В Президиум Свердловского областного суда 8 страница

1.13.3 Также «… государство-участник не оспаривает информацию, предоставленную автором …, и не предоставило никакой дополнительной информации в этом отношении. А в этих обстоятельствах надо придавать должный вес утверждениям автора… (п. 6.2 Соображений КПЧ от 13.07.18 г. по делу «Pavel Barkovsky v. Belarus»). … Комитет подтверждает ту важность, какую он придает учреждению государствами-участниками надлежащих судебных и административных механизмов для разбирательства предполагаемых нарушений прав по отечественному праву. Он ссылается на пункт 15 своего Замечания общего порядка N 31 (2004) о характере общего юридического обязательства, налагаемого на государства - участники Пакта, в котором он заявляет, что уклонение государства-участника от расследования утверждений о нарушениях могло бы как таковое и уже само по себе обернуться отдельным нарушениемПакта. … автор подал несколько жалоб в прокуратуру, которая не предприняла никаких действий, а национальные суды отказались возбудить разбирательство за отсутствием юрисдикции. Поэтому Комитет приходит к выводу, что, как свидетельствует имеющаяся в его распоряжении информация, внесудебная (административная) процедура не является эффективным средством правовой защиты. В отсутствие какой-либо информации со стороны государства-участникаКомитет делает вывод, что были нарушены права автора по статьям 7 и 10 (1) в сочетании со статьей 2 (3) a) Пакта» (п. 6.5 там же).

1.13.4 «… для того, чтобы подпадать под действие Статьи 3 Конвенции, плохое обращение должно достичь минимального уровня жестокости. … Для того, чтобы выяснить, являлось ли обращение "унижающим человеческое достоинство" по смыслу Статьи 3 Конвенции, Суд должен рассмотреть вопрос о том, имелась ли цель оскорбить и унизить заявителя (…), и затрагивала ли рассматриваемая в этой связи мера личность заявителя несовместимым со Статьей 3 Конвенции образом (…). Тем не менее отсутствие такой цели не может окончательно исключить установление нарушения Статьи 3 Конвенции (…). Общественный характер наказания или обращения также может являться существенным обстоятельством. Однако … отсутствие публичности не обязательно препятствует тому, чтобы определенное наказание подпадало под эту категорию; может быть достаточно того, чтобы жертва была унижена в собственных глазах, даже если наказание не выносится публично (…) (§ 100 Постановления от 24.05.07 г. по делу «Gorodnitchev v. Russia»). Применение наручников обычно не является проблемой, поднимаемой в связи со Статьей 3 Конвенции, если оно осуществлялось с задержанием или содержанием под стражей на законных основаниях и не влечет за собой применения силы, если оно не является публичным сверх меры, разумно рассматриваемой как необходимой в соответствии с обстоятельствами дела. В этой связи важно выяснить, например, можно ли было предположить, что заявитель окажет сопротивление при задержании или попытается бежать, причинит телесные повреждения или ущерб или уничтожит доказательства (…)» (§ 101 там же). При этом «… в материалах дела отсутствуют доказательства того, что заявительница оказала сопротивление или что от нее исходила угроза насильственных действий… (§ 60 Постановления от 03.10.17 г. по делу «Shevtsova v. Russia»). Следовательно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее материально-правовом аспекте» (§ 61 там же).

Также «Применение наручников обычно не вызывает вопроса с точки зрения статьи 3 Конвенции, если мера применена в связи с законным содержанием под стражей и не влечет применения силы или публичной демонстрации, выходящей за рамки того, что разумно считается необходимым. В этом отношении важно учитывать, например, опасность бегства лица или причинения вреда здоровью или ущерба (…)» (§ 52 Постановления от 28.10.10 г. по делу «Boris Popov v. Russia»).

