ГЕБУРА ХЕЗЕД 4 страница

Наделенное таким образом творческим огнем, полностью сформировавшееся человечество уже не нуждалось более в помощи творческих сил или богов, таких, как Элохим из главы II Книги Бытия. Люди сами стали творческими богами, способными давать жизнь себе подобным существам; отсюда греческая аллегория об Ураносе, изувеченном Сатурном-Кроносом, которого изувечил в свою очередь его сын Юпитер; метафора предельно ясна; благодаря Прометею, люди открыли для себя различные методы творения; и коль скоро они сами стали творцами, для чего им теперь боги-творцы?

Согласно Еноху, так называемое похищение творческого огня как раз и составляет преступление, инкриминируемое падшим ангелам, превращенным церковью в Сатану и его воинство.

Аббат Рока рассказывает нам также о «герметическом Сате», но при этом допускает двойную ошибку, приписывая «Сат» герметистам, которые о нем никогда не слыхали, и называя его «субстанцией», подобной Yliaster Парацельса.

Сат — санскритское слово, используемое в философии Веданты; эпитет, не переводимый ни на один иностранный язык; это не субстанция и не чистый Дух, и вообще не что-либо конкретное; Сат есть бесконечное целое, жизнь, или вернее — абсолютное существование, которое невозможно перевести ни глаголом «быть» UWU (Эхейех), ни глаголом «жить» UIU, превращенным каббалистами в глиф существования путем прочтения его дюжиной различных способов с сохранением первоначального смысла и обозначения им своего Иеговы. Сат есть Абсолют, или Парабрахм, — а какой ведантист позволит себе назвать «духом» Парабрахм или бесполого Брахму?! — в то время как Yliaster Парацельса это только Анима Мунди; это даже не Мулапракрити, которая служит «завесой для Парабрахма» (и буквально переводится как корень Природы), но только акаша — ноумен астрального света, завеса между Землею и первыми водами.

Церковное христианство, материализующее все и вся, материализовавшее даже Логос, или Слово, которое в результате превратилось из неведомого Бога Св. Павла в антропоморфное существо, никогда не признает наш Сат, да и не поймет его; ведь даже Эйн Соф — негативное божество каббалистов — всего лишь бледная метафизическая копия нашего Сата.

Будучи католиком, аббат Рока говорит нам, что «вне Бога во Вселенной существует одна и только одна субстанция», чем бы она ни была. Ученики Махатманов — теософы — отвечают на это: мы отрицаем обусловленного и ограниченного Бога, даже если вне его во всей Вселенной существует только одна математическая точка! Нам не нужен карликовый Бог — Бог, наделенный человеческими атрибутами, созданный по образу и подобию человека. Кроме того, нам не нужен Бог, сконструированный смертными архитекторами церкви, у которой хватает наглости называть себя непогрешимой! Божество, которое мы признаем, мы сами едва ли осмелимся описать, даже в общих чертах. Это Бог всего, абсолютный, бесконечный, без начала и конца; вездесущее божество, лишь одно из слов которого может «стать плотью» — человечество! И это Слово, которое физическое человечество (в особенности человечество, находящееся под эгидой той или иной церкви) распинает постоянно и беспрерывно, воскресает только в том человеке, который в достаточной для этого степени освободился от пут, затянутых смертными руками, — на сей раз уже не для того, чтобы создать себе нового земного идола — церковного (колосс на глиняных ногах) или мирского (Сатану, который никогда не отрекается от своих трудов)!

Христос, которого освобожденные таким образом теософы неизменно признавали на протяжении secula seculorum, есть духовное Эго — сияющее в славе и торжествующее над плотью. Но, как показывает нам аллегория четырех евангелистов, воскресший Сын возносится к небесам, чтобы навечно слиться там с Отцом. Означает ли это, что мы должны признать «чудо» Вознесения применительно к воскресшему телу человека, который превратился в Бога? Следует ли из этого вывод о распространенности столь сверхъестественного явления в истории человечества? Нет! Мы категорически отрицаем подобную интерпретацию; мы не признаем догму, принижающую великую мистерию универсального Единства [57], поскольку для данной аллегории у нас есть свое, абсолютно иное истолкование.

