- что, следовательно, он не мог обосновать происхождение оспариваемой суммы; 15 страница

2.2.5 Несмотря на то, что «Обеспечение гарантируемых Конституцией РФ прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве обусловливается … не формальным признанием лица тем или иным участником производства по уголовному делу, а наличием определенных сущностных признаков, характеризующих фактическое положение этого лица как нуждающегося в обеспечении ему соответствующего права (…). …» (абзац 6 п. 2 мот. части Постановления КС РФ № 17-П от 20.07.16 г.), тем не менее в России «… заявителю было отказано в установлении его процессуальной правоспособности и, следовательно, он не имел доступа к каким-либо средствам для рассмотрения своих возражений... В этих обстоятельствах заявитель не имел «эффективного средства правовой защиты перед национальным органом» (§ 124 Постановления от 20.12.16 г. по делу «Lindstrand Partners Advokatbyrå AB v. Sweden»). Из этого следует, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции в сочетании со статьей 8» (§ 125 там же).

Как правило, это касается вопроса участия в деле избранного Жертвой защитника-представителя.

2.3 Также «… правило об исчерпании внутригосударственных средств правовой защиты должно применяться с учетом того, что оно действует в рамках механизма защиты прав и свобод человека, который Договаривающиеся Стороны согласились применять…» (§ 113 Постановления от 17.01.08 г. по делу «Khatsiyeva and Others v. Russia»). «... эффективное средство правовой защиты должно действовать без чрезмерной задержки(...) ...» (§ 145 Постановления от 17.10.19 г. по делу «Polyakh and Others v. Ukraine»). «… Средство правовой защиты, не способное преуспеть в положенное время, не входит в эту категорию (…). … » (§ 47 Постановления от 29.11.91 г. по делу «Pine Valley Developments Ltd and Others v. Ireland»). «… в случае, когда имеется целый ряд внутригосударственных средств правовой защиты, которыми лицо может воспользоваться, человек имеет право выбрать средство защиты, наиболее подходящее для рассмотрения его жалобы. Иными словами, когда обращаются к тому или иному средству правовой защиты, то не требуется использовать другие средства, которые по существу имеют те же цели (…)» (§ 71 Постановления от 26.06.13 г. по делу «Valiulienė v. Lithuania»). «… Статья 35 также должна применяться для отражения практических реалий позиции заявителя в целях обеспечения эффективной защиты прав и свобод, гарантируемых Конвенцией (…) (§ 24 Постановления от 16.10.18 г. по делу «Dainelienė v. Lithuania»). … при наличии нескольких средств правовой защиты заявитель не обязан использовать более одного (…). Аналогичным образом, нельзя ожидать, что заявитель будет постоянно подавать обращения в один и тот же орган, если предыдущие были безуспешными (…) (§ 25 там же). … Статья 35 § 1 Конвенции, как правило, не требует от заявителей подавать дальнейшие заявления в суд или другой орган, который уже отклонил предыдущее заявление (…). …» (§ 26 там же). «… государство-ответчик обязано проиллюстрировать практическую эффективность предлагаемых им средств правовой защиты в конкретных обстоятельствах, о которых идет речь, на примерах из прецедентного права соответствующих национальных судов или решений административных органов (…)» (§ 68 Постановления от 03.09.19 г. по делу «Januškevičienė v. Lithuania»). При этом «… когда оспариваются законодательные положения, которые не повлекли за собой принятия индивидуальных решений относительно заявителей, но создают длящуюся ситуацию, проблема соблюдения правила шестимесячного срока, установленного в пункте 1 статьи 35 Конвенции, могла возникнуть только после того, как прекратила существование эта ситуация. При данных обстоятельствах ситуация такова, как если бы предполагаемое нарушение повторялось ежедневно, откладывая окончание шестимесячного срока (…). …» (§ 55 Постановления от 28.05.19 г. по делу «Chaldayev v. Russia»). «… обязанность исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты требует от заявителя использовать