- что, следовательно, он не мог обосновать происхождение оспариваемой суммы; 14 страница

1.11.3 На самом деле проблема заключается не в «оскорблениях», а в том, что Биомусору и Швали надо отвечать за совершенные преступления и чтоб не отвечать за эти преступления они будут придумывать всякую Ахинею, но чтоб только не рассматривать обращение по существу, как это было с Зелениной Л.П., которая написала заявление 13.12.12 г. и родилось … более 70 томов всякой переписки. Где у Зелениной Л.П. есть оскорбительные высказывания? Но эти 70 томов родились же не на пустом месте и 200 тысяч долларов надо же возвращать! Но никто в созданной Путиным В.В. Банде не намерен отдавать то, что они разграбили и растащили. Путин В.В. со своим окружением и Обслугой прочно встали на защиту Бандитов и будут их защищать до тех пор, пока дело не будет рассматриваться на не подконтрольной им территории и независимыми от них лицами. В противном случае мы будем иметь тот же самый результат, когда «Заявитель также жаловался, ссылаясь на статью 6 Конвенции, на отсутствие возможности обращения в суд с целью подать иски о предполагаемой профессиональной некомпетентности различных сотрудников правоохранительных органов и судей в связи с исполнением их служебных обязанностей... Однако заявитель не представил никаких свидетельств того, что его попытки подать иски о профессиональной некомпетентности государственных служащих касались спора о его "гражданских правах и обязанностях" …» (§ 3 решения от 18.04.2002 г. о неприемлемости жалобы по делу «Aleksandr Kozlov v. Russia»).

1.11.4 Возвращаясь к ЕСПЧ, следует иметь ввиду, что: «… комментарии были в неразумной мере оскорбительными, порочащими и унижающими достоинство (§ 74 Постановления от 02.02.16 г. по делу «Magyar Tartalomszolgaltatok Egyesulete and Index.hu Zrt v. Hungary»). … в настоящем деле речь идет не о клеветнических высказываниях относительно фактов, а об оценочных суждениях и мнениях, и внутригосударственные суды согласились с этим. Авторы комментариев осуждали определенную деловую практику и отчасти находились под влиянием собственного разочарования в связи с обманом их компанией-истцом. Действительно, рассматриваемые замечания могут быть признаны необдуманной реакцией (…). Они были размещены в контекстеспора о бизнес-стратегии компании-истца, которая, вероятно, причиняла вред некоторым клиентам(§ 75 там же). Кроме того, выражения, использованные в комментариях, имели оскорбительный характер, и одно из них было явно вульгарным. … на совершенное правонарушение может не распространяться защита, предоставляемая правом на свободу выражения мнения, если речь идет о необоснованных нападках, например, когда единственной целью соответствующего высказывания является оскорбление (…), но использование вульгарных выражений само по себе не имеет решающего значения при оценке оскорбительного высказывания. … манера изложения является неотъемлемой частью общения, представляя собой форму выражения, и в этом качестве защищается наравне с содержанием сообщения (…)» (§ 76 там же).

То есть, в ЕСПЧ иногда понимают, что необходимо различать форму и содержание. Однако при правильном применении на первый взгляд неприемлемой формы, содержание может от примененной формы только выигрывать, как, впрочем, и проиграть. Но в первом случае «вульгарная» форма может отражать предмет более точно. При этом я не могу согласиться с ЕСПЧ, что «вульгарные» комментарии «могут быть признаны необдуманной реакцией». Скорее, это судьи ЕСПЧ неспособны точно и правильно думать из-за профессиональной среды, где презрение и преступления часто облекаются в «приличную» форму. И только по выносимым решениям можно понять, как же они ненавидят и Жертв, и подлежащие применению Законы, которые этих Жертв могли и должны были защитить.

1.11.5 При этом «… "использование резких выражений может само по себе быть средством выражения неодобрения конкретного поведения и должно ограничиваться, только если использованные выражения несоразмерны законной цели замышляемой критики" (…)…» (§ 244 Решения ЕКПЧ от 18.12.87 г. по делу «"Markt intern Verlag GmbH" and Klaus Beermann v. Germany»). «… в случае незаконного поведения нарушитель принимает на себя риск возможного причинения ущерба (вреда)» (п. 2.8 особого мнения Андрея Бушева, то есть официальная позиция России, к Постановлению от 20.09.11 г. по делу «OAO "Neftyanaya kompaniya Yukos" v. Russia»), что более подробно объяснено в п.п. 9.1 – 9.1.7 Доказательства7 (https://clc.to/z0BkBw).

