Души теней 16 страница

Мэтт почувствовал, что должен встать на защиту друга, но что тут можно было сказать? Джим провел ночь с Кэролайн – она очень этого хотела. Он стал одержим и передал эту одержимость своей подруге Изобель, которая изуродовала себя.

– Мы должны добраться до них, – серьезно сказал Мэтт. – До кицунэ, которые во всем виноваты. Шиничи и его сестра Мисао.

– Кицунэ… – покачала головой Обаа‑сан. – Да, кто‑то должен участвовать с самого начала. Так… я благословила несколько талисманов и амулетов для твоих друзей…

– И еще пули, – смущенно сказал Мэтт, высыпая на покрывало горсть пуль из кармана. – Я даже нашел в Сети несколько молитв, изгоняющих кицунэ.

– Да, ты хорошо подготовился. Хорошо. – Обаа‑сан посмотрела на распечатки молитв.

Мэтт поморщился – он‑то знал, что всего лишь нашел список Мередит, и что это ее заслуга.

– Сначала я благословлю пули, а потом сделаю побольше амулетов. Держите амулеты там, где сильнее всего нужна защита. Ну а что делать с пулями, вы, наверное, знаете.

– Да, мэм! – Мэтт нашарил с, карманах остатки пуль и положил их в протянутую ладонь Обаа‑сан. Она простерла руки над нулями и нараспев прочитала длинную сложную молитву. Заклинание не показалось Мэтту страшным, но медиум из него был никакой, и он знал, что Бонни бы увидела и услышала то, чего он видеть и слышать не мог.

– Должен ли я целиться в какое‑то определенное место? – Мэтт пытался следить за молитвой по своему экземпляру.

– Нет, достаточно просто попасть в тело или голову. Если отрезать кицунэ хвост, она ослабнет, но при этом сильно разозлится. – Обаа‑сан закашлялась, коротко и сухо. Он не успел предложить сбегать вниз за питьем: миссис Сайту быстро внесла в комнату поднос с тремя маленькими чашками чая.

– Спасибо, что подождали, – вежливо сказала она, плавно опускаясь на колени. Первый же глоток дымящегося зеленого чая оказался намного лучше всего, что Мэтт пробовал в ресторанах. Наступила тишина. Миссис Сайту сидела, глядя на чашку, сильно побледневшая Обаа‑сан вытянулась на футоне, Слова рвались из Мэтта. Хотя здравый смысл подсказывал промолчать, он не выдержал:

– Боже, как мне жаль Изобель, миссис Сайту! Она не заслужила этого! Я только хочу, чтобы вы знали, мне… Мне очень жаль, и, доберусь до кицунэ, который стоит за этим. Обещаю!

– Кицунэ? – Миссис Сайту смотрела на него как на безумца. Обаа‑сан приподнялась на подушке и посмотрела на него с жалостью. Вдруг миссис Сайту вскочила и выбежала из комнаты, не тратя времени на уборку посуды.

– Я… – с трудом выдавил Мэтт.

– Не мучайся, – подала голос Обаа‑сан. – Моя дочь, хоть и жрица, имеет очень современные взгляды. Она могла бы даже сказать тебе, что кицунэ не существует.

– Даже после… что она думает про Изобель?

– Она думает, что в этом городе творится что‑то плохое, но обычное, человеческое. Она думает, что Изобель изуродовала себя, – она пыталась быть прилежной ученицей, хорошей жрицей и достойным самураем.

– Вы хотите сказать, что миссис Сайту чувствует себя виноватой?

– Она во многом винит отца Изобель. Он вернулся в Японию, он работает в офисе, – Обаа‑сан сделала паузу. – Не знаю, зачем я все это рассказала.

– Простите, – поспешно сказал Мэтт, – я не хотел совать нос в чужие дела.

– Ты заботишься о других людях. Мне бы хотелось, чтобы у Изобель был такой мальчик, как ты.

Мэтт подумал о жалкой фигурке, которую он видел в больнице. Большинство шрамов Изобель будут скрыты одеждой… хорошо бы, она снова смогла говорить.

