Солдаты. Терроризм

Солдаты

Один из компонентов безопасности государства — хорошие солдаты. Идеальный солдат — это кому чужд страх, жалость, сомнения, усталость, и кто всем своим существом ориентирован на исполнение приказа. Таким был бы робот с искусственным интеллектом, у которого исполнение приказа рождало бы блаженство, а неисполнение непереносимый дискомфорт. Для него смерть при исполнении приказа была бы привлекательнее жизни при неисполненном приказе.

Во все времена власть искала способ получить таких солдат. В рамках этой цели средневековая Европа устанавливала мужчинам на подсознание шаблоны под общим названием «рыцарская честь». Следование им позиционировалось важнее жизни.

Суть принципов сводилась к тому, что сражаться до последней капли крови с врагами короля — твоя обязанность и святой долг. Защита владений короля и завоевание ему новых земель — смысл и главная цель жизни. Смерть на поле боя — дорога в рай.

В Османской империи биороботов (янычар) создавали из плененных христианских мальчиков. Их обращали в ислам, культивировали религиозный фанатизм, абсолютную преданность султану, слепое повиновение командиру и подавляли индивидуальность. За попытку самостоятельно мыслить, за высказанное суждение, даже если оно в русле всего, чему учат, но в нем видна мысль, их жестко наказывали. Идеальный биоробот не должен думать. Он должен слепо исполнять приказы и получать от этого удовольствие.

Когда технологию нарушили, качество универсальных солдат сразу упало. Янычары стали иметь мнение в тех областях, о которых ранее им думать запрещали. Даже не так. Не запрещали, а для них не существовало этих областей. Было только одно — вот приказ, вот цель. Выполняй. Зачем выполнять, кому это нужно, справедливо ли это — таких вопросов у янычар в голове не было. Это делало их военной элитой империи. (элита — это не всегда лучшие; слабоумие и отвага в некоторых случаях могут быть признаком элитности).

Как только в голове янычар появились посторонние темы, а вслед за ними мнение, из источника могущества они превратились в источник проблем. Воины повадились смещать султанов и назначать своих ставленников. Универсальные солдаты стали мятежниками. В связи с этим всю архитектуру вооруженных сил Османской империи пришлось менять.

Но больше всех в создании военных роботов преуспела Япония. Самураю всю жизнь внушали, что высший смысл его жизни — служить господину. Честь — сражаться за интересы господина. Счастье — умереть на поле боя или отдать жизнь за господина. Как я говорил, самураю вдалбливали, что у него не может быть цели, у него только путь.

Если рыцарь или янычар мог ответить, зачем идет на верную смерть (так он Христу или Аллаху служит, и в рай попадет), то самурай при всем желании не мог дать никакого объяснения. Единственное, что он мог сказать: так надо, это мой долг и моя честь.

С этих позиций самурай более совершенный боевой робот относительно рыцаря и янычара. Он был запрограммирован исполнять приказ. Чем лучше исполнял, тем приятнее испытывал чувство. При неисполнении приказа имел чудовищный дискомфорт. Равно как при получении приказа, исполнение которого противоречило чести, но и неисполнение тоже противоречило. Возникал тупик, и вместе с ним непереносимое угнетение духа. В этой ситуации самурай мучительно убивал себя — вспарывал живот (харакири/сэппуку).

Зачастую ритуальное самоубийство самурай совершал, когда не было иного способа доказать чистоту своих помыслов или невиновность. Иногда он убивал себя, потому что погибал в бою хозяин, и он, оставшись без господина, так доказывал ему свою верность.

Внешне это самоубийство выглядит сущей дикостью и противоречием здравому смыслу. Зачем убивать себя, если ситуация оказалась сильнее? Это не выгодно ни тебе, ни мертвому господину. Есть масса более рациональных решений для такой ситуации.

Все так, все логично. Только упускается самая важная деталь — его дискомфорт. Чтобы понять это состояние, представьте ревнивца, обнаружившего, что его женщина получила сексуальное удовольствие, и он тут ни при чем. Допустим, никаких проблем ему это не создало, ни физических, ни материальных, ни имиджевых. Женщину не обидели, не обокрали, она не забеременела, не заболела. Никто и никогда не узнает про случившееся. Но несчастный муж на стенку лезет. Он готов убить любовника, жену, себя и весь мир. Кажется, зачем, ради чего, в чем смысл? А смысл один — убежать от переполняющего его непереносимого дискомфорта, на который он запрограммирован в этих обстоятельствах.

