Постскриптум. 4 страница

— Прекрати эту глупость. Я не знаю, как это у тебя ещё осталось достаточно сил для этого, но пусть мой отравленный ветер сейчас опустошит вас обоих.

Но прежде чем доктор-мэр закончила свое заявление, земля задрожала. Доктор потеряла равновесие, и её зловещий ветер унесся прочь.

Спотыкаясь и падая на спину, когда её нога зацепилась за корень, Энн увидела огромный силуэт, поднимающийся из земли между ней и доктором Гретхен, и закричала:

— Отец!

III

— Герцог Ксенонский… неужели Ваше безумие простирается так далеко? — Крикнула доктор Гретхен, едва успев восстановить равновесие и удержаться на ногах, но уже через секунду она всмотрелась в фигуру, доминирующую в темноте, и вскрикнула от изумления: — Великий Герцог Мехмет!

— Действительно, это я, Мехмет, — сказала огромная фигура, кланяясь.

Хотя движение было плавным, доктор была знакома с именем этого Аристократа и его стилем боя, и она также определила истинную природу гигантского силуэта.

— Механик Мехмета, — пробормотала она.

Огромная гуманоидная машина высотой более двенадцати футов была оружием Великого Герцога Мехмета. Этот робот — или андроид, если быть точным, — был устройством, рождённым аристократической наукой, но способным к гораздо более сложным движениям, чем другие машины, что делало его столь же изящным, как и любого человека. Только взгляните на него. Чёрные волосы колышутся на ночном ветру, бесстрашная маска восточного стиля покоится на бронзовом лице, нити золота и серебра, синего, красного и пурпурного — его ослепительный плащ и одежда были сшиты в самых ярких оттенках. Он ни в малейшей степени не отличался от настоящего Великого Герцога Мехмета — если не считать того, что он был гигантского роста, его лицо и телосложение были совершенной копией собственного лица Герцога. По сравнению с этим боевой экзоскелет, который носил отец Энн — герцог Ксенонский, — представлял собой грубую броню, совершенно лишённую художественного смысла.

И между ними было ещё одно различие.

— Где же ты, Великий Герцог Мехмет? — спросила доктор.

— В подвале замка генерала Гаскелла. Боюсь, я выпил слишком много вина, — ответила гигантская кукла Мехмета.

Хотя броня герцога Ксенонского требовала, чтобы он находился внутри экзоскелета, управляя им, механический человек Великого Герцога Мехмета был, как и следовало из названия, марионеткой, которой можно было свободно управлять с большого расстояния. Само собой разумеется, именно такой из этих двух вариантов обеспечивал большую безопасность и удобство для его оператора.

— Как это завидно, Великий Герцог Мехмет. В таком случае, почему бы тебе не расслабиться и не помечтать о своём давно потерянном королевстве?

— На самом деле, я не могу этого сделать, — сказал великий образ Великого Герцога, прикрыв рот рукой и позволив себе тихонько рыгнуть.

Тихонько? Это было похоже на грохот глубоко под землёй!

— Великий полководец сказал, что произойдет, если Вы станете угрожать драгоценной дочери герцога, — произнёс механический человек. — Любой может видеть, что генерал идёт по этому пути не в ту сторону. Узнав, что отправили Вас, герцог сообщил генералу, что если хоть одна царапина будет на Энн, то он и весь его клан обратятся против Гаскелла, и тогда наш великий генерал поспешил послать меня. Да, у него есть очень странные слабости.

Издав звук, похожий на вздох, он продолжил:

— Из его подвала я выслал свои разведывательные жучки, которые в конце концов нашли Вас. Слава богу, я добрался сюда в самый последний момент. А теперь я бы хотел, чтобы Вы прекратили свои действия.

— Эта не по годам развитая маленькая принцесса сходит с ума от любви, — сказала доктор, она тоже тяжело вздохнула, только её голос был в сто раз более утончённым, чем у дублера Великого Герцога. — Не устранив её, убить Ди будет невозможно.

— Вам придется оставить это мне

— Я не могу в это поверить.

— Эй, сейчас же! — лже-великий Герцог сказал это несколько печально. — Я так и думал, поэтому принёс с собой письменные приказы генерала. Удовлетворены?

