Клаус Дж. Джоул 14 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 15 из 25Следующая ⇒

А толпа прибывала. Мамаши прикрыли детишек телами, зеваки вытягивали шеи, и в толпе гомонили:

— Ну, дайте ж людям посмотреть...

— Че, чокнутая, да?!

— Араки-то, раки-то... Виталя, смотри, к пивку бы!

— Ма, они жалятся?

— Гы! Ножки, как ручки, ручки, как спички...

— Граждане, кто последний? Почем раки?!

— Ма-а, я рачика хочу!!!

Капитоныч раскачивался, входя в раж. Катя переступала ногами на холодном парапете, задней мыслью отмечая, что на пятках у нее мозоли от новых туфель.

...Рак, уходи, ты мне не нужен,

Питайся падалью своей,

Когда достанут тя из лужи,

Полезен будешь для людей!

Тебя причешут и побреют И наведут тебе гламур.

Под пиво съесть тебя посмеют,

И будет полный тут ажур!

А я без рака враз воспряну,

И жизни скушаю халву...

Идут пусть все мои печали,

Как я сейчас, — идут ко дну!

С этими словами женщина звучно щелкнула пальцами и с выкриком: «Та-ак!» прыгнула с парапета в фонтан. Невысоко, но брызги взлетели в воздух, окатили ее с ног до головы. Волосы прилипли ко лбу, под пятками противно заскользило дно, покрытое нечищеным мхом. Мокрая с ног до головы, Катя покорно приняла из рук Капитоныча сачок и принялась ловить раков!

Публика, отпрянувшая было от фонтана, снова навалилась на парапет; мамаш оттеснили плотно сбитые дядечки, которые подозрительно суетливо рыскали по карманам, что-то нащупывая.

— Виталь, гляди, ножонки-то ниче-о...

— Где? Раки где?

— А почем? Да что вы мне не даете, в самом деле...

— Федорыч, тащи пакет! Пакет, говорю, епт!

— А они из зоопарка?!

— Ма, купи рачика одного!

— Она сама из зоопарка...

— Я те, сука, щас башку отверну, по ногам топтаться...

— Ой, раздавили!

— Девушка, девушка, а почем?

Одно речное чудище цапнуло Катю за ногу; боль была не сильной, но как прищепкой на палец. Превозмогая ее и чуть морщась, женщина оперлась о край декоративного столбика и показала публике ногу: в пальцы босой ступни вцепился большой обиженный рак.

— Первые пять — бесплатно! — звонко выкрикнула она.

Начала легкая давка. Шуршали пакеты. Капитоныч наигрывал в дудочку, поэтому рот у него был занят, — да и если бы он говорил, его бы не слушали.

— Девушка, а вам не больно? Неужели?!

— Ты смотри, какая храбрая! Офигеть!

— А можно ваш телефончик...

— Виталя, давай к ней полезай...

— Да ну нах, там мокро...

— Сыночка, куда ты?! Слезай с фонтана щас же!!!

— А вы чего хватаете? Че хватаете, я говорю?!

Большинство раков Катя выудила сачком. Остальных стоически доставала руками. Последнего прижала к сердцу, к мокрой и облепившей грудь блузке, и чмокнула губами. Триада действий была выполнена: раков надо было «развести», «полюбить» и «отпустить». То есть, конечно, не раков, а — рак!

Она вылезла из фонтана. Мокрая, перемазанная в чем-то сером — в мути, поднятой со дна. Сидела на парапете, как оглушенная, с нее текли потоки воды, к голой подошве прилип окурок... Вот наконец толпу раздвинули крепкие фигуры в сером; милицейская фуражка заслонила солнце, краснея не хуже его.

— Та-ак, гражданочка... Хулиганим? — басом спросил старший милицейского наряда.

— Ага, — покорно согласилась Катя.

Звучание флейты давно прервалось; милиционеры

активно расчищали людской замес, мамаш отжали сразу, да и мужики, опасаясь, что раков сейчас попросту конфискуют, рассосались. Катя повела головой в обе стороны и обнаружила, что Капитоныча уже нет: только болотные его сапоги, черные и блестящие резиной, как шкура удава, лежали в лужице воды у фонтана. И два милиционера их озадаченно рассматривали.

