ОТ АВТОРА И ОБ АВТОРЕ 8 страница

«Моа…»

Моа поднялась над их головами и потянулась через поле битвы к холму – росчерк глубокой черноты на фоне бледнеющего в преддверие восхода неба.

И тут грянул гром, над склоном холма загорелись и задрожали огни, осветив весь пейзаж серией коротких беззвучных вспышек.

«Это не гроза, – понял Сэм. – Оружие».

На вершину холма выходили люди и становились к гаубицам, которые так и не смогла вывезти полиция – они все шли и шли, словно вырастали из-под земли. Но они не росли, конечно – это были те самые реконструкторы, которые остались на поле.
***

– Ага, – МакКлейн добрался до последнего шлага и сменил угол надреза, словно ожидая от петли сопротивления. – Седьмой шлаг. Сейчас увидите, что так упорно пытался защитить Иуда.

Старший Винчестер бросился на него. План должен был сработать: демон даже в его сторону не смотрел, полностью поглощенный веревкой – но на деле МакКлейн почти небрежно сгреб Дина за запястье и, развернув, нажал на лучевой нерв^[77]. Горячая игольно-острая боль пронзила руку, и Дин почувствовал, что падает.

– Нэйт! – позвал МакКлейн.

Мальчик выскочил из кузова с тем самым старым мушкетом, который братья видели на стеллаже. Он прицелился – грохот, вспышка – Дин покачнулся, дернулся и свалился ничком в грязь.

– Ди-и-ин!

МакКлейн окинул младшего Винчестера оценивающим взглядом:

– Надеюсь, с тобой будет веселее, – он размахнулся и метнул в Сэма нож практически в упор.

ГЛАВА 26

Голова по-прежнему болела немилосердно. Часики натикали четыре утра, а Джеклин Дэниэлс все еще не ушла из офиса. Она позвонила своему помощнику и отозвала его из засады в мотеле, в котором остановились Винчестеры. Джерри прибыл вместе с сержантом Эрлом Рэем Харрисом, несколькими полицейскими и федеральным агентом. Шериф не могла поведать им ни о петле, ни о вынесенных с поля битвы тридцати сребрениках, ни о недавних раскопках в подвале Первой церкви пятидесятников. И уж конечно она не могла рассказать о визите человека в плаще, назвавшегося ангелом Кастиэлем. Даже если б она и решилась, все равно бы никто не поверил.

– Давайте вернемся к происшествию на дороге, – проговорил офицер ФБР, прилизанный карьерист тридцати с лишним лет по имени Эндрю Тремонт.

За последний час шериф Дэниэлс про себя подняла его в статусе от небольшого шила в заднице до геморроя мирового масштаба, потому что его расспросы становились все менее обобщенными и все больше клонились к тому, как и когда именно ее собственное расследование не задалось. Плюс он пил ее кофе – «Френч Роаст», отличный продукт, который Дэниэлс обычно прятала под микроволновкой.

– Вы утверждаете, что некто выскочил на середину дороги перед вашим автомобилем, принудив вас остановиться. У вас есть причины полагать, что этот человек работает с теми двумя?
– Я уже все рассказывала… мы просто тратим время. И потом, разве я тут подозреваемая?

Тремонт поднес кружку к губам и шумно отхлебнул:

– Шериф, позвольте вам напомнить, что вы сами нас вызвали.
– Чтобы помочь мне поймать парней, выдающих себя за федеральных агентов, а не для того, чтобы развалить мое расследование.
– Я признаю, что наши цели могут не совсем совпадать, – еще глоток драгоценного кофе исчез в желудке агента. – И вот еще, двое наших медицинских оперативников утверждают, что вы забрали что-то с тела Фила Ойлера и спрятали в сумку. Один слышал, как оно звенело.
– Звенело?
– Как монеты. Вы можете как-то это объяснить?
– Могу. Я украла с трупа сумку четвертаков, – Дэниэлс кулаками протерла глаза и начала ждать, что полицейские – или хотя бы ее собственный помощник – вступятся за нее.

