Сидоров А.С. – Знахарство, колдовство и порча у народа Коми 6 страница

С другой стороны, доисторическое мышление вполне допускает конкретизацию самого дела. Следы деятельности человека вполне могут рассматриваться как вещественная часть его самого (ki-podtuj) и кол- довски уничтожить то место, где резче всего проявилась деятельность колдуна, значит не только прекратить действие заразы, но и повлиять таким же магическим способом на самого человека, проявившего себя в колдовстве, и представляющего уже нечто целое, от которого получилась эта овеществленная часть, испорченное место. Этим объясняется и тот факт, что если колдун испортит руку охотника тем, что пустит перед ним подделы!ую, нагую белку (pa^tom иг), то попавшуюся белку считают необходимым завернуть в хвою и спрятать в землю, после этого порча будто бы возвращается на то лицо, от которого она исходила.

Таким образом, порча и ее лечение в общем и целом основаны на одном и том же принципе — на уверенности в возможности действия на предметы и явления путем воздействия на их часть или подобие.

Поскольку для исправления не требуется особой бесовской силы, а требуется только знание колдовской «закономерности», выполнение которой обязательно приводит к желательному результату, постольку же не обязательно таковое присутствие этой силы и при порче, хотя в настоящее время считается, что портить могут только колдуны, а лечить — просто знающие.

Таким образом, бесовская сила и т. п. атрибуты колдуна есть явление позднейшее, возникшее главным образом под влиянием христианского миросозерцания и агитации его служителей, а также отчасти потому, что колдовские обряды настолько уже чужды современному миропониманию и логике, что кажутся непонятными без привлечения сюда вмешательства некоторой мистической силы.

III. ШЕВА

(КЛИКУШЕСТВО)

Другой вид порчи (tSykodom) у коми известен под именем «шева», в Ижмо-I1ечорском крае — «ли- шинка», на Удоре и у пермяков — «ikota».

Слово «шева» в пределах коми языка трудно этимологизировать с каким-либо другим словом. Г. С. Лыткин в своем словаре разлагает это слово на два элемента: шы + ва, получая части со значениями соответственно — звук (шы), вода (ва), т. е. звук воды. Такое осмысление нужно считать искусственным.

Гораздо лучше это слово объясняется по принципам яфетической теории. Имеется грузинское §va — рука ^{^[18]} и арабское siwa — положил, т. е. сал-берское слово от семантического ряда «рука — вложить — положить». В коми языке этому соответствует sevknit- пу — отмахнуться (рукой).

В таком смысле значение слова «шева» вполне соответствует как самому содержанию поверий о шева, так и названиям других видов колдовства. Испортить вообще значит kerny или кагпу, т. е. «сделать». Испортить, заколдовать человека или животное — ki-me£t'itny, от слова к» — рука, т. е. наложить руку, переменить руку. Kid-tyny значит или отбить от руки

’ Сообщение акад. Н. Я. Марра.

домашнее животное так, чтобы оно не стало узнавать своего хозяина, или разлучить вообще (например, мужа с женой так, чтобы обе стороны не могли выносить друг друга). Название для руки во всех угро-финских языках созвучно со словом kid, напр., че{>емисское (чувашское) kit, мордовское ked, остяцкое ket, финское kiite и т. д.'

Таким образом, по указанной этимологии слово «шева», как и названия всех других упомянутых видов порчи_у связывается с названием руки, как хозяйствующего органа, могущего участвовать как в положительной, творческой работе, реальной, так и п отрицательной, разрушительной, в порче.

Шева представляет собой проявление определенного вида болезни, истерии. Женщины коми страдают этой болезнью в сильной степени. В некоторых районах редкая из женщин свободна от нее. Некоторые исследователи считают эту болезнь в известном смысле заразной. На Печоре шевой заболевают женщин!»! вскоре же после своего замужества. Болыпую роль нри этом играет психическое предрасположение, так как обычно после замужества женщина уже ждет этой болезни и в этом направлении настраивает свою психику. Но замужество не играет исключительной роли, так как заболевают и девицы, особенно состарившиеся. Мужчины заболевают этой болезнью гораздо реже. В некоторых местах считается, что мужчина будто бы не может вынести этой болезни и умирает. Форма проявления бывает очень разнообразна. Точно также и степень выражения болезни бывает неодинакова.