— Они же ненастоящие.

— Доктор…

— Я залечила рану великого полководца, чтобы теперь получить разрешение находиться здесь. Я никому не позволю вмешиваться в мои дела. Ди — моя добыча! Отступи в сторону.

— Тогда этого не избежать, — сказал гигантский Мехмед, его верхняя часть тела сильно отклонилась назад.

Он глубоко вздохнул, готовясь к предстоящей битве.

Продолжая глядеть в ночное небо, он сказал:

— Этот я — машина. Ваш яд не подействует на меня, доктор Гретхен.

— Я удивляюсь этому, — ответила доктор, и её слова внезапно прервались с придушенным стоном. Рука фальшивого Великого Герцога молниеносно схватила её за шею. Невнятно задыхаясь, её измученное лицо побагровело под пронзительным ночным взглядом Аристократа.

— А теперь давайте вернёмся в замок, доктор, — мягко заявил великан. — О… Я чуть не забыл самое главное.

Его тело повернулось вправо, и он протянул другую руку Энн, которая всё ещё лежала на земле на спине.

— А ты возвращайся к своему отцу…

Рука, обтянутая огромной бронированной перчаткой, страшно дергалась.

— Ну почему, моё тело немеет… Этого не может быть…

— Это подействовало на тебя, не так ли, Великий Герцог Мехмет?

Быстро выскользнув из цепких дрожащих пальцев, доктор Гретхен укрылась за густой рощей деревьев и принялась объяснять, что она сделала.

— Кто из вас страдает, Милорд? Этот гнусный самозванец или настоящий ты далеко в замке?

— П-почему я? Вы... когда Вы меня отравили, доктор?

— Возвращаемся в замок.

Не обращая внимания на агонизирующего гиганта, доктор сосредоточила своё внимание на том, что лежало за его массивной фигурой.

— Я не верю ни в одну из этих глупостей о работе с коллегами для достижения общей цели. Это было моё несчастье — родиться в мире, где меня окружают враги. Вот почему я распространила яд и в замке тоже. Так как здесь не владения Великого полководца, то, вероятно, это не достигнет его ушей, — рассмеялась она.

— Как ты могла?.. сотворить такое?.. А Вы намерены это сделать?.. чтобы покончить со всеми нами? — закричал он, выплевывая слова, как гнилую крови, а затем чёрная кровь действительно упала на землю, как дождь.

В тот самый миг, когда Великого Герцога Мехмета вырвало кровью в далёком замке, человек-машина выплюнул кровь и здесь.

Идеальная машина, она действительно была едина со своим оператором. То, что позволяло ему воспроизводить каждое малейшее движение оператора, было разработано учёными Аристократии под названием "синхронизирующие схемы“ — также известные как "схемы доппельгангера". Было сказано, что человек-машина, снабжённый этими цепями, будет проливать горькие слёзы, когда его оператор погрязнет в бездне горя, и если этот человек будет ранен, машина будет истекать кровью из того же самого места. И это действительно было так.

— Этот яд вступает в действие только тогда, когда человек, подвергшийся его воздействию, вынашивает против меня убийственные намерения. Но не бойтесь. Как Аристократ, Вы должны оправиться от этого менее чем за час. А пока я буду очень занята, — продолжила доктор, кружа вокруг человека-машины.

— Они исчезли! — воскликнула она, широко раскрыв глаза от изумления.

Несомненно, маленькая девочка обладала способностями, намного превосходящими все, что они могли себе представить. Пока доктор и человек-машина сражались во второй раз, Энн откопала Ди, который был похоронен по шею и, взвалив его на себя, бросилась бежать.

— Чёрт бы побрал эту маленькую сучку!

Пока доктор стояла там, скрежеща зубами, позади неё раздавались голоса.

— Произошло землетрясение.

— О, здесь что-то есть!

— Принесите колья!

Голоса жителей деревни плыли по воздуху, примерно на 70 процентов напряжённые, а оставшиеся 30 процентов полные борьбы.

Щёлкнув один раз языком, доктор с лицом мэра повернулась в их сторону и крикнула тем же голосом:

— Сюда! А тут ещё какой-то Аристократ! Кто-нибудь, помогите мне!

