Души теней 14 страница

– Это настоящее чудо. Обычно я похожа на эльфа, пытающегося нарядиться черлидером или цветочницей, – она снова и снова целовала леди Ульму, а помада оставалась на ее губах, а не на щеках. – Сегодня я наконец похожа на женщину .

Она бы продолжала болтать, не в силах остановиться, даже когда леди Ульма уже начала осторожно смахивать слезы с глаз, но в этот момент в комнату вошла Елена, и она ахнула.

Платье Елены дошили только днем, поэтому раньше Бонни видела лишь его эскиз. Но по нему невозможно было понять, как платье будет выглядеть на Елене. Про себя Бонни задавалась вопросом, положилась ли леди Ульма на естественную красоту Елены и надеялась ли, что Елена будет в таком же восторге от своего платья, как Бонни и Мередит от своих.

Теперь Бонни поняла.

– Это платье богини, – объяснила леди Ульма ошеломленно притихшим девушкам.

Бонни подумала, что, если богини действительно жили на Олимпе, они одевались именно так.

Платье было очень простым. Оно было сделано из молочно‑белого шелка, собиравшегося складками на талии (леди Ульма называла их рюшами) и расходившимися V‑образным вырезом, демонстрировавшим персиковую кожу Елены. Лиф застегивался на плечах двумя золотыми пряжками, отделанными перламутром и бриллиантами. Юбка ниспадала изящными складками до сандалий Елены, тоже отделанных золотом, жемчугом и бриллиантами. На спине перекрещивались две тонкие бретельки. Такое простое платье, но такое великолепное.

На шее Елены было тонкой работы золотое ожерелье с перламутровой бабочкой, отделанной таким количеством бриллиантов, что каждое движение девушки зажигало разноцветные огоньки. Там же висела бриллиантовая подвеска с лазуритом, которую подарил ей Стефан – она наотрез отказалась сиять его. Впрочем, бабочка полностью скрывала подвеску.

На запястьях Елены были золотые браслеты с жемчугом и бриллиантами, найденными в сокровищнице. И все.

Волосы Елены расчесывали, пока они не упали на плечи мягкими золотистыми волнами, губы подкрасили нежно‑розовой помадой. Но лицо с темными густыми ресницами и светлыми изогнутыми бровями осталось абсолютно нетронуто косметикой, только смущение чуть‑чуть окрасило щеки. Сквозь золотые локоны виднелись тяжелые бриллиантовые серьги.

Она сведет всех с ума, подумала Бонни, с завистью глядя на платье. Впрочем, она не ревновала, а скорее наслаждалась мыслью об успехе, который будет иметь Елена. Ее платье намного проще, чем наши с Мередит, но мы снова останемся в ее тени.

Правда, Бонни никогда не видела Мередит такой красивой – или такой экзотичной. Не подозревала – она и о том, что у Мередит потрясающая фигура, хотя у тон было множество дизайнерской одежды.

Мередит пожала плечами, когда Бонни сказала ей это. У нее тоже был веер – черный, лаковый, складывающийся. Она раскрыла и вновь захлопнула его, слегка коснувшись им подбородка.

– Мы в руках гения, – сказала она просто, – но мы не должны забывать, для чего мы здесь на самом деле.

– Мы должны сосредоточиться на спасении Стефана, – сказала Елена. Они находились в комнате Дамона, в старой библиотеке особняка леди Ульмы.

– О чем же еще я могу думать? – Дамон не сводил глаз с ее шеи, украшенной перламутром и бриллиантами. Молочно‑белый шелк подчеркивал ее изящество, и Елена это знала. Она вздохнула.

– Если бы мы поверили, что ты имеешь в виду именно это, тогда бы мы все могли просто расслабиться.

– Так же расслабиться, как ты?