НЕРВНО ПАТОЛОГИЧЕСКАЯ СУЩНОСТЬ БОЛЕЗНИ «ПЗЕВА»

Объективной стороной болезни является, по мнению Држевецкого, особый вид истерии, Corea maqna.¹

Доктор Краинский в результате продолжительного изучения кликушества в Смоленской, Тверской губерниях привел к выводу, что «кликуши — сомнамбулы, и в случае эпидемии (психической — А. С.) заболевают именно и только люди, расположенные к сомнамбулизму. Сомнамбулизм есть медико-психологическая основа болезни, а бытовые условия и народные суеверия составляют внешнюю картину ее» («Порча, кликуши и бесноватые», 208).

Врач Усть-куломской больницы сообщил мне следующие симптомы у одной больной. В Петров день на празднике женщина поела очень обильно. Случился припадок, позвали врача. Врач нашел такую картину: больная с широко раскрытыми глазами сильно кричала, производя руками неправильные движения. Врач констатировал резко выраженный дермографизм (при надавливании кожи или при проведении ногтем по коже на груди появляется краснота, что свидетельствует о невралгии сосудов). Анатомического перерождения в нервном аппарате, однако, не было. Были налицо: функциональное расстройство, повышенная чувствительность и раздражительность. Мнительность точно также была резко выражена. Присутствующие сообщили, что больная часто жалуется на боли головы, «сердца» и т. п. Обычное состояние — вялое. Указанный врач заболевание связывает с явлениями в области полопой сферы, а также желудка. Вдовам обычно (>екомендует выйти замуж. Корни болезни, конечно, лежат глубже, именно в общественно-трудовых и культу рно-исторических условиях жизни коми вообще и женской половины населения в частности.

Ввиду того, что психо-патолог ическая сторона этого вопроса требует от исследователя специальных познаний, меня в данной работе интересует чисто этнографическая часть, — система народных представлений, объясняющих эту болезнь с точки зрения своих воззрений на мир, сложившихся в процессе историкокультурного развития. Нервно-физиологическая же сторона вопроса оставляется мною в стороне и задевается только вскользь в ожидании этнографа-врача.

ВНЕШНИП ВИД ШЕВЫ

Шева представляет собою, по мнению коми, существо материальное, могущее принимать самую разнообразную внешнюю форму. Чтобы незаметно попасть в организм человека через пищевод, дыхательное горло, через ухо и т. д., шева принимает вид волосинки, маленького червячка, бабочки, нитки, узла из ниток, насекомого с крыльями и с жалом, просто соринки и т. п. Такой вид, однако, рассчитан только на то, чтобы незаметно попасть в организм человека. После же попадания в организм, а также и раньше, когда она находится еще у колдуна, шева может иметь и различные другие формы. Если коми увидят у кого-либо во рту волосинку, попавшую вместе с хлебом, то обязательно предупреждают об этом и друг другу помогают вытаскивать ее изо рта, предполагая в ней шеву. На улице не возьмут в рот хлеба, не сдунув предварительно приставших к нему волосинок; ни

один коми не начинает пить, не ду!гуп предварительно на питы?.

Шева, передаваемая в виде соринки, не в состоянии поселиться в организме намеченной жертвы, если последняя при приеме съестного заметит эту соринку и скажет об этом вслух.

В с. Слобода рассказывают случай, как во время чая прилетела маленькая бабочка из «кывта» (часть избы, где женщины стряпают) и села в чашку одной гостьи. Последняя не посмела попросить переменит!» чашку, хозяйка же, наоборот, заставила ее выпить и в результате у женщины появились признаки порчи. Лицами, распространяющими шеву, являются tsyk6dtSi£’H, особый род знахарей, являющихся по преимуществу злыми. Нередко бывает, что человек, слывущий за знахаря, раздающего шеву, лечит в то же премя других, или же больные, подозревающие данного знахаря в порче, приходят к нему, чтобы он облегчил их страдания, т. е. чтобы несколько укротил их шеву. В этих случаях колдун парит больного в бане. TsykodtSiS’n этого типа бывают мужчины и женщины, чаще женщины, так как и больными в преобладающем большинстве являются женщины.

