Спасибо за вашу помощь и поддержку. 12 страница

— Что будет с судном?

Несколько минут на палубе царила удушающая тишина. Разумеется, об этом думал каждый, но никто не осмеливался проронить и слова, боясь усугубить и без того тяжёлое положение всей команды. Понимая, что ответа вряд ли дождётся, Лина только угрюмо кивнула, подхватывая свою тяжёлую походную сумку, но из собравшейся вокруг поредевшей команды вдруг раздался уверенный голос Джаэра:

— Голосую за Боба.

Его поддержали не сразу. Выдержав небольшую паузу, кто-то продолжил:

— Без него мы бы и не добрались сюда.

— Без него мы бы все погибли в тот день, — тут же отозвался третий, и его голос был подхвачен ещё десятком уверенных возгласов о том, что отныне судно должно принадлежать тому, кто сумел доказать не только своё мастерство, но также свою отвагу и преданность «Чёрной змее».

Самому Саллану выбора не дали.

— Я… рада, что у вас всё будет хорошо, — запнувшись, ответила Лина, когда поднявшийся шум утих.

— Если понадобится, то «Чёрная змея» всегда к твоим услугам, — кивнул ей в ответ Боб и перевёл взгляд на стоящих поодаль Киру и Вилию: — Как и к вашим.

— Если понадобится, — отозвалась Вилия, — то Тёмное Братство всё ещё с вами.

Боб через силу улыбнулся ей в ответ и подошёл ближе, чтобы обнять. Помнится, он стал первым из команды, с кем она познакомилась.

Прощаться было тяжело. За долгое время плавания все успели сдружиться и многое пережить вместе, поэтому сходить на твёрдую землю столицы оказалось не так легко, как думалось изначально. Однако вернуться в Найкар было решено немедленно, оставив Боба улаживать все официальные дела в портовой канцелярии.

Когда под ноги легла Красная Кольцевая дорога, Вилия остановилась, с улыбкой кивнув на юг и погладив старую соскучившуюся по ней кобылку по морде:

— Дальше я не с вами. Нужно приступать к работе, поэтому я сразу отправлюсь в Бравил.

— Хорошо, — с пониманием ответила Кира. — Заглядывай ко мне.

— Непременно. — Эльфийка позволила себе прощальную улыбку и, поднявшись в седло, пришпорила лошадь, с места пуская её лёгкой рысью.

Проводив босмерку взглядом, чародейка повернулась к подруге:

— Я тоже не стану задерживаться в Найкаре — мне нужно в Коррол. Однако я осмелюсь попросить тебя кое о чём крайне важном.

— Сделаю всё, что смогу, — серьёзно ответила Кира, понимая, что Лина не стала бы говорить о пустяках.

Чародейка откашлялась, продолжив по пути к поместью:

— Мне известно, что в Мистических Архивах[137] Университета хранится некий древний манускрипт, представляющий особую историческую ценность. Ты знаешь, что путь туда мне заказан, поэтому я хочу, чтобы ты взглянула на него.

— Что это за манускрипт?

— Достоверно никто не знает, — увлёкшись рассказом о таинственной книге, Лина начала оживлённо жестикулировать и немного преобразилась в лице. — Говорят, что о его содержании никому не известно, но в научном мире он получил название “Сияние золотых холмов” или “Lattia sancre tori”, — повторила она на эльфийком.

— Подожди. На Пентакле — точно такая же надпись?

— Слово в слово.

— Всё это связано с городом?

— Вероятно, — согласилась Лина. — Я ничего не могу утверждать.

— И что мне нужно сделать с этим?

— Артефакт на руки тебе никто не даст, но я бы хотела на него взглянуть.

Кира засмеялась над абсурдностью:

— Мне его выкрасть?

— Снять копию, если позволят.

Фианель говорила серьёзно, и имперке оставалось только вздохнуть:

— Это важно для нас, да?

— Боюсь, что важно.