– Я все еще свободен, – отважно сказал он. Обаа‑сан слабо улыбнулась ему, затем снова положила голову обратно на подушку – хотя нет, это был деревянный подголовник. Выглядел он не слишком удобным.

– Печально, что между человеческой семьей и кицунэ вражда. Говорят, один из наших предков женился на кицунэ.

– Что?!

Обаа‑сан засмеялась в кулак.

– Мукаши‑мукаши, или, как вы говорите, давным‑давно, великий сегун разозлился на кицунэ за их проказы. Много лет им приписывали всякие разные шалости, но когда их заподозрили в разорении полей, терпение его иссякло. Он поднял всех мужчин и женщин и велел им взять колья, стрелы, камни, мотыги и метлы и истребить в его владениях всех лис, даже тех, что жили между чердаком и крышей. Он собирался убить всех лис без всякой жалости. Но в ночь перед этим ему приснилась красивая женщина, госпожа всех лис в его владениях. «Да, мы проказничаем, – сказала она, – но мы платим тебе тем, что съедаем крыс, мышей и насекомых, которые действительно портят зерно. Может быть, ты казнишь только меня, пощадив остальных? Я приду за ответом на рассвете». И она сдержала слово. Самая красивая кицунэ прибыла на рассвете в сопровождении двенадцати дев, и она была прекраснее каждой, как луна прекраснее звезд. Сегун не смог убить ее, он попросил ее руки, а двенадцать ее служанок выдал замуж за самых верных своих вассалов. Она была ему верной женой, родила много детей, сильных, как богиня солнца Аматэрасу, и красивых, как луна. Это длилось, пока однажды в путешествии сегун случайно не убил лису. Он поспешил домой, чтобы объяснить жене, что это вышло ненамеренно, но, прибыв домой, он обнаружил, что жена ушла от него со всеми сыновьями и дочерьми.

– Как печально, – пробормотал Мэтт, пытаясь быть вежливым. Вдруг он заметил неладное. – Подождите. Если они ушли…

– А ты внимательный юноша, – звонко рассмеялась старушка. – Все его сыновья и дочери ушли… кроме самой младшей, девушки несравненной красоты, хотя и совсем еще юной. Она сказала: «Дорогой отец, я люблю вас слишком сильно, чтобы оставить, даже если мне придется провести всю свою жизнь в человеческом обличье». И именно поэтому мы ведем свой род от кицунэ.

– Ну, эти кицунэ не просто шалят и разоряют поля. Они хотят убивать. И мы должны сопротивляться.

– Конечно‑конечно. Я не хотела расстраивать тебя. Сейчас сделаю для тебя амулеты.

Когда он уже уходил, миссис Сайту появилась в дверях и что‑то вложила ему в ладонь. Он кинул короткий взгляд и узнал те же молитвы, которые написала Обаа‑сан. Только они были гораздо меньше и написаны были на.

– Стикеры? – изумленно спросил Мэтт.

Миссис Сайту кивнула.

– Их очень удобно клеить на морды демонов, ветки и тому подобное, – и добавила, когда он почти в ужасе уставился на нее: – Моя мать не знает всего, что нужно.

Она вручила ему крепкий кинжал, поменьше меча, который был при ней, но очень острый – Мэтт сразу же порезался.

– Вложи свою веру в друзей и свои чувства.

– Ошеломленный, но приободрившийся, Мэтт отправился к дому доктора Альперт.

– Мне намного лучше, – сказала Елена доктору Меггару. – Я бы хотела прогуляться по поместью, – она старалась не подпрыгивать на кровати. – Я ела мясо и пила молоко, я даже принимала мерзкое масло из печени трески, которое вы мне прислали. Я прекрасно воспринимаю реальность: я здесь, чтобы спасти Стефана, а маленький мальчик в Дамоне – это метафора его подсознания, которую я «увидела» из‑за того, что мы обменялись кровью.

Она подскочила, но тут же сделала вид, что тянется за стаканом с водой.

– Я чувствую себя как счастливый щенок, рвущийся с поводка, – она продемонстрировала ему недавно изготовленные браслеты: серебряные с лазуритом, – и у меня есть защита от солнца, чтобы в случае чего избежать внезапной смерти.

