Терри Пратчетт 7 страница

– В чем дело? – спросил Ринсвинд. – Что с ним такое?

Демон перестал барабанить пятками по стенке ямы. Ему не пришло в голову усомниться в праве Ринсвинда находиться здесь – в альтернативу невозможно было поверить.

– Не знаю, что уж он натворил, – ответил он, – но, когда я здесь только появился, ему назначили кару торчать тут прикованным к скале, чтоб орел каждый день прилетал выклевывать ему печень. Любимая, ёпрст, казнь.

– Что-то ваш орел присмирел, – заметил Ринсвинд.

– То-то и оно. Все переменилось. Теперьорел каждый день слетает сюда и рассказывает бедняге, как ему удаляли грыжу. Результат есть, – грустно добавил демон, – но это не то, что я назвал бы пыткой.

Ринсвинд повернулся, чтобы уйти, но успел мельком заметить выражение смертной муки на лице жертвы. Ужасное выражение.

Однако это было еще не самое худшее. В следующей яме закованным в цепи стенающим душам показывали слайды, а какой-то демон зачитывал сопроводительный текст: «... ага, это мы в Пятом Круге, но где мы останавливались, тут не видно, а жили мы во-он там, сразу налево; а это– забавная парочка, с которой мы познакомились. Вы не поверите, они живут на Ледяных Равнинах Гибели, буквально в двух шагах от... »

Эрик посмотрел на Ринсвинда.

– Он показывает им слайды, которые привез из отпуска? – спросил он.

Они дружно пожали плечами и зашагали прочь, покачивая головами.

И вышли к невысокому пригорку. У его подножия лежал круглый камень. Возле камня, безнадежно зарывшись лицом в ладони, сидел человек в кандалах. Рядом с ним стоял коренастый зеленый демон. Отчаянно выпячивая живот и изгибая спину, он с трудом удерживал огромный тяжелый фолиант.

– Про этого я слыхал, – заявил Эрик. – Кажется, он надерзил богам. И в наказание должен был вкатывать на гору камень, хотя камень все время скатывался обратно...

Демон поднял глаза.

– Сперва, – пронзительно зажурчал он, – ему надлежит прослушать «Курс технологии опасного для жизни и здоровья подъема и перемещения крупных объектов».

* * *

Собственно, том девяносто третий «Комментариев». Сам «Курс» – первая его часть – насчитывала еще тысячу четыреста сорок томов.

* * *

Ринсвинд всегда любил скуку и дорожил ею, как редкостным сокровищем. Ему казалось, что никто не гнался за ним, не гноил в темнице и не осыпал колотушками лишь в те редкие мгновения его жизни, когда его откуда-нибудь сбрасывали или сталкивали. Долгие падения всегда до определенной степени похожи одно на другое, однако считать их подлинно скучными нельзя. С некоторой теплотой Ринсвинд оглядывался лишь на период своей работы помощником в Библиотеке Невидимого Университета, где нужно было только читать, обеспечивать бесперебойное пополнение Библиотекарева запаса бананов и – изредка – помогать упомянутому Библиотекарю справляться с особенно непокорным фолиантом.

Теперь чародей понял, в чем именно заключается обаяние скуки: в сознании того, что в пяти минутах ходьбы за углом творятся страшные вещи, происходит нечто волнующе опасное – а тебя это не касается. Ни в малой степени. Скука становится наслаждением, когда есть с чем сравнивать.

Но здесь, в Аду, скука попросту громоздилась на скуку, наматывалась сама на себя и, превратившись в итоге в громадную кувалду-разрушительницу, парализовала всякие мысль и опыт и вколачивала вечность во что-то вроде ваты.

– Ужасно, – вырвалось у него.

Закованный в цепи поднял изможденное лицо.

– Это вы мнеговорите? – сказал он. – Мне нравилось вкатывать камень на пригорок. Можно было остановиться поболтать, поглазеть по сторонам, пробовать разные подходы – да мало ли что еще. Я был чем-то вроде местной достопримечательности, на меня показывали пальцем. Не скажу, что это было весело, зато придавало смысл жизни после смерти.