И механическому человеку, который тяжело дышал, она сказала:

— Люди идут сюда. Иди посеешь немного хаоса, прежде чем уйдешь.

То, что последовало за этим, было страшным кошмаром для деревни Краков. Колоссальная фигура предполагаемого Аристократа появилась из леса и затоптала каждого крестьянина, который попадался ему на пути, или поразила их насмерть, прежде чем исчезнуть в темноте. За то время, пока он покидал деревню, число погибших достигло двадцати человек, а восемь домов были полностью разрушены. Очевидцы засвидетельствовали, что его лицо было совсем как у человека и что он ходил почти как пьяный, но эти рассказы были приписаны травме и волнению, вызванным катастрофой.

Уже почти рассвело, когда благодаря указаниям мэра был восстановлен краткий период спокойствия. Поскольку больше некуда было направить свой гнев, жители деревни, естественно, обратились к транспортному отряду. Хотя Джук участвовал в обыске, его связали, а толпа ворвалась в актовый зал и уволокла Сергея, Гордона и даже Розарию в местную тюрьму. Следует отметить, что такое обращение не было нормой — в Кодексе Фронтира говорилось, что любой человек, связанный с Дворянством, должен быть немедленно изгнан. Это было вызвано опасениями, что Дворяне отомстят, если их когортам будет причинен какой-либо вред. Но именно мэр Камю поручила им это сделать.

Она рассказала об этом испуганным и озадаченным жителям деревни.

— Речь идёт не только о том, что произошло в нашем городе; это прекрасная возможность показать всему миру, что мы все устали от угроз со стороны Аристократии.

Некоторые жители деревни высказали свои возражения.

В ответ она сказала:

— Если они пойдут в другую деревню и сделают что-то подобное, мы будем жалеть, что выкинули их отсюда до конца дней.

Это заставило жителей молчать.

— В свете потерь деревни, они все должны быть обезглавлены. Приговор будет приведен в исполнение публично завтра в полдень, — сказала мэр, почему-то давая им ещё один день жизни.

Энн была счастлива — ей удалось выбраться из деревни вместе с Ди и его левой рукой благодаря тому хаосу, который устроил фальшивый Великий Герцог Мехмет. После бесконечного бега в темноте ночи, уже почти рассвело, когда она спряталась в каких-то древних развалинах в нескольких милях от деревни. Хотя туманный щит, который генерал Гаскелл дал ей, чтобы она могла передвигаться при дневном свете, покрывал её с головы до ног, рассвет не мог не причинять боли этому ребенку дьявольской крови. Энн корчилась в агонии в водянистом свете, проникающем сквозь дыры в крыше и стенах, тяжело дыша, она разорвала кирпичный пол, зарылась руками в чёрную землю, которая была обнажена, а затем похоронила Ди в ней. Примерно в то время, когда она закончила это делать, солнечный свет стал сильнее, и свет, который пришёл в мир, пока она была занята, безжалостно опалил её миниатюрную фигуру.

— Этот щит продержится всего три дня, — генерал строго наставлял её. И всё же, когда девочка легла в тени каменных колонн и стен, её сердце наполнилось одновременно облегчением оттого, что она защитила того, кого любила, и радостным предвкушением грядущей ночи. Там лежал мир Знати, куда никогда не могли дотянуться человеческие руки. Даже если её щит не сработает, она не думала, что будет ужасно трудно спрятаться от людей и солнца днём. Она просто будет продолжать идти — через мир лунного света, сияния звёзд и ночных ветров, только Ди и она.

Не имея возможности исследовать самые дальние уголки руин, Энн крепко уснула. Когда она проснулась, её тело говорило ей, что всё ещё была середина дня. Она узнала молодую леди, которая теперь стояла перед ней. Люди в фургоне назвали ту, что всё это время спала, Розарией.

— Что ты… — начала Энн, её тон был похож на крик агонии, когда она попыталась принять боевую стойку, но потерпела неудачу.

Молодая леди печально посмотрела на неё, а затем обернулась.

— Куда ты идёшь?

Пытаясь встать, но не в силах этого сделать, Энн поползла по полу на руках и ногах. Когда она обогнула колонну, в поле зрения появился Ди. Розария опустилась рядом с ним на колени и, казалось, что-то ему говорила. До ушей девочки долетали лишь обрывки фраз вроде “завтра утром” и “казнь".

