Chapter 5 4 страница

- Кэс, ты серьезно? Он же этот, как его, пидор, - тот парень, что сидел с ними, успел и прийти, и уйти, и вновь прийти и начать чем-то дымить. Хочешь не хочешь, а вдыхай это потому, что сидишь посередине, Флойд.

- Не решай за него! Может он бисексуал. Это круто, вот Дакки тоже бисексуалка, - Даки засмеялась и слегка стукнула девушку по голове, дабы та не распорстраняла подробности о ее ориентации так свободно.

- Ну это нормально для девчонок, в смысле, мы, вроде, все би. Я читала, - Дак, которая Дакота, проявляла большой интерес к не такому-как-все Адаму, который выглядел, как девочка-оторва, с одним лишь исключением, спрятанным в ткани его штанов.

- Лично мне нравятся такие мальчики, как Адам, - Кас придвинулась к нему и кокетливо улыбнулась. Адам уже не знал, стоит ли вообще скрывать, что он гей, потому что это, судя по всему, не такая сильная тайна. Или же они, на самом деле, ничего не знают, но делают выводы по его внешности или чему там еще.

- И чем тебе такие нравятся? В нем от мужика как от Алисы - топ-модель по-американски, - Алиса - это девушка под центнер весом, тоже частый объект нападок.

- Ты так говоришь, МакКол, как будто тебя бы взяли в американскую армию. Не с такими узкими джинсами, голубок!

- А может, он просто ревнует Адама? А то уведешь еще такую плюшку у этого новоявленного педика! - нет, все-таки, это неловко. Юноша, который уже трижды пожалел о том, что явился на эту вечеринку, прокашлялся и попросил пропустить его в туалет. Слава Богу, что с этим у него проблем не возникло. Правда, после у него возникли проблемы с кое-кем другим.

Шон Донован. По всем канонам американских сериалов про школу - самый крутой парень на районе и автоматически самый главный задира. Он не оставляет Адама в покое буквально никогда. Именно от него исходили все самые жестокие и злорадные пакости, и он не боялся даже избить парня, если это требовалось. Все-таки, регбист - это тебе не вокалист в музыкальном клубе, и травмы Шон получал чаще, чем Адам натирал пальцы на инструментах (главным образом потому, что он играл на пианино). Сейчас он стоял косой, видимо, изрядно пьяный, и ждал своей очереди в уборную. Занимались там, судя по всему, чем-то совершенно противоестественным туалету, ведь командир школьной команды уже начал бить в дверь и кричать ругательства. Как только Адам осторожно подошел сквозь тень к той же двери, та раскрылась и оттуда вышли две девушки и парень.

- Сколько можно там ебаться, твою мать?! - вскрикнул Шон, на что дамы единообразно возмутились и прижались к своему якобы кавалеру. Тот был из той же команды, что и Шон, а поэтому они лишь поцапались языками. И, как только регбист захотел таки войти в открывшуюся дверь туалета, ему не повезло обернуться и столкнуться взглядами с жертвой своей школьной травли. Вернее, как сказать, не повезло-то Адаму, который сейчас весь одет так, будто просится на насилие. На лице пьяного спортсмена ширилась улыбка, и тот медленно прикрыл дверь, неотрывно смотря на Флойда. Тому было банально некуда бежать: уборная находилась на втором этаже, а всю лестницу, как обычно, заняли подростки. Бежать в спальни - а смысл? Быть опозоренным? Но главным виновником бездейстия юноши был его банальный ступор.

- Шон? - мы все поняли, что Адам умеет хорошо различать людей. А вот общаться с ними он умеет уже на порядок хуже.

- Я подожду, - парень скрывает свои ладони с черным лаком за спиной, прислоняясь ими к стене и кладя на них свою спину.

- Что ты будешь меня ждать, Флойд? Нет, принцесса, ты не можешь ждать, - хулиган подошел как-то слишком близко. Настолько, будто личное пространство- это слишком сложное понятие для него. Адам почувствовал неладное, и едва ли не взвизгнул, когда его талию охватили за спиной и подтянули ближе, вынуждая приблизиться и изогнуть спину эстетично.

