ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Баллард закончил одеваться, как только она ушла. Котарди и блио он надевал на Модрнихт. Теперь он чувствовал себя нелепо в этом наряде, особенно когда собирался прикрыться плащом.

– Кто-то сражался с морским чудовищем и проиграл?

Баллард оторвал взгляд от пояса котарди и увидел Гэвина, обходящего оставшиеся лужи воды на полу. Молодой человек остановился и посмотрел на топор в углу, прежде чем повернуться и уставиться на дверь. Он начал смеяться:

– У меня бы был темперамент дракона, если бы вы двое создали меня.

– И ястребиный клюв вместо носа, – парировал Баллард. Он встретил его на полпути и похлопал сына по плечу, жалея, что не изолировал себя от единственного человека, который действительно понимал, через что ему приходилось проходить.

Столь же ошеломляюще красивый, как была красива его мать, Гэвин выглядел благородно в костюме из шелковой парчи, подчеркивавшем его широкую грудь и тонкую талию. Его волосы волнами падали на широкие плечи, а на поясе у бедра висел короткий меч.

Никто бы никогда не догадался, что несколько дней назад этого достойного человека обуяла злоба, превратившая его в существо, которое Луваен так жестоко, но точно назвала «дворняжкой с лицом летучей мыши».

– Мне сказали, что сегодня ты женишься на прекрасной девушке Халлис, – сказал Баллард. – Это все еще то, чего ты хочешь?

Гэвин энергично кивнул:

– Так же сильно, как я хотел жизни нормального человека. Может быть, больше, – его пристальный взгляд изучал лицо отца. – Я боялся, что ты не сможешь быть рядом со мной, когда мы с Циннией поженимся, – тени омрачили его глаза. – Кто знал, что любовь женщины сделает проклятие таким жестоким?

Баллард пожал плечами:

– Ненависть женщины вызвала его к жизни, – он повернулся, чтобы забрать свой плащ.

Гэвин схватил его за локоть, заставив остановиться:

– Я бы забрал свои слова обратно, если бы мог. Взять на себя то, что должно быть моим.

– Я бы тебе не позволил, – Баллард ни на день не пожалел о том, что согласился с планом Эмброуза перенаправить проклятие на него.

Хватка Гэвина усилилась:

– Проклятие или не проклятие, я горжусь тем, что я сын благороднейшего из людей.

Сбитый с толку неожиданной похвалой Гэвина, Баллард искал опоры в ироничном юморе:

– Хорошо, что я еще и самый уродливый мужчина, иначе я мог бы бросить тебе вызов из-за прекрасной Циннии, – он улыбнулся в ответ на недоверчивое фырканье Гэвина.

– На твой вкус, она слишком мягкая. Тебе нравятся те, у кого зубы и когти под стать твоим, – они ухмылялись друг другу, пока черты лица Гэвина снова не стали мрачными. – Она ходячий сноп сушеного чертополоха, но Луваен еще и добра. Я рад, что она решила по-другому, но я бы не запретил ей забрать Циннию с собой сразу после свадьбы. Я не знаю, безопасно ли кому-либо находиться здесь с нами, даже сейчас с отступившим потоком.

Та же мысль мучила Балларда. Сильный внутренний толчок в позвоночнике всегда предупреждал его о надвигающемся потоке. В прошлом у них было время подготовиться к натиску проклятия. Баллард боялся, что они не получат предупреждения о следующем потоке.

Гэвин продолжил:

– Женщинам опасно путешествовать с лошадьми, нагруженными золотом. Эмброуз заколдует содержимое сокровищницы, чтобы оно стало видимым в доме госпожи Дуенды. Кларимонда и Джоан уже начали наполнять сундуки, – он одарил Балларда мрачной улыбкой. – Цинния станет богатой вдовой, и у нее останется много денег для остальных.

Баллард жестом пригласил Гэвина следовать за ним, а сам вернулся в спальню за плащом:

– До тех пор, пока Луваен сможет удерживать своего отца от того, чтобы тратить все до последней монеты на рискованные предприятия.

– Я сомневаюсь, что она позволит этому случиться снова.