– А я ему подсоблял, – вдруг севшим от возмущения голосом прибавил демон. – То подмогну, то выручу – да он сам скажет. Слушок какой-нибудь на хвосте принесу, ну и прочее. Когда, бывало, и ободрю – камень вниз покатится, а я, к примеру: «Ах ты, опять этот кровопийца за свое». А мученик наш: «Пропади он пропадом! ». Славное было времечко! – Он высморкался.

Ринсвинд кашлянул.

– Терпелка кончается, – продолжал демон. – Золотые ведь были денечки: и вреда никому никакого, и мы все вроде как заодно. Одно дело делали.

– То-то и оно, – подал голос кандальник. – Все знали: ведешь себя примерно – получаешь шанс в один прекрасный день выбраться отсюда. А теперь, вообразите, я раз в неделю должен прерываться на урок профессионального мастерства!

– Это, пожалуй, неплохо? – неуверенно заметил Ринсвинд.

Его собеседник прищурился.

– Плести авоськи? – спросил он.

– Я тут восемнадцать тысяч лет от звонка до звонка, – ворчал демон. – Сперва бесенком, потом демоном. Я свое дело знаю, обучен. Восемнадцать тысяч паршивых лет с вилами в руке, а теперь нате пожалте. Читать...

По Аду прокатился страшный грохот.

– Ой-ой, – ойкнул демон, – Сам вернулся. Видать, зол как черт. Лучше нишкните. – И впрямь, все круги Ада оглашали дружные стоны демонов и обреченных, возвращающихся в свои личные пекла.

Закованный в цепи человек покрылся испариной.

– Слышь, Вельземот, – сказал он, – а нельзя пропустить пару параграфов?..

– Да я чертяка-то подневольный, – несчастным голосом ответил демон. – Знаешь ведь, ежели Он нагрянет с проверкой, меня мало сказать вышибут с работы... – Он умолк, с унылой миной поглядел на Ринсвинда и бережно похлопал всхлипывающую фигуру когтем по спине.

– Знаешь что, – добродушно проговорил он, – давай проскочим подпункт-другой.

Ринсвинд взял несопротивляющегося Эрика за плечо.

– Идем-ка подобру-поздорову.

– И правда, жуть, – сказал Эрик, когда они уже шагали прочь. – Так, глядишь, о зле пойдет дурная слава.

Ринсвинд хмыкнул. Ему не понравились звуки, возвестившие, что Сам вернулся и что Он зол как черт. Всякий раз, как по соседству с Ринсвиндом ярилось нечто столь значительное, что заслуживало прописной буквы, мишенью высочайшего гнева обычно оказывался он.

– Если ты так много знаешь про эти места, – сказал чародей, – может, припомнишь, как отсюда выбраться?

Эрик почесал в затылке.

– Вот если бы один из нас был девицей... – протянул он. – В мифах Эфеба говорится, что сюда каждую зиму спускается младая дева.

– Погреться?

– По-моему, там было написано, что она напускает холоду.

– Знавал я таких женщин, – сказал Ринсвинд, умудренно кивая.

– Еще полезно уметь играть.

– А! Это уже лучше, – обрадовался Ринсвинд. Он немного подумал и сказал: – Говорят, я неплохо играю в канасту.

– На лире.

– А-а...

– А... а... а когда уходишь, то, если оглянешься... по-моему, к этому имеют какое-то отношение гранаты... ты, ты, ты превратишься в деревяшку.

– Яникогда не оглядываюсь, – твердо заявил Ринсвинд. – Первое правило убегающего – никогда не оглядываться.

Позади раздался рев.

– В особенности, если слышишь громкие звуки, – продолжал Ринсвинд. – Разумная трусость – вот что отличает человека от овцы. Убегая, убегай. – И он подобрал полы своего одеяния.

