В Президиум Свердловского областного суда 5 страница

1.8.4 Что касается права на юридическую помощь, то «Наделение лица, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, перечисленными процессуальными правами обусловлено требованиями, вытекающими из статей 48 (часть 2) и 49 Конституции РФ, которые закрепляют презумпцию невиновности и гарантируют каждому задержанному, заключенному под стражу, обвиняемому в совершении преступления право пользоваться помощью адвоката (защитника) с момента соответственно задержания, заключения под стражу или обвинения. … хотя напрямую они адресованы лишь лицам, обвиняемым в совершении преступления, - выражают общие принципы права и в полной мере касаются публичной ответственности не только в уголовном, но и в административном праве (...)» (абзац 2 п. 4 Постановления КС РФ № 25-П от 17.11.16 г.).

Что касается самого задержания, то «… лишение физической свободы в реальности может приобретать разнообразные формы, не всегда адекватные классическому тюремному заключению; различие между лишением свободы и ограничением свободы состоит лишь в степени или интенсивности, а не в самом характере или сути; их восприятие должно базироваться не на формальных, а на сущностных признаках, таких как принудительное пребывание в ограниченном пространстве, изоляция человека от общества и семьи, невозможность свободного передвижения и общения с неограниченным кругом лиц; любое лишение свободы должно отвечать конвенционным критериям, защищающим человека от произвола властей, а основания его законности нельзя трактовать расширительно, поскольку они являются исключениями из фундаментальных гарантий личной свободы человека (…)» (абзац 6 п. 2 там же).

1.8.5 «В соответствии с частью 1 статьи 25.1 КоАП РФ лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, вправе заявлять ходатайства и пользоваться юридической помощью защитника. Реализуя данные права, указанное лицо может заявить ходатайство об отложении рассмотрения дела об административном правонарушении в связи с необходимостью воспользоваться помощью защитника. В силу части 1 статьи 24.4 названного Кодекса данное ходатайство подлежит обязательному рассмотрению судьей, органом, должностным лицом, в производстве которых находится дело, что, однако, не предполагает их обязательное удовлетворение (…). В случае же отказа в удовлетворении ходатайства решение судьи, органа, должностного лица, в производстве которых находится дело, выносится в виде мотивированного определения (статьи 24.4, 25.1 и 29.12 КоАП РФ)» (абзац 1 п. 2.1 мот. части Определения КС РФ № 1180-О от 16.07.13 г.).

«… часть 1 статьи 25.1 КоАП РФ закрепляет специальные права лица, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении (в том числе право давать объяснения, представлять доказательства, заявлять ходатайства и отводы, пользоваться юридической помощью защитника). Данными правами указанное лицо может пользоваться с момента возбуждения дела об административном правонарушении на любой стадии производства по делу. Разъяснение этих прав является дополнительной гарантией решения задач производства по делу об административном правонарушении (статья 24.1 КоАП РФ)» (абзац 2 п. 2.2 мот. части Определения КС РФ № 2392-О от 24.12.12 г.). «Каких-либо ограничений в реализации права пользоваться юридической помощью защитника, … законодательство об административных правонарушениях не предусматривает» (абзац 2 п. 2.1 мот. части Определения КС РФ № 1180-О от 16.07.13 г.).

1.8.6 Также в рассматриваемом контексте следует иметь ввиду, что «Назначение адвоката само по себе не обеспечивает эффективность помощи, которую он или она может предоставить обвиняемому (…) и с этой целью должны быть выполнены следующие минимальные требования (§ 132 Постановления от 09.11.18 г. по делу «Beuze v. Belgium»). Во-первых, ... подозреваемые должны иметь возможность вступать в контакт с адвокатом с момента их задержания. Следовательно, подозреваемый должен иметь возможность проконсультироваться со своим адвокатом до начала собеседования (...) или даже там, где нет собеседования (...). Адвокат должен иметь возможность навещать его или её клиента наедине и получать конфиденциальные инструкции (…) (§ 133 там же). Во-вторых, ... подозреваемые имеют право на то, чтобы их адвокат присутствовал физически во время их первоначальных допросов в полиции и всякий раз, когда они допрашиваются в ходе последующего досудебного разбирательства (...). Такое физическое присутствие должно позволить адвокату оказывать эффективную и практическую помощь, а не просто абстрактную (...) и, в частности, гарантировать, что право на защиту допрашиваемого подозреваемого не ущемляются (§ 134 там же). Например, … в зависимости от конкретных обстоятельств каждого дела и соответствующей правовой системы, следующие ограничения могут подорвать справедливость разбирательства: (a) отказ или трудности, с которыми столкнулся адвокат при получении доступа к материалам уголовного дела, на самых ранних стадиях уголовного разбирательства или в ходе предварительного следствия (...); (b) неучастие адвоката в следственных действиях, таких как проведение очных ставок (…) (§ 135 там же). В дополнение к вышеупомянутым аспектам, которые играют решающую роль в определении того, был ли доступ к адвокату на этапе предварительного производства практическим и эффективным, … необходимо принимать во внимание в каждом конкретном случае основу при оценке общей справедливости судебного разбирательства, всего спектра услуг, конкретно связанных с юридической помощью: обсуждение дела, организация защиты, сбор доказательств в пользу обвиняемого, подготовка к допросу, поддержка обвиняемого в бедственном положении и проверка условий содержания под стражей» (§ 136 там же), а также юридической консультации/представительства и для цели составления жалоб (§§ 94, 100 Постановлении от 19.11.15 г. по делу «Mikhaylova v. Russia»).

