Души теней 18 страница

– Все, что теперь нужно Елене…

Бонни молча смотрела на подругу.

– Короче, что бы ей ни было нужно, – заключила Мередит несколько неуверенно, – Стефан ей тоже нужен. И она не хочет, чтобы кто‑нибудь из нас оставался в этом… этой чертовой дыре.

В другом паланкине, рядом с ними, было очень тихо. Бонни и Мередит уже так привыкли путешествовать в закрытом паланкине, что не понимали, что за ними несут такой же паланкин и что их голоса отчетливо слышны в жарком послеполуденном воздухе.

Во втором паланкине Дамон с Еленой внимательно смотрели на приоткрытые шелковые занавеси. Елене безумно хотелось сделать хоть что‑нибудь, и она поспешно размотала шнур, чтобы занавеси упали на место.

Это было ошибкой. Елена с Дамоном оказались в замкнутом красноватом пространстве, где имели значение только эти недавно сказанные слова.

Елена почувствовала, что дышит все чаще. Ее аура расплывалась. Все вокруг расплывалось.

Они не верят, что единственное, что мне нужно, – это Стефан.

– Держись, – сказал Дамон. – Это последний день. До утра…

Елена остановила его жестом.

– До утра мы найдем ключ, освободим Стефана и уберемся отсюда, – упрямо продолжил Дамон.

Нe сглазить бы, подумала Елена. Ей хотелось молиться, чтобы все обошлось.

В тишине они подъехали к особняку леди Блодьювед. Елена очень долго не замечала, что Дамон дрожит, и только вырвавшийся у него быстрый прерывистый вздох заставил ее встрепенуться.

– Дамон! Господи… – Елена не могла найти, те слова – те самые слова. – Дамон, посмотри на меня! Что случилось?!

«Что случилось? – ответил Дамон мысленно, чтобы голос не дрожал. – Ты понимаешь, что происходит со Стефаном в то время, когда ты в шикарном платье идешь на прием? Ты будешь пить прекрасное вино и танцевать, а он… он…» – мысль так и осталась незавершенной.

Именно это мне надо было услышать, прежде чем показаться на людях, подумала Елена. Их уже несли по длинной подъездной дорожке к дому Блодьювед. Она собралась с силами – сейчас занавеси раздвинутся, и они окажутся там, где должны найти второй ключ.

«Я не думаю об этом, – мысленно, как и Дамой, ответила Елена. Она тоже боялась не справиться с голосом. – Потому что, если я буду об этом думать – я сойду с ума. А если я сойду с ума – какой прок от меня будет Стефану? Я не смогу помочь ему. Поэтому я спрятала эти мысли за железными засовами и удержу их там любой ценой».

– И у тебя получается? – спросил Дамон неверным голосом.

– Да, потому что я должна выдержать. Помнишь, мы спорили из‑за связанных рук? Бонни и Мередит сомневались, но они знали, что я позволю надеть на себя наручники и буду ползти за тобой, если потребуется, – Елена повернулась к Дамону и добавила: – Ведь и ты раз за разом жертвовал собой.

Она обняла его, погладив по зажившей спине, чтобы было ясно, что она имеет в виду.

– Это ради тебя, – резко ответил Дамон.

– Вообще‑то нет. Подумай! сам: если бы ты не согласился на наказание, мы еще могли бы сбежать из города, но точно не смогли бы помочь Стефану. Если разобраться, то все, что ты делал, ты делал ради Стефана.

– Если разобраться, то Стефан попал сюда из‑за меня, – устало сказал Дамон.

– Сколько можно, Дамон, – Елена почувствовала смертельную усталость, – ты был одержим, когда Шиничи уговорил тебя на это. Может быть, нужно, чтобы кто‑нибудь снова овладел тобой, просто чтобы ты вспомнил, каково это…

Дамон весь содрогнулся, но вслух сказал только:

– Кое‑что мы оба упустили. Помнишь старинную историю о двух братьях, которые убили друг друга и стали вампирами из‑за того, что любили одну и ту же девушку?

