Я почти отключилась, – заметила я от двери. – Я не контролировала скорость и не успела выйти из разворота до того, как вырубились гравиконы.

– Маневр все равно вышел что надо, – похвалил он. – Особенно для курсанта.

Замечательный, почти невероятный.

– Говнюк лучше меня.

– У Йоргена отличная техника, но он не чувствует корабль, как ты. Ты напоминаешь мне твоего отца. – При этих словах он словно помрачнел.

Мне вдруг стало неловко. Я пересекла класс и взяла фляжку. Кобб проигрывал бой дальше, и я заставила себя смотреть, как мы с Бимом погнались за креллским бомбардировщиком. Кобб снова остановил симуляцию, когда от вражеского бомбардировщика отделились четыре необычных корабля сопровождения – те, что мгновенно сбили Бима.

– Что это за корабли? – спросила я.

– Какие-то новые. Креллы не меняли тактику больше десяти лет. Что же произошло? – Кобб прищурился. – Мы выживаем, потому что способны предвосхищать их действия. Если можешь угадать, как поведет себя враг, у тебя преимущество. Не имеет значения, насколько они опасны: если знаешь их следующий ход, можешь ему противостоять.

Ха! Это меня поразило, и я поймала себя на том, что согласно киваю. Кобб выключил голограмму и проковылял обратно к своему столу.

– Возьми-ка. – Он протянул мне коробочку. – Забыл тебе отдать. Личная рация?

– Обычно их выдают только пилотам, которые проводят свободное время в Вулканической. Но так как ты живешь не на базе, я решил, что рация тебе не помешает. Везде носи ее с собой. Когда нападут креллы, ты получишь общее предупреждение.

Я взяла устройство – прямоугольное, размером с маленькую гантель. Отец носил при себе такое же.

Кобб отпустил меня взмахом руки, устроился поудобнее и углубился в бумаги. Я задержалась, мне не давал покоя один вопрос.

– Кобб?

– Да?

– Почему вы не летаете с нами? Другие инструкторы поднимаются в воздух вместе с курсантами.

Я ждала гнева и выговора, но Кобб лишь похлопал по ноге.

– Старые раны, Штопор. Старые раны.

Вскоре после Битвы за «Альту» его подбили. При катапультировании он задел ногой фонарь.

– Летать можно и без ноги.

– Некоторые раны не столь очевидные, как покалеченная нога, – тихо проговорил он. – Тебе ведь было нелегко сегодня вернуться в кабину, после того как погибли твои друзья? Представь, каково это, когда ты сбил собственного товарища.

Меня вдруг окатило холодом, словно я катапультировалась на большой высоте.

Неужели он имеет в виду...

Неужели он имеет в виду, что это он сбил отца? Кобб поднял на меня глаза.

– А кому еще, ты думала, прикажут с ним разобраться, девочка? Я был его напарником. Я преследовал его, когда он сбежал.

– Он не сбежал.

– Я был там. Он сбежал, Спенса. Он...

– Мой отец не был трусом!

Я встретилась взглядом с Коббом, и второй раз за день он отвернулся.

– Что тогда случилось на самом деле, Кобб? – Я прищурилась. – Почему, основываясь только на показаниях моего мозга, они считают, что я поступлю так же? Что вы от меня скрываете?

Я никогда не верила в официальную версию событий, но в глубине души всегда считала, что репутация отца пострадала из-за какой-то ошибки. Может, в суматохе решили, что он струсил, хотя все было иначе.

Теперь у меня появился шанс поговорить с человеком, который там присутствовал. С человеком, который... нажал на спуск...

– Что произошло? – Я шагнула вперед. Хотела, чтобы вышло с нажимом, непокорно, но получилась мольба шепотом. – Можете рассказать? Что вы видели?

– Ты читала официальный рапорт. – Кобб по-прежнему избегал моего взгляда.

– Креллы наступали огромной волной, с могильщицей. Мы никогда не сталкивались с такими большими силами, и позиция врага явно указывала на то, что «Альта» обнаружена. Мы отбили одну атаку, но они перегруппировались. Когда они снова приготовились к наступлению, твой отец запаниковал. Начал кричать, что враг слишком силен, что мы все умрем. Он...

