Chapter 5 2 страница

- Залезайте, ребят... - голос пожилого водителя с залысиной, умело скрываемой беретом, был слегка хрипловат, что выдавало в нем заядлого курильщиков. Адам залезает сам и проталкивает за собой Николаса, обняв его покрепче поперек талии.

- Что с ним случилось? Он без сознания? Вам не нужно к врачу?! - его жена, полная женщина с крашенными черными волосами, обернулась поглядеть на попутчиков, и обнаружила одного из них спящим. Это, естественно, было очень пугающе.

- Нет-нет, все хорошо... Нам бы просто попасть... на Эдисон авеню, пожалуйста, - Адам улыбается тихонько, пристегивая спящего Николаса ремнем безопасности.

- Этот парень пьян? Он болен? Сбежал из дома? Вы знаете, нам не нужны проблемы...

- Нет-нет, все хорошо! Мы как раз едем домой, он просто очень устал... долго не спал из-за экзаменов, вы знаете, - приходится искусно врать, ведь иначе им никто не поможет.

- А почему ты одет в футболку и шорты? Сейчас зима... как твое имя? - женщина не перестает волноваться и расспрашивать парня даже тогда, когда машина уже тронулась.

- Меня зовут Адам, я...

- Приятно познакомиться, я Пенелопа, а моего мужа зовут Питер, - она улыбается по-доброму, как любящая тетушка, и заставляет Адама терять волнение и эту бессмысленную бдительность.

- А-а, приятно познакомиться! Это... это Ник... - наверное, стоило его представить.

- Я побежал встречать его, забыв надеть одежду...

- Звучит странно, Адам, - фыркает водитель, выкидывая сигарету за окно и закрывая его, чтобы в салон больше не проникал холод.

- Это так, но... это правда! Я редко выхожу из дома и не я не смог найти свои зимние вещи... пришлось побежать так... - даже без обуви. Носки Адама промокли насквозь, а пальцы ног больше не сгибаются совсем, да и сами ноги как-то оконченели.

- Вам точно не нужна помощь? - но Пенелопа продолжает гнуть свое, настаивая на помощи. Адам отказывается повторно, и всю оставшуюся поездку он слушал разговор этих двух и монолог мужчины по радио. Оказалось, они живут в Кони-А́ йленде и пробки на мосту помешали не только Адаму, но и им. Они ошутимо опаздывали на рождественский ужин, но вопреки стыду Флойда заверили того, что их семья отмечает всю ночь и если они приедут чуть позже, то ничего не потеряют, разве что не застанут момент, когда " Дядюшка Сэмми потеряет рассудок от алкоголя".

Их высадили прямо возле дома и даже дали двадцатку, насильно, " как рождественское чудо" - забота Пенелопы была бессмысленной и беспощадной, однако невероятно милой. Адам попрощался с ними и зашел с Николасом к нему домой, взяв у того ключи из кармана куртки (Адам боялся, что Ник случайно или нарочно мог их потерять). Спящее тело Хейга Флойд тотчас уложил на диван (подняться с ним наверх он уже точно был не в состоянии) и начал обхаживать: мерять температуру, укрывать найденными в доме одеялами, использовать как грелку горячее мокрое полотенце. Сам о себе Адам не думал, некогда ему было, ведь он от беспокойства всю ночь не мог сомкнуть своих глаз, а потому смиренно стерег чужой сон.

Утром Адам решил приготовить классический завтрак для Николаса: яичницу с беконом. На самом деле, во многом решал не сам Адам, а содержимое холодильника Хейгов: для среднестатической американской семьи яйца и бекон были вещью, которая из холодильника просто напросто не пропадала. Флойд не знал, станет ли хозяин дома есть его еду, приготовленную в явном недосыпе и предобморочном состоянии, когда сам Ник вчера пах алкоголем как ликероводочный завод. Пришлось идти и будить королеву пьяных снов.

Кудрявый юноша осторожно кладет свою руку на плечо спящего и совршает легкие толчки, пытаясь ими разбудить и при этом не нарваться на агрессию.

