Клаус Дж. Джоул 6 страница

4 Резун И.

в*®-

ногами температуру и чистоту городских тротуаров, — при этом кудрявая корреспондентка задорно махнула в камеру кроссовками, зажатыми в руке. — Но как бы то ни было, а скульптура, изображающая сотрудника правоохранительных органов, по мнению многих, выполнена на высоком художественном уровне. Пока нам не удалось узнать, кого из сотрудников городского управления внутренних дел...

В этот момент телекамера показала крупным планом голову скульптуры, светящуюся на солнце лаковой поверхностью тысяч подушечек «Орбит», сплавленных в одну белую массу.

— Оба-на! Владимирыч! Это ж ты! — прокомментировал коллега.

Но за столиком только упала вилка. Упала на тарелку с недоеденным бигусом, произведя печальный звяк. Когда коллега перевел взгляд на столик, майора милиции Пролетаева В. В. за ним уже не было.

А майор Пролетаев гнал но улице Каменской на «Волге» с мигалкой, и хотя сирену и маячок не включал, гнал отчаянно. По пути он лихорадочно нажимал кнопки мобильного телефона, пытаясь дозвониться до влиятельных друзей и попросить их полномочий прекратить это безобразие; но, как назло, на месте никого не было.

— По Трудовой поедем, Владимир Вла... — спросил сержант-водитель.

— По Трудовой! — заревел майор. — И разворачивай ее, на хрен, поперек дороги!

Кому понадобилось изображать, да так точно, его в образе кота, майор понять не мог. Но знал, что это нужно остановить немедленно!

Между тем автомобиль ГИБДД, дежуривший на углу Советской и Ленина, куда свернула процессия, тоже вмешался в действие. Его экипаж, помахивая жезлом, приблизился к процессии, выискал глазами ответственных, идущих по бокам влекомой двумя помощниками тележки, — и ринулся в наступление:

— Ваше разрешение на проведение... Что тут происходит?

— Митинг по поводу демонстрации единения народных масс с правоохранительными органами, согласно приказу министра внутренних дел! — браво отрапортовал Консультант, оказавшийся как раз рядом.

В этот момент скульптура во всей своей величественной красе проплыла мимом милиционера, и он отшатнулся, не выдержав убойной силы искусства.

И побежал к машине — к рации.

А «Волга» с мигалкой застряла у тротуара: они рванули с Трудовой через дворы, да запутались в арках и выехали в месту, давно и прочно перегороженному бетонными блоками. Процессия текла мимо изумленного Пролетаева, и он видел свое изображение ярко, весомо, недвусмысленно. С каким-то непонятным черт-те-знает чем между ног в сапогах.

— Что делать будем, товарищ майор? — буднично спросил водитель.

— Ах, суки! У... у...

Он хотел сказать «устранить», но внезапно жесточайший приступ диареи протряс организм, и майор выпучил глаза. Замер. Еще раз бессмысленно пробормотал: «Ус-ссс...». И повалился на заднее сидение.

Водитель хладнокровно закурил: ему-то что? Обернулся назад:

— Товарищ майор... ну так как...

Лежа на сидении и схватившись за живот, майор только хлопал глазами. Белесыми и красными от ярости. И выдавил бессмысленное «У!».

Вокруг него почему-то очень нехорошо пахло.

Между тем процессия дошла до площади Ленина и там остановилась, ибо тут уже мало было поразить стражей порядка идеей единения народа и правоохранительных органов: на любое массовое передвижение по площади требовалось разрешение. Впрочем, процессия использовала перекур, чтобы попить воды, а кришнаиты — угостить всех желающих своим девятикомпонентным прасадом.

Наверно, это было как нельзя кстати, ибо в момент их хода из ресторана «Жили-Были» вышел в сопровождении двух переводчиков мистер Крис Фортенсен, исполнительный директор Европейского бюро ЮНЕСКО по памятникам истории и культуры, а также полномочный агент полудюжины европейских музеев и музейного центра «Метрополитэн».