Кира не удержалась задать волнующий её вопрос:

— Откуда ты столько всего знаешь?

— Мой отец увлекался этой книгой, когда работал в Университете. Он рассказывал мне о ней.

Данкар кивнула, заметив, как чародейка вновь поникла, и решила больше ни о чём не спрашивать. Они уже подходили к Найкару.

Здесь ничего не изменилось: только листья на деревьях приобрели новый золотисто-янтарный оттенок. Озеро по-прежнему пахло влажной свежестью, прохладой, лес шумел ветром и беспокойными птицами; из конюшни доносилось редкое лошадиное ржание. Войдя в раскрытые ворота, Кира отмахнулась от торжественных приветствий и расспросов стражи, а Лина и вовсе быстро свернула в переулок, чтобы войти в поместье не через парадный вход и незамеченной подняться в свои покои. Мешать ей Кира не стала.

Казалось, она не знала усталости с тех пор, как перешагнула порог Найкара и отправилась в это путешествие, но теперь, вновь оказавшись в прохладе привычных каменных стен, Кира почувствовала такое онемение во всём теле, что с трудом нашла силы дойти до личных покоев. Взглядом она искала Аполлона, отчего-то чувствуя беспокойство. Она не была уверена, что соскучилась по нему, однако за время их совместной жизни она успела к нему… привязаться. Осознание этого в столь неудачное время вгоняло её в ещё большую тоску.

Открыв дверь, она увидела его сидящим за большим рабочим столом и перебирающим документы. Похоже, его дело росло так же быстро, как и эти нескончаемые стопки бумаг. Рядом стояла начатая бутылка бренди и наполненный бокал. Кира заметила, что Аполлон изменился: сменил яркий камзол на строгий чёрный, почти не украшенный дорогими нитями, короче постриг тёмные волосы, что сделало правильные черты его лица непривычно острыми, и, кажется, вовсе перестал бриться, отчего его щёки покрылись густой недлинной щетиной. Кира поймала себя на мысли, что так он выглядит намного мужественнее и серьёзнее.

Аполлон поднял на неё строгий усталый взгляд, наверное, возмущённый отсутствием вежливого стука в дверь, но тут же переменился в лице, удивившись неожиданному возвращению супруги. Оставив документы, он поспешно поднялся на ноги.

— Почему ты не предупредила о своём приезде? Я был уверен, что ты захочешь отдохнуть в столице, прежде чем идти сюда. Я бы распорядился приготовить ванну и накрыть на стол заранее.

Ей показалось, что Аполлон действительно очень устал: его голос был твёрдым, а объятия, которыми он её поприветствовал, — робкими и холодными. Даже в светлых глазах, обычно жизнерадостных и ясных, застыли кристаллы равнодушного льда. Кира погладила ладонью его небритую щёку, отмахнувшись:

— Я никуда не тороплюсь и не требую срочной ванны или ужина. Смотрю, у тебя появилось много дел?

Аполлон оживился, возвращаясь к столу и показывая ей какие-то бумаги, в которых Кира совершенно не хотела разбираться.

— Я вложился ещё в три серебряные шахты в Имперском заповеднике, и они уже принесли неплохой доход. Также мне удалось добиться подписания контракта на поставку железа с Легионом, Кира. С самим, мать его, Легионом!

Она восторженно вздохнула, поражаясь скрытым дипломатическим способностям Наймана, и оценила:

— Это, несомненно, был очень важный шаг для тебя.

— Помимо этого — ещё пара мелких сделок с кузнецами и ювелиром в столице, — продолжил он более спокойно.

— Но когда шахты истощатся?

Он усмехнулся на этот вопрос:

— У меня их восемь, Кира, и они огромны. Это случится ещё очень нескоро, а к тому времени я постараюсь купить ещё несколько.

— Я очень рада за тебя, — искренне сказала она и, приблизившись, поцеловала его, неожиданно понимая, что в самом деле соскучилась.