1.11.6 Также в рассматриваемом контексте имеет значение и то, что «Необходимо тщательно подходить к разработке законов, касающихся клеветы, обеспечивать их соответствие положениям пункта 3, а также не допускать, чтобы они на практике использовались для ограничения права на свободное выражение мнений. Во все такие законы, в частности уголовные законы, касающиеся клеветы, следует включить такие формы защиты, которые отвечают интересам правдивости, и они не должны применяться по отношению к таким формам выражения мнений, которые по своей природе не могут быть проверены. По крайней мере, в отношении комментариев, затрагивающих интересы общественных деятелей, следует стремиться не допускать установления наказаний за высказывания, которые стали достоянием общественности по ошибке и без злого умысла, или их перевода в разряд незаконных. В любом случае наличие общественного интереса к объекту критики следует рассматривать в качестве элемента защиты. Государствам−участникам следует принимать меры во избежание чрезмерных мер наказания и штрафов. Там, где это необходимо, государствам−участникам следует вводить умеренные ограничения на требование, в соответствии с которым защита обязана возместить расходы стороны, выигравшей дело. Государствам−участникам следует рассмотреть возможность исключения клеветы из разряда преступлений, но в любом случае уголовное законодательство должно применяться лишь в связи с наиболее серьезными случаями, а лишение свободы ни при каких условиях не должно считаться адекватной мерой наказания. Государство−участник не должно допускать ситуаций, когда после предъявления лицу обвинения в клевете судебное разбирательство в отношении этого лица не проводится скорейшим образом, поскольку такая практика оказывает сковывающее воздействие, неправомерно ограничивающее осуществление таким лицом или другими лицами права на свободное выражение мнения» (п. 47 Замечаний общего порядка № 34 КПЧ ООН).

Всё это более полно объяснено в БезмозгЖив2 (https://clc.to/tW41FA).

1.11.7 Вывод. Часть 3 ст. 11 ФЗ «О порядке рассмотрения обращений граждан РФ» и основанные на ней разного рода приказы и инструкции являются преступными средствами, с помощью которых Биомусор и Шваль достигают преступной цели (ч. 3 ст. 210, ст. 300 УК РФ), не давать оценку тем преступлениям, которые совершают Биомусор и Шваль. То есть ч. 3 ст. 11 лишена логики и здравого смысла, поскольку она вступает в противоречие, например, с ч. 1 ст. 11, которая обязывает органы власти: «… Если в указанном обращении содержатся сведения о подготавливаемом, совершаемом или совершенном противоправном деянии, а также о лице, его подготавливающем, совершающем или совершившем, обращение подлежит направлению в государственный орган в соответствии с его компетенцией».

Также в основе ч. 3 ст. 11 заложено паралогическое толкование фактических обстоятельств в результате чего гарантируются паранойяльные выводы, поскольку Больные нарушают причинно-следственные связи и дают оценку не взаимосвязанным положениях целого, а только части. Например, я говорю: «Путин В.В. и его Уголовники – Пидарасы, потому что эти Пидарасы, злоупотребляя правом и должностными полномочиями, разворовали более 2 триллионов долларов и будут Грабить и Воровать до тех пор, пока не окажутся на скамье подсудимых». Больные мне отвечают: «Ваше обращение остается без рассмотрения, поскольку в нем содержатся оскорбительные высказывания». То есть, то, что Путин В.В. со своими Уголовниками украли более 2 триллионов долларов Больные в упор не видят, но видят слово: «Пидарасы» - и этого им достаточно, хотя все понимают, что Путин В.В. и его Уголовники реальные Пидарасы, то есть человекоподобные Животные низких моральных принципов. И из этой же серии вся эта Шваль и Биомусор. То есть Биомусор и Шваль не просто источник уничтожения России, как государства вообще, но и источник реальной параноидной Шизофрении, когда бизнесом называют тотальные Хищения, Грабежи и Разбои.

Об эффективных средствах правовой защиты.

