Часть 3 Интерлюдия 8 страница

Диагностическая панель, а судя по свечению спереди, и приборная доска в кабине ожили. Опять, как в прошлый раз, послышался низкий гул. Темп убыстрился и стал искажаться, пока... не превратился в слова.

– ...НННННИЦИИРОВАНА ПРОЦЕДУРА АВАРИЙНОГО ЗАПУСКА, –

послышался из кабины мужской голос с необычным старомодным акцентом. Такой акцент я слышала в трансляциях знаменитых речей из времен до основания

«Альты». – ЗАФИКСИРОВАНЫ СЕРЬЕЗНЫЕ ПОВРЕЖДЕНИЯ ЦЕЛОСТНОСТИ КОНСТРУКЦИИ И БАЗ ДАННЫХ.

Это что, запись? Я подползла к кабине.

– Здравствуйте! – произнес голос, ставший не таким механическим. – Судя по одежде и поведению, вы из местных обитателей. Пожалуйста, классифицируйте себя: назовите национальную принадлежность и имена предков, чтобы я смог внести вас в базу.

– Эм-м... – Я почесала затылок. – Во имя звезд, что происходит?

– Превосходно, – отозвался голос. – Минимальные лингвистические отклонения от стандартного английского Земли. Простите за медленную обработку данных, она не вполне соответствует нормальным критериям. Но вы человек? Можете сказать, куда я попал?

Слова прошли мимо моих ушей. Рухнув коленями на крыло, я просто силилась понять, что происходит.

Мой корабль со мной разговаривал.

– Моя спецификация – MB-1021, роботизированное судно. – Корабль не просто разговаривал – похоже, он не мог заткнуться. – Но люди предпочитают спецификациям имена, поэтому обычно меня называют М-Бот. Я разведывательное поисково-спасательное судно дальнего радиуса действия, созданное для одиночных миссий без поддержки и тайных операций в глубоком космосе. И...

Он замолчал.

– И? – Я развалилась в кабине, силясь понять, что это, во имя звезд, за штуковина.

– И мои базы данных повреждены. Дальнейшую информацию извлечь не удается. Я даже не могу восстановить параметры миссии. Единственная сохранившаяся запись – последний приказ моего капитана: «М-Бот, затаись. Анализируй, не ввязывайся в битвы и жди меня здесь».

– Твой капитан – это твой пилот? – уточнила я.

– Верно. Коммандер Спирс.

Он вызвал для меня нечеткое изображение, на несколько мгновений заслонившее сканер на приборной доске. Коммандер Спирс был гладко выбритым моложавым мужчиной со смуглой кожей, в незнакомой строгой форме.

– Никогда о нем не слышала. А я знаю всех знаменитых пилотов, даже из тех времен, когда служили родители Бабули. Как обстояло дело с креллами, когда вы сюда прилетели? Они уже напали на галактику?

– В моих банках памяти нет ни воспоминаний о такой группе, ни слова

«креллы». – Он помолчал. – Судя по скорости радиоактивного распада изотопов в ядре памяти, с момента моей деактивации прошло… сто семьдесят два года.

– Ух! «Непокорный» с остальным флотом потерпел крушение на Детрите примерно восемьдесят лет назад, а война с креллами началась задолго до этого.

Бабуля говорила, что война вспыхнула еще до ее рождения.

– Учитывая продолжительность человеческой жизни, – сказал М-Бот, – приходится сделать вывод, что мой пилот умер. Печально.

– Печально? – переспросила я, пытаясь осмыслить его слова. – Ты испытываешь эмоции?

– Мне позволено самосовершенствоваться и автономно усиливать нейронные связи, чтобы имитировать органические эмоции. Это позволяет лучше взаимодействовать с людьми, но на самом деле я не живой. Мои подпрограммы, отвечающие за эмоциональные потрясения, указывают, что из-за смерти хозяина я должен чувствовать скорбь, но банки памяти с записями о его внешности и нашей совместной деятельности повреждены. Я не помню ничего, кроме его имени и последнего приказа.