Мистер Фортенсен ковырял в зубах зубочисткой, так как после свинины по-деревенски с грибами это было ему необходимо; поэтому первая фраза получилась у него немного шепелявой. Американец воззрился на процессию, уловил ее странную многокомпонент- ность и спросил:

— Who are those strange people? Where are they all going?[20]

Стоявший рядом, но нервно переминающийся на месте человечек в сером неглаженом костюме балахонистого вида пискнул: «It’s a demonstration!»[21] и сконфуженно замолчал, не зная, что говорить дальше; явно не удовлетворенный его ответом, американец обратился ко второму спутнику, болезненно худому молодому человеку с длинными жидкими волосами, очками «а ля Майкл Джексон», в болотно-зеленом пуловере и красных грубых джинсах.

— Are they protesting against something?[22]

— They’ve been protesting against something ever since communism collapsed in Russia[23], — лениво ответил тот.

В поездку по Сибири мистер Фортенсен отправился с двумя переводчиками — одного ему дали еще в Москве, и английский тот знал через пень-колоду, но зато умел договариваться с «нужными людьми». Вторым же стал Питер Уэйн, живущий в России уже пять лет и перманентно учащийся в различных вузах. Питер ориентировался в мире русского искусства как рыба в воде и виртуозно владел русским языком, вплоть до матерщины.

Тут острый глаз м-ра Фортенсена приметил блестящую белую скульптуру, возвышавшуюся над толпой. Кришнаиты уже украсили тулью белой фуражки Плачущего Мента невесть из чего сплетенными венками.

— Wow! What a pretty thing! A lovely child of pop-art and Warhall’s installations! What do you think, Peter?[24]

Молодой человек посмотрел туда же, и лицо его изобразило гримасу интереса; второй переводчик бестолково вертел головой, стараясь понять, что такого интересного углядели его американские друзья в толпе балахонистого, босого и грязного сброда, называющего себя кришнаитами.

— I wonder what it’s made of[25], — задумчиво пробормотал мистер Фортенсен; его рука потянулась к карману.

— Looks like ivory...[26] — оценивающе подсказал Питер.

— Please, find out how much it is![27] — решился Фортенсен.

Питер нырнул в толпу как в омут и замелькал красными джинсами, ботинками с заклепками на чудовищной платформе в группе такой же длинноволосой богемы; меньше чем через минуту он объявился рядом с Фортенсеном, и молча показал тому цифру, написанную на бледной англосаксонской ладони красным фломастером.

— They are ready to sell it at this price, but this is their last offer...[28]

Мистер Фортенсен задумался. Он у лее достал чековую книжку «Сюисс-банка», которую ему дал директор «Метрополитен» Робин с напутствием не стесняться в суммах до одного миллиона; но пока что ничего дороже десяти тысяч мистер Фортенсен в России не увидел. Он еще раз взглянул на фуражку с венками и решился, выписывая чек:

— Fine, I think the thing is worth it. The Guggenhime Museum will be green with envy...[29]

Русский переводчик зашел за спину американца, поднялся на цыпочки, увидел сумму и, сползая по стенке ресторана, выдавил в ужасе:

— Ebanywro-o-ot... [30]

Скульптура была приобретена, не сходя с места, за $250 ООО.

...А между тем «Волга» с синими номерами УВД, ревя сиреной, блистая мигалкой, несла майора милиции Пролетаева В. В. в Первую инфекционную больницу на левом берегу города. Майор лежал на заднем сидении, плавая в продуктах собственной жизнедеятельности, хлопал глазами, как сломанная кукла, и изредка пытался соединиться с власть предержащими. Наконец ему удалось услышать голос одного важного человека в мэрии, который курировал все вопросы, связанные с милицией:

— Это Пролетаев, — слабым голосом протянул майор. — Мне помощь нужна... срочное дело...

— Слушай, перезвони через часок, а? — сладким баритоном откликнулась трубка. — Я сейчас занят очень...

