Глава четвертая 2 страница

Что делать с сексуальной энергией, которую пробуждают наши сексуальные фантазии, - это, несомненно, сложный вопрос. Когда, где и как следует проживать сексуальную жизнь - чрезвычайно сложная проблема и в моральном, и в сексуальном отношении, и в разных культурах к этому относились по-разному.

Дальше мы более подробно поговорим о том, что христианской культуре вообще были всегда присущи крайние ограничения сексуального импульса. Из-за этого в нашей культуре сложилась особая ситуация: у нас есть тенденция прививать детям чувство, что сексуальность - это зло, и в то же время мы предоставляем молодым людям любую возможность узнать на собственном опыте действие этого чарующего инстинкта. Каждый психотерапевт слышал истории от своих клиентов о детском сексуальном опыте, покрытом тайной и чувством вины, который ребенок скрывал от родителей, боясь наказания или испытывая смутное, но сильное чувство, что он сделал что-то дурное. В результате сложилась тенденция, согласно которой секс связан с сильным чувством вины, которое причиняет вред инстинктивной жизни. В отличие от христианской культуры, в культуре американских индейцев все происходит наоборот. В индейской культуре сексуальность считается совершенно естественной и невинной, но вместе с тем за молодыми людьми внимательно наблюдают, чтобы быть уверенными в том, что сексуальность не будет проявляться до наступления соответствующего периода. Несомненно, таким образом индейцы избегают нанесения молодому поколению серьезного психологического вреда. В настоящее время положение дел в нашей культуре меняется. Христианские запреты уступили место разрешениям; и там, где раньше было слишком много запретов и ограничений, теперь их нет вообще. Можно сказать, что запор уступил место поносу, но никогда одно не считалось исцелением от другого. Слишком откровенные проявления сексуальной жизни, не принимающие во внимание элементов романтизма, индивидуальных отношений и психологического осознания ее смысла, наносят вред духовной жизни точно так же, как изобилие запретов наносит вред инстинктивной жизни. Конечно же, обе сферы жизни воздействуют друг на друга. Человек, у которого оказалась нарушенной сексуальная жизнь, рано или поздно станет страдать истощением духовной жизни. А ущерб, нанесенный духовной жизни, рано или поздно приведет к пресыщению инстинктивной жизнью, которая утрачивает свою динамику. Фактически, иногда мужчины становятся импотентами, если они продолжают вести безудержную сексуальную жизнь, когда для них уже наступило время пожертвовать своими сексуальными желаниями ради перехода на более высокий уровень сознания. Ибо чувственность и духовность - это не две отдельные реальности; они воплощают одно и то же таинство. Уровень духовной жизни можно повысить посредством физического выражения сексуальности; многие люди испытывают потребность в том, чтобы найти и выразить духовное пламя через чувственность и другие физические выражения своего тела, например через танец. С другой стороны, сексуальное напряжение и качество сексуальной жизни можно повысить, соединив физическую потребность с развивающимся духовным сознанием.

Если сексуальные фантазии становятся навязчивыми или их конкретное проживание оказывается пагубным для наших значимых личных отношений, нам придется приложить специальные усилия, чтобы особым способом перевести энергию таких фантазий на более высокий уровень осознания. Именно здесь нам потребуется психология, позволяющая понять символический смысл этих фантазий. Для решения подобной задачи может стать особенно полезным метод активного воображения - в том виде, как он описан в приложении к этой книге.

Особым примером сексуальной фантазии жизни служит область мужской гомосексуальности^{^[85]}, и так как гомосексуализм довольно часто встречается среди мужчин, эти фантазии заслуживают того, чтобы рассмотреть их отдельно.

Начнем с того, что было бы заблуждением отнестись к гомосексуальности как однородному феномену, ибо существует много проявлений мужской сексуальности, которые мы обобщаем, называя их гомосексуализмом, однако они существенно отличаются друг от друга. В основном мы называем гомосексуальностью сексуальное эротическое влечение одного мужчины к другому мужчине или к мужскому половому органу. При этом подобные желания могут проявляться в разной форме. Некоторые мужчины являются исключительно гомосексуальными и вступают в интимные отношения только с другими мужчинами. Но есть мужчины, которые женятся, имеют детей, ведут гетеросексуальную жизнь, от которой получают удовлетворение, и при этом время от времени они становятся одержимы влечением, в котором проявляется сильное желание испытать гомосексуальные переживания.