- Ник, тебе бы встать... давно пора, - Адам банально заколебался быть куратором и хотел хотя бы немного поспать спокойно. Николас открывает глаза постепенно, нехотя, но его голова даже не болит - чудеса беспохмельной молодости. Ему нужно время, чтобы сориентироваться, и он с ужасом отталкивается, вжимаясь в спинку дивана, когда видит лицо Адама. Нет, он не урод, конечно, хотя очень потрепан, просто его присутствие в доме Хейгов не было явлением обыкновенным.

- Ад.. Флойд? Что ты тут делаешь? - он присматривается и замечает последствия бессонной ночи: усталые, покрасневшие глаза с впалыми синяками под ними, красноватые щеки. Адам в принципе не выглядел здорово.

- Я нашел тебя вчера, и ты потерял сознание, я помо... - Адама прерывает рука Ника, которая измеряла температуру его лба своей тыльной стороной.

- Ты горишь, чел... тебе нужна помощь, - Николас хмурится, осматривая юношу повниматльнее. Тот кашляет и улыбается.

- Да нет, спасибо и на том.

- Вообще-то, это был не вопрос, - завтрак подождет, сейчас не он главный.

- Я вызову врача, и это не обсуждается... - Ник тяжело вздыхает, поднимая тяжелый взгляд на Адама, а после и собственное тело ставя на подрагивающие, не отошедшие ото сна ноги. Адам вздрагивает и делает легкий рывок в сторону парня, хватаясь за ткань его красной домашней футболки.

- Нет, нет, не отправляй меня туда, я не могу... меня убьют родители, понимаешь? - голос Флойда хриплый, тихий, он не может ничего толком произнести из-за болящего вот уже второй час горла. Его грубо ухаживают обратно на диван, продавливая плечо, и поддевают снизу серую футболку, чтобы впоследствии снять ее. Футболка была до сих пор мокрая, что Адам даже не замечал до тех пор, пока ее с него не сняли. Он обескураженно смотрит на парня и неловко краснеет, как дева.

- Ты что-о...

- Не понимаешь, что родители тебя и так убьют? Не понимаешь, что они давно уже заметили твою пропажу? Не понимаешь, что ты, черт возьми, чертовски болен сейчас?! - Ник рычит утробно, отчего Адам тотчас замолкает и подчиняется его воле.

- Жди здесь, я сейчас... - хозяин дома быстрым шагом покидает гостиную, где его гость как-то очень скромно сидит на краю дивана, потирая свою ногу другой ногой и не понимает, что все это значит. Зачем Ник вообще снял с него футболку? Разве так делают обычные приятели?

Ник возвращается со слегка прохладным мокрым полотенцем, аптечкой и теплой одеждой. Полотенце он небрежно кидает на чужие плечи, чтобы безопасно опустить другие вещи, а после тыкается градусником в чужие пухлые губы, которые градусника меньше всего ожидали.

- Скажи " а-а", ну же. Или к врачу пойдешь, - угрозами Адама легко заставить петь под твою дудку. Он открывает ротик неловко и кончик градусника проталкивают чуть дальше. Пока Ник был в поисках необходимых таблеток, Адам ожидал результатов.

- 40. 1, значит, - Ник произносит это голосом эксперта, причем сурового эксперта, отчего уши Адама самопроизвольно поджались. Хейг кладет руку на плечо с полотенцем, а после начинает им протирать чужую спину, шею, грудь.

- Я дам тебе сейчас жаропонижающие, а ты пока надень мой свитер... и шарф тоже, я слышал, как ты хрипишь, развалюха, - хоть Ник и волнуется, ему удается улыбнуться юноше, который от переизбытка эмоций глотает воздух с эмоциями и пищит внутри. Ник действительно отлучается на приготовление лекарства на достаточное время, чтобы надеть теплый желтоватый свитер и шарф с помпонами. Ох, Адам может поклясться, что вещи пахнут именно Ником, в самом великолепном и возбуждающем смысле из всех возможных. Он поднимает ткань с живота и подносит ее к носу, вдыхая, как больной бесстыжий фетишист. Ткань пахла порошком, но в ней были легко различимы запахи шерсти и духов Николаса. Лучшие в мире духи, Флойд не видел еще более приятных.