Джерри даже не проснулся. Не дождавшись ни единого слова, шериф снова перевела взгляд на офицера:

– Слушайте, агент Тремонт…
– У вас на запястье очень интересная татуировка, шериф. Можно поинтересоваться ее происхождением?
– С какой…

Что-то громко бумкнуло, и все повскакивали со стульев.

– Только не опять… – простонал Джерри, садясь в кресле, в котором он благополучно продремал все это время.

Тремонт замер, стряхнул с манжеты пролитый кофе, отставил кружку и направился к окну, чтобы выглянуть на улицу.

– Кого вы оставили на поле боя? – спросила Дэниэлс.
– Два наряда. В полночь они все еще пытались убрать с поля реконструкторов.

Ни слова не говоря, все бросились на выход.

ГЛАВА 27

Сэм сумел увернуться: нож просвистел мимо, словно маленькая комета, и, когда младший Винчестер выпрямился, Томми и Нэйт накинулись на него вдвоем. Отбросив мушкет, Нэйт искал взглядом кинжал.

И тут у горизонта что-то взорвалось, да так, что воздух содрогнулся, машина качнулась, а в лицо ударил ветер, закинув назад волосы. Сэм прыгнул в кузов, выбил окно за ружейным стеллажом и выудил оттуда ружье и соль. И, зарядив его, передернул затвор и взял на прицел Нэйта. Мальчик застыл.

– Прошу вас, мистер, – его лицо мигом разгладилось и стало совсем невинным, словно у обычного ребенка, попавшего в переделку, глаза из черных превратились в голубые и тут же наполнились слезами ужаса. – Вы не знаете, каково это.
– Знаю.
– Просто дайте мне шанс.

«Это западня. И если ты в нее попадешь, ты – еще больший идиот, чем я думал. Но все-таки…»

Сэм заколебался. Ружье в руках вдруг показалось чересчур тяжелым, и Сэм опустил его на самую чуточку… и Нэйт немедленно набросился на него. Младший Винчестер мгновенно вскинул оружие и выстрелил. Соль с грохотом вылетела из ствола и ударила в демона. Из Нэйта с воплем вылетел сгусток живого дыма размером с ребенка и унесся в сторону. Томми МакКлейн начал кричать, сыпля непристойностями и ругательствами на дюжине разных языков, и Сэму совсем не хотелось узнать перевод. Протиснувшись через разбитое стекло в кабину, он плюхнулся на сиденье, завел автомобиль оставленным в зажигании ключом и круто развернул машину. Томми оказался прямо перед бампером, а вот Дина нигде не было. Томми, обронивший где-то петлю, не вышел из-под света фар: в его планы не входила перестрелка с Винчестерами на поле боя еще до конца игры, но ведь план не включал и сына, скошенного зарядом соли. И когда демон это увидел… О, когда он увидел… Охваченный тяжелой яростью, МакКлейн не мог даже думать нормально: он просто поискал вокруг и, схватив короткую деревянную доску, со всей мочи швырнул ее в машину. Стекло треснуло, и Сэм рефлексивно пригнулся, но сразу же снова устроился на сиденье. Сквозь ветровое стекло Томми видел на его лице отражение собственного гнева. В последнюю секунду он бросился в сторону, пропуская автомобиль мимо себя. Сэм проехал стоянку и снова развернул машину: Дина не было, времени – тоже. На вершине холма гаубицы разрывали остатки ночи на куски. Атака велась с такой силой, что было невозможно сказать, где настоящие выстрелы, а где эхо от них. На востоке над горизонтом занималась заря, алое низкое небо сочилось между верхушками деревьев, будто само истекало кровью. В стороне виднелся старый паровоз, сквозь взрывы и шум двигателя кто-то кричал. К подножию холма бежали люди в серой и синей униформе, вместе, будто исполнилось какое-то древнее пророчество. Все они несли оружие и, хотя при тусклом задымленном свете Сэм не мог разглядеть наверняка, у него было нехорошее чувство, что все эти солдаты щеголяют сплошь черными глазами.