Они с Эриком сорвались с места – и не останавливались, пока не услышали знакомый голос: «Эгей, молодые люди! Присоединяйтесь к нам, любезнейшие. Поразительно, скольких старых друзей здесь можно встретить! »

А другой голос прибавил: «Какбишьихтам? Какбишьихтам? »

* * *

– Где они?!

Среднее руководящее звено Ада затрепетало. Назревало нечто страшное, способное даже вылиться в меморандум.

– Сбежать они не могли, – просипел Астафгиал. – Они где-то здесь! Почему вы не можете их найти? Или наряду с дураками меня окружают некомпетентные непрофессионалы?

– О повелитель...

Облеченные властью демоны обернулись.

Говорил князь Вассенего, один из старейших обитателей Ада. Никто не знал, насколько он стар. Но даже если первородный грех изобрел не князь, а кто-то другой, Вассенего, без сомнения, снял несколько первых копий. Что касается чистой предприимчивости и изворотливости ума, тут князь вполне мог бы сойти за человека и действительно частенько принимал обличье старого и довольно грустного адвоката, среди предков которого затесался орел.

В мозгу каждого демона родилась мысль: злосчастный Вассенего сделал-таки свое черное дело. Теперь меморандумом не отделаться – на них обрушится программный документ, излагающий принципы текущей политики и распечатанный под копирку для всех отделов с приложением экземпляра для архива.

Астафгиал повернулся – медленно, словно на поворотном круге. Хотя он справился с собой и вернулся к излюбленному обличью, его внутренний эмоциональный накал при этом не ослаб. Мысль о живых в его владениях заставляла Верховного Демона дрожать от ярости, подобно скрипичной струне. Людям нельзя было доверять. На них нельзя было полагаться. Последний из смертных, допущенных в пределы Ада еще при жизни, Ославил Организацию В Прессе. И, в довершение всего, присутствие в Аду людей заставляло Верховного чувствовать несоответствие занимаемой должности.

Вся сила гнева Астафгиала сосредоточилась на старом демоне.

– Вы можете высказаться по существу дела? – спросил он.

– Я лишь собирался отметить, владыка, что мы провели расширенный поиск, прочесали все восемь кругов, и я твердо уверен...

– Молчать! Не воображайте, будто я не знаю, что происходит, – зарычал Астафгиал, кружа подле тощей фигуры. – Я видел, как вы – и вы, и вы, – он ткнул трезубцем кое в кого из стариков, – шушукались по углам. Заговоры! Подстрекательство к мятежу! Здесь явладыка, не забыли? И я добьюсь повиновения!

Вассенего был бледен. Его ноздри патриция раздулись и стали похожи на сопла реактивного двигателя. Всем своим видом старый князь говорил: «Напыщенное ничтожество! Конечно, мы подстрекаем к бунту – ведь мы демоны! И в то время как ты, простофиля, узколобый бумагопоклонник, наущал кошек прятать под хозяйской кроватью дохлых мышей, я смущал умы особ королевской крови! » Вассенего говорил это всем своим видом... видом – но не голосом. Голос же бесстрастно произнес:

– Никто этого не отрицает, сир.

– Так поищите снова! А демона, который впустил их, отправить в самый нижний провал и расчленить, ясно?

Брови Вассенего поползли вверх.

– Старика Плетьмибью, сир? Безусловно, он сглупил, но он – верный...

– Вы не согласны?

Вассенего замялся. При том, что в глубине души он считал Верховного никудышным правителем, он, как всякий демон, твердо верил в субординацию и иерархию. Слишком много молодежи толклось внизу, чтобы горстка власть предержащих дала наглядный урок цареубийства и дворцового переворота – каков бы ни был предлог.

– Нет, сир, – кротко отозвался старый князь. – Но это будет означать, сир, что Врата Страха более не...

– Исполняйте!

* * *

К Вратам Страха прибыл Сундук.