2. Говоря кратко об эффективных средствах правовой защиты, следует иметь ввиду, что «Что касается внутренних средств правовой защиты, которые должны быть приняты для решения системной проблемы ... «превентивные» и «компенсационные» средства правовой защиты должны сосуществовать во взаимодополняющей форме. Таким образом, когда заявитель содержится в условиях, противоречащих статье 3 Конвенции, наилучшим возможным средством правовой защиты является быстрое прекращение нарушения права не подвергаться бесчеловечному и унижающему достоинство обращению ... » (§ 121 Постановления от 25.04.17 г. по делу «Rezmiveș et autres c. Roumanie»). «Особая важность этого положения требует от государств создать помимо простого компенсационного средства правовой защиты эффективный механизм для быстрого прекращения любого обращения, противоречащего статье 3 Конвенции. В отсутствие такого механизма перспектива возможной компенсации могла бы узаконить страдания, несовместимые с этой статьей, и серьезно ослабить обязательство государств привести свои стандарты в соответствие с требованиями Конвенции (…). … » (§ 28 Постановления от 25.02.16 г. по делу «Adiele et autres c. Grèce», § 57 Постановления от 18.01.18 г. по делу «Koureas et autres c. Grèce»). «… Превентивные меры, принятия которых требует соответствующее позитивное обязательство, как раз входят в круг обязанностей государственных органов и обоснованно могут считаться подходящим средством предотвращения опасности, о которой они были информированы. … (§ 107 Постановления от 30.04.04 г. по делу «Oneryildiz v. Turkey»). … Соответственно, … чем выяснять, соответствовало ли предварительное расследование во всех отношениях процессуальным требованиям, установленным для таких дел (…), было предпочтительнее оценить, были ли судебные органы, как хранители законов, призванных охранять жизнь граждан, решительно настроены наказать виновных. …» (§ 115 там же). «… предотвращение нарушения, в абсолютном смысле, является наилучшим решением во многих случаях. … (§ 33 Решения от 23.09.10 г. о приемлемости по делу «Yuriy Aleksandrovich Nagovitsyn and Magometgiri Khakyashevich Nalgiyev»). … бремя доказывания эффективности нового средства правовой защиты на практике лежит на государстве-ответчике (…). … (§ 42 там же). … введение внутригосударственных средств правовой защиты независимо от их значимости не освобождает власти от общего обязательства по решению системных проблем, лежащих в основе нарушений» (§ 43 там же). «… государство-ответчик должно предусмотреть средство защиты, позволяющее исполнительному судье и судам положить конец ситуации, противоречащей статье 3 Конвенции, и предоставить компенсацию, если такой вывод был сделан. … (§ 122 Rezmiveș). … деликтная ответственность - это режим, который основан на субъективной ответственности и, следовательно, основан на вине причинителя вреда (…). … бремя доказывания, которое ложится на истцов, не должно быть чрезмерно обременительным. … Даже там, где предусмотрена возможность получения компенсации, средство правовой защиты может не дать разумных шансов на успех, особенно в тех случаях, когда присуждение компенсации зависит от установленной вины власти (…). …» (§ 124 там же).

2.1 «В отношении фундаментального права на защиту от пытки, бесчеловечного и унижающего достоинство обращения превентивные и компенсаторные средства правовой защиты должны дополнять друг друга, чтобы считаться эффективными. В отличие от дел относительно длительности судебного разбирательства или неисполнения судебных решений, в которых Европейский Суд в принципе признавал, что только компенсаторное средство правовой защиты может быть достаточным (…), наличие превентивного средства правовой защиты является обязательным для эффективной защиты лиц от обращения, запрещенного статьей 3 Конвенции. Особая важность, придаваемая Конвенцией этому положению, требует, … чтобы государства-участники учредили в дополнение к компенсаторному средству правовой защиты эффективный механизм для оперативного пресечения любого такого обращения. В противном случае перспектива присуждения в будущем компенсации могла бы узаконить особенно сильные страдания в нарушение этого ключевого положения Конвенции и неприемлемо ослабила бы правовое обязательство государства по приведению своих стандартов … в соответствие с требованиями Конвенции» (§ 98 Постановления от 10.01.12 г. по делу «Ananyev and Others v. Russia» § 136 Постановления от 17.10.19 г. по делу «G.B. and Others v. Turkey»).