- Ты чего это? Он чистый, не бойся, я бы не стал давать тебе грязные вещи, - Ник смущается, это видно по его поробевшему беглому взгляду, и Адам разглаживает сиюминутно вязаную прелесть.

- Совсем не умеешь шарфы надевать. Он же у тебя, как у висельника петля, ты хочешь удушиться? - от заботы Ника у Адама сносит крышу. Он часто дышит, когда парень подходит очень близко, чтобы надеть шарф правильно, а его ноги скребут по полу в нетерпении.

После всех процедур Адаму дали таблетки, и эти таблетки Адам проглотил с таким энтузиазмом, с каким еще ни одни таблетки не были им проглочены.

- Хорошо. Теперь ложись спать, - ну нет, только не спать. Только не в этой возбуждающей атмосфере уюта и любви, нет, нет, нет. Ник замечает это и хмурится.

- Опять же, это приказ, Адам. Я лягу с тобой, - Ник даже договорить не успевает, просто обхватывает юношу поперек талии и уводит с собой под одеяло, вызывая у того микроинфаркты. Еще и так низко руку положил... конечно, Адам понимал, что это случайность, но она была сейчас такой неудачной, когда в штанах Флойда что-то определенно жило своей жизнью. Из-за возбуждения он просто не мог уснуть, а чужая рука держала так крепко, что снять напряжение где-нибудь в уборной тоже не представлялось возможным. Оставалось только пойти на крайние меры... это было так стыдно и так страшно, но Адам давал себе отчет в том, что он не спал уже часов двадцать и ему был необходим здоровый сон, особенно сон с Николасом. Парень с кудрявыми волосами сконфуженно отворачивается спиной к своему другу и осторожно, крайне медленно и скрытно запуская свою руку в штаны. Противный, мерзкий, извращеннв Адам Флойд, ты явно прогневишь бога этим.

Дело было сделано, и парни вполне мило лежали друг с другом. Это смотрелось так мило, так любовнически, хотя по сути Николас лишь удерживал того от побега. Это было полезно и тогда, когда Адам лунатил: юноша мило мычал и дергал конечностями, порой шепча ну совсем странные вещи на чужое ухо. Ник спал хорошо и даже Флойд не мог ему помешать своим сомнабулизмом. Настоящая идиллия, которая рано или поздно должна была кончиться. Даже очень рано: Ник проснулся раньше Адама и ему слишком скучно было лежать с ним в тишине, а Адам без поддержки банально грохнулся на пол.

- Что такое?! - он вскрикивает от неожиданности, подорвавшись на месте так, будто услышал громкий и резкий звук.

- Ничего, ты упал с дивана. Ты будешь есть? Там твоя яичница лежит... - Ник не мог уйти далеко от больного создания, а потому он сразу заметил это шумное пробуждение.

- Ах? Ник, это был завтрак для тебя... сейчас уже и не знаю, каков он, - ведь ему пришлось долго ждать того, кто его съест.

- С яичницей все хорошо, но ее можно подогреть, если ты не любишь...

- Нет, Ник, ты не понял! Это твоя еда! К тому же, я не хочу есть, у меня была температура, - а оттого Адама разве что тошнит. Позывов к употреблению пищи он не слышал с самого рождественского ужина, где тоже не успел поесть.

- Ты должен есть и набираться сил, понимаешь? Ты помнишь вообще, когда ел в последний раз, умник? - Нику не нравится, когда его не слушаются. Особенно такие пай мальчики.