1.8.7 Следует напомнить и о том, что «… ни буква, ни дух статьи 6 Конвенции не препятствуют лицу в свободном отказе, прямом или подразумеваемом, от использования гарантий справедливого судебного разбирательства. Это применимо также к праву на оказание юридической помощи (…). Однако для того, чтобы такой отказ имел силу с точки зрения Конвенции, он должен быть недвусмысленно установлен и должен сопровождаться минимальными гарантиями, соизмеримыми с его значением. Подобный отказ необязательно должен быть прямым, но он должен быть добровольным и составлять осознанный и разумный отказ от права (…). Кроме того, утверждение о том, что отказ обвиняемого от важного права, предусмотренного статьей 6 Конвенции, подразумевается в связи с его поведением, допустимо при условии, что доказано, что обвиняемый мог разумно предвидеть последствия своего поведения (…). Кроме того, отказ не должен противоречить какому-либо важному публичному интересу (…)» (§ 115 Постановления от 12.05.17 г. по делу «Simeonovi v. Bulgaria»).

«… не может возникать вопрос об отказе только в связи с тем фактом, что лицо могло избегать, действуя старательно, возникновения ситуации, которая влекла умаление его прав. Данный вывод тем более значим в отношении лица, которое не имеет достаточных сведений о его преследовании и выдвинутых против него обвинениях, и в отсутствие юридической консультации, которая могла бы предостеречь его от определенных действий, включая возможность истолкования его поведения в качестве предполагаемого отказа от права на справедливое судебное разбирательство (§ 47 Постановления от 24.04.12 г. по делу «Damir Sibgatullin v. Russia»). Для того чтобы можно было утверждать, что обвиняемый по сути в силу своего поведения отказался от существенного права, предусмотренного статьей 6 Конвенции, должно быть установлено, что он понимал природу этого права и мог в полной мере и разумно предвидеть последствия своего поведения и совершаемых действий (§ 48 там же).

«… государство-участник должно предоставить подробное описание тех средств правовой защиты, которые могли бы быть доступны автору в данной конкретной ситуации, и представить материалы, подтверждающие обоснованность ожиданий в плане эффективности таких средств правовой защиты(…). Недостаточно общего описания прав и доступных средств правовой защиты» (п. 6.4 Соображений КПЧ от 19.07.11 г. по делу «Aleksandr Butovenko v. Ukraine»).

1.8.8 Применительно к рассматриваемым правоотношениям следует учитывать некоторые факторы, которые были отмечены в § 120 Постановления по делу Simeonovi, и которые влияют на качество юридической помощи, которая необходима задержанному. Среди прочих этими факторами являются следующие:

(d) качество доказательств и то, бросают ли обстоятельства, при которых они были получены, тень сомнений на их достоверность или точность, принимая во внимание степень и характер любого принуждения;

(e) качество доказательств, и заставляют ли обстоятельства их получения сомневаться в их достоверности или точности с учетом степени и характера имевшего место принуждения;

(g) порядок использования полученных доказательств, и, в частности, являлись ли они составной или важной частью доказательственной базы, положенной в основу обвинительного приговора, а также убедительность других собранных по делу доказательств;

(h) осуществлялось ли определение виновности профессиональными судьями …;

(i) значимость интереса общества в проведении расследования и привлечении к ответственности за конкретное преступление, о котором идет речь в деле;

(j) другие имеющие отношение к делу процессуальные гарантии, предусмотренные внутригосударственным законодательством и правоприменительной практикой.