Елена вздрогнула. Могло показаться, что Дамон думает только об одном, но на самом деле он постоянно был начеку и видел не только то, на что хотел смотреть, но и все происходящее вокруг. И да, Елена была очень сильно взволнована. Пусть все думают, что причина в платье. Оно действительно было великолепно, и Елена была до глубины души благодарна леди Ульме и ее помощницам за то, что они все сделали вовремя. Но на самом деле Елену волновала вероятность – нет, уверенность, твердо сказала она себе, что вечером она найдет половинку ключа, которая поможет освободить Стефана. Мысль о его лице была… пугающей. Думая о том, что сказала Бонни во сне, Елена нуждалась в поддержке и понимании. Внезапно она обнаружила, что не держит Дамона за руну, а уже оказалась в его объятиях.

Вопрос в том, что Стефан скажет насчет той ночи в мотеле с Дамоном?

Что скажет Стефан? А что тут можно сказать?

– Мне страшно, – услышала она и поняла, что сама это сказала.

– Не думай об этом, – посоветовал Дамон. – От таких мыслей будет только хуже.

Я солгала, подумала Елена. Ты не помнишь этого, иначе ты бы тоже солгал.

– Что бы ни случилось, я буду рядом с тобой, – мягко сказал Дамон, – я тебе это обещал.

Елена чувствовала его дыхание на своих волосах.

– А думать о ключе обещаешь?

«Да, но я сегодня ничего не ел».

Елена вздрогнула, затем потянулась к Дамону. На мгновение она почувствовала не просто мучительный голод, а острую боль, озадачившую ее. Прежде чем она смогла определить, где именно у него болит, боль ушла, и связь с Дамоном разорвалась.

«Дамон».

– Да?

«Не закрывайся от меня».

– Я не закрываюсь. Я сказал все, что мог. Ты знаешь, что я буду искать ключ.

«Спасибо тебе, – Елена решила попробовать еще раз. – Тебе нельзя голодать».

«С чего ты взяла, что я голодаю?» – мысленная связь с Дамоном вернулась, но он что‑то скрывал, отвлекая ее внимание на голод. Елена чувствовала, как голод рвал его внутренности, как будто он был тигром или волком, ничего не евшим несколько дней – или недель.

Комната сделала вокруг нее оборот.

– Все… хорошо, – прошептала она, поражаясь тому, что Дамон способен стоять и обнимать ее, когда его внутренности терзает голод. – Что тебе нужно… бери…

Она почувствовала нежное прикосновение бритвенно‑острых клыков к горлу и уступила ему.

Готовясь к приему у Серебряного Соловья и поискам первой половины двойного ключа для освобождения Стефана, Мередит читала распечатки скачанных из Интернета текстов, занимавшие половину ее рюкзака. Она пыталась рассказать Елене и остальным все, что узнала, но уверенности в том, что она не упустила какой‑нибудь важной мелочи, информации, которая может сегодня вечером помочь им или привести к неудаче, не было. Найдут ли они способ спасти Стефана или вернутся домой с поражением, а он будет томиться в тюрьме?

Нет, подумала Мередит, стоя перед зеркалом и почти боясь взглянуть на экзотическую красавицу, в которую она превратилась. Мы не должны даже думать о возможности неудачи. Ради жизни Стефана мы должны добиться успеха. И не попасться.

По дороге на праздник Елена чувствовала себя уверенно, хотя у нее немного кружилась голова. Но когда они вчетвером прибыли к роскошному дому благородной леди Фазины на паланкинах: Дамон с Еленой, а Мередит с Бонни (врач запретил леди Ульме посещать праздники во время беременности), Елене стало страшно.

Это настоящий дворец, как в сказке, подумала она. Минареты и башни возвышались над ними – наверное, они были голубыми с позолотой, но солнечный свет красил их в лавандовый цвет. Они были даже бледнее неба. Кроме солнечных лучей, дорожку, по которой паланкины поднимались на холм, освещали фонари. Какое‑то вещество, добавленное к газу, – или магия – поочередно меняло их цвет с золотого на красный, фиолетовый, синий, зеленый и серебряный. У Елены перехватило дыхание – она давно не видела в этом мире ничего, не отливающего багровым. Дамон взял с собой бутылку черномагического вина и уже был слегка навеселе, вряд ли случайно.