- А ну-ка, что это у тебя? - от юноши ужасно пахло перегаром, и Адам аж голову отвернул, дабы не ощущать весь букет окислительно-восстановительных реакций организма с алкоголем. Шон насильно приподнял чужую челюсть с нескрываемой грубостью, показывая шею с чокером.

- Что это, черный пояс по минету? А покажешь? - этот голос вовсе не был ироничным. Да, в нем была капля издевки, но Донован был предельно серьезен. Настолько предельно, что его колено неплохо так обосновалось между ног Флойда. Чертов Шон, человек, который больше всех остальных угнетал Адама в его ориентации, сейчас пристает к нему с недвусмысленными намеками!

- Шон, отвали, - как-то у милого паиньки уж больно хорошо развязывается язычок на этой вечеринке вследствие алкоголя и какой-никакой раскрепощенной компании. Это бесит Донована. Ужасно бесит. Как этот маленький дрищ вообще может что-то сказать ему поперек горла? Шон хочет преподать этому мелкому урок так, чтобы в конце поперек горла Адама был уже член регбиста.

- Я не понял, что ты сейчас... - кудри Флойда сгребают в большую шершавую руку, сильно сжимают и тянут назад, дабы ударить голову об стену, - сказал? Ох, не в твоей ситуации врать мне про то, что ты меня хочешь, Флойд. Ты же специально так нарядился, - по мнению пьяного Шона, над головой Адама висит табличка " выеби меня". Ну а что еще в таких ситуациях делать-то? Явно не укрывать пледом и провожать домой. Тонкое запястье юноши перехватывается крупной ладонью спортсмена и с силой утягивается в сторону туалета. Адам пытается сопротивляться, он в ужасе, но отчего-то не может кричать: горло будто сдавило, и парень лишь мог твердить тихое " отпусти, отпусти, отпусти, гнида! ", ударяя мучителя по руке. Ноль реакции. И вот Адам уже почти зашел в туалет вместе с Шоном, а тот уже почти закрыл дверь. Это кошмар, мир вдруг падает перед глазами, все звуки и изображения становятся расплывчатыми и непонятными. Вдруг юноша слышит хлопок, схожий со стуком по дереву. Кто-то остановил дверь от ее окончательного закрытия.

- Я, бля, не знаю кто ты, но отъебись, пожалуйста, от него, - очень знакомый для Адама голос за спиной был не то проклятием, не то спасением. Но благодарность Господу Богу Флойд все-таки прошептал.

- А ты еще кто такой? Пошел нахуй, занято! - Шон тянул свою шарманку, пытался закрыть дверь, но ему препятствовал Николас. Черт, а никто не знал, что он такой сильный! И его обувь с хорошей мощной подошвой также помогала тому, чтобы дверь не закрылась. Донован попытался выбить ногу и резко захлопнуть дверцу, но Ник быстро среагировал и впечатался своей ногой по чужой, вэимая ее в кафель туалета.

- СУКИН СЫН! Ты хочешь драки, выблядок?! - все, Шон в ярости. Дверь едва не сходит с петель, потому что регбист отталкивает ее в противоположном задуманному направлению, и бедняжка врезалась в стену со стуком, который заметили, пожалуй, все. Да и намечающаяся драка - это очень интересное событие. Шон рычит и замахивается своей правой, чтобы ударить Николаса по лицу с силой, способной разбить его нос. Однако свершиться этому было не суждено: его шею обхватило предплечье Адама, который все это время стоял за спиной, и теперь с яростью душил обидчика.

- Бей, бей его! - кричали люди сзади Николаса, который явно не ожидал такого от невинного мальчика.

- Ник, ударь его! - крикнул Адам, после чего Ник все-таки вздыхает и ударяет Шона в живот. Флойд позволяет упасть ему на пол и встает перед его лицом, сжав по обе стороны его своими кедами. А после склоняется, чтобы показать два криво наманекюренных средних пальца с черным лаком.