В последнем случае мы часто сталкиваемся с ситуацией, когда мужчина среднего возраста или старше влюбляется в молодого человека, которому присущи черты юного Адониса. Видимо, молодой человек, ставший объектом любви старшего мужчины, служит воплощением и маскулинных, и фемининных добродетелей. Как правило, у него мускулистое, мужское тело, но при этом ему присущи и некоторые фемининные привлекательные черты, придающие ему очаровательное юношеское обаяние; он скорее является юным Давидом, Антиноем^{^[86]}, молодым богом, а не односторонней маскулинной личностью. Такой юноша притягивает к себе проекцию Самости, образа целостности, существующего в психике мужчины старшего возраста. Как нам уже известно, большинство мужчин проецируют на женщину отсутствующую у них составляющую - элемент фемининности. Тогда мужчина является воплощением маскулинной части, а женщина - фемининной части маскулинно-фемининной целостности. Но в рассматриваемом нами случае воплощением целостности служит молодой человек, соединяющий в себе маскулинность и фемининность. Реальный молодой человек не является целостной личностью; он просто является экраном для проекции андрогинной души старшего мужчины. Когда эти два человека узнают друг друга в реальности, они могут серьезно разочароваться друг в друге.

Таким образом, существуют мужчины, для которых психический компонент, который бы обеспечил для них целостность, воплощается не в образе женщины, а в этой фигуре андрогинного божественного юноши. Мария-Луиза фон Франц пишет: «Та же самая идея существует в мифическом представлении древних персов о том, что после смерти благородный человек или встретит юношу, в точности похожего на него (так как смерть снова превращает его в прекрасное и благородное создание), либо пятнадцатилетнюю девушку (Аниму), и если он спросит эту фигуру, кто она такая, та ответит: “Я - твоя самость”»^{^[87]}.

Очень наглядным примером такого гомоэротического желания может послужить приведенный ниже фрагмент из повести Томаса Манна «Смерть в Венеции». Манн пишет о стареющем художнике Ашенбахе, который влюбился в юношу Тадзио: «Его глаза видели благородную фигуру у кромки синевы, и он в восторженном упоении думал, что постигает взором самое красоту, форму как божественную мысль, единственное и чистое совершенство, обитающее в мире духа и здесь представшее ему в образе и подобии человеческом, дабы прелестью своей побудить его к благоговейному поклонению. Это был хмельной восторг, и стареющий художник бездумно, с алчностью предался ему»^{^[88]}.

Такая проекция Самости на более молодого человека становится возможной, ибо для мужчины образ Самости обычно воплощается либо в фигуре старшего, либо в фигуре младшего мужчины, как отметила М. -Л. фон Франц в своей книге «Фемининность в волшебных сказках»^{^[89]}. Для женщины старшего возраста проекцию Самости может нести образ молодой женщины. Это помогает понять сильную связь, которая иногда возникает между более молодым и более пожилым мужчиной. Ибо для молодого мужчины носителем Самости становится более пожилой мужчина, который служит для него воплощением доброго отца, силы и авторитета Самости. Для более пожилого мужчины носителем проекции Самости становится юноша, который служит ему воплощением сына, Эроса и вечно юного аспекта Самости. И эти проекции являются столь нуминозными, а стремление вступить в связь с

Самостью столь сильным, что связь и между ними носит оттенок сексуальности, становясь тем, что мы относим к гомосексуальным отношениям. На самом деле такие отношения имеют сильную тенденцию стать сексуальными, но в их основе лежит стремление к целостности, и эта связь черпает свою энергию в глубокой потребности каждого мужчины интегрировать в себя то, что воплощает другой.