— Вы, гражданка, выпивали? — хмуро проговорил милиционер, что-то разыскивая по карманам. — Выпивали что-нибудь, я вас спрашиваю?

И тут тишину Первомайского сквера прорезал звонкий и радостный, торжествующий крик — детский крик!

— Мама! Смотри, где я!

От неожиданности милиционер резко вскинул голову и уронил свою солнцеподобную фуражку с красным околышем; чертыхаясь, погнался за ней, весело катившейся. А Катя просто смотрела вверх, щурилась и улыбалась... сквозь слезы.

Метрах в двадцати остановилась у тротуара желтая машина «Горсвета» и ее полосатая механическая рука поднималась медленно, вознося к небу, выше фонарного столба, корзинку с бледной, но радостно- лицей девочкой, вцепившейся в поручни, и бережно обнимающим ее рыжебородым мужиком в шортах и ватнике.

Олесю ПОДНИМАЛИ...

К Кате быстро подошел солидный мужчина в галстуке и в очках с золоченой оправой: их бухгалтер, Игорь Петрович, которому Катя безгранично доверяла. Он и привез Олесю. Он и вступил в нудную перепалку с милицией, которая хотела и Катю забрать для составления протокола, и мужика в люльке задержать. Творилось что-то невообразимое: два милиционера побежали к машине, старший перепирался с Игорем Петровичем. Катя встала, улыбнулась и помахала дочке рукой. Потом глянула на свои ноги, подобрала туфли и... зашвырнула их в оскаленный зев ближайшей зеленой урны.

Она еще никогда не была так счастлива. Что-то вышло из нее навсегда, и она боялась поверить своей догадке...

Как будто она пришла в какое-то неведомое казино жизни, поставила все что имела на «зеро» — и «зеро» выкинуло выигрыш. Один к тридцати шести!

ДИСК WORK F:// СНО-ВИДЕНИЕ Локальный доступ Файл pobeda.txt.

Папка: КАТЯ, КАПИТОНЫЧ, БАНДЮКИ и ЗЕРО

— ...один к тридцати шести! — выкрикнул крупье и прикусил язык.

Был он розовенький, сытый мальчик с пушком над верхней губой, в хорошем костюме, мало разбиравшийся в жизни. Но даже и он понимал, что превращение десяти тысяч долларов, поставленных на поле «зеро», в триста шестьдесят тысяч, по новосибирским меркам — это очень, очень круто. И может иметь далеко идущие последствия. Понимали это и люди, собравшиеся вокруг рулеточного стола в казино «Эскуриал », дымящие сигарами и «Парламентом», с повисшими на локтях худосочными обесцвеченными девицами. В наступившей тишине кто-то сдавленно хихикнул, а Эраст Георгиевич, стоявший слева от кучки разноцветных жетонов, глупо спросил:

— И это... можно теперь забрать?

Крупье молча пододвинул ему лопаточкой горку жетонов; Катя, досадуя на следователя, натянуто улыбнулась крупье, благодаря, запихала жетоны в карманы и потащила следователя прочь от стола, шипя:

— Быстрее же идите вы, черт возьми!

Катя знала, что говорила. Она знала, что из ТАКИХ заведений с ТАКИМ выигрышем надо уходить как можно быстрей — через кассу; тем более что поставленные ею на «зеро» десять штук зеленых были деньгами, отложенными на лечение; и все это время, пока металлический шарик, гремя, метался по пестроте красно-черных цифр, она стояла, щелкая пальцами и беззвучно говоря «ТАК!!!» и мысленно даря Аннуна- ху и его сестре Пакуримке самую большую, самую хрустальную пепельницу. Все, надо к кассе — быстрее!

...Они не ошибались. Как только парочка покинула стол и легкий ропот толпы прорезал привычно бархатный голос крупье «Делайте ставки, господа!», невысокий улыбчивый человек с лысиной тоже выбрался из-за спин. Посмотрев в худую спину Кати, обтянутую английским жакетом, он поднес к губам миниатюрное переговорное устройство и бросил туда тихо, как камешек — в окошко:

— Андрюш, закрывай... Технологический перерыв, пятнадцать минут!