- Пошли, с тебя хватит, - Хейг понимал эмоции Адама и даже в некоторой степени был солидарен, но это было слишком. Тот тотчас оробел, с него будто заклятие сняли, и посмотрел наНика взглядом невинности, страха и непонимания.

- Ох, п-п-п-рости, пош-шли, - котика берут за руку и выводят из злополучного туалета под гогот толпы.

Николас попытался отвести Адама домой, но столкнулся с одной маленькой, вернее, как маленькой, метр шестьдесят семь ростом, проблемой. С самим Адамом, который вырывался, кряхтел и пинался.

- Не хочу, не хочу, меня убьют! - ладно, это невероятно - уговорить пьяного подростка, который выглядит как полная противоположность католической паиньке, пойти в дом, где его по-любому изобьют. Да и жалко стало эту коричную булочку, у которой, оказалось, есть клычки. И распоряжается своей жестокостью Адам так, будто это в последний раз. По идее, внутри Адам и надеется, что это будет последний.

Пришлось Николасу отвести бедолагу к себе домой.

- Ты... Можешь здесь жить даже, если хочешь. Типа, я тут не часто бываю... Ты, наверное, заметил, - ох, он ещё как заметил, - И вообще... Ты в курсе, как у меня тут устроено... - Адам, кажется, вовсе светился от счастья, и его хрупкое тело упало на диван так бесшумно, будто ничего не весило.

- Ты вообще питаешься, Флойд? - потому что это напрягало. Николас усаживается рядом и как-то рефлекторно кладет руку на его голову, отчего Флойд нисходит блаженством и начинает мурчать.

- Ну я был нака-а-азан, - поэтому не то, чтобы его рацион был богат в это время.

- Я тоже накажу тебя, если не будешь есть. Раз теперь ты тоже можешь здесь жить, я буду приносить еду, и не дай бог ты не будешь ее есть, - Хейг был настолько серьёзен, что не подчиниться ему было попросту невозможно. Адам лишь поджал ушки, кивнул и примолкнул, однако потом вновь воодушевился.

- Ник, а спой мне, - идиотское предложение, но Адам действительно хотел услышать голос Николаса. Ведь он пел просто великолепно!

- Нет, - да и вообще, какого хрена? Кажется, котик перепил.

- Ну пожалуйста! Я уже однажды слышал, как ты поешь, и это великолепно! Я могу наиграть тебе! - куда можно пойти против этих прекрасных глазок. Хейг вздыхает и просит принести гитару со второго этажа, а в полке стола хранится тетрадь с аккордами, которые должны были помочь Адаму исполнить новую для него мелодию.

И вот они сидели близко друг к другу, и старший кивнул младшему, призывая его начать. Тонкие пальцы без страха били по струнам, не жалея нежной тонкой кожи. Николас мог разозлиться и сказать, что на столе, вообще-то, был красный медиатор, но куда уж теперь деваться, когда мелодия пошла в бой.

- Shepaintsherfingerswith a closeprecision, - голос Николаса был хрипучим от выкуренных им за всю жизнь сигарет, однако восхитительно мелодичен. Казалось, будто Хейг всю жизнь посвятил вокалу. Он поправлял свои волосы, неловко смотря в сторону какой-то пустоты, чтобы не испытывать волнения перед таким необычным слушателем.

- Hestartstonoticeemptybottlesofgin, - взгляд его невольно упал на Адама, который без единой ошибки выполнял свою работу гитариста. Никто и не знал, что такой хрупкий мальчик умеет играть и на гитаре. Скрипка и пианино - то, что ассоциировалось с Флойдом, а вот мозолистые от металлических струн руки - это что-то странное, неестественное для такого нежного католика. Адам и не смотрел на Николаса, потому что читал внимательно тетрадь.