Спрашивается, каким образом фабрикуются эти шевы? Некоторые полагают, что они получены колдунами одновременно с получением колдовской силы у своего хозяина-повелителя, злого духа. Другие же указывают, что шева может быть приготовлена колдунами самостоятельно. Приготовляют ее из брошенной сосновой игл!.! от печной метлы. Кроме того почему-то думают, что ее можно приготовить из черемуховых сердцевин, выбрасываемых при выделке тонких связей для прикрепления кос к рукоятке (kosa sargi), приготовляют шеву также из пепла. Наконец, можно приготовить ее просто из сора. Способ приготовления шевы неизвестен.

Как бы то пи было, шева чаще имеет вид маленького животного, червячка, бабочки, чаще ящерицы, жука и т. п., эти червячки хранятся обыкновенно где-либо в голбце, в хлеву, а то и вне дома, в бураках или в берестяных корзиночках (чуманах). Есть даже бранное слово «тева-чуман». Как и всякое живое существо, шева имеет потребность в пище. Колдун принужден бывает кормить их, часто собственным телом. Это происходит тайком. Существует много рассказов вроде нижеследующих:

Одну женщину из с. Визинги будто бы выследили, как она, переправившись за реку, снимала с себя в кустах шиповника одежду и здесь кормила своим молоком хранившихся в недоступном месте шев, — последние в виде червячков свободно ползали по ее телу.

Другая молодуха часто спускалась в хлев. Однажды свекровь услыхала, что она там что-то очень тяжело вздыхала. Потом будто бы оказалось, что молодуха разделась донага и, подпустив к своим грудям ползавших по ней червячков, кормила их собственным молоком. В следующий раз свекровь увидела корзину, в которой в пуховом гнезде шевелились шевы в виде червячков (bugl'a^eny), она взяла эту корзину и б{к>сила в печку. Шевы стали гореть с большим треском. В это время прибежала молодуха с поля, где она работала, с криком: «Oj, sottsi! Oj, sottSi!» (Горю! Горю!) Вообще жизнь колдуньи связана с сохранностью «шева-чумана». Если бросить «шева-чумай» в печку, колдунья умирает.

Один коквицкий крестьянин рассказывал о своей жене, скоропостижно умершей, как он обнаружил, что

она была колдуньей. Как-то случайно он нашел у нее «шева-чуман» и немедле!ШО бросил ее в печку. В результате сожжения «шева-чумана» и умерла его жена. В данном случае, возможно, что он был виновником смерти своей жены, более непосредственным, чем таким, как он это изображал, но общераспространенные взгляды о колдовстве давали ему возможность рисовать свою роль в более безобидной форме.

Неловкая колдунья, не сумевшая распределить шев, должна расплачиваться за это своим организмом, кормит!) их как грудных детей.

Кроме того, шевы требуют для себя и работы. Поэтому по ночам владелец высыпает на пол пуда четыре ржи и приказывает шевам собрать ее к утру по зернышку. Поэтому t§ykddt£i£’H стараются сбыть с рук свои шевы, направляя их по адресу тех или иных людей. При этом пользуются моментом отсутствия бдительности у своих жертв и в праздничные дни, когда у всех бывает приподнятое настроение, когда люди приходят п более тесное общение друг с другом, забывая принять меры предосторожности, тогда tsykodt^’n кладут свои шевы во все съедобное.

А. В. Красов приводит существующее мнение, что иногда шева входит и в животных: коров, лошадей, собак; они испытывают одинаковые с людьми последствия от присутствия шевы.¹

Шева передается с лакомствами, с хлебом, с вином, с пивом, то в виде волосинки, то в виде червячка, бабочки или соринки. В некоторых местах думают, что часть ящерицы колдунами сушится, затем размельчается и уже в виде порошка подсыпается к еде.

В других случаях расставляется гаева по определенным местам, на перекрестке дорог, где больше людей проходит. Если шева предназначена кому-либо лично, то кладется она в те места, которые чаще посещаются данным человеком, при этом выбираются места более тесные, неудобные, с таким расчетом, чтобы человек тут непременно выругался. Такими пунктами на дорогах являются раскаты, ухабы, высунувшиеся пни, обрывы, концы огородных кольев, а в домах столбы у ворот, пороги, лестницы, ведущие в хлев, и т. п. Здесь шева уже автоматически, при произнесении ругательного слова, входит в человека.