Внизу, на первом этаже, где у бронированной и огражденной поручнями кассы скучали два охранника, молодой человек-операционист нажал кнопку — бронированная шторка опустилась, и загорелось табло: «ИЗВИНИТЕ! У НАС ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЙ ПЕРЕРЫВ...». А Матвей Павлович, бессменный старший администратор казино «Эскуриал», не спуская улыбочки с резинового лица, поспешил к двери, ведущей в служебные помещения.

Пробежав по коридору, глушащему шаги толстенным ковром, он вошел в приемную, обставленную с роскошным минимализмом. Секретарша, пухленькая блондиночка, подняла на него глаза и остановила в полете, будто сшибла из зенитно-ракетного комплекса «Игла»:

— Сергей Максимыч занят, просил никого не пускать!

Администратор остановился, нервно потирая руки. Вот незадача... Шефу надо доложить, как он докладывал обо всех выигрышах свыше полтинника «штук баксов». А там он пусть сам решает. Матвей Палыч привычно улыбнулся, потом, сообразив, что он уже не зале, нахмурился и четко произнес:

— Блять!

...на что секретарша не обратила никакого внимания: вышколена.

А через две минуты в число ожидавших влился еще один человек — угрюмый парень с квадратной головой, Макс. Он заведовал нижним залом, где народ дергал рычаги игральных автоматов — «одноруких бандитов». На его лице ходили желваки: он нервничал; но два человека в напряженных позах застыли у коричневой, с золотом, ^вери.

Сергей Максимович Пантелеев, более известный в узких кругах как «Серый», он же «Понт», он же «Большой», он же «Законник», действительно никого не принимал. Он развалился в своем огромном кресле, сумрачно поигрывал зажигалкой в форме уменьшенного хромированного «Вальтера» и наблюдал, как гость, пристроившийся напротив, на стульчике, ест

котлетку. Паровую. Эту котлетку ему принесли полчаса назад из бара, по личной просьбе Сергея Максимовича, хотя ни для кого из клиентов такого отродясь не готовили; посетитель отщипывал от котлетки вилкой кусочки, клал в рот, блаженно жмурился и запивал свежевыжатым апельсиновым соком.

— ... А ребятишки-то ерунду говорят. Что скурвился, мол, всяко говорят... Ну, так на то они и дурашки, верно я говорю? Я что и говорю: приду, попрошу на благое дело, он и даст. Грев-то всегда святым делом был, правда?

— Правда, — уныло отозвался Серый.

Посетителя этого, благообразного старичка в сером, не один год уже ношеном костюмчике и ортопедических ботинках с белыми кожаными вставками, нельзя было ни выгнать из кабинета, ни вышвырнуть из казино, ни даже расстроить. Ибо старичок — а звали его до странности фамильярно: Кешей! — представлял собой группировку «барабинских», самую сильную в городе, под крышей которых, собственно, и ходил Серый; и являлся ее бессменным казначеем. Сейчас Кеша пришел просить у Серого расходную часть общака, около полумиллиона долларов. После разгромленного бунта на одной из зон ворам очень нужен был хороший «грев». Воровская адресная помощь...

Фишка состояла в том, что этих денег у Серого не было. Они давно были вложены в рулеточные столы с хитрыми магнитами, в обучение крупье — как передергивать карты, в дорогостоящую охрану и насквозь бронированную кассу. И в заначке лежало не больше сотни. Остальное — в обороте все, в обороте.

Кеша дожевал паровую котлетку. Чинно отодвинул от себя тарелочку, моргнул белесыми ресницами — пушисто-белыми и спросил:

— Ну, дык как будем, Максимыч... Ехать мне на- доть, ребятишки ждут. Последний срок, слыхал, да?

— Угу, — рассеянно отозвался Серый.

Кеша спокойно гипнотизировал его водянистыми зрачками. Серый вздохнул, потянулся к телефону...

