Сидоров А.С. – Знахарство, колдовство и порча у народа Коми 12 страница

Многие обычаи, связанные с промысловыми животными, имевшие первоначально магический характер, получают в дальнейшем эстетический смысл. В этом отношении на Печоре «особенно обращает на себя внимание способ украшения красного угла под иконами. Весь этот угол изукрашен оригинальными виньетками, составленными из разноцветных лоскутков, черепов с клювами, грудных душек, лапок глухарей, тетеревов и уток и белых куропаток с их длинными мягкими коготками».^{^[53]}

МАГИЧЕСКИЕ СВОЙСТВА ОДЕЖДЫ

В соответствии с жизненным значением всех предметов колдовского инвентаря стоят поверяя, связанные с частями одежды. Поверия, имеющие отношение к поясу, как указано выше, скорее примыкают к по- вериям о круге, замкнутом пространстве, к идее замыкания, овладения путем завязывания.

Из других частей одежды значение талисмана получает шапка. На Ижме во время свадьбы не советуется жениху снимать своей шапки, чтобы не быть околдованным. Так же и в Вычегодском ^ийоне — засватанной невесте с момента ее сговора до венца полагается, в целях колдовской предосторожности, носить на себе какой-нибудь vudzor («тень»). Таким vudzor может быть платок на голове, железный предмет (иголки и т. п.), волокна мужских особей конопли (uv ру§, pys lak) в подстилке обуви и т. п. Талисманы могут быть сняты с молодой только через три дня после венца. Волокна uv pys (нижней исподней конопли, посконь), по мнению женщин Палевицкой волости, обладают колдовской силой потому, что они (эти особи конопли) «не дают продолжения своею рода, не дают плодов».

В ночь на крещенье, для того чтобы увидеть вещий сон, под свое изголовье кладут или нож, или гребенку, или свое белье. Белье в данном случае выступает п качестве магического предмета, также как и нож.

ПОКОЙНИК И ЕГО ЧАСТИ

В особую категорию нужно отнести действия, связанные с частями тела умерших. Возникает вопрос — существует ли в настоящее время что-либо подобное.

В разрешении этого вопроса нужно бьггь очень осторожным. Так, например, несколько лет тому назад среди некоторой части населения Прокопьевской волости долгое время передавались разговоры относительно того, что один крестьянин с. Придаш после смерти своей жены вырвал у нее ногти на пальцах рук и ног. Это будто бы вызывалось тем обстоятельством, что при жизни со своей женой они были не в ладах, поэтому, чтобы жена не могла отомстить ему после своей смерти, он и вырвал у нее ногти. Рассказ этот, по-видимому, казался настолько правдоподобным, что не только местные крестьяне не сомневались в истин- пости происшествия, даже слушатели педагогического техникума, местные жители, передавали это как факт. Однако, по исследовании вопроса на месте, оказалось, что в основе этой легенды не было ничего соответствовавшего действительности. Муж очень любил свою жену, сам вымыл и обряжал ее. Когда он надевал ей чулки, то стоящие позади женщины высказали предположение: не вырывает ли он ей ногти, что так долго там копается? Этого было достаточно, чтобы выросла легенда. Хотя самая возможность появления этой легенды говорит о том, что население такой факт считает естественным и вполне возможным, но все-таки действительность от представления приходится отличать. Тем не менее фольклор коми заключает массу рассказов, где герои оперируют теми или другими частями человеческого трупа. При этом, обладая этими частями, они являются невидимыми и могут безнаказанно воровать и т. п. Соответственно с этим мне приходилось слышать объяснение строгого дежурства около скоропостижно умерших людей: это будто бы делается исключительно из-за того, что злоумышленники могут украсть или изувечить труп для колдовства.