— Я не могу, я...

— Давай, давай, звякни, — не слушая его, сказал баритон. — Я тут грибы собираю!

И, сочно хохотнув, баритон пропал.

А водитель густо выматерился. Этому идиоту, которого прихватила диарея, ничего, а машина-то замначальника, ее теперь неделю отмывать придется!

ДИСК WORK F:// СНО-ВИДЕНИЕ Локальный доступ Файл pobeda.txt.

Папка: ЛЮСЬКА, ВЫЙМЯ, ПИЛАТИК и грибная охота вы мне принесете бумагу из мэрии о том, что она просит провести тут, за казенный счет, так и так, некое мероприятие.

— Какое?

— Например... ну, я не знаю! Места у нас хорошие, грибные... Вот, например, научно-практический семинар по технологии эффективного сбора грибов в летне-осенний период. Как вам, а? Ну, все, мужики, думайте, думайте... я побежал, работы много!

Там же, на горячих сидениях «мерседеса», друзья устроили небольшой военный совет. Издатель начал перебирать в памяти всех своих знакомых из эшелонов власти, Консультант задумчиво покусывал травинку, Мачо просто молчал. Потом Олег Макарыч тихо произнес:

— Фигня. Не сработает.

— Что «не сработает»?!

— Если мы пойдем в мэрию за разрешением.

— Ну, ведь мы не так просто пойдем...

— Тоже фигня. Бумагу дадут, но все перекроют.

— Блин! А как ты предлагаешь?!

Олег Макарыч оглядел берег, спускающийся к воде сосновым лесом. И выпалил:

— Да, места здесь грибные! Надо пойти в мэрию за... грибами.

— Ты с ума сошел?!

Кипятился, главным образом, Издатель. Олег поглядел на него с укоризной.

— Ох, Димыч, мешает тебе привычная картина мира, ох мешает... Как пояс верности. Знаешь такой?

— Олеж, ты не ерничай... Но дурь какая-то! В мэрию — за грибами!

— Был у меня приятель, — со значением проговорил Консультант. — Так он так говорил: «Некоторые собирают грибы и ищут деньги. Некоторые находят деньги и собирают грибы. Я предпочитаю искать грибы и находить деньги...» Все, решено. В мэрию — по грибы. Симорон нам поможет!

—

.. .В мэрию на сбор грибов решено было отправить чукчу Выймя, его новую подругу Люсю-мажора и следователя Пилатика, который за день до этого, пьяный в дребези- ну, звонил Издателю и жаловался, что сидит голодом: жена ушла, а в доме есть нечего — а Эраст Георгиевич привык есть часто, регулярно и хорошо.

В половине третьего на хоздворе городской администрации, во дворе-колодце, позвонили в неприметную железную дверь. Один из тайных людей Издателя, работавший младшим помощником старшего дворника санитарно-технического отдела мэрии, открыл дверь и обомлел. Но, так как был предупрежден Издателем, что вид у прибывших будет не совсем обычный для просителей, пропустил их в здание, проворчав:

— Ну, блин, вы даете! Короче, я вас не видел, вы меня не знаете... а попали в здание через канализацию!

Пилатик выбрал себе наряд Льва Толстого в Ясной Поляне, подходивший ему по комплекции: рубаха украинская, вышитая, навыпуск, холщовые штаны, поясок-веревочка на пузе и босые лапы. Люся-Мажор с огромным удовольствием оделась в сарафан, не предполагающий лифчика, с легкомысленными летними ромашками, и нацепила кокетливую соломенную шляпку — просто барышня-крестьянка. Голые ножки украсила бисерными фенечками. А чукча Выймя оделся так, как это принято в улусе — пимы белые, твердые, штаны из чертовой кожи, в которых он нерпу бил, и ватник на майку. Все трое держали в руках лукошки, купленные в сувенирном магазине — желтые и крепкие, как бронежилеты спецназа.

Эпопея началась.