Невозможно описать ярость того, кому пришлось без малого дважды пробежать пространственно-временной континуум из конца в конец, а Сундук, еще только выходя на дистанцию, уже был изрядно зол.

Он посмотрел на петли. На замки. Попятился и прочел новую надпись над порталом.

И, должно быть, разозлился пуще прежнего, хотя с Сундуком никогда ничего нельзя знать наверняка – ведь все отпущенное ему время Самоход провел, если можно так выразиться, за горизонтом неприятных событий.

Дерево Врат Ада, невообразимо древних, спеклось в некое подобие черного гранита, и не только под воздействием жара и времени. Врата впитали страх и бессмысленное, равнодушное зло. Они не просто заполняли проем в стене. Они были достаточно смышлены, чтобы в общих чертах предугадывать свое наиболее вероятное будущее.

Врата увидели: Сундук, шаркая ногами по песку, отступил, согнул многочисленные колени, присел и приготовился к броску.

Замок щелкнул. Засовы поспешно отъехали в сторону. Огромные брусья выскочили из гнезд. Врата распахнулись так резко, что створки ударили в стену.

Сундук успокоился. Поднялся. Двинулся вперед. В его походке было что-то почти величественное. Миновав напрягшиеся петли, уже почти за воротами, он обернулся и дал ближайшей створке хорошего пинка.

* * *

Перед ними возвышалось огромное беличье колесо-ворот. Оно ничего не приводило в движение, зато подшипники были на редкость скрипучие. Колесо воплощало одну из самых вдохновенных идей Астафгиала, и его единственным назначением было наглядно демонстрировать нескольким сотням людей, что, коль скоро они полагают, будто их жизнь прошла довольно бессмысленно, то подлинной бессмыслицы они и не нюхали.

– Мы не можем оставаться здесь вечно, – сказал Ринсвинд. – У нас есть потребности. Например, в пище.

– Вот в чем, в частности, огромное преимущество грешной души, – заметил Понс да Кверм. – Избавляешься от всех хлопот, связанных с бренной оболочкой. Конечно, на смену приходят совершенно новыезаботы и хлопоты, но я всегда предпочитал искать во всем светлую сторону.

– Какбишьее! – прибавил сидевший у него на плече попугай.

– Ну надо же, – сказал Ринсвинд, – вот уж не знал, что птица может попасть в Ад. Впрочем, вполне понятно, почему в данном случае было сделано исключение.

– Цыть, ведьмак!

– Непонятно, почему нас не ищут! – сказал Эрик.

– Умолкни и шагай, – велел Ринсвинд. – Глупые – вот и не ищут. Кому взбредет в голову, что мы полезем сюда?

– Да, верно, никому, – ответил Эрик. – Мне и самому с трудом в это верится.

Ринсвинд замедлил шаг – мимо пронеслась орава демонов, охваченных лихорадкой поиска.

– Значит, вы не нашли Источник Юности, – сказал он, чувствуя, что нужно поддержать беседу.

– Да нет же, нашел, – серьезно запротестовал да Кверм. – Чистый как слеза ключ в чаще девственного леса. И вволю напился. Можно сказать, налакался.

– Ну и?.. – спросил Ринсвинд.

– Вода безусловно возымела действие. Да. Некоторое время я явственно чувствовал, что молодею.

– А как же... – Ринсвинд неопределенно махнул рукой, объединив этим жестом да Кверма, колесо и высящиеся над ними круги Ада.

– А-а, – сказал старик. – Сие действительно досадно. Я невероятно много читал об Источнике... кто мог подумать, что во всех книгах выпущена поистине жизненноважная подробность, касающаяся воды!

– Какая же?

– Перед употреблением прокипятить. Этим все сказано, верно? Честное слово, ужасно досадно!

* * *

Сундук трусил вниз по широченной спирали дороги, которая связывала круги Ада. Даже в спокойной обстановке он, вероятно, не привлек бы к себе особенного внимания – Сундук поражал воображение куда меньше, чем большинство здешних обитателей.