Чтобы судить о достоверности калечения трупов, я приведу случай в более подробном описании. Летом 1924 года мне встретился случай, подтверждающий практику калечения трупа с колдовской целью и в настоящее время. Дело произошло при следующих обстоятельствах: прожив 4 дня в д. Каринской во время своей Печорской краеведческой поездки, я поселился со своим товарищем у одного очень положительного и серьезного крестьянина Л. Б. Он относился сначала к нам осторожно и отвечал на наши вопросы сдержанно. Но потом, через несколько дней, он вполне освоился с нами и в отношении своих рассказов стал более откровенным. Однажды он спрашивает нас: «Как вы думаете, бывают случаи, что труп тайно поднимают из могилы и для чего-то отрезают у него палец?» Мы определенного сказать ничего не смогли. Тогда он рассказал следующее: «Это было 8 годов тому назад. Однажды заходит ко мне моя двоюродная замужняя сестра ¹ и говорит: „Братец! Ребенка, которого я похоронила, кто-то поднимал из могилы: на могиле были приметные куски земли, которых теперь нигде нет. Вся земля на могиле разворочена и по первому выпавшему снегу видны чу?кие следы*⁴. — „Молчи, — говорю, — если без меня поднимешь ребенка, как следует проберу". Затем пришли и выкопали могилу (взяли одного местного парня в помощь для работы). И что же оказалось? Установили, что приметных кусков земли действительно нигде не было, угля из кадильницы, бывшего наверху могилы, тоже не оказалось; береста, которая была на гробике, оказалась перевернутой на другую сторону; веревочная перевязка гробика — раз-

’ Передаю точно е памятной книжки с нсреиодом на русский язык.

резана; холст, которым был прикрыт труп, высовывался из гробика наружу. Как открыли крышку, то увидели, — безымянный палец левой руки трупа был отрезан по первому суставу. Поверхность земли немного кругом могилы попорошило снежком и на ней были заметны отпечатки следов больших человеческих ног п валенках».

Парень, по просьбе участвовавший в раскрывании могилы для исследования и приходивший к нам, вполне подтвердил сообщенное Л. Б., прибавив, что ранее он совсем не боялся умерших, а теперь их очень боится. Существует в этой местности поверье, что обладание пальцем умершего способствует богатому промыслу на охоте.

Кроме того, существует поверье, как указано выше, на Печоре и по Вычегде, что владение какой-нибудь частью покойника делает человека невидимым. С этой же целью, как сообщает Янович, пермяки хранят свой случайно сггрублешгый палец. (Пермяки, 150).

Покойники, кроме того, по представлениям коми, являются вещими. Этим свойством в некоторых случаях стараются воспользоваться. Существует гадание «с покойником». Один из гадающих изображает покойника. Его сначала обмывают, потом обряжают и укладывают в передний угол, аналогично настоящему покойнику. В руки ему дается горящая свечка. Все остальные гадающие заходят в голбец, держась за мизинцы, и оттуда поодиночке выходят черев избу в сени.' «Покойник» должен наблюдать за выхо

дящими и указывать, у кого была какая внешность. Иногда лежащий наблюдает через систему зеркал. В последнем случае одно зеркало ставится у изголовья, в котором отражаются выходящие из голбца. Гадающий же смотрит уже отражение, отраженное в свою очередь в другом зеркале, размещенном у него на груди. Считается, что будущая судьба человека символически выражается на его внешности заранее: одни должны выходить с гробом, другие с венцом, третьи с ребенком и т. д. Мнимый покойник будто бы видит эго и должен рассказать каждому гадающему свое о нем впечатление. Существует поверие, что если мнимому покойнику сказать «прости- бласлови», или же воткнуть во время лежания в стену иголку (без ушка), то гадающий уже не встает, а на самом деле умирает.

Кроме этого существует интересная свадебная игра с покойником, при этом здесь выявляется большой публицистический материал. Игра состоит в следующем: на середину избы располагают скамейку, на которой размещают «покойника». Около него располагается несколько человек, имеющих с ним общение (жрецы). Вся группа закрывается пологом. Затем время от времени один из «жрецов» начинает выходить и выкрикивать публике от имени покойника вещие слова относительно того, с кем и что за этот год было предосудительного. Уличают, например, подозреваемого в воровстве, лиц, сделавших кому-либо

У пермских коми длина и ширина строящейся избы в аршинах должна выражаться обязательно нечетным числом — 7. 9, 11; таким же образом порог и матицу во вновь строящихся домах стараются приспособить па нечетном числе венцов сруба: порог — на 7-м или 9-м, матицу — на 17-м или 19-м (Н. Рогов. Материалы для описания быта пермяков. Жури. Мин. Вн. Дел. 1858, XXIX, 94, 103).