– Что? – Усталость куда‑то пропала. – Дамон, что ты имеешь в виду?

– То, что сказал. Вы все об этом забываете. Ха. Может быть, даже Стефан не понимает. Я рассказываю эту историю снова и снова, но никто не понимает.

Дамон отвернулся. Елена придвинулась к нему ближе, чтобы он мог почувствовать запах ее кожи – запах розового масла.

– Дамон, расскажи. Пожалуйста!

Он повернулся к ней, но тут носильщики остановились. У Елены оказалась секунда, чтобы вытереть лицо, – занавеси раздвинулись. Мередит пересказала им все легенда о Блодьювед, которые нашла в Интернете. Что боги сделали ее из цветов и оживили. Что она убила своего мужа и за это обречена проводить каждую ночь от полуночи до рассвета в облике совы. Но, видимо, о чем‑то легенды умалчивали. Они не говорили о том, что она вынуждена жить здесь, изгнанная из Небесного Двора в багровые сумерки Темного Измерения. Довольно логично, что все ее приемы начинались в шесть вечера.

Мысли Елены путались. Она приняла предложенный рабом бокал черномагического вина и огляделась. Все женщины и почти все мужчины были облачены в такие же хитрые наряды, цвет которых менялся на солнце. Елена почувствовала себя одетой очень скромно – в конце концов, все вокруг было окрашено в розовые, алые или винные оттенки.

Потягивая вино, она с удивлением обнаружила, что автоматически ведет себя именно так, как принято на вечеринках, целует в щеку и обнимает людей, с которыми впервые встретилась на прошлой неделе, словно они знакомы годами. Они с Дамоном потихоньку пробирались к особняку, иногда двигаясь против потока людей.

Они преодолели пролет белой (розовой) мраморной лестницы, окруженной бордюром из великолепных голубых (фиолетовых) дельфиниумов и розового (алого) шиповника, и Елена остановилась. По двум причинам. Во‑первых, она хотела взять новый бокал вина – первый окрасил ее щеки нежным румянцем, хотя все вокруг и так сияло розовым. Елена надеялась, что второй бокал поможет ей забыть то, о чем Дамон говорил в паланкине, и помнить только о ключе, а еще о том, что волновало ее, пока она не услышала разговор Бонни и Мередит.

– Я думаю, проще всего кого‑нибудь спросить, – сказала она Дамону, который молча шел рядом.

– Спросить о чем?

Елена слегка склонилась к рабу, только что предложившему ей вина:

– Скажи, где находится бальный зал леди Блодьювед?

Одетый в ливрею раб удивился. Потом мотнул головой:

– Эта площадка под навесом и есть бальный зал, – он снова склонился над подносом. Елена посмотрела на него, потом посмотрела вокруг.

Под пологом – он выглядел почти как настоящая крыша и был увешан чудесными фонариками, цвета которых под солнцем казались еще красивее, – раскинулась на сотни ярдов ровная зеленая лужайка.

Она была больше футбольного поля.

– Скажите, пожалуйста, – спросила Бонни у женщины, которая явно была своей в доме Блодьювед и хорошо в нем ориентировалась, – какой из этих залов – главный бальный?

– Дорогая, это зависит от того, что вы имеете в виду, – с готовностью ответила гостья. – На улице находится Большой бальный зал, вы точно его видели, когда поднимались. Огромный павильон. А в доме – Белый бальный зал. Занавеси в нем всегда задернуты, и в канделябрах горят свечи. Его еще называют Комнатой вальсов, потому что в нем играют только вальсы.

Но Бонни застыла в ужасе еще при первой фразе.

– Так это бальный зад, там, снаружи? – Она надеялась, что ослышалась.

– Да, моя дорогая, его видно через стену.