Её охватило ужасное предчувствие. Эта молодая леди пыталась вернуть Ди в его прежний мир?

— Он тебя не слышит, — крикнула Энн, цепляясь за колонну, чтобы подняться. — Правда, он не может… так что возвращайся.

К тому времени, как она выплюнула один из своих смертоносных цветов на ладонь, Розария уже увядала, словно растворяясь в обильном сиянии. Луч освежающего света обжёг тело Энн, но измученная девочка поползла к Ди.

Он был там.

— Ах…

Что-то блестящее выплеснулось из глаз девочки. Энн совсем забыла, что они называются слезами. Но её сердце продолжало цепляться за меланхолические чувства, которые их породили.

— Не уходи… Пожалуйста, никуда не уходи. Останься со мной… всегда.

НАКАНУНЕ КАЗНИ

Глава 7

В тот же день, ближе к вечеру, к дому мэра Камю явились два посетителя. Мэр жила один, и, как ни странно, тяжёлые шторы на окнах были задернуты, оставляя внутренность жилища в темноте. Она объяснила это тем, что, измученная вчерашними поисками и шоком от столкновения с великаном, она хотела попытаться хорошо отдохнуть. Тем не менее, когда пара назвала свои имена, она появилась из глубины темноты, проходя через гостиную с явно обеспокоенным выражением лица. Горели сильные благовония, как бы маскируя какой-то запах.

Даже не потрудившись предложить им чаю и, казалось бы, ничуть не смущаясь своим присутствием в ночной рубашке, она показала им свои жемчужные зубы и сказала:

— Добро пожаловать, герцог Ксенонский. Очень мило, что Вы пришли, Великий Герцог Мехмет.

Её глаза были круглыми и невинными, как у ребёнка, а бледная кожа соблазнительно свободна от морщин и наделена самой удивительной жизненной силой. Особенно выделялись её алые губы, которые выглядели так, словно их обмазали свежей кровью, — чарующе красивое лицо не было лицом пожилого мэра, которым так восхищались жители деревни.

— Я думаю, Вы знаете, почему мы здесь, не так ли? — спросил мужчина в пыльном красном дорожном костюме, перегнувшись через стол. Хотя он слегка облысел, у него были густые брови, а от носа до подбородка его покрывала густая борода, похожая на птичье гнездо. У него было мимолетное сходство с той маленькой девочкой, которая сбежала с Ди прошлой ночью. Сегодня он был без своего боевого экзоскелета. Это был Роланд, герцог Ксенонский.

А другой тоже был путешественник средних лет, одетый в поношенный сюртук и брюки — потому что прошлой ночью видели огромное лицо механического человека, который был его идеальным близнецом, он носил повязку на правом глазу, сделал своё лицо бледнее и замаскировал форму носа, но великий князь Мехмет позволил своей несравненно свирепой жажде убийства ясно проявиться теперь, когда он угрожал леденящим душу голосом:

— Даже если ты убьёшь Ди, это вряд ли будет концом всего этого.

В ответ мэр Камю — вернее, доктор Гретхен — обольстительно улыбнулась и смело заявила:

— Вы должны извинить меня, но мне кажется, что это не то, что сказали бы два Аристократа, известные своим умом и храбростью. Это очень сильные слова.

Само собой разумеется, что от обоих мужчин, как пламя, исходило убийственное намерение.

Неудивительно, что на великолепном лице женщины промелькнули лёгкий страх и смятение, но она проделала замечательную работу, избавившись от них.

— Полагаю, вы оба получили разрешение от великого генерала Гаскелла приехать сюда вместе? — она спросила их, просто чтобы убедиться.

— Конечно, — сказал Герцог Ксенонский. — Хотя генерал разрешил нам действовать в одиночку только для того, чтобы предотвратить сговор, он сделал огромное исключение и созвал собрание, потому что Ваши действия, Доктор, были настолько непростительны!

Глаза Аристократа вспыхнули красным огнем, но доктор Гретхен ответила ему ироническим взглядом и сказала:

— Мои действия… Вы имеете в виду попытку покончить с Вашей любимой дочерью вместе с Ди вместо того, чтобы попытаться спасти её? Или Вы имеете в виду моего противника Великого Герцога Мехмета, когда он пришёл меня разубеждать?