– Затаись, – повторила я. – Анализируй и не ввязывайся в битвы.

– По всей видимости, единственная часть моих банков памяти, которая осталась неповрежденной, за исключением основных личностных функций и процессов наподобие языковых, – это открытая база данных для сбора информации по фунгоидным формам жизни на этой планете. Мне бы очень хотелось заполнить ее до конца.

– Фунгоидным?

– Грибы. Нет ли у вас грибов, чтобы я мог их классифицировать?

– Ты суперпродвинутый истребитель-невидимка, в который каким-то образом встроена механическая личность... и ты хочешь, чтобы я принесла тебе грибы?

– Да, пожалуйста. «Анализируй». То есть, например, «классифицируй местные формы жизни». Уверен, это он и имел в виду.

– А я нет. Похоже, тебе приказали от чего-то спрятаться. – Я высунулась и осмотрела крылья. – У тебя на каждом крыле большие сдвоенные деструкторы, а на

днище турель для светокопий. Твоя огневая мощь не уступает нашим самым большим кораблям. Ты военный истребитель.

– Точно нет, – возразил М-Бот. – Я здесь, чтобы классифицировать грибы. Вы разве не слышали последний приказ, который мне отдали? Мне нельзя ввязываться в битвы.

– Тогда зачем тебе пушки?

– Чтобы стрелять по большим и опасным животным, которые могут угрожать моим грибным экземплярам. Это же очевидно.

– Это глупо.

– Я машина, следовательно, мои заключения логичны, тогда как ваши подвержены влиянию органической иррациональности. – Несколько огоньков на приборной доске мигнули. – Это хитрый способ назвать вас глупой, если вы вдруг не...

– Поняла, – ответила я. – Спасибо.

– Не за что!

Он был абсолютно искренним. Но... как он там сказал, роботизированный?

Что бы это ни значило, непонятно, насколько можно ему доверять.

Так или иначе, это машина с памятью, пусть и поврежденной, но простирающейся на сотни лет в прошлое. Возможно, в ней найдутся ответы на вопросы, которые мы всегда задавали. Почему креллы продолжают на нас нападать? Кто они на самом деле? Мы реконструировали их изображения по броне, поскольку ни одного взять в плен так и не удалось.

Вероятно, когда-то мы знали ответы, но если и так, то утратили их восемьдесят лет назад. Вскоре после крушения на Детрите большинство офицеров, ученых и старейшин флота, посчитав, что находятся в безопасности, собрались в пещере. Они восстановили старый электронный архив «Непокорного» и держали чрезвычайный совет. Вот тогда креллы и сбросили первую могильщицу, уничтожив наши архивы, а вместе с ними большую часть руководства флота.

Остатки нашего народа разделились на кланы в соответствии с флотскими обязанностями: команда по обслуживанию двигателей, как Бабуля и ее семья; гидропонная команда – выдающиеся фермеры, вроде предков Бима; пехотинцы – предки Зари. Методом проб и ошибок они узнали, что, если держаться малыми группами меньше сотни человек, датчики креллов не могут обнаружить их в пещерах.

С тех пор сменилось три поколения. Мы медленно пробивались обратно к поверхности, но с огромными провалами в памяти и истории. Что, если я открою АОН величайший секрет: как победить креллов раз и навсегда?

Хотя... не похоже, что М-Бот знает ответ. Как ни крути, если бы старые человеческие флоты знали, как победить креллов, они бы не оказались на грани уничтожения. Но наверняка в механической памяти этого корабля таятся кое-какие секреты.

– Ты можешь стрелять из своего оружия? – спросила я.

– Мне приказано не ввязываться в битвы.

– Просто скажи. Можешь стрелять?

– Нет, – ответил М-Бот. – Оружейные системы вне моего контроля.