-... Разделим ее напополам? - Хейг фыркает раздраженно, но вот уже через пять минут они оба едят из одной тарелки завтрак, который предназначен был для одного. Тоже романтично, думает Адам. Вот только Ник думает о том, как незаметно есть меньше, чтобы прокормить парня с проступающими ребрами. Ближе к вечеру Адама возвращают не на землю обитованую, но во, вроде как, родной дом. Через уговоры, принуждения и плач кудрявого парнишки его смогли привести к порогу большой деревянной двери со стеклянными вставками. Дверь открывают оба родителя, хотя ручку тянет отец с лицом проснувшегося от спячки медведя, а мать робко выглядывала из-за его плеча, пытаясь разглядеть своего мальчика в нарушивших покой этого дома людях. И она смогла разглядеть, не только она, но и он.

- Адам, - мать предпочитала называть его вторым именем, но вот отец всегда вызывал совесть сына его громким, ко многому обязывающим именем. Он молчит напряженно, сверля его взглядом - выжидает оправданий, чтобы пресечь их тотчас.

- Отец, я...

- Не стоит, - как и ожидалось. Его голос рычал от злобы, но он контролировал гнев во взгляде и всем образе своем, выглядя как каменная статуя.

- Ты убежал из дома... ты ушел их дома в этих лохмотьях. Ты снова ушел на вечеринку? Неужели дьявол не ушел из тебя с того раза? Отвечай! - отец семейства начал опасно наступать на своего сына, который, наоборот, пялился назад, и угрожающе поднял руку, замахнувшись ей для удара.

- Сэр, позвольте! Это ни к чему! - Николас неожиданно для всех встает спереди и расставляет руки, защищая Адама от возможного удара. Даже сам Авраам так опешил, что смотрел на осмелевшего мальчишку непонимающим, глуповатым взглядом. Но ему ничему не стоило быстро вернуть свою гордость и расправить плечи, готовясь слушать если не его сына, то его странного дружка.

- Адам... ваш сын спас мою жизнь, мою душу, ценой своего здоровья и безопасности. Он не плохой человек, он герой. Можете ли вы его выслушать? Ему требуется помощь, понимаете? Я не знаю, что было бы, если бы не он, - конечно, родители были в полнейшем ступоре и их разуму требовалась перезагрузка.

- Это правда? - тихий и слегка хриплый, низкий голос его мамы донесся из-за спины мужа, и она осторожно выглянула, чтобы посмотреть своими глубокими зелеными глазами в странные, дефектные глаза своего сына. Он рассеянно кивает, опуская глаза, а она осторожно подходит к нему, чтобы обнять. Это заставляет Адама вздрогнуть, поежиться, и не сразу ответить взаимностью. Его охватило такое тепло, такой жар, который он не испытывал вот уже давно - жар материнской любви и заботы. Хотя бы ненадолго, но Адам хочет впитать его в себя: он слегка сжимает ткань ее льняного синего платья и утыкается в него мордашкой, начав тихо плакать. Это не нравится его отцу, он презрительно фыркает, но некоторая потаенная гордость за сына оседает и в его душе тоже. Он плавно переводит свой взгляд на Николаса, и его взор мгновенно тяжелеет.

- Я надеюсь, ты не станешь общаться с Адамом. Не хватало ему прочности вокруг. Ты развратишь его на грех. Даже думая о грехе ты уже гневишь господа, Хейг, - конечно, он знал его фамилию. Ник хмурится в ответ и бросает нечто вроде " ладно, как скажете" прежде, чем уйти с порога дома Флойдов. Адам смотрит ему в спину, не веря тому, что отец даже сейчас может поступать так жестоко.

Родители для Адама обязаны быть законом. Его учили так всю жизнь, эта модель поведения переходила из поколения в поколение: мать и отец Флойды воспитывались в подобных семьях, в покорности и послушании. Не дай бог было сделать что-то против воли главы семьи, и мягкое место ребенка приходило на вынужденную встречу с тяжелым кожаным ремнем, а иногда даде с розгами, которые вымачивали в соли. Но Адам подросток. Адам влюбленный и скучающий дома подросток, и он сам решает, насколько сильно он может подчиняться родителям, и где найти лазейку, чтобы и рыбку съесть... и свое получить, в общем.