Воссоединившись однажды со своим Атманом-Христом, Эго, уже в силу одного только этого обстоятельства, избавляется от великой иллюзии, именуемой Эго-измом, и познает наконец истину во всей ее полноте; Эго узнает, что оно никогда не существовало отдельно от великого Целого и что оно неотделимо от Него. Такова Нирвана, являющаяся всего лишь возвращением Эго в первоначальное состояние. Заточенное в своем oubliette из плоти и материи, оно утратило всякое представление и самую память об этом состоянии; но, как только свет Духа высветит для него иллюзию чувств, Эго перестает тяготеть к земным вещам, проникаясь презрением к ним; теперь Сын соединен с Отцом, и душа с этих пор едина с Духом! И коль скоро человек смог достичь такого состояния в гнозисе или теософии, для чего ему тогда догмы какой бы то ни было церкви?

Церковь всегда любила создавать тайны, но, как справедливо отмечает аббат, «тайны существуют только для невежд»; более того, разве не сама католическая церковь вложила в уста Иисуса следующие слова: «... что говорили на ухо внутри дома, то будет провозглашено на кровлях» (Лук., XII, 3). Что же это, как не повторение заповеди Гаутамы Будды: «Ступайте и возвестите с крыш домов париев и при свете дня те тайны брахманов, которые они хранили в своих храмах. Они делали это из одной лишь любви к власти, дабы управлять слепыми, присваивая себе привилегии дэвов (богов)».

То, что делали брахманы, когда Сиддхартха Будда пришел, чтобы освободить людей от ига этой касты, — то же самое делала и делает вплоть до сего дня римская церковь на Западе; но теософы хотят раскрыть тайны католической церкви, которые на самом деле являются тайнами брахманов, только изложенными другими словами; и, делая это, они всего лишь исполняют заповеди двух великих Махатманов: Гаутамы из Капилавасту и Иисуса из Иудеи. Оба они отыскали своего «Христа» — вечную Истину; и оба, будучи Мудрецами и Посвященными, провозглашали одни и те же истины.

Мы все благодарны аббату Рока за его смелые и благородные слова; мы уверены в том, что такие священники, как он, осмелившиеся расшифровать «мертвую букву» символических текстов и провозглашать «на кровлях» эзотерические истины, готовы вступить на путь Истины и Света, который ждет их на этом пути.

Честь и хвала таким людям!

И все же мы не так оптимистичны, как он. Хотя церковь и видит, что с ее великих «таинств» уже сброшены маски и что их во всеуслышание провозглашают ученые всех стран, сведущие в востоковедении и символике, а также мы, теософы, вряд ли стоит рассчитывать на то, что церковь сможет принять наши истины; и еще менее вероятно то, что она согласится признать собственные ошибки. Теософы, со своей стороны, тоже никогда не согласятся признать Христа, ставшего плотью (в соответствии с римской догмой), или антропоморфного Бога, и тем более «Пастыря» в лице Папы Римского. Им незачем идти к Горе Спасения; напротив, они будут ждать, когда римский Мохаммед сам начнет двигаться по направлению к горе Меру [58]. А случится ли это когда-нибудь? Пусть судит сам читатель.

И последнее слово! Аббат Рока говорит еще о канонически обоснованном и признаваемом его церковью тройственном значении библейских текстов. Однако гнозис, подобно Гупта-Видье (тайной науке), имеет семь ключей, открывающих доступ к семи мистериям. И только когда римская церковь или ее последователи признают и изучат четыре недостающие ключа (или значения), можно будет делать какие-то прогнозы. А до этого времени попробуем хотя бы не убивать друг друга, раз уж мы не можем друг друга любить. Поистине, будущее — величайшая из тайн; и те, кто, подобно Прометею, обладает даром видеть это будущее, раскрывают тайны грядущего пока лишь ограниченному меньшинству. Подождем же, пока мудрость не станет достоянием большего числа людей.

