Глава 35. Примечание к части

Глава 35

Гермиона бежала, ослепленная яростью, вызванной двуличной натурой Снейпа, и болью утраты – нескончаемой и вездесущей, как метастазы рака, проникшего прямо в душу. Неужели все мертвы? Гарри, Рон?.. Ллойт говорил о пяти рыжих – значит, так оно и есть. Квинт же тихо истекал кровью на оставшейся позади опушке… Горе не давало Гермионе ни секунды покоя; запертая в этом кошмаре, она не могла думать ни о чем другом.

Вдруг ее ботинок зацепился за ветки приземистого куста, не замеченного под слоем снега, и Гермиона, вскрикнув, упала бы навзничь, если бы Снейп не дернул ее за руку вверх, едва не вывернув плечо.

– Тихо! – прошипел он. – Вставай, мы должны бежать!

Она кое-как поднялась на ноги, чувствуя коленом поток холодного воздуха: штаны порвались от удара о камень. Северус уже тянул ее дальше, и Гермионе пришлось сделать несколько торопливых шагов, чтобы снова набрать скорость, однако приближающаяся кромка леса заставила ее остановиться:

– Мы бежим не в ту сторону!

– Сам знаю, – отрезал Снейп, – пошевеливайся!

Глянув назад, Гермиона поняла, что они обогнули один из низких холмов и зайдут в лес западнее того места, где выбежали из него.

– Но наши следы невозможно не заметить, – выдохнула она, едва поспевая за Снейпом.

– На это я и рассчитываю.

– В смысле?

Он обернулся на бегу, выражая взглядом крайнее нетерпение:

– Надеюсь сравнять наши шансы. Если ты не заметила, мы в меньшинстве.

– Это ты в меньшинстве, – возразила Гермиона, обойдя первое встретившееся на опушке деревце. – Я уже, считай, мертва.

– Ты не погибнешь, – резко остановившись, сказал Снейп с нажимом.

– Будто тебе не все равно…

– Неужели не ясно? – простонал он. – Никто на самом деле не умер! Я могу всех спасти! Изменить события к лучшему!

От этих слов мысли Гермионы спутались, и она моргнула, ошарашенная такой убежденностью.

Нахмурившись, Снейп опять потянул ее за руку. Они немного пробежали вдоль звериной тропы и резко свернули на восток, в сильно заросшую часть леса. Северус направился к плотно растущим кустам и, продравшись в середину, усадил Гермиону на низкую ветку. Присев рядом на корточки, он достал пистолет и на удивление голливудским жестом сменил магазин.

– Жди меня здесь. Сиди тихо и не высовывайся, поняла? Если решишь прогуляться, можешь случайно попасть под пулю, что было бы очень некстати. А если наши преследователи тебя поймают, мне будет нечего терять, и я застрелю тебя со злости. Ясно?

– Почему ты это делаешь? – побледнев, прошептала Гермиона.

Снейп натянул капюшон, отчего его лицо стало еще одной тенью, и, прежде чем выйти из кустарника, ответил:

– Мои мотивы тебе уже известны.

Гермиона прислушивалась к звуку удаляющихся шагов, пока лес вокруг нее не утих. Для этого потребовалось совсем не много времени: еще в ее школьные годы Снейп с удовольствием играл со студентами в кошки-мышки, стремительно передвигаясь по коридорам Хогвартса; очевидно, его мастерство с тех пор не улетучилось.

Она осторожно слезла с низкой ветки: не хватало еще, чтобы та хрустнула под ее весом в самый неподходящий момент. Поерзав, Гермиона более или менее удобно устроилась на земле, обхватив колени руками, и замерла, стараясь дышать тихо и равномерно.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем преследователи ворвались в лес стаей гончих, даже не пытаясь двигаться скрытно. Первые два выстрела прогремели неожиданно далеко и пронеслись эхом среди деревьев, закончившись криками боли и удивления. Гермиона прислушивалась к разрозненным возгласам, которые перекрывали приказы пожилого китайца, Хана. После очередного выстрела и булькающего всхлипа началась настоящая охота.

Гермиона вжалась лицом в колени, стараясь не выдать себя тяжелым дыханием. Снова прозвучал одиночный выстрел, а за ним – звук падающего тела. Она пыталась представить себе перемещения Снейпа, считала пули и вскрики. Иногда он промахивался.

Ее мысли бесполезно кружились в голове, останавливаясь на менее существенных вопросах. Где Снейп научился так стрелять? Простая покупка пистолета не делает из человека хорошего стрелка. Сколько времени он тренировался обращаться с маггловским оружием, чтобы стать смертельно опасным противником? Зачем он вообще этому учился? И с каких пор Пожиратели смерти пользуются пистолетами?

Вспомнив ответ Северуса о покупке двадцатилетней давности, Гермиона пришла к соответствующему выводу: пистолетами пользуются смертельно напуганные Пожиратели. Наверное, Снейп, будучи двойным шпионом и защищая любимую, чуть не с ума сходил от страха, особенно в последние дни перед падением Волдеморта. Пистолет был странным выбором инструмента для обеспечения безопасности: маггловская техника часто ломалась в магической среде, поэтому огнестрельное оружие давало лишь теоретическое преимущество в схватке волшебников, на деле грозя взорваться прямо в руках незадачливого бойца…

Однако нынче Снейп выступил с пистолетом не против волшебной палочки, а против ножей, поэтому результат такого сражения казался предрешенным. Дважды сердце Гермионы замирало, когда кто-то кричал: «Мы его поймали! » – но начинало биться с утроенной силой, стоило услышать выстрелы, доносящиеся совсем в другом направлении. Судя по звукам, Снейп выигрывал: все меньше человек пыталось его схватить, все больше – лежало без движения или корчилось в муках. Один из преследователей, совсем рядом, окликнул своего напарника; ответом ему послужил прицельный выстрел. Гермиона закусила губу, слушая, как буквально в трех шагах от нее раненый звал маму по-болгарски. Прошло много времени, прежде чем он затих.

Финальному крику выстрел не предшествовал: резкий возглас потревожил гнетущую тишину и так же быстро оборвался.

Гермиона чуть не прокусила губу насквозь, слишком напуганная для того, чтобы плакать. Если Снейп погиб, то она действительно потерпела поражение. Даже если он находился под воздействием Кристалла, его разум еще мог внять доводам логики. Северус оказался последним возможным Саошьянтом, и Гермиона была обязана приложить все усилия, чтобы переубедить его.

Она больше не чувствовала своих ног, в горле свербило и ей очень хотелось в туалет, когда вблизи укрытия послышались шаги. Гермиона зажмурилась и приложила все усилия, чтобы остановить крупную дрожь охватившего ее страха.

– Можешь вылезать, – послышался голос Снейпа, тихий, но без сомнения узнаваемый. Она открыла глаза и поежилась, отпуская переживания последнего часа и глубоко дыша, чтобы прийти в себя.

– Гермиона? – тревожно позвал Северус: она слишком долго не отвечала.

– Все в порядке. Ты уверен, что мы в безопасности?

– Да, насколько это вообще возможно.

– Тогда подожди немного: мне срочно нужно по-маленькому.

Уже расстегивая молнию, Гермиона услышала, как Снейп фыркнул. Закончив свои дела, она вылезла из кустарника, безуспешно попыталась выпрямиться и вскрикнула от боли, когда Северус потянул ее за локоть.

– Что случилось? Ты ранена?

– Нет, просто ты мне чуть руку не вывихнул, пока таскал вокруг холмов, – прошипела Гермиона в ответ. – И если ты опять намерен волочь меня за собой, то, будь добр, за другую руку.

Тихо выругавшись, Снейп подтолкнул ее вперед, мечом указывая направление:

– Нужно торопиться: я так и не нашел тело Ллойта.

– Черт, а я надеялась, что ты его прикончил.

– Я тоже.

– Разве не лучше остаться в засаде, пока он не попадется?

– Патроны кончились, а по части мечей я не специалист. Знал бы, что за мной по лесу будет бегать шайка корсаров, взял бы с собой Малфоя с его пижонской шпагой.

– Разве ему можно доверять?

– Нет, но я припас бы для него последнюю пулю. Идем.

– Можно задать вопрос? – прошептала Гермиона, выходя вслед за Северусом из-под прикрытия деревьев.

– А разве я могу тебя остановить? – фыркнул он.

– Где ты научился так стрелять?

– Тебя именно это сейчас интересует? Это всего лишь пистолет, Грейнджер. Нужно только направить его в необходимую сторону и нажать на курок – одного раза хватит, если цель достаточно большая.

– Ну, это и так понятно, – она закатила глаза, – но не объясняет твою поразительную точность в темноте. Наверное, нужно долго тренироваться, чтобы стрелять так метко.

– Знаешь, именно это так бесит меня и в Поттере, и во всем вашем поколении! Вы пользуетесь магией что топором, совершенно не вникая в тонкости. Я натренировал меткость в дуэлях с волшебниками! Прицел – он и есть прицел. Правила не меняются, стоит лишь научиться компенсировать отдачу: глаз-то все тот же! Однако результат не идет ни в какое сравнение. Нет ничего элегантного в фонтане серого вещества, бьющего из затылка жертвы.

– О, я с тобой полностью согласна! Выворачивающее наизнанку заклинание намного эстетичней!

Помолчав, Снейп кивнул:

– Разумный довод. Но умереть от Авады все же как-то приятней, чем корчиться в грязи, плача по мамочке.

– Нет, не приятней; просто тише. А убийца так и остается убийцей.

После такого замечания Снейп замолк. Пока они пересекали открытое пространство до каменистой гряды, он то и дело оборачивался, опасаясь преследования, однако разглядеть что-либо в темноте было сложно.

Путь стал теперь намного труднее: волшебники то вязли в снегу, то старались не поскользнуться на обледенелых камнях, обходя крутые холмы и взбираясь на более пологие склоны. Даже при свете дня на каждом шагу таились опасности; что уж говорить о непроглядной темноте ночи. Ландшафт напоминал собой огромное смятое покрывало, и каждая его складка была более высокой цепочкой холмов, нежели предыдущая. Стоило Северусу и Гермионе с грехом пополам справиться с крутым подъемом, как показывалась еще более рваная гряда, с глубокими тенями на скрюченных склонах, из-за которых любая попытка покорить ее без отдыха казалась настоящим безумием.

– Ты действительно знаешь, куда идти? – спросил Снейп, когда они обогнули очередной холм.

Кивнув, Гермиона указала на северо-запад, где на горизонте виднелось слабое свечение. Она вот уже двадцать минут как не спускала с него глаз, сперва решив, что это простые огни какой-то деревни, и лишь потом догадавшись об истинной природе наблюдаемого явления.

– Это он и есть? – прошептал Снейп.

– Да. И чем ближе я подхожу, тем больше Кристалл показывается из земли. Вот почему мне было необходимо выжить: в ином случае он остался бы спрятанным и взорвался, накопив достаточно энергии. Но теперь он весь на поверхности и сияет тем ярче, чем ближе к нему Искатель.

– Но почему Искателем оказалась именно ты?

– Я задаюсь этим вопросом практически с того самого дня, как меня неожиданно повысили, – фыркнула Гермиона и, опередив Северуса, двинулась дальше.