1.8.9 Другие вопросы юридической помощи мной рассмотрены, например, в п.п. 1.2 – 1.2.6 заявления № 3101-2 (Заяв№3101-3Дзюбенко (http://clc.to/JnEjNA)), п.п. 1.10 – 1.10.15 Апел.Жал№3029-3 (http://clc.am/j2rbXA), исковом заявлении № 3063 (Папка №3063 (http://clc.am/5FmThA), жалобе № 2813 (жалоба № 2813правоНаЗащиту (http://clc.to/pAF3Xw)) и др.

1.8.10 Что касается допроса свидетелей вообще, то при принятии дела к своему производству, Взяточник-Шизофреник 04.06.19 г. определил: «… О рассмотрении дела известить Кузнецова В.А., свидетелей Бессарабова А.С., Мальцева И.А., Бибанаева М.Л.» То есть, из всех участников инцидента для Взяточника-Шизофреника свидетелями были только те, кто обвинял Кузнецова В.А. и сфальсифицировал доказательства в отношении него, то есть прямо заинтересованные в деле Бандиты и ни одного из многочисленных свидетелей и Жертв, с которыми был Кузнецов В.А. в ФССП. Это системная проблема, которая и позволяет представителям Мафиозного режима расправляться со всеми, кто ей неугоден, поскольку в коррумпированные суды направляются только материалы, составленные Бандитами и к ним, как правило, не прилагаются материалы стороны защиты. С учетом же того, что адвокатами являются не имеющие юридического образования реальные Дебилы (Постановление от 13.02.17 г. по делу «Butkevich v. v. Russia»), то шансы для оправдания перед Бандитами у Жертв на практике равны нулю. Если Жертвы сотворят Чудо и в суд представят объяснения свидетелей происшествия, то Изверги Мафиозного режима им заявят: «Суд не может принять в качестве доказательства письменные объяснения свидетелей Бибанаева, Федоровой, Толстых и Булгакова, поскольку при даче объяснений им не были разъяснен права и они не были предупреждены об административной ответственности за дачу заведомо ложных показаний». То есть, когда не разъясняют права свидетелям защиты, то это служит основанием для отказа в принятии данных письменных объяснений в качестве доказательств. Но когда Жертва на всех этапах утверждает, что ей не разъясняли права и все документы это подтверждают, но этим документам необходимо дать только адекватную оценку, то Жертве Изверги Мафиозного режима заявляют: «Доводы Иванова (Петрова, Сидорова) опровергаются имеющимися в деле протоколами, рапортами должностных лиц и их показаниями в суде». Изверги даже не будут воспринимать, что пишут сами же: при даче объяснения Бибанаеву не разъясняли права. Но их же 03.06.2019 г. не разъясняли и Кузнецову В.А., когда отбирали у него объяснения, что Изверг Ушаков В.И. не видел в упор. В логике такое отношение к доказательствам называется «двойная бухгалтерия» и ведет прямо … в психиатрический стационар. Но на практике за такую логику человекоподобных Животных одевают в мантии и мундиры и наделяют всеми благами цивилизации. В результате деформируется мышление всего государства, а установление фактических обстоятельств становится невозможным, поскольку повсеместно «… необоснованность этого вывода настолько поразительна и ощутима с первого взгляда, что решения национальных судов в ходе разбирательств … можно считать грубо произвольными, и, достигнув такого вывода в обстоятельствах дела, национальные суды фактически установили крайний и недостижимый стандарт доказывания для заявителя, так что его требование не могло, в любом случае, иметь даже малейшую перспективу успеха» (§ 174 Постановления от 15.11.07 г. по делу «Khamidov v. Russia»). Поэтому «… в любом случае национальные суды отклонили показания всех свидетелей защиты как неправдивые, установив, что они хотели помочь заявителю «избежать уголовной ответственности», поскольку они знали его лично и «имели отношения» с ним (…). Даже если предположить, что N.C. и N.M, которые вместе находились с заявителем …, возможно, имели тесные профессиональные или дружеские отношения с заявителем, неясно, почему и на каком конкретном основании национальные суды установили, что все другие свидетели защиты, в основном журналисты, имели близкие отношения с заявителем или почему такой вывод может привести к предположению, что они обязательно дадут неправдивые показания в суде и рискуют совершить лжесвидетельство. При таких обстоятельствах … вывод национальных судов о том, что все свидетели, которые дали показания в пользу заявителя, были неправдивыми и предвзятыми по отношению к заявителю, был сделан без достаточных оснований и без должного учета их индивидуальных ситуаций (…). В то же время, … суды не пытались обеспечить такой же уровень контроля в отношении предполагаемых несоответствий и других серьезных недостатков в показаниях свидетелей обвинения (§ 227 Постановления от 16.11.17 г. по делу «Ilgar Mammadov v. Azerbaijan (no. 2)»). … аргументы защиты в этом отношении были уместны. Однако, учитывая все постановления и решения национальных судов, … они молчали по этому вопросу. Таким образом, национальные суды не дали обоснованного решения в связи с еще одним обоснованным аргументом защиты» (§ 228 там же).