Когда паланкин остановился на вершине холма, Дамон и Елена вышли из него и проследовали в проход, закрытый от солнечного свела. Над ними висели фонари из тонкой бумаги – размером чуть больше паланкина, из которого они только что вылезли, – ярко освещенные, причудливой формы, они делали дворец приветливым и праздничным. В противном случае эта роскошь пугала бы.

Они шли мимо подсвеченных фонтанов с сюрпризами вроде волшебных лягушек, которые постоянно прыгали с кувшинки на кувшинку: шлеп, шлеп, шлеи, как звук дождя по крыше или огромной позолоченной змеи, извивавшейся среди деревьев и над головами гостей. Она то спускалась на землю, то залезала обратно на дерево.

Земля могла внезапно стать прозрачной, и под ней становились видны рыбы, акулы, угри, дельфины, а в тускло‑синей глубине виднелся гигантский кит. Елена и Бонни поторопились как можно скорее пройти эту часть пути. Было ясно, что владелица поместья может позволить себе любую экстравагантность. Прежде всего – великолепную музыку, доносившуюся со всех сторон. Играл прекрасный (иногда, правда, странный) оркестр. Или один знаменитый музыкант, певший из позолоченной клетки, висевшей примерно в двадцати пята футах над землей.

Музыка… музыка и свет везде…

Сама Елена, хотя и была в восторге от зрелищ, музыки и великолепных ароматов, исходящих от ваз с цветами и от гостей, как мужчин, так и женщин, все‑таки боялась. Уходя из дома леди Ульмы, она думала, что ее платье и драгоценности прекрасны, Но здесь, у леди Фазины… было так много места, так много людей, одетых столь же изящно, как она сама и другие «личные ассистентки». Она боялась, что, в сравнении, например, с вон той женщиной, усыпанной бриллиантами от изящной трехъярусной тиары с бриллиантами и изумрудами до бриллиантовых туфелек, она, с неприбранными волосами, выглядит смешно или безвкусно.

«Знаешь, сколько ей лет?» – Елена чуть не подпрыгнула, когда услышала в своей голове голос Дамона.

«Кому? – Она попыталась скрыть хотя бы зависть, если не беспокойство. И добавила в испуге: – Я так громко думаю?»

«Не то чтобы громко, но думать потише всегда полезно. И ты прекрасно знаешь кому: той жирафе, на которую ты пялишься. Она примерно на двести лет старше меня и пытается выглядеть где‑то на тридцать, хотя стала вампиром примерно в сорок».

Елена моргнула.

«Что ты хочешь сказать этим?»

«Усиль слух Силой. И перестань беспокоиться!»

Елена послушно направила Силу и внезапно услышала обрывки разговоров со всех сторон.

…посмотрите на богиню в белом. Она еще дитя, но какая фигура…

…да, с золотыми волосами. Прекрасна, правда?

… черт возьми, посмотрите на эту девочку…

…видели принца с принцессами? Как думаете, милая, они меняются или… или… предпочитают вчетвером?

Эти реплики гораздо больше походили на то, что Елена привыкла слышать на вечеринках, они придали ей уверенности. Теперь она смелее разглядывала разряженную толпу и внезапно почувствовала уважение к леди Ульме, которая всего за неделю придумала три великолепных платья и проследила за их созданием.

«Она гений, – торжественно сообщила Елена Дамону, зная, что он поймет, кого она имеет в виду. – Посмотри на Мередит, вокруг нее собралась целая толпа. И… и…»

«И она ведет себя совсем не как Мередит», – обеспокоенно закончил ее фразу Дамон.