«Мои родственнички», – говорил Томми.
«Дин, – малодушно подумал младший Винчестер. – Где ты? »

Из палаток повыскакивали реконструкторы – те, до которых демоны еще не добрались. Они стояли в одном только белье, таращились на солдат, наводнивших холм, и лица у них были тупо-удивленные, как у человека, который очнулся от кошмара лишь затем, чтобы обнаружить, что кошмар последовал за ним в реальность. Снова громыхнуло, длинные тени атакующих метались по траве, словно пальцы неимоверно огромной хищной руки.

– Берегитесь! – Сэм начал сигналить, но гудок показался смехотворно слабым на фоне рева боя. – Убирайтесь отсюда! Бегите!

В автомобиль что-то ударило, подкинуло вверх, затем он с оглушительным грохотом ударился о землю. Сэм видел палатки и людей, деревья и реку, и склон холма – теперь уже ближе, но брата там не было, нигде не было, и если не найти его как можно скорее…

Из-за деревьев метнулась фигурка, прошмыгнула в свете фар метрах в пяти поодаль. Сэм как раз успел ее узнать: имя мелькнуло в сознании – Сара Рафферти – а потом заряд самой большой пушки ударил в машину спереди и сбоку и подбросил ее, переворачивая, в воздух. Автомобиль рухнул на землю и взорвался, окутавшись пламенем.

Было ровно пять часов утра.

ГЛАВА 28

«Поднимайся».

Папин голос – Дин бы узнал его где угодно, даже если бы отец не стоял прямо перед ним, глядя сверху вниз и совершенно не удивляясь цепочке событий, которые привели к такому положению дел.

«Папа, я не могу, – тучи впечатлений и реакций напрасно метались у Дина в мозгу. – Я ранен. Сукин сын подстрелил меня. Сам видишь».

«Я вижу только человека, ослепленного собственной тупостью, – не проникся сочувствием Джон Винчестер. – Я вижу человека, которому – принимая во внимание многочисленность неприятеля – повезло, что он не мертв».

«Пап, а почему ты заговорил, как Авраам Линкольн^[78]? » – удивился Дин и только сейчас понял, что отец даже выглядит, как Линкольн, вплоть до бороды и цилиндра. Несмотря на слепящую боль, пронзившую грудь и правое плечо, идея показалась Дину забавной: вот он валяется на краю стоянки, пытаясь остановить поток крови, который хлещет из раны, нанесенной вылетевшей из древнего мушкета картечью, а над ним возвышается Великий освободитель, точь-в-точь такой же, как в музее восковых фигур.

«Папа?.. »

Дин потянулся, кое-как поднялся на ноги и… коснулся холодного металла.

Линкольн – его отец – оказался статуей. Не человек – бронзовое подобие. Тяжелая и угловатая, статуя стояла на бетонном постаменте, протянув руку к северу, словно указывая городу на причину его неизбежного поражения. Мир завертелся кругами, равновесие ушло, и Дину пришлось буквально повиснуть на статуе, схватившись за руку Честного Эйба, чтобы удержаться в вертикальном положении.

«Сколько же крови из меня вытекло? »

Откуда-то быстро приближался вой сирен. С холма, перекрывая его, донесся клич конфедератов, который, впрочем, напомнил Дину только о виски и Билли Айдоле^[79]. Мозг отказывался переваривать происходящее.

Так, Томми МакКлейн схватил нож и перерезал… вот. Дин прищурился: машина ублюдочного предателя бешено крутилась по полю битвы среди воронок взрывов. Кто бы ни сидел за рулем, создавалось ощущение, что он решил вести автомобиль без рук.

«А где Сэм? » От такого вопроса даже в сознании прояснилось, ненадолго, правда, но достаточно для того, чтобы Дин удостоверился, что рана у него, в сущности, поверхностная. Поверхностная рана – как обманчиво! На ум сразу пришел Харви Кейтел из «Бешеных псов»^[80]: «Хуже простреленной коленной чашечки может быть только простреленное брюхо. Чертовски больно, а умереть не получается». И боже милостивый, когда уже поп-культура перестанет лезть в голову кстати и некстати, даже когда так хреново?