хозяйственный вред и т. п. В конце игры каждому человеку деревни назначают прозвище. Более изобретательные игроки данную форму игры используют довольно широко. Часто на этих же игрищах получают прочное название части деревни, улицы ее и т. п.

VI. КОЛДОВСКИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ И ИХ ЭВОЛЮЦИЯ

Из разбора состава колдовского инвентаря возможно сделать некоторые выводы. Прежде всего, колдовские действия первоначально были связаны непосредственно с хозяйственной деятельностью человека. Соответственно с этим более важными колдовскими орудиями являлись орудия, наиболее важные в хозяйственной деятельности человека, и предметы, важные в отношении человеческого благополучия вообще (одежда и т. и.) Вместе с тем и сами действия имели целью первоначально непосредственный хозяйственный результат, а потом уже и сверхъестественный магический. Также последующая дифференциация осмысливания одного и того же действия в реальном и магическом его значении была возможна вследствие первоначально синкретического мышления вообще, когда по всякое восприятие вкладывалось комплексное содержание, иное, чем то, которое вкладываем мы в настоящее время в свое восприятие. Реальное и магическое начала первоначально были как бы в диффузном состоянии в мышлении первобытного человека, а обособились они уже в дальнейшем.

Вместе с тем сверхъестественное, как было уже указано выше, не могло мыслиться иначе, как в форме тех же реальных существ, и поэтому мы наблюдаем полное соответствие между отдельными разновидностями колдоиского инвентаря и материальными «воплощениями» соответствующих сверхъестественных существ. Вредные для человека реальные существа были вместе с тем таковыми же и в сверхъестественном смысле.

ОКУРИВАНИЕ

Особенно мучительным, наиболее ощутительным видом борьбы первобытного человека была борьба против насекомых. Все остальные виды борьбы — с хищниками, с холодом и с голодом — преодолевались коллективно и с «оружием в руках». Борьба же против насекомых, особенно в летнее время, человеку была почти не по силам.

Вспомним отношение к ним животных. Многие животные, собаки, медведи и прочие, в летнее время принуждены кататься по земле для того, чтобы раздавить забравшихся в их густой мех кома|юв. Лоси в густом лесу находят единственное спасение от мошкары в болотах, в озерах, куда они забодают так глубоко, чтобы только оставалась возможность дышать. Полуприрученные оленьи стада коми оленеводов при приближающемся наступлении оводного сезона начинают чувствовать непреодолимое стремление на север, к Ледовитому океану, и устремляются туда с такой стихийной силой, что оленеводы и не пытаются противопоставлять что-либо этому инстинкту. Наконец, условия существования человека в лесной полосе и в настоящее время представляют много неприятностей в летнее оводное время. Наша всемогущая культура не только не в состоянии побороть силу маленького комара и уничтожить его, но и придумать какое-нибудь более или менее радикальное средство для защиты от них.

Коми к{>естьяне знают только два средства, при помощи которых немного на время забывают о существовании комаров — баню и дым (окуривание).

В лесных деревнях самым лучшим средством доставить удовольствие гостю является — приглашение его в баню. Бани строятся просторные и топятся поочередно. с тем, чтобы у кого-нибудь она топилась ежедневно в летнее время. Обычно париться приглашают всех из деревни. Париться ежедневно представляется совершенной необходимостью, так как за день кожа настолько отравляется от укусов насекомых, что она начинает гореть. Единственный способ освобождения от такого неприятного чувства — пропотеть в бане.

Другим способом борьбы с комарами является дым, окуривание жилых помещений. При этом окуривание нужно производить весьма тщательно и с большими предосторожностями, необходимо, чтобы все помещение наполнилось дымом, так как в противном случае комары забираются в сено, подстилку на полу и там остаются. Для выхода комаров нужно оставить только небольшое отверстие.

Теперь становится понятной роль дыма и окуривания в системе магических воззрений коми, а также и других народов. Дым, окуривание есть реальное средство против реальных мучителей, насекомых. Насекомые и другие вредные животные по более поздним представлениям являются творениями злого начала, а первоначально они сами и являются злым началом.

