Сидоров А.С. – Знахарство, колдовство и порча у народа Коми 4 страница

И.-Мш. является очень ревнивым по отношению к собственным интересам. Ни один охотник не смеет подходить к его охотничьему району, из страха быть жестоко наказанным колдовством И.-Мш.

По сообщению соседей у него часто бывают состязания с другими знахарями. Так, с другим местным шахарем он никак не может ужиться. Если встретятся на рыбной ловле на одном озере, то один из них обязательно должен покинуть озеро.

Несмотря на свои познания, он как-то смертельпо заболел будто бы от vomidz (вследствие «порчи» — см. ниже) и принужден был ехать лечиться к небдинскому знахарю. Однако причину своего заболевания он сказал мне не ту, которая была в действительности. Сам он объяснил свою болезнь тем, что при постройке своей избы похвастался своей исключительной силой, тогда как его сестра, тоже знахарка, сказала, что причиной было то, что как-то он, выпивши, похвастался белизной своего тела, подняв свою рубашку и поколачивая свой живот.

И.-Мш. живет с достатком. Во время революции кое-что у него было реквизировано. Участвовал в общественной жизни ; в декабре 1920 г. он был на уездном съезде Советов.

Уже в самый разгар политической борьбы, среди бурного, сравнительно молодого состава съезда, И.-Мш. выделялся своей черной бородой, со своими рассудительными, но своеобразными речами у всех присутствующих вызывая улыбку. Неизвестно, в целях ли хитрой иронии или желая попасть в тон остальным докладам, доложил в своем сообщении «с мест», что и у них имеется союз молодежи, что она тоже работает; молодые люди в обрыпе берега пырыли себе хижину и там ежедневно собираются.

ЗНАХАРЬ П. О.

Совершенно другой тип знахаря представляет П. О., крестьянин из того же села. Первый из среднего крестьянства, второй в имущественном отнопюнии ни- те среднего у ропня. Живет в чужом доме, в доме брата, отдельно от своих детей, лет 45. Сам себя, говорят,

I тарается афишировать как потомка известных знахарей. Лечит заговорами, обрядами, а также и разными травами, знает грыжную траву «ызбнув-турун», рас- ¹УЩУЮ, по его словам, только в одном известном ему месте. Лечит венерических больных, по сообщению некоторых, сулемой. Оказался довольно скрытным — шает заговоры, но в первый раз, будучи не у себя дома, не сообщил их под тем предлогом, что для произнесения их необходимо переменить белье, чтобы оно было чистое, но во второй риз также уклонился от сообщения.

Многие верят в его могущество. Одна женщина рассказала, что он по следу человека заставил возвратить котел, украденный во время сенокоса из-под копны сена. П. О. попросил при этом только показать то место, откуда был украден котел. Когел, сказала она, был после этого принесен укравшим на следующий же день. !юльную ногу упомянутой выше женщины, говорят, не мог вылечить. По мнению другой знахарки, он просто сварил ее на горячем пару. Для остановки крови упот- (юбляет особую «молитву», заговор, в которой упоминается Богородица. Перевязывать рану отнюдь по его мнению не нужно, а нужно при произнесении «молитвы» поперек раны положить крестообразно нитки, выдернутые из одежды пациента.

Себя считает только лекарем, действующим силой молитв. Ставя перед собой положительные цели, такие лекари будто бы могут не опасаться от злых колдуноп их мести, так как последние тогда бессильны, подобно подсудимым, сознающим свою вину. Он был на советской службе лесником, но выказал большое самодурство, потому был исключен из числа лесных служащих и уволен.

И.-МР.