— И то и другое, — сказал Великий Герцог Мехмет, и его единственный открытый глаз покраснел. — Добавьте к этому тот факт, что Вы отравили всех нас. Вы…

Тут Великий Аристократ прервался.

— Безумна? — доктор, должно быть, ужасно развеселилась, потому что, смеясь, забыла прикрыть рот рукой. — Неужели ты думаешь, что сумасшедшая способна исследовать токсины? Именно этот вопрос и должен был быть задан, когда я впервые начала использовать Аристократов в своих экспериментах. Но тогда и во веки веков, клянусь, я была в здравом уме — я ни капельки не сошла с ума.

— Тогда ты должна знать, что нас ждёт, — сказал Герцог Ксенонский, поднимая правую руку на уровень плеча. Его пальцы были скрючены, как будто он что-то держал,и длинное копьё, появившееся в его руках, было точно таким же, как то, которое он вонзил в грудь Ди. Посмотрите, как его длина, светящаяся, но полупрозрачная, выросла, чтобы заполнить пространство. Его остриё тянулось прямо к сердцу прекрасной женщины, одетой в старую ночную рубашку.

— И великий полководец дал вам разрешение и на это?

— Конечно.

Доктор молча кивнула. Генерал определенно чувствовал себя неловко, имея дело с ней. Тем не менее, она даже не подняла бровь, а спросила:

— Как только ты уничтожишь меня, как ты найдёшь Ди?

— Мы как-нибудь справимся, — ответил герцог Ксенонский, но его тон был менее чем резким. Ему явно не хватало уверенности в этих словах.

— Благодаря разработанным генералом щитам мы получили возможность действовать при дневном свете. Если Ваша дорогая дочь намерена защищать Ди, она уже убежала далеко отсюда. Даже если вы двое разделитесь, это будет поистине Геркулесова задача.

— Но вы хотите сказать, что могли бы это сделать? — спросил Великий Герцог Мехмет, выпятив подбородок. — Как?

— Завтра утром я казню сообщников Ди. Я уже отправила курьерских голубей в соседние деревни и послала гонцов-курьеров, чтобы они разнесли эту весть. Если Ди услышит об этом, он обязательно прилетит обратно.

— Чушь собачья! А если он этого не сделает? — герцог Ксенонский сплюнул. — Я слышала, что человек, известный как Ди, никогда не бросит своих деловых партнёров. И как вы, без сомнения, знаете, на этот раз, по какой-то причине, он присоединился к транспортной партии.

— Разве ты не говорила, что Ди спит? Без сомнения, это своего рода кома, которая возникает только у дампиров и поражает без предупреждения. Кто сказал, что он проснётся до конца дня и узнает о казни своих попутчиков?

— Если он этого не сделает, то в мире появится ещё несколько обезглавленных трупов. Но Вам стоит немного подождать. Если Вы так решительно настроены отнять у меня жизнь, то после этого Вы будете более чем желанным гостем, — красноречиво заявила она, нисколько не отступая. Чтобы так говорить в присутствии двух Великих Аристократов, она должна была быть либо невероятно самоуверенной, либо по-настоящему безумной.

Парочка замолчала, обменялась взглядами, а затем уставилась на красивую женщину с каким-то подозрением в глазах. То, как она говорила о казни трёх транспортировщиков, заставило их задуматься, а не собирается ли доктор просто убить их.

— Что же нам теперь делать? — спросил Великий Герцог Мехмет.

— Я пойду искать свою дочь. Если Ди будет с ней, я убью его. Кроме того, мы должны просто ждать. Это всего лишь один день. И если по какой-то случайности Ди не придёт, мы будем с нетерпением ждать, чтобы разорвать её на куски.

Полупрозрачное копьё, которое сидело в его руке, как кусок вращающегося стекла, теперь стало очень реальным оружием разрушения. Оно быстро скользнуло вперёд. Тот же самый наконечник, что пронзил грудь Ди, слегка вдавился в выпуклость груди доктора Гретхен. Доктор терпела это, лишь слегка наморщив лоб.