Наклонив голову и механически переставляя ноги, она начала забираться на следующий холм. Растянутое плечо болело, а ботинки скользили по льду, но Северус каждый раз подхватывал ее за талию и помогал вновь обрести равновесие. Стоило им достигнуть ласкающей глаз плоской вершины – остальные скалились каменистыми зубцами, – как Гермиона подала сигнал к отдыху. Они оба упали на снег, тяжело дыша и растирая уставшие ноги. Снейп разрезал полу мантии так, чтобы можно было легко достать до рукоятки вложенного в ножны меча, поблескивающего в неверном свете Кристалла. Яркое розовое сияние обрамляло вершину соседнего холма.

Вздохнув, Северус зажмурился.

– Тебе нужно бороться против этого, – тихо проговорила Гермиона. Его глаза распахнулись, и он посмотрел на нее через плечо:

– Против чего?

– Ты бы не вел себя так, если б Кристалл на тебя не давил. Ты просто обязан противостоять его влиянию: это негативная энергия подпитывает низменные инстинкты. И ты не можешь исправить ход истории – только изменить его.

– В данном случае это одно и то же, – нахмурившись, Снейп отвернулся.

– Неправда, – покачала головой Гермиона. – Ты можешь ее спасти, но это не заставит ее тебя полюбить.

С животным рыком взметнув полы мантии, Снейп вскочил на ноги и развернулся, чтобы оказаться лицом к лицу с Гермионой.

– Ты действительно такого низкого мнения обо мне? Думаешь, все это ради Лили?! Я знаю, что ей не полюбить меня, но это не значит, что она должна умереть!

Медленно поднявшись с земли, Гермиона встретила его пылающий взгляд:

– Она должна умереть, потому что это уже произошло! Неужели ты не понимаешь? Нельзя менять ход событий! В этом и заключается наше испытание!

– Кто бы говорил! – прошипел Снейп. – Не ты ли воспользовалась маховиком времени, чтобы спасти драгоценную шкуру Блэка? Да и того блохастого гиппогрифа впридачу! Не смей утверждать, что дорогие мне люди достойны меньшего!

– Но тогда речь шла всего лишь о двух часах! И я была совсем ребенком! Ты же, напротив, изменишь десятилетия! Всю мою жизнь! Разве ты можешь так поступить?

– Грейнджер, подумай о массе смертей, оказавшихся на твоей совести всего за несколько месяцев! О той боли, когда люди готовы были умереть за тебя! А теперь представь, что они, наоборот, умоляют тебя о спасении. Например, что тот иранец смотрит на тебя влажными от слез глазами и называет другом! Или чертова змея проглатывает твоего ненаглядного Ургарта, а тебе нужно выглядеть скучающей! Ты вообще понимаешь, с какой неподъемной ношей мне приходится жить? Тут речь не только о Лили. Я могу спасти братьев Молли и родителей Лонгботтома, Тонкс вместе с ее плешивым муженьком, Альбуса, Чарити, всех учеников, погибших в Битве за Хогвартс! Стольких!.. – он протянул к Гермионе руки, призывая ее понять. – Ни один из твоих друзей на самом деле не умер, эти события не обязательно должны случиться. Я могу их исправить!

– Нет, не можешь! Ты не исправишь ход истории, а только изменишь его! Неужели это не понятно? Если ты сотрешь события этого года, то все хорошее исчезнет вместе с плохим. Я никогда не подружусь с Фарзином и не почувствую горечь потери, потому что просто не буду его знать! Да, я не облажаюсь перед тобой, но вместе с тем… – Гермиона сглотнула застрявший в горле комок, – вместе с тем я никогда не смогу тебя поцеловать, а это было моим самым драгоценным воспоминанием за весь последний год, пока ты не раскрыл свои настоящие намерения.

Лицо Северуса исказилось страданием:

– Но разве не ясно, что на самом деле ты все это повторишь? Ничего не останется от поступков, которые привели меня к Кристаллу. Я смогу спасти всех, а потом… – сердце Гермионы дрогнуло, когда Северус коснулся холодной перчаткой ее щеки, – а потом я дождусь тебя, – прошептал он, – и заслужу твой поцелуй.

Его слова ранили сильнее кинжала. Прижав руку к губам, Гермиона простонала:

– О, Северус… боже правый… – она вся сжалась от невыносимой боли. – В этом-то и все дело: ты меня не дождешься. Я буду полностью тебе безразлична.

– Дождусь! – прошипел он. Покачав головой, Гермиона выпрямилась:

– Разве ты останешься преподавать, если с Лили ничего не случится? Разве мы с тобой встретимся? Я не буду значить для тебя ровным счетом ничего. Ты исчезнешь, стоит твоей руке отпустить Кристалл. Человек, который стоит сейчас передо мной, перестанет существовать вместе со своими поступками. Если ты вернешься в тот момент, когда все пошло прахом, ты просто начнешь жить заново с того самого дня.

Северус отшатнулся:

– Но как же…

– Никаких «но». Возможности сохранить имеющиеся на данный момент знания и опыт нет. Возврат в прошлое – это вовсе не путешествие, а начало с чистого листа. Только Кристалл способен противостоять действующим силам, но даже он рассыпается в песок. – Она схватила Северуса за руку. – Ты должен ко мне прислушаться, я говорю чистую правду. Ты – наш последний шанс сделать правильный выбор. Кристалл является проверкой человеческой бескорыстности. Чем дальше в прошлое ты вернешься, тем больше жизней спасешь, но тем и больше сотрешь событий. Дети, родившиеся на отголосках пережитых тобой трагедий, перестанут существовать. Побежденных благодаря самопожертвованию Лили врагов нужно будет победить снова. Тем не менее, она все равно может погибнуть в следующей стычке – ты же не думаешь, что твоя любимая добровольно уйдет с передовой? События разовьются не лучше, а просто по-другому. Конечно, ты можешь рассказать молодому себе о превратностях собственной судьбы, но сколько ты успеешь объяснить, прежде чем Кристалл станет невыносимо тяжелым? И прислушаешься ли ты к своим словам? Неужели ты думаешь, что, узнав о смертельной опасности, в которой находится Лили, ты будешь беспокоиться о незнакомой женщине, которая еще даже не родилась? – Заметив колебания Северуса, Гермиона продолжила: – Так поступать нельзя! Вернись в прошлое, но только совсем немного. Чем длиннее прыжок, тем сильней ты навредишь истории. – Подойдя ближе, она коснулась его лица. – Твоих умерших не вернуть, Северус, они останутся мертвыми навсегда. Кристалл превращает боль в безумство. Подумай сам! Если ты отведешь опасность от Лили, то станешь совсем другим человеком, а не таким, которого я полюбила. Возможно, ты никогда не отречешься от тех убеждений, которые заставили тебя присоединиться к Пожирателям…

Какое-то мгновение Гермиона была уверена, что смогла достучаться до Снейпа, однако в следующую секунду его вновь охватило безумие. Отпрянув, Северус сбросил ее руку:

– Это неправда! Ты влюбилась в иллюзию, а не в настоящего меня! – Развернувшись, он с рычанием ринулся вниз по склону, бросая на ходу: – Я в состоянии все это изменить!

Глядя на то, как Северус почти летит к Кристаллу с развевающейся позади мантией, Гермиона поняла, что упустила последнюю возможность. Она смахнула накатившие на глаза слезы и отправилась вслед за ним.

С тяжелым сердцем она начала решающий подъем, уворачиваясь от ледяной и каменной крошки, которая сыпалась из-под ног торопящегося к крутой вершине Снейпа. Склон был настолько скользким, что Гермиона боялась, как бы пренебрегающий всякими мерами безопасности Северус не разбился, сорвавшись вниз. Без него все было бы потеряно: любой прыжок предпочтительнее взрыва неиспользованного Кристалла. «Могло быть и хуже», – подумала Гермиона. Личные цели Снейпа оказались возвышенными и бескорыстными, в то время как Калеб Ллойт не задумываясь вывернул бы время наизнанку только ради собственной прибыли. Северус… Северус просто хотел предотвратить трагедию и спасти жизни.

Гермиона карабкалась вверх, не понимая, что должна чувствовать. Ее друзья не погибнут – по крайней мере, не при таких обстоятельствах. Ее детство пройдет по-другому: не будет ни Тайной Комнаты, ни той страшной ночи в Министерстве, ни горькой победы в Битве за Хогвартс… Она не подружится с Гарри и Роном и будет для них лишь нудной заучкой, у которой не появится шанса стать кем-то другим.

А Северус… Она не сможет по нему скучать, так как никогда по-настоящему не узнает. Вся боль, гнетущая ее в последнее время, исчезнет, а на смену когда-нибудь придет иная, причиненная другим мужчиной, потому что никому не суждено повзрослеть, не разбив себе сердце.

В очередной раз подтянувшись наверх, Гермиона увидела край мантии, исчезающий за кромкой вершины. Сможет ли Северус оставить прошлое позади? Если нет, то с какими душевными ранами он переживет войну в новой реальности? Боль, с которой он жил все эти годы, не поддавалась описанию. Неудивительно, что она подталкивала его к безумным поступкам, раз даже сравнительно малое горе, выпавшее на долю Гермионы, так сильно изменило ее.

Наконец вершина была достигнута. Выпрямившись с глубоким вздохом, Гермиона осмотрелась вокруг.

Каменистое плато выглядело так, будто его сначала разгладили, а потом проткнули посередине. Глыбы горной породы торчали вверх трехметровыми скрюченными пальцами, обрамляя переливающийся розовым купол и отбрасывая от него густые тени. В окружении более скромных бледно-желтых камней возвышался сам Кристалл Времени – продолговатый шестигранник длиной в сорок пять сантиметров и шириною в семь, сияющий, как кровавый алмаз.

Когда Гермиона подошла ближе, на лице неподвижного Северуса играли пунцовые блики.

– Он прекрасен, но, честно говоря, я ожидал чего-то большего.

– Достигнутые цели имеют свойство разочаровывать. – Обходя Кристалл, она сделала полукруг: северную часть вершины словно отрезали, и плато внезапно заканчивалось зияющей пропастью.

– В чем заключается моя задача? – спросил Снейп. Гермиона устало прислонилась к одному из каменных выступов:

– Четко представь себе тот момент в прошлом, к которому ты хочешь вернуться, и дотронься до Кристалла.

– Гермиона… – на лице Северуса читалось смятение. – Я знаю, каким был бы твой выбор. И понимаю, почему ты против изменения хода истории, и что мы, возможно, не найдем друг друга во второй раз. Но ведь есть реальная вероятность: ты же уже полюбила меня однажды. – Покачав головой, он продолжил: – Я не выбираю между тобой и Лили: она никогда не значила для меня столько, сколько значишь ты. Но ведь дело не только в Лили, слышишь? Я должен предупредить себя не присоединяться к Пожирателям, предотвратить все эти смерти и причиненные мною страдания… – Его глаза были полны мольбы. – Пойми же, я могу остановить Темного Лорда, у меня есть целый план! Нельзя хотя бы не попытаться…

Горько улыбнувшись, Гермиона пожала плечами, чувствуя боль и усталость во всем теле.

– Поступай так, как считаешь нужным. Я уже потерпела свое поражение.

– Ничего подобного! Ты жива и невредима! А я делаю правильный выбор, хоть он тебе и не нравится. Я бы не назвал это неудачей.

– Мое поражение заключается не в смерти. Я не смогла уберечь друзей, повлиять на использование Кристалла… не поверила в благородность твоих мотивов. Делай как знаешь. Спасай своих людей. Я не думаю, что могу тебя переубедить, и теперь уже не уверена, что должна.