- Who-o-o-oa o-oh, MonaLisa, - а вот и первый косяк Адама. Тот был в таком шоке и опьянении от чужого голоса, который начал завывать протяжные гласные, что не справился с аккордами. В этом не было ничего плохого, лишь заставляло Николаса внутри гордиться собой. На втором куплете и Адам и вовсе не смотрел в тетрадь, а на припеве пел вместе с Ником так, будто всю жизнь это делал...

- О боже мой, это было восхитительно! - в голове Ника невольно пронеслось, что такие вещи говорят, как правило, после хорошего секса. Но у Адама все иначе. Тот будто словил оргазм от одной лишь песни, и смотрел на Николаса такими влюблёнными глазами, что они невольно смущали.

- Я и не думал, что ты так играешь, - хотя, если подумать, Адам ведь был связан с музыкой. Но его безоговорочный фанатизм вселил уверенность в парня, и тот даже пообещал исполнить ещё одну песню.

- Только давай теперь я поиграю. Эти пальцы не для того, чтобы на них были мозоли, - очень смущающая фраза, заставившая заалеть щеки кудрявого мальчика, однако тот согласно передал гитару и осмотрел свои руки. Не для мозолей... А для чего же тогда?

Адам уже успел принести себе яблоко и усесться на то же место, покуда Николас привыкал к гитаре - видимо, он давно ее не использовал. Как Адам под алкоголем ест яблоки никто не знал, но раз его с этого вовсе не тошнит, то разве кто-то будет против?

- Хорошо, эту ты тоже не слышал... - клычки парня перестают кусать хрустящий фрукт, когда тот прислушался к наступающим мелодиям разыгравшейся гитары. Не хотелось перебивать жеванием удовольствие.

- Hey, a casualaffair... Thatcouldgoanywhereandonlyfortonight, - песня обещала быть, кажется, смущающей, ведь с самого начала Николас начал петь о случайном романе. Интересно, кому посвещана эта песня? Адам ставит себе в голове ментальную галочку " спроси об этом Ника, а пока не забивай себе голову и наслаждайся".

-Take any moment, any time... A loverontheleft, - Николас невольно посмотрел в сторону Адама и очень смутился, когда столкнулся с его неотрывным заинтересованным взглядом. Ведь теперь он ничем не был занят и ловил каждый звук, как эхолокатор, - A sinnerontheright... - проще было делать вид, что этого чудовища тут нет, и никто не буравит взглядом заинтересованной в твоей домашке мамаши.

- Layintheatmosphere a casualaffair, - рука стала сильнее бить по гитаре, делая звук громче, а вместе с ним и рос голос. Если сильно прислушаться, то песню можно было услышать даже в доме Адама.

- Эм, Ник... - Адама пугает то, что он действительно разыгрался, и что об этом могут узнать твои родители. Параноидально, но еще более странно было, когда Николас не то пропел то, что звучало в тексте, не то и просто сказал Адаму:

- Hush-hush, don'tyousay a word... - короткая улыбка, и возможность отдохнуть, встряхнув чуть припотевшую прядь светлых волос со лба. Николас был невероятно красив, когда пел, он воплощал собой все то, что ты называешь истинной молодой кровью: громкий, взывающий голос, красивое тело, искрящаяся душа.

- Stayforaslongasyouhavetime, sothemessthatwe'llbecomeleavessomethingtotalkabout, - было даже похоже на то, что Николас написал эту песню вот прямо сейчас, на ходу, но это было невозможно. Хотя, будь это действительно так, Адам бы не оставил его талант незамеченным миром. Адам боялся петь в этот раз. Боялся испортить собой этот хрипучий и дьявольски харизматичный голос, срывающийся на припевах. Он боялся даже пошевелиться, когда песня была закончена.

- И что это? Ты что, примерз? - перед его лицом пощелкали пальцем, и только тогда Адам перестал делать вид испуганного кролика и наконец-таки ожил.

- Ник... Для кого была эта песня? О чем же ты пел? - вопрос не самый хороший и казалось бы такой обычный, но Адама серьезно шокировал Хейг, и хотелось зал, кто был причиной этих эмоций. Николаса же этот вопрос поставил в ступор.