Красно-синие мигалки мелькали на другом конце парковки. Копы.

– Чудненько, – пробормотал Дин. – Очешуеть можно. Сейчас как…

Меньше чем в сотне метров снаряд попал в «Форд», швырнул его в воздух и перевернул, словно игрушечную машинку, наскучившую своему юному владельцу. Потом завизжали шины, разбрызгивая гравий, хлопнули дверцы, послышались голоса. Копы.

– Вот ты где, – сказал голос.

Старший Винчестер отцепился от руки статуи, с трудом развернулся и оказался лицом к лицу с Томми МакКлейном. Тот был безоружен, но, если быть предельно честным, Дин думал, что тут даже оружия не понадобится: с равным успехом Томми сейчас мог заколоть его зубочисткой.

«Капец. А умереть не получается».

– К слову, мы прикончили твоего братишку, – сказал МакКлейн. – Он был в машине, которая только что сделала ка-бум, – он нечеловечески осклабился. – Вроде как в отместку за то, что ты сотворил с моим напарником.
– За то, что я отправил его в ад? – уточнил Дин. – Ладно. Но про смерть Сэма ты врешь.
– С чего ты взял?
– Вы слишком уж старались. А Сэм для вас важен.

Демон помедлил, будто раздумывая, и – странное дело – кивнул:

– Ты прав. Важен.
– Так зачем все это? Причем тут ты и твои «родственнички»?

МакКлейн отмахнулся:

– Всякие хитрые взаимосвязи… Это для тебя слишком замудрено.
– Знаешь, – проговорил Дин, – когда ты выставлял себя простым работягой, ты мне больше нравился.
– Ох, – демон широко улыбнулся.

Что это значило? Нотка нетерпения в спокойствии? Огонек гнева глубоко под слоем пугающей безмятежности? Чем бы это ни было, оно принесло Дину капельку злобного удовлетворения.

– В любом случае, все позади, – МакКлейн указал подбородком на правую сторону груди Дина. – Кстати, как плечо поживает?
– Болит адски.
– Это хорошо.

Дин промолчал. Сейчас он смотрел за спину демона, где от кучки машин с мигалками сама шериф Дэниэлс, вооружившись рацией, вела на поле боя группу полицейских. Очередной взрыв заставил их остановиться. Старший Винчестер перевел взгляд на МакКлейна:

– Так какой был план?

Томми вздернул бровь:

– Прости?
– Ну, ты убиваешь нас с братом, потом ваша демоническая армия захватывает город и закатывает вечеринку. Гордо реет флаг Конфедерации, маршируют герои войны. Я что-то упустил?
– Нет, – отозвался МакКлейн. – Думаю, ты все расписал правильно.
– А если вас хватится Иуда?
– Будет слишком поздно.
– Точно, – кивнул Дин. – Ты прав.

Томми вскинул голову:

– Ты согласен со мной?
– Абсолютно.
– Почему?
– Потому что мы с Честным Эйбом сейчас надерем твою конфедератскую задницу.

В выражении лица демона что-то резко, будто щелчком, переменилось. Одним скользящим шагом он оказался около Дина и сбил его с ног, дав очередной шанс распробовать знакомый уже сернистый запах асфальта.

«Привет, асфальт».

Томми встал над ним и двинул ногой в плечо – то самое, раненое. Боль была дикая, словно прошлись по голым нервам. Дин не смог сдержаться и заорал. МакКлейн ударил его снова, он бил и приговаривал, выплевывая слова в промежутках между ударами:

– Когда я замучил до смерти Уинстона…

Удар.

– Думал, нет ничего лучше…

Удар.

– Но сейчас…

Удар.

– Эти ощущения…

Удар.

– Все равно что подрочить на заднем сиденье старого дедулиного «Студебеккера»^[81]...

Дин корчился у его ног. На носках тяжелых ботинок демона стыла его кровь, алая капелька повисла на кончике полураспущенного шнурка. Дин хотел закричать снова, но не получалось: всю правую сторону – включая лицо – словно заморозило, что почему-то совершенно не мешало ей пылать огнем. МакКлейн торжествовал. Старший Винчестер видел, как демон готовится нанести последний удар, который то ли вырубит его, то ли перешибет хребет.