Всякая жизнь стремится к благу. Бегство от дискомфорта — это разновидность блага. Если в программе ревнивца записано, что избавиться от невыносимых чувств можно только через кровь, он будет стремиться убить любовника, себя или женщину. Если в программе самурая записано, что освободиться от дискомфорта он может только через харакири, он режет сам себя. Для него эта мука меньшее зло относительно наполнявшей его духовной боли. Странно слышится, но для ревнивца и самурая их действия — благо.

Разница между ревнивцем и самураем не в размере дискомфорта (он у них равно нестерпимый), а в причинах. Но какая разница, что вызвало непереносимое состояние — запах роз, на который у вас аллергия, пытка или страшный вирус? Главное, вы не в состоянии терпеть это и стремитесь уйти от боли любой ценой, в том числе через смерть.

Человеку в таком состоянии говорить что-то рациональное, приводить аргументы — это такая же бессмыслица, как если бы он сидел в парилке, и допустим, потеть ему было категорически нельзя, пот вызовет какую-то страшную реакцию и ему будет плохо. И вот объяснили этому человеку ситуацию, он все понял и согласился. Но выйти из парилки не может. Даже если он соберет всю волю в кулак, все равно вспотеет и получит дискомфорт.

С крушением феодальной эпохи и наступлением капиталистической рыцарские армии сменяют массовые. Огромному числу людей необходимо сформировать нужные установки. В рамках этой задачи государственная пропаганда как туман опускается на население. Как в Сахаре невозможно спрятаться от солнца, так в государстве невозможно спрятаться от пропаганды. Она внушает каждому, что его святая обязанность — любой ценой защищать родину и правительство. А святой долг родителей — отдавать по первому зову власти своих сыновей в армию. Зачем? Надо! Это долг настоящего человека!

В монархической России за программирование масс отвечала Церковь. Исполняя эту роль, она по случаю и без оного говорила, что смерть на поле боя за Веру, Царя и Отечество — прямая дорога в рай. Эта установка пропитывала людей до мозга костей.

Когда вера в империи значительно поколебалась, программа обновляется. Теперь там поют песни в стиле «Прощание Славянки», где зовут умирать не за Бога, Царя и Отечество, а «За любовь, за великое братство/ Мы готовы отдать жизнь свою».

Когда идея братства начинает хромать на все четыре ноги, био-ботов начинают программировать на смерть без потуг на идею. Им внушают, что они должны умирать, потому что должны. И всё, и нечего больше тут рассуждать.

Подкрепляется эта установка песнями типа «Не для меня», где перечисляется, что все радости жизни не для тебя. И единственное, что для тебя и ради чего, собственно, ты и родился, это кусок свинца. «А для меня кусок свинца/ Он в тело белое вопьется/ И слезы горькие прольются/ Такая жизнь, брат, ждет меня».

У большевиков была идея, и они программируют население новыми песнями: «Мы смело в бой пойдем/ За власть Советов/ И как один умрем/ В борьбе за это». Или еще в таком духе: «Слушай, товарищ/ Война началася/ Бросай свое дело/ В поход собирайся».

СССР льет на головы песни: «Пускай утопал я в болотах/ Пускай замерзал я на льду/ Но, если ты скажешь мне снова/ Я снова все это пройду». Режиссеры, писатели и журналисты выдают на гора соответствующие материалы — фильмы, книги, статьи.

Если разобрать содержание песен, фильмов и классической литературы (иными словами, прошедшей цензуру), здравого смысла там нуль. Песни зовут умирать за великое братство или власть Советов, даже не пытаясь объяснить, зачем именно тебе, конкретному человеку, это нужно. В статьях и книгах даются объяснения, но за точку отсчета берется «святой долг» — так надо, ты должен. С чего он святой, про это никто даже рта открыть не пытается. Святой, и все. Кто сомневается, того просят на беседу в компетентные органы.