ЭЗОТЕРИЧЕСКИЙ ХАРАКТЕР ЕВАНГЕЛИЙ

«... cкажи нам, когда это будет? и какой признак Твоего присутствия и кончины века? » [59] — спросили ученики Учителя на горе Елеонской.

На этот вопрос Человек Скорбей, Хрестос, шедший навстречу своим мукам и в то же время — навстречу своему триумфу в новом качестве Христоса, или Христа [60], дал поистине пророческий и весьма глубокомысленный ответ, который стоит процитировать целиком. Вот что сказал Иисус:

Берегитесь, чтобы кто не прельстил вас; ибо многие придут под именем Моим и будут говорить: «я Христос», и многих прельстят. Также услышите о войнах... Но это еще не конец: Ибо восстанет народ на народ, и царство на царство, и будут глады, моры и землетрясения по местам; Все же это начало болезней... И многие лжепророки восстанут и прельстят многих... и тогда придет конец... когда увидите мерзость запустения, реченную чрез пророка Даниила... Тогда, если кто скажет вам: «вот здесь Христос», или «там», — не верьте... Итак, если скажут вам: «вот, Он в пустыне», — не выходите; «вот, Он в потаенных комнатах», — не верьте; Ибо, как молния исходит от востока и видна бывает даже до запада, так будет пришествие Сына Человеческого...

На основании вышеприведенного отрывка каждый может сделать для себя два очевидных вывода, касающихся фраз, исправленных в новом издании Евангелия: а) «пришествие Христа» означает присутствие Христоса в духовно возрожденном мире, а вовсе не телесное возвращение «Христа» Иисуса; б) этого Христа не следует искать ни в пустыне, ни «в потаенных комнатах», т. е. ни в одном из храмов и ни в одной из церквей, сотворенных человеком; поскольку Христос — истинный эзотерический Спаситель — это не человек, но Божественный Принцип, заключенный в каждом человеческом существе. Тот, кто пытается воскресить в себе Дух, распятый земными страстями и похороненный в «склепе» грешной плоти; кто нашел в себе силы откатить в сторону камень материи от дверей своего внутреннего святилища, тот воскрешает в себе Христа [61] . «Сын Человеческий» — не дитя рабыни-плоти, но сын свободной женщины-Духа [62] , плод собственных деяний человека, его духовных трудов.

С другой стороны, на протяжении всей христианской эпохи описанные Матфеем предзнаменования никогда не проявлялись так ярко и явственно, как в наше время. Когда еще народы восставали друг на друга так ожесточенно, как сейчас? Когда еще имели место столь свирепые «глады» (другое название вопиющей нищеты и повсеместной пытки недоеданием огромных масс пролетариата) и столь частые и масштабные землетрясения, как в последние годы? Крепкие в вере милленаристы* и адвентисты* могли бы сказать, что «пришествие (воплощенного) Христа» уже близко и что уже пришло время готовиться к «концу света». Теософы — во всяком случае те из них, кому понятен скрытый смысл ожидания пришествия вселенских Аватар, Мессий, Сосиошей и Христов, — знают, что это будет не «конец света», но «кончина века», то есть окончание цикла, которое, действительно, уже не за горами [63]. Если наши читатели уже успели позабыть заключительные фразы статьи «Знамения времени», напечатаной в «Lucifer» за минувший октябрь, пусть они перечитают их заново, и тогда им станет понятно значение этого цикла.

Предупреждение о «лже-Христах» и лже-пророках по сей день продолжает истолковываться благочестивыми христианами, поклоняющимися мертвой букве своего писания, как относящееся прежде всего к мистикам вообще и, разумеется, к теософам в частности.