И рука зависла как над бездной: кому? Вынуть из кладовых наличку — ибо «грев» счетов не признает, счета — это у чиновников, в Цюрихе; да у него в оффшорах, оттуда еще переведи, да так, чтобы незаметно. А тут — здесь и сейчас. Рука Серого упала на стол и нашла «паркер».

— Я напишу... сейчас... — сипло сказал он.

Кому напишет? В кассу?! Ну, сегодня там есть еще

пара сотен да плюс оборотка... Еще в автоматах... так- так... что же делать?!

В это время похожую дилемму решал и Матвей Павлович. Шефу надо обязательно доложить, но не принимает, по мобильному он звонить ему запрещал: слушать могут, и свои, и чужие. А держать закрытым окошко кассы тоже себе дороже: сейчас там соберется толпа выигравших, пусть и выигрыши плевые, да ведь скандал подымут, круть-то там приличная. И как бы ни было на самом деле, а Матвей Павлович свой процент, называемый «премией», потеряет. Эх-ма! Была б денег тьма... Администратор искоса взглянул на переминавшегося с ноги на ногу Макса, шагнул к столику секретарши:

— Мань, дай-ка, рыба, ручку да бумажку!

Он черкнул в бумажку пару строк витиеватым, узорчатым почерком, свернул ее, отдал Мане: «Это Шефу!». И вышел. По дороге дал указание в кассу. Проходя мимо, посмотрел: лоток передвигался уже с тугими пачками зеленых банкнот. Женщина в синем жакете запихивала их в пластиковый мешок... заглянув в двери зала игорных автоматов, администратор обомлел: навстречу ему шла молодая пара — круглолицая девчонка и парень в очках, таща в руках такой же мешок, только набитый мелочью. А еще один мужик — по виду — чукча типичный, по-хозяйски сгребал в дорожную сумку такую же гору сверкающих десятирублевиков.

— Я... напишу, — наконец решился Серый: — Ма- ляву напишу. Хану отдашь, Кеша.

Тот удивленно задвигал бровками.

— Максимыч, ты ж знашь... Тухлое это дело. Завтра до утра должно быть. К шести ноль-ноль. Как в аптеке, да...

— Будет. Как в аптеке. Сам Хану привезу! Так и пишу.

Старичок пожевал губами, слизывая с них кисло- сладкие остатки сока. Принял расписку, сложил ее и чинно засунул во внутренний карман пиджака. Положил птичью сухую лапку в ладонь Серого.

— Ну, прощевай, Максимыч... Спасибочки за угощение. К шести ноль-ноль, помнишь, да?

— Помню, Кеша, помню!

Он проводил старичка до дверей кабинета. Кеша спустится по устланной ковром лестнице, сойдет с мраморных ступенек казино; пройдет, ковыляя ортопедическим ботинком, — ветеран войны и труда, как-зи- как, передовик... бывший! — и его примет в себя нутро черного «бумера» с парой быков из «барабинскнзх», обеспечивающих казначею группировки надежнейшую охрану. Надежнее, чем у самого Серого.

Секретарша ему что-то хотела сказать, когда он еще улыбался Кеше на пороге приемной; но шеф ее не слушал. Он повернулся, наконец она подала ему две бумажки. Серый, оттопырив недовольно нижнюю губу, развернул их и пошел в кабинет, читая на ходу.

Через полминуты оттуда, из-за массивной двери, раздался даже не крик — хриплый стон. Девушка замерла за компьютером. Стон повторился; она побледнела, подскочила и рванулась в кабинет.

Серый сидел на полу — он упал, зацепившись ботинком о ножку кресла. Сидел — как рыба на берегу, открыв рот и показывал пальцем куда-то вниз. Секретарша с трудом разобрала хриплое:

— Кассу... на хер... закрыть!

Еще через три минуты ему, облитому минералкой из холодильника, глотнувшему полстакана ломяндей зубы водки, предстояло узнать: проигрыш казино по верхнему залу составил четыреста тридцать тысяч

долларов, а в то же время в нижнем зале внезапно сошедшие с ума «однорукие бандиты» выдали нескольким посетителям на руки больше ста двадцати тысяч рублей...