Брови доктора Меггара двигались вверх и вниз.

– Пульс и дыхание в порядке. Не думаю, что хорошая послеобеденная прогулка может тебе навредить. Дамон, конечно, может к тебе присоединиться. Но не подай подобной идеи леди Ульме. Ей еще несколько месяцев нужно соблюдать постельный режим.

– Ей сделали миленький столик из подноса для завтрака, – Бонни развела руки, демонстрируя размер столика. – Она на нем проектирует одежду. И платья просто прекрасны.

– Я ничего другого от нее и не ждал, – проворчал доктор Меггар.

Но в следующий миг Елена вспомнила кое‑что неприятное.

– Когда мы найдем ключи, нам придется разработать план побега из тюрьмы.

– Какой побег из тюрьмы? – заинтересованно спросила Лакшми.

– Ну, у нас есть ключи от камеры Стефана, но нам надо придумать, как мы собираемся войти в тюрьму и вывести его оттуда.

Лакшми нахмурилась:

– Почему бы просто не войти и не вытащить его?

– Потому что, – Елена пыталась быть терпеливой, – нам не дадут просто войти и забрать его.

Она сузила глаза, а Лакшми обхватила голову руками.

– Лакшми, о чем ты думаешь?

– Сначала вы говорили, что ключ будет у вас, когда вы отправитесь в тюрьму, а теперь утверждаете, что его не выпустят оттуда.

Мередит покачала головой, Бонни приложила ладонь ко лбу, как будто у нее заболела голова, но Елена медленно наклонилась вперед.

– Лакшми, – очень спокойно сказала она, – ты говоришь, что если у нас есть ключи от камеры Стефана, то это и есть выход из тюрьмы?

Лакшми оживилась:

– Конечно. Иначе зачем вообще ключ? Они могли просто запереть его в другой камере.

Елена не могла поверить в то, что только что услышала, поэтому сразу же начала искать подвох.

– То есть сразу после приема у Блодьювед мы можем пойти в тюрьму и забрать оттуда Стефана? – Она постаралась вложить в голос как можно больше сарказма. – Мы просто покажем ключ, и нам позволят забрать его?

Лакшми закивала головой.

– Да! – Сарказма она не понимала. – И не сердись, пожалуйста. Мне всегда казалось странным, почему вы никогда его не навещаете.

– Мы можем навестить его?

– Конечно, если вы назначите свидание.

К этому моменту Мередит и Бонни пришли в себя и поддерживали Елену с двух сторон.

– Когда мы сможем договориться о свидании? – проговорила сквозь зубы Елена. На это ушли все силы, и она осела на руки подруг. – Кто сможет это сделать?

– Я, – сказал Дамон из багровой темноты, – я все сделаю сегодня вечером. Дайте мне пять минут.

Мэтт чувствовал, что его лицо приняло упрямое и злое выражение.

– Ну пошли, – Тайрон казался веселым. Они готовились к походу в чащу. Для этого пришлось надеть по два пальто, воняющих гвоздикой и нафталином, и клейкой лентой прилепить к ним перчатки. Мэтт уже вспотел.

Тайрон хороший парень, думал он. Кое‑как вернувшись в реальность, Мэтт сказал:

– Ты знаешь, что за кошмар приключился с Джимом Брюсом на прошлой неделе? Это все связано с совсем странными вещами типа лис‑оборотней и Старого леса. Миссис Флауэрс говорит, что, если мы не выясним, что происходит, у нас будут большие проблемы. И миссис Флауэрс совсем не сумасшедшая старушка из общежития, как все говорят.

– Конечно, нет, – послышался грубый голос доктора Альперт. Она поставила свою черную сумку – она оставалась врачом даже после того, как в городе случилась катастрофа, – и обратилась к сыну:

– Мы с Теофилией Флауэрс знаем друг друга уже очень давно, и миссис Сайту тоже. Они обе всегда помогали людям. Такова их природа.