Гермиона моргнула, и слезы побежали по ее щекам. Когда Северус потянулся к Кристаллу, она отступила в глубокую тень, стараясь быть смелой.

– Почему я не могу до него дотронуться? – через некоторое время спросил Снейп. Потерев пальцы, он попробовал еще раз, потом снял перчатку, но купол оказался непреодолимой преградой. – Тут какая-то защита.

– Знаю.

– Что нужно сделать?

Поборов себя, Гермиона ответила:

– Я должна умереть.

Северус в ужасе отшатнулся и, посмотрев на нее, хрипло простонал:

– Нет… Только не это… Гермиона, разве я могу… – Он вдруг согнулся пополам, будто ему стало совсем плохо.

– Иначе никак. Пока я жива, Кристалл защищен барьером. Это последнее испытание.

– Благодарю покорно! Именно это я и хотел знать! – Обернувшись на звук, она покачнулась, когда Ллойт ударил ее в живот. – Ой, смотрите-ка! Я выдержал испытание!

Калеб вышел из тени и бесцеремонно толкнул застонавшую Гермиону прочь с дороги.

– Что ж, Снейп… Кому из нас выпадет честь? Хотя это, конечно, вопрос риторический, раз патроны кончились, а по части мечей ты не специалист.

От усилившейся боли Гермиону повело, и она уперлась спиной в каменный выступ. Тронув рукой живот и нащупав в нем рукоятку кинжала, девушка запаниковала. Она подняла к лицу окровавленную ладонь, растерянно моргнула и инстинктивно повернулась к Северусу.

Как только Гермиона упала на колени, он огласил пространство яростным воем, и, выдернув меч из ножен, бросился на Ллойта. Воздух наполнился звоном схлестнувшегося металла.

Несмотря на звуки борьбы, Гермиона не могла думать ни о чем, кроме клинка в своем животе. Вытащить его или нет? Наверное, смерть наступит быстрее, если его извлечь. Может, так лучше? Нет, нужно продержаться еще немного, чтобы посмотреть, кто победит. С другой стороны, какая ей теперь разница? Она уже не в силах повлиять на конечный выбор. Да у нее, судя по всему, никогда и не было такой возможности…

Заметив, что впадает в шок, Гермиона заставила себя вернуться в реальность. От колотых ран брюшной полости умирают медленно; Ллойт сглупил, не перерезав ей горло, хотя даже так каждый вдох давался с трудом.

Тем временем Калеб перешел в нападение. Северусу удалось парировать удар, но его собственный меч при этом раскололся, частично вонзившись в плечо хозяина. Рукоятка отлетела, подскакивая на камнях, к краю бездны, и Снейп воспользовался сиюминутно разделенным вниманием противника, чтобы ударить того по ногам. Затем он бросился на потерявшего равновесие Ллойта и, вцепившись ему в горло, повалил на землю. Северус выглядел вконец обезумевшим, когда начал бить врага затылком о камни. Ллойт отбивался мечом, однако толком не мог замахнуться для удара, поскольку Снейп придавил коленом его локоть. Северус же, не обращая внимания на меч, всеми силами пытался задушить соперника.

Черные глаза горели сумасшествием, все сильнее и сильнее заставлявшим сжимать пальцы на глотке Калеба. Тот откинул бесполезный меч и, повернув осколок стали в кровоточащем плече Снейпа, извернулся и сбросил с себя напавшего.

Мужчины оказались по разные стороны от Кристалла. Калеб схватил остатки сломанного оружия, а Северус – внушительный меч противника. Когда что-то заблестело под левой ногой Снейпа, Гермиона разглядела там багровую лужу и только тогда поняла, что удары Ллойта, судя по количеству потерянной Северусом крови, нанесли последнему серьезный урон. Калеб тем временем пару раз взмахнул сломанным мечом, оценивая центр тяжести. Нельзя было не заметить, что Ллойт тоже ранен: некоторые движения были слишком резкими из-за задевших его в лесу пуль, а затылок чернел сочащейся кровью. Гермиона начала подниматься на ноги, опираясь на поддерживающий ее каменный выступ.

– Можешь отказаться от задуманного, Снейп, – прохрипел Калеб. – У тебя ни за что не выйдет провернуть такой масштабный план. Если пойдешь против Темного Лорда, он просто раздавит тебя, как насекомое, которым ты на самом деле и являешься.

– Как будто ты сам не надеешься вернуться в далекое прошлое, чтобы отговорить родственничка от акта глупой благотворительности!

– Ошибаешься! Я вернусь не далее чем на тридцать секунд, потому что, в отличие от некоторых, прекрасно чувствую себя в собственной шкуре и не собираюсь изменять настоящее. Нет, мне нужен только Кристалл, или, если быть точным, песок, который он оставит после себя. Тут по меньшей мере пятнадцать килограммов хрономиниума, и все они будут моими!

Снейп со стоном пошатнулся, и Гермиона увидела, что теперь он стоит в пугающе огромной луже собственной крови и явно долго не продержится. Ллойт тоже это заметил и рассмеялся:

– Да я, оказывается, тебя уже прикончил! Только ты слишком упрямый, чтобы умереть. – Он с легкостью уклонился, когда Северус, спотыкаясь, перешел в атаку. – Ты был достойным соперником. Спасибо, что расправился с остальными претендентами.

Гермиона подалась вперед и вдохнула так глубоко, как только смогла. Легкий вес всегда был ее недостатком в бою, но она компенсировала это отвагой, скоростью и эффектом неожиданности. Когда Калеб насмешливо поклонился, Северус бросился вперед, рубанув его мечом из последних сил. Ллойт пританцовывая увернулся, и Гермиона кинулась на него, прежде чем он успел восстановить равновесие. Калеб увидел ее в последнюю секунду и изогнулся, выставив вперед обломок меча, но Гермиона не обратила на это никакого внимания и влетела в мерзавца на полной скорости. Силой удара лезвие впилось в ее грудную клетку, царапая ребра, в то время как Гермиона сомкнула руки вокруг вражеского торса, что есть силы удерживая Ллойта и разворачивая их обоих к краю.

– Отцепись от меня! – закричал Калеб, когда они по инерции оказались возле обрыва. Он пытался сбросить с себя Грейнджер, однако сила ее захвата казалась безграничной. Боль от колотых ран окончательно притупилась, и тогда Гермиона, упершись ногами, наклонилась назад, предоставив весу Калеба сделать все остальное.

Подбежавший Северус пытался ухватить ее за запястье, чтобы не дать сорваться в бездну.

– Нет… – Ужас наполнил его зрачки, когда окровавленные пальцы соскользнули с рукава маггловской парки.

– Нет! – Их взгляды пересеклись в последний раз, но Гермиона уже падала, падала, падала, и в следующую секунду край обрыва заслонил собой его перекошенное в застывшем страдании лицо.

– Неееет!!!

На фоне душераздирающего рева Северуса Снейпа Калеб Ллойт хныкал, как девчонка, когда летел вместе с Гермионой в пропасть навстречу их общей смерти.

Примечание к части

Вот и подошло к концу наше семимесячное плавание.
Большое спасибо читателям, которые поверили, что я закончу этот перевод, за приятные беседы, поддержку и терпение. Я никогда не сомневалась в том, что дойду до победного конца, но именно благодаря вам я работала все эти месяцы в приличном темпе.
Огромное спасибо моей бете Маринике, которая не только отполировала каждую главу до зеркального блеска, но и перевела пророчество и три постельные сцены из четырех - я сдалась после первой, чтобы не мучить ни себя, ни читателей: )

Глава 36

– Вот-вот! Я тебя, конечно, люблю… Ты отпадно выглядишь, очень умная и сексапильная… Но иногда занудствуешь так, что плакать хочется.

– Это заметно! – хрюкнула Гермиона, пытаясь подавить смех и разговаривать шепотом. – У тебя прямо на лице написано! Я говорю-говорю, глядя тебе в глаза, и ты так внимательно слушаешь, а потом вдруг смотришь куда-то вдаль, поглаживая живот, и я знаю, что ты думаешь о еде!

– Ну, не каждый раз, – серьезно ответил Рон. – Иногда я думаю…

– Грейнджер! – позвал снаружи Квинт. – Иди-ка сюда!

– Что случилось?

Ответил Джордж:

– У нас посетитель.

– Какого черта?.. – пробормотал Рон, вылезая из спальника. Гермиона достала из-под импровизированной подушки волшебную палочку и, спрятав ее в рукаве, надела ботинки, не тратя времени на шнуровку. Прихватив свитер, она вышла на холод в одном термобелье.

Из соседней палатки показалась Джинни, Гарри вылез вслед за ней. Квинт указал пальцем в темноту за периметром лагеря, и Гермиона с трудом разглядела очертания ждущего там человека. Выделяющееся среди теней лицо казалось очень бледным. Натянув свитер, она подошла ближе.

– Северус? – От него пахло землей, потом и кровью. – Что ты здесь делаешь? – Она говорила шепотом, стараясь не показать, как рада его видеть: расстались они не при лучших обстоятельствах.

– Я пришел тебя предупредить. Калеб Ллойт и китайский синдикат идут за вами по пятам и уже к утру настигнут. Необходимо прямо сейчас послать патронуса Артуру, Уильяму и Лонгботтому: они следят за группами преследователей, пытаясь вывести их из игры, но, опять же, к утру будут мертвы. Советую встретиться с ними в точке, из которой вы отправились в путь: вчера мы прибыли порталом туда же.

Сонная Гермиона никак не могла вникнуть в суть этой речи, пока не услышала фразу «к утру будут мертвы»: никаких «может быть», а «будут». Значит, в другой реальности это уже произошло… Сердце бешено забилось в ее груди.

– Все уже кончено? – прошептала она.

Снейп молча кивнул и, вперившись в Гермиону пугающе пронзительным взглядом, достал из складок мантии Кристалл. Все тихо ахнули, увидев продолговатый артефакт – прозрачный, но с тлеющей внутри розовой искрой, даже в темноте играющей, будто на алмазных гранях.

– Ты справился… – прошептала пораженная Гермиона, не зная, что и думать. Как ему это удалось? Она ведь не успела рассказать Северусу о том, как подчинить себе Кристалл. «Пока не успела», – мысленно поправила она себя, покачав головой.

Три серебристых патронуса разлетелись в разные стороны, и Гермиона, обернувшись, увидела радостно сжимающих волшебные палочки друзей. Достав из рукава свою, она сотворила согревающее заклинание для покачивающегося перед ней Северуса и с благодарностью почувствовала, как сзади кто-то наложил на нее такое же.

– Мне нужна емкость для песка, – сказал Снейп. – Кристалл рассыплется, стоит мне его отпустить.

– Пойду поищу, – вызвалась Джинни, направляясь к палатке.

– Кроме того, мне понадобится сосуд меньшего размера, но такой, чтобы можно было его закупорить.

Кивнув, Джинни исчезла из виду.

Северус не сводил с Гермионы глаз. От его взгляда по коже бегали мурашки.

– Что заставило тебя вернуться именно в этот момент? – спросила она, откашлявшись и проведя рукой по волосам.

Внезапно лицо Снейпа стало таким печальным, что Гермионе тут же захотелось его обнять, но, думая, что он все еще злится на нее за непростительное любопытство, не решилась.