Подтверждением тому является недавно вышедшая в свет работа м-ра Пембера «Ранний период существования Земли». Но, что бы там ни говорилось, совершенно очевидно, что к теософам слова Евангелия от Матфея едва ли применимы. Ибо теософы никогда не утверждали, что Христос находится «здесь» или «там», в пустыне или в большом городе; и наконец, они никогда не призывали искать Его в «потаенных комнатах» — за алтарем какой-либо церкви. Будь они христиане или язычники по своему рождению, они тем не менее всегда выступали против облачения в материю и, следовательно, неправомерного принижения того, что является самым чистым и величественным идеалом, символом символов, а именно — бессмертного Божественного Духа, заключенного в человеке, как бы этот Дух ни назывался — Гор, Кришна, Будда или Христос. И никто из них ни разу не сказал: «Я — Христос», поскольку те из них, кто родился на Западе, считают себя пока что только хрестианами [64] , хотя и прилагают все усилия к тому, чтобы стать христианами в духе. Это предостережение Христа скорее можно отнести к тем, кто в своей гордыне и тщеславии не желает вести жизнь Хрестоса [65] (которая только и может снискать человеку право носить имя Христа), но при этом самонадеянно полагает себя христианином (благословенным, помазанником) — исключительно по праву обряда крещения, через который он прошел, когда ему было всего лишь несколько дней от роду. И как же можно сомневаться в пророческом даре того, кто высказал это предостережение, видя толпы лжепророков и псевдоапостолов (Христа), наполнивших землю? Именно они раскололи на бесчисленное множество маленьких кусочков единую божественную Истину — теперь только в протестантском мире монолит Вечной Истины разбит на триста пятьдесят с лишним сект, и число их продолжает расти. Возьмем для примера округленную цифру 350 и предположим, что одной из этих сект удалось-таки более или менее приблизиться к истине; тогда выходит, что остальные 349 учений по необходимости должны быть ложными [66] . Но ведь каждая из этих сект утверждает, что Христос находится именно в ее «потаенной комнате», и отказывает в этой привилегии всем другим, в то время как подавляющее большинство сектантов ежедневно распинает Христа на кресте материальной обыденности: по сути дела — на «столбе позора», как называли его древние римляне!

Преклонение перед мертвой буквой библейского текста это не что иное, как одна из форм идолопоклонства. Главный догмат веры не может быть двуликим Янусом. «Оправдание» через Христа не может быть достигнуто по нашей воле и прихоти, будь то оправдание «верой» или «деяниями»; и потому, когда Иаков (II, 25) противоречит Павлу (Евр., XI, 31) и наоборот [67] , один из них неизбежно должен быть неправ. Следовательно, Библия отнюдь не является «Словом Божьим», но, в лучшем случае, содержит в себе слова обыкновенных, подверженных заблуждениям людей и несовершенных наставников. Однако если читать ее эзотерически, можно найти в ней если не всю истину, то, по крайней мере, «ничего кроме истины», в какой бы аллегорической форме она ни была изложена. И все же: Quot homines tot sententiae.

«Принцип Христа», пробужденный и воссиявший Дух Истины универсален и вечен; и потому истинный Христос не может быть монополизирован никем из людей, даже если кто-то из них присвоит себе титул «Викария Христа» или же «Главы» той или иной государственной религии. Дух «Хреста», как и дух «Христа», невозможно ограничить рамками какой-либо одной веры или секты уже потому, что эта вера или секта, утверждая собственную непогрешимость, стремится вознестись над остальными. Само это имя используется сейчас в столь нетерпимой и догматической манере, что христианство превратилось в наши дни в религию чванства par excellence, в средство для удовлетворения личных амбиций, в синекуру для тех, кто стремится к богатству, мистификации и власти; в настоящее прибежище для лицемеров. Столь благородный в древности эпитет, о котором Юстин Мученик сказал: «Одним только этим именем, коим клеймят нас как преступников, мы прославлены», ныне осквернен и унижен. Миссионер гордится тем, что ему удается обратить язычника, для которого христианство становится профессией, но почти никогда — религией: источником доходов, получаемых из миссионерского фонда, а также удобным предлогом для оправдания всех своих мелких прегрешений и преступлений, начиная с пьянства и кончая воровством, — ведь все это уже искуплено кровью Иисуса. Но тот же миссионер готов, не колеблясь, публично осудить на вечные муки в адовом пламени самого великого святого, если последний не прошел в свое время через бессмысленный и бесполезный обряд крещения водой, сопровождаемый бормотанием непонятных молитв и пустыми ритуалами.