– Прощай, Дин.

Ботинок устремился навстречу, но Дин умудрился перехватить его здоровой рукой и вцепиться в чужую ногу, как клещ. Движение было таким внезапным, что МакКлейн потерял равновесие и, когда Дин дернул на себя, с негромким возгласом удивления упал. Старший Винчестер оседлал его, ухватил за волосы и принялся возить лицом по асфальту. Что-то хрустело, трещало: лицевые кости, хрящи, зубы.

«Вспомни, – ожил внутренний голос. – Это просто оболочка. Там внутри был человек».

Но Дина это обстоятельство сейчас не волновало: он отвешивал МакКлейну тяжелые частые удары, пока получалось. Томми под ним приглушенно подвывал и отплевывался гравием – для Дина эти звуки казались музыкой. Адреналин покалывал иголочками, гнал горячую энергию по мышцам здоровой руки. Дину казалось, что он бы мог провести так хоть всю ночь, если понадобится.

– Ты, бесполезный кусок дерьма, – проговорил демон. – Полюбуйся, что ты сделал с моим лицом.

МакКлейн перевернулся, скинув Дина, и вцепился ему в горло. Старший Винчестер поднял глаза и увидел вместо лица напротив бугристую окровавленную маску. МакКлейн пережал ему трахею, не позволяя сделать вдох. Лавиной начала надвигаться тьма. А потом вдруг раздался крик, но кричал не он – МакКлейн. Пальцы на горле Дина обмякли и разжались. Широко раскрыв окровавленный рот, демон орал как резаный. За его спиной склонилась шериф МакКлейн и делала что-то с тыльной стороной его шеи. Сначала Дин не мог разглядеть, что именно, а когда разглядел, все равно не понял. Шериф прижимала свое запястье к шее Томми – не била, даже не схватила, а просто прижимала, едва касаясь. Но этого было достаточно, чтобы демон хлопнулся на живот, извивался и корчился, но отодвинуться не мог. Дэниэлс присела рядом. На Дина она не смотрела, даже виду не подала, что он тут вообще есть: все свое внимание она сосредоточила на демоне.

– Трепыхайся, сколько влезет, но пока эта татуировка касается тебя, ты из этого тела не выйдешь. Так что расскажи мне кое-что.

Она наклонилась к голове МакКлейна и, хотя голос был негромкий, Дин ясно расслышал, что она проговорила Томми на ухо:

– Где петля?

ГЛАВА 29

Когда Сэм пришел в себя, его волочили за руки через выжженное поле битвы. Один ботинок свалился с ноги, и стало видно, что лодыжка жутко распухла; приступы головной боли застилали поле зрения и спутывали мысли. Застонав, Сэм повернул голову: его тянули два реконструктора – один в форме Союза, другой – Конфедерации. Конфедерат что-то орал в сотовый телефон, янки нес аптечку. Все вокруг пылало, затянутые в военную униформу люди беспорядочно носились по полю. Другие – товарищи-демоны МакКлейна – сбегали с холма, потрясая оружием. Было сложно сказать, сколько их там, но Сэм подумал, что, вероятно, больше сотни. Создавалось ощущение, что они лились из разрыва во времени, из давней, подернутой пылью эпохи, чей быт казался таким же далеким, как сама история.

Вот один из демонов подскочил к реконструктору и вонзил штык ему в шею, потом выдернул и с торжествующим воплем поднял окровавленное лезвие высоко в воздух. Первые лучи восходящего солнца коснулись острия и рассыпались алыми отблесками.

Голова шла кругом. Потом Сэм вспомнил «Форд» и Сару Рафферти. Автомобиль был виден отсюда – горящая груда покореженного металла на берегу речки. Пламя перекинулось на заросли кипариса и, хотя то было всего лишь отражение, чудилось, будто горит даже река.

Но что стало с Сарой?

А с Дином?

