Терри Пратчетт 5 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 5 из 9Следующая ⇒

Эрик дергал Ринсвинда за балахон.

– Чего тебе? – брюзгливо осведомился Ринсвинд.

– Знаешь, что это за Эолостирай? – прошептал Эрик.

– Н-ну...

– Это тот самыйЭолостирай!

– А?

– Классики не знаешь!

– Классики? Это, случайно, не одна из тех лошадок-призерш, которых мы должны были вспомнить?

Эрик закатил глаза.

– Именно благодаря хитрости Эолостирая Цорт потерпел поражение, – сообщил он. – А потом Эолостирай целых десять лет добирался домой, и на его долю выпало множество всевозможных приключений с искусительницами, сиренами и любвеобильными волшебницами.

– Ну-ну, теперь понятно, почему ты так внимательно проштудировал его историю. Десять лет, а? Где же его дом?

– Примерно в двух сотнях миль отсюда, – серьезно ответил Эрик.

– Парень вволю поплутал, верно?

– А когда он добрался до дома, то сразился с женихами своей жены, а его любимый старый пес узнал его и околел.

– Жалко.

– И знаешь отчего? Оттого, что пятнадцать лет таскал в пасти шлепанцы хозяина.

– Бедняга.

– А еще знаешь что, демон? Ничего этого пока небыло. Мы можем избавить его от кучи неприятностей!

Ринсвинд задумался.

– Для начала можно посоветовать ему подыскать шкипера получше, – сказал он.

Послышался скрип. Солдаты наконец открыли дверь.

– За-а-бегай! Или как это?.. Вот черт, дурацкая команда, – рассердился Эолостирай. – Волшебный сундук прошу вперед. Без серьезной необходимости никого не убивать. Постарайтесь обойтись без погрома. Ну, вперед!

Дверь вела в коридор-колоннаду. Издалека доносилось невнятное бормотание нескольких голосов.

Отряд крадучись пошел на звуки и очутился перед тяжелой портьерой. Эолостирай набрал в грудь побольше воздуха, рывком отдернул занавесь и с места в карьер начал заранее заготовленную речь.

– Ну-с, я хочу, чтобы все было предельноясно, – объявил он. – Я не желаю никаких неприятных инцидентов, тем паче криков «стража! ». Вообщеникакихкриков. Мы заберем небезызвестную вам молодую особу и отправимся восвояси – всякому мало-мальски разумному человеку место дома. В противном случае мне действительно придется всех без исключения предать мечу, а я терпеть этого не могу.

Это заявление не произвело заметного впечатления на аудиторию, поскольку та была представлена одним-единственным малышом на горшке.

Эолостирай мысленно сбавил обороты и без запинки продолжил:

– А если ты не скажешь мне, где все остальные, я велю сержанту крепко тебя отшлепать.

Малыш вынул палец изо рта.

– Мама пошла к Касси, – сказал он. – Вы – мистер Бикль?

– Вряд ли, – сказал Эолостирай.

– Мистер Бикль дурачок. – Малыш спрятал руку за спину и с видом человека, завершившего утомительные изыскания, прибавил: – Мистер Бикль – кака.

– Сержант!

– Сэр?

– Возьмите ребенка под стражу!

– Есть, сэр. Капрал!

– Я!

– Последите за мальцом.

– Есть! Рядовой Архейос!

– Я, – угрюмо отозвался солдат, томимый мрачным предчувствием.

– Присмотри за постреленком.

Рядовой Архейос огляделся. Оставались только Ринсвинд с Эриком, но, несмотря на то, что штатские с любой точки зрения были самыми младшими по званию из присутствующих и на лестнице армейской иерархии стояли чуть ниже полкового осла, выражение их лиц говорило, что они не намерены подчиняться чьим бы то ни было приказам.

Эолостирай медленно прошел через комнату и у второй портьеры прислушался.

– Мы можем предсказать ему что хочешь из его будущего, – свистящим шепотом проговорил Эрик. – Он же пережил, то есть переживет, уйму всякого. Кораблекрушения, чары, половина команды превратится в свиней – да мало ли что еще!

