Заключительная. 12 страница

- Заметно, - хмыкнул парень, сделав шаг в сторону к ней, становясь чуть ближе, так, чтобы была возможность обнять её за плечи. – Всё ведь вроде отлично: свобода, любимое дело, мама не стала возмущаться, когда ты ей час назад сказала, что поступать будешь в следующем году вместе с остальными девчонками. Так в чём же проблема? – Обеспокоенно спросил он, обнимая Лену за плечо. Та лишь пожала плечами, придвинулась ближе и, выдохнув в ночной воздух, отозвалась:

- Сегодня Виталий приезжал. – Сама не знает, зачем сказала это Марату. И видно, что начинает жалеть о том, что всё-таки назвала причину своего потерянного состояния.

Парень тут же сжал губы и, нахмурившись, осторожно, но с нетерпением в голосе поинтересовался:

- Вы виделись? Разговаривали?

- Нет, - Третьякова выдохнула, отвернув лицо от друга, чтобы не встречаться взглядом с его осуждающими глазами, хотя и знала, что осуждают эти глаза вовсе не её. – Он цветы мне передал, но видеться со мной не стал. Я вообще не понимаю, зачем он приезжал.

- Зато я понимаю, - с неприязнью усмехнулся Марат, крепче сжимая Ленкино плечо, радуясь, что сейчас с ней рядом находится именно он, а не тот, кто позволил себе снова нагло ворваться в только-только стабилизировавшуюся жизнь Лены, его Лены. Его светлой и улыбчивой Лены, которая так умело и искренне радовалась жизни эти два месяца. А он приехал и всё испортил.

Лена лишь перевела удивлённый взгляд в глаза Марату, и тут же поняла, что лицо обнимающего её друга находится слишком близко к её собственному. От него здорово пахло смесью дорогого одеколона и крепких сигарет. Мягко отстранившись, она отодвинулась от парня на шаг, так, что его рука безвольной плетью повисла вдоль его тела, будучи убранной с её плеча.

- А что ты удивляешься? – Марат горько усмехнулся. – Ты и сама прекрасно знаешь, зачем он приезжал. На тебя он посмотреть приехал, педофил, блин. – Марат, засунув руки в карманы ослепительно белых брюк, нервно сплюнул.

Лена усмехнулась.

- То есть меня, обкуренную и неадекватную, силком целовать – нормально, а приехать на меня посмотреть и цветы передать – преступление? – Она тут же перевела насмешливый взгляд в лицо тут же притихшему другу.

Марат, опустив взгляд на свои лакированные туфли, просто молчал, держа руки в карманах. Третьякова смотрела на него долгим испытующим взглядом.

- А ты помнишь. – Не спросил, а скорее заключил он, подняв виноватые глаза. Однако сожаления она в них всё же не увидела.

- Да такое не забудешь, маньяк, - расслабив плечи, примирительно улыбнулась она, шумно втянув носом тёплый ночной воздух.

- Ну, ты не особо-то и сопротивлялась, - хмыкнул Марат, важно сложив руки на груди. Лена, отпивающая ещё шампанского из бокала, чуть не поперхнулась.

- Че-его? Да я просто не в себе была, я тот вечер вообще обрывками помню, - попыталась оправдаться она, понимая, что дурман, стоящий в голове от выкуренных сигарет, ещё и подкрепляется выпитым шампанским. Наверное, именно из-за этого её так потянуло на откровения и по поводу приезда старого знакомого, и по поводу деталей того давнего вечера, в который она совершила одну из самых больших глупостей в своей жизни – попробовала травку.

- Правда? То есть продолжения ты не помнишь? – Сделал удивлённые глаза Марат, после чего внимательно пригляделся к её растерянному лицу.

- Помню, конечно, - кивнула Лена уверенно, - то есть, частично, конечно. Но помню. И помню, что никакого продолжения не было, - усмехнулась она, понимая, что сейчас может услышать от Марата подробности, которых, вполне возможно, и вовсе не было, а может быть, и были, но она их вряд ли вспомнит.