Как только температура спала и тело перестало постоянно содрогаться в судороге, Адам начал всячески выбивать себе право выйти из дома. В школу пока нельзя, к тому же, зимние каникулы, да и домой ничего особо не нужно. Адам пытался найти хоть что-нибудь в доме, что закончилось и непременно нуждалось в пополнении. Но мама у него всегда быстро расправляется с пустыми местами в плане провизии. Пришлось весьма специфично импровозировать: когда все занимались своими делами (мама наводила порядок в ванной на втором этаже, а папа был на работе), Адам тихо занял место на кухне и уничтожал продукты. Он не мог их выкинуть, и приходилось все есть: горстями он захватывал липкие сахарные хлопья, молоко он пил залпом без остановки (целый литр выпить! ), превращая свой рот в миску для быстрого завтрака, а после доел все яблоки в доме, оставив одно для Николаса. Не стоит даже рассуждать над тем, как он после этого себя чувствовал, но его цель была достигнута: мама поверила тому, что бедный и несчастный мальчик хотел поесть хлопьев с молоком и не обнаружил ни молока, ни хлопьев. Детей у нее много, кто-то легко мог доесть и тактично промолчать. Пока мать искала деньги, Адам нервно ходил, пытаясь справиться с ощущениями в желудке, а после улетел из дома прочь со скоростью пули. До магазина он так никогда не дойдет, а потому сначала он побудет у Ника.

- Да? Адам? Тебе же запретили со мной общаться, - Ник открыл дверь, в которую позвонил ужасно бледный Флойд. - Ты хорошо себя чувствуешь?

- Это тебе запре... тили мои родители. Ты будешь их слушать? - Адам делает перерывы, чтобы не довести себя до довольно ужасной кульминации.

- Умно, - Хейг оценил то, что Адам не слушает каждый родительский чих, а различает сказанные ими слова и манипулирует этим искусно. Но его вид умирающего лебедя доверия не внушал.

- Можно... зайти в твою уборную? Пожалуйста, - Адам еле держится, чтобы не вернуть продукты обратно прямо на чужом пороге. Слабоумие и отвага.

- Адам, Адам, все хорошо?? Давай я вызову тебе скорую! - пускай Ник ничего не видел, он все прекрасно слышал, и он вдоволь напредставлял себе тяжесть состояния бедного кудрявого юноши. Ведь, если вспомнить, пришел он действительно очень бледным и едва стоящим на ногах. Может, у него горячка? Может, его выгнали из дома с температурой!? Адам не отвечает, и это заставляет Николаса нервничать, поджимать хвост и ходить кругами возле входа в уборную. Благо, Адам очень долго там не находится, лишь минут пять, свежий и выглядящий вполне себе живым, даже улыбающимся. Вот только на его улыбку Ник разве что руку ко лбу прикладывает и хмурится, пытаясь понять, означает ли эта температура, что Адам умирает.

- Я требую объяснений, сейчас же, - тон Ника стер ненадолго эту милую улыбку. Он не хотел бы ее стирать, но из Адама нужно тянуть информацию, даже силой. Видно было, как его плюшевый хвост прижался к левой ноге и заернул ее. Адам рассказывает свою забавную историю, которая и послужила причиной потери продовольствия внутри него.

- Это очень безрассудно, ты что, не понимаешь это?! - доводить себя до такого только чтобы повидаться с Ником... он этого не понимает.

- Это неправильно, Адам.

- Но что делать, если иначе меня не выпустят родители?! А я всего лишьхочу хотя бы немного личной свободы, иметь таких друзей, каких я хочу, делать вещи... как нормальный ребенок, знаешь, - Адам вздыхает обреченно, нервно. На него тоже давит вся эта атмосфера, то, что он подстраивается, не делает его сколько-то счастливым. Он жмется неловко, поглядывает в чужие глаза, где все еще читалось искреннее волнение за парня. Ник хотел, чтобы с Адамом было все хорошо, чтобы он не доводил себя до тошноты, чтобы просто повидаться. Но с другой стороны, он прекрасно понимал его чувства. Никто не может быть счастливым и здоровым ментально, живя в той же атмосфере, что живет Адам Флойд. Но помочь ему вылечиться надо. Иногда надо жестоко, по крайней мере, по началу Николас думал, что это сработает на Адаме.