- Ам, ну, мои песни несут смысл, да, но каждый воспринимает его по-своему...

- Я не хочу по-своему. Я хочу знать, что было в твоей голове, когда ты писал эти строки

- Адам, черт возьми, нет... - но отчего-то Ник был настроен решительно и никаких объяснний не торопился приводить. Это выводило из себя котика, тот яростно бил своим хвостом от недовольства, поджимал губу и думал, что бы такое сказать, чтобы Николас все-таки сломался. Думал-думал, да не придумал.

- Почему?? - пусть хотя бы объяснит свою позицию, а не в интернете базарит. Ник посмотрел куда-то в сторону, потому что ощущал какую-то давящую тень вины, и даже не понимал, за что же он так виноват.

- Потому что тебе не понравится то, что я скажу. Что бы я ни сказал...

- Ты можешь объяснить мне по-человечески? - оперативки головного мозга Флойда не хватало для таких сложных логических процессов.

- Скажи я, что это я про Лиама, ты бы обрадовался? - судя по лицу Адама, тот не сильно был бы счастлив это услышать.

- Ну...

- И скажи вдруг я, что это и о тебе, то станешь ли ты счастливее? Если ты знаешь, что даже не можешь подойти ко мне, - а Адам и забыл, что Николас боится навредить ему... Потому что он самоубийца. Неудачливый, но все-таки пропащий человек. Вдруг возле Ника было слишком сложно сидеть, казалось, он как костер, который сжигал заживо, стоит побыть с ним еще ближе и еще дольше. Флойд подавляет приступ слез, кивает и резко встает, чтобы уйти.

- Куда ты? - вздох " О боже мой, ну началось" от Ника, который никак не исправлял ситуации, не сглаживал, но был больше чем-то рефлекторным.

- Я на вечеринку... - холодное, беглое, сказанное наугад.

- Зачем?

- А зачем ты меня оттуда забрал? Что я такого для тебя сделал, что даже жить для себя не могу!? - с Ником ты торчать не можешь, но и дальше от него и от своей жизни он тоже тебе не позволяет быть. Это обидно.

- Потому что тебе нельзя там быть, ради безопасности! Адам, тебя едва ли не трахнул парень, ты хоть понимаешь, что выиграл лотерею неудачи?! - был бы он девушкой это было бы просто очень ужасно, но Адам парень, а это уже нереалистично ужасно.

- Так раз ты такой Иисус Христос, почему ты спас именно меня?! Столько девушек, черт, кто угодно нуждался в твоей помощи, возможно, но ты следил за мной, и сдержал меня от того, что, возможно, должно было случиться, - даже если сам Адам этого не хотел.

- Потому что я должен был!

- Кому должен?!

- Я не мог не сделать этого, - на выдохе Ник поднялся, отложив гитару. Говорить с человеком тяжело, когда тот стоит спиной и будто бы даже не слушает. Но Адам слушал. Он держал ручку двери и скрывал свои накатившие слезы, но вдруг, услышав это, приложил руку к губам, чтобы нервно хихикнуть.

- То есть, я тебе нужен? - Николас не слышал этого вопроса, но Адаму было достаточно и этого. Он осторожно отошел от двери и услышал за спиной вздох облегчения. Флойд быстро бегает, и если бы он убежал, то его было бы сложно поймать. Муторно, сложно, а, сука, надо. Он продолжает идти спиной.

- Все в порядке? - люди не ходят спиной в обычное время. Но Адам широко улыбнулся и лишь потом быстро развернулся на все сто восемьдесят, импульсивно поцеловав опешившего парня. Так невинно и по-детски, неумело, но искренне и благодарно.

- Хорошо, но давай без этого, пьянь, - Николас не понимал, было ли сделано это самим Адамом, или тем закачанным в его вены градусом.

- Что? Почему? Ты не любишь целоваться, и-и-и-или это я такой плохой? - почувствовав спустя какое-то время отпор Адам впал в ступор и непонимающе закачал головой.

- Так я же не твой парень, - а целовать надо любимых.