– Да. Мы могли бы сказать ему «домой ступайте пешком! », – согласился Ринсвинд.

Портьера с шумом отдернулась.

За ней оказалась женщина – полная, приятной наружности, хотя и немного поблекшая, в черном платье и с пробивающимися усиками. За ее спиной пытался укрыться целый выводок ребятишек мал мала меньше. Ринсвинд насчитал по меньшей мере семерых.

– Кто это? – спросил Эрик.

– Э... гм, – откашлялся Ринсвинд. – Думаю, это Еленор Цортанская.

– Да ну тебя, – шепотом обиделся Эрик. – Она похожа на мою маму. Еленор была куда моложе, и вообще... – Он осекся и несколькими выразительными жестами обрисовал формы, обладательница которых, по всей вероятности, была бы не в состоянии удерживать равновесие.

Ринсвинд старался не встречаться глазами с сержантом.

– М-да, – сказал он, слегка зарумянившись. – Видишь ли... э-э... ты совершенно прав, но... гм... осада была долгая, то да се...

– Не вижу связи, – сурово отрезал Эрик. – У классиков ни слова нет о детях. У них говорится, что Еленор все время как во сне бродила по стенам Цорта, оплакивая погибшую любовь.

– Да, полагаю, сколько-то она ее оплакивала, – не стал спорить Ринсвинд. – Но, видишь ли, невозможно столько времени убить на страдания... и потом, на стенах-то, небось, холодновато.

– До смерти можно добродиться, – поддакнул сержант.

Эолостирай задумчиво глядел на женщину.

– Полагаю, вам известно, зачем мы здесь, сударыня? – сказал он.

– Хоть пальцем троньте детей, и я закричу, – невыразительно предупредила Еленор.

Эолостирай еще раз продемонстрировал, что таланты партизана уживаются в нем с тщеславием оратора: ему определенно не хотелось, чтобы заранее подготовленная речь, раз уж она стройно улеглась у него в голове, пропала зря.

– О прекрасная дева, – начал он. – Множество опасностей подстерегало нас на пути, когда, стремясь спасти тебя и вернуть твоим возлюбленным родичам... – голос изменил ему, –... э-э... возлюбленным родичам... Гм. Все не так от начала до конца, верно?

– Ничего не поделаешь, – откликнулась Еленор. – Осада тянулась ужасно долго, а царь Мавзолей был так любезен... И, строго говоря, мне не слишком нравилось в Эфебе...

– А где все? Я имею в виду – остальные цортанцы.

– На укреплениях, бросают камни. Кому же знать, как не вам.

Эолостирай в отчаянии воздел руки.

– Следовало послать нам весточку! Или хоть раз пригласить на крестины!

– Мне казалось, вам всем так нравится воевать, – оправдывалась Еленор.

Эолостирай повернулся и мрачно пожал плечами.

– Хорошо, – сказал он. – Прекрасно. Что и требовалось доказать. Ничего страшного. Просто мне вдруг взбрело в голову покинуть родимый дом и десяток лет просидеть в болоте с кучкой кретинов. И то сказать, что делать дома? Править малюсеньким царством? Ерунда. Ну что ж. Можно с чистой совестью отбыть на родину. Ума не приложу, как сказать нашим, – с горечью прибавил он, – им было так весело. Вероятно, они устроят пир на весь мир, и будут смеяться и пить, и напьются – это вполне в их духе.

Он посмотрел на Ринсвинда и Эрика и сказал:

– Может, расскажете мне, что будет дальше? Для вас это наверняка не секрет.

Ринсвинд что-то промычал.

– Город сгорит, – сообщил Эрик. – Особенно общедоступные башни. Я их так и не видел, – угрюмо прибавил он.

– Кто это сделает? Они или мы?

– Вы, по-моему, – сказал Эрик.

Эолостирай вздохнул.