- Вот-вот. Ты, наверное, не помнишь, как сказала, что тебе понравилось. – Усмехнулся Марат, прищурившись.

- Ты прав, этого я не помню, - усмехнулась Ленка, покачав головой, - и вряд ли могу поверить тебе на слово, - новая вспышка в задымленном мозгу, и вялая улыбка, не сочетающаяся с лихорадочным блеском глаз. Разгладив невидимые складки на брюках, Лена попыталась вернуть мысли в равновесие.

- Я могу помочь вспомнить. – Вполне серьёзное предложение Марата, который, выдержав небольшую паузу, прокашлялся, и, выжидательно глядя на удивлённо глядящую на него Ленку, добавил: - Если ты захочешь, конечно.

- Марат, сейчас я не под травой, - прищурила блестящие глаза Лена, складывая руки на груди. – Этого раза я уж точно не забуду.

- Если захочешь, забудешь. Мы вместе забудем, стоит тебе только попросить. Просто дай мне шанс. Может быть, и забывать не захочется? – столько мольбы сейчас было в его глазах, столько невысказанного, таящегося где-то глубоко в мужской молчаливой душе, - и всё это сейчас она могла прочесть по его отчаянному взгляду.

Лена, пробежавшись взглядом по чертам его лица, в которых преломлялся яркий молочный свет луны, сделала один неторопливый шаг по направлению к нему и, хрипловато выдохнув ему в лицо, прикрыла глаза и замерла, ожидая его действий. Она ожидала чего угодно – торопливого прикосновения, жадного прикосновения, крепких, собственнических объятий, но не этого – не этого, полного нежности, поцелуя.

Кажется, парень не мог поверить собственному счастью.

Он осторожно, бережно приблизил её лицо ближе к своему ладонями, он медленно, будто смакуя, целовал её губы – сначала верхнюю, потом – нижнюю, старательно обволакивая их своими губами, осторожно выдыхая, так, чтобы она не чувствовала его дрожащих выдохов.

А Лена просто подчинялась – она прислушивалась к каждому своему ощущению, к каждой клеточке своего тела, изо всех сил стараясь поймать хоть малейший отблеск искорки, которая когда-то пронзила обжигающим огнём всё её тело от одного только невинного объятия в школьном дворе, но искры не было. Потому что тогда её обнимал совершенно другой человек. И удивительно то, что от объятия того человека в ней возникло такое ощущение, которое ей не мог подарить этот человек, даже старательно пытающийся доставить ей удовольствие своим нежным поцелуем. Марат, видимо, не найдя в Лене никакого отклика на свои старания, вздохнул и отстранился.

- Спасибо тебе, Лена. – Он горько усмехнулся.

- За что? – На душе было невыносимо гадко, она чувствовала себя настоящей дрянью. Нервно поправив волосы, она как можно спокойней взглянула парню в глаза.

- За то, что не оттолкнула, - Марат улыбнулся. – Я всё понял. Друзья, значит, друзья. Это был лучший подарок на выпускной, который ты могла мне подарить.

- Да какой это подарок, - Лена, которая всё ещё чувствовала себя немного неловко, вздохнула. – Это так, халтура. Не мастер я в таких делах. – Она почесала затылок, - Это ты у меня - подарок, всем бы такого друга, - она легонько потрепала его по плечу. – Спасибо, что понял. – И, неизвестно зачем потеплее укутавшись в пиджак, направилась в помещение ресторана.

Вчерашний день – день, полный непотятностей, свершений и серьезных разговоров о будущем.

А сегодняшний день – уже то самое будущее, в которое она шагнула вчера.

Не верилось, что её жизнь так динамично меняется, не оставляя ей шанса оглянуться и поглубже вникнуть в то, что она делает и говорит ежеминутно, ежечасно, ежедневно.