в-**-

Они разошлись в трех направлениях. В этот полуденный час мэрская челядь разбрелась: кто в дорогие кафе в близлежащем парке, а кто в суперсовременную столовую горсовета, находящуюся в пристройке из синего стекла. По коридорам бродили единицы: несчастные чиновники, не сдавшие порцию бумаг, и девицы на диете.

Эраст Георгиевич первым делом решил совершить ритуал грибника: отлить, заодно помыть руки. Причем сначала умыть конечности; зачем ему надо было начинать с омовения рук, он не знал, но чувствовал: так будет правильно. Он стоял над раковиной, тщательно умывая ладони, когда в туалет заскочил какой-то чиновник. Он равнодушно скользнул глазами по Пила- тику, потом изменился в лице и сказал: «Ой! А что это вы тут...», на что следователь резонно ответил:

— Грибы собираю.

...и чиновник, странно пискнув, выкатился из туалета.

Эраст Георгиевич степенно высушил руки под умной машинкой на стене, и, покачивая лукошком, вышел в коридор. Шел он бесшумно: по коридорам пролегали сплошные ковровые дорожки. Впереди шел согбенный чиновник с кипой бумаг, вчитываясь в них на ходу. Эраст нагнал его и деликатно поинтересовался:

— Мил человек, а грибы-то есть здесь?

— Есть. Там. В двести десятом, — машинально ответил тот, потом оторвал голову от бумаг, увидел Пилатика.

Он вскрикнул, рассыпал бумаги и побежал, что-то в ужасе бормоча. Странный человек! Пилатик собрал десяток упавших листков, в это время дверь ближайшего кабинета распахнулась и послышался громовой голос:

— Гриб?! Ко мне заходите, пожалуйста! Кому там гриб... Иван Иваныч, сюда пусть заходит.

Робко улыбаясь и выставив и вперед защитное лукошко, Пилатик зашел в кабинет. Монументальная

женщина, его хозяйка, уже снимала с подоконника двухлитровую банку, надежно перемотанную марлей.

— Вот, возьмите. Самый лучший гриб во всем департаменте! Всем скажите: у Анфисы Иванны взяли! Лучше нет... от изжоги, от рака.

Она сгрузила банку с чайным грибом в подставленное лукошко, потом сфокусировала взгляд на холщовых штанах, босых ногах следователя и слегка удивилась:

— А это что, новая форма такая?

— Ага. Грибы собираем! — не растерялся следователь.

Но дама отреагировала как-то непривычно спокойно:

— Ясно. Хорошее дело. Вы, главное, скажите, что у Анфисыванны взяли! Я давно тут гриб чайный пропагандирую... от всех болезней!

Пилатик вышел в коридор, едва не прослезившись. Первый гриб он уже собрал!

Второй повезло Люсе-Мажору. Она порхала по коридорам этажом ниже, светя босыми розовыми пяточками, бормоча какую-то модную песенку и не слышала, как появившиеся сзади два человека в одинаковых мышиных костюмах громко загомонили:

— Дівьісь, Микола! Побачь, что за дивчіна!!!

— Ох, Сидор, вмереть міне не встать...

— Як галушка, бела да розова... Мыкола, шо це таке, я не бачу: сплю, што ли?

— Та ты познакоміся, шо ты, як первый раз замужем!

Люся остановилась у информационного стенда: «Внимание! Статистика случаев отравлений ядовитыми грибами в области...», а хохлы нагнали ее и окружили, сверкая улыбками.

— Девонька, щоб мне вмереть! Пойдем с нами, поспіваєм?!

— Легко! — откликнулась Люська, и задорно подмигнула. — Я люблю спивать, очень!

— Мыкола, на те гроші, дуй у лавку, бери шампань- ское з коньяком и конфеты... Мухой давай! — распорядился старший и увлек девушку в кабинет, пожирая глазами ее модельные босые ноги.