Мы намеренно говорим о «непонятных молитвах» и «пустых ритуалах». Лишь немногим христианам из числа мирян знакомо истинное значение слова Христос; а те представители духовенства, которым все-таки удалось его узнать, скрывают это знание от своих прихожан, поскольку воспитывались они в духе неразмышления над подобными вопросами; размышление же приравнивалось к сомнению и почиталось греховным. Они требуют слепой, безоговорочной веры и запрещают любые исследования как непростительный грех, хотя все, что ведет к постижению истины, ничем иным, кроме как святым, быть не может. Ибо что есть Божественная Мудрость, или Гнозис, как не сущностная реальность, стоящая за мимолетными внешними образами существующих в природе объектов, как не сама душа проявленного Логоса? И почему же тогда люди, стремящиеся к достижению единства с вечным и абсолютным Божеством, должны отказываться от мысли о проникновении в его тайны, какими бы отпугивающими они ни казались? И почему они должны произносить имена и фразы, подлинный смысл которых остается для них тайной за семью печатями, простым, мало что значащим звуком? Не кроется ли истинная причина в том, что один не слишком щепетильный общественный институт, именуемый церковью, боится утратить свою власть над душами людей, пугая и грозя каждому, кто попытается выйти за установленные ею рамки, объявляет его богохульником, стараясь уничтожить самый дух исследования? Но теософия — «Божественная Мудрость» — никогда не обращала внимания на эти окрики, имея мужество высказывать собственное мнение. Скептики и фанатики наверняка навесят на нее за это качество очередной ярлык: первые — какой-нибудь пустой «-изм», вторые назовут «сатанизмом». Но уничтожить теософию ни тем ни другим не удастся. Теософов уже называли и атеистами, и ненавистниками христианства, и даже врагами Бога и богов. Но, не являясь никем из перечисленных, теософы приняли решение — публично, на страницах печатных изданий, четко и ясно изложить свои идеи и свое кредо или, по крайней мере, пояснить свою позицию в отношении монотеизма и христианства, чтобы непредвзятый читатель мог сам во всем разобраться, дав оценку как теософам с их верой, так и вере клевещущих на них и самим клеветникам. Ни один искренне стремящийся к истине человек не станет возражать против такого честного и открытого диспута; и новый свет, пролитый на эти проблемы, — даже если его будет слишком много — никого не ослепит, хотя поначалу и вызовет удивление. Напротив, такие люди будут только благодарны «Lucifer»; а те, о ком сказано — «qui vult decipi decipiatur», пусть и впредь позволяют дурачить себя как угодно!

Редакция вышеназванного журнала намерена начать публикацию целого цикла статей*, посвященных скрытому значению, или эзотеризму, Нового Завета. Священные книги всех великих мировых религий являются своеобразными хранилищами, в аллегорической и символической форме отражающими тайные учения Мистерий Посвящения, известные человечеству в более или менее завуалированной форме с доисторических времен. И Библия в этом смысле также не является исключением. Первые авторы Логий (ныне — Евангелий), безусловно, знали истину, всю истину; однако их наследникам достались уже только догма и форма, ведущие скорее к установлению в сердце человека понятия иерархической власти, нежели к постижению истинного духа так называемого учения Христа. Отсюда и постепенное извращение подлинной сути. Как справедливо отмечает Хиггинс, в Христологии Св. Павла и Юстина Мученика мы имеем эзотерическую религию Ватикана: утонченный гностицизм — для кардиналов, более грубая его форма — для простого народа. Именно эта последняя — только еще более материалистическая и извращенная — дожила до нашего времени.