Баллард молился, чтобы он оказался прав. Он потянулся за своим лучшим плащом, сделанным из кожи масляного дубления, такой мягкой и эластичной, что она струилась по его руке, как бархат.

– Оставь плащ. Спускайся таким, какой ты есть, – Гэвин попытался вырвать плащ из хватки сопротивляющегося Балларда. – Мы твоя семья, – сказал он. – Тебе не нужно прятаться от нас.

Баллард вырвал одежду и набросил ее на плечи:

– Луваен убьет меня, как и Цинния, – пошутил он. – Мне пришлось бы за многое ответить, если бы все пялились на меня, а не на твою невесту в день ее свадьбы. Плащ остается.

Гэвин вздохнул:

– Тогда спускайся на кухню и выпей со мной кувшин вина. Сегодня ночью в моей постели будет нежная девственница, – его брови игриво шевельнулись. – Я бы не отказался от порции или шести.

Баллард вышел из спальни:

– Я в любой день предпочту морское чудовище девственнице. Тебе понадобится что-нибудь покрепче вина.

Они оказались вдвоём на кухне, пропитанной ароматами свежеиспеченного хлеба, шафрана и корицы. Гэвин распахнул дверцу буфета, открыв накрытое полотенцем блюдо. Он заглянул под ткань и присвистнул:

– Думаю, Магда здесь волшебница, а не Эмброуз. Она испекла пироги с инжиром для празднования.

Баллард сел на свое обычное место за столом:

– Она разорвет тебя от глотки до пупка, если ты украдешь хотя бы крошку с этой тарелки. Принеси нам вино, которое ты обещал.

Гэвин ухмыльнулся и отправился в кладовую. Он вернулся с полным кувшином и двумя кубками. Баллард налил, и мужчины выпили друг за друга, осушив первую чашу.

Баллард наслаждался временем, проведенным со своим сыном, этим многослойным духом товарищества, существующим не только между родителями и детьми, но и между двумя уставшими от сражений воинами, которые столкнулись с общим врагом и вскоре пришли к общему концу. Он хотел бы встретиться с ним в одиночку.

Они вели светскую беседу, Баллард рассказывал истории о различных свадьбах, на которых он был вынужден присутствовать по соображениям вежливости и политики:

– Я удивлен, что помню половину из них, – сказал он. – Я был свидетелем большинства этих торжеств. Как и все остальные.

Гэвин наполнил их бокалы в четвертый раз:

– Это не свадьба, если ты не можешь опустошить запасы вина и эля хозяина за вечер.

Эмброуз обнаружил их через несколько минут. Он посмотрел на кувшин и достал третий кубок из одного из многочисленных шкафов Магды.

– Скажите мне, что есть еще. Я только что сбежал от стаи гарпий.

Баллард моргнул:

– Ты ходил в будуар? Ты хотел умереть? – он, не дрогнув, сталкивался с армиями, наполненными берсеркерами, но не посмел бы приблизиться к будуару невесты до свадьбы.

Колдун раздулся, как гадюка:

– Я был в коридоре, направлялся к лестнице и занимался своими делами. Магда заманила меня в эту смертельную ловушку своей милой улыбкой.

Гэвин поперхнулся вином. Сильный удар по спине от отца, и он прочистил горло.

– Это должно было быть предупреждением тебе, – сказал он между приступами хриплого смеха.

Эмброуз вылил остатки вина в свой кубок и осушил его до дна. И ухмыльнулся мужчинам:

– Что ж, вот предупреждение от самой великой демонессы: будьте в большом зале к тому времени, как Цинния доберется до мезонина, и вам лучше быть в состоянии стоять, не покачиваясь.

Лицо Гэвина побледнело. Он вскочил со своего места и покачнулся. Баллард и Эмброуз застонали в унисон.

– Я не пьян, – заверил он их.

Эмброуз бросил взгляд на Балларда, который пожал плечами:

– Он не должен быть пьян. Это была всего лишь одна бутыль, разделенная между нами, – он криво улыбнулся своему сыну. – Я бы сказал, что ты страдаешь от предсвадебных страхов.