Вообще считается, что шевы на улице имеются и таком же количестве, сколько там летает комаров. Шева, предназначенная кому-либо, пршгуждена ждать удобного времени, часто целыми годами, так как менять свое местоположение произвольно ей нельзя, за исключением тех случаев, когда она пускается на далекое расстояние. В человека шева может попасть, по мнению некоторых, только на близком расстоянии и только в тот момент, когда у человека бывает открыт рот. По мнению удорцев, «ikota» может зайти в человека в виде простой ящерицы, последняя заползает внутрь его в то время, когда он неосторожно заснет на земле.

Пермские коми считают, что шева (ikota) может переходить сама произвольно от одного человека к другому во время сна. Одному мужчине из с. Палевиц шева была положена на куртку в виде волосинки, которая незаметно подвигаясь, забралась в рот.

Случается, что шевы назначаются человеку, живущему от колдуна за сотни верст. Тогда шевы пристают к возам извозчика и едут с ними незаметно до соответствующего места и затем терпеливо выжидают случая, чтобы зайти по месту назначения; не дождавшись такого случая, они забираются иногда и в другого, позабывшего принять меры предосторожности, человека. Шеву могут получить мужчины, женщины и даже дети. В д. Конша указывали на 2-летнего ребенка, испорченного шевой. Говорят, что иногда ребенок, едва начавший говорить, бывает уже испорчен (tsykodoma). В таких случаях считается, что дети страдают по вине родителей.

Характер, поведение человека, одержимого шевой, совершенно изменяются, и все его поступки, часто выходящие из ряда вон, приписываются уже не ему самому, а той шеве, которая в него вселилась.

Шева, попавшая в организм человека, начинает там хозяйничать. Ведет себя в высшей степени произвольно, проявляет прихоти на еду, капризничает и становится беспокойнее. По своему желанию она передвигается с места на место в организме человека, то поселяется в животе, то поднимается в глаза, то подкатывает к сердцу, обычно сидит на диафрагме (soiom potsys vylyn).

Наиболее частые боли от нее ощущаются, как боли «сердца» (solomad kut!§i3as, 361om-t6 Aakavny kutt£as), в результате каковой «начинает позывать на рвоту». Бросается в голову, тогда голова начинает болеть. А то подкатывает к горлу и начинает душить человека. В этом случае шева может довести человека до смерти. В предупреждение этого больные женщины перевязывают шею шелковой или волосяной ниткой. Со смертью носителя шевы, в том случае, если последняя не смогла заблаговременно выйти, она, как некоторые говорят, умирает. На Наше считают, что перед смертью больного его шева выскакивает изо рта, поэтому человеку, имеющему п;еву, при смерти кладут в рот кусочек ладана, чтобы помешать ее выходу. В других местах считают, что прежде, чем шева не выйдет из больного человека, больной не может умереть, а будет бесконечно мучиться. Так, одна женщина, по рассказам, не могла умереть, так как «ли- шинка» была внутри ее. Пришлось ей, согласно ее просьбе, положить в рот таракапа (шева в свое время нашла в нее в виде черного таракана). Во избежание ггого больные заранее завещают свою болезнь тому человеку, который возбуждает в них злобу, в этого человека она заранее и поселяется (Ижма). Если же шева до смерти не имела случая «выскочить», то переходит, по мнению некоторых, уже после смерти обладателя на его обмывальщика. Но прежде, чем довести челопека до смерти, она претерпевает некоторые стадии развития. Шева, попавшая в тело в виде незаметного существа, начинает там расти. Она питается (буквально «грызет») наиболее вкусными тканями организма. Особенным лакомством для нее считается глазной белок.

У пермских коми считают, что шева может дорасти до величины сапожной колодки, а но мнению ижем- цев, она «имеет вид черной кошки». И чем дальше, тем сильнее укореняется шева в организме человека.

Когда у человека замечают неестественную икоту или обычные признаки шевы, стараются болезнь напугать. Так в д. Каринской, одна женщина рассказала следующий случай про свою бабушку: «Муж пришел с охоты, принес несколько штук зайцев. Жена сидела па краю печки и сильно икала. Муж взял отрезанную заячью тлову и с криком — „на, ешь!" — неожиданно подскочил к ней. Та опрометью бросилась вглубь за трубу с восклицаниями: ,,oj, Sois, oj, $ois! (съел, съел!)“. Так вскрикнула она раз шесть, а потом уснула. После этого икота никогда больше не обнаруживалась».

Существуют специальные травы от шева: «и.ча- turun», «leba-turun», «bronetS», «nikon-turun», которые растут по мелким речкам. Видеть их мне не удалось. Употребляется для этой цели также белена, поят ее отваром.