...У чукчи Выймя ситуация сложилась совсем по- другому. Он не стал искать легких путей. И направил стопы свои, если быть точным, такие прихлопывающие белые валенки, в строящееся крыло городской власти. Строилось оно перманентно уже с десяток лет, и каждый раз взять ударные темпы что-то мешало: то губернатор воевал с мэром, то мэр — с горсоветом, то затевалась масштабная московская проверка... По- лупостроенные этажи мокли под дождями, на зиму законопачивались, а летом открывались вновь для неторопливой работы исключительно русских бригад.

Выймя, бормоча какую-то давнюю, внезапно всплывшую в мозгу чукотскую песню-заклинание, прошел в прохладную тень кабинетов без рам и полового покрытия. Какой-то обостренный нюх подсказывал ему: грибы должны быть здесь. Просто должны быть, и все! Выймя зашел в комнатку, из разверстого окна которой дышало весной, и остановился, принюхиваясь. Пахло... как весной в тундре, когда оттаивают оленьи и собачьи какашки.

— Э, алле! — услышал он суровый голос сзади. — Алле, кент! Ты чо здесь делаешь, а?

Чукча даже не обернулся. Во-первых, он не знал, что на окрик «АллЕ!» нужно оборачиваться. Во-вторых, так как он не обернулся, он не видел, что сзади стоит полностью упакованный охранник средних лет с «Парламентом» в зубах и помахивающий дубинкой — национальная забава всех охранников мира! — а смотрит он недобро на чучело в ватнике и валенках, невесть как возникшее на подведомственной ему, строго охраняемой территории.

Выймя, не оборачиваясь, сказал:

— Грибы ищу, аднака!

От этого сигарета выпала из губ охранника.

— Гри-ибы?! — протянул он ошеломленно. — Ну, ты даешь... И где ж они, грибы-то?

«Щас скажет — нету, мол! — я ему промеж лопа- ток-то и врежу! — подумал охранник. — Даже ватник не спасет...» Но Выймя вместо этого с глухим радостным восклицанием рванулся к стене, в мгновение ока достал охотничий нож и отковырял от стены коричне- во-серый, засохший гриб.

— Э! — закричал он голосом веселого пастуха. — Чага, аднака! Мужской сил поднимает, стоит ат него, аднака! Холосо стоит!!!

Охранник уже готов был по рации взывать подкрепление, но такой оборот дела его явно заинтересовал. Он кашлянул и подошел поближе. Уродливый кусок чего-то пупырчатого в руках Выймя пах грибом... и казался вполне естественного на вид происхождения.

— И чо?! — тупо спросил охранник, чувствуя, как привычная картина реальности в его голове дает трещину: ну не могло в мэрии расти грибов!

— Ниче. Мельчить нада, аднака! — радостно сказал чукча. — В трех водах валить, малока валить, нерпичий жила валить, олежка моча валить. Холосий гриб будит! Бабка Серепутка грибы валеный всю зима ест, холосая бабка, к шамана Вяйхо на камлания хоит!

Охранник медлил. С одной стороны, из чего только ЭТО САМОЕ не делают! Из китового плавника, акульего хряща, дерева йохимбе, барсучьего жира, собачьего сала, верблюжьего говна... А из грибов — сам бог велел.

— Ну-ка! — степенно сказал он, перехватывая железной рукой гриб из рук Выймя. — Давай-ка вместе поищем... грибник!

А другой рукой прижал к рукам рацию и тихо-тихо сказал:

— Семеныч? На месте? Давай сюда, в пристройку, на второй дуй... и нож захвати в кухне, поострее!

Слухи ползли по мэрии, как микробы по лабораторному посеву с питательной средой. Никто бы не подумал,

Wr²-

что чиновники городской администрации — идеальный контингент для постановки опытов. Они быстро нашли объяснение происходящему и их объяснения были не лишены логики. Тяга русского народа к конспирологии — усматривать во всем чью-то руку, тут разгулялась...