- Извини, но нет.. я ухожу на тренировку, я как раз собирался... понимаешь, чемпионат и все такое. Плаванье едва ли не единственный мой ключ к колледжу, - Ник хмыкает, наблюдая за тем, как чужие глаза постепенно меркнут и опускаются.

- Да, я помаю это... прости за то, что потревожил тебя... ну и пришел в таком состоянии, ты... ты понимаешь, да, - кажется, вместо обычного согласия Адам поребарывал внутри себя демона истерики, чтобы сохранить лицо. -... Как раз надо было в магазин...

- Ты можешь взять продукты у меня, скажешь, что... Адам! - Ник дернулся было в его сторону, чтобы остановить от побега, но Флойд приучился отскакивать и уматывать без остановки в неизвестном направлении, когда эмоции овладевают им.

В любом случае, домой без продуктов Адам больше возвращаться не мог. Более того, что-то в нем говорило назойливо, что он не хочет возвращаться домой в принципе. То был четверг, а по четвергам у его отца вечно что-то не ладилось на работе: по каким-то причинам домой Авраам Флойд приходил злым и придирчивым. Да и настроение не позволяло юноше возвращаться в этот филиал ада по земле, а потому он волочит ноги по асфальту, разгоняя пыль своими ленивыми шагами. Адаму нравились прогулки: время, когда он может позабыть о проблемах, время, когда он сам себе предоставлен. Иногда, конечно, с ним гулял Джозеф, но он не являлся своеобразным минусом, а лишь придавал прогулкам живости своими заумными разговорами и ненавязчивыми, привычными парню прикосновениями к плечам, шее, рукам...

Но одно Адаму совсем не нравилось сейчас - ему настойчиво казалось, что за ним кто-то следует. Нет, даже не казалось: уже последние метров двести человек позади него шел туда же, куда и Адам, несмотря на то, что тот пытался хоть как-то маневрировать, чтобы уйти от паранойи преследования. Рассмотреть, кто это был, Флойд не мог, но рост их был приблизительно равен. Разумеется, это никак не облегчало жизнь намученного парня, и тот пытался убежать любыми методами, которые только приходили в голову. Поворот Адама выполнял и незнакомец, и преследователь увеличивал шаг, когда видел попытку ускорить его у Адама. Был лишь единственный способ - войти в магазин. В магазин Адам не вошел, он прыгнул в него, как молодой разгоряченный лосось на нересте прыгает в бурный речной поток. Преследователь зашел вместе с ним, что вызвало еще больше страха, но и больше вопросов. В конце концов, Флойду удалось потеряться меж полок с продуктами, которых он потом закупил для дома.

Вот только Адаму было невдомёк, что тот теперь официально потерялся. Он никогда не был в районе, в который заплутал, по крайней мере, ему никогда не разрешали гулять так далеко от дома, а Флойд никогда не сопротивлялся этому указу, пытаясь получать как можно меньше тумаков. Спросить дорогу было очень страшно, как и звонить родителям. С другой стороны, решение, которое в итоге принял Адам, было вовсе не из интеллектуальных и логичных: он решил просто шататься по улицам. С пакетом продуктов, по темнеющим парковым аллеям и тротуарам. Внутренние, иррациональные страхи привели его к ещё более жутким последствиям, которые были вызваны его иррациональными решениями. Адам боялся, жался к более светлым улочкам, взрагивал от каждого шороха и молился Богу о возвращении домой. И Бог услышал его молитвы.

- Флойд? Ада-ам?! Адам, это ты, что ли-и? - знакомый, но немного искаженный голос заставил Адама подпрыгнуть на месте и повернуться в сторону исходящего шума. О да, как он и догадался, это был Ник. Вообще не трезвый Ник.

- Т-ты пил, что ли? - Адам пытается как-то поддержать разговор, хотя чувствовал себя очень напряжённо и неуютно. Но его проигнорировали.