Бывают случаи, что шева иногда будто бы выходит вместе со рвотой. У одной женщины на Печоре «вышла» в виде шмеля, «идет по полу и пищит» (tSipso), у другой из уха «выпал» как-то в виде червячка, у третьей выпала изо рта в виде птичьего яйца, у четвертой «пол-ящерицы с задней парой ног вылезло изо рта» и т. д. Несмотря на внешний вид маленького животного, шева, однако, неуязвима для ножа, — если ударить ее ножом, то только позвякивает (iilgo). Единственным средством уничтожения является сжигание. В печке шевы горят будто бы с сильным треском.

Первое время еще бывает надежда «выгонить ее» какими-нибудь сильнодействующими веществами, вызывающими рвоту, поят в таких случаях, кроме отваров от вышеупомянутых трав, табачной водой, щелоком, олифой, костяным дёгтем. Для мужчины деготь добывается от костей быка, а для женщины — от костей коровы. Иногда выживают мочей и т. п.

Если шева в первое время не вышла, то в дальнейшем уже не выгнать ее никакими средствами. Через некоторое время она покрывается шерстью и может дагке самостоятельно заговорить. Говорит не всякая шева. Одни обычно проявляют себя в более безобидной форме, другие же бывают буйные, «дур- шева». Объяснение о существовании отдельных видов шевы приводится следующее: менее мучительной бы-

нает шева, развитиаяся от хпосгга ящерицы, наоборот, неистовой бывает та, которая получилась от ее головы. Шева от головы ящерицы по истечении определенного времени может заговорить. Обычно колдун дает срок, иногда до 1 5 лет, до истечения которого шева не должна показывать своего голоса. Говорит, конечно, сам человек, но от имени другого существа. Шева заговаривает чаще всего во время того или иного припадка. У больной в этом случае совершенно изменяется голос, он бывает отрывист, неровен, визглив. Иногда разговор бывает совсем несуразным.

Шева считается вещей и потому в случае припадка окружающие настраивают разговор больной на желательную для них тему. При этом обращаются непосредственно не к больному человеку, а к его шеве, которая отвечает не только на вопросы, но становится иногда и совсем болтливой. Первым делом стараются узнать, кто является причиной шевы, кто дал ее. Шева указывает на то или другое лицо, называя их «папенькой» или «маменькой». Рассказывает, как и при каких условиях она попала в данное место, как раньше ее держали и каково теперь живется. Население часто расспрашивает шеву о пропавших вещах, о будущем и т. д. Иногда, в случае необходим<хти, нарочно приходят к ней и вызывают припадок для расспросов. П(завда, это не всегда удается, а только в случае хорошего настроения шевы: она очень капризна. К|юме того, она часто бывает лицеприятна: к одним относится сурово, к другим же более добродушно. Поэтому прежде, чем приступить к расспросам, стараются шеву задобрить приятными ей разговорами, комплиментами или обещанием удовлетворить ее прихоти на еду.

Шева чаще всего говорит у женщин, у мужчин же редко. Это объясняется тем, что колдуны боятся горячности мужчин и потому принимают меры, чтобы их дело не обнаружилось. Это не значит, что мужчинам даются более безобидные формы. Им также можно дать голову ящерицы, но язык ее предварительно перевязывают конским волосом. Встречали будто бы лиц, которые выкапывали на зимней дороге с обледенелой санной колеи пылавшие случайно с конского хвоста волосинки для упомянутой цели. В том случае, когда у шевы язык перевязан, она не может говорить и потому нельзя узнать, кто причинил болезнь, но тем не менее такая шева может мучить человека не в меньшей степени, чем говорящая.

Как в момент передачи, так и потом, будучи внутри человека, шева имеет разные виды и в зависимости от этого и разную величину. Иногда человек ощущает ее у себя под кожей в виде мышонка, иногда в виде маленькой птички, а то и маленького человека. У одного лесника из Позтыкероса были две шевы в виде птичек. Они иногда поднимались к горлу или появлялись в груди и там резвились и чирикали. Это явственно ощущал больной и просил посторонних прило?кить ухо и послушать. Говорящая шева, по-видимому, всегда принимает вид маленького человека и называет себя по имени (иногда с отчеством).