– Тогда почему твой пилот приказал не ввязываться в битвы? Ты же все равно не способен сражаться.

– Рассуждая логически, чтобы начать драку, не обязательно уметь ее закончить. Мне разрешены базовые автономные маневры, и теоретически я могу наткнуться на битву или конфликт. Лично для меня это будет катастрофой, так как для самых важных функций мне нужен пилот. Я могу ассистировать и выявлять ошибки, но, поскольку я не живой, мне нельзя доверять системы уничтожения.

– Значит, из них могу стрелять я.

– К сожалению, оружейные системы отключены из-за повреждения.

– Чудесно. Что еще отключено?

– Кроме моих воспоминаний? Ускорители, подъемное кольцо, китонический гипердвигатель, функции автоматического ремонта, светокопье и все двигательные функции. Кроме того, судя по всему, у меня погнуто крыло.

– Чудесно. То есть все.

– Средства связи и радар функционируют. Как и системы жизнеобеспечения в кабине и датчики ближнего радиуса действия.

– И это все?

– Видимо... да. – Он помолчал. – Благодаря вышеупомянутым датчикам не могу не заметить, что у вас есть несколько грибов. Можете поместить их в анализатор в кабине для каталогизации?

Я со вздохом откинулась на спинку кресла.

– Конечно, когда вам будет удобно. Как роботу мне чужды такие тонкие понятия, как человеческое нетерпение.

Что же делать?

– Но чем скорее, тем лучше.

«Вряд ли получится починить этот корабль самой», – подумала я. Может, стоит просто пойти в АОН и рассказать о находке? Придется признаться, что стащила силовую матрицу. И конечно, мне никогда не разрешат оставить корабль себе. Пойти в АОН – все равно что перевязать его подарочной ленточкой и преподнести той самой адмиральше, что изо всех сил старается разрушить мою жизнь.

– Эти грибы прекрасно выглядят.

Нет. Я не вручу свое открытие Железнобокой, по крайней мере, не поразмыслив как следует. Но если я собираюсь отремонтировать корабль, мне понадобится помощь.

– Не то чтобы мне требуется какое-то подтверждение, поскольку мои эмоции просто имитация, но... вы же меня слушаете?

– Слушаю, – ответила я. – Просто задумалась.

– Это хорошо. Я бы не хотел, чтобы обо мне заботился человек с ограниченными мозговыми функциями.

Как раз в этот миг мне пришла в голову еще одна ужасная идея, третья за последние дни. Я ухмыльнулась.

Возможно, есть способ получить помощь с ремонтом. Причем, от человека, у которого гораздо больше «мозговых функций», чем у меня.

***

Часа через полтора, намного позже отбоя, я висела вниз головой на светолинии напротив окна Рига на третьем этаже жилого комплекса в Вулканической. Он сладко спал. У него была собственная крошечная комната, что я всегда считала роскошью. Его родители считались образцовыми по всем шести родительским показателям и получили жилье для многодетных семей, но, по иронии судьбы, Риг так и остался единственным ребенком.

Я постучала в окно. Потом еще раз. Потом чуть громче. Давай же, не так много времени прошло с тех пор, как я проделывала это в последний раз.

Наконец соня сел в кровати. Сияние моей светолинии очертило его бледное лицо и осоловелые глаза. Он моргнул, заметив меня, но, похоже, ничуть не удивился. Подошел к окну и отодвинул створку вбок.

– Привет, – сказал он. – Ну наконец-то!

– Наконец-то?

– Наконец-то ты пришла уговаривать меня вернуться. Чего я делать не собираюсь. Я еще не во всем разобрался, но по-прежнему уверен, что принял верное реше…

– Ой, да забудь об этом, – прошептала я. – Одевайся. Я тебе кое-что покажу. Он приподнял бровь.

– Я серьезно, – добавила я. – Ты выпрыгнешь из ботинок, когда увидишь.