Гэвин кивнул и вцепился в край стола с такой силой, что побелели ногти.

– Ты уверен, что хочешь это сделать, мальчик? – Эмброуз настороженно посмотрел на него. – Я отважусь на преисподнюю, если ты хочешь, чтобы я передал другое послание.

Гэвин еще раз энергично кивнул:

– Я уверен. Я люблю Циннию и ничего так не хочу, как сделать ее своей женой.

Баллард встал, отказываясь зацикливаться на фантазии о том, чтобы оказаться на месте Гэвина, готовясь жениться на Луваен.

– Пошли, – сказал он и подтолкнул Гэвина к большому залу. – Ты же не хочешь заставлять их ждать и вызвать гнев Магды.

Они вошли в зал, где для церемонии была отведена небольшая часть. Два стула, обтянутые дорогими тканями, стояли друг напротив друга. Богатая ткань переливалась в свете свечей и факелов, превращая удобные стулья в кресла, подходящие для королевских особ. Между ними была установлена вуаль из тонкого прозрачного газона: символический барьер, отделяющий невесту от жениха, прежде чем их объявят мужем и женой.

Как священнослужитель, Эмброуз занял свое место перед стульями. Баллард подтолкнул Гэвина к тому, что был справа от него.

– Помни, не садись, пока Эмброуз не скажет, – его сын все еще был бледен, как привидение. – И не падай в обморок.

Он улыбнулся, когда Гэвин, нахмурившись, повернулся к нему:

– Я не какая-нибудь неженка, отец.

Эмброуз фыркнул:

– В Кетах-Тор, конечно, нет такого переизбытка.

Над ними открылась и закрылась дверь. Баллард проследил за небольшой свитой женщин, пока они спускались по последнему лестничному пролету. За исключением Циннии, все женщины надели ту же одежду, что и на Модрнихт. Теперь в его глазах они были голубками, а не овсянками и вьюрками, щеголяющими оттенками серого в своих юбках и лентах. Невеста была одета в струящееся платье, расшитое блестящими нитями, – приобретение Гэвина во время одной из вылазок в мир за пределами Кетах-Тора. Замысловатая вышивка отражала свет, казалось, струясь волнами по подолу платья и ниспадающим рукавам. Черты лица Циннии, величественные, как рассвет, расплылись в широкой улыбке, когда она увидела Гэвина.

Взгляд Балларда остановился на Луваен, одетой в платье, которое, как он помнил, было красным. Он снял его с нее вечность назад в чувственной тишине своей спальни. Может быть, сегодня вечером она позволит ему помочь ей во второй раз. Она ответила на его пристальный взгляд, слегка нахмурившись, и он уловил вспышку раздражения в ее глазах. Ей не понравилось, что он надел плащ с капюшоном, больше, чем Гэвину.

Как только они добрались до стульев, Эмброуз попросил Гэвина и Циннию сесть по обе стороны от завесы, соединив руки под ней. Сама церемония была простой: бархатным шнуром обхватывали руки пары, со словами заверения жениха и невесты в том, что они вступили в союз добровольно, и обменом клятвами в любви и верности.

Эмброуз вознес над ними молитву о счастье и долгой жизни, и Баллард постарался не вздрогнуть. Он посмотрел на Луваен, которая наблюдала за своей сестрой. Её бледная кожа туго обтягивала лицевые кости, слабая улыбка блуждала вокруг ее рта.

Он молча повторил слова колдуна, когда Эмброуз откинул покрывало и прочитал последнюю молитву.

– Таким образом, больше не разделены. Поручаю, каждый имей свою жену, и каждая имей своего мужа. Счастливое место, на котором святой человек строит дом, с огнем и скотом, женой, детьми и хорошими последователями.

Это были пылкие слова, которые так долго произносились аскетами и священнослужителями, что они стали заученными наизусть. Баллард лишь вполуха слушал их, когда женился на Изабо. Все в том союзе было ложью. Некоторые из них были ложью в этом, но не из-за недостатка усилий со стороны супружеской пары. Если бы у них был шанс и будущее, они могли бы выполнить каждую часть молитвы.