* * *

– Тоска зеленая, – сказал Эрик.

– Для того и сделано, – отозвался Ринсвинд.

– Нечего тут прятаться, надо искать выход!

– Н-ну... да, но его здесь нет.

– По правде говоря, есть, – послышался за спиной у Ринсвинда чей-то голос. Голос человека, который все повидал и не в восторге от увиденного.

– Эолостирай? – спросил Ринсвинд. Прямо за ними стоял его предок.

– Кто мне сказал «доберешься домой без приключений»? – горько промолвил Эолостирай. – Ха! Цепочка сплошных безобразий длиной в десять лет. Мог бы и намекнуть.

– Э... – промямлил Эрик. – Мы... э-э... не хотели влиять на ход истории.

– Не хотели влиять на ход истории, – медленно повторил Эолостирай. Он стал разглядывать деревянные планки широкого обода у себя под ногами. – Ага. Что ж, тогда все в порядке. Теперь, когда я знаю это, мне гораздо легче. Позвольте от имени хода истории сердечно вас поблагодарить.

– Прошу прощения, – вмешался Ринсвинд.

– Да?

– Вы сказали, здесь есть другой выход?

– А, да. Черный ход.

– Где?

Эолостирай на миг бросил перебирать ногами и ткнул пальцем куда-то за туманный провал.

– Видите арку?

Ринсвинд всмотрелся.

– Вроде бы, – сказал он. – Это и есть выход?

– Да. Длинный крутой подъем. Где он выходит наружу, не имею понятия.

– А как вы узнали о нем?

Эолостирай пожал плечами.

– Спросил какого-то демона. Любое дело всегда можно сделать просто.

– Туда добираться целую вечность, – пробурчал Эрик. – Этот выход на другой стороне. Ничего у нас не выйдет.

Ринсвинд кивнул и угрюмо продолжал шагать по нескончаемой дороге. Через несколько минут он спросил:

– Тебе не приходит в голову, что мы, кажется, пошли быстрее?

Эрик обернулся.

Их догонял поднявшийся внутрь колеса Сундук.

* * *

Астафгиал стоял перед Зеркалом.

– Покажи мне, что видят они, – приказал он.

– Слушаюсь, хозяин.

Мгновение Астафгиал внимательно изучал бешено крутящееся изображение.

– Объясни, как это понимать, – потребовал он.

– Я – всего лишь зеркало, хозяин. Наше дело маленькое.

Астафгиал зарычал.

– А я – повелитель Гадеса, – рявкнул он, взмахивая трезубцем. – И готов рискнуть еще семью годами невезения.

Зеркало прикинуло, какой у него выбор, и рискнуло:

– Я вроде бы слышу скрип, хозяин.

– И?

– И чую дым.

– Исключено. Я особым распоряжением запретил разводить открытый огонь. Чрезвычайно старомодная концепция. Закрепляет за нами дурную славу.

– И тем не менее, хозяин.

– Покажи... Гадес.

Зеркало поднатужилось. И Верховный успел увидеть, как колесо с докрасна раскалившимся ободом с грохотом сорвалось с опор и, подобно лавине, обманчиво медленно покатилось по обители проклятых.

Свисая с деревянной ступицы, Ринсвинд следил за стремительным мельканием планок обода. Сваляй он дурака и опусти ноги, его подметки сгорели бы дотла. Мертвые души, однако, принимали происходящее с бодрой уверенностью в себе тех, кто знает: худшее с ними уже случилось. Вниз неслись крики: «Дайте сахарной ватки, жмоты! ». Ринсвинд услышал, как Эолостирай хвалит восхитительную тягу колеса и объясняет да Кверму, почему при наличии средства передвижения, которое само прокладывает себе дорогу (чем, собственно, и занимался тем временем Сундук) и вдобавок покрыто броней, войны станут менее кровопролитными, их продолжительность сократится в два с лишним раза и каждый получит возможность добираться домой дольше прежнего.