А может быть, и не надо оглядываться? Может быть, стоит смотреть только вперёд и думать лишь о том, что её ждут великие свершения? Может быть.

***

А время не стоит на месте. Не хочет давать шансов оглянуться. А не оглядываться всё никак не получилось, и Виталий, будучи этой осенью занятым по полной программе, готовился к премьере снятого весной фильма и вечерами пытался отвлекаться от рутины походами во всевозможные злачные места. Даже в казино был один раз. Но так, в качестве наблюдателя, с другом, который совсем недавно развёлся с женой из-за своей молоденькой подружки.

Фортуна, как уже отмечалось ранее, всегда улыбалась Виталию во всём, что не касалось отношений с женщинами, но в казино он всё же испытывать госпожу Удачу не стал.

Он, впрочем, как профессионал, был нарасхват – недавно, в начале октября подписал договор с одной компанией мобильной связи на съёмки в рекламных роликах и промо-акциях для этой самой компании, съёмки в молодёжном телесериале о мальчишках-кадетах шли полным ходом, а неполная занятость на съёмках позволила ему параллельно участвовать в нескольких проектах, которые снимались в Москве. В общем, жизнь Виталия шла полным ходом, а редкие белые вспышки, происходящие во сне, почти не тревожили его вот уже месяц.

Тщетная попытка построить отношения с симпатичной милой девушкой Ритой убедила его в том, что, судя по всему, его удел – вольготная жизнь холостяка.

За то время, которое прошло с той поры, когда он позволил себе минутную слабость и навестил, пусть и инкогнито, свою старую знакомую, он успел дважды увидеться с дочерью, Лара, похоже, сменила гнев на милость, и позволила отцу, который стремительно взлетал вверх по карьерной лестнице, изредка видеться с дочерью.

И, кажется, что ещё нужно? Жизнь налаживается, приобретает чёткие очертания, дарит ощущение постоянства и независимости от кого-либо. Твёрдо решив, что дочь – единственная женщина, от которой он позволит себе хоть на какую-то толику зависеть, Виталий просто жил. Жил и радовался, что где-то просто живёт она, и просто радуется, даже не подозревая, как часто она по ночам когда-то приходила в его тревожные сны.

Глава 21.

Нельзя сказать, что просто в один прекрасный день она проснулась знаменитой. Просто они с девчонками довольно долго к этому шли – писали альбом, устраивали вечеринку, посвящённую дню рождения группы, где их заметили журналисты, писали саундтреки, участвовали во всевозможных российских конкурсах и даже в международных, зарубежных фестивалях. Чего стоил только декабрьский фест «Русская зима» в Лондоне, на который все они ехали, будто на «Евровидение», с нереальным огнём в глазах и счастливыми, даже немного гордыми улыбками. И ничего, что ради поездки на фестиваль они отказались от выступления на вечеринке по случаю окончания съёмок первого сезона сериала, к которому они писали саундтрек – вряд ли было бы разумным жертвовать таким шансом ради выступления на какой-то вечеринке.

Запись альбома, съёмки двух клипов – никто и не ожидал, что они смогут всего за год, прошедший с пришествия в группу новой басистки, добиться такого успеха. Название «Ранетки» уже было на слуху у московских журналистов, а многие московские клубы были готовы с радостью принять у себя девчонок, чтобы те зажгли, как следует, на какой-нибудь молодёжной тусовке.

Лене безумно нравилась такая жизнь. И самое главное, что в этой жизни ей нравилось – так это то, что совершенно не хватает времени на всякие глупости типа любовных приключений: всё время занимает работа, репетиции, редкие прогулки со старыми школьными приятелями и частые перекуры то в тёмном коридоре ДК, то в шумной курилке клуба. Было, за прошедший год, правда, одно знакомство, которое даже развилось во что-то, отдалённо напоминающее близкую «дружбу», но дальше нескольких «дежурных» французских поцелуев дело всё же не зашло, слишком уж поверхностным было влечение, слишком уж было оно похоже на отчаянную её попытку доказать что-то себе или кому-то ещё.