– Отлично, – Мэтт увидел возможность и ухватился за нее. – Миссис Флауэрс сейчас нуждается в помощи. Очень сильно нуждается в помощи.

– Тогда что ты сидишь, Тайрон? Поторопитесь. Отправляйтесь на помощь миссис Флауэрс.

Доктор Альперт взъерошила свои полуседые волосы, а зачем нежно погладила сына по черной макушке.

– Я уже, мам. Мы собирались уходить, когда ты вошла.

Тайрон, увидев в каком ужасном состоянии находится машина Мэтта, предложил доехать до миссис Флауэрс на своей «камри». Мэтт, боявшийся, что машина окончательно сломается в самый важный момент, принял это предложение с радостью. Здорово, что Тайрон будет центральным игроком команды школы Роберта И. Ли в следующем году. Тай был из тех парней, на которых можно положиться, – чего стоит хотя бы то, что сегодня он предложил свою помощь. Он был отличным спортсменом, правильным парнем и не употреблял никаких веществ. Мэтт не мог не видеть, как наркотики и выпивка стали причиной не только отдельных проигрышей, но и гибели спортивного мастерства вообще.

А еще Тайрон умел держать язык за зубами. Он даже не приставал к Мэтту с вопросами, пока они ехали к общежитию, только присвистнул, увидев ярко‑желтый «форд», стоявший в старой конюшне.

– Стоп! – Он выскочил из машины, чтобы помочь миссис Флауэрс с сумкой продуктов, одновременно пожирая «форд» глазами. – Это седан «форд», модель «Т». Была бы прекрасная машина, если… – Он вдруг прервался, и загорелая кожа слегка покраснела.

– Боже мой, не смущайся из‑за желтой повозки! – Миссис Флауэрс вручила Мэтту сумку, чтобы он отнес ее в кухню. – Она служила моей семье почти сотню лет и немного заржавела. Но на асфальтированной дороге она делает почти тридцать миль в час! – В словах миссис Флауэрс была не только гордость, но и благоговейный ужас, охватывающий ее при мысли о такой скорости.

Глаза Мэтта и Тайрона встретились. Идея витала в воздухе.

Восстановить, довести до совершенства ветхий, изношенный, но все еще красивый автомобиль, который большую часть жизни простоял в перестроенной конюшне.

– Мы можем это сделать, – Мэтт чувствовал, что, будучи представителем миссис Флауэрс, он должен выступить первым.

– Конечно, – мечтательно сказал Тайрон. – Гараж в два раза больше, чем нужно, так что место есть.

– Разбирать его не придется, он едет как… как мечта.

– Шутишь! Нужно почистить двигатель. Посмотри на пробки, ремни, шланги и все такое. И, – темные глаза внезапно блеснули, – у моего отца есть шлифовальный аппарат. Мы могли бы снять старую краску и покрасить ее в тот же цвет!

Миссис Флауэрс внезапно просияла.

– Именно это хотела услышать моя дорогая мама, молодой человек, – Мэтт вспомнил, что забыл представить ей Тайрона.

– Если бы вы предложили выкрасить машину в бордовый, синий или любой другой цвет, я уверена, она бы возражала.

Миссис Флауэрс приступила к приготовлению сэндвичей с ветчиной, картофельного салата и печеных бобов. Мэтт проследил за реакцией Тайрона на упоминание «мамы» и остался доволен: моментальное удивление сменилось спокойствием. Раз его мать сказала, что миссис Флауэрс не сумасшедшая, значит, так оно и есть. У Мэтта гора с плеч свалилась. Он больше не был один с хрупкой пожилой женщиной, нуждавшейся в защите. Теперь у него есть друг, на которого можно положиться, который сильнее самого Мэтта.

– А сейчас вы оба съедите по сэндвичу, пока я буду делать картофельный салат. Я знаю, что нужно мальчикам, – миссис Флауэрс всегда говорила о мужчинах так, словно они были особым видом цветов, – хороший кусок мяса перед боем, но давайте не будем соблюдать формальности. Просто приступайте.