– Ты не хотела, чтобы я вернулся в слишком отдаленное прошлое, – закрыв глаза, ответил он.

– Как далеко ты прыгнул?

– На восемнадцать часов назад.

– Но это же замечательно! – воскликнула Гермиона, улыбаясь. – Очень благоразумное решение. Не каждый бы на твоем месте смог устоять перед соблазном. Я должна была знать, что на тебя можно положиться.

Отвернувшись и будто бы всхлипнув, Снейп ответил:

– Я рад, что тебе так кажется.

Помедлив, Гермиона решилась-таки задать вопрос, не дававший ей покоя с момента прочтения перевода:

– Я… я была храброй перед смертью?

Его лицо потемнело от горя.

– Как чертова гриффиндорка, – хрипло ответил Снейп, едва сдерживая слезы.

– Ах, Северус… – она дотронулась до его плеча, но отдернула руку, когда Снейп зашипел от боли. Даже в бледном свете луны, стирающем все краски, было очевидно, что ладонь Гермионы покрыта кровью. – Ты ранен!

– Я уже позаботился о более серьезных ранениях. В любом случае, терпеть осталось совсем не долго.

Тут вернулась Джинни. Остальные поспешно сворачивали лагерь.

– Эти подойдут, профессор? Ничего объемного не нашлось, поэтому я просто воспользовалась заклинанием. – В руках она держала обычную бутылку из-под воды и еще одну, увеличенную до трех-четырех литров.

– Благодарю, мисс Уизли. Передайте их, пожалуйста, мисс Грейнджер: меня скоро не станет.

Гермиона приняла сосуды, обменявшись с подругой взглядами.

– Пойду поищу твои штаны, – пробормотала та и удалилась.

– Не могла бы ты отвинтить крышку меньшей емкости? – спросил Снейп.

– Конечно. – Поставив увеличенную бутылку на землю, она открыла обычную и протянула ее Снейпу. Коснувшись палочкой своего виска, тот извлек на удивление толстую нить воспоминания и опустил ее в бутылку, которую Гермиона тут же закрыла.

– Если воспоминание не исчезнет вместе со мной, я был бы признателен за передачу его другому мне, когда вы увидитесь в следующий раз, – церемонно попросил Снейп.

– Разумеется. – Крепко держа драгоценный сосуд, Гермиона приблизилась к Северусу, обеспокоенная и почти напуганная его странным тоном и жгучим взглядом.

Снейп хотел было что-то сказать, но, покачав головой, передумал. Опустившись на колени, он показал жестом, чтобы Гермиона поставила перед ним увеличенный сосуд. Она сунула воспоминание под мышку и, тоже стоя на коленях в снежной каше, отвинтила крышку с широкого горлышка. Северус опустил Кристалл в сосуд, удерживая его за самый кончик, и сглотнул, подняв на Гермиону полный боли взгляд:

– Другой Снейп сейчас тоже где-то неподалеку. Пожалуйста, не оставляй меня бродить по чилийским лесам.

– Обещаю. Я прямо сейчас отправлюсь тебя искать.

– Кроме того, ты должна знать, что Ллойт не хочет изменить ход событий. Ему нужен песок, поэтому он все еще представляет собой опасность. На вашем месте я бы расправился с ним прямо сейчас, пока известно его местонахождение.

– Спасибо.

Оба повернули головы, когда в центре лагеря показался серебристый лев и, величественно осмотрев присутствующих, проговорил голосом Невилла: «Сообщение получено. Встретимся на исходной позиции».

Стоило одному патронусу раствориться в воздухе, как на его месте показалась юркая ласка Артура: «Мы с Биллом уже в пути. До скорого».

Гермиона обернулась на вздох облегчения, который испустил Северус.

– Ты думал, что они уже погибли, ведь так? – тихо спросила она и улыбнулась, когда Снейп кивнул. – Конечно, они еще живы – благодаря тебе! Ты настоящий герой, спасающий людей.

Его лицо исказилось гримасой отвращения. Снейп не мог оторвать взгляда от пальцев, удерживающих Кристалл, и, казалось, был не в состоянии отпустить его.

– Северус, – прошептала Гермиона, коснувшись его руки, – все будет хорошо. Ты не исчезнешь, а просто забудешь последние восемнадцать часов, как от Обливиэйта.

Он прерывисто вздохнул и едва слышно проговорил:

– Можно тебя кое о чем попросить?

– Конечно, – с комом в горле ответила она. – О чем угодно. Я сделаю для тебя все, что пожелаешь.

Подняв на Гермиону взгляд, Северус несмело улыбнулся.

– Не могла бы ты меня еще раз поцеловать?

На последнем слове голос его предал, и Гермиона, быстро закивав, всхлипнула и прильнула к нему. Северус выронил волшебную палочку и коснулся ладонью заплаканного лица. Когда их губы встретились, он едва слышно застонал, а Гермиона обвила руками его шею, уронив сосуд с воспоминанием на снег. Северус углубил поцелуй, доводя ее до головокружения, однако вскоре отстранился. Прижавшись лбом к ее лбу, он прошептал:

– Спасибо.

Кристалл с тихим звоном упал в бутылку, и Гермиона, все еще стоя на коленях, покачнулась, когда Северус беззвучно растворился в воздухе. Под свист холодного ветра ее сердце рассыпалось в пыль так же, как Кристалл превратился в песок. Подняв сосуд с воспоминанием, Гермиона громко всхлипнула при виде того, как серебряная нить стала пеплом.

Сзади, шурша опавшей листвой, подошел Рон. Забрав крышку из безвольно висящей руки подруги, он завинтил бутыль с хрономиниумом, а потом помог Гермионе подняться на ноги и обнял ее.

– Может, оденешься? – тихо предложил он, убрав заклинанием грязь с ее колен. Позади него стояла Джинни с принесенными ею штанами, паркой и перчатками.

Гермиона механически натянула на себя одежду, в то время как остальные начали пристегивать рюкзаки. Когда Рон принес ее рюкзак, Гермиона покачала головой:

– Снейп все еще где-то там. Я должна его найти.

– Нет, лучше послать ему патронуса, а самим убираться отсюда.

– Но ведь я обещала!

Рон решительно шагнул к ней и яростно зашептал:

– Гермиона, я все понимаю. Честно. Однако Снейп, – он указал на то место, где Северус растворился в воздухе, – вернулся именно в этот момент не без причины. Давай не делать глупостей, ладно? У нас был всего один шанс обратить время вспять, чтобы спасти тебе жизнь. Из всех имеющихся возможностей для прыжка Снейп выбрал эту. Я считаю, что к его выбору нужно отнестись с уважением, а ты?

Дрожа всем телом, Гермиона с трудом сглотнула.

– Да, ты прав. Это логично. Я совсем не подумала.

Рон кивнул Квинту, и вскоре серебристый бульдог, понюхав землю, скрылся среди деревьев.

– Мерлин, – воскликнул Джордж, – даже у его патронуса огромные яйца.

– Ну, что я могу на это сказать… – ухмыльнулся Квинт.

Рон помог Гермионе надеть рюкзак, и они уже были готовы аппарировать к исходным координатам, но в этот момент на опушке появился еще один патронус. Серебристо-белая лань Северуса подняла голову: «Вас понял». От его тона в животе у Гермионы похолодело: Снейп был в ярости.

Квинт, Джордж и Джинни уже исчезли с серией тихих хлопков. Гермиона собралась было последовать за ними, когла лес вдруг наполнился криками. Замерев, друзья тревожно переглянулись. Рон указал на вспышки света на юго-востоке.

– Что это такое?

Отблески еще несколько раз очертили силуэты деревьев, а потом померкли. Вместе с ними прекратились и вопли.

– Мотаем удочки! – приказал Гарри.

– Нет, он же там совсем один! – воскликнула Гермиона, побежав в направлении стычки. Одновременно с ее словами раздалось несколько холодящих душу криков, на этот раз с востока, и она бросилась на звук. – Что он там еще делает? Его нужно спасти!

Неожиданно Гермиона почувствовала, как кто-то сбил ее с ног и повернул в воздухе вместе с рюкзаком. Давление аппарации оборвало возмущенный крик.

Она приземлилась в исходной точке и упала под весом удерживающего ее Рона, который, быстро откатившись в сторону, прихватил с собой ее палочку. Перевернувшись на живот, Гермиона завопила:

– Как ты мог!.. Ему нужна наша помощь!

– Слишком опасно, – ответил ей Гарри, поставив свой рюкзак рядом на землю.

Подняв голову, она увидела Артура, Невилла и Билла, обеспокоенно бегущих к ней. Джинни, Джордж и Квинт смотрели на нее с тревогой.

– Что случилось? – спросил Невилл Рона, кивнув на две палочки в руке друга.

– Трудно сказать, но мне кажется, что Снейп сошел с ума.

– Но почему нельзя вернуться и помочь ему? – воскликнул Артур. Гарри покачал головой, помогая Гермионе подняться и снять рюкзак:

– Сейчас слишком темно. Снейп не сможет отличить друзей от врагов. Я не собираюсь рисковать ничьей жизнью, отправляясь в темноте вслед за буйным Пожирателем. – Он повернулся к Биллу: – Ты знаешь, куда прибыл Ллойт со своей шайкой?

– Да, они появились приблизительно в семи милях к северу отсюда. Снейп быстро нашел их след. Когда они разделились на группы, мы поступили так же и начали убирать зазевавшихся и отстающих. Думаю, их осталось человек тридцать.

– Как вам это удалось? – спросил Квинт.

– С помощью пистолетов! – восторженно сообщил Артур. – С глушителями! Мы сделали остановку в Дерри, где Северус купил их у крайне подозрительных личностей.

– Это вы хорошо придумали, но лучше не махать оружием во все стороны, – сказал Гарри.

– Это ничего: патроны уже закончились. Я не сразу понял, как надо целиться, но теперь отлично стреляю! Нужно всего-то компенсировать отдачу, понимаешь?

Гарри кивнул и обратился к Биллу:

– Мы с Джинни останемся с Гермионой. Всем остальным лучше направиться к месту прибытия Ллойта: если мы решили снова собраться здесь, это может и им показаться логичным. Арестуйте всех, но не подвергайте себя риску. Если преимущество на их стороне, возвращайтесь сюда.

Рон, предостерегающе взглянув на сестру, передал ей палочку Гермионы и аппарировал вместе с отцом, братом и Невиллом.

Джинни, вздохнув, вернула отобранную палочку хозяйке, проигнорировав возмущенный возглас Гарри.

– Иди-ка сюда, – позвала она, усевшись на один рюкзак и указав Гермионе на соседний.

– Я этого просто не понимаю, – всхлипнула та, спрятав лицо на плече подруги. – Почему он пошел в одиночку против всех?

Вздохнув, Гарри подтащил для себя еще один рюкзак:

– Я думаю, тут все ясно: он проиграл. Упустил свой шанс. Тот Снейп, который вернулся во времени к нам, сделал трудный выбор. Было видно, сколько боли причинило ему это решение, однако оно являлось сознательным поступком. У буйствующего же в лесу Снейпа возможность сделать выбор отобрали. Он неделями с фанатичным рвением работал на одну-единственную цель, но в последнюю секунду упустил шанс все изменить. Наверное, Рон прав: профессор сошел с ума.

Гермиона покосилась на Гарри:

– Ты на свою маму намекаешь?