средства правовой защиты, которые являются доступными и достаточными в отношении его или ее жалобы на нарушение Конвенции. Наличие указанных средств правовой защиты должно быть достаточно определенным не только в теории, но и на практике, в противном случае они не могут считаться доступными и эффективными (…). Чтобы быть эффективным, средство правовой защиты должно быть способно непосредственно исправить обжалуемую ситуацию и иметь разумные перспективы на успех (…) (§ 116 Постановления от 23.02.16 г. по делу «Mozer v. Moldova and Russia»). «… отсутствует обязательство использования средств правовой защиты, которые являются недостаточными или неэффективными (…)» (§ 111 Постановления от 17.01.08 г. по делу «Khatsiyeva and Others v. Russia»). «… Доступность средства правовой защиты подразумевает, inter alia, что добровольно создаваемые властями обстоятельства должны быть таковыми, чтобы предоставлять заявителям реальную возможность использовать это средство (…)» (§ 94 Постановления от 07.06.07 г. по делу «Garabayev v. Russia»). «… средства правовой защиты, использование которых зависит от дискреционных полномочий государственных должностных лиц и, как следствие, не являются непосредственно доступными заявителям, не могут рассматриваться в качестве эффективного средства правовой защиты… » (§ 102 Решения от 12.05.15 г. по вопросу приемлемости жалоб «Sergey Vladimirovich Yakubovskiy and Aleksey Vladimirovich Yakubovskiy v. Russia»). «… "чрезвычайное средство правовой защиты не может считаться эффективным средством правовой защиты, осуществление которого зависит от дискреционных полномочий какого-либо органа" (…) и что "для того чтобы быть эффективным средство правовой защиты должно быть, в частности, доступным, то есть заинтересованное лицо должно иметь возможность самостоятельно инициировать процедуру обжалования" (…)» (Решение от 04.05.99 г. о приемлемости жалобы по делу «Kucherenko v. Ukraine»). «… данные ходатайства представляют собой исключительное средство правовой защиты, использование которого зависит от дискреционных полномочий соответствующих должностных лиц, и, следовательно, оно не является эффективным средством правовой защиты… » (Решение от 02.03.06 г. о приемлемости жалобы по делу «Sergey Yuryevich Popov and Vadim Gennadyevich Vorobyev v. Russia»). При этом «… было бы несправедливо, если бы заявители по таким делам, которые предположительно претерпевали многолетнее нарушение своих прав на судебную защиту и обратились за возмещением в Европейский Суд, были бы вынуждены повторно подавать жалобы в национальные органы, будь то в связи с введением нового средства правовой защиты или по иным причинам» (§ 144 Постановления от 15.01.09 г. по делу «Burdov v. Russia (N 2)»). Когда существует спорное утверждение о том, что мера, принятая властями, может нарушить права заявителя, то «… статья 13 Конвенции требует, чтобы национальная правовая система предоставляла заинтересованному лицу возможность оспаривать эту меру в рамках состязательного разбирательства в судах (…) (§ 182 Постановления от 23.02.17 г. по делу «De Tommaso v. Italy»). Тем не менее, процедура внутреннего обжалования не может считаться эффективной по смыслу статьи 13 Конвенции, если только она не дает возможности рассматривать сущность «спорной жалобы» для целей Конвенции и предоставления соответствующей помощи. Таким образом, прямо указывая на обязательство государств защищать права человека в первую очередь в рамках своей собственной правовой системы, статья 13 устанавливает дополнительную гарантию для отдельных лиц в целях обеспечения эффективного использования этих прав (…)» (§ 183 там же). При этом «… Закон, предоставляющий одной из сторон неограниченные пределы усмотрения относительно использования определенного средства правовой защиты или ограничивающий использование такого средства условиями,серьезно нарушающими равновесие возможностей сторон по его использованию, не соответствует принципу правовой определенности (...)» (§ 115 Постановления от 08.07.19 г. по делу «Mihalache v. Romania»).