Это очень расторопная женщина, сестра И.-Мша; на одну ногу приседает. Разговор очень уверенный, отрывистый, не допускающий сомнений и возражений. Догмы колдовства, по-видимому, знает в совершенстве, точно так?ке знает, какой знахарь каким заговором действует. К П. О. относится очень скептически, говоря, что П. О., хотя и афиширует себя как потомка известного знахаря П. Е., но последний приходится только мужем его бабушки по матери. Это родство она считает слишком далеким для того, чтобы оно могло для знахарства играть какую-нибудь роль. Она очень внимательно, по-видимому, наблюдала за взаимоотношением П. О. и его родителей. За сыном П. О. признает все-таки она «худую кровь», являющуюся иногда причиной для заболеваний (vo- midz). С иронией рассказывает о том, как одна женщина, потерявшая 3 золотых по 5 рублей, обратилась к П. О. посмотреть на воду, погадать. П. О. будто очень смело принялся за дело. «Это можем», — сказал он. «У тебя, — говорит он женщине,—это уже давно случилось, с месяц тому назад» (а сыновья этой женщины тут стояли и ухмылялись — И.-Мр.). Потом спустились к реке «по следам вора», и здесь П. О. увидел обруч от кадки и через него (рассказчица произнесла ядовито — Л. С.) начал смотреть на воду. Сказал, что здесь вор перешел через реку (должно быть, сам ничего не увидел — И.-Мр.) А на самом деле у одного из сыновей той женщины, присутствовавших тут же, и находились деньги, — сказала уверенно И.-Мр.

— А как ты узнала, потом это, наверно, обнаружилось? — спросил я, чтобы определить основания для такого уверенного заключения.

— Нет,—говорит И.-Мр. — Так и не обнаружилось.

Вообще она, а также и ее брат И.-Мш., очень неравнодушно рассказывают все, что рисует П. О. и непривлекательном свете, отрицая у него серьезные потомственные знания и приписывая ему только память, простое подражание другим. Особенно неприятно ей употребление П. О. разных лекарств, вроде сулемы и т. п.

Сама И.-Мр., по-видимому, верит в свою силу. Очень характерен, между прочим, сон, который она рассказала.

«Это было в ночь, перед большим инеем. Сижу у окна. Потом задремала и заснула. Вижу, какой-то человек говорит: „Нужно бы было все дочерна заборонить".

— Где еще забороновать! — говорю я.

Снова легла да его же опять вижу: „Ты, — говорит мне этот человек, — очень крупно со мной разговариваешь, я вот с тобой лягу“.

— Где тебе ко мне ложиться! Я ведь откачусь.

Но сама никак не могу двинуться. Как-то с большим трудом все-таки от него отошла. Потом на самом деле случился большой иней, чуть не дочерна погибли посевы. Ну, а я потом болела же».

Собеседник ее, по-видимому, был какой-то злой грозный дух, могущий посылать иней и болезни, но она вела себя по отношению к пему очень вызывающе. Себя она считает только лекарем. Лечит баней. По ее мнению, для такого лечения нужен только «Suryd» человек (см. об этом ниже), нет необходимости быть знахарем в полном смысле слова.

Л-ЫД

Наоборот, Л-ыд из этого села считается вредным знахарем. Он, как говорят, словами мягко стелет (на этом основании ему и дано прозвище Л-ыд), но при этом жестко спать. Достаточно ему кому-либо просто похлопать по плечу, чтобы человек заболел.

«Крестьянин 3., — рассказывает ямщик, — продал ему как-то корову на выбор, одну из трех. При первом же доении коровы Л-ыд стал ныть (lajgyny), вот, мол, у всех же коровы лучше, чем наши и т. д. После этого вымя у коровы совсем засохло и корова не стала доиться, с другой стороны у продавца коровы также испортились. У них молоко свернулось в вымени, получилось воспаление, а молока не стало. После этого коровы стали не в состоянии зачинать телят. Пришлось всех распродать. Теперь никто из односельчан не дает и не продает знахарю ничего племенного, распложающегося (скот, семена и т. д.) Многие даже опасаются с ним встречаться на дороге, далеко обходят его при встрече».

Тем не менее односельчане выбирают иногда его на общесгвештую службу, — был уполномоченным, между прочим, по землеустройству. На меня же он произвел впечатление нелюдима. Высокого роста, сухощавый, Л-ыд сидел на лавке и ни с кем не разговаривал, бесцельно направив свой взор в одну точку.

ГАМСА-БАБА

Исключительно большой известностью в течение более четверти столетия пользовалась женщина-костоправ из с. Гам (Гамса-баба), умершая, кажется, года четыре тому назад. В д. Прокопьеве называли

ее не иначе как «врач» и считали ее знании более солидными, чем у квалифицированных врачей. Такую репутацию она отчасти поддерживала рассказами, как она в течение четырех лет работала в петроградских больницах над скелетами.