1.8.11 По смыслу приведенного мы видим, что профессиональный Взяточник и параноидный Шизофреник Ушаков В.И., подменяя понятия и извращая, и искажая реальность, утверждает, что обеспечение защиты на более поздней стадии судебного разбирательства могло решить вопрос с защитой на ранней стадии задержания Кузнецова В.А., что является абсурдом (п. «b» ст. 32 Венской конвенции о международных договорах). Однако отсутствие разъяснения права на помощь защитника и лишило Кузнецова В.А. возможности этим правом воспользоваться. То есть, это также только доказывает, что права Кузнецову В.А. и порядок их осуществления никто и никогда не разъяснял и не обеспечивал. В связи с систематическим созданием череды конфликтов интересов, то есть множественных преступлений, подлежал безусловному отводу не только Бессарабов А.С., но и Бибанаев М.Л. в силу ч. 2 ст. 3 Закона «О статусе судей в РФ», ч. 1 ст. 10, ч. 5 ст. 11 ФЗ «О противодействии коррупции», ч. 1 ст. 10, ч. 5 ст. 11 Федерального закона № 285-ФЗ от 05.10.15 г. То есть все рапорта и протоколы написаны лицами, подлежащими безусловному отводу в связи с их личной (п. 2 ч. 1 ст. 29.2, ч. 1 ст. 29.3 КоАП РФ) и прямой (ч. 2 ст. 25 УК РФ) заинтересованностью в исходе дела. При написании документов эти Уголовники злоупотребляли правами (п. 4 ст. 1, ст. 10 ГК РФ) и фальсифицировали доказательства (ч. 1 ст. 303 УК РФ), не отражая имеющие для дела обстоятельства и свидетелей, что доказывает, что они не преследовали цель установления фактических обстоятельств дела, а преследовали преступные паранойяльные цели: 1. продемонстрировать свои превосходство и вседозволенность; 2. внушить страх и подавать волю к любому виду сопротивления Произволу как у прямых Жертв, то есть задержанных, так и у косвенных, то есть свидетелей стороны защиты. То есть целью Бандитов было осуществление террора подконтрольного населения.

1.8.12 Вывод. Право на юридическую помощь играет основополагающее значение, поскольку оно должно быть гарантией защиты всех иных прав и поэтому право на защиту Жертвам должно предоставляться с момента, когда они попадают в лапы представителей Мафиозного режима, то есть Бандитов. Нарушение права на защиту должно автоматически влечь правовые последствия в виде признания доказательств, полученными с нарушением права на защиту и такие доказательства не могут быть положены в основу принимаемого решения при определении вины Жертвы. Однако такие доказательства должны быть положены в основу принимаемого решения при определении вины Бандитов, которые лишают Жертв всех прав, когда не обеспечивают право на защиту. Фактически недопустимыми должны признаваться все доказательства, которые получены без избранного Жертвой защитника, поскольку именно защитник должен оказать помощь Жертве в даче показаний, подписании документов, принесении возражений на действия Бандитов, отражение в документах имеющих значение для дела обстоятельств, написании жалоб, заявлении отводов, заявлении ходатайств об обеспечении доказательств и … предъявлении исков за нарушение прав. Именно защитник должен быть поставлен в известность об условиях содержания Жертвы и именно он должен принять меры к прекращению бесчеловечного и унижающего достоинство обращения в какой бы форме это ни выражалось. Рассмотрение дела в суде не может компенсировать нарушение права на защиту во время получения основных доказательств. Поэтому, большую важность имеет не то, что происходит в суде, а то, что происходит во время сбора основных доказательств и дачи объяснений на первоначальном этапе.