Гэвин помог Циннии подняться на ноги, заключив ее в объятия для страстного поцелуя. Среди свидетелей раздались одобрительные возгласы и аплодисменты, а Луваен и Магда всхлипнули и поспешно вытерли слезы.

Баллард заключил Гэвина в крепкие объятия, заставив молодого человека хмыкнуть.

– Теперь ты по-настоящему скован, мальчик.

Гэвин ухмыльнулся и прижал Циннию к себе:

– В лучшем виде, отец.

Обычай требовал, чтобы Баллард также обнял новую жену своего сына и поцеловал в щеки, приветствуя ее в своем доме. Вместо этого он отвесил ей почтительный поклон:

– Добро пожаловать в Дом Кетах, леди де Ловет.

Она покраснела и сделала реверанс в ответ:

– Благодарю вас, лорд де Совтер.

Оба мужчины смотрели, как она направилась к Луваен. Женщины обнялись, и Цинния разрыдалась, что побудило Луваен успокаивать ее и передать ей носовой платок. Гэвин двинулся вперед, а его прежнее восторженное выражение лица сменилось откровенным страхом.

Баллард остановил его, положив руку ему на плечо:

– Оставь ее в покое, сынок. Она не сожалеет о вашем союзе, она просто отрезает последнюю нитку от фартука своей сестры.

Они подождали, пока женщины закончат свой разговор. Баллард встал рядом с Гэвином, который, несмотря на заверения своего отца, оставался напряженным и встревоженным слезами Циннии. Его колени заметно подогнулись от облегчения, когда она вернулась к нему, все еще шмыгая носом, но счастливо улыбаясь.

Баллард оставил их принимать поздравления от остальных и отыскал Луваен, которая теперь одиноко стояла в стороне. Она повернулась к нему со слезящимися глазами.

– Я не плачу, – сказала она. – Камыш нужно выбросить. В нем полно пыли.

Баллард подыграл ей:

– Магда ведет домашнее хозяйство вяло, хотя, как я понимаю, она пекла пироги с инжиром.

– О, что ж, в таком случае любой может простить немного пыли.

Он схватил одну из ее рук и поднес ко рту, чтобы поцеловать:

– Больше нет надобности в охране, – пробормотал он ей в костяшки пальцев.

Ее плечи поникли:

– Нет, и я не знаю, радоваться мне или грустить, что мне больше не нужно караулить, – ее брови слегка нахмурились. – У нас действительно была неизбежная дискуссия о том, чего ожидать в первый раз на брачном ложе.

Баллард мог только представить, как это произошло: вероятно, Цинния широко раскрыла глаза и была ошеломлена, пока Луваен описывала это действо в своей прямолинейной манере.

– И?

– Унизительно, – сказала она. – Я бы хотела, чтобы наша мать Абигейл была все еще жива. Цинния не осмелилась бы задавать ей те вопросы, которые она задавала мне. Можно подумать, я была владельцем магазина подделок со всеми деталями, которые она хотела.

Заливистый смех Балларда привлек обжигающий взгляд покрасневшей Луваен и пристальные взгляды остальных. Его новая невестка удивила его сегодня во второй раз. Когда-то он считал Циннию робким созданием, окруженным длинной тенью своей могущественной сестры. Он подозревал, что в течение следующих нескольких дней она много раз докажет ему, что он не прав.

– Она гораздо больше похожа на тебя, чем я когда-либо предполагал.

– Тогда дурачь ее и дальше, – выражение лица Луваен стало меланхоличным, когда она посмотрела на свою сестру в объятиях Гэвина. – Цинния вышла бы замуж за Гэвина босиком и под дождем, но я не так представляла себе ее свадьбу. Я дала ей зеркало, чтобы она могла хотя бы сегодня увидеть папу. Это небольшое утешение, но лучше, чем ничего, – она все еще держала его за руку и сжимала его пальцы. – Вы с Эмброузом придумали прекрасную идею для подарка для нас, – она подмигнула. – Даже если он пахнет магией.