С другой стороны, некоторым навыком в косто- иравстве она несомненно обладала. Вправляла вы- них плечевой кости, даже позвоночного столба у детей и т. п. Несомненно, конечно, также, что в других случаях, неизвестпых, она и калечила людей. Больные приходили к ней массами, иногда около ее дома можно было видеть до десятка повозок.

Сама, очень резкая на слова, однако, по-видимому, превосходно учитывала и настроение больных. Свои познания она афишировала по мере возможности, говоря, что она при захождении человека в дом уже определяет болезнь его, что ее знают и казенные больницы и приглашают туда на службу, но она сама отказывается от приглашений, так как терпеть не может больничной атмосферы.

Кроме основного своего занятия, костоправства, она занималась лечением и других болезней. Основными лечебными средствами ее являлись баня и riim- kyv (гадание с заговоренной водой).

В лечении никому не отказывала. По ее словам, двум она предсказала смерть, но ввиду тяжелого впечатления, которое производит этот диагноз, больше она этого никому не говорила, хотя будто бы и видит ясно близкую смерть.

ДАРУК ПАШ

Дарук-Паш — известный колдун по всей Печоре. Родом он происходил из с. Подчерем. Имел такую странность, что менял очень часто место своего жительства. Первоначально Дарук-Паш имел свой дом в с. Троицко-Печерском. Однажды односельчане заметили, что вечером дом его был на месте, а на следующее утро находился уже в другом селе на 80 верст ниже: ночью успел спустить дом к реке, сплавить и снова поднять его уже в другом селе. Таким образом в течение своей жизни он возводил свой дом-избу во многих пунктах (д. Якб, Троицко- Печ., д. Васька) по Печоре на расстоянии между крайними пунктами в несколько сот верст. Кроме того, будучи одним из немногих плотников на Печоре, он ежегодно переделывал свой дом, состоявший почти всегда из одного сруба. То заделает окна на одной из стен и перенесет их на другую стену, то двери поменяет местом с каким-либо окном. Это, как рассказывают печорцы, вызывалось необходимостью, так как Дарук-Паш, как колдун, преследовался духами, которые постоянно требовали себе работы. Вместе с тем Дарук-Паш имел три жены — в Пидздине, Мылдине и на Ылыче.

Своему знахарству Дарук-Паш научился где-то на Ижме. Он, мужчина, что редкое исключение, был одержим кликушеством. Временами он начинал говорить не обычным своим «толстым» голосом, а неестественным высоким тембром. Сам считал это бесом, зашедшим в него в лесу во время охоты.

Его считали прозорливцем. Строя дом одному пе- чорцу, сказал, что внутренность избы он должен стесать до определенной высоты, а то хозяин умрет.

Так, говорят, и случилось. Крестьянин, воавратип- шись с лесованья, был убит односельчанами.

Будучи прй смерти, Дарук-Пага будто бы очень долго не умирал, — не допускала колдовская сила. Под конец он попросил подрезать сухожилия на своих ногах и тогда только умер. Легенды о Дарук-Паш распространены по всей Печоре.¹

’ См. о нем К. Ф. Жакип Дарук-Паш (В хиойных лесах). В. Варсонофьсиа. Па Ылыче. Очерк природы и быта. Журн. «Коми-му», N9 3 (25). 1926 г., стр. 19

II. колдовство

(СИМПАТИЧЕСКАЯ МАГИЯ)

Колдовство у коми в настоящее время приурочивается главным образом к свойствам знахарей и колдунов. Одни из них, tsykodtSiS’H, имеют по преимуществу злые функции и приносят вред окружающим, а другие, tody^’n, отличаются от ряда обычных людей только тем, что «знают» (todony) те или другие приемы, обряды, свойстпа окружающих вещей и явлений, при помощи которых они владеют вещами или силами, не находящимися в распоряжении тех, кто является непосвященным в это знание. Колдуны обычно выдают себя за полезных людей. Но это знание оказывается доступным далеко не им только, тог же колдовской результат получается, если эти приемы употребит человек, совершенно непричастный к колдовству, как к бесовской силе.

Таким образом, колдовство можно совершенно отделить от той чертовщины, которая ему приписывается христианским мировоззрением и рассматривать именно как систему знаний, воззрений и обрядоп, применяющихся для воздействия на внешний мир в целях направления его деятельности в благоприятную сторону.

