Спасибо за вашу помощь и поддержку. 13 страница

— Да. В книге было написано, что… его сила безгранична и может быть направлена на изменения тончайших материй Нирна — от климатических условий, до времени и событий.

Вампир изумлённо приподнял тонкие брови, переспросив:

— И ты хочешь его отыскать?

— Отыскать его необходимо только потому, что это ценнейший археологический артефакт, — ответив так, Кира знала, что Янус не поверит в её ложь, но продолжать эту тему он не стал, и девушка решила сменить тему: — Лина попросила меня отыскать в Мистических Архивах одну рукопись под названием “Сияние золотых холмов”. Ты знаешь что-нибудь о ней?

На какое-то время он задумался, но потом отрицательно покачал головой:

— Никогда о таком не слышал.

— Я увидела эту книгу. Первая страница написана на странном языке, а далее следуют какие-то символы, прочитать которые и вовсе невозможно. Тар-Мина рассказала мне теорию о написании этой книги главным из Избранников Марукати.

— Архимаг Тарн, — кивнул Янус, осмысливая такую версию. Кире показалось, что она впервые за время их знакомства заметила в его кровавом взгляде сомнение.

— Кстати, об Архимагах. Когда я разговаривала с Тар-Миной, в Архивы пришла Архимаг и сказала мне, чтобы Лина сама приходила за готовой копией книги.

Януса это неподдельно удивило:

— В самом деле? Кервана решилась на встречу?

— Ты знаешь её?

— Да, мы иногда общаемся.

Кира не ожидала такого ответа, но не стала придавать этому значения.

— Откуда у неё такой интерес к Лине, Янус?

— Скажем так, Кервана является большой поклонницей твоей подруги.

— Ладно. А что насчёт тебя? Лина как-то обмолвилась, что у вас с ней общее прошлое, но она ни разу тебя не видела. Что это значит?

Граф засмеялся, отложив в сторону раскрытую книгу, про которую, кажется, вовсе забыл, и отвёл взгляд:

— Наверное, она имела в виду свою мать.

— Ты знал её мать?

Гассилдор продолжал улыбаться, но на этот раз он пристально посмотрел на Киру, и его голос прозвучал иронично:

— Мы иногда общались.

Говорить о большем он не стал, умело переведя диалог в другое русло. За последние несколько дней Кира вдруг осознала, что совершенно ничего не знала о Фианель.

Глава 15

Они уже миновали Лейавин и в начинающихся сумерках приближались к следующему порту. Давно собрав вещи, Амелия сидела на палубе, тоскливо глядя на горизонт, за который опускалось багряное солнце, и подставив лицо ласкам мягкого ветра Нибена. Осень незаметно накрывала Сиродил оттенками ярких тёплых красок, но настроения заворожённо любоваться красотами природы сейчас не было. Грудь отчего-то сдавливала глухая тоска, и каджитку, несмотря на то, что она успела привыкнуть к морской качке, снова начинало тошнить.

Рядом неожиданно упал тяжёлый походный мешок, и Амелия вздрогнула, застигнутая врасплох. Подняв глаза, она увидела над собой полуэльфа.

— Тоже сойду здесь, — коротко объяснил он свои действия. — Если ты не против.

Она скривила губы в усмешке:

— Бравил? Пристанище воров, убийц и наркоманов? Серьёзно?

Фириат, как и всё это долгое время, оставался мрачным и ответил так же:

— Как раз для меня. Предлагаю сегодня нажраться в первой таверне.

Амелия не стала долго думать:

— Поддерживаю. А что потом?

— Попробую разыскать её.

— Ту девушку? — Он кивнул, и Амелия, поджав губы, решилась предложить: — Я могу попытаться тебе помочь.

— Чем?

— Помнишь, ты интересовался, чем я занимаюсь? Ну, вот как раз этим.