Касса закрылась четыре минуты назад без его участия.

Утро над шоссе в сторону Новокузнецка понурое и мглистое. Сосны сжимают его непреклонными махинами вплоть до Юрги. Туман ложится таять в глубокие кюветы по обеим сторонам шоссе; в пять утра, под красным, не выспавшимся глазом солнца здесь проносится пара машин, сопящих и рычащих тяжеловозов, да проскочит сверкающий, как коробка конфет, междугородний автобус с нестершейся рекламой финского мороженого на снеікном боку — и снова сосенная тишина. Красно-изумрудный колер — как дорогие обои, хмарь за ними темная, болотная, хоть и дышится легко, свободно...

В семь утра не всем дышится свободно. Серому так не дышалось. Он сидел на переднем сидении «мерседеса», с трудом восстановленного после разгрома на Стрелочном заводе, а управлял машиной Грузила, под кожаной кепкой которого еще виднелись белые бинты. На ремонт его головы ушло гораздо меньше, чем на кузовщину для немецкой машины, но внешний вид и содержание ее все равно оставляли желать лучшего... Сзади в нескольких чемоданах, не поместившись в багажник, лежало то немногое барахло, что он успел взять с собой. А впереди туманные клочья разрывал серебристый «крузер» с четырьмя, тщательно отобранными верными бригадирами.

Серый, как некогда кубинский диктатор Батиста, банально бежал. Мобильный телефон он оставил Матвею Палычу, строго наказав на звонки не отвечать, говорить, Что шеф в казино, вот-вот подойдет; не был уверен, выполнит ли завет трусливый администратор, но предпринял еще пару шагов, которые должны быть всем, кто его Мог искать, сообщить его местонахождение: в казино, только в казино, ищет деньги, все будет хорошо, ребятишки, все будет прекрасно!

Сам же он бежал. С остатками своей бригады. Пусть хоть казино забирают... черт с ним!

...Поиски этих счастливых обладателей выигрыша, лихорадочно начатые в двенадцать ночи, ни к чему не привели: полуторамиллионный город надежно скрыл их в своем темном брюхе, залепил мутным светом фонарей глаза, отключил сотовые телефоны каким-то странным, непонятным сбоем связи у основных сотовых операторов. Все было против Серого, и почему-то все чаще он вспоминал того, рыжебородого и крокодила, цапнувшего его за ногу на пляже. Вот, с крокодила, похоже, все и началось!

Серого мутило с двух бутылок водки, выпитых почти без закуски, от отчаяния, страха и ощущения близкого конца. Над стеклом болталась в золотом окладе иконка Николая Чудотворца, белеющая окладистой бородой. Серый мрачно покосился на нее, потом бур кнул Грузиле:

— Бля, гони потише... тошно...

Тот сбросил скорость. Следовавший впереди джип сначала ушел в отрыв, потом тоже стал замедлять ход, мигать габаритами. Они нагнали его. Серый опустил стекло, вдохнув струю утреннего, прохладного воздуха, показал: езжайте вперед, тихонько... Зад джипа с хромированной коробкой запаски запрыгал впереди.

Они сразу стали мешать во втором ряду: сначала недовольно гуднул огромный, как «боинг», автобус, потом лесовоз... В другое время Серый бы пер по крайнему левому ряду и плевал бы он на все, но сейчас он уже этого не мог. Ослаб, наверное. Туфли от «Гуччи» упирались квадратными каблуками в коврик, к горлу периодически подкатывала тошнота.

Наконец он не выдержал.

— Останавливай, епт!

Грузила тормознул. Ребята впереди снова уехали далеко и только потом, заметив пропажу шефа, начали

сдавать назад. Но Серый этого не видел: он вывалился из машины, тяжело шатаясь, свалился в кювет на колени и исторгнул из себя все выпитое и немного съеденного в последние четыре жутких часа суматошных сборов.

Процесс этот был мучителен и всепоглощающ; поэтому он не сразу разобрал, что это там, наверху, за рев автомобильных моторов; зло утираясь сорванным с шеи галстуком, выбрался наверх... и тотчас рухнул. Прямо под колеса своей машины.