Идея публикации указанного цикла статей была подсказана письмом, напечатанным в октябрьском номере нашего журнала* под заголовком «Противоречивы ли учения, приписываемые Иисусу? ». Однако было бы ошибкой усматривать в нашем решении попытку опровергнуть или же принизить значение критики м-ра Джеральда Массея. Противоречия, отмеченные этим высокообразованным лектором и писателем, слишком очевидны, чтобы их мог опровергнуть какой-либо «проповедник» или апологет Библии; поскольку м-р Массей лишь более лаконичным и сильным языком изложил то, что было сказано о потомке Иосифа Пандиры (или Пантеры) из книги Талмуда «Сефер Толдош Иешу» во втором томе «Разоблаченной Изиды». Следовательно, его убежденность в поддельном характере Библии и Нового Завета в их ныне существующей редакции разделяется также и автором настоящей статьи. Как можно, учитывая недавний пересмотр текста Библии и выявленные при этом многие тысячи ошибок, неточно переведенные выражения и интерполяции (из которых только часть была признана и исправлена), упрекать кого-то в неверии в авторитетность этих писаний!

Однако против одной короткой фразы в упомянутом письме редакторы хотели бы возразить. М-р Джеральд Массей пишет:

Какой прок от ваших «клятв на Библии», если книга, на которой вы клянетесь, является собранием фальшивок — уже разоблаченных или таких, что вот-вот будут разоблачены?

Безусловно, такой маститый и высокообразованный ученый-символист, каким является м-р Дж. Массей, никогда не скажет, что «Книга Мертвых», или Веды, или любое другое древнее Писание это всего лишь «собрание фальшивок» [68]. Так почему бы в том же самом свете не посмотреть и на Ветхий, и, в еще большей степени, на Новый Завет?

Все эти сочинения следует признать «собраниями фальшивок», если трактовать их с позиций экзотерической мертвой буквы, как это делали древние, и в особенности современные толкователи-теологи. К тому же каждое из Писаний было превращено в орудие укрепления власти и реализации политических амбиций беспринципного духовенства. Все они насаждали суеверия, все превращали своих богов в изрыгающих проклятия молохов и демонов, и все принуждали народы служить этим чудовищам более ревностно, нежели Богу Истины. Но если все хитроумные догмы и злонамеренные искажения комментаторов вполне очевидны и являются «фальшивками, уже разоблаченными», то сами тексты — это кладези универсальных истин; хотя для мира непосвященных и грешников они являются набором загадочных слов, начертанных «пальцами человеческой руки» на стене дворца Валтасара; и требуется Даниил, который помог бы прочесть и понять их.

И все-таки истина не может позволить себе остаться без свидетелей. Кроме великих мудрецов, Посвященных в символику Писаний, есть еще скромные ученики, постигающие секреты мистерий архаического эзотеризма; ученые, владеющие древнееврейским и другими мертвыми языками, — те, что посвятили себя разгадыванию речений Сфинкса мировых религий. И хотя никто из них не обладает всеми «семью ключами» к этой великой загадке, все же они знают достаточно, чтобы утверждать: существовал универсальный язык мистерий, на котором и были составлены все Мировые Писания — от Вед до «Откровения» и от «Книги Мертвых» до «Деяний». По крайней мере, один ключ (числовой и геометрический) [69] к Сокровенному