С этой точки зрения исчезает необходимость деления колдунов на добрых и злых, на портящих и лечащих, так как посуществу основа в том и другом случае одна и та же.

Колдовство заключает в себе определенную систему действий, согласующихся с соответствующей системой взглядов. Колдонские действия могут быть направлены на п;>едметы и явления природы, а также и на организм человека и животных. В быту коми сохранилось главным образом колдовство, выражающееся в порче и в ее лечении. Люди, причастные к колдовской порче, и считаются колдунами в узком смысле слова.

Спрашивается — в чем выражается порча? Испортить можно в различной степени и па разный срок смотря по тому, какое решение было принято колдуном. Формы болезней от порчи бывают настолько же разнообразны, насколько много существует видов болезней. Обычно болезнь начинается сразу же после акта порчи тяжелым приступом. Тогда стараются установить, кто бы мог явиться причиной болезни, с кем заболевший вступил в данное время в более или менее тесное взаимоотношение. Если подозреваемый или известный субъект здесь налицо, вопрос становится ясным, если же окружающая обстановка не позволяет приходить к определенному заключению, то подходящий случай подбирается в прошлом. В третьем случае, когда вопрос о происхождении болезни является сомнительным, тогда прибегают к знахарю для выяснения природы болезни, т. е. от бога или из-за члых людей, и, в последнем случае, для точного указания виновного лица колдун ставит так называемый «ним-кыв». Колдун, открывая при помощи «ним-кыв» виновника, рекомендует и способ лечения. В случае же запущения болезнь, по народным представлениям, развивается и заходит все глубже внутрь организма и настолько там укореняется, что становится недоступной для лечения.

Особенно часто происходят болезни домашних жи- вотпых, приписываемые порче.

ПАРЦИАЛЬНАЯ МАГИЯ

Порча коров, например, происходит следующим образом: у коровы отрезают концы ушей или вынимают из них кусок в виде угла. После этой колдовской операции, как говорят, не оказывается никаких следов крови, а разрез остается в виде беловатого хряща, источающего кровавую сыворотку. Также доят коров с колдовской целью.

Для порчи овец, у последних отстригают клок или несколько клочков шерсти. При этом предпочитают брать клочки с определенного места: обычно остригают или со лба 3 клочка, или с хребта, или с крестца. Порча собаки происходит несколько иным путем.

У позтыкеросского колдуна И.-Мш. вырезали не уши его ко[ювы, а вынули кусочек кожи у нее с бока. Иногда ограничиваются тем, что отстригают у коровы конец хвоста. После такой операции, по общему мнению, корова заболевает, перестает доиться, сохнет и в конце концов должна умереть, если не поспешить принять соответствующих колдовских мер.

Ограничивается ли процесс порчи только подстриганием и вырезанием частей, и в чем заключается сила этого акта? По-видимому, порча в настоящее в|)емя явление уже не такое распространенное или, может быть, это держится заинтересованными лицами под строгим секретом, что довольно трудно установить, какие существуют приемы порчи.

В деревне Каринской хозяин моей квартиры сообщил, что однажды у одной женщины во время се

зонного доения коров на лугах ¹ нашли в ее постели, которую она особенно оберегала, большое количество отрезанных коровьих ушей и их половых частей (boz uv-vora), туго набитыми в полый травяной стебель. Эти части она под собой сушила. Указанный момент ( ушки в порче коров и является, по-видимому, главным. Здесь проявляется та система мировоззрении, которой обусловливается так называемая симпатическая магия, широко распространенная еще в настоящее время у стоящих на низкой ступени развития народностей, а в эпохи хронологически первобытные, господствовавшая исключительно, насколько мы можем судить по тем ископаемым остаткам их материальной и пережиткам их духовной культуры, которые дошли до нашего времени.

Характерным признаком этой симпатической магии является то, что на предмет, недоступный непосредственному воздействию, влияют через посредство его части или на недоступное явление воздействуют через посредство его подобия.

При магической операции руководствовались принципом, — что сделаешь с частью предмета или с его подобием, то произойдет с самим предметом. В этой формуле заключается характерная сущность данного способа мышления, допускающего какую-то другую связь между предметами и явлениями, совершенно чуждую современному причинному, логическому мышлению. Чем это объясняется, мы разберем ниже. А теперь скажем, что очень много бессмысленных

' У коми существует обычай: осенью после уборки сена пасти свой скот на удаленных участках пожен инс выгона. Там строится общественные, общие для всех, баньки и отдельные для каждою домохозяина хлева.