2.1.1 «… возложение ответственности государства за нарушение основных прав человека судьей, осужденного по уголовному делу, равносильно тому, чтобы это право зависело от элемента, который не находится во власти жертвы такого нарушения. … конституционное право на компенсацию государством ущерба, причиненного действиями или бездействием судьи, не должно зависеть от установления личной вины судьи (…)» (§ 75 Постановления от 14.01.20 г. по делу «X and Others v. Russia»). «Европейский Суд уже критиковал чрезмерно формальный подход российских судов, основанный на требовании доказывания незаконности действий властей. … подобный подход российских судов не обеспечивал перспективы иска о возмещении вреда и делал это средство правовой защиты теоретическим и иллюзорным, а не адекватным и эффективным (…) (§ 115 Постановления от 10.01.12 г. по делу «Ananyev and Others v. Russia»). … требование заявителя было отклонено не из-за отсутствия оправданного вреда или отсутствия обоснования, но из-за толкования и применения действующего законодательства судами страны (…). Европейский Суд нашел этот подход, принятый российскими судами, неприемлемым, поскольку он допускал уклонение от разрешения большого количества обоснованных требований … (§ 116 там же). … даже в делах, в которых российские суды присуждали компенсации … с учетом национальных правовых норм, размер компенсации был чрезмерно малым в сравнении с компенсациями, присуждаемыми Европейским Судом в аналогичных делах (…). В деле Шильбергса Европейский Суд был, кроме того, озабочен мотивировкой российских судов, которые установили сумму компенсации со ссылкой, в частности, на "степень ответственности администрации и отсутствие финансовых средств". … применяя компенсаторный принцип, национальные суды могут присуждать компенсацию, учитывая мотивы и поведение ответчика, а также обстоятельства, при которых было допущено нарушение. Однако он напомнил сделанный в ряде дел вывод о том, что финансовые или материальные сложности, а также отсутствие позитивного намерения унизить или оскорбить заявителя не могут использоваться национальными властями в качестве обстоятельств, освобождающих от обязанности организовать … систему страны таким образом, чтобы обеспечить уважение достоинства … (…). Европейский Суд нашел ненормальным уменьшение судами страны суммы компенсации, подлежащей выплате заявителю за нарушение со стороны государства, со ссылкой на отсутствие средств у последнего. … при таких обстоятельствах недостаточность средств, имеющихся у государства, не может быть принята как оправдание его поведения и не имеет значения при оценке ущерба в соответствии с компенсаторным критерием. Кроме того, … суды страны как хранители индивидуальных прав и свобод должны считать своим долгом осуждение неправомерного поведения государства способом присуждения адекватного и достаточного возмещения вреда заявителю, принимая во внимание фундаментальную важность права, которое они нашли нарушенным, даже если нарушение являлось случайным, а не намеренным следствием поведения государства. Это могло бы означать, что государство не вправе пренебрегать индивидуальными правами и свободами и обходить их безнаказанно (…)» (§ 117 там же).

2.1.2 «… для того, чтобы считаться адекватными, средства правовой защиты для привлечения государства к ответственности должны соответствовать характеру и виду предъявленных претензий. Ввиду длящегося характера нарушения, на которое ссылался заявитель, … адекватное средство правовой защиты в такой ситуации должно предполагать надлежащим образом функционирующий механизм деятельности национальных органов с целью пресечения предполагаемого нарушения прав заявителя и предотвращения повторения подобного нарушения в будущем. Следовательно, чисто компенсаторное средство правовой защиты не является достаточным для удовлетворения требований эффективности и адекватности в деле о предполагаемом длящемся нарушении конвенционного права и должно быть заменено иным судебным механизмом, осуществляющим превентивную и компенсаторную функции (§ 71 Постановления от 08.01.13 г. по делу «Reshetnyak v. Russia»). … превентивная мера могла бы сыграть очевидно главную роль в таком деле, … что иск о возмещении вреда не мог дать заявителю средство защиты, применимое к его ситуации. Денежная компенсация, присуждаемая по иску о возмещении вреда, не может устранить последствия, создаваемые предполагаемой длящейся ситуацией. Иск о возмещении вреда не может повлечь прекращение или изменение ситуации или условий, в которых находился заявитель. Не могло быть вынесено решение о прекращении предполагаемого нарушения и понуждении … администрации к обеспечению заявителю требуемых условий содержания и медицинской помощи, и не могли быть применены санкции за неисполнение, что лишало суд, рассматривающий иск о возмещении вреда, возможности принятия практических мер по устранению дальнейших страданий заявителя или пресечения неправомерного поведения со стороны властей. Эта логика применялась в большом количестве дел, затрагивавших доказуемые требования в соответствии со статьей 3 Конвенции, причем … если власти могли бы ограничить свою реакцию в таких делах одной лишь выплатой компенсации, в некоторых случаях представители государства могли бы злоупотреблять правами лиц, находящихся под их контролем, фактически безнаказанно и общий правовой запрет пытки и бесчеловечного и унижающего достоинство обращения, несмотря на его фундаментальное значение, был бы неэффективен на практике. Государство не может уклоняться от ответственности сообщением о заглаживании нарушения путем простой компенсации в таких делах (…)» (§ 72 там же).