– Похоже. – Он повернулся к Еленор. – Наши – то есть мои – собираются спалить город до основания, – сказал он. – Звучит очень героически. Они от этого просто тащатся. Может быть, вам стоит пойти с нами? И прихватить с собой детей. Почему бы не устроить всей семье праздник?

Эрик пригнул ухо Ринсвинда к своим губам.

– Это шутка, да? – спросил он. – На самом деле это никакая не Еленор Прекрасная, ты меня надул?

– Со страстными натурами всегда так, – сообщил Ринсвинд. – После тридцати пяти они определенно сдают.

– А все макароны, – вставил сержант.

– Но я читал, что она была прекрасней всех...

– Читал, читал! – передразнил сержант. – Конечно, если ты всю жизнь собираешься только читать...

– Штука, – поспешно вмешался Ринсвинд, – в так называемых «законах жанра». Кому интересно воевать из-за... э-э... довольно приятной и при определенном освещении умеренно привлекательной женщины? А?

Эрик чуть не плакал.

– Но там же сказано, что ее красота спустила на воду тысячу кораблей...

– Это называется метафора, – сказал Ринсвинд.

– Враки, – любезно пояснил сержант.

– Короче, не нужно верить всему, что читаешь у классиков, – добавил Ринсвинд. – Они никогда не проверяют факты. Их дело – распространять легенды.

Эолостирай тем временем горячо спорил с Еленор.

– Ну, хорошо, хорошо, – сказал он. – Оставайтесь здесь, если угодно. Мне-то что? Айда, ребята. Уходим. Рядовой Архейос, что вы делаете?

– Я лошадка, сэр, – объяснил солдат.

– Он мистер Кака, – сообщил малыш. На голове у него красовался шлем рядового Архейоса.

– Когда закончите быть лошадкой, найдите нам масляный светильник. Я в этом туннеле все колени себе расшиб.

* * *

Цорт поглотило ревущее пламя. Небо над центром города стало алым.

Ринсвинд и Эрик смотрели на пожар издалека, с прибрежных скал.

– Тоже мне, общедоступные, – немного погодя буркнул Эрик. – Кому они доступные? Ни души.

– Я думаю, подразумевались неприступные башни, – поддразнил его Ринсвинд. Еще одна раскаленная докрасна твердыня обрушилась в руины города. – И тоже безосновательно.

Они еще некоторое время молча смотрели на пожарище, а потом Эрик сказал:

– Забавно. Надо же тебе было споткнуться о Сундук и уронить лампу!

– Да, – коротко отозвался Ринсвинд.

– Поневоле начинаешь думать, что история всегда найдет способ претворить себя в жизнь.

– Да.

– Хорошо еще, Сундук всех спас.

– Да.

– Смешно было глядеть, как вся эта ребятня катит на нем верхом.

– Да.

– Все, кажется, остались довольны.

Во всяком случае, относительно враждующих сторон Эрик не ошибся. Мнением гражданского населения с его не внушающими доверия взглядами на войну никто не поинтересовался. В рядах воинов – по крайней мере, воинов определенного ранга – началось бесконечное братание, хлопанье по спине, анекдоты, веселый обмен щитами, и все сошлись на том, что война со всеми ее пожарами, осадами, армадами и деревянными конями вышла отменная. Над винно-темным морем разносилось эхо песен.

– Нет, вы только послушайте, – воскликнул Эолостирай, появляясь из полумрака, окутавшего вытащенные на берег лодки эфебцев. – Попомните мои слова, следующим номером программы станут пятнадцать куплетов «Бала у Филодейфуса». Стадо тупиц с мозгами между ног!

Он присел на камень и с чувством сказал:

– Сволочи.

– Как по-вашему, Еленор сумеет объяснить все это своему дружку? – спросил Эрик.

– Наверное, – ответил Эолостирай. – Обычно женщинам это удается.

– Выходит, она выскочила замуж, – вздохнул Эрик. – И нарожала кучу детей.

Эолостирай пожал плечами.

– Минутная безудержная страсть. – Он внимательно глянул на Ринсвинда. – Эй, демон! Можно тебя на пару слов?