1.13.5 В очередной раз не был рассмотрен вопрос о пропорциональности применения силы и спецсредств, чем нагло было нарушено право на свободу и личную неприкосновенность, гарантированное п. 1 ст. 9 Пакта, п. 1 «с» ст. 5 Конвенции, ч. 1 ст. 22 Конституции РФ во взаимосвязи с правами на уважение личной жизни, чести и репутации, гарантированные ст. 17 Пакта, ст. 8 Конвенции, ч. 1 ст. 23 Конституции РФ. То есть, «… на практике суды Российской Федерации не применяли стандарты, которые соответствуют принципам, воплощенным в … Конвенции, и не применяли тесты "пропорциональности" и "необходимости". … средство правовой защиты в виде судебного разбирательства, не позволяющее рассматривать вопрос о пропорциональности меры, не отвечает требованиям статьи 13 Конвенции (…)» (§ 358 Постановления от 07.02.17 г. по делу «Lashmankin and Others v. Russia»). «… судебный пересмотр, который не позволяет оценить оспариваемое вмешательство с точки зрения его соответствия «насущной социальной потребности» и соразмерности преследуемой цели, не может считаться эффективным средством правовой защиты (…)» (§ 98 Постановления от 07.11.17 г. по делу «Zubkov and Others v. Russia»). При этом «… процесс принятия решений проблематичен там, где национальные власти не рассматривали личные обстоятельства заявителей (…)» (§ 30 Постановления от 05.04.18 г. по делу «Doktorov v. Bulgaria»), что более подробно объяснено в п. 1.4.5 заявления № 3076 (Заяв.№3076-2ВККС (http://clc.to/Rixbaw)) и п. 9.12.12 Доказательства7 (https://clc.to/z0BkBw).

Задержание Кузнецова В.А. с применением наручников и физического насилия, то есть посредством преступлений, запрещенных ч. 3 ст. 210, п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ, было публичным сверх меры и не было необходимым в рассматриваемых обстоятельствах, поскольку для задержания Кузнецова В.А. не было законных оснований и от него не исходила угроза насильственных действий. То есть задержание Кузнецова В.А. с применением чрезмерной силу и наручников было непропорциональным и вопрос о пропорциональности Взяточником-Шизофреником вообще не рассмотрен. Демонстрация силы вызвала у наблюдающих эту сцену насилия чувство страха, подавленности и неполноценности, способные оскорбить и унизить их, и сломить физическое и моральное сопротивление Кузнецова В.А. и его единомышленников, занимающихся правозащитной деятельностью. «… Подобный метод жестокого обращения, несомненно, применялся к заявителю намеренно, с единственной целью - запугать, унизить и оскорбить его, сломить его физическое и моральное сопротивление, чтобы склонить к признанию в совершении преступления (§ 63 Постановления от 28.11.13 г. по делу «Aleksandr Novoselov v. Russia»). Сотрудники милиции … действовали безжалостным и насильственным способом, причем операция проводилась с ведома и согласия вышестоящего руководства Управления внутренних дел (…). … такие действия властей недопустимы в демократическом обществе и противоречат обязательствам, принятым на себя государствами в соответствии со статьей 3 Конвенции (§ 64 там же). … запрет жестокого обращения с лицом действует независимо от поведения жертвы или мотивов действий властей» (§ 65 там же). Также, «Хотя телесные повреждения могут показаться достаточно легкими, они представляют собой свидетельство применения физической силы в отношении лишенного свободы лица, которое, следовательно, находится в неравном положении; подобное обращение носит характер одновременно бесчеловечного и унижающего достоинство» (§ 113 Постановления от 27.08.92 г. по делу «Tomasi v. France»). «При лишении свободы следует учитывать «степень использованного принуждения. Если при рассмотрении фактов дела нереально предположить, что заявитель мог уйти, это обычно указывает на то, что лишение свободы имело место (…). Это может произойти, даже если отсутствует прямое физическое воздействие на заявителя, такое как применение наручников или помещение в запертую камеру (…) (§ 35 «v» Постановления от 11.10.16 г. по делу «Kasparov v. Russia»); пункт 1 статьи 5 Конвенции может применяться даже к лишению свободы на очень короткий срок (…)» (§ «vi» там же).