обрядов, примет, суеверий, так цепко опутавших народ коми, имеют корень в атом колдовском принципе. Если хочешь воздействовать на целое — воздействуй на его часть, если недоступна и часть, то создай некоторое подобие объекта, и то действие, которое применишь ты по отношению к этому подобию, отразится на соответствующем предмете.

Сказанное применяется и при порче людей. Можно испортить человека, воздействовав соответствующим образом на его часть. Такими частями могут быть волосы, одежда, экскременты и просто предметы, бывшие у тех или других лиц в употреблении. Так, на Удоре молодые девицы, возбуждающие у кого-либо зависть своей внешностью, здоровьем, ловкостью и т. п., очень ревностно следят за своей одеждой, так как злоумышляющий знахарь может отрезать часть их одежды, платка и т. д., и через отрезанный лоскуток их испортить.

В Палевицах помешательство одной женщины объясняют тем, что во время свад1>бы из угла шелковой шали, находившейся на пей, вынули кусок и через это ее испортили. Болезнь перешла на нее несмотря на то, что платок принадлежал не самой невесте, а ее сестре и был выпрошен пострадавшей только на один раз.^{^[9]}

Бывают случаи, что у выпешенной на воздух для сутки после рыбной ловли грязной одежды оказывается вырезанным круглое отверстие в той ее части, которая соответствует местоположению или сердца, или какой-либо другой важной части тела, b связи с этим собственник этой одежды будто бы начинает страдать болезнью сердца или другого, соответствующего вырезанному месту, органа.

Вполне понятно, что женщины в силу особенности физиологических функций своего организма должны иметь особую осторожность, чтобы не быть испорченными злоумышляющими «гго-либо против них лицами. Самым обычным способом их околдования является так называемое dorom guom (воровство рубашки). У намеченной жертвы стараются украсть «товарища», т. е. месячное очищение пместе с грязной рубашкой. Затем с этой рубашкой идут в лес, выбирают скрипучее болезненное дерево и в это дерево заделывают рубашку. С этого момента женщина должна хронически болеть и «скрипеть» подобно этому скрипучему дереву.¹

Иногда достаточно бывает следа человека, чтобы его испортить. Порча следа производится так: подходят к намеченному для порчи следу не обычным способом, а задом, вынимают частицу земли со следа в средней его части или в том месте, г де из-под носка выбита кучка земли, затем завертывают вынутую землю в тряпочку. После этого где-либо около дороги ищут искривленную («loiycl koz») ель; делают на ней надрез, всажипая топор по направлению слоев, и в образовавшуюся щель забивают тряпочку с ее содержимым при помощи деревянного клина. В зависимости от того, насколько глубоко всажена тряпка со следом, настолько сильно должен заболеть человек. Иногда след сушат просто в кармане.

Девица, у которой П. О. «сварил» при излечении ногу, будто бы первоначально пострадала (кегбта) от И.-Мш. Она как-то хотела переехать через реку в лодке И.-Мш. Но тот застал ее прежде, чем успела она оттолкнуться от берега. В лодке побывала она только одной ногой, тем не менее после этого будто бы у нее заболела эта злополучная нога.

Колдовать над следом можно не только по отношению к человеку, но и животному. Когда купленная из дальнего селения лошадь постоянно начипает убегать на старые, привычные ей пастбища, обращаются к знахарю, чтобы он удержал ее на ближайших выгонах. Тогда он вынимает след, колдует и достигает того, согласно поверию, что лошадь не отлучается дальше 3-верстного расстояния от дома хозяина.

Чтобы овца в летнее время не отбилась от «руки», «крадут» у нее след, завязывают в узел и носят в поясе на животе. Весной, когда овцы в первый раз выходят из хлева, пояс протягивают по порогу, через который овцы должны перешагнуть при выходе. Эта манипуляция направлена к тому, чтобы завладеть следом овцы, другими словами, ее привычками.