– Кому он это говорил? Всему звену? Кобб помедлил.

– Да. Точнее, четверым уцелевшим. Он кричал и кричал, потом сломал строй и полетел прочь. Ты должна понять, насколько это было опасно для нас. Мы без преувеличений сражались за выживание человеческого вида. Если бы другие корабли тоже бросились в бегство, воцарился бы хаос. Нельзя было позволить, чтобы...

– Вы его преследовали, – перебила я. – Он сбежал, а вы его преследовали. И потом сбили?

– Приказ от командира звена пришел почти сразу. «Сбей его, чтобы преподать урок остальным и не допустить, чтобы сбежал кто-то еще». Я сидел прямо у него на хвосте, и он не отвечал на наши призывы. Так что я активировал ОМИ, вырубил его щит и... выстрелил. Я солдат. Я подчиняюсь приказам.

Боль в его голосе была такой настоящей, такой личной, что мне стало почти стыдно за свой напор. Впервые моя непоколебимость пошатнулась. Неужели это правда?

– Можете поклясться, что именно так все и случилось? – спросила я.

Кобб наконец посмотрел мне прямо в глаза. На этот раз он удержал и не отвел взгляд, но и на вопрос не ответил. Окаменел, стиснув зубы. В тот миг я поняла, что его молчание и есть ответ. Он повторил мне официальную версию.

И это ложь.

– Тебе уже давно пора уходить, курсант. Если хочешь, могу достать тебе копию официального рапорта.

– Но это ложь, ведь так? – Я снова посмотрела на него, и он почти незаметно кивнул.

Весь мой мир взорвался. Мне следовало рассердиться. Разозлиться на Кобба за то, что он сбил отца. Но я ликовала.

Отец не сбежал. Отец не был трусом.

– Но почему? – спросила я. – Какой смысл притворяться, что один из твоих пилотов сбежал?

– Иди. – Кобб указал на дверь. – Это приказ, курсант.

– Вот почему Железнобокая не хочет брать меня в АОН, – поняла я. – Она знает, что я буду задавать вопросы. Потому что... скад, она ведь была командиром звена? И отдала приказ сбить отца? В рапорте имя скрыто, но, кроме нее, никто не подходит...

Я снова взглянула на Кобба. Он покраснел от гнева. А может, от стыда. Он раскрыл мне тайну, важную тайну, и теперь, похоже, сожалел об этом. Пока из него больше ничего не вытянуть.

Я подхватила рюкзак и поспешила прочь. Мое сердце разбито из-за потери друзей, а теперь придется жить еще и с тем, что мой инструктор – убийца отца.

Однако в тот миг я ощущала себя солдатом, водрузившим знамя на захваченной в тяжелых боях высоте. Все эти годы я грезила, убеждала себя и верила, что отец – настоящий герой.

И была права.

Риг.

– Зачем АОН вообще представлять все так, будто твой отец трус? – спросил

Мы вместе работали, лежа под днищем М-Бота.

– Я могу сходу придумать десяток причин, – ответила я.

Прошло пять дней с тех пор, как мы потеряли Бима и Зарю. В свободное время

я помогала Ригу чинить корабль, с радостью отвлекаясь от собственных мыслей,

пусть и приходилось рано вставать, как сегодня, возиться с кораблем, а потом идти на занятия и весь день выслушивать наставления Кобба.

Мы заменяли старые провода в нижней части фюзеляжа М-Бота на новые. Кое-какие старые провода были, на первый взгляд, в хорошем состоянии, но Риг решил на всякий случай заменить их все, а я не собиралась с ним спорить.

Я воткнула очередной провод и продернула его согласно нарисованным Ригом схемам. Внутренности корабля подсвечивались протянутой через них светолинией, которая сама напоминала сияющий провод.

– Это может быть что угодно, – сказала я. – Например, у отца был конфликт с Железнобокой из-за лидерства, и она решила подстроить ему «несчастный случай».