- Так будь им! - ишь чего, размечтался. Думает, что если он выпил и накрасил ногти, то теперь может все.

- Ага, а дом на тебя не переписать?

- Но ведь ты уже...

- Адам, отвали, - это было очень забавно, все переросло в разряд детских шалостей. Флойд пытался обнять Николаса несмотря на то, что тот его играючи отрывал от себя.

- Нужно нести ответственность за тех, чью девственность ты забра-а-ал, - пропевает Адам и смеётся все также несерьёзно, однако Николас отакого заявления остолбенел и даже прекратил оказывать дружеский отпор.

- В каком смысле? - Ник точно помнит, что девственность этого парня он не забирал.

- Я шучу... Шучу, - смех становится каким-то не таким, что настораживает парня. Спустя какое-то время на лице Флойда появляются тревожные звоночки - медленно собирающиеся слезы, оседающие на ресницах.

- Ты не забирал... Ее давно со мной нет... - такое услышать от Адама было точно чем-то необыкновенным. Ник ухватил юношу за плечи и встряхнул, дабы тот пришел в себя, но тот лишь начал сильнее и горше плакать, хмуря брови и скрывая лицо.

- Адам, что произошло? Почему ты плачешь?? Расскажи мне! - это что-то точно ненормальное, иначе Адам бы не стал плакать. По крайней мере так сильно и так больно. Хейг усаживает беднягу на диван и просит его оставаться на месте, а пока приносит успокоительные и стакан воды.

- Держи, - Адам смотрит с недоверием, но принимает таблетки в руку.

- Не волнуйся, у них нет противопоказаний, - и мешать их можно с чем угодно. Что ж, после этого Флойд спокойно проглатывает две голубые пилюли и запивает их большим количеством воды.

- Эт-то то, что я никому не говорил... Никогда, - он убирает влагу с глаз, но видно, что, несмотря на усилия, до сих пор не до конца успокоился.

- Я... Мои родители знают о моей ориентации очень давно. Лет с пяти-шести, - Адам был слишком честным и беспринципным ребенком, - И они пытались меня исправить. После школы, а, бывало, и в-вместо нее, я ходил в церковь. Не в ту, в которую я ходил обычно каждое воскресенье... Та отказалась принимать участие в чем-то подобном и даже угрожала моему отцу отлучением, - от чего тот однажды сильно разозлился на сына и избил, - Я ездил в церковь соседнего города, котор-рая согласилась исправить меня... Сделать " не-геем"... Человека, который меня принял, звали отец Микаэль, - произнеся это, Адам замер и чуть сильнее сжался. Точки над и складывались в весьма ужасную историю, но уже сейчас было слишком очевидно, а потому и невероятно страшно.

- Этот человек делал страшные вещи... Он был не один... То ест-ть, иногда он б-был один, а иногда там были д-другме люди... Не всегда из церкви. Я не п-помню многое, только помню чувство... Страх и боль... - было страшно представить, что взрослые мужчины делали с невинным круглолицым малышом, - Он... Он порой уговаривал меня прийти к нему ещё, а я не хотел. И тогда он говорил моим... Моим родителям, что... Что мне нужно ещё раз прийти к нему. Они б-были готовы от-тдать меня этому монстру вместо школьных занятий, н-не зная... - Адам вновь начинает плакать. Спокойнее, просто очень опечаленно и безысходно. Ник не хочет больше слушать этот кошмар, потому как от него душа падает в пятки, наполняется злостью, обидой и грустью. Он обнимает парня и прижимает к себе, чтобы даровать безопасное тепло.

- Ты правда никому это не говорил? - Адам не сразу ответил, видимо, пытался унять воспоминания.

- Правда...

- Но почему? Этот человек обязан понести наказание!

- Ник... Я был ребенком. Мне не поверили бы... И, к тому же, я считал это нормальным, - ведь ты не знал, что такое избавление.

- Он говорил, что спасает меня, потому что если бы не он, это делал бы дьявол.