1.13.6 А так как Кузнецов В.А. в своем регионе занимается правозащитной деятельностью, поэтому применение силы и наручников было частью более широкой кампании по расправе с правозащитниками в Екатеринбурге (§ 214 Постановления от 20.09.18 г. по делу «Aliyev v. Azerbaijan») и оказания устрашающеговоздействия «… на гражданское общество в целом, члены которого часто действуют коллективно в рамках НПО и которые, опасаясь судебного преследования, могут быть лишены возможности продолжения своей работы по поощрению и защите прав человека» (§ 213 там же). Совокупность таких обстоятельств, как статус в качестве правозащитника, представляющего разных заявителей в учреждениях Конвенции, характер и содержание выдвинутых против задержанных обвинений, заявления, сделанные государственными должностными лицами, произвольные обыски и изъятия, общий контекст законодательного регулирования деятельности НПО, последствия для нарушенных прав и общая ситуация с правозащитниками в стране - указывают на то, что действия властей были вызваны ненадлежащими причинами и фактической целью оспариваемых мер было заставить замолчать задержанных и наказать за деятельность в области прав человека, а также помешать нам продолжать эти действия (§§ 215, 223 там же).

То есть, «… меры, принятые в отношении заявителя … были направлены на то, чтобы заставить его замолчать и наказать за его деятельность в области прав человека, а также помешать ему продолжить свою работу в качестве правозащитника в нарушение статьи 18 Конвенции. … фактическая цель … заключалась в том, чтобы заставить замолчать и наказать заявителей за критику правительства или за их активное социальное и политическое участие (…), … за их деятельность в области прав человека … (…). … рассматриваемые события во всех … из этих дел не могут рассматриваться как единичные инциденты. Причины … нарушений аналогичны и взаимосвязаны. Фактически, эти решения отражают тревожную картину произвольного ареста и задержания правительственных критиков, активистов гражданского общества и правозащитников посредством ответных преследований и неправомерного использования уголовного законодательства в нарушение правопорядка. … действия государства, вытекающие из этой схемы, могут привести к дальнейшим повторным заявлениям. … (§ 223 Постановления от 20.09.18 г. по делу «Aliyev v. Azerbaijan»). … вызывает обеспокоенность тот факт, что национальные суды, являясь конечными защитниками верховенства закона, систематически не защищали заявителей от произвольного ареста и продолжали досудебное содержание под стражей …, … ограничив свою роль одним лишь автоматическим подтверждением заявлений прокуратуры о задержании заявителей без какого-либо подлинного судебного надзора (…)» (§ 224 там же).

Именно по этой причине должны быть объединены в одно производств все административные материалы в отношении задержанных 03.06.19 г., поскольку «… отражают тревожную картину произвольного ареста и задержания правительственных критиков, активистов гражданского общества и правозащитников посредством ответных преследований и неправомерного использования уголовного законодательства в нарушение правопорядка. … действия государства, вытекающие из этой схемы, могут привести к дальнейшим повторным заявлениям. …» (§ 223 Постановления от 20.09.18 г. по делу «Aliyev v. Azerbaijan»).