Тот грустно улыбнулся:

– «За каждой дверью таится лик вероломства» – это довольно-таки однозначное предупреждение, тебе не кажется? Мы с Роном с самого начала подозревали Снейпа, даже ты пару раз сомневалась в нем. Сама понимаешь, ваши отношения начались нежданно-негаданно. Его мотив очевиднее, чем у остальных, и только из-за всех его геройских поступков мы никак не могли решить, на чьей он стороне. Сомневаться в Снейпе после его заслуг во время войны кажется глупым, и все же… – Гарри взъерошил свои и без того торчащие во все стороны волосы. – Я не хотел обсуждать это с тобой, боясь ухудшить ситуацию. Мы надеялись, что у тебя и без занудных нравоучений все более-менее под контролем.

– Я тоже так думала, но теперь мне кажется, что я дала обвести себя вокруг пальца…

– Да нет, мы же в конце концов победили! – Гарри указал на пузатую бутыль с хрономиниумом. – А Снейп поступил благородно, как он всегда и делает. Рон со своей теорией оказался прав.

– И что у него за теория? – горько спросила Гермиона.

– Ну, он считал, что все будет зависеть от того, насколько сильно Снейп влюбится в тебя.

– Я действительно была ему небезразлична… – ее мутило от противоречивых эмоций.

– Ну конечно! – Джинни обняла подругу. – Это же и слепому видно.

– Тот Снейп, который принес тебе Кристалл, однозначно любил тебя всей душой, – вздохнул Гарри. – Однако этот, в лесу? – Он покачал головой. – Этот Снейп явно не в себе. Я бы проявил осторожность.

Друзья умолкли. Гермиона смотрела на северо-восток, целиком и полностью желая, чтобы все кончилось хорошо. От страха сердце будто застыло, и она не знала, переживет ли это тревожное ожидание.

Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем послышался негромкий хлопок. Гермиона обернулась, а Гарри и Джинни вскочили на ноги. Неподалеку стоял Снейп, грязный и усталый, рассматривая почти полностью отсеченный край своей мантии.

– Что случилось? – воскликнула Гермиона, подбегая к нему. – Ты ранен?

Северус поднял на нее такой хмурый взгляд, что у нее разом опустились уже готовые обнять его руки.

– Все кончено, – холодно сообщил он.

– Что значит «кончено»?! – всполошился Гарри.

Снейп передал аврору три палочки, держа свою в другой руке.

– Ллойт мертв, а вместе с ним – главарь китайского синдиката Хан Фенг и их сообщник Чиликов, а также большинство приспешников этих троих. Можете удостовериться в их злодеяниях с помощью Приори Инкантатем.

– Чиликов? – не могла поверить своим ушам Гермиона.

– Чиликов возглавлял свою группу и преследовал собственные интересы. Я проследил за тем, чтобы он получил по заслугам. Нескольким пешкам удалось скрыться, но без предводителя они не представляют никакой опасности. В сообщении Ургарта говорилось, что Ллойту нужен был не Кристалл, а песок. Кроме Остергуда, он был единственным человеком, способным изготовить маховик времени. – Повернувшись с нечитаемым выражением лица к Гермионе, он сухо закончил: – Я о нем позаботился. Ты в безопасности.

Гарри вздохнул и пошел отправлять патронус. Джинни, кряхтя, поставила тяжелую бутыль с хрономиниумом в специально увеличенный рюкзак. Глянув на Северуса, Гермиона увидела, что он смотрит на нее со все более явным презрением. Когда она подошла ближе, чтобы сказать, как рада, что с ним все в порядке, он выпрямился в полный рост и усмехнулся, отчего ей тут же расхотелось говорить совсем.

– Ну что, ты все-таки не умерла? – процедил Снейп.

– Напротив, – ответила Гермиона, раненная такой бесцеремонностью. – У меня не было другого выбора: дотронуться до Кристалла возможно лишь после моей смерти.

Снейп вздрогнул, но сразу же взял себя в руки и хмуро заметил:

– Поздравляю с полным выздоровлением. И которому же из твоих сердобольных дружков выпала честь стать спасителем мира?

– Тебе, – отрезала Гермиона, подняв в воздух меньшую из использованных бутылок. Снейп замер в шоке, не в состоянии сказать ни слова. – Ты принес мне Кристалл и попросил передать тебе это при следующей встрече. К сожалению, твое воспоминание превратилось в пепел, когда ты исчез.

– Но это же невозможно, – медленно моргая, проговорил Северус.

– Потому что ты всегда хотел спасти Лили? – бросила ему в лицо Гермиона. Он испуганно встрепенулся и покраснел. Она со злостью сунула ему в руку бутылку, хотя молчаливое признание и не стало сюрпризом. – Я не знаю, почему ты в конце концов поступил по-другому. Ты не дал мне никаких объяснений, только предупредил об опасности.

«И подарил самый сладкий поцелуй в моей жизни», – горько добавила она про себя.

Снейп сжал сосуд обеими руками. На лице его отражалось смятение, а тело грозило свернуться пополам.

– Я не понимаю… – прошептал он, источая такие волны боли и отчаяния, что Гермиона почувствовала себя лишней на похоронах чужой мечты.

Она вздохнула и указала на бутылку.

– Возможно, ты найдешь способ восстановить свое воспоминание, и оно даст ответ на твой вопрос. Надеюсь только, что это не причинит тебе еще большей боли.

Снейп перевел взгляд с бутылки на Гермиону, а потом на остатки Кристалла, выглядя разрушенным и потерянным. Потом он обреченно кивнул и, положив свое воспоминание в походный мешок, молча развернулся и направился к лесу. Через несколько шагов он достал что-то из кармана, коснулся этого предмета палочкой и вмиг исчез из виду.

Гермиона осталась стоять одна, чувствуя, что спасение мира оказалось не таким уж радужным, как она надеялась.

Глава 37

Заправив выбившийся локон обратно в пучок, Гермиона выдохнула и критично осмотрела свое отражение. Она вот уже два часа как крутилась перед зеркалом, а теперь одна непослушная прядь грозила разрушить весь тщательно созданный образ. Высоко забранные волосы казались слишком официальными, распущенные – слишком несерьезными. Пригладив сшитую на заказ мантию, Гермиона наконец положила в карман позолоченное удостоверение и убрала палочку в рукав. Отступив на шаг и еще раз посмотревшись в зеркало, она решила, что выглядит удовлетворительно: профессионально, но не безучастно. Именно такое впечатление она и хотела произвести.

На лестнице ее увидел Гарри:

– Куда это ты? Сегодня ведь суббота.

– У меня назначена встреча, – ответила Гермиона, чмокнув друга в щеку.

– На работе?

– По работе. Много времени это не займет, а потом я смогу насладиться выходными.

– Ты уже две недели работаешь без перерыва. Так и в гроб себя загнать недолго.

– Не переживай, я собираюсь устроить себе небольшой отпуск: Рону все-таки удалось меня уговорить. Месяц под одной крышей с вами заставляет поторопиться с организацией собственного жилья: вы как две мамочки, честное слово!

– Ты бы хоть сказала «как два брата», ну или в крайнем случае – «отца».

Гермиона остановилась на ступеньке, покачала головой, а потом продолжила дорогу вниз:

– Нет, я довольна своим выбором слов.

– Квинт обещал нам сегодня показать, как готовить жареные сосиски с пюре, – крикнул ей вдогонку Гарри. – Так что к полднику тебе надо быть дома!

– Слушаюсь, мамочка!

Смеясь, Гермиона вышла на порог дома номер двенадцать по площади Гриммо и достала волшебную палочку. Пригладив непослушную прядь и сфокусировавшись на нацеленности, настойчивости и – несварении желудка, она повернулась на месте и аппарировала в Хогвартс.

У ворот замка она снова проверила прическу и только потом коснулась волшебной палочкой щеколды. Створки плавно разъехались и тут же закрылись вслед за ней, стоило Гермионе направиться в сторону башен. Всю дорогу она была исполнена тревоги, чувствуя, как сердце внутри замирает, но на подходе к Большому Залу ее вдруг охватило поразительное спокойствие. Гермиона знала, что поступает правильно.

Массивная дверь распахнулась. Внутри уже ждал Северус – неподвижный, словно одна из каменных статуй. Он выглядел хорошо – даже лучше, чем просто хорошо. На нем была привычная черная мантия, а волосы ниспадали на плечи аккуратно подстриженными прядями. Как и следовало ожидать, Снейп казался жестким, непримиримым и будто едва сдерживающим свое плохое настроение. Гермиона видела, что он смотрит на нее столь же оценивающим взглядом, и гадала, к каким выводам приводит бывшего шпиона ее внешний вид.

– Доброе утро, Северус.

– Можно узнать, почему ты попросила об этой встрече? – В его тоне слышалась лишь скука, что само по себе не удивляло. Три недели полного молчания со дня их возвращения из Чили свидетельствовали о степени его заинтересованности.

– Прошу извинить за вторжение. Я понимаю, что прошлое лучше не ворошить, но мне необходимо закончить кое-какие дела.

– А именно? – изогнул бровь Снейп.

– Мы можем поговорить там, где нас не потревожат? – спросила Гермиона, осмотрев пустой на данный момент холл. Его брови поднялись еще выше.

– Вероятно, учительская свободна. Школа летом, конечно, не пустует, но в учительской профессорам обычно ничего не нужно.

Очевидно, «степень заинтересованности» было бы точнее назвать «глубиной безразличия». Гермиона поджала губы:

– Мне кажется, помещение с менее обширным кругом возможных посетителей подошло бы лучше.

Снейп нахмурился, делая про себя соответствующие выводы.

– Хорошо, – сухо сказал он. – Следуй за мной.

Он провел ее к лестницам. Звуки профессорских шагов гулко отдавались в пустых коридорах. Снейп удивил Гермиону, когда не остановился в классе ЗОТИ, а пересек сначала его, потом – свой рабочий кабинет и наконец оказался в собственных покоях, где указал гостье на диван. Гермиона отказалась, предпочитая стоять рядом с камином.

– Чаю?

– Нет, спасибо. Это очень предупредительно с твоей стороны, но я надеюсь, что много времени нам не понадобится.

– Тогда я предпочитаю перейти к делу.

– Помнишь, в самом начале мне лишь с огромным трудом удавалось находить нужную информацию?

– Да.

– И как я обнаружила, что после каждой аномалии все следы произошедшего специально уничтожались?

– Грейнджер, у меня много недостатков, но забывчивости в их числе нет. Я помню все. Переходи к делу.

Гермиона расправила плечи:

– Я должна стереть твои воспоминания.

Она явно застала Снейпа врасплох. Его ноздри раздулись, а руки сжались в кулаки. Он пытался оставаться спокойным, но в конце концов прошипел:

– Никому не дозволено копаться в моей памяти!

– Речь идет лишь о небольшом вмешательстве. Мне нужны только те воспоминания, которые напрямую связаны с Кристаллом. Ты все еще будешь помнить, что участвовал в научном исследовании, но забудешь, что именно мы искали. Рон и Гарри думают, что найденный артефакт подвергся разрушению. Этой версии я придерживалась и в случае с остальными членами экспедиции. К изменению конкретных воспоминаний я добавлю легкое нежелание задумываться о прошедших событиях, так что они станут для тебя менее интересными, чем посещение портного.