Однако Аполлон отстранил её, чего раньше никогда себе не позволял, и достал из ящика запечатанный конверт:

— Пришло от Гассилдора несколько дней назад. Я, кстати, тоже писал тебе, но, похоже, письма не дошли.

— Мы пробыли в Вивеке совсем недолго, — Кира вскрыла конверт красивым дорогим ножом для бумаг, успев отметить — новый. — Вероятно, да, не дошли.

Она бегло прочитала недлинное письмо. Аполлон поинтересовался:

— Как прошло ваше путешествие? Вы нашли то, что искали?

— Не совсем то, что искали, но всё же. Рассказывать очень долго, Аполлон. Давай, за ужином?

— Хорошо. — Он мягко улыбнулся и вновь опустился в своё кресло, чтобы продолжить работу. — Где Вилия и Лина?

— Вилия занялась своими делами, а Лина… телепортировалась в Коррол, потому что сейчас ей нужно побыть одной.

Перо в его руке замерло над бумагой, и строго посмотрел на Киру:

— У неё что-то случилось?

— По правде говоря, да, — призналась имперка и напомнила: — Я расскажу тебе обо всём по порядку за ужином. — Найман коротко кивнул, вновь приковав взгляд к бумагам, и Кира не стала скрывать: — Янус приглашает к себе.

— И когда хочешь отправиться? — даже не взглянув на неё, спросил мужчина, ставя очередную подпись на документе. Киру это сбило с толку.

— Ты не против?

— Я знаю, что граф Скинграда интересен тебе как человек, и не хочу что-то запрещать. Так когда?

— Может быть, завтра с утра?

— Отлично, у меня завтра тоже есть дела.

— Что за дела?

— Ничего особенного. Надо встретиться с одним человеком. — Он вдруг вспомнил: — Забыл распорядиться насчёт ужина. Разбирай вещи и отдыхай.

Аполлон вновь поднялся и, устало улыбнувшись на её растерянный взгляд, вышел из помещения. Кира не узнавала его.

Глава 14

Осень приходила в Коррол раньше, чем в другие города. Он светился в лучах восходящего солнца, пах сухими травами Коловианского нагорья, и его чистым прохладным воздухом, впитавшим в себя ароматы поздних цветов, влажности и горных озёр, дышалось необычайно легко. Утро только начинало накрывать город повседневной суетой, но Аполлон уже спешился, ведя коня под уздцы и осматривая блестящие черепицей крыши домов, выглядывающие из-за крепостной стены.

Оставив жеребца в конюшне, мужчина широким шагом прошёл по главной улице к центральной площади и в нерешительности остановился перед высоким зданием, выходящим окнами на Великий Дуб. Над Корролом прогремели раскаты колокольного звона, доносящегося из часовни, и Аполлон, прикрыв глаза, помолился.

Когда он приблизился к тяжёлой двери и постучал, ему никто не ответил, но он чувствовал, что по ту сторону стены кто-то был. Тогда он постучал настойчивее, не собираясь отступать, и тихо, самому себе прошептал:

— Лина, прошу, открой.

Будто услышав его просьбу, дверь приоткрылась, повиновавшись магии чародейки, и Аполлон увереннее потянул на себя холодную ручку, проходя в полумрак комнатной прохлады. Ранее ему не доводилось бывать в гостях у чародейки, и он встревоженно осмотрел прихожую, вдыхая лёгкий воздух, пропитанный запахом магии и её духов. Сейчас Аполлон понимал, что магия в самом деле обладала собственным запахом — с нотками книжных страниц, тягучего мёда и вечернего тумана. Он чувствовал себя неуютно в этом светлом чистом доме, будто всё вокруг, дышащее волшебством, смотрело на него с недоверием и настороженностью.

— Твой визит крайне неожиданный для меня. — Чародейка остановилась в дверной арке, прислоняясь к ней плечом, и Аполлон заметил, каким измученным было выражение её лица, несмотря на то, что она старалась улыбаться и делать вид, что всё в порядке. Голос Лины звучал тихо и утомлённо. — Зачем ты приехал?