1.13.7 В рассматриваемом контексте повторяю доводы п. 3.4.3 искового заявления № 3116 (Иск№3116Ирина3 (https://clc.to/EVWtAg)), где была объяснена бесполезность обращений к представителям Мафиозного режима: «… власти Российской Федерации не смогли показать, какое возмещение могло быть предоставлено заявителю прокурором, судом или любым другим государственным органом, учитывая, что проблемы, о которых идет речь, имели явно структурный характер и не касались только личной ситуации заявителя (…) (§ 145 Постановления от 09.04.19 г. по делу «Tomov and Others v. Russia»). … для обеспечения действительно эффективного возмещения за предполагаемое нарушение прав по Конвенции правовая основа для рассмотрения таких жалоб должна удовлетворять требованиям статьи 13 Конвенции, а судебное разбирательство должно быть в состоянии обеспечить адекватную помощь пострадавшему лицу (§ 146 там же). … обращаясь к эффективности средств судебной защиты, … как бы усердно ни велось разбирательство в судах, оно, как правило, заканчивают слишком поздно, чтобы иметь возможность положить конец ситуации, связанной с продолжающимся нарушением… (§ 150 там же). Однако, чтобы быть эффективным, средство правовой защиты должно быть доступно не только в теории, но и на практике, и предлагать разумные перспективы успеха. … (§ 151 там же). … положения Гражданского кодекса о деликтной ответственности устанавливают особые правила компенсации ущерба, причиненного государственными органами и должностными лицами. Они требуют, чтобы истец показал, что ущерб был причинен незаконным действием или бездействием со стороны конкретного государственного органа или должностного лица. Это требование устанавливает недостижимое бремя доказывания в таких случаях, … где отдельный аспект условий соответствует внутренним правилам, однако их совокупный эффект таков, что представляет собой бесчеловечное обращение в нарушение статьи 3 Конвенции (…). Поэтому было материально невозможно возложить ответственность за такие условия на какой-либо отдельный орган или должностное лицо, не говоря уже о том, чтобы продемонстрировать какое-либо противоправное поведение с их стороны (§ 152 там же). … Суд подверг критике подход российских судов как чрезмерно формальный, поскольку он основан на требовании формальной незаконности действий властей… (§ 153 там же). Третий элемент, подрывающий эффективность средств судебной защиты, … - это доступность нормативной базы... Инструкция … классифицирована «только для служебного пользования» и как таковая была недоступна для заключенных, заявляющих о нарушении их прав. Суды, рассматривающие иск …, не рассматривали этот аспект его доводов в апелляционном порядке (…) (§ 154 там же). В свете вышеизложенных соображений Европейский Суд не убежден в том, что рамки судебного разбирательства в его нынешнем состоянии предоставляют заявителям адекватную возможность доказать свои утверждения о бесчеловечных или унижающих достоинство условиях перевозки, предотвратить повторение подобных нарушений или возместить ущерб в этой связи. Таким образом, … судебные разбирательства в связи с бесчеловечными или унижающими достоинство условиями перевозки не удовлетворяют критериям эффективного средства правовой защиты, которое предлагает разумную перспективу успеха (§ 155 там же). Таким образом, имело место нарушение статьи 13 Конвенции в сочетании со статьей 3 …» (§ 156 там же).

1.13.8 Вывод. Так как не было установлено, то есть доказано, что Кузнецов В.А. и его единомышленники нарушали какие-либо законы до приезда полиции, поэтому у полиции не было законных оснований ни для требования у Жертв документов, ни для задержания кого бы то ни было, ни для применения наручников к Кузнецову В.А. Это был явный Произвол (§ 78 Постановления от 09.07.09 г. по делу «Mooren v. Germany»), наглое глумление над подлежащими применению нормами права (п.п. 1, 2 ст. 13 ФЗ «О полиции») и преступления, запрещенные ч. 3 ст. 210, п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ.