Саму Мередит явно ничто не беспокоило. Она повернулась так, чтобы демонстрировать поклонникам классический профиль, и это не был профиль спокойной и холодной Мередит Сулез. Это была знойная, экзотическая девица, которая вполне могла бы петь хабанеру из «Кармен». Она грациозно и томно обмахивалась раскрытым веером, обнаженные плечи и руки в мягком и теплом свете мерцали, как жемчуг, а черный бархат платья стал еще более, таинственным и красивым, чем казался дома. Она уже поразила в самое сердце одну из жертв: несчастный стоял перед ней на коленях с красной розой в руке. Он с такой поспешностью вытащил цветок из букета, что укололся, и теперь по его руке текла кровь, Мередит этого не замечала. Елена и Дамон потянулись мыслями к этому белокурому и очень красивому юноше. Елене стало его жалко… а Дамон почувствовал голод.

«Она сбросила свой кокон», – решил Дамой.

« Мередит – нет, – ответила Елена, – это просто игра. Сегодня все определяют платья. Мередит одета сиреной и зачаровывает мужчин. Бонни одета павлином и… посмотри».

Она кивнула, на коридор, ведущий в огромному залу. Бонни, одетая в павлиньи перья, была окружена толпой поклонников, ходивших за ней хвостом. Она двигалась легко, как‑то по‑птичьи, нефритовые браслеты звенели на маленьких округлых руках, серьги дрожали при каждом наклоне головы, золотые туфли сверкали, сзади тянулся павлиний шлейф.

– Тебе не кажется, что это странно? – пробормотала Елена, когда они дошли до зала. Конец фразы она проговорила совсем тихо, чтобы услышать ответ Дамона. – Раньше я не понимала этого, но леди Ульма сделала костюмы из животного мира.

– Да? – Дамон снова посмотрел на ее горло. К счастью, в этот момент к ним подошел представительный мужчина, одетый в официальный земной костюм – смокинг, кушак и так далее, – и предложил им большие серебряные кубки с черномагическим вином. Дамок осушил кубок залпом и взял у почтительно поклонившегося официанта еще один. Потом они с Еленой заняли места в самом заднем ряду, пусть это и было грубо по отношению к хозяйке. Они должны были оставить себе возможность для маневра.

– Ну, Мередит – русалка, а это высший уровень, и она ведет себя как сирена. Бонни – птица, и это тоже немало, и она ведет себя как птица: смотрит, как мужчины распускают хвосты, а сама смеется над ними. А я бабочка – надеюсь, я буду светской бабочкой сегодня. И еще надеюсь, что ты будешь рядом.

– Очень… мило, – согласился Дамон, – но почему ты думаешь, что ты бабочка?

– Посмотри на отделку, глупенький. – Елена слегка стукнула его по лбу перламутровым веером, отделанным золотом и бриллиантами. Потом открыла его и продемонстрировала рисунок бабочки, такой же, как и на ожерелье, и так же отделанный бриллиантами, золотом и перламутром – там, где камни не попадали в складки.

– Видишь? Бабочка, – рисунок се совсем не раздрожал.

Дамон обвел его контур пальцем, так сильно напомнив ей Стефана, что в горле встал ком. Палец остановился на шести линиях над головой бабочки.

– С каких пор у бабочек есть волосы? – Палец сдвинулся на горизонтальные линии между крыльев: – Или руки?

– Это ноги, – удивилась Елена.

– Что это, с ногами, с руками, шестью волосками и крыльями?

– О, пьяный вампир, – раздался голос сверху.

Подняв глаза, Елена увидела Сейджа.

– Можно присесть с вами? Рубашку я не осилил, но моя фея‑крестная наколдовала жилетку.

Елена, рассмеявшись, сдвинулась на соседнее сиденье, чтобы Сейдж мог сесть рядом с Дамоном. Он выглядел намного аккуратнее, чем в прошлый раз, когда работал в саду, хотя волосы все еще свободно спадали на спину. Зато его фея‑крестная надушила его кедром и сандалом и надела на него жилетку и джинсы Dolce & Gabbana. Получилось… великолепно. Животных рядом с ним не было.