Сундук помалкивал. В нескольких футах от себя он видел хозяина и знай перебирал ногами. Возможно, его и посетила мысль, что поездка займет некоторое время... но то были трудности Времени. И потому, распугивая случайные, истошно вопящие души, подпрыгивая и крутясь, сокрушая отдельных невезучих демонов, колесо катилось вперед.

Оно разбилось о скалу на другом краю провала.

* * *

Князь Вассенего улыбнулся.

– Ну, – сказал он, – пора.

Старшие демоны смотрели с некоторым сомнением. Они, конечно, закоснели во зле, и Астафгиал определенно был Чужим Среди Своих и наипротивнейшим из всех тех противных молокососов, что покупают себе должности...

Но... но это... пожалуй, кое-что было все-таки чересчур...

– Учитесь у людей! – передразнил Вассенего. – Он велел мнеучиться у людей. Мне! Какая наглость! Какое высокомерие! Но я наблюдал, о да! Учился! Умышлял!

Выражение лица князя не поддавалось описанию. Даже те, кто заправлял делами в самых нижних кругах и упивался злодейством, поневоле отвернулись.

Герцог Рыгало Гниломерзостный неуверенно приподнял коготь.

– Но стоит ему хотя бы заподозрить... – сказал он. – У него ведь прескверный нрав. Эти памятные записки... – Герцог содрогнулся.

– А что такого мы делаем? – Вассенего, воплощенная невинность, развел руками. – Что в том плохого? Братья, я спрашиваю вас: что в том плохого?

Он окинул взглядом сомневающиеся лица и сжал кулаки. Сквозь тонкую, пронизанную синими жилками кожу забелели костяшки пальцев.

– Или вы предпочтете ознакомиться еще с одним заявлением, формулирующим основополагающие принципы нашей политики? – осведомился он.

Облеченные властью демоны один за другим решались, и лица собравшихся одно за другим меняли выражение – так падают выстроенные в ряд костяшки домино. Нашлась основа и для их единения. Довольно заявлений, формулирующих принципы проводимой политики, довольно справочных материалов, довольно поднимающих моральный дух обращений к персоналу. Ад Адом, но всему должен быть предел!

Граф Вельземот потер один из трех своих носов.

– И все это выдумали какие-то смертные? – спросил он. – Мы... э-э... ни словечком им не намекнули?

Вассенего покачал головой.

– Все сами, – гордо сообщил он, точно нежный классный наставник, на глазах у которого блестящий ученик только что сдал выпускные экзамены summa cum laude^[16].

Граф уставился в бесконечность.

– А я-то полагал, это мыдолжны быть чумой и порчей, – благоговейно промолвил он.

Старик кивнул. Он долго ждал этого. Покуда остальные пространно рассуждали о революционном пожаре, он внимательно приглядывался к миру людей. Наблюдал. Дивился.

Ринсвинд оказался чрезвычайно полезен. Он не оставил Верховному ни минуты свободного времени. Не зря на него было потрачено столько сил... Жалкий глупый человечишко, он по-прежнему думает, будто все это натворили его пальцы! Три желания, как же!

* * *

Вот так и получилось, что, когда Ринсвинд с великим трудом выкарабкался из-под обломков колеса, над ним стоял Астафгиал, Верховный Демон, Владыка Ада и Властитель Преисподней.

Астафгиал уже пережил зарю ярости и сейчас купался в лагуне холодного бешенства, которое делает голос ровным, манеру держаться – сдержанной и учтивой, и лишь едва заметные пузырьки слюны в углах рта выдают бушующий внутри ад.

Эрик выбрался из-под обломков обода и поднял глаза.

– О-е-ей, – вырвалось у него.

Верховный Демон взмахнул трезубцем. Внезапно тот перестал казаться смешным. Теперь это был тяжелый металлический стержень с тремя грозными остриями.