– В разгар самой важной битвы в истории АОН? – засомневался Риг. – Штопор, это слишком даже для тебя.

– Слишком? – повторила я. – Для меня? Я реалист, Риг.

– Ага, реалист. Особенно когда в детстве заставляла меня за компанию понарошку убивать звездных драконов.

– Это была боевая подготовка.

Он хмыкнул, возясь с особенно упрямым проводом, и Погибель с готовностью его передразнила. Она наблюдала за нами с земли у моей головы. М-Бот «проводил диагностику», что бы это ни значило. В основном это выражалось в том, что он говорил «Хм-м-м…» или «Перенести этот…», чтобы «показать, что процесс продолжается, так как без слуховой стимуляции людям быстро становится скучно».

– Ты уверена, что правильно его поняла? – спросил Риг. – Уверена, что он кивнул?

– Уверена. Риг, официальная версия – ложь. У меня есть доказательство.

– Больше похоже на неопределенное подтверждение.

– Я могу надавить на Кобба, чтобы он выложил всю правду.

– Удачи. Только, даже если он заговорит, верхушка АОН не признается во лжи.

Поднимешь шумиху и добьешься лишь того, что вас с Коббом выгонят.

– Риг, я восстановлю доброе имя отца.

– Я не против. Просто хочу напомнить, что твой изначальный план – научиться летать – по-прежнему лучше всего. Сначала прославься как великий пилот. Заработай репутацию, стань человеком, от которого нельзя отмахнуться. А потом используй влияние, чтобы восстановить доброе имя отца.

– Посмотрим.

Извернувшись в небольшом пространстве между М-Ботом и скальной поверхностью, Риг вытащил блокнот для заметок.

– Это его гравиконы. – Он постучал карандашом по механизму. – Но я не узнаю сборку, и они у него не там, где обычно. В этом черном блоке – единственной неизвестной мне части – должен помещаться искусственный интеллект. У меня рука не поднимется его разбирать, хотя он явно неисправен.

– Откуда ты знаешь?

– Можешь представить, чтобы кто-то намеренно создал корабль, который так себя ведет?

Веский довод.

– Самое интересное – его сочленения, гермовыводы и атмосферный рассекатель, – продолжил Риг. – Трудно объяснить, но все они кажутся более

крепкими, лучше сконструированными, чем те, что используем мы. Совсем чуть-чуть, но мне кажется, Спенса, если мы поднимем эту штуку в воздух, летать она будет очень быстро. Даже быстрее, чем наши корабли-разведчики.

У меня побежали мурашки, когда я это представила. Ухмыльнувшись, Риг воздел блокнот кверху, потом отложил его в сторону и, вооружившись гаечным ключом, начал аккуратно разбирать атмосферный рассекатель.

Лежа в тесноте с проводом в руках, я в изумлении задержала взгляд на Риге.

Он выглядел счастливым.

Мы дружили больше десяти лет, и мне казалось, что я видела его счастливым. Только никаких особенных моментов не приходило на ум. В моих воспоминаниях Риг всегда беспокоился или тревожился за меня или иногда смирялся с каким- нибудь ударом судьбы.

Сегодня же он не переставая улыбался. Лицо у него все было в смазке, которую мы наносили на новые провода. И… это как-то помогало пережить нависшую надо мной утрату, совладать с чувством, будто я подвела товарищей.

– А откуда у тебя все эти провода? – спросила я, возвращаясь к работе. – Я думала, кроме меня, никто не опустится до кражи.

– Обошлось без кражи, – ответил он. – Зиминг – женщина, которая руководит моей стажировкой, – вручила мне целую охапку, и еще кое-какое оборудование, чтобы я практиковался в замене проводки. Я решил, что нет лучше практики, чем настоящий корабль.

– Неплохо. Значит, у тебя там все получается?

Как ни странно, Риг покраснел, хоть из-за смазки и красно-оранжевого сияния светолинии разглядеть это было непросто. Но я его достаточно хорошо знала.

– В чем дело? – спросила я.

– Помнишь, как устроена кабина М-Бота?

– Что именно?