Он едва не вывел меня из себя, когда, облокотившись о подоконник, лишь посмотрел на меня, висящую вниз головой, что, кстати, было не так просто.

– Штопор, уже почти полночь.

– Оно того стоит.

– Потащишь меня в какую-нибудь пещеру? И я вернусь не раньше двух-трех?

– Если повезет.

Глубоко вздохнув, он взялся за комбинезон.

– Ты ведь понимаешь, что ты самая ненормальная из всех моих друзей?

– Да ладно. Не притворяйся, что у тебя есть другие друзья.

– Странно, родителям так и не удалось подарить мне братишку или сестренку, но у меня все равно появилась сестра, которая постоянно втягивает меня в неприятности.

Я ухмыльнулась.

– Встретимся внизу. – Помолчав, я повторила: – Выпрыгнешь из ботинок, Риг.

Доверься мне.

– Ага-ага. Только дай минуту прокрасться мимо родителей.

Он задернул шторы, а я спустилась на улицу и стала нетерпеливо ждать.

По ночам Вулканическая представляла собой странное место. Конечно, Комплекс работал круглосуточно. Под землей день и ночь были условностями, хотя мы по-прежнему пользовались этими обозначениями. В обязательный период тишины громкоговорители не транслировали объявлений и речей, и для всех, кто не работал в последнюю смену, начинался отбой. Однако, если разгуливать по улицам, занимаясь своими делами, никто не обратит на тебя внимания. Считалось, что в Вулканической все заняты чем-то полезным.

Риг встретил меня на нижнем уровне, как и обещал. Мы зашагали через пещеру, мимо фрески с изображением тысячи птиц в полете: каждая разделена

линией, и половинки слегка смещены относительно друг друга. Птицы взмывали над красно-оранжевым солнцем, которое не было видно даже с поверхности.

Благодаря значкам курсантов мы миновали караульных и углубились в туннели по одному из самых простых путей. По дороге Риг рассказал, чем занимался последние несколько недель. Родители обрадовались, когда он бросил летную школу

– все знали, насколько опасно быть пилотом.

– Разумеется, они гордятся, – кряхтел Риг, карабкаясь за мной по куче щебня.

– При виде значка все начинают вести себя очень странно. Например, слушают меня и говорят, что у меня отличные идеи, даже если это не так. Еще мне уступают дорогу, будто я важная персона.

– Так и есть.

– Нет, я не важнее, чем прежде. – Он покачал головой. – Но меня завалили предложениями работы, и у меня два месяца, чтобы принять решение.

– Два месяца? – переспросила я. – Ни работы, ни школы? Просто свободное время?

– Ага. Миссис Вмир не оставляет попыток подтолкнуть меня к политике.

– Политика. – Я едва не остановилась. – Ты и политика.

– И не говори. – Он со вздохом опустился на камень. – Но что, если она права? Разве не стоит к ней прислушаться? Все считают, что политика – лучшее занятие в жизни. Может, стоит сделать так, как говорят.

– А сам ты чего хочешь?

– С каких пор тебя это волнует?

Я поморщилась, и Риг, покраснев, отвел взгляд.

– Прости, Штопор. Это несправедливо – я вел себя несправедливо. Я имею в виду, по отношению к тебе. Я сам решил готовиться к тесту на пилота, ты меня не заставляла. Правда, твоя мечта как бы поглотила мою собственную, но это в основном потому, что у меня не было своей мечты – настоящей мечты.

Он обмяк, привалившись спиной к стене, и уставился на свод туннеля.

– Я все время думаю: что, если это повторится? Что, если я позволю себе увлечься работой, а потом пойму, что совершенно для нее не подхожу? Летать ведь у меня не вышло. Вдруг меня ждет очередная неудача?

– Риг. – Я взяла его под руку. – Проблема не в том, что ты не подходишь для того, что выбираешь. Проблема в другом: ты просто слишком хорош в слишком многих областях.