Наряду со следом и тень человека считается частью самого человека. Подкрасться к человеку, растоптать его тень, пронзить ножом или запеленать, крепко завязав ее, значит причинить человеку тяжкую болезнь.

Или пот простонародный рецепт, — как добиться, чтобы невозвращающиеся на ночь с выгона коровы усвоили обыкновение приходить ежедневно по вечерам домой. Он заключается в следующем: когда коровы проведут почь вне стойла, нужно идти оты-

скипать их рано утром, чтобы застать их еще лежащими на месте ночлега. В этом случае нужно их поднять и погнать домой, захватив при этом с теплого места из-под коров все, что попадется под руку, — траву, мох, землю и т. п. По возвращении домой все принесенное нужно бросить п хлев.

Чтобы купленная лошадь позабыла старого хозяина и привязалась к новому, на Удоре применяют следующий обряд: прежде чем завести лошадь в новое для нее стойло, снимают с хозяйки нового дома пояс и раскладывают его под порогом поперек входа. Затем через пояс перегоняют лошадь при выходе в стойло. В это время наблюдают, где находится последний наружный след лошади. Землю из-под этого последнего следа берут и бросают в стойло, а поясом поглаживают по спине лошади, приговаривая: «Старого хозяина забывай, а нового заведи».¹ Ношение упомянутого пояса, по мнению удорцев, дает власть над новой лошадью.

Аналогичные обряды практикуются и во время проводов проданной коровы. Читают заговор: «как сани не боялись от пенья-коренья, шли по дороге, также моя скотина чтобы шла, не боялась пенья-ко- ренья». Если при этом корова испражняется, то кал ее перекрещивают ее собственным хвостом и отправляют на санях вместе с коровой.

У помина вп1ийся выше обычай, встречающийся в охотничьих артелях, вступивших в колдовское состязание друг с другом, и состоящий в том, чтобы не давать члену враждебной артели никакой вещи, ничего съедобного вплоть до курева, объясняется отчасти боязнью того, чтобы через посредство пе~ редаваемых тещей не могла быть предпринята противником контр-колдовская мера. Вместе с тем, с другой стороны — дать съестное противнику это значит выразить симпол примирения, что в свою очередь имеет психологическое значение в понижении (х^шимости борьбы.

Боязнью порчи объясняется обычай, существующий на Удоре, не пывозить со двора всего навоза, а также не давать перед страдой никому ничего взаймы, а если давать, то в обмен брать что-нибудь у берущего (kot-po kepys povto koi).¹

Бывают для людей минуты, когда они особенно слабы для порчи: это родильницы во время родов и врачующиеся во время свадьбы.

Когда в доме есть родильница, остерегаются что-либо давать соседям. Если же в силу необходимости приходится что-нибудь дать, то стараются некоторое количество передаваемого, — в том случае, если при(юда передаваемого этого дозволит, — оставить у себя в запасе, или же взамен передаваемого стараются обратно что-либо получить от того, которому что-либо передают. Взамен берется предмет, в том случае, если предмет, переходящий из дома родильницы, не может быть разъединен. При мне в д. Лопидин по р. Локчиму имел место такой случай, — из дома, где была родильница, сосед попросил во временное пользование лодку, в лодке не отказали, но потом вспомнили, что сделали неладно. Для исправления оплошности сходили к соседу и принесли от него ломтик хлеба.

Во время свадьбы колдуны стараются получить те или другие предметы, имевшие отношение к жениху или невесте, для того, чтобы расстроить совместную жизпь новобрачных. Такими предметами могут быть подстилка в обуви, части одежды, ложки, венчальное мыло и т. п.

Подобно жениху и невесте, и остальные гости легко могут быть испорченными, поэтому все они принимают по отношению к себе ряд мер предосторожности, кладут в подстилку своих валенок и сапог кусочки мочалы, а в одежду втыкают иголку с отломанным ушком и т. п.

Когда невеста начинает причитать, позади нее в стену втыкаются ножницы для предохранения ее от порчи. Во все время свадьбы невеста особенно бережет свою косу и одежду, чтобы их не отстригли; мыло, подарок жениха, прячет она за пазуху сарафана. Жених же, чтобы избежать порчи, во время свадебных церемоний не должен снимать шапки. Когда начнут отправляться на венчание, у пермяков на голое тело невесты предварительно надевают лыковый пояс, а жених (на Ижме) должен носить пояс из материи, связанной наподобие сетей, т. е. с узлами. Между прочим никогда не выметают на улицу сор из бани после того, как в ней вымылись жених и невэста.