Астафгиал улыбнулся и посмотрел по сторонам.

– Нет, – сказал он, по-видимому, себе. – Не здесь. Публики маловато. А ну пошли!

И Ринсвинд, и Эрик – оба почувствовали на своем плече цепкую руку. Сопротивляться ей они могли не больше, чем парочка разнокалиберных снежинок – огнемету. На миг они утратили способность ориентироваться в пространстве, а затем Ринсвинд понял, что очутился в самом большом чертоге во вселенной.

Зал был огромный, хоть собирай ракеты Земля – Луна. Быть может, властелины Ада и слышали слова вроде «скромность» и «благоразумие», но слышали они и о том, что, если вам чего-то недостает, следует это подчеркивать. Им недоставало хорошего вкуса. Астафгиал сделал все что мог, но и он оказался бессилен заметно ухудшить изначально скверный дизайн, ядовитую цветовую гамму и чудовищные обои. Он расставил в зале несколько кофейных столиков и повесил афишу боя быков, но все это более или менее терялось в общем хаосе, а новая накидка на спинке Трона Страха лишь выделила те фрагменты декоративной резьбы, что вызывали наибольшее раздражение.

Двое смертных распростерлись на полу.

– А теперь... – начал Астафгиал.

Но его голос потонул во внезапно поднявшихся приветственных кликах.

Он поднял голову.

Почти весь зал заполонили разномастные и разнокалиберные демоны. Они облепили стены и свисали даже с потолка. Самодеятельный оркестр исторг из разнообразных инструментов набор аккордов. Транспарант, натянутый поперек зала, трубил: «Слава великим достижениям! »

Внезапно Астафгиал яростно зашевелил бровями: на него стремительно надвигался Вассенего, а за ним – прочие столоначальники. Лицо старого демона сияло бесхитростнейшей из улыбок, и Верховный уже готов был, поддавшись панике, вонзить в эту улыбку трезубец, но вдруг Вассенего размашисто хлопнул его по спине.

– Молодчина! – воскликнул он.

– Что?

– Отличная работа!

Астафгиал посмотрел вниз, на Ринсвинда.

– Хм, – сказал он. – Да. Ну что ж. – Он кашлянул. – Пустяки, – продолжил он, выпрямляясь. – Я знал, что людям некуда деться, и потому...

– Я не о том, – фыркнул Вассенего. – Этотак тривиально. Нет, сир. Я имел в виду ваше повышение.

– Повышение? – переспросил Астафгиал.

– Ваше продвижение по службе, сир!

Молодые демоны, готовые ликовать по любому поводу, победно взревели.

– Продвижение по службе? Но... но я и так Верховный... – слабо запротестовал Астафгиал. И почувствовал, как постепенно перестает понимать, что происходит.

– Фуй! – не сдержался Вассенего.

– Фуй?

– Вот именно, сир. Верховный? Верховный? Я выражу общее мнение, сир, если скажу, что демон, подобный вам, – демон, чье понимание организационных вопросов и приоритетов, чье проникновение в подлинный смысл нашего бытия, чей – не побоюсь этого слова – чистый интеллект низвели нас к новым глубинам, – заслуживает большего, сир!

Астафгиал невольно приосанился.

– Ну, видите ли... – начал он.

– Несмотря на занимаемый пост, вы выказывали неподдельный интерес к мельчайшим подробностям нашей работы, – продолжал Вассенего, скосив глаза к носу и глядя на Ринсвинда. – Какая приверженность делу! Какая преданность!

Астафгиал напыжился.

– Конечно, мне всегда казалось...

Ринсвинд приподнялся на локтях и подумал: берегись...

– И вот, – сказал Вассенего, сияя, как десяток маяков, – Совет собрался и решил – да позволено мне будет добавить, единодушно решил, сир, – в ознаменование ваших выдающихся достижений учредить совершенно новую награду!