Они сидели молча. Ник пытался успокоить Адама, даже переусердствовал, ведь тот уже перестал плакать, а его все равно гладили по спине и говорили всякие утешающие вещи. Что может утешить в такой ситуации? Месть? Обнадеживание? Ник что только не нес, несусветную ерунду, а Адаму просто было приятно, что он рядом.

- Скажи, где он живет?

- Я не скажу... - было непонятно, зачем же Флойд утаивал местоположение насильника, хотя тот, очевидно, обязан понести наказание.

- Но почему!? - это злило еще сильнее, ведь невозможность что-то исполнить била по сердцу и самолюбию.

- Потому что ты захочешь расправы, Ник, или я захочу, А это не по-божески, не по-людски...

- Хотя бы полицию вызвать, ну Адам, пойми, что не ты один можешь быть жертво!? - это ударило в спину юношу, и тот замер, потупив взгляд. Действительно, ведь необязательно Адам был таким особенным. Вполне вероятно, что этот человек систематично издевался над детьми, которых к нему приводили.

- И-и-и... Что делать? Доказательств у нас никаких нет... - кроме твоего свидетельствования, но кто вообще тебе поверит?

- Если все делать правильно... Если все делать правильно, Адам, мы все исправим... - исправить это невозможно. Возможно лишь совершить правосудие.

Но Адаму необязательно знать и уж тем более участвовать в нем. Ник все спланирует сам, если сможет выведать у Адама его местонахождение.

- Ну... Мы ездили в Ричмонд.. - это немного не двадцать минут езды. Видимо, Адам слишком ненавидел поездку туда, и время в безопасности казалось ему невероятно скоротечным. Тем не менее, если не запутаться в Ричмондах и называть вещи своими именами, то Статен-Айлэнд находится всего в часе езды через самое чрево Нью-Йорка: Бруклин, Манхэттен... Целая паутина из занятых людей, запаха кофе, выхлопных газов и высоких-высоких зданий. Приятное, вернее, необычное зрелище для жителя такого зачуханного, богом забытого пригорода, как МаунтВернон. У Николаса никогда не хватало ни денег, ни времени поехать в Нью-Йорк и тщательно осмотреть, собственно, практический свой родной город. Нью-Йоркские парни совершенно не похожи на здешних, это каждый раз злило таких ребят как Хейг, и те в тайне думали, что заслуживают города больше, и им просто не очень повезло. Что ж, не все знают неприятные стороны больших городов.

- А церковь? Ты можешь сказать мне, что за церковь?? В СА их, наверное, как собак резанных! - Ник извиняется, как только выглядит осуждающее лицо не оценившего выражение католика. Что поделать, приходится привыкать общаться с этим святошей.

- Собор Святой Семьи! Стой... Ник, ты туда поедешь? Не смей вообще! - эта церковь ничем не отличалась от множества других церквей: малоприметная, лишенная роскоши и пафоса, только для истинных верующих человек, коих в США, по каким-то причинам, расплодилось. Именно в таких тихих омутах водятся самые страшные черти.

- Ложи-и-и-исьспа-а-а--ать... Тссс...

- Мне не пять. Я повторяю, не... - на губы Адама прикладывается палец, который велит ему молчать. Нет, это несерьезно!

- Я все улажу. Всего лишь звоночек в полицию...

- Это стыдно! - палец грубее приникает к губам, потому что Флойда, почему-то, не остановил этот жест сразу.

- Стыдно - это ловить кайф с того, что ты нагибаешь маленьких мальчиков. А позвонить копам и нажаловаться на педофила - это святой долг.

- Вот только... А если он узнает? Не посадят его, а он знает меня, ох он пожалуется родителям... Ох, он может меня убить! - мысли о возможности умереть в руках насильника - это демоны тревоги, сковывающие тело своими когтистыми лапищами.

- Никто тебя не убьет. Как минимум я не позволю... Да и Джозеф, ты погляди на него, он вообще к тебе никого не подпускает! - своеобразный намек, подкрепленный движением головы, был то ли проигнорирован, то ли вовсе не понят.