2.4 «… понятие эффективного средства правовой защиты по смыслу Статьи Конвенции требует, чтобы это средство могло предотвращать применение мер, которые противоречат Конвенции и чьи последствия потенциально необратимы. Следовательно, с положениями Статьи 13 Конвенции несовместима ситуация, когда такие меры осуществляются до того, как органы государственной власти рассмотрят, соответствуют ли эти меры Конвенции… (…)» (§ 105 Постановления от 07.06.07 г. по делу «Garabayev v. Russia»). «… пункт 1 статьи 35 Конвенции, устанавливающий требование об исчерпании внутренних средств правовой защиты, предусматривает распределение бремени доказывания. Власти государства-ответчика, утверждая о неисчерпании внутренних средств правовой защиты,должныубедить … в том, что данное средство правовой защиты эффективно и доступно как теоретически, так и на практике на момент рассматриваемых событий, то есть оно было доступно и являлось таковым, что могло устранить предмет жалобы заявителей и иметь разумные шансы на успех (…). … внутренние средства правовой защиты должныбыть эффективными в том смысле, что они должны предотвращать предполагаемое нарушение или его прекращать, равно как и предоставлять адекватную компенсацию за уже произошедшее нарушение (…)» (§ 16 Постановления ЕСПЧ от 24.02.05 г. по делу «Poznakhirina v. Russia». Тоже в § 84 Постановления от 24.05.16 г. по делу «Makshakov v. Russia», § 347 от 17.01.17 г. по делу «А.Х. and Others v. Russia»). «… В обязанности национальных властей входит восстановление любого нарушенного права, гарантированного Конвенцией. В этой связи вопрос о том, является ли заявитель жертвой нарушения, может ставиться на всех стадиях производства в соответствии с Конвенцией (…)» (§ 98 Постановления от 10.06.10 г. по делу «Sherstobitov v. Russia»). При этом, «… простая возможность получения финансовой компенсации сама по себе недостаточна для обеспечения надлежащего возмещения, когда заявители стремятся положить конец определенному поведению» (§ 73 Постановления от 09.07.15 г. по делу «Gherghina v. Romania»). «Соответственно, статья 13 Конвенции требует предоставить заявителю внутригосударственное средство правовой защиты в виде возможности обратиться во внутригосударственный орган власти для того, чтобы этот орган вынес решение по его жалобе и распорядился выплатить ему соответствующую компенсацию (§ 28 Постановления от 18.09.14 г. по делу «Avanesyan v. Russia»). … При рассмотрении подобных дел суды Российской Федерации не могут предоставить средство правовой защиты, поскольку у них нет возможности рассмотреть по существу жалобу на нарушение Конвенции, выразившееся в том, что вмешательство в осуществление заявителем права … не было "предусмотрено законом", и, более того, у них отсутствует возможность присудить соответствующую компенсацию (…)» (§ 33 там же).

2.5 «… если ставится вопрос о доказуемом нарушении одного или нескольких прав, предусмотренных Конвенцией, для жертвы должен быть доступен механизм установления ответственности государственных должностных лиц или органов за это нарушение (…). Кроме того, в деле о нарушении статей 2 и 3 Конвенции в числе мер возмещения должны быть предусмотрены компенсации материального ущерба и морального вреда (…) (§ 62 Постановления от 18.03.10 г. по делу «Maksimov v. Russia»). … требования статьи 13 Конвенции имеют форму гарантии, а не простого заявления о намерениях или практических мер. Всем статьям Конвенции присущи последствия верховенства права, одного из основных принципов демократического общества (…). … исполнимость решений принадлежит к числу требований статьи 13 Конвенции (…). В то время как признание нарушения может составлять некоторую степень возмещения и удовлетворения, если меры возмещения не будут исполнены, нельзя утверждать, что заявитель получил возмещение иначе как на "бумаге" (§ 66 там же). … В конце концов истец, требования которого удовлетворены, не может предвидеть, получит ли он присужденную компенсацию. … в сфере исполнения решений по гражданским делам позитивное обязательство государства с точки зрения Конвенции ограничено организацией системы исполнения решений, которая является эффективной законодательно и на практике, и обеспечением их исполнения без ненадлежащей задержки (…). Только если власти обязаны действовать с целью исполнения решения и они не исполняют этой обязанности, их бездействие влечет ответственность с точки зрения Конвенции (…)» (§ 67 там же).