Женщина, говорила правду. Через стену действительно все было видно – все стены были стеклянными. Бонни казалось, что она смотрит в два зеркала, поставленных друг против друга, – ярко освещенные комнаты, полные людей, тянулись бесконечно. Только одна комната на первом этаже выглядела… материальной. Наверное, это и был Белый бальный зал. Но за противоположной стеной, куда указывала гостья… в самом деле стоял павильон. Бонни припомнила, что они проходили мимо. И еще она вспомнила…

– Они танцуют на траве? На этой… гигантской лужайке?

– Конечно. Она особым образом подстрижена и выровнена. На ней нет ни холмиков, ни сорняков . С вами все хорошо? Как‑то вы побледнели. Ну, – гостья засмеялась, – насколько вообще можно побледнеть при таком освещении.

– Я в порядке, – Бонни все еще не могла отойти от удивления, – в полном порядке.

Чуть позже обе исследовательские экспедиции встретились и поделились друг с другом плохими вестями. Дамон с Еленой обнаружили, что земля в открытом бальном зале тверда как камень, и, если в нее что‑то зарыли до того, как выгладили тяжелыми катками, теперь эта вещь словно скрыта слоем цемента. Копать можно разве что по краям.

– Нам нужно было взять с собой лозоходца, – сказал Дамон. – Такого человека, который с помощью рогатины, или маятника, или предмета одежды пропавшего может указать, где его искать.

– Ты прав, – Мередит явно с трудом удержалась от того, чтобы сказать «впервые». – Почему же мы не взяли с собой лозоходца?

– Потому что лично я ни одного не знаю, – Дамон улыбался примерно так же очаровательно, как барракуда.

– Бонни и Мередит обнаружили, что во внутреннем бальном зале пол каменный – из прекрасного белого мрамора. Вся комната была уставлена цветочными украшениями, но в какое бы из них Бонни ни запустила свою маленькую ручку (как можно незаметнее, конечно), это всегда оказывался просто букет в вазе с водой. Никакого грунта, ничего, к чему можно было бы применить слово «зарыто». И зачем бы Шиничи и Мисао стали класть ключ в воду, знал, что ее выльют через несколько дней? – нахмурилась Бонни, а Мередит добавила:

– Представляете себе отошедшую половицу в мраморном полу? Вряд ли там можно что‑то «зарыть». Кроме того, я выяснила, Белый бальный зал находится здесь долгие годы, так что они не могли закопать ключ под фундаментом.

Елена допивала уже третий по счету бокал:

– Хорошо. Давайте посмотрим на это так: список сократился на одну комнату. Мы ведь уже нашли одну половину ключа, и это было совсем просто.

– Возможно, они хотели просто подразнить нас, – Дамон приподнял бровь, – дать нам надежду, а потом разрушить ее.

– Этого не может быть, – отчаянно возразила Елена. – Мы зашли так далеко, дальше, чем Мисао могла даже представить. Мы сможем его найти. Мы найдем его.

– Хорошо, – Дамон стал серьезным. – Если нам придется изображать слуг и рыхлить землю мотыгами, мы это сделаем. Но давайте сначала осмотрим весь дом изнутри. В прошлый раз это сработало.

– Хорошо, – Мередит в кои‑то веки раз посмотрела на него одобрительно. – Мы с Бонни посмотрим наверху, а вы внизу. Может быть, вы найдете что‑то в Комнате вальсов.

– Договорились.

Они принялись за дело. Елена надеялась, что сможет успокоиться. Несмотря на три бокала вина – или благодаря им – она видела все в новом свете. Но она должна сосредоточиться на поиске, и только на нем. Она сделает все что угодно, твердила она себе, чтобы достать ключ. Ради Стефана.

В Белом бальном зале пахло цветами. Он был украшен пышными гирляндами зелени с огромными цветами. Цветочные украшения огораживали фонтан, оставляя уютное местечко для парочек. Хотя оркестра не было видно, музыка заполняла зал, и тело Елены внезапно на нее отозвалось.

– Я не думал, что ты умеешь вальсировать, – вдруг сказал Дамон, и Елена поняла, что двигается в такт музыке, закрыв глаза.