— Боюсь, что не совсем понимаю тебя…

Корабль вошёл в заводь, приближаясь к пристани, и на палубе засуетились, позволив Амелии не отвечать. Фириат и не настаивал. Он смотрел на миловидную каджитку, только сейчас думая о том, что за всю его нелепую жизнь она стала единственной, кто понимает его настолько глубоко. Рядом с ней он переставал чувствовать себя совсем пропащим и, наверное, именно поэтому решил сойти на сушу в богами забытом Бравиле. От Алидор исходило какое-то благородство — как при первой их встрече, так и позже, — но только сейчас, глядя в её большие светлые глаза, Фириат вдруг понял, что внутри она разбита даже больше, чем он сам. Именно в Бравиле ей и место — в пристанище воров, убийц и наркоманов.

Полукровка подал ей руку, помогая подняться, и без разрешения подхватил с палубы её сумки, оказавшиеся очень увесистыми. Амелия коротко поблагодарила его очень усталой улыбкой.

Бравил в самом деле оказался таким, каким она его описала: грязный, душный и тесный, пахнущий гниением дерева, прением тканей и застоявшейся водой, перекошенный неровными стенами зданий и прохудившимися крышами, совершенно не похожий на то, что Фириат знал из книг о средиземных эльфах, некогда воздвигнувших здесь величественный город. От культуры айлейдов в Бравиле не осталось и следа.

На берег сошли лишь они одни, и капитан корабля, не став задерживаться, отдал приказ вновь отчаливать. Босмера удивило, что никакой возни с бумагами, официальной документации и прочих формальностей здесь не было. Мельком взглянув на свою спутницу, он подумал, что, возможно, именно поэтому она решила сойти в Бравиле.

Миновав забрызганную грязью сколькую пристань, провонявшую рыбой и помоями, они вошли в город, оказавшись среди неровного ряда хлипких деревянных домов, достигающих высоты в два–три этажа, и Амелия уверенно свернула в широкий переулок, ступая по раскинувшимся на лужах деревянным настилам, отвечающим глухим отзвуком на стук её каблуков. Далеко впереди виднелся высокий храм одного из сиродильских богов, в которых Фириат не разбирался, и потому он совершенно не заинтересовал его. Внимание привлекла тёмная гранитная статуя в центре небольшой площади, на которой остановилась каджитка. Фигура изображала ласковую женщину в лёгких шелках, подле которой сидели младенцы, простирая к ней крохотные ручонки. В снисходительной улыбке, застывшей на каменном лице, Фириату привиделось что-то жуткое.

— Это Счастливая Пожилая Леди или Счастливая Старуха, как называют её местные, — пояснила Амелия, заметив, как полуэльф разглядывает статую. — Единственная достопримечательность Бравила, известная далеко за его пределами.

— Что в ней необычного?

— Считается, что она услышит твоё самое заветное желание и исполнит его, если ты будешь с ней ласков и поцелуешь её руку или щёку.

— Люди в самом деле в это верят?

— Людям надо во что-то верить, — вздохнула ом-рат, вильнув хвостом. Фириат усмехнулся, с горечью осознавая, что уже давно разучился мечтать и хотеть чего-то, и прошёл мимо. Амелия добавила: — Лично меня эта женщина пугает.

Она указала ему путь к одной неприметной таверне, расположившейся за мостом в южной части города, а сама решила навестить старую знакомую, пообещав присоединиться к Фириату через несколько минут, и спросила имя той девушки, которую он хочет разыскать.

— Вилия, — сухо проронил босмер, чувствуя, как звуки застревают в горле. Он и сам не знал, зачем вновь искал встречи с ней. Попрощавшись с Амелией, он побрёл в указанном направлении, почему-то так и не сумев отделаться от ощущения, что за ним наблюдает чей-то тяжёлый холодный взгляд.

* * *

В город их пропустили без проблем. В Бравил всех пускают без проблем, и Слушатель, остановившись перед дверьми «Серебряного-дома-на-воде», кивнула ему на вывеску:

— Подожди меня внутри. И не вздумай надраться.