Баллард потянул ее за руку, пока она не оказалась в кольце его объятий. Она смотрела на него, не дрогнув.

– Если бы я не знал, что женитьба на тебе расколет твою преданность и привяжет тебя к этому замку, я бы сделал тебя своей женой, Луваен, – он крепче прижал руки к ее спине. – Эмброуз уже предложил нам пожениться. Я сказал «нет».

Он стоял неподвижно под ее пристальным взглядом, ожидая ее решения.

Прошла целая вечность, прежде чем она коснулась пальцами края его капюшона.

– Зачем мне какой-то надутый маг, чтобы объявить нас связанными? – она усмехнулась. – Ты мой, Зеленый Человек. А я твоя.

Она протестующе пискнула, когда он поднял ее и прижал к себе. Баллард хотел целовать ее до бесчувствия: впитывать сущность, которая заставляла ее пылать так яростно, носить ее с собой, пока проклятие не поглотит его полностью, и его последняя человеческая искра не погаснет.

Но этот день не принадлежал им, и не слишком тонкое покашливание Эмброуза сигнализировало о том, что они с Луваен игнорировали всех достаточно долго.

Ужин прошел в приподнятом настроении, с большим количеством тостов за молодоженов, шуток и лукавых намеков, от которых даже Гэвин временами краснел. Луваен сидела справа от Балларда, в пределах легкой досягаемости его руки, которая блуждала от ее колена к бедру и обратно. Это не был день его свадьбы, но он надеялся сделать его своей первой брачной ночью. Она пробудет у него еще неделю, прежде чем вернется домой к своему отцу с Циннией и почти всей его семьей на буксире. Он не собирался терять драгоценное время.

Цинния встала, поцеловала Гэвина и, извинившись, покинула празднование.

– Я сейчас вернусь, – сказала она. – Я иду за зеркалом. Папа может и не быть здесь лично, но он может быть здесь духом.

Гэвин тоже встал:

– Я пойду с тобой, – с готовностью сказал он.

Луваен наклонилась к Балларду:

– Они больше не спустятся обратно вниз.

Баллард жестом пригласил Гэвина сесть и снова наполнил его кубок:

– Остуди огонь, мальчик. Она скоро вернется.

Гэвин плюхнулся на свое место, но не сводил глаз с лестницы. Остальные вернулись к еде и болтовне без него.

Все вскочили из-за стола, услышав испуганный крик Циннии. Гэвин вытащил свой меч из ножен и бросился к лестнице, Баллард последовал за ним, держа в руке только свой кинжал для еды. Цинния встретила их на полпути вниз по ступенькам, чуть не врезавшись в Гэвина в спешке.

– Лу! Посмотри на это! – она сжимала заколдованное зеркало в одной руке, дико размахивая им перед Луваен.

Она вырвалась из рук Гэвина и оттолкнула обоих мужчин к стене в попытке добраться до своей сестры. Милая прелестная невеста превратилась в ведьму с дикими глазами, и Баллард в замешательстве пожал плечами, когда Луваен бросила на него вопросительный взгляд, прежде чем остановить стремительное бегство своей сестры. Она отдернула голову назад как раз вовремя, чтобы Цинния не разбила зеркало о её лицо.

– Отец в тюрьме!

Луваен выхватила зеркало из рук Циннии и уставилась на него с таким свирепым выражением лица, что Баллард подумал, что она может разбить стекло:

– Я собираюсь убить Джименина, – сказала она.

Цинния расхаживала перед ней, заламывая руки:

– Ты выплатила долг!

– Я знаю! – Луваен схватила зеркало, жалея, что не может ударить им своего заклятого врага. – Я уверена, что он раскопал или придумал какую-то новую сделку, за которую папа якобы должен ему, – она топнула ногой. – Агрх! Я должна была застрелить его, когда у меня был шанс.

Баллард сжал кинжал для еды, когда низкое рычание вырвалось из его горла. Джименин. Противник Луваен и источник многих неприятностей семьи Халлис. Он также был катализатором, который привел к нему Луваен, но это не помешало бы Балларду отправиться в Монтебланко и снести этому человеку голову с плеч.