По Снейпу было видно, что он просчитывает варианты. Он то поднимал взгляд на Гермиону, то снова отводил глаза. Судя по лихорадочному румянцу на бледных щеках, ее разъяснение его вовсе не успокоило. Гермиона вздохнула:

– Если хочешь, я удалю те воспоминания о наших отношениях, которые неприятны тебе больше всего.

– Нет! – взорвался он, затем расправил плечи и скрестил руки на груди. – Я отказываюсь.

Примирительно улыбнувшись, Гермиона достала из кармана свое удостоверение невыразимца и протянула ему.

– У тебя нет выбора, – мягко сказала она. – Только при твоем содействии можно наложить Обливиэйт с высокой точностью.

Глядя на удостоверение так, будто оно источает яд, Снейп пренебрежительно махнул рукой в его сторону, спрашивая:

– Когда это ты успела?

– Во время нашей встречи с Кингсли. Я собиралась сложить с себя полномочия, как только ситуация разрешится, однако передумала. У меня действительно есть склонность ко времени, и мне нужно восстановить целую Комнату… Дело идет медленно. Авель согласился вернуться, чтобы меня обучить, но вдвоем мы мало что успеваем. Конечно, постепенно мы будем набирать новых сотрудников, а пока…

Снейп фыркнул:

– Я думал, тебе нельзя распространяться на подобные темы.

– Когда я уйду, ничего из этого ты помнить не будешь.

– Я этого не допущу.

Гермиона тяжело вздохнула. За исключением Мэри Ворпл в Азкабане, все были готовы к сотрудничеству, и это усыпило ее бдительность. Конечно, она знала, что Снейп будет противиться, однако недооценила его упорство.

– Северус, если ты боишься, что я обнаружу ранее непознанные глубины твоего вероломства, то могу тебя успокоить: за последние три недели я успела обдумать произошедшее и восстановить недостающие фрагменты. Я знаю, что Кристалл отрицательно влиял на тебя, как и на всех наших противников, однако твои намерения, в отличие от их, были крайне благородными.

Он закрыл глаза и отвернулся к каминной решетке. Гермиона продолжила:

– Я ни в чем тебя не виню. Стоило мне взглянуть на полную картину событий, как я поняла, почему ты меня обманул. Ты оплакивал Лили более двадцати лет. Да, я все еще немного обижена – ни одной женщине не нравится, когда ее используют, – но в итоге речь идет лишь о паре синяков на гордости и ссадине на сердце. В конце концов, это не важно. Ты сделал правильный выбор, несмотря на свои убеждения. И как я уже предлагала, я могу стереть неприятные воспоминания, если ты не хочешь, чтобы они беспокоили тебя и дальше.

– Я не согласен, – повторил Снейп. Гермиона возвела глаза к потолку:

– От твоего согласия здесь ничего не зависит. Мне очень жаль, что ты считаешь это вторжением в личную сферу, но я не уйду отсюда, пока не выполню свой долг. Не заставляй меня действовать силой. Ты знаешь, что я способна тебя принудить, если ты не оставишь мне другого выбора.

Северус повернулся к ней с плавностью хищника, на которую Гермиона слишком поздно обратила внимание…

– Экспеллиармус!

Палочка вылетела из ее руки, и Снейп, пренебрежительно поймав ее, в два шага оказался нос к носу с Гермионой.

Та выпрямилась, отказываясь стушевываться, несмотря на страх.

– Не будь глупцом, Северус. Неужели твои воспоминания стоят путевки в Азкабан?

– Мои воспоминания бесценны, – тихо ответил он. – Я не дам забрать их.

– Но по-другому никак, – с сожалением проговорила Гермиона. – Если ты объяснишь, что именно для тебя так важно, я постараюсь свести потерю к минимуму.

Оценивающе посмотрев на нее, Снейп наконец ответил:

– Даже если ты удалишь только те воспоминания, которые относятся непосредственно к Кристаллу, ты приговоришь меня к жизни среди призраков и пепла. Я подарил тебе этот мир и в качестве награды требую в нем места.

– Северус, ты и так незаменим; никто не сможет отнять у тебя этого. Твоя жизнь наполнена гораздо большим, нежели призраки и пепел. Пойми же, это моя обязанность. Я лишь удалю воспоминания о том, что мы нашли артефакт.

– Нет, – прошептал Снейп с яростным убеждением. Глубоко вдохнув, чтобы набраться терпения, Гермиона попыталась вновь:

– Это из-за Лили? Я не трону твои воспоминания о ней. Только самые недавние, относящиеся к Кристаллу. Когда ты его увидел и принес мне.

– Чертова Лили Поттер здесь ни при чем! – взревел Снейп. – Пока я жив, я не расстанусь со своими воспоминаниями!

– Северус, не надо так… Ты ведь даже не заметишь, что их нет.

– Замечу! Я замечу, что моя жизнь снова потеряла смысл. Если ты их сотрешь, я не смогу вновь смириться со своим прошлым!

– А ты смирился? – моргнула Гермиона.

– Да, когда выбрал все это, – Снейп широким жестом указал вокруг себя. – Я позволил мертвым остаться в могилах. Ты не вправе забрать у меня это решение.

– Но я ведь всего…

– Нет, нет и еще раз нет! Что тут непонятного? Я лучше умру!

– Но, Северус…

– Раз они тебе так нужны – получай!

Гермиона отшатнулась, когда он вскинул палочку и прокричал: «Легилименс! »

Ее щиты не были для него преградой, однако Снейп остался в ее сознании лишь настолько, чтобы втянуть Гермиону в свое собственное. Не в состоянии сориентироваться, она вцепилась в его сущность, сгибаясь под натиском чужих воспоминаний, мыслей и чувств. В первую очередь она ощутила бескрайнюю пучину парализующей боли, на поверхности которой мелькали разные лица… Гермиона увидела себя в числе множества других, но тут одно изображение поднялось, как волна, и накрыло ее удушающим весом потери.

Лили мертва. Ее единственная настоящая подруга мертва, и это только ее вина! Ее слабость, страх и трусость убили ее Лили…

Гермиона почувствовала, как подогнулись колени, и Северус прижал ее к себе, погружая в пучину ломающего кости отчаяния…

С бессильным стоном она осознала, что виновата во множестве смертей… Марлен МакКиннон, Винсент Крэбб, Колин Криви, Седрик Диггори, Эдгар Боунс, Тед Тонкс с его дочерью Нимфадорой, Бенджи Фенвик… Мерлин, у этого списка не было конца. Столько людей бы осталось в живых, если б не ее непревзойденная глупость… Скольких детей она оставила сиротами… На какую жизнь обрекла Лонгботтома…

Боль была всепоглощающей. Альбус, Альбус, Альбус…

Вот Северус стоит перед Дамблдором, пытаясь прочитать ордер на свой арест, но его руки дрожат слишком сильно… Он впервые почувствовал что-то со дня смерти Лили, и, к его стыду, это чувство – страх. Он беспрестанно боялся в течение последних трех лет и наивно полагал, что после свержения Темного Лорда ничто его больше не напугает.

Как же он ошибался! Мысль о дементорах наводит на него ужас.

Он поднимает взгляд от пергамента, цепляясь за последние ошметки собственной гордости, чтобы не попросить о помощи. Он не унизится до мольбы – не перед этим человеком, никогда больше… Он сделал все, что от него требовалось, а Дамблдор все равно дал ей погибнуть…

«Не беспокойся, Северус. Я позабочусь о том, чтобы тебя не приговорили к поцелую дементора: ты заслужил свободу».

Северус одновременно чувствует и облегчение, и ненависть к себе. Как он может радоваться жизни, если его Лили мертва?

По приказу директора он несет в учительскую коробку отрезвляющих зелий и снадобий от головной боли. Это единственный способ, которым старый козел может заманить его на рождественскую вечеринку для сотрудников. Когда он подходит ближе, то слышит крик Минервы: «Чарити следующая! » – и пьяный гогот.

Он открывает дверь, и учительская взрывается весельем. Все указывают на что-то над его головой. Подняв непонимающий взгляд, Северус видит единственную во всем замке веточку омелы, от которой он еще не успел избавиться. Не педагоги, а какие-то подростки на гормонах!..

Он буравит присутствующих взглядом, в то время как новая учительница по маггловедению шатаясь подходит ближе со словами: «Я ничего не боюсь! »

Прежде чем Северус может хоть как-то отреагировать, Чарити хватает его за шею и целует. У нее изо рта пахнет чесноком и виски. Когда она его отпускает, Снейп скалится на коллег, в ярости из-за того, что послужил для них развлечением.

«Ха! – кричит тем временем Бербидж. – Вы сами не знаете, что упустили! Северус отменно целуется».

Он моргает и удивленно поворачивается к ней.

Сегодня его День рождения. Северус сидит в кровати, прикрыв бедра краем одеяла, и допивает из горла бутылку вина. Учительница по маггловедению похрапывает, распластавшись рядом. Он подумывает разбудить ее движением ноги и потребовать, чтобы катилась ко всем чертям. Она не только скучна в постели, но даже и в щеку его не чмокнула, хоть он ее и напоил. Вот ведь тварь.

Не соблазнить ли еще раз Нарциссу?.. После пары бокалов вина ледяная принцесса поцелует хоть домовика…

Перевернувшись на бок, Чарити во сне кладет руку на его бедро и с довольным стоном прижимает к себе.

«Может, не такая уж она и бесполезная», – думает Снейп.

«Северус, пожалуйста …»

«Авада Кедавра! »

Северус смотрит, как Дамблдор падает через перила. Сквозь вопли корчащейся в агонии души он больше не в состоянии воспринять ничего.

«Северус… пожалуйста… Мы же друзья…»

«Нагайна, ужин».

Снейп холодно улыбается радости Темного Лорда, в то время как очередной камень на шее утягивает его глубже в пучину ада.

«Трус!!! »

«Очнись, дружище… Ну, давай же! »

Почувствовав пощечину, Снейп со злостью открывает глаза. Мерлин, как же все болит!..

Чье-то лицо маячит прямо перед ним, но так трудно сфокусировать взгляд… Люциус, это же Люциус! Он ужасно выглядит. Снейп вдруг вспоминает, что лежит на полу Визжащей хижины. Его глаза округляются от ужаса, когда к нему возвращается память. Чертова змея! Он пытается повернуть голову, чтобы посмотреть, где она сейчас, но это так больно, да и шея его не слушается…

Северус в страхе и непонимании поднимает взгляд: чем он заработал свое спасение?

«Я задолжал тебе за Драко, – прочитав в глазах немой вопрос, отвечает Люциус. – Кроме того, ты всегда мне нравился. Сам не знаю почему».

Оскалившись, Северус кое-как переворачивается на живот и со стоном встает на четвереньки. Люциус помогает ему подняться, схватив за плечи. По всему телу Снейпа проходит дрожь: Малфой всегда оказывался неожиданно силен…

Из открытой коробки на больничное одеяло выпал Орден Мерлина. Прочитав прилагающуюся записку, Снейп отбрасывает бесполезный кусок металла на стоящий с краю тумбочки поднос. Как мало все это значит… Закрыв глаза, он пытается вспомнить свой сон про Герти, который казался очень настоящим.

Боже правый, они были такими юными и прожженными!..

Северус стоит перед классом учеников, рассматривая их, в то время как они рассматривают его. Это первый набор после войны, однако никакой разницы не видно… Переводя взгляд с одного напуганного розовощекого лица на другое, Снейп в который раз думает, не отомстил ли ему на самом деле Малфой, сохранив жизнь.