Как известно, нам присуще явно выраженное побуждение к вступлению в сексуальные отношения: именно эта тенденция отсутствует у нас в развитии сознания. Что касается старшего мужчины, который испытывает сильное влечение к молодому человеку, то обычно в его личности проявляется архетип сенекса с присущими ему чертами: ригидный, пожилой слишком подверженный стремлению к власти или слишком интеллектуальный. Поэтому его влечение - это влечение к Эросу, ибо пуэр - это воплощение вечной молодости. Короче говоря, это влечение к духовности, воплощенной в символическом образе, который компенсирует маскулинную односторонность сознания и обещает позволить насладиться целостностью.

При других разновидностях гомосексуальности объектом сексуального желания становится не другой мужчина, а может появиться мощное влечение вступить в контакт с мужским половым органом. Повторяю, такое желание могут иметь как женатые, так и неженатые мужчины, которые ведут обычную гетеросексуальную половую жизнь, в которую время от времени вторгается это гомоэротическое влечение. Часто в таком влечении символически воплощается глубинная потребность к соединению с Самостью, которая воплощается в фаллосе - символе творческой маскулинной духовности. Такое страстное желание часто вторгается в сознание мужчины, когда он чувствует себя особенно опустошенным и подверженным фрагментации, и тогда ему требуется исцеление и синтез его Эго через связь с Самостью. Это стремление может возникнуть и в качестве компенсации слишком сильного влияния женщины - как внутренней, так и внешней, реальной. В таком случае мужчина чувствует опасность, которая исходит от женщины, и, чтобы оказать себе поддержку в отношениях с ней, он должен время от времени обновлять и укреплять свою маскулинность.

Практически всегда для мужчин, о которых сказано выше, характерна проблема поддержания долговременных любовных отношений. Часто случается так, что в отношениях между матерью и сыном мало любви, или же отношение матери к сыну, которое она принимает за любовь, связано с властным подавлением и доминированием. Однако отсутствие любви отца может оказаться не менее важным фактором. В жизни мальчика есть определенный период, когда ему требуется любовь отца, и он ее жаждет, в том числе и физического выражения положительных эмоций, которые испытывает к нему отец. Развитие гомоэротического влечения, о котором мы говорили, как правило, характерно для тех мужчин, у которых в детстве отсутствовало такое выражения любви со стороны отца. Или отца вовсе не было, или он был не способен так выражать любовь, или он ненавидел и отвергал сына, или же он был настолько слаб, что его любовь ничего не дала мальчику. Такие неудовлетворенные потребности в сфере выражения мужской эмоциональности в процессе развития Эго мальчика создают неопределенность в его идентичности, то есть в его маскулинности. Ибо маскулинная идентичность мальчика развивается отчасти благодаря его идентификации с отцом, и в результате этой идентификации у него формируется ощущение, что он является мужчиной и принадлежит миру мужчин.

Эта потребность оказывается особенно сильной, если воздействие материнского Анимуса на мальчика препятствует развитию его зачаточной примитивной маскулинности. Как отмечает фон Франц", стремясь социализировать мальчика, женщина может дать волю своему Анимусу и позволить ему отсечь сына от его зачаточной маскулинности - той маскулинности мальчика, которая заставляет его носить в дом грязь, употреблять неприличные слова и ходить с важным видом, словно бентамский^{^[90]} петушок. Естественно, что на социальном уровне матери трудно принять такие прорывы «слишком земной» природы мальчика, но вместе с тем в них содержатся ростки будущего позитивного развития маскулинности. Слишком часто материнский Анимус изо всех сил выжимает из мальчика эти признаки маскулинности, особенно если он является чувствительным юношей, и в результате у него обрывается связь с этой стороной его личности. Излишне строгое

религиозное воспитание может усилить этот процесс, если уделяет слишком большое внимание доброте, всепрощению и так далее, в то время как мальчику еще не удалось получить убедительного для него доказательства своего маскулинного героизма.