2.6 Рассматривая практику, созданную Мафиози и Бандитами, следует напомнить, «… Что касается остальных положений главы 59 ГК РФ, … хотя возможность такой компенсации не исключалась полностью, это средство правовой защиты не обеспечивало разумной перспективы успеха вследствие того, что оно требовало установления вины властей (…). Власти Российской Федерации не оспаривали в настоящем деле, что компенсации, взыскиваемые на основании главы 59 ГК РФ, зависели от достижения этого условия. … ГК РФ содержит весьма ограниченный перечень случаев взыскания компенсации морального вреда независимо от вины ответчика (…). … Властями Российской Федерации не оспаривалось, что в двух этих делах вина властей не устанавливалась. Напротив, в обоих делах суды страны, пусть и в разбирательствах о субсидиарной ответственности, в краткой форме оценили действия соответствующих местных органов как совершенные в соответствии с законом (…). В итоге не доказано, что подобное требование имело перспективы успеха в настоящих двух делах. Соответственно, он отклоняет возражение властей Российской Федерации в данной части (§ 165 Постановления от 09.10.14 г. по делу «Liseytseva and Maslov v. Russia»). … Сомнения относительно эффективности данного средства правовой защиты подкрепляются тем, что власти Российской Федерации не продемонстрировали существование в достаточной степени установившейся и последовательной прецедентной практики, подтверждающей, что это средство правовой защиты является эффективным в теории и на практике (…). Следовательно, возражение должно быть отклонено (§ 167 там же). … средство правовой защиты, применение которого зависит от вины должника, не является подходящим в делах о неисполнении решений государством (…). … Доводы заявителей относительно вины властей были в свою очередь отклонены по той причине, что действия властей были законными. … ограниченный объем рассмотрения дел заявителей не удовлетворял требованиям статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 6 Конвенции и статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции (§ 176 там же). Кроме того, … заявители в настоящих делах столкнулись со значительными трудностями в исполнении бремени доказывания наличия причинной связи между действиями собственника и несостоятельностью или вины собственника. По сути заявители находились в явно неблагоприятном положении по отношению к собственникам в части доступа к информации об имуществе и финансовой ситуации компании (…). Сложность задачи исполнения заявителями бремени доказывания в разбирательстве в соответствии с пунктом 3 статьи 56 ГК РФ проявилась в деле Маслова. В этом деле заявитель прямо указал, что не имеет доступа к документам об имуществе компании-должницы (…). В то же время не оспаривалось, что согласно отчету от 1 февраля 2009 г. финансовые документы компании не были представлены даже конкурсному управляющему (…). Тем не менее внутригосударственный суд в краткой форме отклонил довод заявителя как несущественный, напомнив, что бремя доказывания возлагается на заявителя (…) (§ 177 там же). … в этих двух делах средство правовой защиты, которое пытались использовать заявители, не было "эффективным" в значении статьи 13 Конвенции» (§ 180 там же).

2.7 «… заявитель не обязан прибегать к национальным правовым средствам, которые являются неадекватными или неэффективными. Более того, в соответствии с "общепризнанными нормами международного права", могут существовать особые обстоятельства, которые освобождают заявителя от необходимости использовать все внутренние средства защиты, имеющиеся в его распоряжении (…). Требование об исчерпании всех внутренних средств правовой защиты также является неприменимым, если совершенно очевидно, что существует административная практика постоянных нарушений, несовместимая с положениями Конвенции, и государство проявляет терпимость в отношении подобных нарушений, в результате чего разбирательства в национальных судах могут стать бесполезными или неэффективными (…)» (§ 67 Постановления от 16.09.96 г. по делу «Akdivar and Others v. Turkey»). Статья 26 предполагает также распределение бремени доказывания. Правительства, которые утверждают, что заявителями не были исчерпаны все национальные правовые средства, должны доказать Суду, что эти средства были эффективны и доступны как теоретически, так и практически в то время, когда происходили события, что они позволяли заявителю обращение с жалобами, имевшими перспективы на успех. Однако после этого бремя доказывания переходит на заявителя: он должен доказать, что те средства, о которых говорило Правительство, были действительно полностью им использованы или они в силу определенных обстоятельств данного конкретного дела явились неадекватными и неэффективными, а также, что существуют особые обстоятельства, которые освобождают заявителя от этой обязанности (…). К числу таких обстоятельств относится полная пассивность национальных властей в случаях, когда должностные лица совершают ошибочные или незаконные действия, например, не начинают расследование или не оказывают заявителю какую-либо помощь. В этих обстоятельствах можно говорить о том, что бремя доказывания вновь перешло на государство - ответчика, которое обязано показать, что конкретно им было сделано в зависимости от серьезности вопросов, ставших объектом жалобы (§ 68 там же). Суд подчеркивает, что он должен применять эти правила в контексте системы защиты прав человека, установленной государствами - участниками. Соответственно статья 26 должна применяться с определенной степенью гибкости и без лишнего формализма (…)… принцип необходимости использования внутренних средств защиты не является абсолютным и не может применяться автоматически. При решении вопроса о том, был ли соблюден этот принцип, необходимо принимать во внимание специфические обстоятельства каждого отдельного дела (…). Это означает также, что необходимо реалистически учитывать не только само наличие правовых средств в правовой системе конкретного государства - участника, но и общий правовой и политический контекст, в котором они должны действовать, равно как и положение, в котором находятся заявители» (§ 69 там же).