Вздохнув, он начинает: «Откройте ваши учебники на странице двадцать шесть…»

«Беги, Северус! Твоя мама тебя убьет, если ты намочишь новый плащ! »

Северус смотрит, как Лили берет его за руку и тащит через улицу, чтобы укрыться от дождя. Обернувшись, она улыбается ему через плечо, а десятилетний счастливец беззаботно смеется в ответ. Он помнит, что ее ладошка была сладко-теплой в его руке… Вот бы еще раз почувствовать такое тепло.

Может, это ему по силам…

«Вы мне доверяете настолько, чтобы поделиться такой деликатной информацией? » – «Ну да. Это же вы! »

Северус прокручивает в голове комментарий Грейнджер, наблюдая за тем, как она возвращает на полки отчеты, неуклюже заменяя подделки копиями. В другом углу зала мнется еще меньше смыслящий в шпионских делах Ургарт, хаффлпафовец чертов! Его брат покрылся бы пятнами, видя, как младшенький буравит взглядом спину Грейнджер, бесцельно перебирая документы. Прищурившись, Снейп наблюдает за Ургартом так долго, чтобы тот почувствовал на себе его пристальное внимание, а потом презрительно усмехается, и мальчишка, заливаясь краской, начинает беспорядочно хватать с полки первые попавшиеся папки.

Грейнджер как раз задвинула какой-то ящик, заставляя Северуса снова глянуть в ее сторону. Ее мотивы ему еще не совсем ясны. Зачем хранить в тайне его непристойное поведение, если оно может послужить поводом для бесконечных шуток на его счет, а не только для одной-единственной?

Выпрямившись, Грейнджер направляется к выходу, и глаза Снейпа очерчивают ее фигуру. А грудь-то действительно недурна…

Тут дверь открывается, впуская вальяжно вышагивающего Калеба Ллойта. Боже правый… Сначала Грейнджер напомнила ему о Герти, а теперь он увидел этого ублюдка собственной персоной – наверное, впервые за двенадцать лет. Судя по всему, наступил сезон для воскрешения призраков прошлого.

Снейпу становится тошно, когда Грейнджер при одном виде Ллойта теряет весь свой внушительный интеллект. Скривившись, он закрывает собственные записи и небрежно бросает одолженные трактаты в лоток, чтобы библиотекарь вернул их на место.

«Будьте любезны! »

Остановившись позади Грейнджер, Снейп меряет Ллойта презрительным взглядом, как слизеринец слизеринцу давая понять, что она находится под его защитой.

В карих глазах соперника мелькает ярость.

Просто отлично.

«Мерлин! Вы уже читали? Смотрите! »

Отставив свой чай, Северус поворачивается к директрисе, которая тут же сует ему под нос колонку новостей. Чтобы не окосеть, он сам берет в руки газету.

Даже заголовок уже вызывает беспокойство, но, читая статью, Северус еще и натыкается на знакомое имя: Грейнджер чуть не погибла в варварском теракте в Мьянме.

Остаток завтрака он проводит, бросая на учеников сердитые взгляды и не понимая, почему эта новость вдруг так его растревожила.

«Меня предупреждали, что я в вас ошибаюсь. Надо было тогда прислушаться».

Снейп хмурится, зарывшись носом в свои записи. Какое ему дело до ее мнения? Ведь это всего лишь Грейнджер. Конечно, она интересная и ее до неприличия легко вывести из себя, однако и ее колкостям удалось пару раз попасть в цель, чего в последние годы с ним практически не случалось. И все же, она ведь просто…

Снейп хмурится, уткнувшись в листы пергамента, потому что кто-то напел Грейнджер, что она в нем ошибается. И совсем не важно, что так оно и есть. Тут дело в принципе.

Ллойт, так он и знал! Сукин сын проигнорировал его предупреждение. Но не может же Грейнджер быть такой наивной? Нужно что-нибудь сказать, как-нибудь ее предостеречь, хотя разве она его послушает…

«Потому что ему только одно и нужно». – «Согласна, но теперь это не проблема: я ему больше не начальница».

Снейп удивленно поднимает на нее взгляд.

Манящая улыбка играет на ее губах: «Мне нравятся зрелые мужчины».

Чувствуя вспышку страсти, Северус разглядывает теплые глаза с медовыми крапинками, высокие скулы, аккуратный ротик – красиво очерченные губы никогда не оставляют его равнодушным, – и острый подбородок. Если подумать о ней в этом ракурсе, Грейнджер очень даже недурна собой. Их взгляды пересекаются, и Северус с удовольствием замечает растекающийся по ее нежным щекам румянец.

Весьма и весьма недурна собой…

От ее реакции он чувствует бодрящий азарт, который окончательно опровергает первоначальную уверенность в том, что Грейнджер за малостью лет не может заинтересовать Северуса в означенном плане. Ее зрачки расширены, а губы слегка приоткрыты, и он уверен, что мог бы поиметь ее прямо сейчас на этом столе. Осталось прошептать еще несколько слов, сотворить пару приватных заклинаний, и Северус станет очень счастливым мужчиной.

Однако он обдумывает последствия и приходит к выводу, что честь важнее мимолетного успеха. Северус знает, что Грейнджер получила бы удовольствие, но за удовольствием быстро последовало бы раскаяние. Она никому не проболталась насчет его поведения в Мунго, и это заслуживает уважения; кроме того, она на удивление приятная собеседница.
Поэтому Северус решает оставить Грейнджер в покое – но не без предупреждения: маленьким девочкам нельзя играть со спичками.

«Малышке захотелось набраться опыта? »

«Может родиться новый магический вид или доселе невиданный артефакт. Возможно, это будет разрыв в материи времени, позволяющий изменить прошлое или повлиять на будущее, а может, мы сумеем поболтать с Буддой…»

Разум Северуса цепляется за отрывок объяснения, игнорируя все остальное: «изменить прошлое».

Мерлин, да за шанс изменить прошлое он даже яйца свои готов отдать…

Северус смотрит, как зеленое пламя каминной связи поглощает Грейнджер, и две мысли в его голове борются за превосходство. Обе они выбивают из седла, но по разным причинам.

Первая холодит кровь: путешествие в прошлое действительно может оказаться реальностью.

От второй ему становится жарко… Брошенное Грейнджер игривое «по крайней мере, пока» оставило его… голодным.

Убирая винные бокалы, Снейп надеется, что Ллойту расшибли голову за какой-нибудь карточный должок. Затем он направляется к постели, привычно расстегивая пуговицы собственной мантии.

Когда холодный воздух замка иглами вонзается в обнаженную кожу, Северус начинает пересчитывать своих мертвых…

Он сидит в кабинете министра, борясь с приступом тошноты. Черт бы побрал все пророчества!

Это может усложнить ситуацию…

Мерлин, Грейнджер выглядит подкошенной… А треклятый Поттер, конечно, так хорошо ее понимает.

Медленный вдох, медленный выдох. Спокойно, Снейп. Еще есть надежда, хоть и хлипкая. Главное – оставаться собранным.

Он морщится, когда Грейнджер расправляет плечи. Батюшки, да она смотрит на него так, будто он один из ее чеканутых дружков!

Что он все еще тут делает? Как это неправильно. Его воротит от собственных мыслей.

Переписать прошлое невозможно…

…А вдруг?..

Северус чувствует на себе ее взгляд и поворачивается. Он знает, что Грейнджер в ответе за смерть турка. Ургарт не включил эту деталь в свой отчет, да и незачем: Снейп и сам видит по мертвому выражению ее глаз. Сидя на другой стороне комнаты, она выглядит опустошенной, хрупкой. И все же жар, идущий от нее волнами, когда Грейнджер смотрит в его сторону, свидетельствует о никуда не девшейся силе.

Снейп понимает: она сейчас будто под толщей воды. Он не раз видел похожий взгляд в зеркале.

Она захочет почувствовать снова, но без необходимости включать мозг.

Северус хочет знать, что она скрывает. И он может дать Грейнджер то, что ей нужно. Quid pro quo.

Глядя на ее аккуратный ротик, он оставляет решение за ней. О, как он может заставить ее чувствовать!..

«Я не хочу чувствовать…»

Обнаженный, он сидит в своей кровати и в ужасе смотрит на лучик утреннего солнца, гуляющий по ее щеке. Его разум поглощен калейдоскопом животных страстей. Он хочет разбудить ее и снова погрузиться в ее лоно, поглотить без остатка, почувствовать жар ее губ на своих… Он хочет броситься ей в ноги и, признавшись в своей двуличности, молить о прощении… Он хочет запереть все двери, заблокировать камин и никогда не отпускать ее от себя. Северус знает, что не перенесет расставания с ней ни на секунду.

Страх сковывает. Контроль потерян.

Северус очерчивает взглядом контур ее груди и ощущает пробуждение собственнического инстинкта. Все, чего он когда-либо желал, лежит прямо здесь, в его постели. Гермиона – само совершенство. Она умная, живая и яростно преданная. Сам того не ведая, он ждал ее столько лет…

Его сердце никак не перестанет бешено биться. Воздуха в спальне не хватает.

Это слабость.

Какой же он слабак.

Северус чувствует себя напуганным ребенком на распутье между тем, чего хочется, и тем, что нужно делать.

Боже правый, он полон вожделения, благоговения и страсти…

Но тут Северус вспоминает, что она сказала ему предыдущим вечером – «Я не хочу чувствовать…» – и зажмуривается от боли. Если он хочет Грейнджер, это еще не значит, что его чувства пользуются взаимностью. Он был для нее всего лишь отдушиной.

Лучше не отклоняться от плана.

В этот момент раздается перезвон его Темпуса, обозначающий начало нового учебного дня. Северус взмахом руки заглушает заклинание, но Грейнджер во сне все равно хмурится от шума, а потом с легким вздохом устраивается поудобнее. Северус с трудом отрывает от нее взгляд.

Он просто жалок.

Не делая резких движений, он тихо поднимается с кровати.

То, чего хочет Северус, никогда не имело значения. Глубоко вдохнув, он медленно выдыхает.

Это был всего лишь поцелуй.

Возможно, Грейнджер напилась еще до прибытия в его покои…

Осушив очередной бокал вина, Снейп упирается взглядом в дверь спальни. У Грейнджер нет никакого морального права осуждать его!

Вновь наполнив свой бокал, он продолжает смотреть на треклятую дверь, не обращая внимания на пьяно хихикающих вокруг идиотов.

Грейнджер выставила его из спальни просто потому, что ей не понравилась его чертова история. Но он же предупреждал, что сказкой там и не пахнет!

Северус приканчивает вино в надежде, что сможет запить горечь: его оттолкнули, не услышав всей правды… Может, ему удастся забыть и теплую улыбку, и как сладко ее пальчик выводил круги на его руке. Удастся стереть из памяти парализующий ужас, охвативший его при виде раненой Гермионы.

Отставляя еще один слишком быстро допитый бокал, Снейп поднимается с обшарпанного дивана и вытирает рукавом рот.

У нее нет никакого морального права осуждать его, не услышав всей истории!

Снейп просыпается все еще во хмелю и с таким чувством, будто гиппогрифы клюют его голову. Приоткрыв один глаз, он видит улыбающуюся ему Гермиону.