ПРИХОТИ ШЕВЫ

В зависимости от принадлежности к тому или к другому полу шева имеет соответственные прихоти. У одной женщины в д. Лопидин, по Локчиму, были получены от одного человека две шевы. Одна называла

себя Катериной, а другой величал себя Иваном. «Иван» (когда женщина выступала от его имени) все время вел себя непристойно, сквернословил, угрожал, требовал себе вина, а «Катерина» имела пристрастие к конопляным семенам. «Она» так жадно набрасывалась на эти семена, что горстями бросала их в рот. У другой женщины в Визинге, долгое время служившей в богатых домах в прислугах, особенное пристрастие имела шева к более изысканным сортам вина: она требовала «коньяк», «тенериф» и больше ничем не удовлетворялась. Благодаря требовательному «Ивану», лопидин- ская женщина пропила все свое имущество. Некоторые женщины в силу пристрастия своей шевы к табаку начинают курить, несмотря на строгий взгляд населении на курение женщин. У иных бывает пристрастие ко всему горькому, тогда они истребляют в массовом количестве горчицу, редьку, перец и т. д.

Принадлежность шевы к тому или другому полу иногда приводит к более глубоким странностям поведения. Так, в той же Визинге имеется женщина, которая не может делать той работы, которая считается чисто женской, напр., стряпать хлеб, няньчиться с детьми и т. д. В таких случаях она приходит в раздражение и ей приходится бросать работу. Некоторое удовлетворение получает она, когда закуривает. При всем этом она, «как мужчина», приходит в дикое буйство, сквернословит, избивает детей и т. п., требуя при этом для себя красную рубаху и лакированные сапоги.^{^[19]}

Вот один из типичных рассказов местного населения, который сообщила мне сестра больного.

«Папа — А. получила tskodom от Мординской А. Эта колдунья, как известно, в обращении очень милая, а на самом деле: „языком мягко стелет, да жестко спать¹¹ (kyvnad sija 07. dojd). Пригласила она „Папа —

А." в гости, тогда и дала ей шеву. Через несколько недель шева уже и заговорила (gorodtgis) — очень быстро выросла: Мординскую А. шева называет матушкой; могла заговорить шева потому, что матушка забыла обвернуть волоском ее язык. Когда шева начинает у ней говорить, то поднимается к горлу. Люблю, говорит, очень кутать глазные мускулы (gin-jaj), это очень вкусно. Сквернословит (sotko i mat'ко), совершенно не стесняясь своего мужа. Потом три раза посылали мужа к знахарке А. просить, чтобы она немного приукоро- тила свое „чадо“ (med olodas). В результате этого, шева стала вести себя поскромнее».

Взять обратно раз данную шеву часто не может даже сам знахарь, так как в этом случае она переходит на одного из его «родни», из знающей же братии.

ОПИСАНИЕ ПРИПАДКОВ

Как было уже упомянуто, шева мучает человека приступами, в промежутке которых он чувствует себя более или менее нормально. Но часто бывает достаточно какого-либо слова, запаха или же неприятного зрительного впечатления, вызывающего брезгливое чувство (упоминание налима, червяка и т. п.) или просто небольшого волнения, чтобы получился у соответствующего субъекта приступ.

У одной позтыкеросской женщины tSykodom пришло в раздражение из-за незасоленной ухи. Эта женщина обедала у П. Ф. из Конши. После обеда ее

стало позывать на рвоту (s'olomas kut£is'ema) и стало душить «oj! viis, oj! podtis!» (ой! убил, ой! задушил!) пыкрикивала больная. В таких случаях даже при- чищают больного, ожидая смерти. Другая женщина начинала повторять бессмысленное «die-dze-dze», если кто-либо при ней произносил слово — «редька».

Можно вызвать шеву на разговор обещанием приятного, напр., вкусной еды, соответствующей прихотям больной.

В д. Jovnorys на Вашке была икотница — старая девица Дарья. Обычно молодежь приставала к ней с вопросом — кто дал ей икоту.

— «Если не скажешь, то принесем голову налима и сунем тебе в рот», — прибавляли тут же.

При этих словах у больной начинался приступ. Он проявлялся в мучительном икании. «Кажется при этом, — говорят очевидцы, — что все внутренности собираются выйти: „ыа! ыа!“, — ритмически начинает выкрикивать Дарья, вытягивая шею. Голос делается все глуше и кажется, что идет он откуда-то из глубины. Продолжительный приступ вызывает у net? головную боль. Больная вся краснеет, ее бросает в пот (другие же больные, напротив — синеют)».