Одни, доедая обед в столовой, говорили, что коварный Анискин, второй заммэра, объявил субботник и новую его форму: теперь на субботники следует приходить в толстовках, полотняных штанах и босиком. Все знали, что Анискин является поборником здорового образа жизни, обливается по утрам холодной водой в элитных Фомичевских банях, и особо не удивлялись. Вторые шепотом передавали новость о том, что проводится новая акция по изыску внутренних резервов и планируется отнимать излишки грибов в кабинетах особо ретивых чиновников; да что ищут-то грибы, а собирают, известное дело, капусту, пришедшую чиновникам от благодарного населения. Поэтому с «грибниками», являющимися, несомненно, эфесбешника- ми, следовало вести себя корректно и ласково. Самые прагматичные говорили, что ерунда все это, и что в мэрии, в полном соответствии с новыми стандартами госслужбы, проводится игровой тренинг на выживание в экстремальных обстоятельствах, и поэтому лучше сделать вид, что все так и должно быть.

Поэтому хлынувший в свои кабинеты народ препятствий грибникам не чинил, так как был благодушен уже изначально. Две дамочки из орготдела быстренько разулись (мол, ноги устали) и даже сообразили себе что-то вроде лукошек и картонных папок.

А грибники продолжали свою тихую экспансию. Люська, введенная в кабинет председателя Всесибирско- го землячества украинцев, Миколы Махно, бросилась к японскому вентилятору, укрепленному на краю стола: «Гриб!!!», ибо японское изделие и в самом деле было похоже на грибной продукт. Мыкола, переливающийся розовым от вожделения, вентилятор отдал тут же.

Пилатику дали еще один чайный гриб, два письменных прибора «Грибная охота», три изображения

гриба на пластике, шелке и японской соломке, а чукча развернул бурную деятельность по срезанию грибов в пристройке — их находили в пазах отсыревших стен, на деревянных косяках и сложенных горках паркета. Из кабинета председателя украинского землячества уже доносились звуки баяна, висел дым дорогих самокруток, и Мыкола без галстука отплясывал гопака с веселой Люськой, азартно сбивавшей ковер голыми пятками...

Поветрие дошло и до первого заместителя, который в отсутствие мэра рулил всей жизнью главного здания города. Помощник вошел к нему в приемную на полусогнутых ногах.

— Что там за стихия народная? — вяло спросил чиновник, перебирая бумаги. — Шум какой-то, ажиотаж... а?

— Грибы... эта... того... Виктор Палыч... — пролепетал помощник, не зная, как высказать начальнику всю абсурдность происходящего и не быть в этом обвиненным.

— Грибы?! — нахмурилось Второе Лицо. — Странно... И что, нашли?

— Так точно! — бледнея от ужаса, сообщил помощник. — В строящемся корпусе... они... эта... колосятся. ..

«Убьет! — подумал он обреченно, сверля взглядом тяжелое пресс-папье в виду фигурки борющихся дзюдоистов. — На месте!»

Но Второе Лицо посмотрело на него тяжелым взглядом и вдруг рыкнуло:

— А если НАШЛИ, так чего ж ты, Терентьев, этот процесс не контролируешь, а? — гаркнул он. — Что, разучились народное шевеление в правильное русло направлять?! Заелись, сволочи пархатые... Ну-ка, надевай все субботнее и дуй во главе колонны, понял?!

— Т-так точ-ч-чно...

— О результатах доложишь! Выполняй...

Помощник улетел прочь с шуршанием. Через четверть часа целая процессия, возглавляемая Помощником в спецовке и в шерстяных носках, шествовала за Выймя по коридорам мэрии. Особо сноровистые последовали примеру двух женщин из орготдела: обзавелись корзиночками, сплетенными из обрезков учрежденческих папок. Вел процессию чукча Выймя, за ним поспевала выпившая шампанского бесшабашная Люська в развевающемся сарафане.

Они спустились в подвал. Здесь было светло, но сыро. Остановились перед какой-то металлической дверью — перед ней хлюпала вода.