Если так случается, неудовлетворенные потребности молодого человека в развитии примитивной маскулинности и в эмоциональном маскулинном воздействии, которое он не испытал в отношениях со своим отцом, могут отразиться в появлении сексуально окрашенного стремления к сближению с другими мужчинами. С другой стороны, он остерегается женщин, ибо мужчина боится сексуальной власти женщины, ее эмоциональности и ее Анимуса, который он может укротить лишь в том случае, если обладает достаточной уверенностью в своей хтонической, инстинктивной маскулинности.

Именно поэтому в примитивных культурах молодые люди в период пубертата проходят посвящение в исключительно мужской мир посредством испытаний и тайных ритуалов, в которых участвуют только мужчины. Женщинам запрещается наблюдать за ритуалами мужской инициации, наверное, не только потому, что они могли бы как-то смягчить испытания, но и потому, что они могли бы засмеяться и их смех нанес бы серьезный ущерб маскулинной самооценке мальчика, которая у него только-только начинает формироваться. Кроме испытания его силы и способности переносить боль, которое входит в эти ритуалы и предназначено для укрепления силы Эго, старейшины при совершении ритуала передают молодому человеку духовный опыт и духовную мудрость племени. Таким образом, мальчик становится сопричастным тайне, известной только мужчинам (аналогично при совершении ритуала женской инициации духовная мудрость передается от старых женщин молодым). Только после того, как произойдет подлинная инициация мальчика в этот полностью маскулинный мир, он сможет вступить в контакт с тем чарующим, но опасным миром женщин. Наша современная культура не дает нам возможности пройти через такие ритуалы инициации, и феномен, который мы называем гомосексуальностью, в существенной мере является попыткой удовлетворить психологическую потребность, возникшую вследствие исчезновения этих ритуалов.

Мы рассмотрели типы гомосексуальности, которые, скорее всего, относятся либо к неполному развитию маскулинности, либо к проекции образа души, андрогинной по своему характе

ру. Однако существуют и другие типы гомосексуальности, в которых, видимо, доминирующую роль играет Анима, потому что, скорее всего, именно она обладает более-менее полным контролем над Эго. В таких случаях черты Анимы по существу становятся однородными чертам маскулинного Эго, и тогда образуется, так сказать, феминизированное мужское Эго. Это приводит к явлению, которое мы могли бы назвать классической гомосексуальностью. Хотя обычно мужчина идентифицирует свое Эго с маскулинностью, или хотя бы пытается это сделать, - мужчина данного типа отказывается от такой маскулинной идентификации или совершенно к ней не готов, и в результате структура его Эго принимает гермафродитную форму. Следовательно, в его эго-психологии Анима играет доминирующую роль. При таких условиях гетеросексуальные отношения уже не рассматриваются, ибо противоположности не могут быть связаны и объединены до тех пор, пока они сначала не разделились и не отличаются друг от друга. Следовательно, для такого мужчины гомосексуальные отношения являются нормой.

Такие мужчины могут обладать многими положительными качествами. Они могут быть достаточно чувствительными, зачастую легкими в общении, нередко обладают спокойствием и мягкостью и тем самым благотворно влияют на других и склонны к артистизму. В примитивных сообществах многие шаманы были гомосексуальны, да и в наше время встречаются некоторые люди с даром целителя, имеющие предрасположенность к гомосексуализму. Вместе с тем им присущи следующие негативные черты: они часто бывают капризны и неуживчивы, непостоянны и ненадежны в отношениях, а также сверхчувствительны, что часто затрудняет формирование длительных близких отношений.

У американских индейцев было свое объяснение этого типа гомосексуальности, оно ничуть не хуже всех прочих, которые мне известны, хотя оно основано на мифологических терминах, а не на научных понятиях. Индейцы верят, что во время пубертата Луна обращается к мальчику, одной рукой протягивая ему лук и стрелы, а другой - женский ремень для переноски тяжестей. Если мальчик замешкался и сразу не потянулся к луку и стрелам, то Луна протягивала ему женский ремень для переноски тяжестей. Такие молодые люди становились «трансвеститами» или гомосексуалистами. Они носили специальную одежду и выполняли в племени особые функции. Например, им всегда доставалась роль свахи, и хотя они не воевали, как остальные молодые люди, зато могли сопровождать воинов, чтобы ухаживать за ранеными. Индейское сообщество прекрасно принимало трансвеститов. Их не презирали и над ними не насмехались, их просто считали мужчинами особого типа^{^[91]}. В переводе на язык психологии это значит, что, если молодой мужчина не достигал такой степени развития, чтобы идентифицироваться со своей маскулинностью, которую символизируют лук и стрелы, он оказывался во власти Анимы.