В связи с чем скорейшее, тщательное и эффективное расследование должно начаться не только в отношении Бандитов Бессарабова А.С. иБибанаева М.Л., незаконно применивших насилие в отношении Кузнецова В.А. и задержавшие его, но и в отношении их пособников (ч. 5 ст. 33 УК РФ), хотя они большей относятся к организаторам (ч. 3 ст. 33 УК РФ): Взяточника-Шизофреника Ушакова В.И. и «прокуроров», которые проявляют «терпимость» к явному совершению преступлений, чем тиражируют их и поэтому должны нести ответственность (п. 13 Замечаний КПЧ общего порядка № 20). «… важным фактором, ведущим к повторению нарушений, может служить проблема безнаказанности лиц, виновных в совершении таких нарушений… В тех случаях, когда совершаемые нарушения представляют собой часть широко распространенных или систематических нападений на гражданское население, эти нарушения положений Пакта являются преступлениями против человечности (см. Римский статут Международного уголовного суда, статья 7). В силу этого в тех случаях, когда государственные должностные лица или государственные служащие совершают нарушения признаваемых в Пакте прав, о которых говорится в настоящем пункте, соответствующие государства-участники не имеют права освобождать лиц, виновных в совершении этих нарушений, от личной ответственности, как это имело место в ряде случаев применения амнистии (см. Замечание общего порядка № 20 (44)) и имевших ранее место случаев предоставления иммунитета и освобождения от наказания. Кроме того, никакое должностное положение не может служить оправданием для того, чтобы лица, которые могут быть признаны виновными в совершении таких нарушений, пользовались иммунитетом от привлечения к юридической ответственности. Следует также устранить и другие препятствия на пути установления юридической ответственности, такие, как ссылки на исполнение приказа вышестоящего начальника или чрезмерно короткие сроки давности в тех случаях, когда такие сроки применяются. Государствам-участникам надлежит также оказывать друг другу помощь в привлечении к судебной ответственности лиц, подозреваемых в совершении нарушений Пакта, которые являются наказуемыми в соответствии с внутренним или международным правом (п. 18 Замечаний общего порядка КПЧ № 31 [80] от 29.03.04 г.).

С учетом объяснений об административной практики пыток или плохого обращения в п. 1.5.6 искового заявления № 3117 следует утверждать, что в Ленинском районе г. Екатеринбурга создана и действует устойчивая Банда, где между Уголовниками, действующими под видом органов власти, четко распределены преступные роли. И именно по этой причине там совершенно бесполезно куда-либо обращаться, поскольку, если Жертва подает несколько жалоб в прокуратуру, которая не предприняла никаких действий и повсеместно имеется уклонение от расследования утверждений о нарушениях, а национальные суды отказываются возбудить разбирательство за отсутствием юрисдикции, поэтому внесудебная (административная) процедура не является эффективным средством правовой защиты. В этом случае в отсутствие какой-либо информации со стороны государства-участника «… были нарушены права автора по статьям 7 и 10 (1) в сочетании со статьей 2 (3) a) Пакта» (п. 6.5 Соображений КПЧ от 13.07.18 г. по делу «Pavel Barkovsky v. Belarus»). Также «… государство-участник не оспаривает информацию, предоставленную автором …, и не предоставило никакой дополнительной информации в этом отношении. А в этих обстоятельствах надо придавать должный вес утверждениям автора… » (п. 6.2 там же»).

1.14 И, наконец, по видеозаписи судебного процесса мы видим, что для вынесения своего преступного постановления Ушаков В.И. даже не удалялся в совещательную комнату в результате чего было нарушено требование совещательной комнаты, предусматривающей, что окончательные по делу решения могут выноситься только в совещательной комнате и только после этого оглашаться в судебном заседании. Нарушение тайны совещательной комнаты во всех видах судопроизводств отнесено к безусловному основанию для отмены судебного решения: ст.ст. 295, 298, п. 8 ч. 2 ст. 389.17 УПК РФ, ст. 194, п. 7 ч. 4 ст. 330 ГПК РФ, ст.ст. 173, 174, п. 7 ч. 1 ст. 310 КАС РФ.

Одного этого достаточно, чтоб было установлено, что дело в нарушение п. 1 ст. 14 Пакта, п. 7.6 Соображений КПЧ от 27.03.19 г. по делу «Marcos Siervo Sabarsky v. Bolivarian Republic of Venezuela», п. 1 ст. 6 Конвенции, §§ 131 – 143, 178 Постановления от 20.11.12 г. по делу «Harabin v. Slovakia», ч. 1 ст. 46 Конституции, абзацы 2, 3 п. 2 мот. части Постановления КС РФ № 20-П от 20.07.12 г. было «рассмотрено» некомпетентным судьей.

1.14.1 «... в тех случаях, когда такое осуждение носит явно произвольный характер, стало результатом очевидной ошибки или равносильно отказу в правосудии, или если судебное разбирательство нарушает право на надлежащую правовую процедуру, это может придать этому ограничению прав, … произвольный характер (…)» (п. 11.6 Соображений КПЧ от 27.07.18 г. по делу «Andrés Felipe Arias Leiva v. Colombia»).