Когда снаряд поднял машину в воздух, Сэм вывалился из кабины. Он вспомнил, как больно было падать в грязь, и как, прежде чем потерять сознание, он видел, что машина, вращаясь, пролетает над ним, словно ухмыляясь развороченным капотом, и снова рушится на землю. И еще лицо Сары – когда она задрала голову и поняла, что именно на нее падает… Потом – пустота.

Реконструкторы затащили Сэма в палатку и неаккуратно бросили среди других неподвижных, залитых кровью тел, распростертых на земле.

– Приятель, ты меня слышишь?

Сэм поднял голову:

– Ага.
– Ты как? Что-нибудь сломано?
– Вроде нет.

Сэм оглянулся. В палатке несло паленой шерстью и свежей кровью, к этим запахам прибивалась тошнотворно-сладковатая вонь горелой плоти. У человека, лежавшего справа, начисто сгорели волосы, голая голова была покрыта свежими рубцами и волдырями, от одного уха почти ничего не осталось. Он одновременно матерился и плакал, едва дышал и звал какую-то Меган.

– Эта штуковина ни черта не пашет, – южанин с отвращением отбросил телефон. – Парковку видно?
– Они ее перекрыли.
– Шериф должна быть где-то здесь, – проговорил янки. – Я видел ее машину. И копов.
– А что медики?
– Они…

Раздался выстрел, и в стене палатки открылась дыра размером с суповую тарелку. Сквозь нее Сэм заметил, как метрах в сорока поодаль солдаты возводят укрепления, отсекая лагерь от стоянки.

– Они баррикадируются, – проговорил конфедерат. – Кто вообще эти парни?

Янки даже не оглянулся.

– У них глаза сплошняком черные. И оружие ненастоящее. Как такое возможно?
– Долгая история, – Сэм хотел было все объяснить, но передумал. – Надо выбираться отсюда.
– Куда? Твари к парковке не выпустят. Мы окружены.
– Да неважно. Здесь оставаться нельзя, – приподнявшись, Сэм насчитал в палатке одиннадцать человек. – Кто еще остался на поле боя?

Конфедерат быстро и нервно дернул плечами – отрывистое паническое движение, как военнопленный на допросе, его кадык скакнул по горлу вверх-вниз, и тут Сэм понял, что видел этого человека раньше.

– Ты… – он попытался припомнить фамилию. – Эшкрофт, верно?
– Эшгроув.
– Из тридцать второго подразделения. Я с тобой недавно разговаривал, – Сэм снова выглянул в дыру. – Там еще кто живой остался?
– Немного, – отозвался Эшгроув. – Большинство смылись в город, пока была возможность. Остальные… – реконструктор осекся, и внезапно показалось, что он сейчас разрыдается. – Боже. Да что тут происходит?
– Надо доставить раненых в безопасное место, – сказал Сэм. – Сейчас же.

Он разыскал какой-то ботинок и, подозревая, что его непосредственный владелец едва ли где-то рядом, надел его вместо потерянного. Эшгроув помотал головой:

– Мы останемся здесь.
– В палатке?
– Это убежище. Может, если мы не будем высовываться, эти твари нас не заметят.

Сэм осмотрел палатку и заметил старомодные носилки – отрезы ткани, натянутые на деревянные шесты.

– Если уложим раненных по двое, сумеем унести их, пока есть шанс. Иначе… – младший Винчестер сглотнул и почувствовал кислое в горле и животе. – Иначе мы все умрем.

Парень в форме солдата Союза посмотрел ему в глаза. Он выглядел измотанным и перепуганным, но, как и Эшгроув, настроился выживать.

– Унести, говоришь? Эш прав: мы окружены. Куда нам идти?

Сэм открыл рот и понял, что отвечать нечего.

– Я знаю такое место.

Все оглянулись на вход. Там, вцепившись в брезент, стояла Сара Рафферти. Изможденная, с такими синяками под глазами, что казалось, будто она побывала в руках на редкость неумелого гробовщика, но живая и здоровая.

– Сара? – выговорил Сэм. – Ты…
– Жива.
– Сара? – переспросил Эшгроув. – Постой, Таннер… Ты что, девчонка?