Сейчас она стояла в одиночестве в пустом тёмном закулисье очередной тусовки в очередном клубе, и заодно, «отмечания» не прошедшего незамеченным выступления на шоу «Пять звёзд». Поднося к губам зажжённую сигарету, она видела, как сморщивается на тлеющем кончике сгорающая бумага, почти слышала, как опадает на бетонный пол легкий пепел. Кажется, жизнь просто уже не может быть интересней. Они – востребованы, они добились чего-то стоящего даже раньше, чем планировал Серёжа, но этот ноябрь, вот уже второй ноябрь с тех пор, как она пришла в группу, был для неё каким-то тревожным.

Ей - восемнадцать. А кажется, будто двадцать два, как минимум. Чувствовалось какое-то необъяснимое накопление чего-то очень значимого, какого-то жизненного опыта, что ли. Может быть, в ней говорила не откипевшая ещё кровь подростка, которая постоянно заставляет видеть себя старше, чем ты есть на самом деле. Но Лена не желала чувствовать себя подобным образом. Напротив, она изо всех сил старалась быть самым что ни на есть безбашенным подростком – в стихийности с ней могла посоревноваться, пожалуй, лишь рыжеволосая бестия Женька, которая то и дело получала вывихи и ушибы от падений со сноуборда, которому посвящала значительное количество свободного времени. Третьякова, как и все нормальные девушки своего возраста, тусила в клубах, дома её застать было делом не самым лёгким, она вечно пыталась вдохнуть больше воздуха, чем могут вместить её подтравленные никотином лёгкие, но полноценного вдоха сделать всё никак не получалось, опять же, по неизвестным ей причинам.

Надвигающееся девятнадцатилетие и только что полученные права на управление автомобилем были значительными поводами для того, чтобы отметить их, как следует – уж девчонки-то об этом позаботятся, Лена даже не сомневалась в этом.

Марат, который, удивив год назад и себя, и родителей, и ещё больше – Лену, поступил в морской колледж, и уже прошедшим летом впервые в своей жизни ходил в плавание в Алжир. Сейчас они с Леной виделись довольно редко – всего раз в неделю, когда их выходные совпадали. Но получить на мобильник своё, такое уже родное: «Как ты, Леныч? », от Марата пару-тройку раз в неделю для неё значило присутствие той ниточки, которая неразрывно связывала её с той жизнью, с жизнью «до».

И, что было самым интересным, так это то, что их снова позвали на вечеринку сериала, о котором они уже и забыть успели – они с девчонками, кстати, даже смотрели одну серию под чутким руководством Сергея, который усадил их в рядок на диванчике и включил им эпизод, где их песни играют на дискотеке в Суворовском училище, чтобы, так сказать, наглядно продемонстрировать им плоды их трудов. Впрочем, на просмотре этой серии всё и закончилось – не до телевизоров им было. А теперь вот о них снова вспомнили. А вспомнили потому, что съёмки сериала подошли к концу, и всех участников сего масштабного трехсезонного проекта ждала торжественная вечеринка, посвященная его закрытию, долженствующая состояться аккурат перед её девятнадцатилетием, в конце декабря – менее, чем через месяц.

Выпустив в темноту, к которой глаза уже успели привыкнуть, контрольную струйку дыма, Лена затушила о железную крышку стоящего у стены коридора стола совсем чуть-чуть недокуренную сигарету и, выбросив её в стоявшее возле этого же стола мусорное ведро, направилась в гримёрку – им ещё предстояло коротенькое выступление на сцене ночного клуба.