Более полно эти вопросы рассмотрены в заяв.№3040СредстваПравЗащ2 (http://clc.am/KMycnA).

Законность.

3. Говоря о законности, следует иметь ввиду, что «… под общепризнанными принципами международного права следует понимать основополагающие императивные нормы международного права, принимаемые и признаваемые международным сообществом государств в целом, отклонение от которых недопустимо (…). Российская Федерация как участник Конвенции о защите прав человека и основных свобод признает юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случае предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после вступления их в силу в отношении Российской Федерации (статья 1 Федерального закона от 30 марта 1998 г. N 54-ФЗ "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней"), поэтому применение судами вышеназванной конвенции должно осуществляться с учетом практики Европейского Суда по правам человека во избежание любого нарушения Конвенции о защите прав человека и основных свобод (пункт 10 названного постановления). Согласно статье 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции. … » (Определение Верховного Суда РФ от 08.07.19 г. по делу № 56-КГПР19-7).

3.1 «… При решении вопроса, являлись ли заявители фактически жертвами нарушения Конвенции, требуется определить, совместимо ли с Конвенцией оспариваемое законодательство… » (§ 38 Постановления от 06.09.78 г. по делу «Klass and Others v. Germany»). «… из Конвенции, и в частности статьи 1, следует, что, ратифицируя Конвенцию, Высокие Договаривающиеся Стороны обеспечиваютсоответствие своего национального законодательства положениям Конвенции. Следовательно, именно государство-ответчик обязано устранять любые препятствия, существующие в его национальной правовой системе, которые могут помешать восстановлению надлежащим образом положения заявителя. …» (§ 47 Постановления от 17.02.04 г. по делу «Maestri v. Italy»). «Верховенство права, лежащее в основе Конвенции, и принцип законности … требуют от государства не только уважать и применять предсказуемым и последовательным образом принятые им законы, но также, как следствие этой обязанности, обеспечивать правовые и практические условия для их реализации (…). …» (§ 82 Постановления от 11.02.10 г. по делу «Malysh and others v. Russia»). «... когда речь идет о "законности" …, в том числе вопроса о соблюдении "предусмотренного законом порядка", Конвенция, в сущности, ссылается на национальное законодательство, а в соответствующих случаях и на другие применимые правовые стандарты, в том числе на те, источником которых является международное право. Во всех делах Суд устанавливает обязанность соблюдать материальные и процессуальные нормы, соответствующих законов, … а именно с целью защиты личности от произвола (…)» (§ 79 Постановления от 29.03.10 г. по делу Medvedyev and Others v. France», тоже в § 21 Постановления от 03.04.18 г. по делу «Dudin v. Russia»). «… выражения «законный» и «в порядке, предусмотренном законом» … по существу относятся к национальному законодательству и закрепляют обязательство соблюдать материальные и процессуальные нормы. Несмотря на то, что толкование и применение национального законодательства является, в первую очередь, задачей национальных органов власти, в частности судов, … несоблюдение национального законодательства влечет за собой нарушение Конвенции, и Суд может и должен рассмотреть вопрос, было ли соблюдено это законодательство (…)» (§ 85 Постановления от 06.10.16 г. по делу «Strogan v. Ukraine»). «… "законности" … присуще его соответствие требованиям национального права (…). … несоблюдение положений национального права приводит к нарушению Конвенции… » (§ 66 Постановления от 19.05.04 г. по делу «Gusinskiy v. Russia»). «Никакое вмешательство не может считаться «в соответствии с законом», если соответствующее решение не отвечает соответствующему внутреннему законодательству… (§ 465 Постановления от 13.09.18 г. по делу «Big Brother Watch and Others v. the United Kingdom»). … как государство-член Европейского союза, правовой