Он застал начало последнего акта.

Белый «ниссан»-рефрижератор тормозил со скрежетом. Его дверцы распахивались. И длинные радостные очереди из автоматов Калашникова били по «мерседесу» , кроша его стекла и прошивая свинцовой ниткой дергающееся тело Грузилы, а человек на другой стороне дороги, выскочивший из кабины грузовика, стоял на одном колене, прилаживая подствольник.

Секунда... Серый дико закричал, кинулся бежать к лесу, но на обочине упал, оторвал о какой-то торчащий штырь подметку ботинка. За его спиной грохнул взрыв — граната превратила «крузер» в пылающий факел, и автоматные очрреди громили уже мертвую горящую машину.

Что-то внезапно переломилось в нем, еще недавно — преуспевающем бандите, сыне алкоголички и участкового, всосавшем блатной мир с его понятиями с детства с отравленным молоком. Он встал. В руке у него оказалась иконка Николая Чудотворца — почему, отчего? — видно, выбросило из расхлестанной машины. И он, сбросив с ноги один шаркающий, хлюпающий «Гуччи» и целый второй, пошел по шоссе вперед, чуть ли не по осевой, прижимая к груди икону.

В него стреляли. Пули зыкали об асфальт, вышибая крошку. Но ни одна в него не попала... И тогда «ниссан» , в кабине которого мелькнуло перекошенное лицо водителя, пролетел мимо: сзади уже подъезжали машины, трусливо прижимаясь к обочине. Начался шухер, а это в планы посланцев смерти совсем не входило.

Он шел босиком по утреннему шоссе, в грязном и порванном пиджаке, с иконой, прижатой к груди, в клубах дыма горящего джипа.

Шел, не зная куда, но понимая: сюда, в этот мир, он уже не вернется.

Никогда.

ДИСК WORK F:// СНО-ВИДЕНИЕ Локальный доступ Файл pobeda.txt.

Папка: ЛЮСЯ, МИЛА, ИЗДАТЕЛЬ и Контора

— Люся, ты загранпаспорт взяла? — меланхолически спросил Издатель, когда автомобиль разворачивался на узкой площадке перед домом, загроможденной еще более дорогими иномарками.

— Зачем? — удивилась блондинка. — Мне же визу уже дали...

— А виза у тебя — в паспорте. Заграничном! — ласковым тоном, каким обычно говорят с малыми детьми, сообщил Майбах и тронул водителя за плечо. — Афанасий, сдавай назад... Люся за загранпаспортом сбегает.

— Не нада, Луся. Я сам, сисас сам!

Дверца тотчас открылась и желтолицый, кругленький Лу-Хой выскочил из «БМВ», понесся в подъезд, смешно перебирая коротенькими ножками. Господи, как же она с ним жить-то будет?

— Заграничный паспорт, Люся, всегда носи с собой, — назидательно повторил Майбах, закуривая. — А иначе ты там потеряешься... и тебя упекут в китайский бордель. Атам не сахар! Провинившихся бьют бамбуковыми палками по пяткам.

— Прям колготок не снимают? — ужаснулась девушка. — Ладно, договорились... Буду носить.

Майбах выпустил синий клуб дыма и довольно усмехнулся. Ну, все... Сейчас отвезти Люсю и Лу-Хоя в международный терминал аэропорта, купить бутылочку французского коньяка, выпить граммов двести... и спа-ать! Блаженно спать.

Спать, осознавая сладко, что все сложности последнего месяца — позади.

На самом деле, и китаец JIy-Хой, владелец трех казино и одного ночного клуба в Уссурийске и Комсомоль- ске-на-Амуре, и загранпаспорт появились у Люси почти одновременно. И оба — не без помощи Симорона.