– Конечно, умею, – он слегка задел ее. – Мы все посещали занятия мисс Хоупвелл. В Феллс‑Черч они были вместо института благородных девиц, – она сама рассмеялась, поняв, как это забавно. – Но мисс Хоупвелл по‑настоящему любила танцевать и научила нас всем танцам и движениям, которые считала грациозными. Мне тогда было примерно одиннадцать лет.

– Я полагаю, с моей стороны было бы нелепо пригласить тебя на танец?

Елена взглянула на него – она знала, что глаза у нее большие и загадочные. Несмотря на алое платье с вырезом, сегодня ночью она не чувствовала себя неотразимой. Она слишком волновалась, чтобы ощущать чары, заключенные в ткани, чары, делающие ее танцующим пламенем, настоящим огнем.

Она предположила, что Мередит чувствовала себя тихой рекой, быстро и неутомимо стремящейся к цели, сверкающей и искрящейся, а Бонни, конечно, была духом воздуха, танцевала как перышко в своем опалесцирующем платье, не замечая законов гравитации. Елена вспомнила устремленные на нее восхищенные взгляды. Дамон уязвлен? Он не думал, что она будет танцевать с ним?

– Конечно, я с удовольствием потайную, – ответила она, внезапно понимая, что на Демоне безупречный вечерний наряд. Конечно, сегодня это могло бы помешать им, но Дамон походил на принца крови.

Губы дернулись в улыбке. Принц крови. Определенно.

– Ты уверен, что сам умеешь танцевать вальс?

– Хороший вопрос. Я выучил его в тысяча восемьсот восемьдесят пятом году, потому что тогда он считался вызывающим и непристойным. Но это зависит от того, имеешь ли ты в виду крестьянский вальс, венский вальс, вальс‑сомнение…

– Хватит, а то пропустим следующий танец. – Елена схватила его за руку, почувствовав искры, как будто погладила кошку против шерсти, и втянула его в танцующую толпу.

Начался следующий вальс. Музыка залила зал, почти сбила Елену с ног, волоски у основания шеи встали дыбом. Все тело горело, как будто она выпила какой‑то небесный эликсир. Это был ее с детства любимый вальс, ее на нем воспитали. Вальс из «Спящей красавицы» Чайковского. Она ничего не могла с собой поделать с самых первых нот, навевавших сладкие грезы. Она вспомнила слова из диснеевского мультика. «Я помню тебя, я танцевала с тобой во сне». На глаза навернулись слезы, а сердце запело.

На спине платья был глубокий вырез, и теплая рука Дамона касалась голой кожи. Я понял, прошептал кто‑то, почему они называли этот танец вызывающим и непристойным.

Вот теперь Елена чувствовала себя пламенем. «Для этого мы были созданы». Она никак не могла попять, говорил ли Дамон это раньше или произнес только что. «Два языка огня, сливающиеся в одно».

«Ты прекрасна, – вот это Дамон точно сказал только что. – Не нужно заботиться обо мне, я и так счастлив!»

Елена рассмеялась в ответ.

Дамон прекрасно танцевал, и дело было не только в том, что он помнил все движения. Для него вальс по‑прежнему был вызывающим и непристойным. Он вел очень твердо, и Елена не могла ему сопротивляться. Он чувствовал, чего она хотела, и вел ее так, будто они танцевали на льду, будто они могли в любую секунду взлететь.

Елена медленно таяла. Она не думала о том, что сказали бы школьные друзья и недруги, увидев, как ее восхищает классическая музыка. Мелочная злость, стыд, предрассудки – все исчезло. Она мечтала вернуться и показать всем, что она никогда не ставила все это на первое место. Вальс кончился слишком быстро. Елене захотелось нажать на кнопку «повтор» и проделать все это еще раз с самого начала. Когда музыка смолкла, они с Дамоном посмотрели друг на друга с одинаковыми восторгом и тоской, а потом он склонился к ее руке.