Нильф непонятным жестом заверил эльфийку в своей трезвости и широко распахнул разболтавшуюся дверь, оказываясь в таверне. В какой-то степени он скучал по Вилии, успев привязаться к этой безумной дреморе, и сейчас, когда с её прибытием из Морровинда работа Братства начала возвращаться в привычное русло, чувствовал необъяснимые спокойствие и умиротворённость. Он уважал Слушателя, прекрасно зная, через что ей пришлось пройти: он знал и о её жизни в Валенвуде, и об убийстве родного брата, и о вступлении в ряды ассасинов, и об Очищении, которое Ситис позволил ей пережить. Поэтому, работая на неё, Нильф считал, что ему выпала куда большая честь, чем кому-либо другому.

Заплатив трактирщику за стакан с напитком, чтобы нескучно было убивать время, имперец уселся за небольшой одинокий столик недалеко от двух каджиток, перешёптывающихся о чём-то личном, и глубоко задумался о том, как тяжело и неохотно Тёмное Братство поднимается с колен, несмотря на все усилия поредевшей Чёрной Руки. Нильф знал, что Слушатель винит в этом только себя, и от осознания этого на него накатывали туманная апатия и тоска. Он хотел бы сделать что-то, чем-то помочь… только ничего тут не сделаешь.

Из тёмных мыслей его вырвало очень знакомое имя, прозвучавшее — громче, чем следовало — из уст одной каджитки, сидящей за соседним столиком. Не подав виду, Нильф прислушался к разговору.

— Вилия, значит, — растягивая слоги, недоверчиво повторила сутай[141], теребя пальцами засаленные рукава платья. — Ты не боишься того, во что ввязываешься?

— Знаешь, я всю жизнь чего-то боюсь. — Её собеседница, молодая привлекательная ом-рат, пожала острыми плечами. — А сейчас мне вдруг стало плевать.

— Очнись, эй! — она заговорила эмоциональнее. — Не лезь в их разборки. Они — властные представители двух враждующих кланов, и их встреча может обернуться настоящей войной и чьей-то смертью. Не вмешивайся, если хочешь сохранить свою жизнь.

— Да причём здесь вражда?.. — неуверенно вопросила девушка, кладя голову на руки и запуская пальцы в распущенные волосы.

Однако её собеседница не унималась:

— Я не узнаю тебя! Неужели ты не понимаешь, что он тебя использует, чтобы отыскать Слушателя, рассказывает красивые истории, дурачит, а ты ведёшься, как глупенькая наивная кошечка. Как только он найдёт её, ты перестанешь быть нужна, и он от тебя избавится. Он опасен, пойми наконец!

— Всё совсем не так, С’Кривва…

— Всё именно так. Не понимаю, что случилось с тобой, но если ты решила в этом участвовать, то не тяни за собой и меня. Извини, но в этот раз я тебе ничем не помогу. — С’Кривва важно поднялась из-за стола, сжала пальцами плечо подруги, напомнив: — Не вмешивайся в это, — и оставила её одну.

— Я уже вмешалась, — уныло пробормотала себе под нос каджитка, опуская взгляд в полупустую кружку и сникая. Она не заметила, как высокий мускулистый имперец тяжёлой походкой приблизился к ней, и испуганно вздрогнула, когда он сел напротив. В её затуманенном сладким мёдом взгляде замерла тревога. — Чем-то могу помочь?

Нильф начал прямо:

— Зачем тебе Вилия?

Бетмерка сглотнула подступивший к горлу ком, не понимая намерений незнакомца. Она шла наугад:

— Я не желаю ей зла. Мы с ней знакомы, и если ты знаешь, как я могу её разыскать…

Схватив девчонку за ворот рубахи, Нильф притянул её к себе, отчего острая кромка столешницы вонзилась ей в грудь решительным, выбивающим воздух ударом. Однако каджитка не закричала и не заплакала.

— Не смей лгать мне. Кто её ищет на самом деле? О ком ты говорила? — Голос Нильфа звучал низко, тихо и угрожающе. Сейчас Амелия пожалела, что решила занять именно этот неприметный столик за углом — происходящего здесь никто не видел.