Он повел Ринсвинда между лодками, грузно ступая по сырому песку, словно на плечи ему давило тяжкое бремя.

– Сегодня с приливом я отправляюсь домой, – сказал он. – Война завершилась, и нет смысла здесь околачиваться.

– Хорошая мысль.

– Ненавижу море, – признался Эолостирай и пнул ближайшую лодку. – Вокруг снуют всякие идиоты и орут: тяни то, трави се, поднять это. Вдобавок я страдаю морской болезнью.

– У меня то же самое от высоты, – посочувствовал Ринсвинд.

Эолостирай снова пнул лодку, явно решая серьезную эмоциональную проблему.

– Дело вот в чем... – несчастным голосом выдавил он. – Ты случайно не знаешь, я доберусь до дому без приключений или как?

– Что?

– Тут всего-то пара сотен миль, на это не нужно столько времени, ведь правда? – Эолостирай излучал тревогу, как маяк.

– О. – Ринсвинд посмотрел ему в лицо. Десять лет, подумал он. Напичканных всевозможными странными событиями с участием крылатых какбишьихтамов и морских чудовищ. С другой стороны, стоит ли Эолостираю знать об этом?

– Домой вы доберетесь спокойно, – сказал чародей вслух. – Собствнно, тем вы и прославились. Существует множество легенд о вашем возвращении.

– Уф! – Эолостирай прислонился к горбатому боку корабля, снял шлем и отер лоб. – Знаешь, гора с плеч. Я боялся, вдруг боги на меня в обиде.

Ринсвинд отмолчался.

– Стоит начать выдумывать всякую всячину вроде деревянных коней и туннелей, и богов зло берет, – пояснил Эолостирай. – Они, изволите ли видеть, поборники традиций. Предпочитают, чтоб люди крошили друг дружку в капусту. Понимаешь, я думал, что если я смогу показать остальным, как легче получить желаемое, то они уже не будут такими беспросветными дураками...

Вдалеке громкий хор мужских голосов распевал: «... и весталок, и весталок девственных из Хейло-дели-фило-дельфи-дельфи-босхромен! Ну а как дотанцевали, тут и началось... »

– Напрасный труд, – вздохнул Ринсвинд.

– Но попытаться стоило, верно?

– О да.

Эолостирай хлопнул его по спине.

– Выше нос, – сказал он. – Хуже уже некуда, значит, будет лучше.

Они зашли в темные буруны, где качался на якоре корабль Эолостирая, и Ринсвинд посмотрел, как Эолостирай доплыл до него и взобрался на борт. Вскоре из отверстий в боках корабля высунулись весла – кажется, это называлось «мочи весла»... или «весла на воду»? – и суденышко медленно вышло в залив.

Над волнами прибоя к берегу долетали голоса:

– Правьте туда, сержант.

– Есть, капитан!

– И не кричите. Разве я велел кричать? Почему вам всем обязательно надо кричать? Пойду вниз, прилягу.

Увязая в песке, Ринсвинд побрел назад.

– Беда в том, – сказал он, – что лучшеникогда не бывает. Все остается как есть, только усугубляется. Впрочем, на его долю тревог хватит.

Эрик позади него высморкался.

– Ничего печальнее я в жизни не слыхал.

Вдали армии Цорта и Эфеба продолжали дружно горланить: «... там даже гарпия была, да-да, на бал она пришла... »

– Пошли, – сказал Ринсвинд. – В гостях хорошо, а дома лучше.

– Имя у него занятное, заметил? – сказал Эрик, шагая рядом с чародеем по прибрежному песку.

– Нет. Ты о чем?

– «Эолостирай» означает «тот, кто полощет ветер». Как Ринсвинд.

Ринсвинд посмотрел на мальчика.

– Он мой предок?

– Как знать.

– Ох, елки зеленые. – Ринсвинд задумался. – М-да, надо было посоветовать ему не жениться. И не ездить в Анк-Морпорк.

– Анк-Морпорк, небось, еще и не построили...