– Вальс – это не просто несколько шагов, – он не смотрел на нее. – Это воплощение изящества. Пламя радости, единение с музыкой и партнером. Дело не в мастерстве… Благодарю за доставленное мне удовольствие.

Елена засмеялась, потому что ее тянуло заплакать. Ей не хотелось прекращать танцевать. Ей хотелось станцевать с Дамоном танго – такое танго, после которого он обязан был бы на ней жениться. Но у них были другие дела… неотложные.

Обернувшись, она увидела целую толпу. Людей, демонов, вампиров, звероподобных существ. Все они хотели танцевать с ней. Обтянутая смокингом спина Дамона удалялась от нее.

«Дамой!»

Он остановился, но не обернулся.

«Да?»

«Помоги мне! Нам нужно найти вторую половину ключа!»

Секунду он оценивал ситуацию, а потом понял. Подошел к ней, взял за руку и сказал ясным, звонким голосом:

– Эта девушка – мой… личный ассистент. Я не желаю, чтобы она танцевала с кем‑то, кроме меня.

В ответ раздался ропот. Рабыням, которых брали на подобные балы, обычно не запрещали общаться с незнакомцами. В это время на другом конце зала послышался шум.

– Что там такое? – спросила Елена, забыв о танцах и ключе.

– Скорее я бы спросил «кто там такой». Наша хозяйка, леди Блодьювед собственной персоной.

Елена смешалась с толпой, чтобы хотя бы посмотреть на это невероятное существо. Воочию увидев девушку, стоящую в дверях, она задохнулась.

Она была сделана из цветов… Как же она выглядела?

Кожа ее имела нежнейший розовый оттенок яблочных лепестков – Елена пялилась на нее во все глаза, забыв о приличиях. Щеки оказались чуть ярче, как розовая роза. Огромные глаза на тонком лице сияли голубым, как цветы дельфиниума, пушистые черные ресницы были такими тяжелыми, что глаза постоянно казались полузакрытыми, как будто она дремала. Светло‑желтые, как примула, волосы, спадали почти до пола. Тонкие косички, собранные в одну толстую косу, доходили до изящных лодыжек. Полуоткрытые губы манили алым цветом маков, а аромат от нее исходил как от букета первоцветов. Шла она, словно покачиваясь на ветру.

Елена еле держалась на ногах, провожая взглядом это чудесное видение. Как, впрочем, и другие гости.

– Что же на ней надето? – спросила саму себя Елена. И не смогла вспомнить ни великолепного платья, ни блеска яблоневых лепестков через светлые волосы.

– Какое‑то платье. Из чего? Из цветов? – любезно просветил ее Дамон. – На ней платье из всех знакомых цветов. Не знаю, как они держатся, – наверное, они сделаны из шелка и сшиты.

Его единственного не очаровало это видение.

– Интересно, заговорит ли она с нами. Хотя бы пара слов… – Елене очень хотелось услышать голос девушки.

– Сомневаюсь в этом, – ответили из толпы. – Она мало говорит, по крайней мере до полуночи. Боже! Это вы! Как; вы себя чувствуете?

– Очень хорошо, благодарю вас, – Елена вежливо ответила, а затем быстро ретировалась. Она узнала одного из молодых людей, которые после ее наказания дали Дамону свои визитки.

Теперь она хотела просто незаметно уйти. Но людей было слишком много, и они не собирались отпускать их с Дамоном.

– Это та самая девушка, о которой я тебе говорил. Она вошла в трапе и ничего не чувствовала, как бы ее ни хлестали.

– Кровь текла, как вода, а она даже не вздрогнула.

– Они профессиональные артисты…

Елена собиралась холодно сказать, что Блодьювед запретила подобное варварство на своей вечеринке, но тут услышала, как один из молодых вампиров сказал:

– Разве вы не знаете, что это я уговорил леди Блодьювед пригласить вас на этот прием? Я рассказал ей о представлении, и она очень захотела посмотреть на вас.