Характерна в этом отношении общефинская космогоническая легенда, встречающаяся и у коми. Элементы ее заключаются в следующем: творцами мира являются два товарища (по другому варианту — два

брата, причем второй брат родился от плевка первого). Один из творцов мира имеет вид лебедя, а другой — гагары.^{^[54]} Это Ен и Омоль.Ен и Омоль создают землю и небо (земля достается гагарой-Омо- лем из-под воды) и весь остальной мир. Небо имеет 7 этажей; 1, 7 и все нечетные небеса — создание Ена, а четные — О м о л я. При этом каждое небо имеет один из цветов радуги.^{^[55]} Во время создания неба происходит между творцами спор, а потом и дележ. Землей по праву сильного завладевает Ен, Омолю не достается ничего. Тогда он просит дать ему отверстие в земле, получающееся в результате забивания в землю кола. Это желание Еном удовлетворяется. Дальше Еном создаются все живые существа, полезные для человека. А из отверстия п земле (очевидно, из подземного мира — А. С.), доставшегося Омолю. выходит несметное количество (дезличных гадов, насекомых, червей, всего того смрада, что постоянно последует человека и вредит ему всеми способами.⁵

У лопарей Н. Харузиным записана легенда, по которой волк является тоже созданием злого начала. Бог однажды, странствуя по земле, наткнулся на топкое болото, пересекавшее ему путь. Обращается он тогда к различным животным, чтобы они перевезли его через болото. Волк отказывается на том основании, что он не его создание, а олень, потому что он голоден. Только медведь перевез его через болото.^{^[56]} Болото, по представлениям коми, тоже создание злого духа (В. П. Налимов).

Отсюда ясно, почему, например, порча-шепа представляется коми в виде различных насекомых и гадов — ящерицы,’ червячка, бабочки, жука ^{^[57]} и т. п. Это все существа, несущие болезнь, мучение человеку — с одной стороны, с другой — они же всегда сопровождают всякую физическую порчу, разложение, гниение, например, продуктов питания и т. д.

Таким образом, первоначальные представления о порче, — мыслящейся в результате ли механической передачи (шева) или же в результате заболевания через посредство слова (vomidz), — были связаны с представлением о насекомых, комарах и т. д., боящихся только дыма, окуривания. Они являются источниками мучения и становятся в дальнейшем символами болезни, смерти, а также и подземного мира.^{^[58]}

КУЛЬТ ОРУДИЙ

Круг злейших врагов человека в прошлом, конечно, не исчерпывался насекомыми. У него были более внушительные враги в лице различных хищников-жи- вотных. В борьбе с ними человек научился ценить первые свои орудия, в числе которых зубы, ногти занимали все еще почетное место. Вместе с тем и со стороны зверей ему угрожали страшные их зубы и когти. Вполне естественно поэтому применение оружия не только в реальном своем назначении, в момент действительной, реальной опасности, но и в ожидании какой-либо неизвестной опасности магического характера. Первоначально эта опасность конкретно могла мыслиться не иначе, как в форме нападения того или другого зверя или животного.

Неудивительно также и то, что звери и животные дали собой человеку первый материал для создания уже некоторой системы для выражения своих религиозных представлений. Боги и богини не только в эпоху появления социальной религии, когда центральной фигурой религиозных воззрений становится представитель рода, крови, ведущий часто свое происхождение от различных животных, но даже и в исторический период племенной и государственной жизни, когда божества уже антропо- морфизируются, тем не менее все же культ животных или же воззрения о частичном или полном воплощении в них божеств и героев мы находим в довольно ясном виде в разнообразных пережитках прошлого.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ПРЕДСТ АВЛЕНИИ О ДВОЙНИКЕ ПРЕДМЕТОВ (О ДУШЕ)

Наиболее существенным моментом на пути развития религиозных представлений является вопрос о появлении идеи души, система верований, известных под именем анимизма.' Откуда у человека появилось представление о душе — о духе? Какие факторы привели человека к представлению о том, что

вещи, кроме своей физической сущности, имеют еще какую-то другую сущность? Вопрос этот является кардинальным, так как в дальнейшем этим самым фактом дается предпосылка для всей последующей истории развития религий. Это положение можно высказать в виде афоризма — дайте мне душу и я создам из нее бога.