Ринсвинд наудачу щелкнул пальцами.

Попытка увенчалась успехом.

* * *

Астафгиал откинулся на спинку кресла, ломая голову над тем, какая все-таки судьба постигла Эолостирая. Боги и демоны существуют вне времени и не движутся в его потоке, словно пузыри в ручье, – для них все происходит сразу. Казалось бы, они должны читать будущее как открытую книгу, поскольку в известном смысле грядущие события для них уже прошлое. Однако дело обстоит иначе, ведь реальность чрезвычайно обширна, в ней происходит масса интересного, и пытаться уследить за всем сразу все равно что пытаться использовать очень большой видеомагнитофон, у которого нет ни кнопки «стоп», ни счетчика кадров. Обычно проще дождаться и увидеть.

Надо будет при случае взглянуть, решил Астафгиал.

Здесь же и сейчас (постольку поскольку эти понятия применимы вне пределов пространства и времени) дела шли не блестяще. Эрик самую чуточку переменился в лучшую сторону – факт категорически неприемлемый. Кроме того, мальчишка, похоже, изменил ход истории, хотя это по сути невозможно – ходу истории можно только способствовать.

Требовались решительные меры. Нечто опасное и воистину способное сгубить душу.

Верховный Демон вдруг заметил, что покручивает ус.

* * *

Со щелканьем пальцами беда в том, что никогда не знаешь, к чему это приведет...

Ринсвинда со всех сторон обступала сплошная чернота. Это было не просто отсутствие цвета. Кромешная тьма, царившая вокруг, решительно опровергала всякую возможность его существования.

Под ногами Ринсвинд чувствовал пустоту. Он словно бы плыл. Не хватало и еще чего-то. Чего именно, никак не удавалось определить.

– Эрик, ты здесь? – решился он.

Неподалеку послышалось внятное:

– Да. Ты здесь, демон?

– Д-да.

– Где мы? Мы падаем?

– Не похоже, – отвечал Ринсвинд, основываясь на собственных ощущениях. – Очень уж тихо. А падаешь всегда со свистом. Вдобавок перед глазами мелькают картины прошлого. А я пока не увидел ничего такого, что узнал бы.

– Ринсвинд?

– Да?

– Когда я открываю рот, не слышно ни звука.

– Не мо... – Ринсвинд замялся. Его голоса тоже не было слышно. Он знал, что говорит. Просто его речь не достигала внешнего мира. Но Эрика он слышал. Возможно, слова махнули рукой на попытки проникнуть в сознание Ринсвинда обычным путем, через уши, и двинулись прямиком в мозг.

– Вероятно, это какое-то волшебство, – сказал чародей. – Тут нет воздуха, поэтому нет звука. Крохотные корпускулы воздуха сталкиваются друг с другом, точно стеклянные шарики, и получается звук, понимаешь?

– Да? Ну надо же.

– Итак, вокруг нас ничего нет, – сказал Ринсвинд. – Ничегошеньки. И выходит, мы в полном... – Он замялся. – Есть такое понятие, – сказал он. – Ну как это? Когда до тебя все расхватали, то тебе остается что?

– А, – обрадовался Эрик, – знаю. Дырка от бублика.

Ринсвинд подумал. Звучало вроде бы подходяще.

– Ладно, – согласился он. – Пусть будет дырка. Вот туда мы с тобой и попали. В полную дыру. Наидырейшую из дыр – дырявее некуда...

* * *

Астафгиала захлестывало лихорадочное отчаяние. Он применил заклинания, которые позволяли разыскать кого угодно, где угодно и когда угодно, но тех, кого он искал, нигде не было. Только что он видел их на берегу моря, а в следующий миг... их и след простыл.

Это сужало диапазон поисков всего до двух мест.

К счастью, поначалу Астафгиал ошибся в выборе.

* * *

– Хоть звезды какие-нибудь, и то бы неплохо, – вздохнул Эрик.

– Во всем этом есть что-то очень странное, – заметил Ринсвинд. – Я вот о чем: тебе холодно?