«Он заслужил прощение», – подумала Елена. По крайней мере стоит быть с ними милой. Позднее они могут оказаться полезны.

– Боюсь, я не смогу повторить это сегодня, – тихо сказала она так, что они замолчали. – Я, конечно, лично извинюсь перед леди Блодьювед, но это просто невозможно.

– Это возможно, – раздался за спиной голос Дамона. – Это вполне возможно, если кто‑нибудь найдет мой амулет.

«Дамон! Что ты делаешь?»

«Тихо! То, что нужно».

– К сожалению, недели три назад я потерял очень ценный амулет. Он выглядит вот так, – он вытащил половинку ключа и дал публике разглядеть его.

– С его помощью ты и делаешь этот фокус? – спросил кто‑то, но подловить Дамона было сложно.

– Нет. Многие видели, что неделю назад я прекрасно обошелся без него. Это мой личный амулет, и половина его куда‑то пропала. Мне просто не хочется творить волшебство.

– Это маленькая лиса. Ты не кицунэ? – В толпе нашелся кто‑то очень умный.

– Да, оттуда он похож на лису, но на самом деле это стрела с двумя зелеными камнями на наконечнике. Он… делает мужчину привлекательным.

Женский голос где‑то в толпе сказал:

– Думаю, вам незачем быть еще более привлекательным, чем сейчас.

Раздался смех.

– Так или иначе, – в глазах Дамона появился стальной блеск, – без амулета мы с ассистенткой не дадим представления.

– Ас ним – дадите? Я так понимаю, вы потеряли свой амулет здесь?

– Строго говоря, да. Примерно в то время, когда происходили приготовления к балу. – Дамой одарил молодых вампиров улыбкой, а затем снова стал серьезным. – Я не знал, что вы мне поможете, и я пытался найти способ получить приглашение. Я хотел осмотреть это место.

– Только не говорите, что это было до уборки травы, – сказал кто‑то с опаской.

– К сожалению, так и было. И я получил телепатическое послание, в котором говорилось, что клю… амулет закопан где‑то здесь.

Из толпы раздался стон, а потом отдельные голоса, перечисляющие трудности: плотность травы, огромное количество залов с цветочными украшениями в земле, огород и цветник («Которые мы даже еще не видели», – подумала Елена).

– Я понимаю, что это практически невозможно, – Дамон снова взял половинку ключа и аккуратно отдал ее Елене. На сей раз у нее было куда его убрать – леди Ульма предусмотрела это.

Дамон продолжал говорить:

– Вот почему в самом начале я просто отказался. Но вы настаивали, и я вам все объяснил.

Толпа еще поворчала, а потом разбилась на двойки и тройки, обсуждая, откуда лучше начать поиск.

«Дамон, они хотят разгромить сад Блодьювед», – молча запротестовала Елена.

«Отлично. Мы предложим в качестве компенсации все украшения, которые есть на вас, а также все золото, которое у меня при себе. С чем не справятся четыре человека, может справиться тысяча».

Елена вздохнула. «Я все еще хотела бы поговорить с Блодьювед. Не только для того, чтобы услышать ее голос, но и чтобы задать ей несколько вопросов. Какая причина могла заставить такой прекрасный цветок защищать Шиничи и Мисао?»

Мысленный ответ Дамона был краток:

«Давай тогда посмотрим в комнатах наверху. Именно туда она направлялась».

Они нашли хрустальную лестницу – с большим трудом, потому что стены были стеклянными. Подниматься по ней было страшно. На втором этаже пришлось снова искать лестницу. Елена нашла ее, споткнувшись о ступеньку.

– Ой, – она переводила взгляд со ступеньки, ставшей видимой из‑за красной полоски по переднему краю, на свою ногу, на которой была такая же полоска. – Может, она и невидима, но мы‑то нет.

– Она не совсем невидима. – Елена поняла, что. Дамон воспользовался Силой. Она тоже попробовала, но сейчас она не понимала, в ком из них больше ее крови – в Дамоне или в ней самой.