Все последующие стадии религиозного мышления оперируют этим основным элементом для своих построений, идеей души. Этим объясняется существование разнообразных подходов к объяснению факторов, вызвавших появление представлений об этом двойнике предметов — о душе. Интересно, что первобытные народности одушевляют не только человека, животных, но даже и самые простые неорганические предметы, котлы, ножи и т. п.

Антропологическая школа этнографов во главе с Тейлором в основу развития анимических представлений кладет физиологические явления сна, жизни и смерти и т. д., в которых человек выступает в двойственной роли, то субъекта, то объекта (сон), то живого, то мертвого, то двигающегося, то теряющего способность двигаться и т. д.

Но упомянутая теория совсем не объясняет самого момента > к которому должно быть приурочено возникновение представления о душе. Почему именно на определенной ступени своего развития человек обратил свое внимание на физические явления сна, жизни и смерти? Эта школа исходит из первичности анимистических представлений. Между тем у ряда различных народностей первоначальные религиозные представления о сверхъестественных силах и теперь часто носят безличный характер. В настоящее время можно считать уже более или менее установленным положение, что анимизму предшествовал период до- анимистический, с безличным характером сверхъестественного, который английские исследователи называют аниматизмом.’

Таким образом, нужно признать, что явления сна и смерти требуют указания дополнительных факторов, которые позволили бы приурочить возникновение представлений о душе к определенному культу|>- но-историческому моменту. Таким моментом социологической школой считается появление авторитарного общества с его дифференциацией и началом классового расслоения.

Ввиду того, что новый тип общественной жизни связан и с изменением всего миросозерцания в целом, в том числе и самих основ мышления, в силу этого и разбираемую проблему мы ставим в связь с характером первобытного мышления вообще.

Попытаемся показать, что анимизм органически связан с известным типом мышления и вместе с тем через это и с определенным строем общественной жизни, который в свою очередь есть результат успехов материальной культуры.

' Если некоторые исследователи, как, например, Конд- ринпон, Риверс и другие (см. ст. Л. 51. Штернберг. Современная этнология. Новейшие успехи, научные течения и методы. Журнал «Этнография». N® 1—2, стр. 33) понятие мана, как форму безличного воплощения сверх1>сстсствс1шого, у некоторых народностей находили происшедшим от представлений о духах умерших людей, то это не изменяет сути дела, так как вопросы генетические могут решаться только конструктивно, вследствие того, что пег и современности такого народа, который сохранил бы первичную форму религиозных представлений; дате народы, стоящие на самой низшей ступени развития, в этом отношении гораздо ближе к нам, чем к исходным моментам человеческой культуры.

Исследования Фрэзера, Леви-Брюля, Прейса и мн. др. показали, что первобытные народности в пережиточном виде сохранили возможность мышления совершенно на других началах. Законы современного мышления вообще характеризуются тем, что работа мысли протекает в нормах логики, формулируемых логикой. Основным элементом логического мышления является оперирование представлениями и понятиями. Поскольку представления находятся генетически ближе к восприятию, постольку понятия, наоборот, являются искусстве1гными созданиями нашего сознания. Последние основаны на способности современной психики бесконечно расчленять свои представления на элементы и из этих элементов создавать (абстрагировать) некоторую психологическую формулу, способную быть приложенной к ряду аналогичных представлений. Здесь происходит как бы процесс обобществления содержания психической жизни.

Выходит, что результат такого абстрагирования выводит наше мышление из одной плоскости; над конкретным материалом восприятий и связанных с ними представлений вырастает как бы новый этаж, надстроечный, даже многие этажи, вырастает менее конкретный, но вместе с тем более универсальный слой психических явлений и виде понятий.