– Я думала, ты не придешь.

– Как ты можешь такое говорить? Одетая вот так, как богиня. Ты упомянула торжество, а твое слово для меня закон.

Елена засмеялась. Сегодня к ней относились совсем не так, как всегда. Из‑за платья. Сейдж шептал что‑то о своей латентной гетеросексуальности и клялся, что на ее веере и ожерелье изображен феникс. Сидевший справа очень вежливый демон с сиреневой кожей и маленькими изогнутыми белыми рожками почтительно утверждал, что она похожа на богиню Иштар, которая послала его в Темное Измерение несколько тысячелетий назад для того, чтобы склонять людей к лени. Елена решила спросить у Мередит, означает ли это, что он уговаривал людей поедать диких ленивцев, или все‑таки имеется в виду что‑то другое.

Потом Елена подумала, что леди Ульма говорила о платье богини. Это платье могла надеть только очень молодая девушка с очень хорошей фигурой, потому что под него нельзя было ни надеть корсет, ни даже как‑то расположить складки, чтобы скрыть недостатки. Под платьем Елены не было ничего, кроме ее собственного тела и пары крошечных кружевных лоскутков телесного цвета. Ну и запах жасминовых духов.

Я богиня, подумала она, благодаря демона (он встал и поклонился). Люди занимали места перед первым выступлением Серебряного Соловья. Для вылазки в уборную было еще слишком рано – Елена заметила, что у всех дверей стоят охранники – и девушка притворилась, что ей не терпится увидеть леди Фазину. На помосте, в центре круга стульев стояли две арфы. Внезапно все вскочили на ноги и зааплодировали, и Елена ничего бы не увидела, если бы леди Фалина не выбрала тот же проход, у которого расположились Елена и Дамон. Она остановилась рядом с Сейджем, чтобы поприветствовать толпу, и Елена прекрасно ее разглядела.

Она оказалась хорошенькой молодой женщиной, выглядела не старше двадцати и была ненамного крупнее Бонни. К своему прозвищу эта крошечная девушка относилась очень серьезно: на ней было ажурное серебристое платье, серебристые волосы были высоко убраны спереди и очень коротко подстрижены сзади. Плащ, прихваченный двумя застежками на плечах, горизонтально плыл позади нее, похожий па лунный луч или облако, а не на ткань. Она поднялась на помост и подошла к высокой, ничем не покрытой арфе. Плащ мягко соскользнул на пол и лег полукругом.

А потом Елена услышала магию Серебряного Соловья. Леди Фазина играла на высокой арфе, огромной по сравнению с миниатюрной арфисткой. Арфа то пела, то завывала, как ветер, то издавала звуки, казалось, сошедшие с небес. Елена плакала всю первую песню, хотя и не понимала ее языка. Она была такой пронзительно нежной, что напомнила Елене Стефана, времена, когда они были вместе, мягкие слова и прикосновения…

Но самым главным инструментом леди Фазины был ее голос. При желании она наполняла им любой объем, и в то время, как она пела одну грустную минорную песню за другой, Елена покрывалась мурашками, а ноги дрожали. Она чувствовала, что в любой момент может пасть на колени перед певицей, тронувшей ее сердце.

Тут кто‑то тронул ее сзади, Елена вздрогнула, возвращаясь из мира фантазий, но это оказалась всего лишь Мередит, которая, несмотря на любовь к музыке, выдвинула весьма практичное предложение:

– Почему бы не приступить к поискам, пока все остальные слушают? Даже охранники отвлеклись. Как договорились, два на два?

Елена кивнула:

– Просто осмотрим дом. Мы даже можем найти что‑нибудь, в то время как все будут здесь, а это еще около часа. Сейдж, может, будешь поддерживать телепатическую связь между двумя группами?

– Почту за честь, madame .

Они впятером вошли в особняк Серебряного Соловья.