– Не трудись, я вижу ступеньки. Просто закрой глаза.

– Глаза… – Прежде чем Елена смогла спросить, зачем, ей стал ясен ответ. Она не успела даже вскрикнуть, а он уже подхватил ее на руки. Его тело оказалось теплым и надежным – больше вокруг ничего надежного не было. Он пошел вверх по лестнице, держа ее так, чтобы кровавые капли не попадали на платье.

Елена боялась высоты, поэтому короткая прогулка показалась ей кошмаром, хотя она знала, что Дамон в прекрасной форме и не уронит ее, и знала, что он понимает, куда идти. Но сама она не поднялась бы выше первой ступеньки и поэтому не смела даже пошевелиться, чтоб Дамон не потерял равновесие. Ей оставалось только шмыгать носом и терпеть. Когда вечность спустя они дошли до конца лестницы, Елена стала гадать, снесет ли ее кто‑нибудь вниз, или она останется тут до конца жизни.

Они столкнулись с Блодьювед, самым очаровательным нечеловеческим существом, которое Елена когда‑либо видела в жизни, – очаровательным… но странным. Не было ли на ее волосах изящного бледно‑желтого узора? Не имело ли ее лицо форму лепестка яблоневого цветка и его же румянец?

– Вы в моей личной библиотеке, – сказала она.

Как будто разбилось зеркало. Елена освободилась от чар Блодьювед.

Боги сотворили ее из цветов… но цветы не разговаривают.

Голос Блодьювед был тусклым и монотонным, и вся ее прелесть куда‑то исчезла.

И это совершенно испортило ее облик девушки, созданной из цветов.

– Просим прощения, – сказал абсолютно не запыхавшийся Дамон. – Мы хотели бы задать вам несколько вопросов.

– Если вы думаете, что я помогу вам, вы сильно ошибаетесь, – сказала цветочная девушка тем же тусклым голосом. – Я ненавижу людей.

– Но я вампир, как вы уже, наверное, поняли. – Дамон вложил в слова все свое обаяние, но Блодьювед прервала его:

– Родившийся человеком всегда им остается.

– Прошу прощения.

Если Дамон выйдет из себя, это будет лучше всего, подумала Елена, стараясь держаться за его спиной. Его презрение к людям выглядело таким искренним, что Блодьювед немного смягчилась.

– Что вы хотели спросить?

– Если вы недавно видели двух кицунэ, брата и сестру, они зовут себя Шиничи и Мисао…

– Видела.

– …или они могли… извините, видели?

– Эти воры пришли в мой дом ночью. Я была на вечеринке. Прилетев обратно, я почти поймала их, но поймать Кицунэ тяжело.

– Где… – Дамой сглотнул. – Где они?

– Убежали по парадной лестнице.

– Вы помните, когда именно они были здесь?

– Тогда, когда поместье готовили, к этому приему, укатывали траву, ставили навес.

Странное занятие для ночи, подумала Елена, но потом она вспомнила… снова. Здесь светло в любое время суток. Сердце стучало. Шиничи и Мисао могли прийти сюда только по одной причине: чтобы спрятать здесь половину ключа.

Может быть, это случилось в Большом бальном зале. Она мрачно наблюдала, как дом за пределами библиотеки вращался, словно они находились в гигантском планетарии. Блодьювед могла бы взять глобус и поместить его в хитрое устройство, которое заставило бы музыку играть в разных комнатах.

– Извините, – сказал Дамон.

– Это моя личная библиотека, – холодно сказала Блодьювед с последними звуками сюиты из «Жар‑птицы».

– Вы имеете в виду, что мы должны уйти?

– Я имею в виду, что я собираюсь убить вас.

– Что? – Крик Дамона перекрыл музыку. «Беги!» – мысленно закричал он Елене.