- Только звоночек, хорошо? Только обещай... Что никто не узнает, что это я пострадал... Пожалуйста... Я умру, если узнают!

- Я обещаю, Адам, - это будет очень сложно воплотить в жизнь: необходимо либо разбираться самому, либо очень хорошо договариваться с полицией. А денег у Хэйга не много, чтобы покупать неграненые алмазы и делать из них бриллианты. Рука стражей порядка слишком резка, и слишком сложно спрятать их след от журналистов.

- Только ляг уже спать, пожалуйста. Ты можешь даже лечь ко мне... Я смотрю, по-другому ты не засыпаешь, а тебе сейчас показан глубокий сон, - Флойд вновь протестует, но ему делают подножку, заставляя упасть. Юноша матерится в ужасе, пускай его и подхватили чужие руки.

- Ну же, ты же не хочешь, чтобы твои родители узнали о том, какой дерзкий у тебя язычок, - Ник смеётся, а Адам пунцовеет от стыда.

- Это было обязательно? Я бы... Я бы и так пошел, у меня сердце в пятки ушло...

- Ох, прости, - Хэйг и не подумал, что это может реально испугать, а вовсе не развеселить.

- Черт тебя побрал, ты должен донести меня теперь наверх, - вот так и бывает: даёшь слабину при Адаме, а он дальше на шею лезет, закинув ручки на плечи.

- Ты в курсе хоть, сколько ты весишь?

- Много? - это немного унизительно.

- Наоборот. Завтра поговорим обязательно о твоей диете...

За эту ночь Николасу необходимо обдумать сложнейший план: как сделать так, чтобы священник, что издевался над Адамом в его детстве, понес наказание, но чтобы сам Флойд об этом не подозревал.

Но ночь вовсе не собиралась кончаться. Где-то к двум часам начало пробуждаться древнее чудовище. Оно неосторожно, с нелепостью младенца приподняло свое тело над плоскостью мягкой, но явно не его кровати. Одна рука трогается в сторону и упирается в бок спящего Николаса, а другая, потеряв равновесие, сопровождает и все падение лунатика на подростка. Это не могло не остаться незамеченным.

- Флойд? Какого хрена ты делаешь, больно же, - сонное, злое бурчание несчастного Хэйга, убирающего с себя ничего не осознающего Адама. Ох, как тяжело, когда имеешь дело с ненаказуемым и невменяемым существом. Ник обхватывает чужие запястья и таким образом прижимает спящего обратно на свое место.

- Вот так, ложись сп... - ох, а вот это было неловко: глаза Николаса округлились от удивления и замешательства, стоило ему в ответ на такое грубое вжимание услышать что-то наподобие тихого стона. Что может сниться этому парню?!

- Адам? Адам, ты можешь говорить со мной? - но Адам вовсе не торопился отвечать, лёжа с опущенной на бок головой. Тогда Ник не нашел ничего логичнее, чем опуститься ниже, к кошачьему ушку, чтобы ещё раз воззвать шаловливого лунатика.

- Ада-ам... - Флойд дернулся, повернув голову так, что впечатался своим носом в нос Николаса.

- У меня голова от тебя кругом, - шепчут губы спящего Адама едва различимо, путаюсь в том, как слова на самом деле должны произноситься. Но даже такое сбитое, скомканное и не самое адекватное признание заставило что-то екнуть в сердце.

- Адам, с кем ты говоришь? - было ужасно неловко, Николас не знал, как быть. Это смущает, но ещё больше смущает искренность спящего, с которым невозможно обсудить эту проблему.

- Ник, если бы я мог... Если бы лишился невинности, то... Я рад был бы с тобой, - слишком длинная и грудная фраза была разбита на мычание, молчание и всякие разные звуки и даже слова. Даже во сне Адам слишком боялся сказать об этом.

- Что ты такое говоришь, Ад... - а вот Ник прибывал в растерянности, продолжая висеть над лунатчщим и откровенным парнем.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 678 Следующая ⇒