- К-акими судьбами? Слушай, так поздно. Тебе раз-решают так поз-дно гулять? - Ник даже иногда икал, что раздражало юношу подсознательно, но на лице он никак этого не отображал.

- Нет, вообще-то...

- Ты потерялся? Так давай я тебя провожу!

- Не сто... - Адама обнимают за плечо, отчего тот нервно вздрагивает и выдыхает, а после ведут вперёд. Ник всё-таки ведёт его домой, хотя Адам, вроде как, был против. Но отказаться сейчас Флойд не мог, вернее, не хотел, но убеждал себя, что одному идти всё-таки страшнее, и это единственная причина.

- Ник, ты с тренировки, да? - парень заметил это по мокрым волосам Хейга. Тот кивнул, - И как она прошла? - хоть как-то стоило бы разрядить разговор, ибо молча идти тоже было очень и очень странно.

- Ох, как проходят обычные тренировки... Я весь, - Николас шмыгнул, что насторожило Адама, - В-весь изм-мотан.

- Ник, ты что, плачешь? - это настолько удивило Флойда, что тот даже встал напротив, чтобы проверить. Но Николас отвернулся от него, не желая показывать этого.

- Что такое, Ник? Не бойся сказать мне, - как-то невольно Адам берется за чужие запястья и нежно их поглаживает, успокаивая. Он всегда делает так, но только для дорогих ему людей.

- Ты знаешь.. я в-всегда... Черт. Всегда смот-трел, - Ник смотрит в сторону слезящимися глазами, которые блестели в свету уличных фонарей.

- На то место... Где сидел Лиам… Он всегда там сидел, на каждой моей тренировке, а потом мы шли с ним вдвоем со школы... Черт, - Николас прячется за рукавом, вытирая свои слезы, и Адам гладит его по плечу, успокаивая.

- Я понимаю, каково это... Тише, - Адам никогда не видел Ника таким расклеившимся. Даже тогда, на мосту, он был больше депрессивно-мертвым. Здесь же сказывалась его полная стресса жизнь, которая может довести даже такого крутого парня, как Ник.

- Просто... Просто, черт... - он смеётся, скрывая глаза рукой, и поправляет чёлку.

- Я пытаюсь меньше о нем думать, знаешь? Пытаюсь забыть его... Это так легко было раньше. А сейчас так трудно... Просто невозможно, он везде перед моими глазами!

- Я знаю, знаю... - возможно, Адам действительно знает.

- Может, это потому, что раньше это я всегда бросал всех? Вдруг это просто мое самолюбие? А может, я правда любил его... Как никого прежде, - голос Ника сорвался на последних словах, и тот вновь отвернулся, поджав уши.

- Сейчас не стоит об этом думать. Двигайся вперёд, эти копания ни к чему не приведут... Он же ушел, да?

- Ты прав... Да, да, он просто исчез вдруг. Ты представляешь, я даже хотел отыграть помолвку... Типа, я думал, это было бы забавно, к тому же, мы совсем скоро могли бы... - они действительно шли вперёд, шли по темным улицам совсем одни. Редкая машина проезжала мимо них, освещая путь.

- Исчез? Может, он вернётся. Я думаю, он тоже мог... Тебя любить... И любил. Он наверняка ещё вернётся, - хоть Адаму и не хотелось так говорить, это было то, что хотел услышать Ник.

- Ты знаешь, это так мило, что ты говоришь об этом... Ха. Спасибо большое, ты отличный друг, - кажется, Ник начал чувствовать себя лучше после утешения Адама.

- Да нет, не стоит, я просто... Просто делаю то, что должен, - он улыбается мило и отчасти печально.

- Нет, я правда. Я бы мечтал иметь парня вроде тебя. Ну, знаешь, доброго, понимающего. Лиам был классный, да, но... Было бы ещё лучше, если бы в нем было что-то от тебя. Таких друзей, как ты, не сыщешь днём с огнём, - Флойд, конечно, польщён, но тяжесть френдзоны пробивала его черепную коробку и заставляла чувствовать себя очень неуютно.