Перед такой перспективой гнали прочь сомнения относительно официальных истин. Все старались любить реальность, вне зависимости от ее качества. «Истинное мужество в том, чтобы любить жизнь, зная о ней всю правду» (С. Довлатов «Жизнь коротка).

Эффективность этой технологии была чудовищной. В гитлеровской Германии даже призыва не было. Его функцию выполняла висящая над обществом установка: если ты здоровый мужчина и при этом не на службе — ты урод. Никто не хотел быть уродом.

Беттельхейм, анализирует нацистскую машину в книге «Люди в концлагере». Он пишет об эффективности групповых акций, когда наказывали не только виновных, но и группу, к которой принадлежал виновный. Выражалось это в арестах людей, вся вина которых состояла в том, что они были той же профессии, что и нарушитель.

В такой ситуации недостаточно было самому не нарушать закона. Требовалось еще, чтобы этого не делали люди в твоем кругу. Для этого мало было знать их тайные мысли и мотивы. Нужно было еще сверять их с желаниями государства. И так как у человека нет такой информации, он должен интуитивно предугадывать, чего от него хочет власть.

Для этого ему нужно слиться с душой и телом страны, ее настоящим и будущим. Это позволяло предугадывать желания властей задолго до их высказывания, прогнозируя на них реакцию своих друзей и соседей, осуществляя дружеский и ненавязчивый контроль их слабых мест (так немцам советовали соответствующие службы).

Результаты такой политики показали невиданные результаты. Люди по своей воле, без принуждения, делали то, чего от них не могло потребовать государство. Они не только страшились делать то, что не было запрещено (и не могло быть запрещено, это принесло бы Третьему Рейху неприемлемый ущерб на международной арене), но и поступали значительно «правильней», чем власть могла от них требовать. Образно говоря, идущие в булочную люди могли самоорганизоваться и по дороге петь во славу великой Германии. Сторонний наблюдатель не мог объяснить это иначе, кроме как выражением патриотизма и особенностями национального характера. В реальности это была самозащита.

Эффективность советской пропаганды была не меньше нацистской. Когда началась война с Гитлером, общество выдало добровольцев больше, чем оружия. Первое время винтовок на всех не хватало. Были случаи, когда в атаку шли с одной винтовкой на двоих. Винтовка обретала одного хозяина, когда второго претендента убивало.

В советской мифологии есть образ пекаря, умершего во время ленинградской блокады от истощения. Имея доступ к пище, он не брал ни крошки сверх положенного. Так как прожить на это нельзя, он умер голодной смертью. Скорее всего, это реальная история. Власть качественно программировала народ. Ничего удивительного, что пекарь шел до конца, как самурай. Поступок его в высшей степени благородный с точки зрения традиционных позиций. Его неловко даже называть программой. Но это она, родная.

Взгляните на ситуацию беспристрастно. Представьте себя инопланетянином. Вы настолько же выше людей в развитии, насколько люди выше бактерий. Что для лаборанта колония бактерий, то для вас общество. И вот вы, наблюдая за колонией, видите, что одна бактерия распределяет питание, но сама не касается его и умирает от истощения. Как бы вы объяснили ее поведение? Наверное, не моральными качествами, а программой.

В Японии была такая же ситуация. Все население было готово умереть за своего императора и родину. Когда японские военные изобрели технологию «камикадзе», суть которой в том, что самолет начиняют взрывчаткой, и летчик врезается в корабль врага, число добровольцев было стабильно выше имеющихся для такой атаки самолетов.

Государству и правителям жизненно важно внушение верноподданнических чувств. Все понятия чести, долга и совести, призывы быть настоящим человеком, все пишутся на подсознание граждан творческой армией литераторов, режиссеров и прочих деятелей искусства. Их произведения побуждают положить свою жизнь на алтарь чужих интересов.

Книжные, киношные и мультяшные герои учат основам поведения, задают эталоны. Человек обвешан кучей предписаний, норм и табу, которым следует всю жизнь, не зная, зачем ему это. В текущей жизни он руководствуется не здравым смыслом, а программой.

Культура — это совсем не то, что нам рассказывают деятели культуры. Пока мир сложен в пирамидообразную конструкцию, культура будет инструментом удержания масс. Художники могут что угодно творить, но до масс доходит то, что власти допускали.