– Важность правильной работы с документами... какую награду? – вдруг спросил Астафгиал. В океане его самодовольства внезапно брызнула в стороны стайка гольянов сомнения.

– Пост Наиглавнейшего Пожизненного Президента Преисподней, сир!

Снова грянула музыка.

– Вам будет предоставлен личный офис – куда просторнее той конуры, где вам приходилось ютиться все эти годы, сир. Точнее, господин президент!

Музыканты взяли очередной аккорд.

Демоны ждали.

– А... декоративные растения там будут? – медленно спросил Астафгиал.

– В изобилии! Целые плантации! Джунгли!

Лицо Астафгиала озарилось нежным внутренним сиянием.

– А ковры? Я имею в виду, от стены до стены...

– Чтобы уместить их все, стены пришлось специально раздвинуть, сир. А густота ворса, сир? Целые трибы пигмеев станут ломать голову над тем, отчего и во тьме свет светит, сир!

Сбитый с толку Верховный позволил дерзостной руке обхватить себя за плечи и, начисто позабывшего о мести, осторожно повлечь сквозь ликующую толпу.

– Я всегда мечтал о такой специальной штуке для варки кофе, – пробормотал он, когда последние остатки самообладания были подточены.

– Установлена настоящая фабрика, сир! И переговорное устройство, дабы вы могли спускать инструкции подчиненным. И новейший еженедельник – две эпохи на страницу, – и приспособление для...

– Цветные маркеры. Я всегда держал...

– Всех цветов радуги, сир, – прогремел Вассенего. – Идемте же без отлагательств, ибо я подозреваю, сир, что вам, с вашим рвением и пониманием, не терпится приступить к решению великих задач, которые ожидают вас, сир.

– Конечно, разумеется! Поистине пришло время свершений... – В лице раскрасневшегося Астафгиала промелькнуло смутное недоумение. – А эти великие задачи...

– Не менее чем полный, исчерпывающий, авторитетный, доскональный и глубокий анализ нашей роли, функций, важнейших задач и целей, сир!

Вассенего отступил от Астафгиала.

Облеченные властью демоны затаили дыхание.

Астафгиал нахмурился. Вселенная, казалось, замерла. Звезды на миг застыли на своем пути.

– С перспективным планированием? – наконец сказал он.

– Задача первостепенной важности, сир, что вы с присущей вам проницательностью не замедлили подметить, – живо проговорил Вассенего.

Правящая верхушка вздохнула свободно.

Грудь Астафгиала раздалась на несколько дюймов.

– Само собой, мне потребуется отдельный штат, чтобы сформулировать...

– Вот-вот, сформулировать! – подхватил Вассенего, возможно, чуточку увлекшийся. Астафгиал окинул его быстрым взглядом, в котором сквозило смутное подозрение, но в этот миг вновь грянул оркестр.

Последними словами, какие расслышал Ринсвинд, когда Верховного выводили из зала, было: «Чтобы анализировать информацию, мне понадобится... »

Больше он Верховного не видел.

Оставшиеся демоны, осознав, что мероприятие завершилось, закружили у огромных дверей, потоком утекая наружу. У самых смышленых забрезжила мысль, что скоро вновь заревут костры.

Никто, казалось, не обращал внимания на двоих смертных. Ринсвинд подергал Эрика за балахон.

– Тут-то мы и побежим? – спросил Эрик.

– Пойдем, – твердо поправил Ринсвинд. – Как ни в чем не бывало, спокойно и... э-э...

– Быстро?

– Соображаешь!

* * *

Совершенно необходимо, чтобы правильно исполненные три желания осчастливили возможно больше народу. В сущности, так и вышло.

Счастье обрели финцы-нанцы. Когда никакое поклонение не вернуло Сундук затоптать врагов племени, финцы-нанцы отравили всех жрецов и попытались взамен насадить атеизм, что по-прежнему означало возможность убивать сколько душе угодно, но без необходимости подниматься ради этого ни свет ни заря.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 678 9 Следующая ⇒