Сара отмахнулась:

– Я знаю, куда мы можем пойти.

ГЛАВА 30

Иуда Искариот шагал по склону холма. Поначалу он хотел выехать на бледном коне, но потом подумал, что это чересчур вычурно даже для него. Просто появившись здесь, он уже испытывал судьбу и не был тому рад: время и опыт сделали его осмотрительным. Поколебавшись, Иуда надел генеральский мундир, прицепил к поясу саблю и, выйдя из дубовой рощицы, начал обходить поле боя по южной кромке, чтобы как следует разглядеть происходящее внизу. Не то чтобы он собирался что-то изменить – такие вещи легче предоставить другим – но просто хотелось полюбоваться никогда не надоедающим спектаклем человеческого страдания.

Это как казни и порнография – всегда в моде.

Он прибыл незадолго до рассвета, издалека слыша гром пушек и ликующие крики демонов. Но настроение особо не улучшилось. Новости о том, что стряслось с его Сборщиком в подвале церкви пятидесятников, дошли до него и заставили помрачнеть, погрузиться в те беспокойство и хандру, которые периодически накатывали на него за последние две тысячи лет. Он всегда легче других из Двенадцати поддавался переменам настроения и, став демоном, не изменился. А потом еще и петлю потерял. Были, конечно, и другие петли – пять-шесть разбросанных по всему миру, от Бангкока до Бербанка^[82], в руках частных коллекционеров и оккультистов, которые понятия не имели, какое сокровище им привалило. И будет больше, когда человечество в своих неустанных поисках разгадает секрет седьмого шлага и начнет вить собственную судьбу, как покорные овечки.

Но пока одной стало меньше. А потерять в одну ночь и петлю, и Сборщика… И кому! Низшему демону! Иуда очень расстроился. По крайней мере, битва, которую развязал этот глупец…

– Иуда?

Он резко остановился, поразившись своему имени, произнесенному вслух. Оглянувшись, Иуда увидел стоящего в отдалении мужчину, одетого в помятый костюм и плащ. Узнал его и улыбнулся.

– Кастиэль, – проговорил он, искренне обрадовавшись. – Как поживаешь, друг мой?
– Я повсюду искал тебя.

Иуда снова взглянул на поле:

– Всегда приятно посмотреть, как муравьи копошатся в своем муравейнике, – когда Кастиэль не ответил, Иуда взглянул на него, слегка нахмурившись. – Я надеюсь, ты не ставишь мне в вину происходящее там.
– Это твоя петля.
– Ее у меня украли! – Иуда скорее обиделся, чем рассердился. – МакКлейн и его приспешники подкараулили моего Сборщика и выкрали ее. Более того, он использовал твоих друзей.
– Раз петля была твоя, то на тебе и ответственность.

Иуда замотал головой, вскинув руки:

– Если бы я влезал в каждую незначительную свару, я б столько не прожил.
– Это не очередная незначительная свара, – возразил Кастиэль. – Учитывая все случившееся, тебе полагается сознавать, что стоит на кону.
– Повторяю, это меня не касается.
– Ты совсем не беспокоишься?
– Естественно, беспокоюсь, – нахмурился Иуда. – Ты же меня знаешь. Я все время беспокоюсь, – он отвлекся посмотреть, как всадники обстреливают палатку и с сухим ядовитым смехом палят в спины выскочившим из нее людям. – Но признай, когда смотришь на огромный гобелен, что тут поделаешь?

Он развернулся к ангелу, на лице начала проступать догадка:

– А ты зачем здесь? Что тебе надо от меня, Кастиэль?
– Это… не то, чтобы…
– Не пытайся быть тактичным, у тебя никогда не получалось.

Кастиэль вздохнул:

– Я ищу Его.
– Все еще?
– Все еще.
– В толк не возьму, почему… – Иуда осекся. – Постой. Ты же не думаешь, что я…

Он уставился на Кастиэля горящими глазами, слегка приоткрыв рот. Легкий скептицизм перерос в искреннее неверие, согнав всю краску с его щек. На момент показалось, что он сейчас взорвется в припадке гнева, но вместо этого Иуда рассмеялся.