Он поднял на меня взгляд.

– Ты и правда в это веришь?

– Еще бы. То есть ладно, ты решил, что полеты не для тебя, но мне кажется, если у тебя и есть недостаток, он не в том, что ты слишком часто терпишь неудачу. Ты отказываешься признать то, что видят все, – что ты потрясающий.

Риг улыбнулся. От его улыбки потеплело на сердце. Я вспомнила наше детство, когда девочка-изгой и мальчик, над которым издевались, подружились несмотря ни на что.

– Опять собираешься меня во что-то втянуть? – спросил он. – Что-то нелепое? Я помедлила.

– Наверное... да.

– Ладно, я в деле. Пойдем посмотрим на этот твой сюрприз.

Мы полезли дальше, пока наконец я не вывела его на поверхность. Мы добрались до входа в мое импровизированное жилище, и я, заставив его уцепиться за меня, спустилась на светолинии в трещину – шансы, что он поскользнется и упадет, были довольно высоки. Он и правда во многом хорош, но только в прошлом году не меньше восьми раз ронял книги себе на ноги, отдавливая пальцы.

– Штопор, надеюсь, это не связано с крысами? – спросил он, когда мы коснулись земли. – Знаю, ты без ума от них, но…

Я зажгла светолинию, осветив корабль. Будто по команде М-Бот включил приборную доску и ходовые огни. Я разгребла большую часть щебня, и с огнями корабль выглядел не так уж плохо. Да, сломан, крыло погнуто. Но заметно отличается от всего, что есть у нас в АОН.

Риг уставился на него, уронив челюсть практически до земли.

– Ну? – спросила я. – Что думаешь?

Вместо ответа он плюхнулся на ближайший валун и, не спуская глаз с корабля, стащил правый ботинок и бросил его за плечо.

– Вообще-то я сказала «ботинки», – заметила я. – Но и так сойдет.

В ту ночь я почти не спала.

Пару часов я помогала Ригу осматривать М-Бота. Риг хотел проверить все повреждения. В конце концов у меня начали слипаться глаза. Риг еще держался, так что я раскатала коврик и сунула Кровопускателя под голову вместо подушки.

Каждый раз, проваливаясь в сон, я просыпалась, когда Ригмарол заговаривал с кораблем.

– Значит, ты машина, но способен мыслить.

– Все машины «мыслят», поскольку откликаются на ввод данных. Просто мои отклики намного сложнее, и во входных данных я могу распознать...

Опять дремлю.

– ...можешь объяснить, что неисправно?

– Мои блоки памяти повреждены, поэтому я могу предложить только поверхностные объяснения, но, возможно, их будет достаточно.

Я перевернулась на бок и снова провалилась в сон.

– ...не знаю, где меня собрали, хотя один из фрагментов памяти указывает на то, что меня создали человеческие существа. Я не знаю, существуют ли другие виды разумной жизни. Полагаю, смогу ответить, когда...

Около шести утра я потерла глаза и села на коврике. Риг лежал под открытой панелью доступа, ковыряясь в днище корабля. Зевая, я плюхнулась на землю рядом.

– Ну как?

– Невероятно. Ты рассказала Коббу?

– Еще нет.

– Почему тянешь? А если эта штука решит исход войны с креллами?

– Если подумать, у людей уже были такие штуки, когда они начали сражаться с креллами. Значит, не сильно-то они помогли.

– Смею заметить, – произнес М-Бот, – что «эта штука» все слышит.

– И? – Я опять зевнула.

– И у людей считается невежливым говорить о присутствующих так, будто их нет рядом.

– М-Бот, не могу тебя понять, – сказал Риг, садясь. – Ты же говорил, что подобные вещи тебя не волнуют?

– Разумеется, не волнуют. Я – логическая машина с тонким налетом искусственных эмоций.

– Хорошо. Теперь понятно.