Лишение Жертвы возможности пользования юридической помощью является нарушением фундаментальных прав, гарантированных п. 3 ст. 2, п. 1 ст. 14, п. 3 «b» ст. 14 Пакта, п. 1 ст. 6, п. 3 «с» ст. 6, ст. 13 Конвенции, ст.ст. 45, 48 Конституции РФ и является злоупотреблением правом, запрещенным ст. 5 Пакта, ст. 17 Конвенции, ч. 3 ст. 17 Конституции РФ, что порождает правовые последствия (ч. 2 ст. 12 ГПК РФ, ч. 2 ст. 14 КАС РФ) незамедлительного обжалования, поскольку «… Нарушенные при этом конституционные права вообще не обеспечиваются судебной защитой именно потому, что после вынесения окончательного решения по делу они уже не могут быть восстановлены (абзац 2 п. 5 мот. части Постановления КС РФ № 20-П от 02.07.98 г.). … Непринятие своевременных мер к выявлению и устранению нарушений прав и свобод, особенно в тех случаях, когда в дальнейшем их восстановление оказывается невозможным, должно расцениваться как невыполнение государством и его органами своей конституционной обязанности» (абзац 2 п. 6 там же). С учетом запрета различного обращения с лицами, находящимися в одинаковых или сходных ситуациях (ст. 26 Пакта, п. 8.4 Соображений КПЧ от 12.07.18 г. по делу «Andrea Vandom v. Republic of Korea», ст. 14 Конвенции, §§ 162 – 164 Постановления от 29.11.16 г. по делу «Lupeni Greek Catholic Parish and Others v. Romania», ч.ч. 1, 2 ст. 19 Конституции РФ, абзац 3 п. 3.3 мот. части Постановления КС РФ № 5-П от 01.03.12 г., ст. 136 УК РФ): «До вынесения итогового судебного решения апелляционному обжалованию подлежат … судебные решения, затрагивающие права граждан на доступ к правосудию и на рассмотрение дела в разумные сроки и препятствующие дальнейшему движению дела, а также частные определения или постановления» (ч. 1 ст. 1, ч. 3 ст. 11 ГПК РФ, п. 2 ППВС РФ № 23 от 19.12.03 г. «О судебном решении», ч. 3 ст. 389.2 УПК РФ).

Таким образом, правовыми последствиями нарушения права на защиту является нарушение всех иных прав. Можно посмотреть, к каким правовым последствиям приводит соблюдение права на защиту: «Это кабздец Москве»: https://youtu.be/VtK18dtcMHk, «Я плевала на правила в суде»: https://youtu.be/GQ0XUa_ZJTs и т.п.

Ни один из моих подзащитных так и не был привлечен к административной ответственности после данных мной объяснений. Это и есть правовые последствия оказания квалифицированной юридической помощи.

1.9 Взяточник-Шизофреник утверждает: «Ссылка защиты и Кузнецова об отсутствии видеозаписи судом не принимается, поскольку отсутствие видеофиксации нарушения не может являться основанием для освобождения от административной ответственности, поскольку законом не установлено обязательное наличие такой фиксации для установления события правонарушения и вины лица в его совершении».

1.9.1 Во-первых, как только лицу разъясняются право, не свидетельствовать против себя, то это значит, что оно подвергается допросу, а любой допрос должен фиксироваться видеозаписью, что предписано ООН: «… необходимо вести видеозапись всех допросов и установить видеонаблюдение во всех местах содержания под стражей, где могут находиться задержанные, за исключением случаев нарушения права задержанных на неприкосновенность частной жизни или на конфиденциальное общение со своим адвокатом или врачом. Такие записи должны храниться в безопасных помещениях, например в прокуратурах, и предоставляться следователям, задержанным и их адвокатам» (п. 11 «d» Заключительных замечаний КПП ООН от 08.08.18 г.).

1.9.2 Во-вторых, «Электронные (т.е. аудио- и/или видео) записи допросов полициипредставляют собой дополнительные гарантии неприменения жестокого обращения с заключенными. ЕКПП рад отметить, что внедрение подобных систем рассматривается все большим числом стран. Подобная техника может обеспечить полную и достоверную запись процесса допроса, значительно облегчая тем самым расследование жалоб на жестокое обращение. Наличие подобных записей совпадает с интересами как лиц, подвергшихся жестокому обращению со стороны полиции, так и сотрудников полиции, против которых выдвинуты необоснованные обвинения в том, что они применяли физическое или психологическое воздействие. Электронные записи полицейских допросов также уменьшают возможности обвиняемых ложно отрицать в дальнейшем, что они давали ранее определенные признания» (п. 36 двенадцатого Общего доклада [CPT/Inf (2002) 15]).