Есть несколько более убедительные свидетельства реального присутствия Анимы у мужчины, чем такие типы мужской гомосексуальности, у которых присутствие фемининной энергии является столь заметным. В манерности, одежде, системе языка, которые рождаются в субкультуре, создаваемой для себя такими мужчинами, даже в вымышленных фемининных именах они предъявляют реальность Анимы миру, который иначе не поверит в то, что она у них существует. Возможно, что в каждом поколении есть некоторое число мужчин, каким-то образом избранных бессознательным вести особую жизнь гермафродитов, что, как однажды отметил Юнг^{^[92]}, они обречены отказываться от идентификации с «ролью одностороннего человека с определенной сексуальной ориентацией» словно для того, чтобы нам напомнить: ни один человек не является исключительно мужчиной или женщиной; каждый из нас имеет андрогинную природу.

Кроме мужчин с гомосексуальной склонностью или гомосексуальной природой, существуют другие, гетеросексуальные мужчины, которые также находятся под сильным воздействием фемининного архетипа. Эти мужчины успешно прошли стадию развития, связанную с маскулинной организацией Эго, и их сексуальные чувства и потребность в любви обращены к женщинам, однако фемининный архетип как бы оказывается для них нуминозным и распространяется на всю их психологию. Им свойственна также крайняя чувствительность, эти мужчины часто имеют дар целителя или артистические способности, хотя мощное воздействие Анимы может вызывать у них необычные сексуальные фантазии. Как отметил Гуггенбюль-Крейг, эти фантазии не нужно считать извращенными (перверсивными)^{^[93]}, ибо они могут служить свидетельством потенциально чувствительной и дифференцированной личности. Похоже, наше общество испытывает потребность в том, чтобы при участии таких мужчин, докторов Живаго нашего времени, быть посвященным в таинство и постичь смысл фемининности на всех ее уровнях. Призвание таких мужчин - понимать женщин, понимать свою собственную внутреннюю фемининность, признавать фемининные жизненные ценности и относиться к ним с уважением, а также испытать непосредственное личное переживание бессознательного. Их Эго остается маскулинным, но благодаря данной инициации оно трансформируется в более дифференцированное состояние сознания. Такие случаи свидетельствуют о том, что на психологию одних мужчин Анима влияет сильнее, чем на психологию других. Вследствие своей нуминозности она оказывает глубокое влияние на психологию отдельных мужчин, обрекая их вести особый образ жизни, требующий от них необычного самопознания.

Именно этот нуминозный элемент, который привносит Анима, может проникнуть в сексуальность и сформировать связь между сексуальностью и религией. Если бы мы говорили на языке античности, мы бы сказали, что в том случае, когда сексуальное влечение становится нуминозным, в нем обязательно присутствуют бог или богиня. На психологическом языке мы бы сказали, что испытываем на себе чарующее воздействие архетипа. Таким образом, в сексуальности мы ищем не только удовлетворения физиологических потребностей, снятия физического напряжения и (иногда) психологической близости с другими людьми. Мы ищем в ней и возможность выразить свое стремление к экстазу, то есть расширить узкие рамки нашего Эго-сознания через связь с божественным. Но если наше сознание находится на низком уровне развития, то религиозные побуждения, содержащиеся в сексуальности, не находят своего удовлетворения. Тогда в самом худшем случае мы сталкиваемся с проявлением жадности и эгоцентричности, а не получаем удовлетворения нашей потребности в достижении экстаза. Чтобы нашла удовлетворение религиозная сторона сексуальности, нам нужно правильно отнестись к архетипиче- ским факторам, присутствующим в сексуальном желании. К ним нужно относиться с должным «почтением», сознательно уделяя им внимание.