- Ха, спасибо... Это очень смущающе.

- Нет, в смысле, правда! С тех пор, как папа умер, всем резко стало похуй на меня. Всему миру. Кроме тебе, бро, ты полез в одних трусах в зимнюю стужу спасать мою тупую задницу!

- Это были шорты... - Адам опустил взгляд, смущённый, и какое-то время они брели молча.

- Я не знаю, что вообще нашло на мою мать. В смысле, Лиссу. Я решил, что лучше буду называть ее так. Потому что мать из нее никудышная, - Николас рычит, явно злой на свою маму за отношение к его персоне.

- Не надо так о маме, Ник... Мама - это святое, понимаешь?

- А-адам, давай без всей этой религиозной херни! Какая она мама вообще? В последнее время она нихуя не мама! Она сбежала к своей подружке, кинув меня здесь одного. Одного, понимаешь!? - Ник только больше заводился, думая о своей матери и о ее предательстве.

- Я понимаю, Ник, я...

- Да ничерта ты не понимаешь! Твоя мама постоянно с тобой, не то, что моя! - ну вот, теперь Адам нахмурил свои милые брови и даже закатил глаза. Николас сейчас - настоящая королева драмы.

- Ты вообще помнишь мою мать, Хейг? Он всегда дома, но я для нее как полтергейст. Хожу тут, что-то ем, что-то делаю, это ее настораживает, но в целом она совсем не общается со мной... Твоей маме просто нужен отдых. Пойми, она такой же человек, как и ты, она потеряла свою любовь... Возможно, она просто не хочет, чтобы ты видел её такой.

- Ты прав, но... Она даже не спросила меня, чего хочу я!

- Мы все совершаем ошибки... Но Господь принимает нас всех такими одинаково... И он учит нас принимать других также, как он делает это, - Адам пытается улыбнуться Нику, чтобы приободрить, и даже удивляется, когда это помогает.

- Я же говорил, ты шикарный друг.

До дома они дошли молча, лишь изредка говоря на какие-то отвлеченные темы. Адам старался не затрагивать тему алкоголя и Ника, потому что тот не хотел колоться, а Флойд не настаивал, чтобы не получить дозу агрессии. Они вместе сочинили странную историю для родителей Адама, которая бы оправдывала то, что юноша пришел домой так поздно. Ну, не говорить же им, что все это время Адди просто убегал от преследовавшего его... Лиама.

Зимние каникулы так быстры, так мимолётны... Сам не замечаешь, как приходится вновь собирать в свой рюкзак все тетради для лекций, и заводить свой будильник на раннее утро. Каким-то чудом, но Адам не был избит той ночью. Хотя нет, подзатыльник он все равно получил, да и не ужинал, но все могло кончиться гораздо хуже, если бы не помощь Николаса. Честно, это как-то разогрело сердце Флойда, и теперь его глаза с прежним теплом рассматривали очертания угловатого лица соседа, который в привычной манере стоял рядом с ним на остановке и курил. Пока Николас не докурит, он ни за что не начнет общаться с Адамом, потому что тот однажды проболтался, что у него когда-то была астма, но с приходом политики " тщательной уборки в доме" это свелось на нет. Как правило, после сигареты Ник мог обменяться парой слов, а после жить своей жизнью, но то был явно не тот случай. Покурив, Хейг тотчас достал ядреную мятную жвачку, и немедленно направился в сторону парня, едва ли не врезавшись в него.

- Доброе утро, Адам! - сказал он радостно, улыбнувшись невероятной, приветливой " американской" улыбкой. Надо же, обычно Ник всегда начинает с " Флойд", и уже заканчивает Адамом. Это заставляет последнего несколько засмущаться и поправить свой большой ворот.

- Так мы... Здоровались уже? - Адам смотрел прямо в глаза Ника, но взгляд его постепенно начал съезжать по его лицу ниже, на шею, и юноша долгое время безбожно смотрел на бледную голую шею с двумя родинками, которую едва ли прикрывает наспех надетый шарф.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 Следующая ⇒