2.2 Также необходимо иметь ввиду и то, что «… государство-участник должно предоставить подробное описание тех средств правовой защиты, которые могли бы быть доступны автору в данной конкретной ситуации, и представить материалы, подтверждающие обоснованность ожиданий в плане эффективности таких средств правовой защиты(…). Недостаточно общего описания прав и доступных средств правовой защиты» (п. 6.4 Соображений КПЧ от 19.07.11 г. по делу «Aleksandr Butovenko v. Ukraine»); « … если государство-участник утверждает о наличии этого основания для признания неприемлемости, оно должно сделать это четко и незамедлительно, указав конкретные надлежащие и эффективные средства правовой защиты, которые следовало исчерпать, чего не произошло в данном случае. …» (п. 9.5 Соображения КПЭСКП от 17.06.15 г. по делу «I.D.G. v. Spain»), «… намеренное сокрытие важной информации о доступных внутренних средствах правовой защиты ..., рассматривается Комитетом как злоупотребление правом ...» (п. 11.5 Соображений КПЧ от 26.07.19 г. по делу «I.A. v. Lithuania»), что должно быть предметом судебного разбирательства, так как «… обстоятельство злоупотребления какой-либо из сторон правом является имеющим существенное значение для разрешения дела обстоятельством, поскольку в случае установления такого обстоятельства судом подлежат применению правила п. 2 ст. 10 ГК РФ… » (Определение Верховного Суда РФ от 18.12.18 г. по делу № 5-КГ18-277) и властью (§§ 166 - 167 Постановления от 28.11.17 г. по делу «Merabishvili v. Georgia»).

2.2.1 В связи с чем напоминаем, что «… когда высший национальный суд выносит решение по спорному вопросу, исключая любую перспективу, что средство правовой защиты в национальных судах может быть успешным, авторы не обязаны исчерпывать внутренние средства правовой защиты для целей Факультативного протокола… » (п. 8.5 Соображений КПЧ от 26.07.19 г. по делу «X., Y., A., B., C. and D. v. Greece»). «… исчерпаны должны быть лишь такие средства правовой защиты, которые имеются в государстве-участнике и являются эффективными. … когда высший национальный суд вынес постановление по спорному вопросу, устранив тем самым любую возможность успешного использования какого-либо средства правовой защиты во внутренних судах, автор не обязан исчерпывать для целей Факультативного протокола внутренние средства правовой защиты, которые по сути являются неэффективными (…). … (п. 7.3 Соображений КПЧ от 01.11.11 г. по делу «Miroslav Klain and Eva Klain v. Czech Republic»).