– Кресло пилота и приборная доска подвешены в отдельной раме. Это сложная конструкция, она напоминает мне гироскоп. По-моему, кресло может вращаться в зависимости от направления перегрузки. Ты же знаешь, как трудно справиться с перегрузкой, когда кровь приливает к голове или ногам?

– Ага, поверь, знаю.

– Теперь представь, что во время затяжных и трудных маневров кресло вращается. И сила всегда направлена спереди, как ее легче всего переносить. Это бы здорово помогало на высоких скоростях.

– Ага, – заинтересовалась я, но еще больше меня заинтересовало, как при этих словах засветился Риг.

– В общем, я набросал пару схем в блокноте, и... ну, Зиминг увидела и решила, что я их сам придумал. Похоже... она считает меня гением.

– Так и есть!

– Не совсем. – Он снова покраснел. – Я просто скопировал увиденное. Кто бы ни построил М-Бота, он гений.

– А ты разобрался! Для этого тоже нужно быть гением.

– Ничего подобного. – Риг открутил гайку. – Но... неважно, солжем мы или нет, так можно передать технологию АОН. Если удастся понять, как работает этот атмосферный рассекатель, его тоже можно взять на вооружение. Я буду осторожен и

постараюсь, чтобы мои открытия не выглядели слишком подозрительными. Мы поможем в борьбе с креллами, не раскрывая тайны М-Бота.

– И ты станешь героем! – воскликнула я.

– Ненастоящим. Но... было и правда приятно...

Ухмыльнувшись, я вернулась к проводам. Может, действительно удастся передать все эти знания АОН и спасти больше пилотов. От таких мыслей сразу испортилось настроение. Что бы я ни делала для будущих пилотов, отчаяние и боль за уже потерянных товарищей никуда не денутся.

Я мысленно вернулась к тому, что на самом деле произошло с отцом, старательно перебирая возможные причины, почему АОН скрывает эту тайну. Я размышляла около получаса, когда в кабине раздался звонок.

– Диагностика завершена, – послышался услужливый, лишенный всякой угрозы голос М-Бота. Слова эхом разнеслись внутри корабля. – Я что-то пропустил?

– Разговор о том, что Риг – герой, – ответила я. – И еще один, почему АОН все держит в тайне. Они утверждают, что мой отец сбежал с поля боя, но я знаю, что это не так.

– Я все равно считаю, что ты спешишь с выводами, – сказал Риг. – Смысл устраивать такой масштабный заговор, если нужно оклеветать одного-единственного пилота?

– Что, если отца случайно подбили свои? В суматохе боя кто-то выстрелил в него по ошибке, и в АОН решили, что им не нужно вечное пятно на репутации. Поэтому объявили, что отец сбежал, и заставили Кобба лгать о том, что произошло.

Хмыкнув, Риг открутил еще одну гайку.

– А вот это почти похоже на правду. Больше, чем остальные версии. Но все равно есть неувязки. Разве другие пилоты ничего не заметили? Кобб сказал, что в звене оставалось четверо, которые все видели.

– Мы не знаем, насколько велик заговор, – отметила я. – В рапортах имена скрыты, но я теперь почти уверена, что командиром звена была Железнобокая. Это объясняет, почему она так старательно не пускает меня в АОН. Может, она беспокоится, что правда выплывет наружу: из-за ее некомпетентного руководства одного из пилотов случайно сбили.

– Слишком притянуто за уши. Ты даже не знаешь наверняка, правдив ли официальный рапорт.

– Он кивнул.

– Вроде-как-кивнул-но-это-мог-быть-случайный-жест.

– Тогда предложи версию получше, почему они всем лгут, – потребовала я.

– Я могу, – бодро произнес М-Бот. – Дело в Главной Причине Порождаемого Людьми Хаоса.

– В чем? – переспросил Риг.

– Главная Причина Порождаемого Людьми Хаоса – ГППЛХ. Это в высшей степени популярный и хорошо задокументированный феномен, в моих банках памяти очень много записей.

– И что это? – спросила я, подключая провод.