— Я беспокоился, — он не стал лгать, осмеливаясь сделать шаг ближе. Лина даже не вздрогнула.

— Есть причины для беспокойства?

— Кира обо всём рассказала. — Девушка промолчала, и Аполлон добавил: — А ещё я не мог больше терпеть ни дня этой разлуки.

Она отвела взгляд, покачав головой. Конечно, Аполлон и сам понимал, что это было неправильно, однако уже ничего не мог с собой поделать. За последние месяцы в нём очень многое изменилось.

— Не стой в дверях, — после недолгого молчания проронила девушка, разворачиваясь и возвращаясь в кухню. Аполлон невольно залюбовался её простой домашней красотой: вместо тяжёлых магических одежд — скромное льняное платье, вместо строгих причёсок — деревянная заколка, ненадёжно собирающая волосы в хвост, и никаких украшений, чародейской напыщенности в образе и официальной строгости в голосе.

Лина предложила ему подождать в зале напротив, и у Аполлона появилось несколько минут, чтобы осмотреться. Это был просторный холл, предназначенный для работы и приёма гостей, но сейчас всё вокруг выглядело холодным и оставленным. Высокие стеллажи с книгами, к которым Лина всегда относилась особенно трепетно, и стол, содержащийся в идеальном порядке, покрыла серым шёлком бледная пыль, лишённый жизни камин остыл и в углу блеснул узором паутины, а цветы в вазе из синего стекла, оставленной на занавешенном окне, полностью высохли. Аполлон опустился в кресло перед молчащим камином и увидел на столике рядом продолговатую шкатулку, на которой небрежно лежала зачарованная серебряная диадема. Прежде он никогда не видел, чтобы Лина её снимала.

Вскоре чародейка зашла в зал, и в камине вдруг слабо разгорелся огонь, запев магическим треском и наполнив комнату настоящим живым теплом. От этого стало спокойнее и уютнее. Приблизившись к Найману, Лина протянула глубокий бокал и села рядом:

— Поможет согреться.

Аполлон догадался: глинтвейн — и почему-то ощутил, что и впрямь продрог в пути. Он тихо поблагодарил, извинившись:

— Прости, что я без предупреждения. Наверное, не стоило…

— Я никуда сегодня не собиралась, — честно ответила Лина, обведя комнату тоскливым взглядом. Аполлон понимал, что у неё было много дел, но сил на выполнение всей этой работы она не находила. Фианель выглядела очень болезненно и разбито. — Ты хотел о чём-то поговорить?

— Я лишь хотел увидеть тебя и убедиться, что с тобой всё хорошо.

— Не думаю, что последнее тебе удалось, — немного ядовито отозвалась она, делая глоток и впиваясь потухшим взглядом в огонь.

Аполлон понимал, как ей тяжело.

— Ты можешь рассказать мне обо всём. Я готов тебя выслушать.

— Я не привыкла изливать кому-то душу, Аполлон. К тому же тебе и без того всё известно.

— Но тебе это нужно.

— Ты знаешь, каково это — терять близких, — напомнила она, взяв в руки свою диадему. Аполлон давно догадывался, что это не просто украшение.

— Знаю, — согласился он. — Поэтому понимаю тебя лучше кого-либо другого. Это подарок твоего отца?

Лина осторожно кивнула и неожиданно спросила:

— Ты знаешь что-нибудь о чёрной магии?

— Я не разбираюсь во всём этом. — Он попытался подбадривающе ей улыбнуться. — К чему такие вопросы?