Обученный войне и более чем способный защищать своих людей, он был лишен возможности помочь ей: бессилен из-за проклятия и цепей, которые приковали его к Кетах-Тору. Даже Гэвин, желтоглазый и балансирующий на грани очередного потока, не сможет пойти вместо него. Луваен придется во второй раз встретиться с Джименином один на один.

Он встретил ее мрачный взгляд поверх головы Циннии:

– Ты не можешь ждать неделю.

– Нет. Я сейчас соберу свои вещи.

– Я иду с тобой, – сказала Цинния.

Сердитое выражение лица Луваен смягчилось:

– Я так не думаю.

– Но Лу…

– Цинния, ты только что вышла замуж и должна провести свободное время со своим мужем. Я разберусь с этим.

Баллард восхищался ее тактикой. В ней не было ничего деликатного, но она эффективно подавляла любые аргументы или настойчивость с обеих сторон. Он привлек внимание Гэвина:

– Одолжи ей Воробышка, чтобы она поехала верхом. Джименин будет ожидать, что она появится верхом на более медленном Плаутфуте. Появление на незнакомой лошади позволит ей выиграть время.

– Я оседлаю его, – Гэвин поцеловал Циннию и ушел в конюшню.

– Я могу доставить тебя гораздо ближе к Монтебланко, – сказал Эмброуз. – Сократить путешествие до полутора дней вместо шести, но тебе придется воспользоваться небольшим количеством магии, госпожа.

Луваен еще раз взглянула в зеркало, а затем на него:

– Я расцелую это барахло, если оно доставит меня туда быстрее, колдун, – затем она посмотрела на Балларда, и его сердце сжалось от печали в ее глазах. – Пойдем со мной наверх.

Он кивнул:

– Дай мне минутку поговорить с Эмброузом. Я приду, – он смотрел, как она направилась к лестнице, Цинния следовала за ней по пятам.

Баллард повернулся к Эмброузу, как только они оказались вне пределов слышимости:

– Я бы поспорил на хорошего скакуна, что Джименин каким-то образом узнал, что Луваен возвращается весной, и думает, что Цинния вернется вместе с ней. Девушка сдастся в тот момент, когда увидит своего отца в тюрьме, и сделает все, что захочет Джименин. Он будет их искать. Как близко ты сможешь подвести ее к дому?

Эмброуз развел руками в беспомощном жесте:

– Не ближе, чем то, о чем я упоминал. Но она будет на незнакомой лошади, и если она скроется, то доберется до Монтебланко раньше, чем он ее заметит.

Баллард провел рукой по лицу:

– Боги, это худшее из проклятий. Я даже не могу защитить ее, сопровождая ее. Гэвин тоже не может, а она не оставит своего отца гнить в тюрьме, пока остается в Кетах-Торе.

– Она будет знать, что делать. Она находчива и ни в коем случае не увядающий цветок, и она уже имела дело с Джименином раньше, – Эмброуз прикусил нижнюю губу – верный признак того, что он что-то планировал и разрабатывал стратегию. – Ты можешь следить за ней в зеркало, которое я дал ей и Циннии.

– Это так же плохо, как ничего не знать, если я ничего не могу сделать, чтобы помочь. Кроме того, она захочет зеркало, чтобы присматривать за Циннией.

– За тобой тоже, – отметил Эмброуз. – Это то, чего ты хочешь?

Мысль о том, что она может вызвать его образ в зеркале, когда он преобразится в последний раз, заставила холодный узел страха в животе Балларда раздуться, пока он стал угрожать задушить его.

– Нет, – сказал он.

Эмброуз щелкнул пальцами:

– Простое решение. Зеркала нетрудно зачаровать, просто иногда ими трудно управлять. Я могу зачаровать еще одно, чтобы Луваен могла вызывать только Циннию. Он также может служить маяком на случай, если ей понадобится вернуться в Кетах-Тор.

Баллард нахмурился:

– Лучше бы ей не возвращаться. Я ожидаю, что остальные уже уйдут к тому времени, когда ее дела с отцом будут закончены.