В противоположность этому главные признаки дологического мышления — «одноплоскостиостъ», конкретность и комплексность. Ввиду того, что внешний мир воспринимался человеком в связи, в совокупности, потому в известных комплексах-восприятиях сочетаются такие предметы и явления, которые в настоящее время нами совершенно не могут быть объединенными. Такие связи должны были отразиться, конечно, и п языковом творчестве. Яфетидология

споим методом проникновения в доисторическое языковое творчество реально вскрывает эти первобытные связи между корнями слов, следовательно, и между комплексами восприятия мира. Для иллюстрации достаточно привести несколько семантических рядов, какие мы можем найти в работах акад. Н. Я. Марра, например: небо — гора — голова, рука — женщина — вода и т. д. Эти представления, в пределах каждого ряда в настоящее время совершенно обособленные друг от друга, назывались раньше одним словом, следовательно, и в восприятии они представлялись близкими друг к Другу элементами.

Спрашивается, что для доисторического мышления являлось критерием для разграничения комплексов, хотя и очень немногочисленных, но все-таки очень важных, вокруг чего комбинировались элементы комплекса, какой из этих элементов являлся основным, выступавшим в качестве некоторого знака всего комплекса (хотя символов, как таковых, тогда отнюдь не могло быть) — вот вопросы, требующие ответа. Не имен возможности здесь подробно останавливаться на этом вопросе, нужно отметить, что в основе этих комплексов, возможно, лежало общее ощущение среды со всеми ее составными частями, не связанными друг с другом ни причинно, ни органически — с одной стороны, и трудовые моменты—с другой.

Подходя яфетидологически к явлениям коми языка, мы в нем находим также очень много пережитков доисторического языка и форм восприятия. Так, коми язык обнаруживает, что в спряжении первоначально не было совершенно категорий времени, т. е. первоначальное восприятие находилось вне понимаемого нами времени. Понимание времени было расчленено по другим конкретным комплексам восприятий, время не было единым как форма восприятия. В дальнейшем появилось в спряжении два времени: прошедшее и настоящее, а впоследствии к ним присоединилось и будущее время.^{^[59]} Действие и предмет, по-видимому, сливались в одном комплексе, так как и в настоящее время сплошь и рядом одни и те же суффиксы образуют и формы глагола и формы имен. Хотя грамматические формы и отстают немного от форм мышления, но в методологическом отношении параллели между ними нельзя отрицать. Счет и числа представляют собой продукт абстрагирования мышления. Числа первоначально воспринимались в связи с целым конкретным предметом. Римские цифры отражают, несомненно, счет по пальцам, V есть кисть с растопыренным пальцем, X — комбинация двух пятерок. Двойные, парные предметы и теперь коми воспринимаются как цельные предметы, так что для обозначения одного из пары приходится говорить половину. «Sin» — («глаз» — в ед. граммат. числе) значит — «пара глаз», a «£in-pol» («пол-глаза») — это «один глаз». Также, одна оглобля по-коми будет «пол- оглобли» (vos pol), а одна нога — «пол-ноги» (kok pol) и т. д. «Много» первоначально было то же, что «большой», «старший» (ср. un-aj, un —старший, una — много). Основными числами могли быть только те, которые чаще встречаются в близких для человека предметах: от человеческой руки — 2, 5, 10, I, от конечностей животных, может быть, 4. Несомненно производными словами являются названия для 8, 9, а может быть и для 3-х, 6 и 7.

По исследованиям академика Н. Я. Марра, в яфетических языках понятие «руки» наложило свой отпечаток на следующие, напр., группы отделившихся от общего комплекса понятий: давать, ловить, побеждать, близость, половина, два, сила, право, правитель, царь, щедрость, радость, благословение, называть и т. д. Кроме того из настоящей работы видно, что и многие виды колдовства тоже связаны с «рукой» и названия их производятся от слова «рука».

Не меньше значений получилось от понятия «дом», который объединял собой и момент самого хозяйствования, и представления о самих постройках, о всех живущих в них, об их благополучии и т. д. Некоторое представление о комплексе дома можно получить из фразы: «он переехал со всем своим домом». Тут, правда, выпадает наиболее существенный признак — это сами постройки, но тем не менее сюда входит достаточно разносторонний и конкретный материал о доме. В комплексе представления о доме сливались и связывались идеи не только о предметах, но и о всех действиях, связанных с этими предметами.