— Они друзья, — прохрипела она, с трудом различая черты мужчины в наступающем сумраке, и вдруг почувствовала в уголке губ что-то тёплое и сладкое.

— Я прекрасно слышал, о чём вы говорили. Называй имя. — Она молчала. Встав на ноги, Нильф резко надавил ладонью на голову каджитки, ударяя её лицом о стол, и светлые растрёпанные волосы вмиг слиплись от крови. Имперец успел мимолётно удивиться её бойцовской выдержке, потому что и на этот раз она лишь тихо застонала, но сдержала боль в себе. — Мне нужно имя.

Он крепко держал её голову, не позволяя Амелии пошевелиться, и девушка молилась Ноктюрнал о том, чтобы сознание как можно скорее её покинуло, потому что назвать шесть букв знакомого имени не могла. Она была вором, была шпионом, была обманщицей, была искусительницей, была лгуньей, но она никогда не была предательницей.

Она не смела подставить под угрозу жизнь друга, ведь сейчас очень сильно сомневалась в том, что, если этот ассасин отыщет Фириата, полукровка останется жив. В том, что сама она не выживет, сомневаться не приходилось.

Последовал новый удар. Амелия молчала, с трудом терпя боль. Сопротивляться не получалось, потому что возвышающийся над ней нибенеец был гораздо сильнее. Он вдруг оторвал её от стола, сжав перепачканный кровью хрупкий подбородок, присел напротив, вглядываясь в застланные пеленой боли и слезами глаза, и очень настойчиво повторил:

— Мне нужно знать, кто ищет Вилию. Я жду имени.

У каджитки хватило сил только на то, чтобы помотать головой, и Нильф, потеряв терпение, впечатал её спиной в стену, выбивая из упрямой девчонки последний дух. Она вдруг обмякла в его руках.

— Проклятье.

Усадив бесчувственную девушку за стол, он раздражённо вернулся на своё место, жалея о том, что обязан дождаться Вилию — в ином случае он начал бы действовать, чтобы выпытать из каджитки всё, что она знает.

Босмерка не возвращалась довольно долго, видимо, ей было о чём поговорить с Матерью, и Нильфа начали терзать тревожные чувства. Он в самом деле не понимал, что происходит, не знал, кто такая эта каджитка и для кого она разыскивает Эдезу, но отчётливо слышал ложь в её словах и не верил, что она не желает Вилии зла. Нильф понимал, что обязан защищать Слушателя любой ценой, ведь не стань её — и всё Тёмное Братство, которое она пытается держать на своих плечах, рассыплется прахом.

Зайдя в таверну, Вилия без интереса посмотрела на будто бы дремлющую каджитку, решив, что бедняжка налакалась скумы по неопытности, и Нильф не решился о чём-либо рассказывать. Он заметил, как тревожна стала эльфийка, и совершенно не удивился, когда она забрала его кружку и залпом осушила её, поморщившись от кислого вкуса.

— Какого даэдра, Нильф?! Клюквенный сок?! — Он пожал плечами, напоминая, что она приказала ему не пить спиртное. Она посерьёзнела: — К делу. Я должна отправиться к себе, и это дело не терпит отлагательств, поэтому к Аркуэн вернёшься ты. У меня три имени: Вьющий Верёвки из Анвила, Наминир из Вайтрана и Гротхар в Рыхаде. Запомнил? Хорошо.

— Ты хочешь сказать о чём-то ещё, — тонко заметил он, пытаясь вывести её на разговор, и Вилия неожиданно призналась:

— Мать сказала, что кто-то жаждет встречи со мной. Жаждет настолько сильно, что она отчётливо услышала это желание.

— Тебя это беспокоит?

— Мало, — сухо призналась она, и Нильф решил предложить:

— Если хочешь, я могу разузнать об этом, а ты отправляйся в Чёрный лес. Последнее важнее.

Вилия какое-то время помолчала, поправила ножны на боку и неожиданно поблагодарила:

— Спасибо. Будь осторожен, я не хочу потерять ещё и тебя.