– Нет.

– Тепло?

– Нет. Честно говоря, я почти ничего не чувствую.

– Ни холода, ни жары, ни тепла, ни света, ни воздуха, – перечислил Ринсвинд. – Одна сплошная дырка от бублика. Сколько мы тут пробыли?

– Не знаю. Кажется, целую вечность, но...

– Ага. Сдается мне, и время – точное время – тут тоже не существует. Только то, которое люди придумывают к случаю.

– Так-так, да у меня тут гости. Не ожидал, неожидал, – раздалось над ухом у Ринсвинда.

Голос был чуточку деланный – специальный голос для воркотни и жалоб, – зато без малейшей тени угрозы. Ринсвинд плавно развернулся.

За ним со смутным подозрением наблюдал человечек с лицом, похожим на крысиную мордочку. Он сидел по-турецки, и за ухом у него торчал карандаш.

– Э... здравствуйте, – сказал Ринсвинд. – А где это – тут?

– Нигде. В том-то и соль, а?

– Совсем нигде?

– Пока что совсем.

– Ну ладно, – вмешался Эрик, – а когда это «нигде» станет «где»?

– Трудно сказать, – ответил человечек. – Глядя на вас двоих и увязывая разные разности – скорость метаболизма и тому подобное, – я бы предположил, что данная точка должна превратиться из «нигде» в «здесь» приблизительно за... э-э... пятьсот секунд. – И человечек начал разворачивать лежавший у него на коленях пакет. – Может быть, сэндвич, пока мы ждем?

– Что? Разве я... – В эту минуту желудок Ринсвинда, смекнув, что если и дальше задавать тон будет рассудок, то возникнет опасность потерять инициативу, вмешался и заставил чародея сказать: – С чем?

– А кто его знает. Вы с чем любите?

– Простите?

– Да не тушуйтесь. Ну, смелее – какие сэндвичи вы любите?

– Ах, вот что... – Ринсвинд воззрился на человечка. – Ну, если у вас найдется сэндвич с кресс-салатом и яйцом...

– Ладно, пусть будет кресс-салат и яйцо, – не стал спорить человечек. Он сунул руку в пакет и мгновением позже протянул Ринсвинду белый треугольничек.

– Елки-моталки, – вырвалось у Ринсвинда. – Какое совпадение!

– Ну, с минуты на минуту должно начаться, – объявил человечек. – Вон там... конечно, не то чтобы они уже определили верные направления, от них этого ждать не приходится... вон там.

– Я вижу только темноту, – разочарованно протянул Эрик.

– Нет, – торжественно объявил человечек. – Ты видишь то, что бывает довведения тьмы в должность. – Он укоризненно посмотрел на упомянутую пока-еще-не-тьму. – Ну давай, – поторопил он. – Почему мы ждем, почему-у?

– Чего ждем? – спросил Ринсвинд.

– Всего.

– Чего «всего»? – не отставал Ринсвинд.

– Всего. Не «чего всего», а просто: всего.

* * *

Астафгиал выглянул из клубящихся газовых облаков. Наконец-то он прибыл в нужное место. Главное достоинство границ вселенной в том, что случайно проскочить их невозможно.

Последние несколько угольков моргнули и потухли. Пространство и время бесшумно столкнулись и коллапсировали.

Астафгиал кашлянул. В двадцати миллионах световых лет от дома порой чувствуешь себя очень одиноко.

– Есть тут кто? – спросил он.

– ДА.

Голос раздавался прямо у него над ухом. Даже верховные демоны способны трепетать...

– Я имею в виду, кроме вас, – пояснил Астафгиал. – Вы кого-нибудь видели?

– ДА.

– Кого?

– ВСЕХ.

Астафгиал вздохнул.

– Я подразумеваю – недавно.

– БЫЛО ТИХО КАК В МОГИЛЕ, – отозвался Смерть.

– Проклятье.

– ТЫ ОЖИДАЛ УВИДЕТЬ КОГО-НИБУДЬ ДРУГОГО, НЕ МЕНЯ?