«… Комитет не понимает, каким образом судья, отвечающий за список дел Верховного суда, мог бы лучше рассмотреть конкретные обстоятельства дела, чем судьи, которые эффективно занимаются этим делом» (п. 6.8 Соображений КПЧ от 08.11.19 г. по делу «M.S. v. Netherlands»). «Комитет принимает к сведению утверждение автора о том, что он исчерпал все доступные ему эффективные внутренние средства правовой защиты. В отсутствие каких-либо возражений со стороны государства-участника в этой связи Комитет считает, что оно не исключает возможности рассмотрения сообщения в соответствии со статьей 5 (2) (b) Факультативного протокола (п. 6.3 там же). Также, «… Комитет выражает сожаление по поводу того, что государство-участник не представило никакой информации в отношении приемлемости или существа утверждений автора. … в соответствии с пунктом 2 статьи 4 Факультативного протокола государства-участники обязаны добросовестно изучить все выдвинутые против них обвинения и предоставить Комитету всю имеющуюся в их распоряжении информацию. В отсутствие ответа со стороны государства-участника Комитету необходимо уделить должное внимание утверждениям автора при условии, что они являются достаточно обоснованными (…) (п. 4 Соображений КПЧ от 05.07.19 г. по делу «Anatoly Bukas v. Belarus»). «… она жаловалась на то, что предположительно несовершенная правовая база и судебные решения позволили третьим сторонам предъявить претензии ... Положение, на которое ссылались власти, не позволило бы судам рассматривать эту жалобу. Соответственно, заявительнице не требовалось исчерпывать данное средство правовой защиты, поэтому названное возражение властей должно быть отклонено» (§ 24 Постановления от 15.01.19 г. по делу «Kopytok v. Russia»).

2.2.2 «Заявитель по делу №. 7101/15 (г-н Лазуткин) не обращался к национальным властям с жалобами на обыск его помещений, который был санкционирован в соответствии с ФЗ «Об ОРД». Он подал жалобу в Суд в течение шести месяцев с даты обыска (§ 111 Постановления от 04.02.20 г. по делу «Kruglov and Others v. Russia»). … судебное решение, санкционирующее оперативно-розыскные меры в рамках ФЗ «Об ОРД» не подлежало пересмотру вышестоящим судом, и что никаких других средств правовой защиты в отношении таких решений не было (…). Эти выводы применимы к делу Лазуткина, и власти Российской Федерации не утверждали обратное. Следовательно, это заявление не может быть отклонено по причине неисчерпания или несоблюдения шестимесячного срока» (§ 112 там же). То есть, когда нарушение права на обжалование в суд вытекает из самого законодательства, то обжалование в международные инстанции должно осуществляться с момента самого нарушения. «... для того чтобы лицо могло утверждать, что оно является жертвой нарушения права, защищаемого Пактом, оно должно продемонстрировать, что какое-либо действие или бездействие государства-участника уже оказало неблагоприятное воздействие на осуществление такого права или что такие последствия неминуемы, например, на основе действующего законодательства и/или судебного или административного решения или практики. …» (п. 4.3 Соображений КПЧ от 31.10.05 г. по делу «Ms. Nicole Beydon and 19 other members of the association “DIH Mouvement de protestation civique (represented by counsel, Mr. Francois Roux) v. France»).

2.2.3 «… при обстоятельствах данного дела заявитель должен был осознать неэффективность расследования более чем за шесть месяцев до того, как он подал жалобу в Европейский Суд 4 апреля 2006 г. (§ 60 Решения от 22.03.16 г. о приемлемости жалобы по «Petr Aleksandrovich Raush v. Russia»). Кроме того, если заявитель был так не уверен в способности властей провести содержательное уголовное расследование после событий 1 мая 2002 г. и 15 апреля 2003 г.,он мог обратиться в Европейский Суд в течение шести месяцев после предполагаемых происшествий (…)» (§ 61 там же).

2.2.4 Однако «… В любом случае власти не разъяснили ни точную природу средства правовой защиты, неиспользование которого они ставили в вину заявителю, ни механизм его осуществления. …» (§ 64 Постановления от 18.03.10 г. по делу «Kuzmin v. Russia»). «… власти не представили информации об этом способе исчерпания. Они не указали, например, кто являлся бы ответчиком в таком разбирательстве, и не разъяснили, хотя бы кратко, процедуру, которой должна была бы следовать заявительница… » (§ 166 Постановления от 09.10.14 г. по делу «Liseytseva and Maslov v. Russia»). « … с учетом того, что суд не рассмотрел довод заявителя … в разбирательстве о возмещении вреда, которое возбудил заявитель (…), такое разбирательство также не предоставляло ему эффективное внутригосударственное средство правовой защиты (…)» (§ 47 Постановления от 03.07.18 г. по делу «Voynov v. Russia»).

⇐ Предыдущая 19 20 21 22 232425 26 27 28 Следующая ⇒