Они легко прошли мимо плачущих охранников, но очень быстро обнаружили, что хотя почти все слушали леди Фазину, в каждой открытой комнате дворца дежурил слуга в черном костюме и белых перчатках. В обязанности каждого из них входило предоставлять гостям необходимую информацию и внимательно следить за сохранностью собственности их госпожи.

Первой комнатой, внушившей некоторую надежду, оказался Зал арф леди Фазины – комната, полностью отведенная под арфы, от древних, похожих на луки арф с одной струной, на которых играли пещерные люди, до высоких позолоченных оркестровых арф, на одной из которых играла сейчас Фазина. Музыка была слышна во всем дворце. Магия, подумала Елена. Здесь она заменяет технологию.

– У каждого вида арф свой ключ для настройки, – Мередит окинула взглядом зал. По обе стороны стены залы красовались ряды арф, стоящих на равном расстоянии друг от друга. – Один из этих ключей может оказаться нужным.

– Но как мы его узнаем? – Бонни обмахивалась веером, – В чем разница между ключом для арфы и лисьим ключом?

– Не знаю. И я никогда не слышала, чтобы ключ хранили в арфе. Он бы дребезжал при каждом движении.

Елена закусила губу. Простое, разумное замечание. Она должна была встревожиться, задаться вопросом, как вообще можно найти здесь маленькую половинку ключа. Особенно учитывая подсказку, что ключ хранится в инструменте Серебряного Соловья. Внезапно это показалось абсурдным.

– Я не думаю, – сказала Бонни с легким смешком, – что имеется в виду ее голос, и если мы доберемся до ее шеи…

Елена взглянула Мередит, которая возвела глаза к небу – ну или к тому, что было над этим мерзким измерением.

– Я знаю, – сказала Мередит. – А дуракам сегодня не стоит больше пить, Я думаю, здесь, как на всех крупных приемах, гостям дарят подарки, и это могут быть маленькие серебряные флейты или другие инструменты.

– Но как, – спросил Дамон без выражения, – они могли спрятать ключ в подарок на приеме, устроенном не меньше нескольких недель назад, и надеяться снова заполучить его? Мисао с тем же успехом могла сказать Елене, что они выбросили ключ.

– Ну, – начала Мередит, – я не уверена, что они имели в виду, что ключ можно восстановить. Мисао могла иметь в виду: покопайтесь в мусоре, оставшемся после этого празднества или любого другого, где выступала Фазина. Наверняка сотни людей просят ее выступить.

Несмотря на то что переспорить Елену было невозможно, она ненавидела споры. Но сегодня она была богиней. Не было ничего невозможного. Если бы только она вспомнила …

Внезапно в мозгу словно вспыхнул белый свет.

На одно мгновенно – всего лишь мгновение – она вернулась назад. Она боролась с Мисао в лисьем обличье, та кусалась, царапалась и рычала в ответ на вопрос Елены о половинах ключа:

«Как будто ты способна понять мои ответы. Если я скажу, что одна половника находится в инструменте серебряного соловья, это тебе поможет?»

Да. Именно так сказала Мисао. Елена услышала собственный голос, отчетливо повторяющий ее слова. Потом озарение закончилось, но тут же сменилось новым. Она распахнула глаза, услышав ровный глухой голос Бонни, которым она всегда изрекала пророчества:

– Каждая половина ключа имеет вид лисьей морды с двумя ушами и двумя глазами. Они сделаны из золота и украшены драгоценными камнями, глаза у них зеленые. Ключ, который ты ищешь, все еще находится в инструменте Серебряного Соловья.

– Бонни! – Елена видела, как дрожали колени Бонни, как плыл взгляд. Потом она широко распахнула глаза, и в них появилось замешательство.

– Что происходит? – Бонн и оглядела остальных.

– Что случилось?! Ты рассказала нам, как выглядят ключи! – Елена почти кричала от радости. Теперь, когда они знают, что ищут, они могут освободить Стефана; они освободят Стефана. Теперь ничто не остановит Елену. Бонни только что подняла их на другой уровень поиска. Пока Елена радовалась пророчеству, Мередит возилась с пророчицей – как всегда, спокойно.