На заре цивилизации, при рабовладении, культура работала на укрепление власти рабовладельцев. При феодализме на феодалов. При демократии она продолжает работать на правящий класс. И иначе быть не может. Иначе пирамидальная конструкция рухнет.

Терроризм

Как называется умышленное убийство мирных беззащитных людей? Ответ просится на язык помимо воли — терроризмом. Не скажу, что ответ неправильный. Но скажу, что неточный. Терроризмом называется действие, направленное на убийство мирных людей непрофессионалами, пользующихся или кустарно изготовленными веществами (бомбу в сарае сделали), или использующие кустарный способ доставки (бомбу украли у военных и на себе принесли). Если же действие произвели профессионалы, используя не кустарные бомбы, а высокотехнологичные, если в качестве носителя смертоносного груза использовался не человек, а ракеты и самолеты, какой же это терроризм… С подачи СМИ все знают, что это миротворческая акция, операция по принуждению к миру и прочее.

В прошлом это называлось карательной акцией или операцией устрашения. Людей убивали не потому, что они в чем-то виноваты, а для создания психологического эффекта. Например, Тамерлан строил не только пирамиды из отрубленных голов, но и пирамиды из живых людей. Пленников связывали, ставили друг к другу и друг на друга, скрепляя этот «стройматериал» камнями и глиной. Самая большая пирамида была построена из двух тысяч человек при завоевании Афганистана. Несколько суток она стонала на всю округу, транслируя смертельный ужас и животный страх, подавляя волю к сопротивлению.

В Первую мировую войну немецкая армия развешивала целыми семьями людей на деревьях, как игрушки на елку, включая женщин и детей. Мольтке по этому поводу писал: «Разумеется, наше наступление носит зверский характер, но мы боремся за нашу жизнь, и тот, кто посмеет встать на нашем пути, должен подумать о последствиях».

Как ни называй бомбежки, хоть войной, хоть миротворческими операциями, от них страдает население. Гибель мирных граждан называется сопутствующими потерями. В результате появляются люди, у которых разбомбили дом, и под его обломками погибли дети, жена, родители, родственники. В других домах погибли друзья и знакомые. Разрушена экономика и инфраструктура. Весь привычный уклад жизни сломан.

Неудивительно, что выжившие хотят мести с тем же рвением, с каким хотели ее русские и английские летчики, потерявшие родных от фашистских налетов. В 1945 году им дали эту возможность. Несколько немецких городов были разбомблены гуманистами без всякой военной необходимости. Это была месть за Лондон и Сталинград.

У пострадавших от американских бомбардировок нет возможности так отомстить, так как нет носителей в виде самолетов и ракет и смертоносного груза в виде боеголовок и авиабомб. Но у них есть вера, что смерть во время отмщения есть дорога на небеса, где они соединятся с родственниками, отправленными туда гуманистами.

Не важно, так ли это на самом деле или они заблуждаются. Важно, что они верят в это. Из желания отомстить, технической отсталости и восприятия смерти дорогой в рай рождается стратегия действия. Люди мастерят самодельные бомбы (они несопоставимы по мощности с теми, что вываливаются из натовских «голубей мира»), обвязываются ими и взрывают себя в людных местах на территории страны-обидчика.

Будь у них самолеты как у агрессора, они бы реализовали свою месть, как русские и англичане в 1945 году. Будь у них хоть какие-то самолеты, способные преодолеть ПРО обидчика и залететь на его территорию, они бы воспользовались ими, как японские камикадзе. Но так как ничего такого у них нет, они сами в роли носителей боеголовок.

В 2001 году эти люди угнали у обидчика два гражданских самолета и врезались в башни-близнецы. Официально общее число погибших — почти три тысячи человек. СМИ назвали это крупнейшим целенаправленным одномоментным убийством мирных людей.

Это неправда. Крупнейшее одномоментное убийство мирных людей было в августе 1945 года, когда США на два японских города, Хиросиму и Нагасаки, сбросили атомные бомбы. Жертв было примерно в сто раз больше, чем в 2001 году в башнях-близнецах.