– Возможно, ей придется, господин. Если со мной что-то случится, и я не смогу вытащить женщин, тогда Луваен нужны будут средства, чтобы вернуться и сделать это за меня.

Баллард недовольно зарычал:

– Она права. Ей следовало застрелить Джименина, – он поднялся по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, на ходу бросая указания Эмброузу через плечо. – Когда Гэвин вернется, скажи ему, чтобы он собрал деньги, которые, по его мнению, ей понадобятся, чтобы освободить своего отца. Держу пари, что мы заплатим королевский выкуп за его освобождение.

Он нашел Луваен в ее комнате. Она помахала ему рукой в то время, как они с Циннией беспорядочно складывали одежду и личные туалетные принадлежности в сумку, по крайней мере, до тех пор, пока Луваен не подняла завернутый кинжал, который он ей дал. Она бережно положила подарок в свою кучу вещей, спрятав его глубоко среди смятых юбок и рубашек.

Во время его разговора с Эмброузом она сменила свое модное платье с множеством кружев на более простую и практичную одежду. Декоративные гребни из ее волос исчезли, и она заплела темные локоны в тяжелую косу, которая ниспадала на спину. Его фантазия о том, как он разденет ее и продержит с собой взаперти в своей комнате целую неделю, превратилась в пыль.

– Ты готова? – спросил он.

Она помедлила, закрывая сумку.

– Да, – ее тонкие руки дрожали.

Цинния посмотрела на нее и Балларда. Ее нижняя губа задрожала. Она похлопала Луваен по плечу.

– Я буду внизу, когда ты будешь готова, – сказала она и выбежала из комнаты.

Ресницы Луваен были влажными от непролитых слез:

– Ты снова спас мою семью.

Он покачал головой и подошел, чтобы встать перед ней. Его руки тяжело легли на ее стройные плечи:

– Твой отец стал отцом Гэвина, когда Цинния вышла за него замуж. У него есть долг перед Мерсером Халлисом. В этом ты просто посланник лорда де Ловета.

Она слабо улыбнулась ему:

– Ты заставил его отказаться от своей лошади. Я буду хорошо заботиться о Воробушке, пока не смогу вернуть его.

– Теперь он принадлежит Циннии. Оставь его для нее. Гэвин хотел бы этого, – Баллард прижал ее к себе, пока ее аромат гвоздики не заполнил его ноздри, а черты её лица не заполнили его видение. Он откинул капюшон, чтобы она могла видеть его так же ясно, как он видел ее. – Жена моей души, – тихо сказал он.

Она закрыла глаза и обмякла в его объятиях.

– О боги, Баллард. Я не хочу уходить, – она резко выпрямилась, чуть не задев его носом. Руками она скользнула в его волосы и потянула вниз, пока ее губы не коснулись его губ. И они неистово поцеловались – битва сцепленных рук и отчаянных стонов, пока не стали хватать ртом воздух.

Баллард отстранил ее от себя:

– Возьми плащ, а потом спускайся вниз с ним, ведьма, или я передумаю и запру тебя со мной в Кетах-Торе навсегда, будь проклят твой отец, – он взвалил на плечо сумку и вывел ее за дверь, прежде чем она успела запротестовать и он поддался искушению.

Они встретились с остальными во дворе, где Гэвин держал поводья оседланного Воробушка. Кто-то опустил подъемный мост, и его цепи звенели на ветру, налетавшем из бездны. Неподалеку зашелестели розы, и Баллард уловил свистящий смех в их беспокойном движении.

Цинния обняла сестру и передала ей зеркало, похожее на то, которое она получила на Модрнихте. Оно было меньше и проще, поспешно зачарованное Эмброузом.

– Как мое зеркало, – сказала она Луваен. – За исключением того, что ты сможешь призвать только меня.

Луваен взяла его и искоса взглянула сначала на Эмброуза, а затем на Балларда. Вопрос так ясно читался в ее взгляде, как если бы она произнесла его вслух. Это была твоя идея, не так ли? Он ответил на ее вопрос коротким, непримиримым кивком.