Они радостно повиновались. Теперь они готовились к бою, чувствуя себя в силах сражаться даже с тиграми, потому что миссис Флауэрс подала им ореховый пирог и налила по огромной чашке кофе, который прочистил мозги, как хороший шлифовальный аппарат.

На кладбище Тайрон и Мэтт ехали на развалюхе Мэтта, а за ними в «форде» ползла миссис Флауэрс.

Мэтт видел, что деревья могут сделать с машиной, и не хотел такой судьбы для чистенькой машины Таирова. Они спустились с холма в укрытие Мэтта и шерифа Моссберга, помогая хрупкой миссис Флауэрс. Один раз она споткнулась и упала бы, но Тайрон уперся в землю кедами DC и встал, как скала, удержав ее.

– Спасибо, Тайрон, дорогуша, – Мэтт понял, что «дорогуша» Тайрон был принят в клуб.

Когда они добрались до укрытия, на темпом небе осталась одна алая полоса. Двигаясь немного неуклюже из‑за садовых перчаток, миссис Флауэрс вынула значок шерифа. Сначала она приложила его ко лбу, а потом стала медленно отодвигать от себя, держа его на уровне глаз.

– Он стоял здесь, а потом он наклонился и сел на корточки здесь, – она присела на землю как раз там, где сидел шериф.

Мэтт кивнул, не совсем понимая, что он делает, и миссис Флауэрс сказала, не открывая глаз:

– Не надо инструктажа, дорогуша. Он услышал что‑то позади себя и обернулся, выхватив пистолет… Но это оказался всего лишь Мэтт, и они некоторое время разговаривали шепотом. Потом шериф вдруг встал. – Миссис Флауэрс резко поднялась, и Мэтт услышал, как хрустнули кости в изящном старом теле. – Он шел очень быстро, прямо в чащу. Злую чащу.

Она двинулась в сторону чащи, повторяя путь шерифа Рича Моссберга. Мэтт и Тайрон спешили за ней, готовые остановить ее, если им покажется, что она вступила во все еще живой Старый лес. Но она лишь ходила вдоль его границы, держа значок на уровне глаз.

Тайрон и Мэтт кивнули друг другу и, не сказав ни слова, взяли ее под руки. Они двигались рядом с чащей, Мэтт шел первым, за ним следовала миссис Флауэрс, Тайрон замыкал строй. В какой‑то момент Мэтт понял, что по морщинистым щекам миссис Флауэрс текут слезы. Наконец хрупкая пожилая женщина остановилась, достала кружевной платок – со второго или третьего раза – и со вздохом вытерла глаза.

– Вы нашли его? – Мэтт не мог больше терпеть.

– Придется смотреть. Кицунэ отлично наводят иллюзии. Все, что я видела, может оказаться миражом. Но, – она вздохнула, – одному из вас придется войти в лес.

Мэтт сглотнул:

– Пойду я, – тут его перебили:

– Эй, так не пойдет, парень. Ты знаешь их делишки. Тебе нужно вывести отсюда миссис Флауэрс…

– Нет, я не могу рисковать и просить тебя пойти туда. Это опасно.

– А что я тогда вообще здесь делаю? – требовательно спросил Тайрон.

– Подождите, мои дорогие, – казалось, миссис Флауэрс сейчас расплачется. Оба тут же замолчали, Мэтту стало стыдно. – Я знаю, как вам помочь мне, но это очень опасно. Опасно для вас обоих. Хотя, возможно, понадобится только одна попытка. Тогда это будет не так рискованно, а шансы что‑нибудь найти очень высоки.

– Что нам делать? – почти одновременно спросили Тайрон и Мэтт.

Через несколько минут они были готовы. Они лежали бок о бок, глядя на стену деревьев и густого кустарника. Их связывала крепкая веревка, а руки были сплошь заклеены стакерами миссис Сайту.

– Теперь на счет три протяните руки и закопайтесь ими в землю. Если наткнетесь на что‑нибудь, хватайте и вытаскивайте. Если ничего не почувствуете, немного пошевелите руками, а затем вынимайте их как можно быстрее. Если вдруг почувствуете, что что‑то тащит вас или держит за руки, кричите, боритесь, пинайтесь и орите, и мы поможем вам выбраться.