— Там! — раздувая ноздри, проговорил чукча.

Он ощущал охотничий инстинкт.

Вступить в лужу никто не решался, и тогда Люська храбро прыгнула вперед, утонув босыми ногами в холодной подвальной луже, и заколотила острым кулачком по двери:

— Открывай!

Кто-то из челяди пробился вперед, заворочал ключами. Дверь со скрежетом распахнулась... и в нос присутствующим ударил густой грибной запах. Тот же неприметный человек включил свет — лампочки осветили ржавые садки, уходящие вглубь подвала: на них, давя друг дружку, лезли крепенькие, огромные шампиньоны с большими шляпками.

Они расперли некоторые садки.

В наступившей тишине кто-то из задних громко икнул от испуга и сообщил:

— А это Че-Пе Марзаняна два года назад арендовало... гидропонная грибная плантация. Его-то посадили, а грибы... вот они!

Примерно в этот самый момент тремя этажами сверху Второе Лицо, усмехаясь перипетиям судьбы, — время такое, надо впереди народа идти, обуздывать общественные инициативы... и в Москву рапортовать! — разбирало бумаги в папке. Под руки попалось письмо некоей инициативной группы о проведении учебно-практического семинара по сбору грибов... «Кстати! — мысленно отметило Второе Лицо. — Подвяжем к весенней кампании. Опора на собственные силы, чучхе[31], по-сибирски, понимаешь!».

И подмахнуло документ, не глядя.

Разрешение на проведение Семинара было получено.

ДИСК WORK F:// СНО-ВИДЕНИЕ Локальный доступ Файл pobeda.txt.

Папка: ВОЛШЕБНИЦЫ и ЯНА

...Людское скопище перед станцией метро «Площадь Ленина» — там, где была продана скульптура, рассосалось; ушли кришнаиты с их бубенчиками и дудочками, чем обрадовали милицейский наряд, ибо этих «оранжевых цыган» милиция не любила: тащишь их в воронок, а они не сопротивляются, только мантры поют, даже дубинками лупить не интересно... Одним словом, все успокоилось.

А вот на «Речном вокзале» в этом день работали цыгане настоящие. Большой табор таджикоязычных цыган или цыгановидных таджиков переместился недавно на берег реки, за карьер, и новые вышли осваивать рынок. А лучше рынка, чем Речной, с его станцией электрички, узлом всех городских и пригородных транспортных маршрутов, лучше найти было нельзя. Цыганские бароны, одетые в поношенные пиджаки от Риччи, черные китайские рубахи и смазанные немецким кремом сапоги, заплатили кому надо энную сумму и вывели своих работников на место. Лениться никто и не думал.

Правда, опытный глаз сразу бы выделил в пестром коловороте насурьмленных бровей, цветастых юбок

и стоптанных ичиг весьма неординарную парочку. Старшая и младшая. Старшая не общалась с товарками ни разу, что было подозрительно, а младшая, находящаяся явно под ее опекой, работала босая, без обуви, да еще с фенечками из бисера на тонких смуглых щиколотках. И то, и другое было для любой уважающей себя цыганки старше двенадцати лет жутким бесстыдством. Но прохожие этого не замечали; впрочем, как не замечали товарок и сами цыганки. Более того, эти двое работали как-то лениво, привязываясь не к каждому хорошо одетому мужчине или стильной женщине. Они делали упор на спортивного вида молодых людей и девушек в возрасте до восемнадцати — «пустой» возраст, это вам каждая цыганка скажет: ни денег толком, ни ценностей, только мобильник стырить, да кто ж этим среди цыган занимается? Возни больше...

В принципе, эти двое проделывали тут, под ласковым, теплым, растопившим май солнцем, все тот же нехитрый ритуал: у мужчин просили сигаретку, девушкам предлагали погадать на суженого; просили денежку, потом — бумажку, потом заворачивали в кулечки потом... потом жертва брела, глупо улыбаясь, до дверей метро или до автобусной остановки и спохватывалась только уже отъехав от «Речного» на приличное расстояние.