Имперец кивнул. Он знал, что последнее время Братство потеряло много людей, и знал, что Вилия дорожит каждым ассасином. Он делал всё, чтобы не подвести её.

— И ещё, Нильф… — она задумалась, нахмурившись. — Это может быть босмер-полукровка.

* * *

Стук в дверь был громким, настойчивым, и Фириат понимал, что хрупкая каджитка точно не стала бы так стучать. Сухой воздух тесной трактирной комнаты наполнился тревожным напряжением, заставив на всякий случай завести кинжал за пояс так, чтобы его можно было пустить в ход в любой момент, и осторожно приблизиться к двери, прислушиваясь. Фириата беспокоило, что Амелия не появилась в назначенный час, и то, что других гостей он не ожидал, вызвало ещё большее волнение. Решительно потянув ручку на себя, полуэльф увидел на пороге высокого имперца, смотрящего в ответ изучающе и оценивающе. Незнакомец был гораздо выше Фириата, шире его в плечах, а его грудь защищал прочный доспех из тёмной стали. В руках сиродилец сжимал короткий клинок.

— Я слышал, что ты ищешь Вилию.

Сказать что-либо Фириат не успел. Парень схватил его, напирая всей мощью своего тела, толкнул к стене, собираясь прижать, но полукровка сумел выхватить кинжал и полоснуть им по предплечью правой руки, которую воин уже заносил для атаки. Из длинной тонкой раны на пол закапала жгучая кровь, и имперец рефлекторно отдёрнул руку, едва заметно поморщившись. Этой секунды Фириату сполна хватило, чтобы подготовиться к следующей атаке.

Меч прошелестел над головой, но тут же последовал уверенный удар ногой под колено, увернуться от которого в столь тесной комнате не получилось. Фириат не удержал равновесия, упал на пол, машинально перекатился ближе к стене, чувствуя, как содрогаются доски пола от мощно вонзившегося меча в то место, где он находился секунду назад, и, изловчившись, всё же воткнул острый кинжал в бедро противника, заставив того закричать от боли, выронить меч и схватиться за рану, припадая на одно колено. Рука полукровки тут же выдернула клинок, принося ещё больше боли, и Фириат напористо толкнул имперца, заставляя упасть на пол, придавил его, приставив лезвие к горлу, и только сейчас позволил себе выдохнуть.

— Да, я ищу её. Что ты знаешь о ней?

— Я ничего тебе не скажу.

— Ты уверен, что предпочтёшь ответу на мой вопрос встречу с Ситисом?

Упоминание Отца Ужаса заставило Нильфа дёрнуться, озлобленно скривить губы и сильнее сжать пальцы на пульсирующей ране. Внезапно он понял, что оказался на месте той каджитки из трактира — сейчас он ничего не мог сделать.

— Уверен, — холодно прошипел имперец, и Фириат в ответ безразлично пожал плечами.

— Как знаешь. — Он с силой надавил на подбородок имперца, вынуждая его наклонить голову, и Нильф прекрасно понимал, что за этим последует; он сам поступал так же, чтобы не запачкаться кровью. Лезвие, острое, словно алинорская[142] бумага, вдалось в кожу, делая длинный, но неглубокий разрез, и кровь побежала струйкой по жилистой шее, окрашивая одежду. Нильф вдруг с ужасом осознал, что его начинает трясти от страха перед смертью, и проклял себя за это. Этот полукровка умел убивать, знал, где нужно вспороть плоть, чтобы не прикончить жертву сразу, а заставить её обезуметь от страха и молить о пощаде, и Нильфу стоило больших усилий сохранять свою честь.

На этот раз лезвие скользнуло вдоль, и имперец застонал больше от страха, нежели от боли. И сдался:

— Стой.

Рука полукровки замерла, но он не спешил убирать кинжал.

— Где она?