Продолжая гладить яркий камень в центре украшения, Фианель вдруг рассказала:

— Мой отец был чёрным магом. Не просто каким-то дилетантом, а настолько одарённым чародеем, что ему не нашлось бы равных. Однако такие практики были запрещены Ганнибалом Травеном, бывшим Архимагом. — Она глянула на Аполлона, заметив непонимание на его лице, и решила пояснить: — Чёрной эту силу нарекли те, кому она принесла много бед. Это иная сторона волшебства, это энергия, черпаемая из Обливиона, а не из Этериуса, и управлять ею крайне сложно ввиду её переменчивой природы. Травен запретил её, как и некромантию, из-за того, что это бывает очень опасно. Для всех.

— Ты никогда раньше не рассказывала мне о своём отце.

— Потому что не хотела, чтобы ты смотрел на меня со страхом или презрением, — призналась она и безэмоционально продолжила, не позволяя ему сказать что-то в ответ: — Я куда сильнее своего отца. Мой дар — это моё проклятие, Аполлон, и он ни на секунду не даёт мне покоя. Отец понимал, что из-за таких способностей я буду в постоянной опасности, на меня будет охотиться вся Гильдия, поэтому однажды он подарил мне это. — Диадема в её руках блеснула холодным серебром. — Она помогает мне сдерживать себя.

Аполлон не показал своих эмоций. Он не испугался и не удивился, а только сделал глоток глинтвейна и, ничего не ответив, спросил:

— Каким он был?

— Отец? — Когда Лина посмотрела на мужчину, он заметил ещё больше блестящей слезами усталости в её красивых глазах. — Выдающимся. Он был одним из самых востребованных магистров в Университете, очень образованным учёным и исследователем, талантливым магом, который не боялся открывающихся ему возможностей. Однако Университет их боялся. Поэтому, когда остальные узнали о том, что он практикует чёрную магию, ему пришлось бежать. Он не опасался за свою жизнь. Просто не хотел лишних смертей.

— И что с ним случилось после?

— Он стал отшельником. Продолжал свою работу в одинокой хижине в лесу, куда было почти невозможно добраться, а сам он пользовался сетью телепортов и сильным заклинанием отвода, не позволяющим кому-то подобраться к нему достаточно близко. Однако он часто бывал в Кватче и Скинграде — продавал свои зелья и покупал что-то нужное. В один из таких дней он и встретился с моей мамой.

— Ты похожа на неё? — Аполлон почему-то всегда знал это, и Лина кивком подтвердила:

— Очень.

— Кем была твоя мама?

Лина спрятала неуместную усмешку в бокале и уточнила:

— Ты готов принять любой ответ?

— Разумеется.

— Она была наследницей графа Голдвайна. Единственной выжившей дочерью.

Найман встревоженно посмотрел на собеседницу, поставив бокал на столик, и удивлённо переспросил:

— Твоя мать — дочь графа Кватча?

— Удивлён?

— Удивлён, — не стал скрывать он. — Я и подумать не мог, что ты из знатного рода… извини.

— Так я и не из знатного. Мой отец — всего лишь маг-отшельник.

— Но… — Аполлон спрашивал осторожно, боясь показаться бестактным, — как он заполучил дочь Голдвайна?

— Они встретились и полюбили друг друга. — Лина не видела в этом ничего необычного. — Знаешь, как это бывает, когда ты смотришь на человека и понимаешь, что никто, кроме него, тебе не нужен, и тебя не волнуют ни социальные статусы, ни возраст, ни иные преграды?..

Аполлон ответил уверенно:

— Знаю.

Он наклонился к ней, чувствуя кожей её лёгкое встревоженное дыхание, и поцеловал. Его пальцы осторожно касались нежной женской кожи на тонкой шее, нечаянно задевали мягкие рыжие волосы, и Найман проклинал себя за то, что не может заставить себя остановиться, потому что его желание владеть этой девушкой было настолько велико, что ему с трудом удавалось сохранять трезвость рассудка.

Лина до боли сжимала пальцы на ручке кресла, впервые ощущая, что не может контролировать себя.

— Так нельзя… — произнесла она, слабо отстраняясь, и Аполлон отпустил её, снова взяв бокал в руки. — Ты женат, а я так не могу.