Наконечник копья снова исчез.

— Честно говоря, я надеюсь, что Ди не придёт, — сказал герцог Ксенонский, медленно поднимаясь в своём дорожном одеянии. Его копьё стало единым целым с тёмно-красным воздухом. — Пока моя дочь в безопасности, мы будем искать их позже. Однако я больше заинтересован в том, чтобы пронзить копьём сердце этой женщины.

— Прямо мои чувства.

Хотя они вдвоем озвучивали ей эти шокирующие мысли, доктор Гретхен просто улыбалась, как какая-нибудь святая женщина, восхищённая небесным хором.

Ближе к вечеру, когда небо на Западе приобрело голубоватый оттенок, золотой свет превратился в нежное вечернее сияние. И пока этот свет падал рябью, как кусок ткани на руины, Ди продолжал дремать. Неужели та Розария, которую видела Энн, была всего лишь иллюзией? Её шепот, казалось, не достиг сознания красивого молодого человека, когда он спал.

Возможно, именно ветер и свежий воздух снова разбудили Энн в сумерках. Увидев Розарию, она решила, что лучше всего будет перенести Ди куда-нибудь ещё, но усталость и полуденное солнце заставили её крепко уснуть. Хотя выражение её лица оставалось немного сонным, оно быстро вернулось к своему сиянию, наполняясь радостью. Ди был в безопасности. Всё, что оставалось, — это уехать отсюда.

Когда она попыталась подняться, её миниатюрная фигурка слабо покачнулась, и огромное чувство обессиливания охватило её. Когда она легла на пол, то поняла причину этого — энергия, которую дала ей левая рука Ди, иссякла. После этого яд доктора Гретхен распространился по всему её телу. Но её разум был сосредоточен, и озноб был относительно незначительным, потому что яд, должно быть, уже рассасывался.

— Думаю, это займёт немного больше времени, — сказала себе Энн, но тут же заметила, что в полутора футах от открытой раны на левом запястье Ди что-то шевелится. Это была его левая рука.

Она принесла эту конечность так далеко, потому что думала, что это может помочь оживить Охотника, но отказываясь умирать, она снова стала активной в какой-то момент и теперь, казалось, работала, чтобы снова прикрепиться к Ди. Но где же мумифицированная рука нашла такую энергию? На девочку внезапно снизошло вдохновение. Это была работа Розарии. Пока эта женщина наполняла уши Ди глупыми мыслями, она, должно быть, дала его левой руке энергию, чтобы жить. Но как? Разве она не была обычным человеческим существом, спящим в их фургоне?

Энн была совершенно сбита с толку, поэтому решила сосредоточить своё внимание на левой руке Ди. Учитывая, сколько времени прошло с тех пор,как они пришли сюда, какое расстояние преодолела левая рука и как медленно она двигалась, она не могла получить много энергии.

— Мы идём наверх! — воскликнула Энн, цепляясь за каменную колонну и поднимаясь на ноги. С ещё одним вскриком, чтобы подстегнуть себя, она сделала шаг вперёд. У неё не было трости, чтобы опереться на неё, и не было места на стене, чтобы ухватиться. Сильно пошатываясь, она падала снова и снова, но Энн всё же ухватилась за левую руку. Он сократил расстояние в полтора фута до четырёх дюймов.

— Какое несчастье для тебя, — сказала Энн, и хотя от яда её лицо снова распухло, она улыбнулась, как ангел, оглядывая землю вокруг себя. Схватившись за тыльную сторону левой руки Ди, она почувствовала, как та сопротивляется, когда подняла древний железный шип, который она заметила.

— Эй... прекрати это! — симбионт кричал хриплым и слабым голосом, но это только разожгло тёмную сущность, таившуюся в маленькой девочке. Пронзив левую руку Ди железным шипом, она пригвоздила её к земле… вместе с собственной левой рукой.

— Ты останешься тут, пока не превратишься в пыль, — сказала Энн.

Увидев, что судороги левой руки превратились в безвольную слабость, она сняла свою собственную руку с шипа.

— Рано или поздно мой дорогой проснётся. А до тех пор я буду заботиться о нём. Он больше не нуждается в тебе, — девочка рассмеялась, улыбаясь, как солнце, даже когда темнота в развалинах превратилась в водянистые чернила.