В Хиросиме жило порядка 245 тысяч, погибло от 90 тысяч до 200 тысяч. В Нагасаки из 200 тысяч жителей погибло от 60 до 140 тысяч человек. Смерть людей в эпицентре взрыва была мгновенной — они попросту испепелились в доли секунды (остались только силуэты на стенах). Если считать умерших от последствий, жертв получится еще больше.

Проамериканские историки заявляют, что бомбардировки имели военный смысл, что целью были военные склады. Ложь. Во-первых, никаких складов в сугубо военном смысле там не было. Если же они называют складами все, где хранится что-то пригодное для войны — это в чистом виде лукавство и извращение понятия «военная цель».

Во-вторых, американцы уничтожили (не атомными, а иными бомбами) 98 городов. В большинстве из них, если точнее, в 72-х, не было ничего, кроме деревянных домов. Кого же они там бомбили? Как ни крути, а белыми нитками шиты версии про военные цели.

Американцы бомбили мирное население с целью запугать Японию и принудить к миру. По подсчетам США, без бомбы война с Японией длилась бы еще около года и жертвы среди американских военных составили бы сотни тысяч, до миллиона. Японцы писали, что после атомных ударов и разгрома Квантунской армии от СССР даже самые отъявленные фанатики в правительстве не смели настаивать на продолжении войны.

Второй параллельной целью было остановить экспансивные настроения СССР как в направлении Японии, так и Европы. В результате Европа была поделена между СССР и США, а Япония полностью ушла под США. СССР не позволили занять ни одного острова.

Итак, если называть терактом целенаправленное и одномоментное уничтожение гражданских лиц, то самое массовое — вовсе не атака на башни-близнецы, а атака на Хиросиму и Нагасаки, совершенное США в августе 1945 года. Есть и более малые, но из них многие превосходят по числу жертв трагедию, случившуюся 11 сентября 2001 года.

Во время миротворческих акций мощные бомбы на мирные головы летят тысячами, и люди под этими ударами тоже гибнут тысячами. Еще больше раненых. Если учитывать последствия гуманитарной катастрофы, счет пойдет на десятки и сотни тысяч. Помимо человеческих жертв рушатся дома, коммуникации, экономика и уклад жизни. Но все эти действия не оцениваются терактами, потому что нет одного из главных признаков теракта: кустарной взрывчатки и кустарного способа доставки.

Вот если бы англичане и русские вместо того, чтобы бомбить немецкие города, привезли взрывчатое вещество или отравляющий газ в чемодане и на немецких вокзалах начали его взрывать, нанося вред зданию вокзала и убив десяток мирных немцев, это страшное действие квалифицировали бы как терроризм. Но если вредоносное вещество было упаковано не в чемодан, а в тысячи бомб, если их доставили самолеты и сбросили на те же немецкие города, включая вокзалы, человеческих жертв и разрушений было бы намного больше, никакой цивилизованный человек не назовет это терактом.

Если бы Америка нашла добровольца, взорвавшего на площади Хиросимы во время митинга мешок с гвоздями, которые, разлетаясь, убили бы десятки людей, а поранили еще больше, мировая общественность назвала бы это бесчеловечное действие терроризм. Но если Америка сбросила на ту же самую площадь атомную бомбу, одномоментно убив десятки тысяч человек, никто не квалифицирует ее действие терактом. Потому что нет центрального признака терроризма — нет кустарщины и любительского подхода.

Мораль: если хотите убивать мирных людей, но не быть террористом, не убивайте их кустарно и малыми партиями. Убивайте высокотехнологично и большими группами. Чем больше убьете, тем меньше в ваших действиях террористических признаков и больше миротворческих. Здесь принцип бизнеса и политики: если вы украли кошелек, вас посадят в тюрьму. Если вы украли железную дорогу, вас изберут во власть. Размер всегда имеет решающее значение. «Людей следует или ласкать, или уничтожать, ибо за малое зло человек может отомстить, а за большое не может; из чего следует, что наносимую человеку обиду надо рассчитать так, чтобы не бояться мести». (Н. Макиавелли).