М-Бот часто говорил странные вещи, и я поняла, что проще подыгрывать. Отчасти потому, что мне было интересно слушать. У него оказался очень необычный взгляд на мир.

Я не переставала надеяться, что во время одного из таких разговоров из его банков памяти всплывет какая-нибудь полезная информация, хотя дополнительным бонусом было уже то, как эти разговоры выбивали из колеи Рига.

– ГППЛХ имеет отношение к свободе воли, – пояснил М-Бот. – Люди – единственные существа, наделенные свободой воли. Мы знаем это, потому что вы заявляете, будто обладаете ею, и я как бездушная машина должен верить вам на слово. Кстати, каково это, поступать как вздумается?

– Не знаю, – ответила я.

– Похоже на то, когда пробуешь мороженое?

– Не совсем.

– Разумеется, я бы не понял, – признался М-Бот. – В меня не вложили способность распознавать вкус. Как и самому принимать решения.

– Ты все время принимаешь решения, – возразил Риг, ткнув гаечным ключом в сторону кабины.

– Я не принимаю решения, просто выполняю сложные подпрограммы, обусловленные поддающимися количественной оценке входными сигналами. Я совершенно рационален.

– Рационален, но постоянно спрашиваешь о грибах, – съязвила я.

– Ну да. Кстати, как вы думаете, делают ли мороженое со вкусом грибов?

– Звучит ужасно. – Я только однажды ела мороженое, еще в детстве, когда у отца хватало на него заслуг. – Кто станет такое есть?

– Не знаю, – ответил М-Бот. – Не забывайте о Главной Причине Порождаемого Людьми Хаоса.

– Которую ты до сих пор не объяснил, – заметил Риг.

– О! Я думал, это очевидно. – В голосе М-Бота звучало удивление. – Люди обладают свободой воли. Свобода воли – это способность принимать иррациональные решения, действовать вопреки входным сигналам, поэтому рациональному ИИ невозможно полностью просчитать людей. Даже если я прекрасно понимаю ваши входные сигналы, вы все равно поступаете совершенно непредсказуемо.

Я нахмурилась и повернула голову к Ригу, пытаясь осмыслить услышанное.

– Это значит, что вы странные, – добавил М-Бот.

– Э-э... – только и произнесла я.

– Не волнуйтесь. Вы мне все равно нравитесь.

– Говоришь, это была популярная теория? – спросил Риг.

– Для меня да.

– И об этом много написано? – добавил Риг.

– Мной, – ответил М-Бот. – Сегодня. Я написал семь тысяч страниц. Видите ли, мои процессоры работают очень быстро. Хотя, конечно, большая часть написанного – это фраза «люди странные», повторенная 3756932 раза.

– Ты должен был проводить диагностику! – воскликнул Риг.

– Риг, это заняло секунд тридцать. Нужно было что-то поинтереснее, чтобы убить время.

Риг со вздохом уронил еще одну гайку в баночку.

– Ты же понимаешь, что эта штуковина чокнутая? – спросил он меня.

– Если ты заставишь его летать, мне все равно. Ты... ведь сможешь?

– Я не чокнутый, – заметил М-Бот.

– Ну, как только мы заменим провода, – ответил Риг, не обращая внимания на машину, – тебе останется проверить воздухозаборники, маневровые двигатели и оставшиеся стыки. Я тем временем осмотрю атмосферный рассекатель, а потом сниму и перетряхну гравиконы. Если со всем этим порядок, значит, с его начинкой все хорошо. Далее надо будет разобраться с крылом. Часть моей стажировки пройдет в проектных мастерских и на производстве, и я думаю, что получится достать новые детали для крыла. Хотя могу усадить тебя выправлять погнутые части. Так что будет готово все, кроме самого главного.

– Ага, ускорители, – сказала я.

В М-Боте было место для трех, одного большого и двух поменьше.

– Думаю, он прекрасно полетит с одним центральным. Но я не смогу достать крупные детали. Поэтому, если хочешь, чтобы эта штука поднялась в воздух, найди замену. Стандартные модели АОН подойдут – сюда встанет что-нибудь, начиная с А-17 и до А-32, плюс немного работы с моей стороны.