***

Паркуясь на широкой площадке за выставочным комплексом, мужчина поправил зеркало заднего вида, чтобы взглянуть на себя во второй раз за день – сегодня он работал в бешеном ритме – сначала у него были съёмки в рекламной кампании нового тарифа мобильной связи, а сейчас, после довольно изнурительного рабочего дня, ему предстояла дурацкая вечеринка, на которую, он, собственно, только что и явился.

Захлопнув за собой дверь авто, он поставил машину на сигнализацию и направился ко входу в большой выставочный комплекс, оформленный для финального разгула всей съёмочной группы и других важных для сериала людей под уютный клуб-ресторан с огромным танцполом в самом центре зала.

Честно сказать, никакого настроя на веселье у Виталия совершенно не было – глобальная измотанность и желание просто усесться поудобнее дома на диване с ноутбуком и рюмкой дорогого конъяка так и манили его обратно к машине. Но светиться перед прессой тоже надо, ничего уж тут не поделаешь, надо поспешить, тем более, что он и так уже опоздал, наверняка, добрая половина журналистов уже успела отчалить.

Войдя в огромное, но полное народу помещение, Виталий огляделся. Увидел высокий стенд с фото-фигурами главных актёров в полный рост и сразу догадался, где ему следует искать основную массу журналистов.

В своих предположениях он не ошибся.

- «Первый день новой жизни настал,

Первый раз в жизни ты не опоздал.

Вернёшься-не вернёшься в детскую мечту?

Главное – впереди, верь и иди! » - разливался из колонок, к которым были подключены микрофоны, звонкий чистый голос красивой ударницы, которая ритмично колотила барабанными палочками по ударным и умудрялась при этом очень мелодично петь. Конечно, с «Корнями» им соревноваться было глупо: «Наперегонки с ветром», записанный «фабричными» парнями, главный саундтрек к сериалу, стал очень популярен, но звонкие девичьи голоса не могли не очаровать взрослых «дяденек», которые с улыбками смотрели на сцену, на которой зажигательно играла и пела молодая девичья группа под интересным названием «Ранетки».

- «Мальчишки-кадеты, осталось детство где-то

Далеко…где-то далеко.

Пусть время, как ветер, но ваша дружба крепнет

Ветрам назло, ветрам назло…

Ветрам назло, всем ветрам назло! » - Музыка смолкла, и девушки, с улыбками поклонившись, забрали со сцены инструменты и ушли за кулисы – передохнуть несколько минут и с новыми силами вернуться в зал – только теперь уже не в качестве музыкантов, а в качестве почётных гостей вечера, которых принимали, как полноценных участников съёмочного процесса. И это, чёрт возьми, было очень приятно впечатлительным в силу возраста девушкам.

Лена, улыбаясь самой себе (настроение её зашкаливало, что случалось с ней довольно часто в последнее время – наверное, сказались абсолютная занятость и чувство собственной нужности), шла вместе с девчонками вдоль по коридору, в кабинет, оборудованный специально для инструментов. Сложив там гитары, Аня, Женька и Наташа увалились на диванчик – после трёх отыгранных песен в довольно душном зале чувствовалась непривычная для такого небольшого объема работы усталость. Лера, не изменяя любимой привычке, забралась на невысокий стол, положив ногу на ногу и достав из рюкзачка незаменимую для выступлений пудру.

Лена же, для которой дымчатый карандаш для глаз и пудра стали довольно частыми гостями в сумке, ввиду довольно частых выступлений, совершенно не придала значения тому, как выглядит сейчас – может быть, карандаш, которым были подведены серо-зелёные прозрачные глаза, кое-где чуть поплыл, может быть, не мешало чуть припудрить немного влажное от духоты, которая царила в зале, лицо, но ей сейчас было не до этого – безумно хотелось курить. Но сигарет в кармане сумки не оказалось, судя по всему, она забыла их на базе, когда они собирались сюда, на эту вечеринку, посвящённую окончанию съёмок сериала «Кадетство». С твёрдым намерением «стрельнуть» у кого-нибудь из этих самых «кадетов» сигарету по возвращении в зал, она всё же достала из сумки пудреницу и, чуть припудрив покрытый микроскопическими капельками лоб, с готовностью направилась вслед за остальными девчонками в полный гостей зал.