Связь, существующая между сексуальностью и религией, побудила Адольфа Гуггенбюль-Крейга сделать интересное замечание. Оно заключается в следующем: хотя Фрейд пытался показать, что религия представляет собой сублимированную сексуальность, ближе к истине было бы утверждение, что самая суть сексуальности заключается в выражении религиозных устремлений, то есть стремление к переживанию экстаза и целостности. Он пишет:

В соответствии с очень внушительным представлением Фрейда все так называемые виды высокоорганизованной деятельности человека (такие как искусство, религия и т. п. ), следует считать сублимированной сексуальностью. Мы можем попытаться все это перевернуть и спросить: можно ли понять всеобщность сексуальности с точки зрения индивидуации, с точки зрения религиозного побуждения? Действительно ли песни средневековых монахинь, имеющие глубокую сексуальную тональность, как утверждал бы Фрейд, являются выражением их фрустрированной эротичности? Разве многие современные и народные сентиментальные песни о любви и расставании должны быть связаны только с подростковой сексуальностью, не нашедшей своего выражения? Или же они являются символической формой индивидуационного процесса и религиозного поиска? ^{^[94]}

До сих пор при обсуждении сексуальности и сексуальных фантазий было очень мало сказано о любви. Я обсуждал феномен влюбленности, в смысле взаимного внимания в отношениях между двумя людьми, - но не любви. Позже я кое-что скажу о любви, но Любовь - это, по существу, великое Таинство, которое невозможно понять. Мы можем описать «психологически», что происходит, когда мы «влюбляемся», и в какой-то мере осознать силу и мощь любви; мы также можем обсуждать сексуальность с точки зрения ее объективного, обезличенного воздействия. Но почему один человек по-настоящему любит другого и почему мы способны действительно внимательно и заинтересованно относиться к другому человеку, вплоть до желания и возможности в самом деле чем-то пожертвовать ради этого человека, - величайшая тайна. Если я до сих пор ничего не писал о любви, то не потому, что считаю ее неважной, а как раз потому, что она настолько важна, что психологически рассуждать на эту тему или делать о ней какие-то утверждения - значит тем самым умалять ее значимость, обесценивать ее. Когда все уже сказано и сделано, обсудив влюбленность, сексуальность, фантазии, проекции и тому подобное, в конце концов мы сталкиваемся с тем, о чем практически ничего не знаем, - то есть с феноменом человеческой любови.

Есть еще одна причина, по которой в подобной книге так тяжело обсуждать сущность любви: она является особенной по своему характеру и очень личной. И хотя здесь, в этом обсуждении, неизбежно приходится делать обобщения, но, в конечном счете, выражение эроса всегда оказывается индивидуальным. Как однажды заметила фон Франц, «ни одну проблему любви нельзя решить, следуя общим законам и принципам». И далее: «Если такое решение и существует, оно может быть лишь уникальным, приемлемым только для двух конкретных людей, для данной конкретной женщины и данного конкретного мужчины. Эрос по самой свой сути обладает огромной важностью, только если он целиком и полностью индивидуален»^{^[95]}. Именно по этой причине, при всей готовности делать обобщающие утверждения о проекции, переносе, сексуальности и прочих интересных вещах, я совершенно не в состоянии делать что-то подобное в отношении таинства человеческой любви. В конечном счете, поэты и писатели могут сказать о ней гораздо больше, чем психологи, ибо они могут выразить невыразимое, описывая отдельных людей и проблемы их любви вместе с их конкретными решениями и неудачами, и в этом заключается правда жизни и правда эроса.

Я уже описал ту роль, которую играет фемининный архетип в психологии мужчин. Теперь следует сказать несколько слов о том, в какой форме фемининный архетип проявляется в психологии женщин и как в результате создаются разные типы личности.

В статье, озаглавленной «Структурные формы фемининной психики»^{^[96]}, ныне покойная Тони Вулф, цюрихский аналитик, описала четыре разных женских типа: мать, гетеру, амазонку и медиума (или посредницу). Согласно утверждению Тони Вулф, хотя в каждой женщине в той или иной мере воплощаются все четыре типа, один из них, а иногда и больше, играет главную роль, и главная идентификация с этим основным типом и формирует личность женщины.