Наконец ожившая рука затихла. Теперь уже ничто не могло вернуть Ди, кроме самого Ди. И от его действий в этот вечер зависела жизнь Джука, Гордона, Сергея и Розарии!

— Пойдём, любовь моя.

В мгновение ока Энн добралась до того места, где похоронила Ди. Пока её руки рыли землю, в них было больше силы, чем раньше. Ибо тьма была союзником Аристократии.

Выковыряв половину почвы, Энн повернулась и посмотрела на дверь.

Там стояла тёмная серая фигура. В каждой руке он держал по букету — очевидно, это были полевые цветы. Это был старик в сером плаще с капюшоном. Тонкая верёвка была обмотана вокруг его талии, а с неё свисали потёртый кожаный мешочек и стеклянная бутылка.

Очевидно, он тоже заметил Энн, потому что спросил:

— Что такая девочка, как ты, делает здесь в такой час? — судя по подозрительному тону его голоса, он понял что-то об Энн, основываясь на её наряде.

— О, ничего, — поспешно ответила Энн, качая головой из стороны в сторону.

— Ты же не из деревенских ребятишек. Может быть… ты Аристократка?

— Так что, если так? Это же руины. Любой желающий может войти в них.

На лице старика появилось выражение темнее неба.

— Вот именно. Я хочу сказать, что ты ошибаешься. Пока я не нашёл его, это место действительно было просто развалинами. Заброшенное место поклонения. Но не сейчас — я пытаюсь вернуть его обратно. Мои усилия были наполовину успешны. И вот теперь я здесь, с вами двумя. Ты ни жива, ни мертва.

— Как это грубо с Вашей стороны! — воскликнула девушка. — Именно этого я и ожидала от человека. Мы в самом деле живы.

— Только ночью, — сказал старик — Если вы не можете жить при свете солнца, то я бы вряд ли назвал это жизнью. А что здесь делает Аристократка? Я сомневаюсь, что ты вообще заметила, чем я занимаюсь.

— Я вполне могу спросить, кто Вы такой.

— Я священник веры Адолка, и я был в гостях в соседней деревне. Из-за своего возраста я ушёл на пенсию три года назад, но ещё до этого я нашел эти руины и начал исследовать тайны утраченной религии.

— Религия? Ты имеешь в виду то, что люди делают, чтобы найти спасение?

Религия всё ещё существовала в этом мире. На пике Аристократии было создано непропорционально большое количество новых религий, и их число, как говорят, исчислялось десятками тысяч. Хотя все они искали защиты и свободы от проклятой знати, все они, за исключением очень немногих, были только для видимости, и они вымерли, так что Аристократам никогда не приходилось ничего с ними делать. Вера Адолка, о которой только что упомянул старик, была одной из немногих оставшихся религий.

Старик не ответил, и Энн потеряла к нему всякий интерес. Когда она снова принялась откапывать землю от тела Ди, пожилой священник окликнул её напряжённым голосом:

— Что ты делаешь? О, неужели там похоронен человек? Как же он красив! Я вижу, что ты задумала. Ты похоронила свою жертву здесь, чтобы предаваться своему мерзкому кровопитию и никто об этом не узнал!

“Что за чушь!” — подумала Энн про себя.”Впрочем, это не имеет значения. В конце концов,он всего лишь человек и не может понять ни моей высокой цели, ни этих чувств любви.”

— Я не могу позволить этому продолжаться. Стой… стой, говорю тебе! Может быть, у тебя и милое личико, но ты ужасное создание!

Пожилой священник подбежал к Энн сзади и поднял нож, который достал из ножен на бедре. По-видимому, первоначально он использовался в религиозных ритуалах, имея клинок, который изгибался от середины вверх и был исписан знаками, похожими на сутру. Чтобы выжить в мире, управляемом Аристократией, религии не имели никаких запретов на убийство.

Но Энн даже не пошевелилась, чтобы остановить занесённый им нож. Всё ещё отвернувшись от пожилого священника, она приняла его клинок прямо в свою миниатюрную спину. Лезвие должно было пронзить её сердце сзади,но остановилось примерно на дюйм.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 7 8 91011 12 Следующая ⇒