– Ох… О, Боже… – он согнулся вдвое и хохотал, пока из глаз не брызнули слезы. – Ох, Кастиэль, дорогой мой, прости… Я… Я увидел тебя здесь и просто подумал, что ты… Но ты… Ох, Господи… – и он снова залился смехом. – Видел бы ты свое лицо. Бесценное зрелище, – наконец, он справился с дыханием и, протерев глаза, похлопал ангела по плечу. – Спасибо. Правда, мне это было нужно.

Кастиэль стоял неподвижно, в напряженной позе:

– Разве не ты преломил хлеб с Его сыном?
– О, да, – Иуда посмотрел в небо, погрузившись в прошлое. – Да, я. Мы преломили хлеб, и я преклонил колени у его ног. И мы о многом говорили. – Он тряхнул головой, без следа прежней веселости, с тяжелым черным взглядом и жестким голосом. – Но теперь я служу другому господину!

Кастиэль, съежившись, отшатнулся.

– Прости. Плохие воспоминания, – Иуда шагнул к ангелу и стряхнул невидимую ниточку с его плеча. – Иди. Спускайся вниз. Будь со своими людьми.

«Со своими людьми».

Кастиэль неохотно посмотрел на истерзанное поле под дымовой завесой. То, что он видел там, напоминало картину Иеронима Босха в интерпретации Кена Бернса^[83]. Демоны – всадники и пешие – окружали оставшиеся палатки, метались по стоянке, били окна полицейских машин и поджигали их. На место прибыли еще с полдесятка машин, и копы, укрывшись за ними, начали отстреливаться. Один из демонов заставил лошадь запрыгнуть на крышу автомобиля и, замахнувшись саблей в диком стиле Пита Таунсенда^[84], отсек руку ближайшему полицейскому. Копыта вдребезги разнесли проблесковый маячок, осыпав асфальт снопом искр. Искалеченный коп таращился на обрубок, бывший совсем недавно его рукой.

– Я пришел поговорить с тобой, – сказал Кастиэль.
– Мне жаль, что ты напрасно проделал такое путешествие, – голос Иуды сочился сочувствием.
– Не напрасно, если я смогу помочь, – возразил ангел. – А я смогу. Но сначала я хочу знать, расскажешь ли ты мне все, что тебе известно. Ты должен рассказать мне все, что знаешь.
– Я понимаю, что тяжело слышать такое, – проговорил Иуда. – Но учитывая то, что я о Нем знаю, честное слово, ты должен быть благодарен своей неосведомленности. Она во благо.

Невозможно было угадать, лжет ли демон или нет. В любом случае, Иуда был прав: надо спускаться вниз и быстро, пока осталось, что спасать.

– Кастиэль, – сказал Иуда уже ему в спину. – Было приятно повидаться с тобой. Не пропадай.

ГЛАВА 31

Дин не знал, когда именно они начали проигрывать битву – если они хоть когда-то начинали в ней побеждать, конечно. Но увидев первую волну демонов, наводнивших парковку и методично уничтожающих полицию и реконструкторов, он понял, что над исходом задумываться не приходится. МакКлейн, валяясь на мостовой, смеялся.

– Нравится? – спросила шериф Дэниэлс прямо в изуродованное лицо. – Еще хочешь, ты, бездушный урод?

МакКлейн уже не мог говорить, но продолжал клокотать, растянув окровавленный разорванный рот в истерической усмешке. Почти все его зубы вывалились, а оставшиеся торчали во все стороны, как надгробия после торнадо. Яркие черные глаза смотрели одновременно на все вокруг, но только не на шерифа, которая снова прижала запястье к его коже – на этот раз к лицу. Дин взглянул на татуировку: она не светилась, но что-то такое в ней было, как будто сами линии нагревались изнутри. Дин сразу вспомнил о светящихся циферблатах старых радиевых часов, от которых, по слухам, можно было заработать рак.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 7 8910 11 12 Следующая ⇒