Языку сейчас уже обнаружен; этот древний язык долгое время оставался и продолжает оставаться скрытым, но факт его несомненного существования подкрепляется массой свидетельств, подтверждаемых неоспоримыми математическими вычислениями. Действительно, если настаивать на принятии Библии в ее буквальном смысле на фоне всех тех открытий, что были сделаны востоковедами, и всех достижений независимых исследователей и каббалистов, то нетрудно предвидеть, что уже нынешнее новое поколение в Европе и Америке отвергнет ее так же, как это сделали все материалисты и логики. Ибо, чем больше изучаешь древние религиозные тексты, тем яснее понимаешь, что основа у Нового Завета та же, что и у Вед, и у египетской теогонии, и у аллегорий маздеизма. Искупление кровью, соглашения, скрепленные кровью, и передача крови от богов людям и от людей богам (в виде жертвоприношения) — вот первая ключевая нота в каждой космогонии и теогонии; душа, жизнь и кровь — эти слова были синонимами в каждом языке и прежде всего у евреев; дать кровь означало дать жизнь. Многие легенды (географически) отделенных друг от друга народов производят душу и сознание новосотворенного рода человеческого из крови его божественных создателей. Берос записал одну халдейскую легенду, согласно которой новая раса людей произошла из праха, смешанного с кровью, пролившейся из отрубленной головы бога Бела. «Вот почему люди обладают разумом и причастны к божественному знанию», — комментирует Берос [70]. А Ленорман показал (The Beginnings of History, etc., p. 52), что «Орфики... говорили, что нематериальная часть человека, его душа [его жизнь] произошла из крови Диониса Загрея, разорванного на куски Титанами... » Кровь «оживляет мертвого», т. е. метафизически дает сознательную жизнь и душу человеку, созданному из материи или праха — такому, как наш современный материалист. Мистическое предписание — «Истинно говорю вам, если не вкусите плоти Сына человеческого и не выпьете крови его, не обретете жизни в себе» [Иоан., VI, 53] — никем и никогда не может быть понято в его истинном оккультном значении, за исключением тех, кто уже обладает некоторыми из семи ключей, но при этом не возлагает слишком больших надежд на Св. Петра [71]. Кто бы ни произнес эти слова — Иисус из Назарета или Иешуа Бен-Пантера, совершенно очевидно: это сказал Посвященный. Их правильная интерпретация возможна только с помощью трех ключей: один из них открывает психическую дверь, другой — физиологическую, и третий, выявляя неразрывную связь между теогонией и антропологией, раскрывает тайну земного бытия. Именно за распространение некоторых из этих истин с одной-единственной целью — спасти мыслящее человечество от умопомрачения материализма и пессимизма — мистиков часто объявляли слугами Антихриста, причем порою к этим обвинениям присоединяли свои голоса даже самые добропорядочные, искренне верующие и уважаемые люди из числа христиан.

Первым ключом к постижению затемненного смысла мистического имени Христа является понимание древних мистерий ариев, сабеев и египтян. Гнозис, вытесненный впоследствии христианской догматикой, был поистине универсален. Он был эхом изначальной религии мудрости, некогда бывшей наследием всего человечества; и, следовательно, можно с уверенностью утверждать, что в своем чисто метафизическом аспекте Дух Христа (божественный логос) присутствовал в человечестве с самого его появления. Автор клементинских поучений* прав: мистерия Христоса, которую, как ныне считается, проповедовал Иисус из Назарета, «идентична» той, что с самого начала была открыта «тем, кто был достоин» (как сказано в другой лекции) [72]. Из Евангелия, со слов Луки, мы узнаем, что этими «достойными» были посвященные в мистерии Гнозиса: они были «признаны достойными» получить «воскресение из мертвых» в этой жизни; это «те, кто знает, что смерть более не властна над ними, ибо они равны ангелам и суть сыны Божьи и сыны Воскресения». Следовательно, таковыми являлись величайшие из Адептов всех религий; а вышеприведенные слова адресованы тем, кто, даже не будучи Посвященным, искренне стремится жить жизнью и достигает вследствие этого духовного озарения по мере того, как его личность — «Сын» — сливается со своим «Отцом» — индивидуальным божественным Духом, Богом, пребывающим внутри каждого из нас. Это «воскресение» не может быть исключительной привилегией одних христиан, но является духовным правом каждого человека, имеющего душу и дух, какую бы религию он ни исповедовал. Такой индивидуум становится Христо-человеком. И с другой стороны, те, кто игнорирует в себе Христа (принцип), так и умрут невоскрешенными язычниками, невзирая на крещение, причастия, формальные молитвы и веру в догмы.

Чтобы понять все вышесказанное, читатель должен усвоить архаическое значение этих двух терминов — Хрестос и Христос. Первый, разумеется, означает нечто большее, нежели просто «хороший», «превосходный человек», тогда как второй вообще неприменим ни к одному из обычных людей, но только к Посвященным в момент их второго рождения и воскресения [73] . Тот, кто находит Христоса, признавая в нем свой единственный «путь», становится последователем и Апостолом Христа, даже если такой человек ни разу не проходил через обряд крещения и никогда в жизни не встречался с «христианином», не говоря уже о том, что и самого себя он таковым не считает.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