– Она может упасть в обморок. Пожалуйста…

Мередит не пришлось закапчивать просьбу, обращенную к Дамону и Сейджу. Они подхватили Бонни с двух сторон. Дамон смотрел на нее с удивлением.

– Спасибо, Мередит, – Бонни с трудом переводила дыхание. – Не думаю, что упаду в обморок, – добавила она, бросив на Дамона взгляд из‑под ресниц. – Но подстраховаться стоит.

Дамон кивнул и крепче обнял ее. Сейдж отвернулся. Выглядел он так, как будто у него что‑то застряло в горле.

– Что я сказала? Ничего не помню!

Елена торжественно повторила ее слова, а Мередит не могла не спросить:

– Ты уверена, Бонни? Так и было?

– Я уверена. Точно, – перебила Елена. Она была уверена. Богиня Иштар и Бонни открыли для нее прошлое и показали ей ключ.

– Хорошо. Тогда мы с Бонни и Сейджем возьмем на себя эту комнату – двое отвлекут слугу, а третий в это время осмотрит арфы.

– Отлично. Давайте! – воскликнула Елена.

Сказать оказалось проще, чем сделать. Две прекрасные Молодые девушки и юный красавец не могли отвлечь слугу от обхода комнаты. Он перехватывал их при каждой попытке дотронуться до арфы.

Естественно, трогать арфы было строго запрещено, это могло повредить или расстроить их. А ведь убедиться, что в арфах нет маленького золотого ключа, можно было единственным способом – потрясти каждую из них и послушать, не гремит ли в ней что‑нибудь.

К тому же каждая арфа стояла в отдельной маленькой нише с подсветкой и ярко раскрашенным экраном (на большинстве была нарисована леди Фазина, играющая на этой арфе). Плюшевые красные веревки красноречиво утверждали: «Запрещено».

В конце концов, Сейджу пришлось зачаровать слугу, но только на несколько минут – иначе тот мог бы заметить пробелы в музыкальной программе. И пока слуга стоял как восковая фигура, они лихорадочно обыскивали арфы.

Тем временем Дамон и Елена бродили по дворцу, осматривая ту его часть, которая была закрыта для посетителей. Если бы они ничего не нашли, то продолжили бы обыскивать открытые комнаты, пока не кончится концерт.

Это было опасно – красться по темным, закрытым, а часто и запертым пустым комнатам, опасно и одновременно до странности интересно. Страх и страсть оказались связаны теснее, чем она думала. По крайней мере для нее и Дамона.

Елена не могла не замечать некоторые мелочи и не восхищаться ими. Он, казалось, мог вскрыть любой замок с помощью единственной маленькой отмычки, которую он достал из кармана, как другой достал бы ручку. Открывал – и закрывал – любой замок он быстро и изящно. Изящество и точность движений выдавала полутысячелетний опыт.

Никто не уличил бы его в том, что он может потерять голову. Сейчас, когда она чувствовала себя богиней, не связанной предназначенными для смертных правилами, он был идеальным напарником. Это подтвердилось, когда она сильно испугалась, увидев охранника. На деле «охранник» оказался чучелом медведя, рядом с которым стоял изящный шкафчик и что‑то, на что Дамой не позволил ей посмотреть, но на первый взгляд это напоминало мумию человека. Дамона ничто из этого не встревожило.

Если бы направить, немного Силы в глаза… все немедленно стало ярче. Сила подчинилась ей!

Боже! Я буду носить это платье до конца жизни: в нем я чувствую себя такой… могущественной. Такой… бесстыдной. Я буду носить его в колледж, если я когда‑нибудь пойду в колледж, чтобы производить впечатление на профессоров; и на свадьбу со Стефаном – только так люди поймут, что я не шлюха; и… и на пляж – чтобы парням было на что пялиться…

Она подавила смешок и увидела, что Дамон смотрит на нее с шутливым, упреком. Конечно, он следил за ней так же внимательно, как и она за ним. Но тут дело было в другом; для него у нее на шее словно висела огромная этикетка с надписью «КЛУБНИЧНЫЙ ДЖЕМ». И он снова был голоден. Очень голоден.