Началось все с бурных ночей Люси и Выймя, от которых квартира Издателя, еще не до конца разгромленная, а точнее, подготовленная к ремонту посланцем Тундры, ходила ходуном. Выймя демонстрировал по- истине африканскую страсть, а Люся, привыкшая к томным бисексуалам из ее привычного круга общения, способных три часа обсуждать нюансы оргазма, но так его и не достичь, — Люся просто летала в небесах. Получилось так, что знатный оленевод буквально влил в Люсю свежую струю. Девушка перестала таскаться по ночным тусовкам, под ее голубыми глазами исчезли синеватые круги, и первое, что она сделала, — это ремонт майбаховской квартиры. Стоя посреди разгрома в шортах и коротком топике, в тканешку которого просвечивали груди, одной босой ногой в тазу с краской, другой — в цементе, с бумажной «наполеоновкой» на голове, Люся отважно командовала бригадой молдавских строителей и даже показывала им технологию некоторых операций. Потом она купила ноутбук и стала руководить процессом по телефону, параллельно изучая скоростной набор и курс молодой секретарши.

На время ремонта Выймя отселили в отель «Сибирь», где бдительные горничные и коридорные не давали ему разводить на полу костры и держать открытым холодильник, а кормили четыре раза в день и на убой, отчего щелочки глаз оленевода превратились в прорези факсимильного аппарата. Пользуясь случаем, Издатель провел с ним воспитательную беседу, и она возымела успех: сколь бы чукча ни был далек от корабля современности, но он, тем не менее, понял, что Люся в тундре будет ему плохой женой.

— Аднака, савсем ягель плохо собилать будит! Шкура чинить не умеит, только трубка много курит. Скусно ей будит, шаман Яйхо адин раз в чума поведет — духам показать, совсем больная будит...

— Правильно, Выймя! Вот ей и надо жениха найти! — подсказал Майбах. — Вспомни, о чем на Семинаре говорили.

С этих пор Люсе начали дарить жениховские вещи: Издатель решил, что жениха надо искать китайского, хотя бы учитывая сложившийся импринтинг Выймя. Сначала это был коврик с ручным драконом, которого ласкает молодая волшебница (муж ручным должен быть!), потом миниатюрный «пояс верности» с бриллиантином в семь карат, потом ключик от семейного счастья... Люся благосклонно принимала подарки и все меньше вспоминала Выймя. Закончилось все тем, что Люся поехала на барахолку за унитазом янтарного цвета и встретила там китайца Лу-Хоя, торговавшего отличной сантехникой производства Тайваня.

Лу-Хой оказался человеком энергичным, состоятельным и... одиноким. Участвовал он в продажах только потому, что помогал бизнесу младшей сестры; и в Уссурийске, и Комсмомольске-на-Амуре женщин вокруг него крутилось немерено, но все они были либо глупы, либо неистребимо жадны, либо и то, и другое сразу. Люся же, которая почти бросила курить, начала обливаться по утрам холодной водой и не имела имущественных видов, его просто поразила. Модельный ее рост и низкоросл ость Лу-Хоя не стали препятствием: берут, как известно, не числом и длиной, а умением и гибкостью.

В придачу Издатель украл с иконостаса чукчи одного божка, написал на нем фломастером «Люсин муж» и украдкой затолкал за батарею китайского ресторана...

Через неделю расчувствовавшийся Лу-Хой попросил руки и сердца Люси и изъявил желание поехать с ней... в Париж.

Все шло одно к одному: возобновлением своего загранпаспорта, утерянного год назад, девушка занима- лась нерегулярно и без особого желания: за границу не хотелось, все уже наскучило, а на Черное море можно было поехать и без него.

Но проблему надо было решать, тем более, что Лу- Хой совершенно не шутил, и Люсе почему-то безумно захотелось в Париж — так, как никогда в жизни. Она поехала в местное УВД; милый паренек-милиционер, улыбаясь, спросил ее: — «И зачем же вы, девушка, потеряли паспорт?», на что Люся честно ответила: — «Зачем, сама не знаю». Когда же Люся, препровожденная к начальнице ОВИРа, разложила перед ней кипу бумажек, та сказала, что не примет их, пока Люся не съездит в стол находок и не привезет оттуда подтверждение того, что ее паспорт не найден.