Он тоже так не мог: не мог допустить того, чтобы Лина была лишь его любовницей.

— Мама сбежала со своим возлюбленным, — резко продолжила чародейка. — А через несколько лет разыскивающие отца маги подкараулили их у портала. Мама не пережила этого нападения.

— Мне очень жаль…

Лина ответила спокойно:

— Я была совсем малышкой, даже не помню всего этого. А вот отца убили намного позже.

— Тоже эти маги?

— Да. Гильдия как-то отыскала его хижину, обошла магические отводы и защиты порталов. Их было намного больше, Аполлон, отец не справился бы.

— Ты была там?

— Я хотела помочь ему. — Аполлон заметил, что говорить ей стало сложнее. — Только вот для него главной целью стала моя безопасность, и основную часть своих сил он потратил на то, чтобы укрыть меня от их взглядов. Он наложил на меня магическое безмолвие, чтобы я не выдала себя сама, и обездвижил. Противостоять такому сильному заклинанию я не сумела — оставалось лишь наблюдать за тем, как его убивают.

— Но, если бы отец тебя не спрятал, они и тебя бы убили?

— Непременно убили бы. Но представь, каково мне. Я до сих пор чувствую себя предательницей: он умирал, а я пряталась, не в силах что-либо предпринять.

— Это была его воля, Лина. Ты не должна винить себя за это.

— Не должна. — Она вдруг одним большим глотком допила глинтвейн. — Но виню.

— Что было дальше?

— Мы с Джузит покинули это место. Она попала в Тёмное Братство, а потом ей достался корабль, и с тех пор наши судьбы окончательно разошлись. А я больше года скиталась из города в город, помогая людям чем умела. Пока не оказалась в столице в тот самый день.

— А что Гильдия? Ты до сих пор в опасности?

— Я всегда в опасности, Аполлон. Гильдия знает обо мне, но у них нет против меня каких-либо улик. Пока что.

— И что дальше?

— Если ты позволишь мне ещё несколько дней не возвращаться в Найкар, тогда…

— Ты же знаешь, что я не имею права приказывать тебе.

— Тогда я побуду одна какое-то время.

Аполлон сжал её холодную руку в своей ладони, признаваясь:

— Я беспокоюсь за тебя.

Лина смотрела на лежащую перед ней шкатулку и ответила совсем не то, о чём думала:

— Напрасно.

* * *

Над шпилем башни всходило осеннее солнце. Яркий свет отражался от белого камня, мерцал в густых кронах и отбрасывал широкие тени на ещё холодную землю, теряясь в сиреневых магических огнях, полыхающих в каменных вазах по обе стороны от лестницы. Кира быстро поднялась по ступеням, и лёгкий перестук её каблуков подхватило гулкое эхо, разнеся под сводами высоких стен и гранитных арок. Девушку скромно поприветствовал незнакомый боевой маг, только заступивший на караульную службу, и проследил за ней заинтересованным взглядом, наверное, думая, куда она пойдёт. К двери Башни Архимага она не приблизилась — сразу свернула к воротам на территорию Университета, которые бесшумно отворились для неё. Они не открывались перед теми, кому вход на территорию был запрещён, но Кира училась здесь несколько лет назад на факультете алхимии, хотя свою дальнейшую жизнь с наукой связать не смогла — не хотела.

С ней машинально поздоровался один из магистров, проходя мимо и даже не узнав её, и Кира осмотрелась, почти не надеясь встретить знакомое лицо. Она знала, что с того времени, когда она училась здесь, очень многое изменилось. Все связывали это со сменой руководства, но Кира не была знакома с ситуацией изнутри, поэтому не хотела о чём-то судить.