«В следующий раз я прослежу, чтобы ты поел как следует, прежде чем выйти, из дома», – сообщила она ему.

«Давай разберемся с этим разом, а потом начнем планировать следующий!» – ответил он, сопроводив мысль слабым намеком на ослепительную улыбку.

Насмешливая уверенность Дамона как всегда заставила ее смешаться. Елена поклялась, что он может смеяться над ней, просить, угрожать или умолять, но сегодня она не даст ему ни глотка своей крови. Правда, он может «открыть» другую «банку».

В конце концов, музыка стихла, и Елена с Дамоном бросились назад, чтобы встретиться с Бонни, Мередит и Сейджем в Зале арф. Елена догадалась бы о результатах по позе Бонни, даже если бы не поняла всего по молчанию Сейджа. Но все оказалось еще хуже, чем Елена могла себе представить: мало того что они ничего не нашли в Зале арф, но они еще решили допросить зачарованного Сейджем слугу, который не мог двигаться, но мог говорить.

– И знаешь, что он нам сказал? – спросила Бонни и сама ответила на свой вопрос: – Каждую арфу ежедневно чистят и настраивают. У Фазины для этого есть целая армия слуг. Если бы там оказалось хоть что‑нибудь лишнее, ей сразу доложили бы. И ничего не было!

Елена почувствовала, как из богини становится измученной женщиной:

– Я боялась, что так и выйдет, – вздохнула она. – Иначе было бы слишком просто. Окей, переходим к плану В. Вы пообщаетесь с гостями, пытаясь осмотреть все комнаты, открытые для публики. Постарайтесь очаровать супруга Фазины и вытянуть из него информацию. Узнайте, бывали ли здесь недавно Шиничи и Мисао. Мы с Дамоном будем продолжать поиски в тех комнатах, которые, по идее, должны быть закрыты.

– Это очень опасно, – нахмурилась Мередит. – Вам плохо придется, если вас поймают.

– А я боюсь, что, если мы не найдем ключ, плохо придется Стефану, – коротко ответила Елена и повернулась на каблуках.

Дамон последовал за ней. Они обыскивали бесконечные темные комнаты, даже не зная, что именно они ищут – арфу или что‑то другое. Сначала Дамой проверял, есть ли в комнате кто‑нибудь живой (там мог оказаться и охранник‑вампир, конечно, но с этим трудно было бы что‑нибудь сделать), затем взламывал замок.

Таким образом они дошли до комнаты в конце длинного, обращенного на запад коридора – Елена давно перестала ориентироваться во дворце, но висящее над горизонтом солнце подсказывало, что это запад. Дамон взломал замок, и Елена дернулась вперед. Она осмотрела комнату – на стене насмешкой висела картина в серебряной раме, изображающая арфу. Но в ней явно нельзя было спрятать настолько объемную вещь, как половину ключа. На всякий случай Елена все‑таки сняла картину при помощи отмычки.

Повесив картину обратно, она услышала тяжелый удар. Елена вздрогнула, молясь, чтобы это не оказался один из охранников, услышавший шум во время обхода. Дамон зажал ей рот рукой и выключил свет.

Но теперь они оба слышали приближающиеся шаги. Кто‑то услышал шум. Шаги замерли у двери, слуга закашлялся. Елене показалось, что сейчас она может задействовать Крылья Искупления. Маленький всплеск адреналина, и охранник стоял бы на коленях, рыдая и каясь в том, что всю жизнь служил злу. К этому моменту Елена и Дамой уже убежали бы. Но у Дамона возникла другая идея, и Елена рискнула с ним согласиться.

⇐ Предыдущая 14 15 16 17 181920 21 22 23 Следующая ⇒