***

- Участвуете ли Вы сейчас в каких-либо долгосрочных проектах? За прошедшие полтора года вы успели сняться в нескольких картинах и нескольких рекламных роликах, а как обстоят дела в настоящее время? – спросил любопытный парнишка в очках с диктофоном в руках.

- На данный момент долгосрочным у меня является контракт только с компанией мобильной связи, другими долгосрочными контрактами я не связан, - улыбнувшись, отозвался Виталий, заглянув за спину журналиста, замечая, что вечеринка начинает набирать обороты. Видимо, официальная часть уже подходила к концу.

Низенькая темноволосая смешно одетая журналистка влезла напоследок с самым наскучившим и надоевшим Виталию вопросом:

- А как обстоят дела с личной жизнью? Мужчина в самом расцвете, так сказать, сил, преуспевающий актёр и просто обаятельный человек, а на вечер пришли без спутницы…

- Мне не нужна модель под боком, чтобы чувствовать себя увереннее. А с другого рода «спутницами», как я заметил, на такие вечеринки не приходят. – С насмешкой в голосе отозвался мужчина прямо в подставленный диктофон. – Извините, думаю, хватит вопросов, спасибо, что уделили внимание. – Виталий дружелюбно махнул рукой, и, оставив журналистам на растерзание режиссёра проекта, направился к барной стойке, установленной неподалёку от танцпола, чтобы просто присесть и расслабиться после долгого рабочего дня с помощью чашечки кофе по-ирландски, решив особо не налегать на спиртное, позволив себе лишь немного коньяку в кофе.

- Привет, парень. – Постучав по плечу одного из стоящих в толпе парней, поздоровалась с улыбкой Лена.

- Привет, девушка. – Усмехнулся, повернувшись к ней лицом, симпатичный молодой человек с крупными чертами лица и светлыми, немного по-хулигански растрепанными волосами. – О, это ты тут минут пятнадцать назад выступала? – приподняв брови, поинтересовался он звонким голосом, засунув руки в карманы.

- Ага, я, с группой вместе. – Посмотрела куда-то в сторону Третьякова и снова перевела взгляд на парня.

- О, прикольно, так это ваши песни у нас в сериале звучали, - улыбнулся во все тридцать два, а то и тридцать три, молодой человек, исследуя взглядом её внешний вид.

- Ну да, - кивнула с усмешкой Лена, тоже засовывая руки в карманы чёрных брюк, - а ты там одну из главных ролей играл, вроде… суворовец Макаров, кажется. – Прищурившись, припомнила она, вспомнив ту единственную серию, которую они с девчонками посмотрели когда-то на базе.

- Именно, - шутливо отдал честь парень, - суворовец Макаров, для друзей – Саша Головин, - протянул он руку для рукопожатия. Лена с улыбкой её пожала.

- Лена Третьякова. Слушай, Саша Головин, а у тебя сигареты не найдётся? – Поджав губы, перешла непосредственно «к делу» Лена, перемявшись с пятки на носок.

- М-м-м, не курю, - протянул парень даже с каким-то сожалением в голосе. – Зато отлично танцую. – Он улыбнулся. – Может, потанцуем?

- Может, и потанцуем, - усмехнулась в ответ Лена, поражаясь невероятной харизме этого живого, полного жизненной энергии паренька. – Только чуть позже, я думаю.

- Понял, не дурак, - поднял руки вверх ладонями к Лене парень, поджав в шуточной досаде губы, - если надумаешь, я где-то тут…или там. В-общем, думаю, пересечёмся, - подмигнул он, и Лена, усмехнувшись, отошла от него в поисках новой «жертвы».