порядок Сообщества интегрируется с правовым порядком Сообщества Соединенного Королевства и, если существует конфликт между внутренним законодательством и законодательством ЕС, последний имеет первенство…» (§ 466 там же). Также, «В соответствии с пунктом 1 статьи 2 Пакта, в котором установлено, что государства-участники обязуются уважать и обеспечивать всем находящимся в пределах их территории и под их юрисдикцией лицам права, признаваемые в Пакте, государство-участник обязано рассмотреть жалобу автора с учетом своих обязательств по Пакту… » (п. 11 Соображений КПЧ от 08.11.17 г. по делу «Merhdad Mohammad Jamshidian v. Belarus»). «… заявитель имел право ожидать согласованной системы, которая обеспечивала бы справедливый баланс между интересами властей и его собственными; в частности, он должен был иметь ясную, практичную и эффективную возможность оспаривать административный акт, который был прямым вмешательством в его право …» (§ 34 Постановления от 16.12.92 г. по делу «de Geouffre de la Pradelle v. France»). Жертва имеет право ссылаться не только на свою добросовестность или на дополнительные затраты, но и на то, что подлежащий применению нормативный акт «… противоречит Конституции или несовместимо с нормами права Европейского сообщества (…). …» (§ 48 Постановления от 27.02.80 г. по делу «Deweer v. Belgium»). «… Заявители были правы, утверждая, что пробел, обнаруженный ими в национальном праве, поднимает вопросы в соответствии с Конвенцией, но, по мнению Суда, это вопросы по статье 13 Конвенции, а не по пункту 1 статьи 6 Конвенции» (§ 102 Постановления от 10.05.01 г. по делу «Z. and Others v. the United Kingdom»). «… указание "в порядке, установленном законом" в значительной степени отсылает к национальному законодательству; таким образом подчеркивается необходимость соблюдения порядка, предусмотренного этим законодательством. Однако национальное законодательство само должно соответствовать Конвенции, включая общие принципы, выраженные или подразумеваемые в ней…» (§ 30 Постановления от 22.04.10 г. по делу «Bik v. Russia»). «… государства-участники могут беспрепятственно вносить поправки в законы, не противоречащие положениям Пакта, и выходить за рамки оговоренных в Пакте обязательств, предоставляя своим гражданам дополнительные права и льготы, в нем не предусмотренные» (п. 7.5 Соображений КПЧ 31.03.92 г. по делу «Ms. M. Th. Sprenger v. The Netherlands»). Также «… если государство вышло за пределы своих обязательств … при создании такого права, что ему разрешается в соответствии со статьей 53 Конвенции, оно не может, применяя это право, принимать дискриминационные меры в значении статьи 14 Конвенции (…)» (§ 381 Постановления от 17.01.17 г. по делу «A.H. and Others v. Russia»). «… спорное вмешательство должно быть основано на законодательстве страны, но и то, что закон должен быть "качественным", то есть обеспечивать, помимо прочего, защиту от произволаилизлоупотреблений со стороны властей. Вопрос о наличии такой защиты, включая процессуальные гарантии предотвращения злоупотреблений, пересекается с похожими вопросами, рассматриваемыми в рамках анализа процесса принятия решений посредством теста на соразмерность в соответствии с пунктом 2 статьи 8 Конвенции (…). …» (§ 41 Постановления от 12.06.18 г. по делу «Gaspar v. Russia»). При этом «... Статья 6 § 1 Конвенции обязывает Договаривающиеся Государства организовать свою судебную систему таким образом, чтобы их суды и трибуналы могли выполнять каждое из ее требований (...) и, в частности, гарантировать каждому право на получение окончательного решения в разумный срок (...). ...» (§ 32 Постановления от 05.02.04 г. по делу «Litoselitis v. Greece»). «… Основополагающие принципы демократического общества, встречающиеся во всех статьях Конвенции, налагают обязанность как на государство, так и на органы государственной власти выполнять судебные распоряжения и решения (…)» (§ 87 Постановления от 26.10.2000 г. по делу «Hasan and Chaush v. Bulgaria»).

⇐ Предыдущая 20 21 22 23 242526 27 28 29 Следующая ⇒