Она вернула свое внимание к Циннии, крепко обняла ее и пообещала спасти их отца как можно скорее. Она также обняла Магду и служанок.

Экономка похлопала ее по плечу:

– Мы хорошо позаботимся о твоей девочке, пока ты ее снова не увидишь.

Луваен и Эмброуз смотрели друг на друга, пока Эмброуз не заговорил первым:

– Под седлом Воробушка спрятано много монет, зачарованных, как зеркало, чтобы выглядеть, как часть его одеяла. Этого должно быть более чем достаточно, чтобы освободить твоего отца, – он указал на зеркало, которое она держала. – Цинния тебе не сказала, но зеркало – это еще и маяк на случай, если тебе понадобится вернуться.

– Ей не нужно будет возвращаться, – сказал Баллард и хмуро посмотрел на своего колдуна.

Эмброуз отказался уступать:

– Это ты так говоришь, но я хочу быть уверенным.

Взгляд Луваен метнулся между ними, прежде чем остановиться на Эмброузе. Уголок ее рта приподнялся:

– Старая лягушка, не сбрасывай меня со скалы. Ты убьешь любимую лошадь Гэвина.

Эмброуз хмыкнул, и на его губах заиграла улыбка:

– Этот кусок конины – единственное, что спасает тебя от плохого конца, мерзкая гарпия.

Если бы его не выворачивало наизнанку при мысли о ее неминуемом отъезде, Баллард, возможно, усмехнулся бы неловкой привязанности между его возлюбленной и его колдуном.

Она остановилась перед Гэвином, который передал ей поводья.

– Воробушек плавно ведет на галопе, – сказал он. – Он также чувствителен с левой стороны, так что слегка подтолкни его, – он быстро заключил ее в объятия и так же быстро отпустил. – Счастливого пути, сестра, – он вернулся к заплаканной Циннии, и Эмброуз отвел их на небольшое расстояние, чтобы дать ей и Балларду уединение.

Баллард надежно привязал сумку к задней части седла и повернулся лицом к Луваен. Бледная и суровая в тени капюшона, она отказывалась поднять взгляд выше верхнего кружева его блио. Он приподнял ее подбородок большим пальцем и обхватил лицо с обеих сторон руками. Он произнес слова, которые гарантированно заставили бы ее посмотреть на него:

– Неужели я теперь кажусь тебе таким уродливым, Луваен?

Как он и предсказывал, ее глаза вспыхнули, и она уставилась на него, слегка нахмурившись:

– Не будь дураком… – она сделала паузу и нахмурилась еще сильнее. – Ты слишком хорошо меня знаешь, Баллард де Совтер.

Он не мог найти в себе силы вызвать даже самую слабую улыбку. Он ограничился тем, что провел большими пальцами по ее гладкой коже. Это было бесполезное упражнение, но он коснулся каждой детали ее лица, запечатлев каждую в памяти.

Было бы лучше, если бы она увидела его таким, каким он был когда-то: израненный войной, но не колдовством, просто человек, который когда-то жил мечом и умер бы либо в бою, либо в своей постели. Но он возьмет то, что сможет получить.

Он пристально посмотрел ей в глаза.

– Помни обо мне, – сказал он голосом одновременно повелительным и умоляющим. У нее было время только ахнуть, когда он поднял ее и посадил в седло. Он передал ей поводья, когда она, моргнув, посмотрела на него и хлопнула Воробушка по крупу. Лошадь рванула вперед, и Луваен, удержавшись, оглянулась только один раз, когда они галопом выехали со двора и миновали подъемный мост.

Баллард проигнорировал тихие рыдания Циннии позади него и утешительное бормотание Гэвина. Он долго смотрел вслед лошади и всаднице, исчезнувшим в лесу голых берез. Солнце опустилось за горизонт, а он оставался на страже в сумерках, пока Эмброуз не коснулся его плеча.

– С ней все будет в порядке, господин. Ты должен зайти внутрь. Свет почти погас.

Нет, – подумал он. – Свет погас.

⇐ Предыдущая 14 15 16 17 181920 21 22 23 Следующая ⇒