Но, стоило ей отойти на пару шагов от того места, где она только что завязала новое знакомство, как почувствовала, что её куда-то тянет чья-то рука. Как столько Лена обернулась к обладателю этой руки, то поняла, что это – вечно неугомонная Женька.

- Леныч, вот тебе шампанское, - протянула она Ленке бокал с золотистой жидкостью. В полумраке, царившем в зале, блестящие искорки шампанского переливались от света огоньков, зажжённых где-то в разных частях потолка по всему залу.

- Я курить хочу, а не пить, - добродушно, но нетерпеливо усмехнулась Ленка, снова оглядывая зал.

- Бери, что дают, - улыбнулась солнечная Женька, пританцовывающая на месте. – И успокойся. Хватит уже курить, и так, как паровоз, сегодня пыхтела.

- Давай сюда своё шампанское, и прекрати читать мне мораль, маманя, - стараясь говорить громче музыки, растекающейся по залу из колонок, хмыкнула Лена, протягивая руку к бокалу. – А где остальные?

- Разбрелись, кто куда, - пожала плечами дёргающаяся под музыку рыжая, - Аня, вот, например, уже успела в кого-то влюбиться…- Лена хрипловато усмехнулась. Это вполне в духе их миниатюрной ритм-гитаристки – влюбляться всегда и везде, в мороз, и в зной, в русских и не совсем, в блондинов и брюнетов – в общем, диапазон её вкусов был очень широк. - Наташу я вообще из виду потеряла. Лера, как обычно, уже где-то танцует во всю. Одна ты, как дурак, шатаешься по залу, как не родная. – Женька чуть отпила из бокала, наблюдая, как Лена отпивает из своего.

- Не умничай, - отмахнулась Третьякова с улыбкой. На Женю обижаться просто невозможно – всегда говорит то, что думает и ничуть не стесняется этого. Наверное, именно это в ней так притягивает. Лена тоже, даже духовно повзрослев, так и не отучилась говорить то, что думает, и, порой, не совсем тактичные вещи, но такой она себе по-прежнему нравилась, радуясь тому, что хоть что-то в этой жизни не меняется.

Через пять минут таких вот неторопливых танцулек на пару с Женькой Лена уже почти расслабилась, а бокал шампанского был выпит и благополучно унесён заботливым официантом. Курить почти перехотелось. А вот танцевать – захотелось очень, что она, собственно, и делала, повинуясь знакомой и любимой ею мелодии:

- «Мне бы джинна, я б тогда не путался в проводах,

Прям из Крыма по Днепру бы подтянул Карадаг,

До зарплаты за неделю не был бы на мели,

Королевы и принцессы in love with me, yeah,

Тру бутылки, банки, кружки, баночки тоже тру,

Спрячу джинна под подушку, достану поутру.

Вот тогда бы мы дел наделали, вот тогда б зажгли!

Все дела поотменять, потому что у меня…»

В зале по-прежнему было душновато, несмотря на включенные недавно кондиционеры, и Лена, расстегнув ещё одну верхнюю пуговицу на чёрной рубашке, поправила чуть прилипшие к шее волосы.

Пользуясь тем, что музыка – громкая, и её, Ленкин, голос вряд ли кто-нибудь услышит, она почти в полный голос напевала песню так полюбившейся ей в последнее время группы, отрываясь на пару с Женькой под знакомый мотив.

Кофе в чашке уже заканчивался, а чувство расслабленности только сейчас начало наполнять весь его организм, даря ощущения хоть какого-то отдыха – было приятно, что, пока он сидит и пьёт кофе, его не достают дурацкими вопросами и даже не пытаются нарушить его относительное уединение.

Оставалась всего пара глотков, а чашка вдруг без предупреждения замерла в дрогнувшей руке. Напряжённый взгляд, медленное движение чашки вниз, к зажатому в пальцах блюдцу - и непреодолимая сухость во рту, необъяснимое чувство тревоги, сковавшее всё его существо – его взгляд, будто сыграв с ним жестокую шутку, выцепил в толпе знакомый образ. Она танцевала.