Повисла долгая‑долгая пауза.

– В общих чертах – вы думаете, что везде в чаще что‑то зарыто, и что это можно достать, нашарив вслепую? – спросил Мэтт.

– Да.

– Хорошо, – Мэтт снова посмотрел на Тайрона одобрительно, ведь тот даже не спросил: «А что может затащить нас в лес?»

Миссис Флауэрс начала считать: «Раз, два, три». Мэтт сунул правую руку в землю и начал шевелить ею, пытаясь что‑нибудь нащупать. И тут услышал крик.

– Нашел! – и сразу же: – Оно меня тащит!

Мэтт вытащил собственную руку, чтобы помочь Тайрону. Что‑то упало на нее, но наткнулось на стакер, так что удар получился несильный. Тайрон извивался – его уже но плечи затащило в землю. Мэтт схватил его за талию и со всей силы потянул назад. Сначала Тайрон не поддавался, а потом вдруг вылетел как пробка. На шее и лице остались царапины, но там, где его защищали пальто или стикеры, не было ни одной.

Мэтту хотелось сказать «спасибо», но обе женщины, сделавшие амулеты, были далеко, а благодарить пальто показалось ему глупым. В любом случае, миссис Флауэрс дрожала от волнения и благодарила за троих.

– Боже, Мэтт, я думала, та большая ветка сломает тебе руку… как минимум. Благодари Бога, что женщины Сайту сделали такие замечательные амулеты. Тайрон, дорогуша, выпей немного из этой фляжки…

– Я вообще‑то не пью…

– Это всего лишь горячий лимонад по моему рецепту. Если бы вас не было двое, ничего бы не получилось. Тайрон, ты что‑то нашел, да? А затем тебя схватили, и ты бы ни за что не высвободился, если бы рядом не было Мэтта.

– Уверен, он бы выбрался, – поспешно вмешался Мэтт – такие как Тайминатор просто не способны понять, что им может быть нужна помощь.

И все‑таки Тайрон трезво сказал:

– Я знаю. Спасибо, Мэтт.

Мэтт почувствовал, что краснеет.

– Но я не достал ничего нужного, – с отвращением сказал Тайрон. – Это похоже на обломок трубы.

– Ну что же, давай посмотрим, – серьезно сказала миссис Флауэрс.

Она направила фонарик на добычу Тайрона. Вначале Мэтту показалось, что это огромная игрушечная кость для собак. Но форма была знакомой, и он присмотрелся. Это оказалась бедренная кость, человеческая бедренная кость. Самая большая кость во всем теле. Она была все еще белой. Свежей.

– Не похоже на пластик, – голос миссис Флауэрс звучал издалека.

Она и не была пластиковой. И игрушечной тоже. Она была… ну настоящей.

Настоящей человеческой костью.

Но это было не самое страшное: сознание Мэтта меркло.

Кость была хорошо отполирована и покрыта следами крошечных зубов.

Елена просто светилась от счастья. Она заснула счастливой и проснулась счастливой и спокойной, зная, что скоро она навестит Стефана, а после этого – тоже очень скоро – освободит его.

Бонни и Мередит не удивились, когда она захотела посоветоваться с Дамоном по двум вопросам: во‑первых, кто должен пойти, а во‑вторых, что надеть. Но их удивил ее выбор.

– Если все будет хорошо, – медленно начала она, водя пальцем по столу в комнате, где они собрались на следующее утро, – я бы хотела, чтобы со мной пошли только несколько человек. Со Стефаном плохо обращаются, а ему не нравится плохо выглядеть. Я не хочу унижать его.

На лицах присутствующих появился румянец. Возможно, они покраснели от негодования, а потом от чувства вины. Понять было трудно – выходящие на запад окна были приоткрыты, и все заливал утренний красный свет. Только одно было ясно: каждый хотел идти.

– Поэтому я надеюсь, – Елена посмотрела в глаза Мередит и Бонни, – что ни один из вас не обидится, если не пойдет со мной.

Они обе поняли, что не пойдут, – Елена прочитала это на их лицах. Большинство ее планов зависело от реакции лучших подруг.