1.14.2 То есть, приходится сомневаться «… в том, что внутригосударственные суды в настоящем деле, стремясь быть справедливыми и максимально разумными, пытались оценить совокупное воздействие, которое оказывали условия содержания под стражей на благосостояние заявителя (…), и определить уровень физического страдания, эмоционального стресса, беспокойства или иных вредных последствий, которые заявитель претерпел… » (§ 35 Постановления от 20.02.14 г. по делу «Firstov v. Russia»).

1.14.3 «… материалы дела свидетельствуют о том, что указанные выше нарушения допущены также при вынесении постановлений по делу. Согласно ст. 29.9 КоАП РФ по результатам рассмотрения дела об административном правонарушении выносится постановление о назначении административного наказания или о прекращении производства по делу об административном правонарушении. Требования, предъявляемые к содержанию постановления по делу об административном правонарушении, установлены статьей 29.10 КоАП РФ. В соответствии с п.п. 4, 6 ч. 1 ст. 29.10 КоАП РФ в постановлении по делу об административном правонарушении должны быть указаны обстоятельства, установленные при рассмотрении дела, мотивированное решение по делу. Однако в постановлении судьи … событие вмененного указанному лицу административного правонарушения описано аналогично тому, как оно отражено в протоколе об административном правонарушении, без указания обстоятельств, при которых оно совершено. Состоявшееся по настоящему делу постановление … не отвечает требованиям статей 26.1, 29.10 КоАП РФ. При этом, судьей оставлено без внимания и оценки нарушение, допущенное при составлении протокола об административном правонарушении. Согласно п. 3 ч. 2 ст. 30.17 КоАП РФ по результатам рассмотрения жалобы, протеста на вступившие в законную силу постановление по делу об административном правонарушении, решения по результатам рассмотрения жалоб, протестов выносится решение об отмене постановления по делу об административном правонарушении, решения по результатам рассмотрения жалобы, протеста и о возвращении дела на новое рассмотрение в случаях существенного нарушения процессуальных требований, предусмотренных настоящим Кодексом, если это не позволило всесторонне, полно и объективно рассмотреть дело. При таких обстоятельствах постановление судьи … и постановление заместителя председателя Краснодарского краевого суда … не могут быть признаны законными и обоснованными, они подлежат отмене с возвращением дела на новое рассмотрение… » (Постановление Верховного Суда РФ от 17.09.18 г. по делу № 18-АД18-48, п. 1.5.3 выше).

1.14.4 При этом необходимо отметить, что Взяточник-Шизофреник Ушаков В.И. со своими Подельниками в нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции, §§ 43, 49, 50 Постановления от 15.03.07 г. по делу «Gheorghe v. Romania», ч. 1 ст. 46 Конституции РФ, абзаца 2 п. 2, абзаца 2 п. 2.1 мот. части Постановления КС РФ № 37-П от 06.12.17 г., абзацев 2, 3 п. 9 ППВС РФ № 25 от 23.06.15 г. «О применении судами некоторых положений раздела I части 1 ГК РФ», ч. 4 ст. 7 УПК РФ в обоснование своих фантазий не ссылаются на подлежащие применению нормы права и не приводят мотивы, по которым они отвергают те нормы права, на которые ссылается сторона защиты, чем нагло нарушают право избранных Кузнецовым В.А. защитников на участие в деле (Определение Верховного Суда РФ от 07.06.12 г. по делу № 46-О12-23СП), и чем ими совершены, как минимум, преступления, запрещенные ч. 2 ст. 285, ч. 3 ст. 294, ст. 315 УК РФ. При этом следует иметь ввиду, что Взяточник-Шизофреник со своими Подельниками в выносимых решениях не отражают доводы Жертв и не дают им никакой оценки, то есть устанавливает для них недостижимый стандарт доказывания (§ 174 Постановления от 15.11.07 г. по делу «Khamidov v. Russia», § 83 Постановления от 18.11.18 г. по делу «Navalnyy v. Russia»), а также все их решения не имели никакой правовой основыи не содержали никакой связи между установленными фактами, применимым правом и исходом разбирательства, что составило, по сути, «отказ в правосудии» (§ 27 Постановления от 09. 04.13 г. по делу «Andelkovic v. Serbia»).