Вместе с тем все эти комплексы едины, каждая часть выступала, как заместитель целого. Рыба — была частью воды и вместе с тем той же природы, что и вода, птица — проявление неба, часть неба, само небо и т. д. Эту мысль хорошо иллюстрирует встречающееся в Вычегодском районе поверье относительно того, что во время цветения ржи нельзя собирать морошки. Северный холодный ветер, случающийся в это время, объясняется тем, что кто-то, наверно, «тронул болото» (принес морошку), вследствие этого и стал распространяться холод (hur vorzedisny da voj-tov peti). В то же самое время эти комплексы были и достаточно конкретны.

Область психических явлений, как таковая, оставалась совершенно вне поля зрения в смысле объекта

восприятия. В лучшем случае внимание обращалось на внешние проявления психических явлений в связи с определенными материальными предметами, которые и становились в центре понимания психических моментов. Ум и ловкость в коми языке одно и то же. Мастерство, искусство, напр., функция руки (ti-ets).

Сила слова объективировалась со стрелой. Это было отнюдь не уподобление, а реальное восприятие. «Слово, что стрела» — понималось буквально. Vomidz в результате недоброжелательного слова, как своеобразный результат внушепия, понимается именно как заболевание сначала местное, которое, как было указано выше, постепенно захватывает в дальнейшем весь организм.

Соответственно материальному представлению слова рот является не только выразителем, но и источником слова. Lok voma, т. е. «с плохим ртом», является человек неуживчивый, вздорный, невоспитанный.

Дальнейший процесс мышления пошел по пути распадения первоначальных комплексов, основанных на пережитках зоологического восприятия и на примитивном трудовом быте, на свои составные элементы. Многие из этих элементов оказались совсем из своеобразного порядка явлений, точно также многое из того, что раньше мыслилось, как предмет, оказалось только функцией. Классификация и разграничение предметов стали проводиться с другой точки зрения. Человек оказался в состоянии создать искусственный мир понятий. Одним словом, старые формы восприятия начали разрушаться, содержание из них начало уходить. Тот же самый дом, та же самая река в представлении людей приняли более реальный и ограниченный смысл. Элемент деятельности из первоначального слияния в материальном символе комплекса выделился в самостоятельный объект восприятия.

В первоначальных недифференцированных звуковых комплексах слов выделились корни — одни с тенденцией выражать действие, глагольность, другие — название предметов. Появилось мышление количественное, а главное качественное, совершенно другого рода. Оно стало более дифференцировано. Первично материальные комплексы восприятия распались и дали начало понятиям с одной стороны — реальноматериальных предметов, а с другой стороны — явлениям порядка энергии, функциональности, действия и психологического порядка.

Что же сталось с первичными комплексами? Совершенно ли они исчезли? Нет, человечество настолько долго выносило его о своих недрах, что о»ги сразу не исчезли. «Дух» комплексов витает над современным дифференцированным мышлением.

Язык поэзии, синтетическая мысль представляют собой источник, в пережиточном виде сохранивший те ассоциации, те формы психической деятельности, которые были свойственны далекому прошлому.

В примитивном мировоззрении эти комплексы долго живут в своих уже опустошенных внешних формах. Рука, глаза и др. части тела, возглавлявшие раньше комплексы восприятия, получают теперь душу, как пережиток бывшего когда-то комплекса. Дом, откуда в настоящее время удалено все мистическое, где осталась одна техника, получил в наследие от старого восприятия домового, овин — овинного, баня — банного (последние — по аналогии с домом). Лес в пиде наиболее бросающегося в глаза своего признака, медведя, получил своего хозяина, свою душу в виде медведя, вода — своего властителя, рыбу, и т. д. и т. п. То, что из старого наследия не стало вмещаться в новом более узком понятии, стало давать материал для представления о двойнике предмета. Многие — сначала не все — предметы получили дугау в наследство от прежнего комплексного восприятия, как его воспоминание — как нечто действительно объединяющее. А на самом деле это есть не что иное, как первоначальное представление единства всего данного комплекса и притом представление сначала довольно материальное, поскольку все мышление раньше было конкретно. Дупти всех органов человеческого тела объединились в одну бессмертную человеческую душу. Это завершение процесса.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 10 111213 14 15 Следующая ⇒