Мередит ответила благородно:

– Елена, ты прошла через ад – в буквальном смысле, – чтобы спасти Стефана, и чуть не умерла. Ты возьмешь с собой тех, кто принесет больше пользы.

– Мы понимаем, что это не соревнование в популярности, – Бонни старалась не плакать. Она по‑настоящему хочет пойти, подумала Елена, но она все понимает. – Перед девушкой Стефану может стать совсем неловко, – Бонни даже не добавила «хотя мы никогда не сделаем ничего, что может смутить его», и Елена обняла ее, чувствуя под руками маленькое, как у птички, тело. Потом она повернулась и почувствовала теплые, тонкие и сильные руки Мередит. Напряжение ушло.

– Спасибо, – она вытирала слезы. – Вы правы, я думаю, ему сложнее будет предстать перед девушками. Еще трудно будет с теми, кого он хорошо знает и любит. Поэтому я хочу, чтобы со мной пошли Сейдж, Дамон и доктор Меггар.

Лакшми вскочила и спросила с таким интересом, как будто ее тоже выбрали:

– В какой он тюрьме?

– В Ши но Ши, – ответил Дамой.

Глаза Лакшми округлились. Мгновение она смотрела на Дамона, а затем выскочила за дверь, откуда и долетел ее дрожащий голос:

– Мне нужно кое‑что сделать, хозяин!

Елена посмотрела на Дамона:

– И что это было? – Ее голос способен был заморозить лаву на тридцать метров в глубину.

– Не знаю. Правда не знаю. Шиничи показал мне иероглифы и сказал, что они произносятся – как «Ши но Ши» и означают «Смерть Смерти», то есть снятие проклятия с вампира.

Сейдж закашлялся:

– Мой доверчивый друг. Мои cher idiot. Ты поверил ему, никого больше не спросив.

– Вообще‑то спросив. Я нашел в библиотеке японку средних лет, написал эти слова английскими буквами и спросил, значит ли это «Смерть Смерти». Она ответила, что да.

– Ты повернулся и вышел, – сказал Сейдж.

– Откуда ты знаешь? – Дамон начал сердиться.

– Потому что, mon cher, эти слова могут значить многое. Все зависит от иероглифов, которые ты ей не показал.

– У меня их не было! Шиничи написал их в воздухе красным дымом, – он добавил с какой‑то сердитой тоской. – Ну и что еще они означают?

– Они могут означать и то, что ты сказал. А еще они могут значить «Новая Смерть». Или «Истинная Смерть». Или даже «Бога Смерти». Учитывая то, как со Стефаном там обращаются…

Если бы взгляды были кольями, Дамон уже погиб бы – столько жестких обвиняющих взглядов было устремлено на него. Он повернулся, как загнанный волк, и обнажил зубы в улыбке.

– В любом случае, я не думал, что это что‑то очень приятное. Я просто решил, что это поможет Стефану избавиться от вампирского проклятия.

– В любом случае… – повторила Елена. Потом сказала: – Сейдж, если узнаешь, впустят ли нас туда, я буду чрезвычайно признательна.

– Считайте, что все уже сделано, мадам. И – давайте посмотрим – я хочу, чтобы все оделись по‑другому. Если все согласны, я поговорю с леди Ульмой.

Спиной она чувствовала растерянные взгляды Бонни и Мередит. Леди Ульма была бледна, но ее глаза сияли. Альбом для набросков лежал открытый – хороший знак.

Леди Ульма поняла все с нескольких слов и одного взгляда и сказала твердо:

– На все понадобится час‑два. Нужно просто обратиться к правильным людям. Обещаю.

Елена осторожно сжала ее запястье.

– Спасибо вам. Вы просто волшебница!

– Значит, я буду кающимся грешником, – Дамон встретил ее прямо за дверью комнаты леди Ульмы. Наверное, он подслушивал.

– Нет, я об этом даже не думала. Просто решила, что из‑за рабской одежды на тебе и остальных Стефан будет меньше стесняться. Почему ты считаешь, что я хочу наказать тебя?

– А это не так?