1.9.3 В-третьих, «Запрещение пыток является абсолютным. Это – норма международного публичного права (jus cogens), и как таковая она получает единодушную поддержку в международной правозащитной судебной практике. Мандат и обязанности Комитета по правам человека заключаются в осуществлении положений Международного пакта о гражданских и политических правах. Для эффективного выполнения своего мандата Комитет должен применять принцип "полезного воздействия". В рассматриваемом случае, избирая индивидуальный подход к защите прав жертвы и усиливая свое решение посредством обоснованного применения принципа "сообщающихся сосудов" ("взаимовлияния"), Комитет должен был обязать Украину предоставить конкретное возмещение ущерба для обеспечения недопущения подобных нарушений посредством, например, создания независимого и эффективного механизма расследования жалоб на применение пыток или жесткого обращения и проведения обязательной видеосъемки допросов» (п. 7 особого (согласного) мнения члена КомитетаMr. Fabián Omar Salvioli на Соображения КПЧ от 19.07.11 г. по делу «Nataliya Litvin v. Ukraine»).

1.9.4 В-четвертых, «Как правило, пункт 1 статьи 6 требует, чтобы органы обвинения раскрывали защите все имеющиеся у них вещественные доказательства в пользу или против обвиняемого (...). … вопрос о доступе к доказательствам может возникнуть в соответствии со статьей 6 в той мере, в какой рассматриваемые доказательства имеют отношение к делу заявителя, особенно если они имеют важное значение для обвинений, выдвинутых против заявителя. Это имеет место в том случае, если доказательства использовались и применялись для определения вины заявителя или содержали такие сведения, которые могли бы позволить заявителю оправдать себя или смягчить свой приговор в отношении выдвинутых обвинений против него или её. Следует также отметить, что соответствующими доказательствами в этом контексте являются не только доказательства, имеющие непосредственное отношение к фактам дела, но также и другие доказательства, которые могут относиться к приемлемости, достоверности и полноте обвинения (...) (§ 43 Постановления от 12.02.19 г. по делу «Yakuba v. Ukraine»). ... Статья 6 § 3 (b) гарантирует обвиняемому "достаточное время и возможности для подготовки своей защиты" и, следовательно, подразумевает, что основная деятельность по защите от его имени может включать все, что "необходимо" для подготовки основного судебного разбирательства. Обвиняемый должен иметь возможность организовать свою защиту надлежащим образом и без ограничений возможности представить все соответствующие доводы защиты в суде первой инстанции и тем самым повлиять на исход дела. Кроме того, возможности, которыми должен пользоваться каждый обвиняемый в уголовном преступлении, включают возможность знакомиться в целях подготовки своей защиты с результатами расследований, проводимых в ходе всего разбирательства (...). Нераскрытие защите вещественных доказательств, содержащих такие сведения, которые могли бы позволить обвиняемому оправдаться или смягчить его приговор, означало бы отказ от средств, необходимых для подготовки защиты, и, следовательно, нарушение права, гарантированного пунктом 3 b) статьи 6 Конвенции (...) (§ 46 там же). … (iv) неразглашение видеозаписи и ее рассмотрение национальными судами. Эта процедура была такова, что она позволяла обвинению определять значение этого компрометирующего материала вне всякого пристального внимания не только защиты, но и национальных судов (...). Краткое содержание видеозаписи, использованной в ходе разбирательства, было подготовлено следователем, а не независимой стороной под судебным надзором (...). Национальные суды не рассматривали интересы защиты, не занимались явным рассмотрением вопроса о том, существует ли реальная необходимость защиты личности П., и основывали осуждение заявителя, в частности, на нераскрытых материалах, которые было разрешено увидеть только обвинению и значение которых обвинение было разрешено определить вне какого-либо контроля (...) (§ 51 там же). Приведенные выше соображения достаточны … чтоб сделать вывод о том, что разбирательство в целом было несправедливым (§ 52 там же). Соответственно, имело место нарушение статьи 6 §§ 1 и 3 Конвенции в связи с использованием непроверенных досудебных заявлений П. в качестве доказательств против заявителя и неразглашением видеозаписи контрольной закупки» (§ 53 там же).

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