– Все равно это грубо, – добавил М-Бот.

Я посмотрела на Рига и махнула на кабину.

– Итак, у нас есть волшебный говорящий звездолет, напичканный таинственными технологиями. Хочешь помочь мне его починить?

– Самим? – спросил Риг. – Зачем?

– Чтобы мы могли оставить его себе. И летать на нем.

– Ты теперь в АОН, Штопор! Зачем тебе устаревший, разбитый корабль?

– Который по-прежнему здесь, – заметил М-бот. – Так, к слову. Я подалась вперед.

– Риг, я не в АОН. Я в классе Кобба.

– И что? Ты же закончишь летную школу. Неважно, скольким он даст зеленый свет, ты войдешь в их число.

– А потом? – Меня пробил озноб. Это напоминал о себе страх, который я никогда не озвучивала, но который преследовал меня с первого дня. – Кобб говорит, что сам решает, кого взять в класс. Но что будет потом, Риг? На этом власть Кобба заканчивается.

Риг опустил взгляд на гаечный ключ в руке.

– Боюсь, адмирал не даст мне корабль. Боюсь, придерется к какой-нибудь мелочи и выгонит, когда Кобб больше не сможет меня защищать. Боюсь, я потеряю небо, Риг. – Я посмотрела на корабль, сияющий огнями вдоль борта. – Да, он старый, но он и есть моя свобода.

Взгляд у Рига по-прежнему был скептичным.

– Представь, как весело покопаться в древнем корабле, – продолжала я. – Представь, какие тайны нас ждут! Может, у M-Бота устаревшие технологии, а может, и нет. Прикольно же хотя бы попытаться починить его самостоятельно? Если не получится, рассказать всегда успеем.

– Хорошо, – сдался Риг. – Хватит на меня давить. Я попробую, Штопор. Я ухмыльнулась.

Риг перевел взгляд на корабль.

– Однако боюсь, это нам не по силам. Ускорители загублены. Нельзя просто спаять их обратно. Наверняка есть и другие детали, которые придется менять или чинить с помощью инструментов, которых у нас нет. – Он на мгновение задумался. – Хотя…

– Что?

– Мне предложило работу элитное подразделение инженерной службы. Они отвечают за ремонт истребителей и разрабатывают новые модели. У них лучшие лаборатории, лучшее оборудование…

Я энергично кивнула.

– Идеально.

– Я все равно думал принять их предложение. Они сказали, можно походить к ним эти два месяца на стажировку, освоиться в мастерских... Их очень впечатлили результаты моего теста и мои знания чертежей и передовых технологий.

– Риг, это потрясающе!

– Я ничего не обещаю, – добавил он. – Но, возможно, если задать правильные вопросы, мне покажут, как починить те или иные повреждения М-Бота. Нужно все провернуть, не вызывая подозрений. В любом случае нам понадобятся запчасти. По крайней мере, один полноразмерный ускоритель.

– Один я как-нибудь найду.

– Только не говори где, – попросил он. – Если вдруг все накроется медным тазом, я смогу заявить, что не знал ни о каких кражах.

– На ярлычке силовой матрицы написано «Собственность семьи Уэйт», – услужливо подсказал М-Бот. – Видимо, ее извлекли, и довольно грубо, из рамы шасси. Голубого цвета, судя по следам краски в уголке.

Риг вздохнул.

– Автомобиль Йоргена? Серьезно? Я изобразила улыбку.

– Стажировка будет отнимать часть дня, – сказал он, потирая подбородок. – Но, если нужно, остальное время я могу посвятить ремонту. Нужно придумать объяснение для родителей.

– Скажи им, что стажировка очень сложная, – предложила я. – И что займет большую часть твоего времени.

– Но ведь это неправда? – спросил М-Бот.

– Ага, но какая разница?

– Для меня есть разница. Зачем говорить неправду?

– Ты умеешь имитировать эмоции, но не умеешь лгать? – удивилась я.