– Я думал встретить тут одного субъекта по имени Ринсвинд, но... – начал Астафгиал.

Глазницы Смерти вспыхнули багрянцем.

– ЧАРОДЕЯ? – спросил он.

– Нет, де... – Астафгиал осекся. На... – несколько секунд, можно было бы сказать, если бы здесь существовало время – в нем проснулись ужасные подозрения.

– Смертный? – рыкнул он.

– ОПРЕДЕЛЕНИЕ НЕСКОЛЬКО НЕТОЧНОЕ, НО В ОБЩЕМ ТЫ ПРАВ.

– Будь я проклят! – вскричал Астафгиал.

– ПОЛАГАЮ, ЭТО – УЖЕ СОВЕРШИВШИЙСЯ ФАКТ.

Верховный Демон простер трясущуюся руку. Растущая ярость возобладала над чувством стиля. Красные шелковые перчатки с треском лопнули, и проклюнулись когти.

После чего – всегда разумнее не выводить из терпения обладателя отточенной косы – Астафгиал поспешно бросил «Прошу прощения за беспокойство» и исчез. Лишь сочтя, что находится вне пределов досягаемости необычайно острого слуха Смерти, Верховный Демон излил свою ярость в крике.

Там, где иссякало время, Ничто развернулось во всю свою бесконечную длину, заполнив продуваемые космическим сквозняком просторы.

Смерть ждал. Чуть погодя его костяные пальцы забарабанили по ручке косы.

Вокруг плескалась тьма. Даже бесконечность перестала существовать.

Смерть попробовал просвистать несколько отрывков из непопулярных песен, но Ничто всосало звук.

Вечности пришел конец. Все песчинки упали. Грандиозная гонка между энергией и энтропией завершилась, и первым пришел все-таки фаворит.

Возможно, следует вновь заточить косу?

Нет.

Право же, никакого смысла.

Великая муть Полного Ничто растекалась... можно было бы сказать «вширь» и «вдаль», если бы сохранились рамки пространственно-временных связей, наделяющие смыслом слова вроде «дали» и «шири».

Делать, кажется, было нечего.

« ПОХОЖЕ, ПОРА ВЗЯТЬ ВЫХОДНОЙ », – подумал Смерть.

Он повернулся, чтобы уйти, и в этот миг услышал слабейший из шумов. В сравнении со звуком этот шум был словно фотон в сравнении с явлением света: столь слаб и тонок, что в громе и грохоте действующей вселенной его никто не заметил бы.

На свет явилась крохотная частица материи.

Смерть величаво приблизился к месту прибытия и пригляделся.

И увидел канцелярскую скрепку^[13]. Что ж, начало было положено.

Послышался новый хлопок. Медленно вращаясь, в вакуум вылетела белая пуговка от сорочки.

Смерть отчасти успокоился. Конечно, потребуется время. Прежде чем все это усложнится настолько, чтобы породить газовые облака, галактики, планеты и материки, не говоря уж о крошечных штопорообразных созданиях, которые закопошатся в слизистых лужах, раздумывая, стоит ли эволюция того, чтобы брать на себя труд отращивать плавники, лапы и прочее, будет определенная интерлюдия. Однако появление пуговицы и скрепки указывало на начало неостановимого процесса.

Требовалось одно – терпение, а терпения Смерти было не занимать. Очень скоро появятся живые существа. Они примутся развиваться как одержимые, забегают, захохочут в лучах нового солнца. И устанут. И состарятся.

Смерть снова сел. Он мог подождать.

Когда бы он им ни понадобился, он будет на месте.

* * *

Вселенная рождалась.

Любой космогонист эпохи нового творения скажет: все самое интересное произошло в первую пару минут, когда Ничто собралось воедино, сгустилось, чтобы образовать время и пространство, и возникло множество крошечных черных дыр и тому подобного. Дальше, утверждают они, настала очередь материи, и все, в сущности, закончилось – оставалось появиться только микроволновому излучению.