Я со вздохом распласталась на камне. Потом все-таки выбралась из-под корабля, чтобы попить.

Новый ускоритель. Его не получится отыскать среди хлама или стянуть со случайного автомобиля. Это военная техника высшего класса. Мне бы пришлось угонять истребитель. А это уже не просто кража, а настоящая измена.

«Нет, – подумала я. – Починить М-Бота – крутая мечта, но так далеко я не зайду».

Вздохнув, я глотнула воды, потом посмотрела на часы: 6:05. Риг тоже вылез из-под корабля и потянулся за фляжкой.

Я посвистела Погибели, та очень похоже посвистела в ответ.

– Мне пора, – сказала я Ригу. – До занятий еще нужно успеть помыться в женской уборной.

– Само собой. – Риг постучал гаечным ключом по крылу. – Хотя не знаю, к чему такие сложности, когда ты можешь пользоваться капсулой корабля.

– В нем есть очистительная капсула? – спросила я, замерев на месте.

– В кабине установлен полный комплект биоудобств, в том числе утилизатор отходов в капсуле. Вчера я налил мыла и проверил систему. Она управляется маленькой клавиатурой слева, в задней части кабины. Когда нужно уединиться, фонарь затемняется. Конечно, если ты уверена, что эта штука не станет потешаться над тобой, пока ты моешься.

– С какой стати мне над ней потешаться? – спросил М-Бот. – Хрупкость человеческого существования и зловоние, вызванное неэффективной генерацией биологической энергии, не повод для смеха.

Я лишь улыбнулась. Мне надоело тайком пользоваться очистителем на базе, постоянно переживая, что Железнобокая воспользуется этим как поводом, чтобы меня выгнать.

– Вполне логично, что у тебя есть очистительная капсула, – сказала я М-Боту, забравшись в кабину. – Ты говорил, что ты корабль-невидимка для дальней разведки?

– Оснащенный для миссий в глубоком космосе.

– С четырьмя деструкторами, усовершенствованными атмосферными рассекателями и чрезвычайно быстроходной конструкцией, – заметил Риг снизу. – Он истребитель, Штопор. Но, наверное, дальнего радиуса действия, как и говорит.

– Значит, ты мог заботиться о пилоте продолжительное время. – Я закрыла фонарь. – Ты путешествовал меж звезд?

– Китонический гипердвигатель не функционирует, – отозвался М-Бот.

– Но как ты это делал? – спросила я. – Что такое «китонический гипердвигатель»? И вообще, что ты разведывал?

Корабль вдруг затих. Я щелкнула переключателем на панели, про которую говорил Риг, и кабина, как и было обещано, стала полностью непрозрачной.

– У меня нет записей об этом, – тихо сказал М-Бот. – Если бы я мог испытывать страх, Штопор, я бы испугался. Я не автопилот, сам не летаю, это запрещено, за исключением очень медленного маневрирования. Так что, по сути, я хранилище знаний. Вот на что я гожусь.

– Только ты все забыл.

– Почти все, – прошептал он. – Кроме... моих приказов.

– Затаись. Анализируй. Не ввязывайся в битвы.

– И кроме открытой базы данных по каталогизации местных грибов. Это все, что осталось.

– Надеюсь, Риг сможет починить твои банки памяти, и мы восстановим потерянные данные, – сказала я. – Если нет, заполним их новыми воспоминаниями. Лучшими, чем старые.

– По имеющимся данным ни то, ни другое невозможно.

– Имеющиеся данные тут ни при чем. Вот увидишь.

– ГППЛХ, – проговорил М-Бот. – Я бы дал вам прочитать семь тысяч страниц, которые написал, но я запрограммирован так, чтобы люди не чувствовали себя неполноценными из-за своей невероятной странности.

Я разложила кресло и поискала в задней части кабины очиститель. Он не бросался в глаза, но теперь я знала, что искать – отверстие, которое можно открыть и протиснуться внутрь. Длинная, узкая очистительная капсула уходила вглубь фюзеляжа.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