Свернув к северо-западному корпусу, она приблизилась к высокой тяжёлой двери с изображением древних свитков и магических книг и потянула на себя кольцевую ручку, пропуская в прохладу тёмного помещения уже прогревшийся утренний воздух. Образовавшийся сквозняк мгновенно наполнил зал шорохом бумаг и хрупкого пергамента. Внутри было очень тихо, отчего редкий в такой час звук шагов пронёсся под потолком оглушающим громом, привлекая внимание к вошедшей. Кира поймала на себе строгий изумрудный взгляд больших аргонианских глаз и сдержанно поздоровалась с Хранительницей Мистических Архивов. В отличие от большинства Волшебников, Тар-Мина обладала прекрасной памятью.

— Как приятно видеть лица бывших учеников, — просипела она тихим низким голосом, отложив красивое пёстрое перо в сторону.

Кира вежливо улыбнулась:

— И я рада видеть вас, магистр.

— Чем-то помочь тебе?

— Да, — спокойно призналась Кира. — Я ищу одну редкую таинственную книгу, которую называют “Сияние золотых холмов”. Вы позволите мне на неё взглянуть?

Пожилая аргонианка еле заметно нахмурилась, беря в руки толстую папку с перечнем архивов и шумно перелистывая страницы в поисках определённой информации. Она остановилась на нужной странице, бегло изучила записи и, снова взяв в руки перо, вписала в соответствующую графу имя имперки.

— Очень немногие знают об этой рукописи, — недоверчиво сообщила Тар-Мина, поднимаясь из-за стола и подходя к высокому стеллажу с различными книгами. — Уж не знаю, откуда тебе известно о ней, но “Сияние золотых холмов” пользуется некой… дурной славой.

— Почему?

Хранительница натянула на руки мягкие перчатки, и коснулась пальцами корешка одной из ветхих книг, снимая её с полки. Кира заметила, что названия на старой тёмной обложке никогда не было.

— Язык, на котором написан этот текст, ещё никому не удавалось расшифровать. “Сияние” связывают с сектой Избранников Марукати[138], Алессианским орденом[139] в целом и Фервидием Тарном[140] в частности, считая, что данный манускрипт принадлежит именно ему. — Тар-Мина бережно открыла первую страницу и показала её Кире: — Как видишь, здесь есть предисловие, написанное на языке, очень отдалённо напоминающем незнакомую нам форму эльфийского языка, и в настоящее время отсюда можно вырвать лишь несколько отдельных слов, составляя из них самые безумные догадки. Однако далее, — она перелистнула страницу, — сама можешь видеть.

Кира внимательнее всмотрелась в начерченные на пергаменте символы, понимая, что это вообще вряд ли похоже на привычные всем фонетические знаки: мелкие линии переплетались между собой, образуя огромное количество совершенно неузнаваемых пиктограмм. Проследив за её реакцией, Тар-Мина снисходительно улыбнулась:

— Ты хочешь изучить её подробнее?

За их спинами неожиданно раздался властный женский голос, заставивший обернуться. Чародейка стояла у стола Хранительницы, изучая конторскую книгу. Аргонианка услужливо поклонилась.

— Любопытный факт: последним над “Lattia sancre tori” работал один выдающийся бретонский чародей, которого мне, к сожалению, не довелось знать лично. Его звали Фэнериз Фианель.

Кира терпеливо выдержала на себя тяжёлый изучающий взгляд чародейки, не сразу догадавшись, кто перед ней. Женщина была на несколько лет старше неё, но выглядела очень ухоженной и благородной, несмотря на полностью седые длинные волосы, собранные в высокую причёску. Её дорогая мантия касалась пола, зачарованные украшения переливались в магическом освещении острыми гранями драгоценных камней. Коловианка, приблизившись на несколько шагов, вновь пристально посмотрела в глаза Киры.

— И ещё один любопытный факт: дочь этого чародея сейчас работает на вашего мужа, Аполлона Наймана.

Кира узнала в высокомерной чародейке профессора по магии Разрушения, у которой она сама никогда не училась, и деликатно уточнила:

— Это запрещает мне взглянуть на документ?

— Утолите мой личный интерес, Кира, этот документ нужен лично вам?