Все, пообщавшиеся с цыганками, что-то теряли. Пачки сигарет, брелоки для ключей, дешевые сувенирные колечки. Из кошельков волшебным образом исчезала вся мелочь, необходимая для того, чтобы оплатить проезд, — но оставались нетронутыми все купюры достоинством выше десяти рублей. Иногда почему-то не на месте оказывался паспорт — особенно паспорт молодых девушек, будто они только что подверглись проверке документов; то же касалось студенческих билетов и зачеток, у кого они были.

Но тем не менее, почему-то каждый в итоге получал много больше, чем потерял. Обнаруживался завалившийся в подкладку стольник или двадцатка долларов,

сложенная в трубочку и засунутая в переплет взятой в библиотеке книги. Колечки и брошки оказывались под ягодицами на сидении, пристрастный опрос пассажиров ничего не давал, и счастливец или счастливица вынуждены были забирать эти вещицы домой, чтобы через некоторое время узнать с изумлением, что это — золото или серебро высочайшей пробы. Кто-то находил заполненную деньгами электронную карточку для проезда в метро, кто-то карточку на межгород с двумя десятками использованных разговоров, кому просто внезапно прилетала на мобильный сотня, две, десять... Бывает такое: ошибаются люди номером, платя!

Вот из дверей метро вышла девушка и остановилась, близоруко оглядываясь по сторонам и морща лицо на указатели остановок: видно, очки доставать ей из сумочки совсем не хотелось.

По всему можно было определить, что зовут девушку не иначе, как Катастрофа Иванна, хотя по паспорту, лежавшему в ее сумочке, ее звали Яна. Во-первых, первая дверь, которую она попыталась открыть, чтобы выйти из станции, заела. Вторая заехала ей по плечу так больно, что она скривилась. В-третьих, на нее наткнулись сразу двое спешащих граждан, в. результате чего один уронил очки, а второй — газету. Браслет часов на левой руке был порван и кое-как стянут тесемкой, одна заколка в волосах, бабочка, обломала свои крылышки, а на довольно дорогой бежевой юбке было сзади посажено темное пятнышко.

Если и была это жертва для цыганок, то жертва стопроцентная. Типичная неудачница, с жидкими, плохо обесцвеченными волосами-сосульками, близорукими водянистыми глазами, худая, безгрудая и нескладная, с мосалыгами-руками и ступнями сорок шестого размера в разношенных босоножках на каблуке. Поверх этой светлой юбки была надета жуткая темно-синяя кофта, носимая девушкой, видно, из соображений «не лето еще, ДОЛЖНО быть холодно!».

И две цыганки сразу устремились к ней.

Но никто не заметил самого странного: еще две ромалы, тоже коршунами спикировавшие на девушку, вдруг столкнулись лбами и начали громко, призывая в свидетели всех своих подруг и родственников до седьмого колена, шумно выяснять отношения. Второй странностью было то, что старшая цыганка, вместо того, чтобы оставить руки свободными, молниеносно вытащила из прически что-то — кажется, иголку, и, неудобно спрятав в ладони, пошла к девушке.

Молодая и старая окружили доверчивую. Лопотали что-то насчет жениха. Вот девушка раскрыла сумочку, достала кошелек... вот уронила, неловко нагибалась...

За манипуляциями цыганок никто не следил; искушенные, заметив «работу», только качали головами и поскорее старались миновать опасное место, чтобы зараза одурачивания не коснулась и их. И тем более, никто не мог знать, что обе цыганки находятся под пристальным наблюдением мощной электроники, скрытой панелями с оскалившимся Дедом Морозом и американским питьем. Огромный «вольво», изрисованный кока-кольной символикой, стоял у тротуара, а водитель дремал в кабине. Такие машины в начале лета сотнями бороздят город, развозя чудо-напиток по открывающимся кафешкам.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