Для полной безопасности на Удоре, как было укапано выше, в этих случаях специально приглашают хранителя колдуна (svad’havidzi£), которому оказывают наивозможный почет, чтобы держать его все иремя в хорошем расположении духа, в чувстве довольства и т. п.

На свадьбах с момента сговора из дома жениха, а особенно невеста, не подают милостыни. У пермских коми не дают взаймы и не подают милостыни также

и гот день, когда закладывается основание при по- ( Т|юйке избы.^{^[10]}

В обычное в|>емя женщины коми остерегаются бросать куда попало свои волосы. После «toja^em» в праздничные дни, выпавшие с головы волосы бережно подбираются, завязываются в комок и кладутся или на шесток, чтобы бросить их потом в печку, или в печурку. Впрочем, нередко эти волосы, особенно женские, в дальнейшем идут в пряжу, на вязанье рукавиц и т. п. В других местностях существует поверье, что если бросить волосинки на ветер, то заболит голова.

Опасением колдовства, может быть, объясняется также обычай запускать за ворот отрезанные ногти.^{^[11]}

Некоторые старые люди старательно зарывают часто даже свои экскременты в редко посещаемых местах. Это делается, по всей вероятности, не из-за одного только стремления к чистоплотности, а также и из опасения обратить на них внимание злого колдуна.

Влиять колдовским способом можно на человека не только через части его организма или предмета, имеющего близкое отношение к организму, но и через частицы предметов, которыми человек пользовался. Существует рецепт против вора такого рода. Если вор украдет, напр., клубок ниток и оставит какую-нибудь часть от этого клубка, даже хотя бы некоторой длины нитку, то в этом случае достаточно сжечь тот кусочек нитки, чтобы вор принужден был возвратить украденное, так как акт сжигания вызывает у него аналогичное горение в его сердце. Действие этого акта, по-видимому, основано на том, что оставленный кусочек нитки от клубка имеет следы прикосновения пора и этого следа достаточно, чтобы известное действие над ним, как над частью, отразилось на целом, п данном случае на воре.'

Когда наступают разногласия и нелады между супругами, то это объясняют тем, что злые люди в бане встряхнули у которого-нибудь рубашку и тем их испортили, т. е. что они завладели через это одним из супругов, вследствие чего последний уже считается испорченным, — он теряет свою волю.

Существует рецепт для уничтожения клопов. Чтобы все клопы исчезли из жилого помещения, достаточно собрать их в количестве 3 девяток, т. е. 27 штук, и спустить их на чем-нибудь вниз по воде. В данном случае предполагается, что за отдельными представителями собрания клопов последует вся их масса.

Положение, что часть может заменить целое, в приложении к коллективу означает — индивидуум замещает собой весь коллектив. На этом основан обычай магического уничтожения волков.

Население по реке Сысоле, чтобы освободиться от размножившихся около селений волков, подсовывает кость или несколько костей изловленного волка в повозки проезжающим через селение вятским извозчиком, в надежде, что и остальные, живые волки, эмигрируют из этого места вслед за отправленным собра- том-волком, т. е. собственно, за его костыо.

Во-первых, здесь интересно, что кость или скелет может заменять живого зверя, во-вторых, что за одним членом стада должны последовать и другие члены стада.

На аналогичном убеждении основан колдовской способ выведения тараканов из крестьянских домов, практикующийся по Лузе.'

В деревнях бывш. Яренского уезда существует обыкновение хором хохотать над пойманным и положенным на середииу стола клопом с той целью, чтобы вывелись из этого дома клопы вообще.

Сильный зуд на подошве ноги (oSt’a), получающийся будто бы вследствие ступання на чужую слюну, излечивается, по мнению некоторых удорцев, если потереть подошву о левый конец оглобли стороннего извозчика.

На том же убеждении, что, завладевая частью чего-нибудь, можно овладеть и псем предметом, основано воровство силы плодородия чужого ПОЛЯ. Для того, чтобы результаты урожая с поля соседа перешли к тебе, необходимо с средины чужого поля сжать некоторое количество хлеба и принести сжатое к себе домой.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