Вблизи, однако, в рождении вселенной обнаруживалась своеобразная, яркая до безвкусицы, привлекательность.

Человечек засопел.

– Чересчур зрелищно, – недовольно сказал он. – Зачем столько шума? С тем же успехом можно было применить Великий Свист или дать немного музыки.

– Неужели? – спросил Ринсвинд.

– Угу. К тому же на второй пикосекунде все это производило весьма сомнительное впечатление. Начинка определенно неважнецкая. Но такие уж нынче времена. Мастера перевелись. В пору моего отрочества создание вселенной занимало не один день. Было чем гордиться. А теперь свалят все в кучу, гоп-ля – и понеслось. И знаете что?

– Что же? – слабым голосом отозвался Ринсвинд.

– Расхищают стройматериалы! Найдут по соседству кого-нибудь, кому хочется расширить свою вселенную, а потом здрасте-пожалуйста – стащат и загонят кусок небесного свода!

Ринсвинд уставился на него.

– Да ктовы?

Человечек вытащил карандаш из-за уха и задумчиво оглядел пространство вокруг Ринсвинда.

– Я создаю, – ответил он.

– Что создаете?

– А что вам хотелось бы?

– Так вы тот самый Создатель?

Человечек страшно сконфузился.

– Нет-нет, не тот самый. Простосоздатель. Я не заключаю контрактов на создание крупных объектов – звезд, газовых гигантов, пульсаров и так далее. Я специализируюсь на том, что вы, пожалуй, могли бы назвать выполнением индивидуальных заказов. – Он с гордым вызовом взглянул на собеседников. – Все свои деревья я делаю сам, – признался он. – Тонкая работа. На то, чтобы научиться делать деревья, даже хвойные, уходят годы.

– О, – сказал Ринсвинд.

– Я никому не перепоручаю незаконченную работу. Никакого поднаема, вот мой девиз. Эти мерзавцы вечно заставляют вас ждать, а сами тем временем устанавливают звезды или что-нибудь в этом роде кому-нибудь другому. – Человечек вздохнул. – Видите ли, считается, что творить – проще простого. Якобы достаточно носиться над водами и помавать руками, не слишком утруждаясь. Ничего подобного!

– Да что вы!

Человечек почесал нос.

– Например, очень скоро теряешь способность выдумывать снежинки. Идеи иссякают.

– Вот как?

– Начинает казаться, что потихоньку сотворить несколько одинаковых – невелик грех.

– В самом деле?

– Говоришь себе: «Существует миллиард триллионов уймальонов снежинок, никто ничего не заметит». Но тут оказывается затронут профессионализм.

– Да?

– Некоторые, – создатель колюче глянул на аморфную пока материю, потоком струившуюся мимо них, – полагают, будто довольно установить несколько основных физических законов, а дальше, дескать, хватай денежки и делай ноги. Как же! Через какой-нибудь миллиард лет по всему небу пойдут протечки и появятся черные дыры с вашу голову величиной, а когда вы, сетуя, вознесете молитву, найдете только девицу за конторкой, и эта девица заявит вам, что знать не знает, где ее босс. Я думаю, людям больше по вкусу индивидуальныйподход, как по-вашему?

– Ну, – промямлил Ринсвинд, – э-э... когда кого-нибудь убьет молнией, причина ведь не только в электрических разрядах и высоких точках... э-э... выэтоимели в виду?

– О, это не моя епархия. Я ничем не управляю. Творение само по себе довольно трудоемко – не ждете же вы от меня еще и управлениясозданным? Видите ли, существует пропасть иных вселенных, – добавил человечек, и в его тоне проскользнуло легкое осуждение. – У меня план работ длиной с вашу руку.

Он пошарил под собой и извлек большую книгу в кожаном переплете, на которой, по-видимому, сидел все это время. С легким шелестом книга раскрылась.

Ринсвинд почувствовал, что его тянут за одежду.

– Слушай, – сказал Эрик, – это взаправду Он, да?

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 Следующая ⇒