Парень сглотнул тяжёлый ком и глухо выдавил:

— В одной пещере недалеко от Лейавина. — После этих слов страх лишь усилился. Нильфу вдруг показалось, что в мире может быть что-то гораздо страшнее смерти. И своим предательством он навлёк на себя эту погибель.

Однако босмер неожиданно удивился, поднял кинжал, с лезвия которого на лицо Нильфа упала тяжёлая капля крови, и спросил, похоже, самого себя:

— Зачем ей туда? Она ведь давно уже не вампир…

— Откуда ты знаешь?..

— Я очень многое о ней знаю, — неожиданно эмоционально ответил полуэльф. — И ищу её, потому что обещал!

— Кому обещал?

— Ей обещал! — Фириат с силой оттолкнул от себя имперца и поднялся с пола, вытирая кинжал и ладони от крови вовремя попавшимся под руку полотенцем. — В Тёмном Братстве все сначала убивают, а потом задают вопросы?

— Должно быть, я что-то неверно понял. — Нильф с трудом сел на полу, прислонившись к стене, и крепко зажал рану на ноге, чувствуя, как вместе с кровью утекают и силы.

— Я сам ни хрена не понимаю, — очень тихо отозвался босмер, пристёгивая к поясу двое ножен с короткими клинками, и, решительно подхватывая с пола свой заплечный мешок, молча вышел из комнаты. Нильф проводил его опустошённым взглядом.

Оставлять Бравил, не попрощавшись с Амелией, было грустно и неправильно, но Фириат не мог больше ждать и сидеть без дела. Он боялся упустить Вилию. Поэтому попросил трактирщика, если каджитка вернётся, поблагодарить её за помощь от его лица и передать свои извинения, а потом, поправив мешок за спиной, уверенным шагом покинул пропахший кровью и сырой землёй Бравил.

Стало совсем темно, и сумеречное небо, закрытое острыми верхушками чёрных деревьев, уже пронзили лучами далёкие мерцающие звёзды. Они отражались в зеркале болот Чёрного леса и путались в кронах, среди которых чуть слышно шумел южный ветер, волнуя поверхность Нижнего Нибена. Свет Секунды[143] холодной магией освещал ночную дорогу, отчего ночь казалась ясной и спокойной. Только вот Фириата не отпускала душная цепкая тревога.

Загнанная пегая кляча, купленная на последние сбережения, изо всех сил мчалась по тракту, подгоняемая частыми ударами в бока, и всаднику было абсолютно плевать на то, что лошадь могла в любой момент повалиться на землю. Он всё не мог перестать думать о Вилии. Ругал самого себя за то, что так призрачно за неё цепляется, чтобы окончательно не увязнуть в собственных бедах, ненавидел давящее чувство тоски и одиночества, проклинал мысли, упрямо твердившие, что после всего случившегося у него осталась лишь она и он не должен потерять её. Хотя прекрасно осознавал, что между ними и не было ничего, Вилия никогда ему не принадлежала, чтобы он мог её потерять. Только всё равно сейчас мчался за ней, подгоняемый страхом навсегда остаться с осознанием, что в его жизни больше нет никакого смысла, и чувством глубокого, беспросветного одиночества.

Это был всего лишь эгоистичный самообман, и Фириат прекрасно понимал, что ничем хорошим это не закончится.

Перед Лейавином он свернул налево, к восточному берегу Топальской бухты, хорошо запомнив расположение той прибрежной пещеры, куда он тайком приходил после прощания с Вилией. Ему пришлось бросить спотыкающуюся о камни и небольшие лесные кусты лошадь и идти пешком вдоль берега, судорожно ища взглядом скрытый под ворохом листьев тайный люк. На это ушло немало времени. В какой-то момент он даже решил, что это бесполезная затея и ему никогда не отыскать вход в подземелье, но быстро отогнал эти назойливые мысли. Он уже не мог просто взять и всё бросить.