– Кажется... в моем коде пробелы, – признал М-Бот. – Любопытно. О, какой интересный грибочек!

Нахмурившись, я глянула вбок: по скале ползла Погибель.

– Скад! – воскликнул Риг. – Так близко к поверхности обитает всякая странная хрень. – Он поежился. – Можешь что-нибудь с ней сделать?

– Эту хрень зовут Погибель, – сказала я, – и она мой талисман. Не обижай ее, пока меня нет. – Я сходила за рюкзаком. – Мне пора в школу. Ты собираешься вниз?

– Не. Я так и думал, что вернусь не скоро, поэтому оставил родителям записку, что якобы пойду на собрание по трудоустройству. Они просто решат, что я встал раньше них. Вернусь позже – хочу взглянуть на проводку.

– Отлично. Если буду заставать тебя здесь, приходя из школы, могу помогать с ремонтом. Если нет, пиши указания, что сделать. – Я помедлила. – Не забывай, в этих делах я дубина. Так что можешь поручать мне простые, но муторные задания.

Снова улыбнувшись, Риг поудобнее устроился на камне и уставился на М-Бота. В его глазах горел огонек, который я помнила по временам, когда мы только думали стать пилотами. Увидев прежнего Рига, я впервые по-настоящему уверилась, что у нас может получиться. Вот просто возьмет и получится.

– Подождите, – сказал М-Бот. – Вы оставляете меня с ним?

– Я вернусь вечером, – пообещала я.

– Понятно. Не могли бы вы пройти в кабину, чтобы мы поговорили наедине?

Я недоуменно посмотрела на корабль.

– Я не хотел бы во всеуслышание объяснять, почему вы нравитесь мне больше, чем этот инженер, – пояснил М-Бот. – Если он услышит, как я пространно описываю его неисправимые недостатки, то почувствует себя униженным и подавленным.

– Вижу, нас ждет много приятного. – Риг закатил глаза. – Может, найдется способ отключить его личность.

Я забралась в кабину. Фонарь опустился и со свистом герметически закрылся.

– Не переживай, – сказала я М-Боту. – Риг – отличный парень. Он о тебе позаботится.

– Разумеется, я просто имитирую то, как люди, вопреки логике, заводят себе любимчиков. Может быть, вы останетесь?

– Прости. Мне надо научиться сражаться с креллами. – Я нахмурилась, услышав его тон. – Что не так? Я же сказала, Риг – отличный...

– Я готов согласиться с этим, пока не появятся доказательства противного. У меня проблема: я потерял хозяина.

– Я могу быть твоим новым хозяином.

– Я не могу менять хозяев без надлежащих кодов аутентификации, – возразил он. – И я только сейчас понял, что их не помню. Проблема, однако, гораздо более серьезная. Я не помню свою миссию. Я не знаю, откуда прилетел. Я не знаю своей цели. Будь я человеком, я бы... испугался.

Испуганный звездолет? Что ответить на такое?

– Не волнуйся, – сказала я. – Мы дадим тебе новую цель – уничтожать креллов. М-Бот, ты истребитель. Скорее всего, твое имя означает что-нибудь классное: месть, мочилово... Массовые убийства – наверняка это. Ты ужасающий, всесильный, смертоносный корабль, созданный, чтобы изжарить креллов и спасти человечество.

– Я не чувствую себя ужасающим, – отозвался он. – И смертоносным тоже.

– С этим мы разберемся, – пообещала я. – Доверься мне.

– Могу ли я доверять вашим словам? Что, если они... тоже ложь, как те, что вы придумали для родителей инженера?

Так-то. Бумеранг прилетел обратно быстрее, чем я ожидала.

– Я должен попросить вас никому обо мне не рассказывать, – произнес М-Бот тише. – Мне казалось, вы поняли это раньше, когда я говорил о своих приказах. Мне полагается «затаиться», то есть оставаться незаметным. Вам не стоило рассказывать обо мне инженеру.