– Ты здесь, чтобы помочь мне спасли Стефана. Ты прошел через… – Елена остановилась и принялась искать чистый носовой платок. Дамон протянул ей свой, черного шелка.

– Ладно. Не будем вдаваться в подробности. Извини. Я думаю о том, что сказать, а затем я просто говорю, независимо от того, насколько вероятным мне это кажется, и независимо от собеседника.

– Ты никогда не слышал внутренний голос, говорящий, что люди могут быть хорошими, и что они необязательно хотят тебя обидеть? – задумчиво спросила Елена, размышляя над вопросом, насколько крепко скован сейчас цепями маленький мальчик.

– Не знаю. Может быть. Иногда. Но поскольку этот голос чаще всего ошибается в этом худшем из миров, почему я должен обращать на него внимание?

– Мне хочется, чтобы ты иногда хотя бы пытался, – прошептала Елена. – Тогда мне проще было бы спорить с тобой.

«Мне и так все нравится», – мысленно сказал Дамон, и Елена вдруг поняла – опять?! – что они сплелись в объятиях.

На ней был утренний наряд: длинная ночная рубашка и такой же пеньюар – бледный, отливающий перламутром голубой шелк, казавшийся фиолетовым в лучах никогда не садящегося солнца.

«Мне… это тоже нравится», – Елена чувствовала, что Дамона всего трясет. Дрожь сотрясала даже ту бесконечную бездну, которую можно увидеть, заглянув в его глаза.

«Я просто пытаюсь быть честной, – добавила она, почти испугавшись его реакции. – Я не могу ожидать от других честности, если сама не буду такой».

«Не надо быть честной! Лучше ненавидь меня. Презирай», – умолял Дамой, одновременно гладя ее руки и два слоя шелка, преграждавшие путь к коже.

– Почему?

«Потому что мне нельзя верить. Я одинокий волк, а ты – чистая душа, белоснежный новорожденный агнец. Не позволяй мне ранить тебя».

– Почему ты должен ранить меня?

«Потому что я могу… нет, я не хочу кусать тебя… я только хочу поцеловать тебя», – Дамон был откровенен. Он поцеловал ее, почувствовал, когда колени у нее подкосились, и подхватил ее, пока она не упала.

«Дамон, Дамон… – Ей было очень хорошо, потому что она доставляла ему удовольствие. Но вдруг она поняла. – Дамон! Пожалуйста, отпусти меня… Я должна идти на примерку».

Густо покраснев, он медленно и неохотно отпустил ее, поддержал, чтобы она не упала, и снова отпустил.

– Думаю, мне тоже стоит пойти на подгонку, – сказал он серьезно, не сразу вписавшись в дверь.

– Не на подгонку, а на примерку! – крикнула Елена вслед, так и не поняв, услышал ли он.

Она была рада, что он ее отпустил, ничего не понимая, кроме того, что она сказала «нет». Крошечное такое уточнение.

Она поспешила в комнату леди Ульмы, набитую людьми, включая двух манекенщиков, одетых в штаны и длинные рубахи.

– Одежда для Сейджа, – леди Ульма кивнула в сторону более крупного мужчины, – а это для Дамона.

– Она идеальна!

В глазах леди Ульмы мелькнуло сомнение:

– Она сделана из мешковины. Самой плохой ткани даже у рабов. Ты уверена, что они должны это надеть?

– Они наденут это или вообще никуда не пойдут, – твердо ответила Елена и подмигнула.

Леди Ульма рассмеялась:

– Хороший план.

– Да. А что вы думаете о другом моем плане? – Елена покраснела, но ей на самом деле было интересно мнение леди Ульмы.

– Милая моя благодетельница! Я видела, как моя мама делала такие костюмы… после того как мне исполнилось тринадцать, конечно, И она говорила мне, что они всегда радовали ее, потому что она делала приятное сразу двум людям – просто чтобы сделать приятное. Я обещаю, что мы с Люсьеном все сделаем быстро. Разве тебе не пора собираться?

⇐ Предыдущая 16 17 18 19 202122 23 24 25 Следующая ⇒