Справа вдруг показался знакомый остров, и, пройдя немного дальше, Фириат увидел старое дерево, под которым скрывался прогнивший люк, спрятанный в зарослях высокой жёсткой травы. Отчаянно потянув металлическую ручку, полукровка поднял его, отчего внутрь осыпались жухлые листья и комья земли, и спустился по ещё крепкой деревянной лестнице в объятия царящего здесь холодного мрака. На стене коптил зажжённый факел. Набравшись решимости, Фириат сделал уверенный шаг вперёд.

Годы, проведённые среди ассасинов, научили его доверять своим чувствам и ощущениям, поэтому сейчас, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, он не обманулся в том, что находится здесь один. Через долю секунды послышался тихий трепетный шелест покидающего ножны клинка.

К сожалению, Фириат никогда не был достойным магом и сейчас на заклинание обнаружения жизни не имел ни сил, ни времени, поэтому осторожно обнажил своё оружие и стал вглядываться в тёмный коридор. Резко дрогнуло пламя факела, висящего совсем рядом — кто-то прошёл мимо. Полуэльф отклонился вправо и, не став дожидаться атаки противника, рванулся вперёд, выставляя правый меч так, чтобы он мог принять на себя вражеский удар или нанести рану сам. Быть может, тогда спадёт и заклинание невидимости.

Перед факелом Фириат резко припал на одно колено, направляя лезвие меча на уровне живота невидимого противника. Острие оружия и кровосток сразу же окрасились в тёмно-алый цвет, рядом кто-то болезненно зашипел. Полуэльф ловко развернулся, одновременно поднимаясь на ноги, и сделал несколько шагов назад. На каменный пол капала кровь, — похоже, он серьёзно ранил противника, — и это помогло определить его местонахождение. Фириат позволил себе приободриться и поверить, что сможет победить в этой неравной битве. Снова дрогнул факел, на пол упало несколько кровавых капель. Позиция для атаки оказалась крайне неудачна — была вероятность самому нарваться на вражеское лезвие, — и полукровка был вынужден наугад поставить блок. По клинку сразу же скользнуло невидимое оружие противника, и теперь Фириат понял, что это всё-таки меч, а значит, с большей точностью мог предугадать вероятные новые атаки.

Он в точности помнил стиль боя Вилии и был уверен, что сейчас сражается не с ней. Потому попытался ударить левым клинком, но снова ранить не удалось — противник проворно отпрыгнул, на пол снова упали капли крови. Тогда полуэльф встал правым боком, рубанул сверху вниз, и его оружие сразу же наткнулось на невидимую защиту. Лезвие скользнуло к эфесу вражеского меча, и Фириат, не упуская шанса, вновь подался вперёд, подныривая под невидимый клинок и лезвием второго меча нанося очередную рану.

Спало заклятие невидимости: противником оказался худощавый данмер в тёмном доспехе из кожи, видимо, тоже Тёмный брат. Он прислонился к стене, зажимая свободной рукой рану на боку, зло посмотрел на Фириата, направившего остриё своего меча ему в горло. Полукровка холодно проронил:

— Я не желаю тебе зла, брось оружие.

— Если умирать, то только с мечом в руке, — спокойно ответил данмер, обнажая белоснежные длинные клыки. То, что тёмный эльф окажется вампиром, Фириат предугадал уже давно: это объясняло столь мощное заклинание невидимости и такую устойчивость к ранам.

— Я не вижу смысла убивать тебя.

— Кто ты и зачем пришёл сюда?

Фириату нечего было скрывать:

— Я ищу Вилию.

— Она о тебе не предупреждала.

— Она обо мне не знает.

— Зачем ты её ищешь?

Он и сам хотел бы знать ответ на этот вопрос. Однако, всё ещё не убирая меч, сказал:

— Я хочу поговорить.

— Поговорить. — На лице тёмного эльфа появилась ироничная ухмылка. От внимания Фириата не скрылось то, как данмер отвёл окровавленную руку за спину, убирая её от раны.

— Даже не думай. — Кончик меча вновь омылся свежей кровью, делая небольшой предупреждающий надрез на шее Тёмного брата. — Обойдёмся без магии.