И здесь возникает вопросов больше, чем можно найти ответов, что порождает необходимость в требовании разъяснения принятого решения, то есть устранения сомнений и неясностей, как то Ушакову В.И. предписано п. 3 «f» Принципа V Рекомендации № R(94)12 Комитета министров СЕ о независимости, эффективности и роли судов, принятой 13.10.94 г., ст. 202 ГПК РФ, ст. 185 КАС РФ, п. 15 ст. 397 УПК РФ в их нормативном единстве.

1.14.5 Вывод. Нарушение надлежащей правовой процедуры вынесения постановления в совещательной комнате сделало бессмысленным все разбирательство, так как бесполезно было метать бисер перед Свиньями. Такая демонстративна наглость со всей очевидностью показала, что постановление было вынесено даже не до момента оглашения, а до самого судебного заседания, что является явным отказом в правосудии.

1.15 Что касается утверждения Взяточника-Шизофреника: «Постановление может быть обжаловано в Свердловский областной суд через Ленинский районный суд города Екатеринбурга в течение десяти суток со дня получения копии постановления» - то здесь мы вновь имеем неполную и, следовательно, вводящую в заблуждение информацию (§ 72 Постановления от 17.04.14 г. по делу «Lyubov Stetsenko v. Russia») относительно всех способов правовой защиты (ст. 45 Конституции РФ, ч. 2 ст. 16 УПК РФ) применительно к конкретному виду правоотношений: то есть когда «судья» не отправляет правосудие, как это ему предписано ст. 8 Всеобщей декларации, п. 1 ст. 14 Пакта, п. 1 ст. 6 Конвенции, ч. 1 ст. 46 Конституции РФ, а использует свое служебное положение в преступных целях расправы с неугодными Бандитам налогоплательщиками, чтоб внушить в них Страх и Ужас. То есть роль Бандитов в мантиях и мундирах заключается в тотальном терроре подконтрольного населения, что мной было объяснено в жалобе № 2952 (Жал.№2952Путин (http://clc.am/7jQqww)), что опять-таки является злоупотребление правом (п. 1.11 выше).

1.15.1 Также мы видим злоупотребление правом (сокрытие важной информации) в том, что не указана та инстанция, которая наделена правом рассматривать заявления о возобновлении производства ввиду вновь открывшихся обстоятельств, что на практике ведет к лишению права на доступ к Правосудию и опять-таки к Произволу. Смысл утверждения о том, что такие постановления можно обжаловать в апелляционном порядке является заведомо ложным, так как в этом случае нарушается право на разбирательство дела судом, созданным на основании закона (п. 1 ст. 14 Пакта, п. 1 ст. 6 Конвенции, ч. 1 ст. 47 Конституции РФ).

Однако, дело даже не в том, что Взяточник-Шизофреник не упомянул о вновь открывшихся обстоятельствах, как соответствующем виде производства, а в том, что дело должно быть пересмотрено по основаниям, которые были установлены ЕСПЧ и которые имели существенное значение для разбирательства по существу (п. 2 ст. 4 Протокола № 7 к Конвенции). Рассмотрение обращения откровенно преступными способами обязывает эти способы проверить и оценить только в процедуре вновь открывшихся обстоятельств, так как «… суд для обеспечения права на судебную защиту граждан и организаций не вправе произвольно выбирать для себя порядок судопроизводства, а обязан действовать по правилам процедуры, установленной законодательством для данного вида судопроизводства. … » (Определение Верховного Суда РФ от 04.08.15 г. по делу № 6-КГ15-5).

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