Если бы речь шла только о ее жизни, Елена предпочла бы умереть здесь, под грозные звуки «Жар‑птицы», лишь бы не спускаться в одиночку по крутым невидимым ступеням. Но дело было не только в ее жизни. На кону стояла и жизнь Стефана. Но цветочная дева выглядела не настолько грозной, чтобы адреналин заставил Елену спуститься.

«Дамон, уходим вместе! Нам надо обыскать Большой бальный зал. Только у тебя хватит сил…»

Дамон заколебался.

Он предпочел бы драться здесь, а не обыскивать гигантское зеленое поле. Но Блодьювед, позабыв об угрозах, снова вращала вокруг них комнату, чтобы найти какой‑то шар на краю невидимого прохода.

Дамон подхватил Елену на руки и велел ей закрыть глаза.

Она не просто закрыла глаза, но и прижала веки ладонями. Если Дамон и уронит ее, то не потому, что она закричала ему под руку: «Осторожно!»

Ощущения и без того были не слишком приятными. Дамон несся но лестнице, как горный козел. Казалось, он едва касается ступеней, и Елена вдруг испугалась, что за ними гонятся.

Она должна знать. Она попыталась оторвать ладони от лица, но Дамон шепотом прорычал:

– Закрой глаза! – тоном, с которым мало кто стал бы спорить.

Елена выглянула в щелочку между пальцами и встретилась с яростным взглядом Дамона. Их никто не преследовал. Она могла только снова прижать руки к лицу и молиться.

«Если бы ты на самом деле была рабыней, то не протянула бы тут и дня», – сообщил он, прыгнул последний раз и приземлился на невидимую, но хотя бы ровную поверхность.

«Я бы и не хотела, – холодно подумала Елена. – Клянусь, лучше бы я умерла».

«Будь осторожнее с высказываниями, – Дамон ослепительно улыбнулся, – а то можешь закончить жизнь в другом измерении, пытаясь сдержать слово».

Елена не стала с ним спорить. Они бежали по стеклянному дому вниз, по лестнице, на первый этаж. Они немного испугались, но в целом все с ними было в порядке. Наконец, они выбежали за дверь. На траве Большого бального зала они нашли Мередит и Бонни… и Сейджа.

Он тоже был в вечернем наряде, хотя пиджак трещал на плечах. Кроме того, на одном из них сидела соколица Талон, с упоением рвущая ткань когтями. Из плеча уже сочилась кровь, но Сейдж, казалось, не замечал этого. Сабер сидел рядом и смотрел на Елену глазами слишком умными для животного, но слишком добрыми для человека.

– Слава Богу, вы вернулись! – бросилась к ним Бонни, – Пришел Сейдж, и у него есть прекрасный план.

Даже Мередит была взволнована.

– Помнишь, Дамон сказал, что нужно было взять с собой лозоходца? Теперь у нас есть два.

Она повернулась к Сейджу:

– Расскажи им, пожалуйста.

– Как правило, я не беру этих двоих на праздники. – Сейдж опустил руку и почесал шею Сабера. – Но птичка принесла на хвосте, что вы можете попасть в беду, – На этот раз он поднял руку и взъерошил соколиные перья.

– Dites‑moi, пожалуйста. Сколько раз вы трогали ключ, который у вас есть?

– Я трогала его сегодня вечером и когда мы его только нашли, – ответила Елена. – Но его трогала леди Ульма, а Люсьен делал для него шкатулку. Да мы все его трогали…

– Но не вынимая из коробки?

– Я держал его и рассматривал раз или два, – сказал Дамон.

– Eh bien! На нем должен был остаться запах кицунэ. А запах у них очень сильный.

– Ты имеешь в виду, что Сабер… – Голос у Елены был совсем слабый.

– Может почувствовать запах кицунэ. А у Талон очень хорошее зрение. Она может лететь над землей и выискивать блеск золота, вдруг ключ где‑то на видном месте. Теперь покажи им, что нужно искать.

⇐ Предыдущая 18 19 20 21 222324 25 26 27 Следующая ⇒