Конечно, можно было и заплатить что-нибудь кому-нибудь, но, во-первых, в УВД шла очередная кампания по борьбе с «оборотнями в погонях» и от таких предложений шарахались даже бывалые жучки, а вариант оплаты натурой Люся с гневом отвергла — и была права. Майбах напомнил, что еще на Семинаре длинноногой Ирке изобрели ритуал «встречи с загранпаспортом». И тогда девушка села писать письма.

На память ей пришла рассказанная на том же Семинаре история: некая дама потеряла любимый нож, от его имени отправила себе телеграмму с текстом «я в отпуске скоро вернусь твой нож», после чего нож был счастливо обретен. Люся первым делом завела паспорту электронный почтовый ящик, попутно освоив работу в интернете, и начала обмениваться с ним нежными посланиями. С Майбаха она взяла слово, что он будет корректировать эти письма и при случае переводить их на французский: то, что паспорт нужен был для поездки именно в Париж, Люся не сомневалась ни минуты!

А дальше ВКМ, включившись, сделал свое благое дело. Люсю осенило: паспорт вовсе не терялся. Он просто захотел ей сделать сюрприз. Для этого он в срочном порядке отправился в Париж, чтобы подго-

гп

товить там все к ее приезду. Эта догадка не замедлила подтвердиться, ибо практически сразу на Люсин адрес пришла весточка с чужбины на французском языке.

Краснокожая паспортина писала:

?! [33] **

«Ма chere Lucie, je voulais vousfaire une surprise, c'est pour- quoije suis partit a Paris pour preparer tout pour toi et ton ami. La vitle vous attend. L’hotel est formidable. Tous seront content de vous saluter dans cette place fantastique et pleine d'amour. Ти me manques beaucoup. Je retournerai a toi en deux jours.

Je t'embrasse. Ton Passport»[34].

Люся не могла поверить глазам своим: но послание на экране говорило яснее ясного: ОН есть! Тыкая намани- кюренными пальчиками в клавиатуру, Люся набрала:

«Дорогой мой Шалунишка-Паспортишка!

Я так рада, что ты наконец-то дал о себе знать. Теперь мне известно, что у тебя все в порядке и ты совсем скоро вернешься ко мне. Я тоже по тебе очень соскучилась. На твои проказы не сержусь нисколько. Лишь бы ты поскорее вернулся. Как хорошо, что у меня есть такой помощник, как ты. У меня есть чудесный друг, который приглашает меня в Париж! Береги голову! Возвращайся поскорее. Обещаю в знак благодарности за твое к нам внимание и хлопоты подарить тебе новую обложку. Самую красивую из всех, что найду.

Целую нежно твою корочку.

Обрадованная-твоим-известием-предвкушающая- скорую-с-тобой-встречу, Люся».

Показав это Майбаху, Люся заслужила комплимент. Издатель посоветовал:

— Если не будет отзываться, припугни его... Напиши, например, что будешь его называть не « краснокожей паспортной», а «краснорожей скотиной». Как алкашей из соседнего подъезда. Да, и еще вот что: неплохо бы, чтобы он захотел вернуться из прекрасного Парижа...

— А чего делать теперь? — пригорюнилась Люся.

— Надо, чтобы его здесь ждал подарок. Купи-ка ему новую кожаную обложку... Сейчас продаются такие, из крокодиловой кожи.

Это воодушевило девушку. Она тут же обзавелась обложкой в бутике элитной кожи «Пласе де Вандом» и на следующий же день накатала:

«Паспортинушка ты мой,

Приезжай скорей домой.

Тебя ждет здесь пальтецо И крученое яйцо.

Пальтецо-то новое,

Ни разу не надеванное.

Не простое КожанОе.

А яйцо крутое!

Предвкушающая встречу с тобой, Люся».

Как это было бы ни странно, но паспорт ОПЯТЬ ответил. На закате дня, когда строители, наверное, со второго раза повесили в квартире Издателя люстру, Люся хлопнулась на диван с ноутбуком, блаженно вытянув гудящие ноги, и, проверив почту, обнаружила послание с надписью: «From: lusinpasport@mail.ru».

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