Для женщины, которая преимущественно идентифицируется с типом матери, основная идентичность и реализация связаны с проявлением заботы и внимания к другому человеку. Как правило, она находит свое предназначение в рождении и воспитании детей, и именно к этой сфере жизни ее влечет больше всего. Когда она выходит замуж, для нее дети будут значить гораздо больше, чем муж. Люди ее очень ценят, ибо она стоит у истоков жизни, хотя у этого характера всегда может проявиться и негативная сторона: вследствие своей потребности быть матерью женщина может мешать развитию своих детей, слишком долго удерживая их рядом с собой. Или же она может выйти замуж за психологически ущербного мужчину, и тогда тот тоже станет для нее ребенком.

Понятие гетера имеет отношение к особой категории женщин в Древней Греции, которые получали специальное образование, дабы мужчины могли получать психологическое удовольствие от общения с такими собеседницами. Основная идентичность и самореализация женщины-гетеры связаны с формированием отношений с мужчинами. В этих отношениях может присутствовать сексуальная любовь, но ее может и не быть, однако в них обязательно присутствует психологическая связь на всех уровнях. Благодаря своему инстинкту гетера привязывает к себе мужчину и извлекает из него его эрос. Мужчины всегда ценят таких женщин, ибо они могут пробудить их способность к созданию близких отношений и к любви, которая иначе остается для них за семью печатями. Однако всегда есть опасность, что такая женщина окажется недоступной либо продолжительные отношения с ней станут невозможны, а она просто будет переходить от одного мужчины к другому, каждый раз создавая союз, который не способна сохранить в череде жизненных трудностей. Комментарии излишни: маловероятно, что такая женщина будет пользоваться у других женщин таким же успехом, как у мужчин.

Основная идентичность и самореализация женщины, относящейся к типу амазонки, связаны с внешним миром. В нашем обществе это, как правило, тот или иной вид карьеры. Она выполняет такую же работу, как мужчины, и зачастую является способным, изобретательным и грамотным специалистом, вносит значительный социальный вклад, будучи успешной в роли врача, ученого, администратора, секретаря или выполняя любую другую работу. Многие женщины, которые пользовались народной любовью, несомненно, относились к этому типу, начиная с королевы Елизаветы I и вплоть до Сьюзен Б. Энтони^{^[97]}. Но таким женщинам грозит потенциальная опасность приобрести слишком маскулинную ориентацию и вследствие этого потерять связь со своей фемининной природой.

Женщину, относящуюся к типу медиума, или посредницы, описать труднее всего, так как в нашем обществе для такой личности практически нет среды, где бы она могла реализоваться. Основная идентичность и самореализация таких женщин связана с установлением связи между коллективным бессознательным и человеком, то есть с выполнением функции связующего звена между миром бессознательного и человеческим сообществом. Такие женщины могут быть провидицами, мистиками, экстрасенсами, целительницами, поэтессами или медиумами. Вообще мы смотрим на них отчасти с подозрительностью, которая обращена непосредственно к бессознательному. В других культурах, отличающихся от нашей, такие женщины могли бы быть жрицами или пророчицами, шаманами или сивиллами. В нашей культуре им остается мало места, и их очень ценная психологическая одаренность остается невостребованной, они могут испытывать трудности, приспосабливаясь к другим, более социально одобряемым призваниям в жизни, ощущая, как их переполняет энергией близость бессознательного. Женщины, относящиеся к типу медиума, могут внести очень большой вклад в исцеление человечества. Например, Жанна д’Арк, несомненно, в значительной степени имела внутри себя такую женщину-медиума, как и так называемая волшебница из Аэндора, которая исцелила царя Саула от недостатка мужества и послала его на смерть как мужчину и героя¹⁰⁸. Что касается негативных черт женщины-медиума, то, пока ее дар не уравновесится какой-то научной установкой или психологическим инсайтом, она может оставаться жертвой непомерной гордости или слишком умозрительных идей.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 678 9 10 Следующая ⇒