Глава девятая

Глава девятая

После этого сна я проснулась утром, успокоившись. Теперь я знала, что, как бы низко я ни упала, мой ангел не покинул меня, и, видимо, не покинет никогда. Однако проза жизни давала себя знать – тело распухло, так что больно было двигаться, и лицо покрывали такие кровоподтеки, что я боялась смотреть в зеркало. Так что, верности моего ангела было мало для полного счастья. Для всего остального человечества я была изуродована, и последствия этого не стереть уже никогда.

И очень скоро эти последствия начали проявляться. Кристин проснулась, увидела меня и отпрянула с выражением отвращения. После первого испуга она отказывалась подойти ко мне, и Дааэ, собиравшийся оставить ее помогать мне, пока он сам пойдет за доктором, отказался от этой мысли, поскольку соседи с обеих сторон начали колотить нам в стены, наслушавшись ее громогласного рева. Стоило ему пообещать взять ее с собой, и слезы мгновенно исчезли, как будто их и не было. Они ушли, держась за руки и благодушно беседуя, как будто отправились на прогулку.

Они болтались где-то несколько часов, и призрак вчерашней злости возвратился. И все же, меня терзало не столько праведное возмущение оттого, что меня забыли, сколько раздражение от неспособности Дааэ не отвлекаться. Я догадалась, что нечто притянуло их внимание. Витрина лавки, или гадалка.

Наконец, бездействие начало бесить меня, и я заставила себя подняться, заправить постель, прибрать квартиру и заняться приготовлением обеда. Когда я переделала все, что могла придумать, а они так и не вернулись, я достала яркий сценический грим, которым редко пользовалась, и попыталась закрасить хотя бы самые жуткие синяки. С ссадинами я справилась, но припухлости замаскировать не удалось, и получился такой вид, будто я родилась с изуродованным лицом.

– Это то же самое, – сказал мой ангел. – Мы оба жертвы несчастного человеческого рода, мы ни в чем не виновны, и, все же, вызываем у других отвращение.

И он был совершенно прав. Последние иллюзии рассеялись, когда в комнату, не постучавшись, вошла Кристин, шествующая впереди отца, и увидев меня, начала кричать. В ужасе я отвернулась, слушая, как Дааэ пытается успокоить истеричного ребенка, и торопливо смывая неудачный грим. Когда он, наконец, усадил ее на кровать, и неудержимый рев сменился редкими всхлипами, он подошел ко мне сзади.

– Что вы пытаетесь сделать? – вопросил он почти сердито.

– Стараюсь привести себя в приличный вид, чтобы идти на работу, – ответила я.

– Вы же не собираетесь идти на работу сегодня?

– Я должна была попытаться.

– Глупости! – проворчал он, но уже без злости. Он взял меня за руку и подвел к кровати. – Ложитесь, я вам поставлю компрессы, которые дали мне в аптеке. Там сказали, что они помогут.

– Вы же собирались врача привести, – заметила я, удивившись, что поход к аптекарю занял столько времени.

– Собирался, – ответил Дааэ. – Но тех денег, что у меня были, не хватило, чтобы уговорить его прийти в эту часть города.

С недовольным писком Кристин сползла с кровати и обиженно свернулась в клубок в углу. Когда она убралась, я смогла лечь в кровать и препоручить себя его заботам, как и прошлой ночью.

Кристин принялась хныкать в своем углу, делая вид, что ей больно, и Дааэ пришлось идти к ней и целовать, пока воображаемая боль не прошла. Он вернулся ко мне, но не прошло и минуты, как Кристин снова заверещала, и когда Дааэ снова пошел утешать ее, я поняла, что уж лучше сесть и все сделать самой. Закончив, я предложила им суп, который сварила, но оказалось, что они уже пообедали в близлежащей гостинице. Моя активность, похоже, убедила их в том, что я нахожусь вне опасности, и Дааэ решили, что можно пойти заработать денег. Так что они снова удалились, на этот раз прихватив скрипку. Прежде чем захлопнуть за собой дверь, Дааэ пообещал зайти в таверну и предупредить мсье Бернара, что я больна.

Только через несколько дней ссадины и опухоли сошли, оставшиеся следы удалось прикрыть гримом, и я смогла вернуться к работе. Но теперь, почти в полной мере обретя прежний облик, я обнаружила, что не могу рассказывать о своем несчастье. Мсье Бернар как будто обеспокоился, увидев меня. Он отвел меня в сторонку и спросил, что, на самом деле, случилось. Может быть, подойди он ко мне раньше, я и сказала бы. Но к несчастью, к тому времени, как я достаточно оправилась, чтобы вернуться в таверну, я уже решила, что мои шрамы, в отличие от шрамов моего ангела, спрятаны у меня внутри, и никто не увидит их, пока я сама их не открою. Так что, хотя мне снова пришлось терпеть самодовольство и грубость Лоуэлла, рассказать о его преступлении я не могла. Со временем я и сама предпочла забыть о нем.

Стремясь всеми силами вернуть свою жизнь в привычную колею, я снова стала ходить по утрам вместе с Дааэ на их излюбленное место на площади. Однако, хотя Дааэ смотрел на меня с искренним состраданием и обращался со мной с величайшей добротой, очень скоро я поняла, что наши отношения изменились. Конечно, я не была уверена, но мне казалось, что причиной отчужденности между нами стало мое бесчестье. Только годы спустя я поняла, что, назвав его по имени в ту ночь, я заставила его задуматься о том, почему он держал меня в объятьях. Поняв природу своих чувств ко мне, он, видимо, решил, что ради Кристин лучше будет отдалить меня. В любом случае, интимное «Лотти» больше никогда не повторялось. Он даже больше никогда не называл меня просто Шарлотт, не присовокупив обязательное «мадемуазель». И со стремительным бегом дней я, в конце концов, вынуждена была признать, что очень скоро они покинут меня. Что, как мне ни было необходимо их общество, этого мало, чтобы удержать их при себе. Твердо решив не устраивать сцен, когда такой день настанет, я смотрела по ночам на них, уютно спящих в своем гнездышке, как две парные ложечки, сурово спрашивая себя, с чего я вообще взяла, что могу занять место в их жизни? Им было достаточно друг друга. И зачем им, спрашивается, была я?

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