Приступ у Дарьи продолжается, обычно, довольно долго. Получается в таких случаях в высшей степени мучительное положение у «одержимого»: с одной стороны — физическая боль, с другой стороны — сознание своего бессилия воспротивиться намерениям злостных экспериментаторов. В результате сеанса у больной обыкновенно всегда бывает приступ злобы и бешенства. В состоянии аффекта больные могут совершить даже преступление. Иногда бывает достаточно увидеть им того или другого человека, чтобы при одном вос

поминании о пережитой от него неприятности снова возобновился приступ.^{^[20]}

Мне пришлось н с. Ижме наблюдать приступ у одной женщины по имени Папла (Gogo-gotyr). Она — вдова, лет под 60. Знает свадебные причитания. Павла боится, между прочим, горчицы. Непосредственной причиной приступа было следующее обстоятельство. По просьбе квартирохозяйки (Павла жила в няньках у хозяйки дома) она привела ко мне ямщиков, которые запросили вдвое дороже нормальной стоимости. Накануне были попутчики, которым также много за-

прашивали. Присутствовавшие высказали предположение, что эти ямщики запросили так мною по наущению Павлы. Тогда я по неосторожности спросил местное прозвище у Павлы. Любители зрелищ передали это ей за намерение с моей стороны взыскать с нее. В это время у нее начался приступ. С внешней стороны она держала себя спокойно: продолжала даже свое рукоделие, но при этом мучительно икала. Колебания грудной клетки сопровождались ритмическими восклицаниями: бй-йой, бй-йой, бй-йой, бй-йой... По своему ритму восклицания имели характер трехстопного хорея с ударением на первом слоге и с перерывами между «стихами», причем первое ударение, совпадавшее с физиологическим толчком всей грудной клетки, было похоже на взвизгивание. С течением времени характер ритма изменялся. После продолжительного повторения трехстопного хорея, начались отрывистые: ой!., ой!., ой!.., потом менее мучительные: ox-да, ox-да, ох-да... Через маленький промежуток времени тяжелое: ух! ух! ух! В связи с реагированием зрителей приступ опять усиливался: ой- йой-да, ой-йой-да, ой-йой-да... ох!., ух!., ух!.. Более протяжное: б-о!.. б-о!.. Самый толчок, или, скорее наоборот, первый слог всегда совпадал с толчком. После продолжительных протяжных вздохов приступ при возобновлении соответствовавшего внешнего раздражения снова возобновлялся и проходил все этапы своего развития. В промежутках между восклицаниями больная просила больше не разговаривать с ее пгевой, просила оставить ее саму в покое, жалуясь на то, что у нее сильно болит голова.

РАЗДВОЕНИЕ СОЗНАНИЯ

При настойчипом раздражении и попытках заговаривать на соответствующую тему, у нее, как сообщают, появляются реплики. Тогда Павла начинает говорить от имени своей шевы. Сознание у нее раздваивается. Раздвоение происходит в тех формах, какие являются обычными по общераспространенным взглядам. Одни слова принадлежат самой носительнице шевы, а другие поизносятся от имени нового лица, которое считается поселившимся в ней. У Павлы этот разговор при раздвоении личности выражается так: «Я ведь в штанах», — она говорит (me-рб gat^a).' «Если надену их, то и моей носительнице (т. е. Павле) придется надеть. Да! Да! это потому, что я имею то-то, а не то-то» (идет пространное объяснение относительно своего мужского пола на вульгарном языке — А. С.) Здесь «я» олицетворяет не Павлу, а другого кого-то, называющего Павлу в 3-м лице.

Доктор Мартынов ^{^[21]} приводит случай, когда у одной печорской женщины были две шевы, — одна имела человеческий вид, вид мужчины, а другая была просто «вороной». Когда ее сознание настраивалось сообразно природе первого существа, женщина чувствовала себя как бы мужчиной, «наряжалась в мужской костюм, надевала шапку и отправлялась под окна тех домов, где собирались девушки, а когда она была «вороной», садилась среди улицы в лужу или на снег, хлопала руками и каркала как ворона». У женщины Дарьи из с. Палевиц, перемежающееся сознание обнаруживается, не сопровождаясь особыми мучениями. Между

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