– И как иначе нам тебя починить?

– Не знаю. Спенса, я искусственный интеллект, компьютер. Я должен подчиняться приказам. Пожалуйста, не выдавайте меня вашей АОН. Больше никому обо мне не рассказывайте.

Что ж, намечалась проблема. Я хотела, чтобы эта штука взлетела, и, как только это произойдет, собиралась сражаться с креллами. А если не выйдет с ремонтом... придется выдать его АОН. Неважно, что я думала о Железнобокой, нельзя вечно скрывать корабль. Особенно если он может стать решающим фактором в вопросе выживания человечества.

Я открыла было рот, чтобы продолжить спор, но на приборной доске вспыхнули огоньки.

– Датчики ближнего радиуса фиксируют множественные проникновения в атмосферу, – сказал М-Бот. – На планету начал падать космический мусор, с ним следуют сорок три корабля.

– Сорок три? – Я бросила взгляд на приборы. Его «ближний радиус» по нашим меркам был довольно дальним. – Ого! Ты можешь засечь их даже среди обломков?

– Легко.

Вот и доказательство, что АОН пригодится подобная технология. Нашим сканерам до такого далеко. Мне тут же стало неловко.

И все же, сорок три крелла? До сих пор они бросали в бой максимум сто кораблей, так что этот налет впечатлял. Я вдавила кнопку открытия фонаря, выскочила из кабины и спрыгнула на валун.

– Креллы, – сказала я Ригу. – Большая группа.

– Нам угрожает здесь опасность?

– Нет, они наступают с другой стороны. Но курсанты тренируются уже достаточно давно, чтобы Железнобокая посылала нас в бой по-настоящему, в качестве поддержки. Звено «Огненный шторм» поднимали два дня назад.

– Значит...

– Значит, лучше я пойду. На всякий случай.

Я побежала.

Вдалеке с грохотом ударялись о землю космические обломки, и во мне крепла тревога. Я откуда-то знала, что на этот раз Железнобокая поднимет мое звено. Она любила испытывать курсантов в настоящих боевых условиях, а мы довольно далеко продвинулись в обучении, и Кобб предупреждал, что скоро нас будут посылать в настоящие бои.

Подошла наша очередь. Пора. Я прибавила скорости, а после и вовсе помчалась изо всех сил.

По лицу ручьями струился пот. Чем ближе я подбегала к базе, где завывала сирена, тем неотвратимее накатывал страх. Даже не страх, а ужас. Что, если я опоздала? Что, если остальные улетели сражаться без меня?

Добравшись до базы, я побежала вдоль стены к стартовой площадке. Там остался один-единственный корабль. Я оказалась права.

Мокрая как мышь, я подскочила к кораблю и сама подтащила трап. Несколько техников заметили меня и принялись кричать.

Один как раз подоспел вовремя, чтобы придержать трап.

– Курсант, где тебя носит?! Твое звено поднялось в воздух двадцать минут назад!

Покачав головой, я скользнула в кабину. От усталости было трудно ворочать языком.

– Без высотно-компенсирующего костюма? – спросил он.

– Нет времени.

– Ладно. Тогда не набирай резко высоту. Разрешение на вылет у тебя есть.

Доложись командиру звена, и вперед.

Кивнув, я натянула шлем. У этого шлема, как и у того, что на занятиях, внутри были странные бугорки, чтобы измерять какие-то там мои показатели. Фонарь закрылся, и я включила рацию.

– ...не давайте эмоциям взять верх, – вещал Говнюк. – Оставайтесь собранными, следите за напарником. Вы слышали Кобба. Нам не нужно стрелять. Просто сосредоточьтесь на том, чтобы вас не превратили в шлак.

– Что? – спросила я. – Что происходит?

– Штопор? Где ты была?

– В своей пещере! Где же еще?

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