Данмер странно хмыкнул, а затем вдруг занёс меч, отводя от себя клинок Фириата, и быстро уклонился влево, направляя пылающий огненный шар в своего противника. Полуэльф, вовремя среагировав, поставил магический щит, поглощая огненную энергию, и почему-то замешкался, не решаясь сделать пируэт и одним смертоносным ударом оборвать жизнь вампира.

— Я не враг ей, — вновь повторил он, картинно протянув руки и разжав пальцы. Стальное оружие звонко ударилось о каменный пол. — Я знаю, что ты защищаешь своего Слушателя, но позволь мне просто с ней увидеться.

Данмер тоже остановился, похоже, не ожидая таких действий, и после небольшой паузы произнёс:

— Остальное тоже бросай.

Фириат повиновался, вынул из ножен старую дагу, узкие парные кинжалы, достал из-за пояса обычный охотничий нож и бросил на пол свой походный мешок, а после снова развёл руки, показывая, что у него ничего больше нет. Убедившись в этом, данмер кивнул на коридор, приказав идти первым.

Фириат нисколько не сомневался, что вампир может ударить со спины, однако они уже миновали тёмный тоннель и вышли в небольшой зал, а Тёмный брат по-прежнему не предпринимал каких-либо действий. Вскоре босмер осознал, что перестал слышать шаги за спиной, и встревоженно обернулся.

Тёмный брат дышал тяжело и шумно, опираясь о стену и крепко сжимая рану на животе. Его и без того бледная кожа стала ещё бледнее, и, похоже, данмеру с трудом удавалось оставаться в сознании. Фириат тут же оказался рядом, схватив его, еле держащегося на ногах, под руку.

— Только не вздумай подохнуть, — предупредил полукровка, понимая, что смерть этого парня нужна ему в последнюю очередь, и довел его до стоящего в зале стула, усадив.

Поспешно расстегнул тугие ремни его доспеха, стащил с тела кирасу и задрал разорванную окровавленную рубаху, осматривая нанесённую вслепую рану. Она была серьёзной и весьма опасной: похоже, данмер не ожидал от незнакомца столь активных действий, потому не сумел вовремя среагировать и парировать удар. Или Фириату тогда просто повезло. Приложив к коже ладонь, Фириат попытался помочь парню магией и в который раз пожалел, что в своё время уделял так мало внимания практике данной Школы. Ему еле хватило сил, чтобы остановить кровотечение, не говоря уже о снятии боли и восстановлении тканей.

— Держись, я вернусь за своим мешком: у меня есть зелья, — бегло сообщил он и устремился обратно в тёмный коридор, понимая, что у него на счету каждая секунда.

Казалось, не прошло и минуты, как он вновь вернулся, успев распотрошить свои пожитки и отыскать заветный флакон с сильнодействующей микстурой, но, снова зайдя в зал, сразу увидел, как данмер обмяк и уронил голову на грудь. Фириат в мгновение приблизился, коснулся пальцами шеи, нащупывая пульсирующую жилку, и почувствовал невероятное облегчение оттого, что данмер оставался жив. Настойчиво откупорив тугую пробку флакона, полуэльф поднял голову Тёмного брата и маленькой дозой влил зелье ему в рот, обработав остатками глубокую рану.

Выждав несколько минут, Фириат убедился, что состояние вампира остаётся стабильным, хотя тот так и не очнулся, поэтому, решив, что не может впредь ждать и бездействовать, уверенно толкнул высокую дверь, находящуюся рядом.

За ней обнаружился ещё один коридор, уводящий куда-то вниз. Однако на этот раз помещение оказалось холодным, сырым, тёмным и крайне мрачным, напомнив, в чьём логове сейчас находился полукровка. Он сразу же обратил внимание на стены, в которые были вмурованы выполненные из настоящей кости гобелены в виде скелета руки, и одна только мысль, что эти кости являются человеческими, вселяла трепет. На полу у стен горели красным пламенем толстые свечи. Не оставалось сомнений, что это было святилище Ситиса.

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