— Мне, — спокойно ответила Данкар. — Но вы верно мыслите: в его изучении мне потребуется помощь чародейки моего мужа, и я надеялась, что Хранительница позволит мне снять копию.

— Не лгите мне, я этого не люблю. Передайте Лине, что копия будет готова в морндас. Пусть придёт за ней лично. Магистр Тар-Мина, проследите, чтобы работа была выполнена в срок.

Аргонианка снова поклонилась:

— Да, Архимаг.

Кира лицемерно улыбнулась:

— Тогда позвольте откланяться.

— Всего доброго. — Женщина ответила ей такой же улыбкой, и Кира, развернувшись, покинула архивы. Почему-то сейчас ей показалось, что причиной перемен в Гильдии действительно стало новое руководство.

К вечеру Кира прибыла в Скинград. Возвращаться в поместье Аполлона она не стала, сразу свернув на Золотую дорогу, и была уверена, что он не будет волноваться. После вчерашней встречи с ним она до сих пор чувствовала какую-то тревогу, вызванную его безразличием. Она понимала, что у него много работы и важных дел, но прежде никогда не видела его настолько хладнокровным. Наверное, ей не стоило об этом беспокоиться, но его поведение заметно омрачило её возвращение в Сиродил.

По прибытии в Скинград, Кира первым делом направилась в отцовское поместье, чтобы, как обычно, привести себя в порядок после долгой дороги, и только потом позволила себе посетить графа. Двери дворца перед ней отворяли без лишних вопросов, зная, что леди Данкар является частым гостем правителя, и Кира давно привыкла к такой известности в родном городе. Прислуга сообщил ей, что граф сейчас работает в библиотеке, и проводил по тёмному коридору до нужных дверей. Кира попросила оставить их одних.

Зайдя в холодное помещение, в котором пахло книгами и цветами, девушка приблизилась к Гассилдору со спины. Он даже не обернулся.

— Рад, что ты ответила визитом на моё письмо.

— Не имела права проигнорировать. — Он поднялся на ноги, высокий и властный, и, сжав ледяными пальцами её ладонь, оставил вежливый поцелуй на тёплой коже. Нечасто он приветствовал её именно так.

— Как прошло путешествие? — Кира даже не удивилась тому, что он знает. — Оно ведь было связано с тем амулетом?

— Верно. — Кира опустилась в мягкое кресло. — Лина увидела какую-то связь между той частью пентакля, которую ты подарил мне, и храмовой библиотекой Вивека, но у неё не хватило сил, чтобы узнать истину на расстоянии.

— У Лины не хватило сил? — это прозвучало с иронией, и Кира рассказала:

— Я не позволила ей повторить то, что она делала. Она попросила меня не мешать, но, когда я вернулась, то… она выглядела очень ослабленной и болезненной. Я испугалась за неё и не позволила пытаться снова.

— Я рад, что ты оказалась рядом с ней, — неожиданно признался Янус. — Такая магия могла убить её.

— Но что это за магия? Я чувствую её, но для меня это нечто чужеродное, отталкивающее. Лина сказала, что просто очень сильный Мистицизм…

Граф усмехнулся:

— Она не солгала тебе. Только умолчала о том, что это чёрный Мистицизм, который знаком немногим. Так что вы нашли в Морровинде?

Его вопрос дал понять, что обсуждать природу такой магии Янус не намерен, и девушка не посмела ему перечить.

— Книгу, написанную чародеем, отыскавшим эту часть пентакля.

— Ты постоянно упоминаешь о том, что это лишь часть…

— Лина сразу предположила нечто подобное, но из той книги мы узнали, что этот артефакт был создан эльфийским королём Санкр Тора и потом попал в руки династии Сиродилов, претерпев многие изменения. В конце концов, Реман Третий посчитал его великим злом и спрятал там, где его и создали — в Санкр Торе. Маг, чью книгу мы читали, пишет, что вторая часть амулета до сих пор лежит там.

— Вы хотите отыскать её?

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