Кто всегда плыл на волнах средств массовой информации, не думая самостоятельно, тому сложно принять эту информацию, даже если возразить нечего. Чтобы облегчить вам роды независимого мышления, взгляните на ситуацию с бытового масштаба. Представьте такую картину: танк раздавил дом со всей семьей, но один выжил. И вот этот единственно выживший выбил из рогатки глаз танкисту. Оба действия ужасны, но какое ужаснее?

СМИ освящают этот факт, опуская предысторию. Повествование начинается с момента, когда выживший человек с рогаткой крадется к расположившимся на отдых танкистам и совершает свое противоправное действие — стреляет и выбивает глаз. Далее краткая характеристика танкиста, что с товарищами по работе поддерживает хорошие отношения, выдержанный, спортсмен, хороший семьянин, порочащих связей не имеет. А про стрелка СМИ говорят только, что он совершил бесчеловечный поступок. И если вы не знаете предыстории, у вас будет одна оценка ситуации. Если знаете — противоположная.

Международные СМИ (читай западные) говорят, что взорвать себя в толпе может только маньяк и нелюдь. А нормальные люди не будут себя взрывать ради того, чтобы убить невинных мирных мужчин, женщин, детей. Действительно, нормальный человек не будет вот так, с бухты-барахты, взрывать себя. И, кажется, самое время задаться вопросом: а зачем они это делают? Про то, что озверели, что нелюди — понятно. Но зачем нелюди это делают? Потому что нелюди? И это весь мотив? Согласитесь, недостаточно.

Может, эти самоубийства, влекущие за собой смерть других людей, совершаются из хулиганских побуждений? Тоже не клеится… Хулиган может нецензурными словами стены расписать или стекла побить. Но взрывать себя из хулиганских побуждений…

Ни одно СМИ и журналист не сказали и не написали, что бесчеловечные действия совершаются из хулиганских побуждений. Следовательно, ни один журналист и СМИ не думают всерьез, что нелюди взрывают себя по таким мотивам. Но какой тогда мотив?

Казалось бы, на этом нужно сделать акцент. Причина важнее следствия — устраним причину, уйдет и следствие. Но СМИ никогда не говорят про это. Информация подается так, чтобы ни у кого даже случайно не возникло вопроса: а правда, зачем это они себя взрывают? Напротив, внимание всегда уводится от таких вопросов в противоположную сторону, блокируя эмоциями всякий намек на анализ ситуации. Упор на вторичные вопросы из серии: кто спонсирует людей, желающих взорвать себя на площади? Ах, вот эти… Ах они такие-сякие, спонсоры международного терроризма. Но где корни такого странного желания взрывать себя. Ведь все мы понимаем, что если бы не было желающих, некого было бы спонсировать. Уберите причину, и следствие станет невозможным.

Что остается думать? Вот лично вы что бы подумали о враче, который на все лады живописует внешние признаки болезни, но ни слова не говорит о ее причинах? Что бы вы подумали о СМИ, которое живописует событие, но никогда не говорит о его причине?

Когда некто рисует картину, но через эмоциональные уловки уводит из поля зрения главное — это называется манипуляцией. Если СМИ опишут мужчину, который режет детей ножом, но умолчат, что он по профессии детский хирург, мы единодушно отнесем его в категорию маньяков и потребуем соответствующего наказания. Дальше закрутится государственная машина, и выполняя требование народа, хирурга казнят. Если бы СМИ указали причину, по которой он режет детей, масса так же единодушно отнесла бы этого мужчину в герои и святые. Не важно, что делает человек. Важно, как подано действие.

Понятие «наркотик» определяет не производимый веществом эффект, а присутствие или отсутствие его в списке запрещенных веществ. Понятие «терроризм» определяет не характер действия, а мнение сильного. В данный момент США самые сильные на планете. Это дает им право называть своих недругов террористами, а себя миротворцами. Не важно, что миротворцы-США намного больше убивают мирных людей, чем нелюди-террористы. Важно, что истина — это мнение сильных. Когда сильный сдуется, его место займет другой сильный, и абсолютной истиной будет его новое мнение. Сильный всегда будет прав, а слабый всегда будет неправ, потому что «У сильного всегда бессильный виноват/ Тому в истории мы тьму примеров слышим» (И. Крылов, «Волк и ягненок»).

⇐ Предыдущая 21 22 23 24 252627 28 29 30 Следующая ⇒