Глава 22.

Она танцевала. Танцевала так, будто никто не видит, каждым своим движением погружаясь в звучащую в зале мелодию, беззвучно губами напевая песню, что заставляла её ритмично и с удовольствием двигаться, приковывая внимание к облачённой в чёрную рубашку и чёрные же идеально сидящие на бедрах брюки фигуре. Глазам он верить отказывался – всё происходящее напоминало ему болезненный, мучительно далёкий сон, затягивающий в пучину прошлого вопреки всем попыткам Виталия просто выкинуть его из головы.

Чашка с блюдцем уже стояли на барной стойке, а взгляда оторвать не хватало сил. Что она делает здесь? Зачем, спустя столько времени, судьба снова столкнула его нос к носу с тем, от чего он с таким рвением отвыкал в течение длительного времени? Что интересно, будто в помощь ему, всё та же судьба оберегала его от воспоминаний, ему ни разу за эти полтора года не встретилось ни одной женщины, которую звали бы её именем, судьба будто сама давала ему шанс просто забыть её имя.

Но теперь он понял, что эти уловки судьбы были лишь своеобразными отвлекающими манёврами, троянскими конями, всю подлинную суть которых он понял только сейчас – вот они, чудеса шокотерапии.

Он слишком долго жил будущим, убеждал себя, что, стоит ему лишь немного потерпеть, и его стремительно развивающаяся карьера заменит ему всё, чего ему не доставало в жизни в течение этих полутора лет, которые прошли с тех пор. С тех самых пор, когда он перешагнув через себя, отказался от призрачной надежды на что-то, да он и сам толком не знал, на что.

А она улыбалась. Поправляла прилипающие к влажной шее белокурые пряди, идеально прямые, гармонично сочетающиеся с её светлым остробородым лицом, она выглядела немного иначе…взрослее, наверное. Но та энергия, которая переполняла её тогда, полтора года назад, очевидно, переполняла её и сегодня. А солнечная улыбка и вовсе не изменилась. Она – всё та же Лена. Лена. Лена. Ленка. Хочется произнести вслух, но в этом случае бармен наверняка подумает, что он – сумасшедший. Но произнести вслух надо, срочно надо, имя, которое он не называл так давно, так и просилось сорваться с языка, и мужчина, встав с высокого стула, зачем-то с нажимом провёл ладонью по лицу, будто разглаживая врезавшиеся в лицо морщинки, и, даже не пытаясь себя остановить, направился на танцпол.

Медленный мотив, который сменил прежнюю песню, заставил Лену остановиться. Вытерев ладонью влажноватый лоб, она поправила края слегка задравшейся рубашки, потеребила воротник, как бы «проветривая» разгоряченное танцем тело. Женька продолжала даже под медленную песню ритмично покачивать бёдрами, Третьякова же, снова почувствовав духоту, царившую в зале, повертела головой из стороны в сторону, разбрасывая подальше от лица светлые пряди, едва достающие до плеч.

- «В конце тоннеля – яркий свет

Слепой звезды.

Подошвы на сухой листве

Оставят следы.

Ещё под кожей бьётся пульс,

И надо жить.

Я больше, может, не вернусь.

А может, я с тобой останусь…»

До нервной дрожи напугало прикосновение. Остро почувствовав присутствие кого-то позади себя, без предупреждения, но, что чувствовалось, очень нерешительно положившего ладони ей на талию, она, в ту же секунду замерев на месте, из-за необъяснимой заложенности в ушах, которая возникла совершенно внезапно, абсолютно перестав слышать раздающуюся из колонок романтическую мелодию, посмотрела на обалдевшую Женьку, которая, перестав двигаться, смотрела куда-то заметно выше Лены, на человека, который сейчас стоял позади неё. И от направления Женькиного взгляда, и, особенно, от его высоты, Лене почему-то стало не по себе.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