Снова закрыв глаза, он думает, хорошо или плохо быть наимилейшим идиотом. Решает, что хорошо и что надо жениться на этой девчонке, пока она еще молодая и глупая.

Но только после того, как перестанет раскалываться голова…

Северус усаживается в кресло для посетителей перед столом Минервы и поднимает взгляд на портрет Дамблдора. Стоит ему повести рукой, как обитатели остальных портретов поспешно удаляются из своих рам: директор в отставке пользуется определенными привилегиями.

– Что привело тебя ко мне, Северус?

– Дилемма из области этики и философии.

Дамблдор, подмигнув, складывает руки перед собой:

– Великолепно! Так о чем же именно речь?

– О возможности изменить прошлое.

Радость портрета сходит на нет, сменяясь сочувствующим взглядом:

– Ты не можешь изменить прошлое, мой мальчик, а только смириться с ним.

Глубоко вздохнув, Северус медленно выдыхает.

– А что, если бы я все-таки мог? В этом и заключается моя дилемма. Лучше выбрать счастливое настоящее или вернуться в прошлое, чтобы исправить все совершенные мною злодеяния?

Дамблдор пристально смотрит ему в глаза, и Снейп в который раз напоминает себе, что портреты не умеют читать мысли.

– Это гипотетический вопрос, ведь так? Или ты хочешь мне что-то рассказать?

– Чисто гипотетический, – отвечает Северус, положив ногу на ногу. – Летние каникулы еще даже не начались, а я уже умираю от скуки.

Грейнджер потеряла надежду.

Северус чувствует, что яд ее признания все еще отравляет его внутренности. Осознание того, что он ее едва не потерял, парализует разум.

Гермиона плавно опускается на него, и отблески огня на ее лице сменяются глубокими тенями. Толкаясь в ее тело, Северус жаждет погрузиться в него полностью, чтобы спрятаться от окружающего мира и провести вечность, обвив собой горячее сердце. В такие моменты он чувствует умиротворение. Когда он с Гермионой, суматоха жизни, поработившая его в последнее время, словно отступает.

В этом заключается его слабость.

Каждый день его решительность улетучивается, и ему не нужно ничего, кроме Гермионы, отдающейся ему без остатка, нуждающейся в нем изо дня в день. Северус знает, что и сам никогда не сможет насытиться. С ней все совсем по-другому. От осознания того, насколько все слаще, когда затронуто сердце, его – взрослого мужчину – обуревает практически юношеский восторг.

А сердце более чем просто затронуто. Он ее любит.

Никогда в жизни Северус не чувствовал большей уверенности. Это открытие пошатнуло его существо, стоило увидеть истекающую кровью Гермиону там, на берегу озера. Каким же он был слепцом! Если подумать, его сердце начало рваться с поводка сразу после первой шаловливой улыбки в министерской библиотеке…

Знание становится пыткой. Груз прошлого тянет вниз, но в Гермионе есть и свет, и покой…

Снейп скован давними обязательствами по рукам и ногам, однако он всего лишь человек – порочный, жаждущий, любящий… Он так боится потерять ее…

Проснувшись, Северус не может вздохнуть, придавленный весом мертвых, не может пошевелиться, пронизанный болью потери. Но тут возле стены мелькает тень, и он, понимая, что Гермиона все еще с ним, облегченно набирает полные легкие воздуха. Он не одинок.

Пока что.

Стоит ей догадаться о его планах, и это изменится. Северус удивлен, что никто до сих пор не раскрыл его истинных намерений. Каждый день он только и ждет обвинения из ее уст. Каждый день его железная воля немного слабеет, ржавея от чистого кислорода, которым является Гермиона. Он хочет во всем ей признаться – скороговоркой выплюнуть ядовитую правду и сдаться на милость любимой.

Однако он не должен уступать этому искушению. Гермиона так близка к разгадке, к необходимым ему ответам…

Слушая, как она двигается и шепотом пробует разные заклинания, Северус заставляет себя подняться с кровати: долг зовет. С одной стороны, он не хочет, чтобы Гермиона открыла треклятый куб, но одновременно знает, что, если ей это не удастся, он сделает все сам – и тогда она возненавидит его.

Прижимая Гермиону к себе под струями воды, Северус разрывается между леденящим кровь ужасом (она едва не догадалась о его постыдной тайне), раскаянием (потому что он стал причиной ее слез) и гложущим чувством вины (ведь под личиной помощника он высасывает из нее каждую каплю информации).

Они прожили в его покоях несколько дней, вместе проводили ночи, а по утрам Гермиона будила его поцелуем… Это время стало для Северуса наисладчайшей пыткой, мимолетным видением будущего, которое было бы доступно, не случись его прошлое. Он твердо знал, что заслужил такую жизнь, что больше ему ничего не нужно…

Боже правый, как сильно он ее любит!

…И каким хрупким все это может оказаться.

Стоит ей узнать о его прошлом… или, хуже того, о настоящем!..

Вздрогнув, Северус подставляет лицо под струи воды.

– Северус! Я с нетерпением ждал нашей еженедельной встречи. Мне кажется, я нашел ключик к главной проблеме… – Альбус подается вперед, радуясь возможности в очередной раз обсудить их «гипотетическую» дилемму.

Снейп со стаканом «одолженного» у Минервы виски устраивается в кресле перед своим бывшим столом.

– Вы имеете в виду передачу знаний?

– Да! Мы застряли на предположении, что после перемещения во времени могут остаться только идеи, а раз твое пребывание в прошлом ограничено, то и количество знаний, которое ты можешь передать, конечно. Но что насчет воспоминаний? Они же в сущности своей тоже всего лишь идеи…

– То есть ваша гипотеза заключается в том, что нить воспоминания останется, даже если ее хозяин перестанет существовать?

– Да, мне кажется, что именно так можно обойти парадокс. Твоя физическая оболочка, разумеется, уже существует в прошлом, чего нельзя сказать о твоих воспоминаниях. Следовательно, сохраненные вне физической оболочки воспоминания должны остаться, даже когда одно из тел исчезнет в соответствии с законами бытия: они еще не существуют в прошлом, у них как таковой нет физической формы, поэтому на них не должны влиять законы физики и времени.

– Поразительно, – произносит Снейп, отпивая из стакана и не зная, плакать ему или смеяться. – Прошу вас, Альбус, продолжайте…

У него есть долг. Все остальное – мучительное искушение: ее мимолетные взгляды, обещание счастливого будущего – лишь извращенный соблазн, чтобы Северус забыл о своих обязательствах. Он чувствует, как долг жжет его внутренности и разрывает изнутри кожу.

Да, он может остаться с Гермионой. Может оставить ее себе, и вместе они создадут счастливое будущее.

Но он запятнан… он убийца… Его грехи отравят все, и в конце концов Гермиона возненавидит его, как тогда Лили.

Закончив шептать заклинания над порталом в Грецию, Северус оставляет его на тумбочке и, глядя на пустую каминную решетку, решает не поддаваться искушению. Неважно, как велик соблазн; неважно, как хочется позволить ему победить – у Северуса есть долг перед душами тех, чью смерть он не смог предотвратить.

Он справится. Нужно только первому добраться до Кристалла, и тогда он искупит все свои грехи. Сиюминутные желания ничего не значат в сравнении с этим.

Кроме того, Северусу кажется, что он нашел способ добиться обеих целей. Он просто должен запастись терпением – двадцатью пятью годами терпения, если быть точным.

Он знает, что справится, ведь один раз у него уже получилось.

Гермиона того стоит.

Опираясь о стену своей гостиной, Северус трет грудь в области сердца, надеясь утихомирить боль. Он допустил страшную ошибку…

Но нет! На самом деле, это Гермиона чуть все не испортила. Если бы она закончила ту фразу, он отвернулся бы и от Лили, и от Альбуса, и от Лонгботтомов… Нет. Северус поступает правильно.

Качая головой, он смотрит невидящими глазами в гаснущее зеленое пламя. Если он поступает правильно, тогда почему же его не покидает ощущение, что все катится в тартарары? Только вспомнить, как она подняла на него взгляд, как сухо сказала: «Думаю, нам с тобой больше нечего делать»!..

Но все это – жертвы во имя великой цели, которая оправдывает средства, пусть даже сейчас Гермиона злится на него. Ничто из этого не будет иметь значения, если ему удастся перезапустить ход событий. Нужно просто отсечь все чувства. Теперь не время поддаваться эмоциям.

Его желания – это его самая большая слабость.

Северус мечется, не в состоянии обрести внутренний покой, зарывается руками в волосы, не может дышать, почти как в той пещере в Греции…

Он не понимает, почему так трудно отделить желаемое от необходимого. Раньше у него всегда получалось. Ведь он даже смог убить Альбуса! А она всего лишь крупинка в масштабе предстоящих событий.

Всего лишь… Грейнджер.

На самом деле он для нее не так уж и важен. Просто из-за своих страхов она предпочитает фантазию реальности, надеясь обрести в его постели минуты внутреннего покоя, не больше. Северусу необходимо сфокусироваться: она всего лишь использует его.

«Я не хочу чувствовать…»

Так почему же концентрация на важном дается ему с таким трудом? Когда-то он был шпионом; это его ремесло. Но теперь… Такое впечатление, что Гермиона каким-то образом смогла его поломать…

Когда боль в груди становится невыносимой, Северус хватает с каминной полки горсть порошка и бросает ее в пламя. Он просто обязан услышать эти слова, обязан объяснить… Возможно, еще не слишком поздно. Гермиона по натуре склонна прощать людей.

Зеленое пламя взвивается столбом. Северус произносит: «Квартира Гермионы Грейнджер! »

Однако огонь тут же гаснет, и Снейп в ужасе смотрит на пустую каминную решетку.

Мерлин… она заблокировала ему доступ.

Он ее потерял.

Сердце будто перестает биться. Колени подкашиваются. Обхватив себя руками, Северус оседает на ковер и в агонии воет.

Даже лежа на полу и оплакивая свою горькую утрату, какой-то частью мозга он еще в состоянии подумать, не сходит ли сейчас с ума.

Залпом допив виски, Северус дрожащей рукой наливает себе очередной стакан.

Слова Гермионы эхом отзываются в его покоях: «Но неужели ты не заметил, что не смог сдержать своего обещания? »

Конечно заметил… Каждый божий день видел, чего на самом деле хочет ее сердце. Желания Гермионы искушали Северуса непрерывно, стоило лишь закрыть глаза и поддаться соблазну… Но он не мог – не мог! – ею обладать. Не сейчас. Не в этой реальности.

Поэтому Северус пьет, отчаянно пытаясь заглушить боль.

Грейнджер погибнет – это было написано у нее на лице. Ужасающее смирение, от которого Северуса начало трясти, сменившее прежнее печальное ожидание предначертанного проигрыша.

Он был обязан отправиться вместе с ней: ни один из ее идиотских дружков не в состоянии ее спасти. Поттер непременно промахнется с прыжком. План Северуса был элегантен по своей простоте: дать поймать себя за чтением перевода, а потом втереться в группу «выездных», раскаявшись в содеянном и сыграв на нежных чувствах Грейнджер.

Вместо этого он попался в ловушку. В кабинете все оказалось поддельным. Северус запаниковал, испугавшись, что подозревали именно его, а потом все полетело к чертям собачьим…

Мерлин… Гермиона – знает. Снейп дрожит всем телом, думая, что конкретно могла рассказать ей Герти. Он едва удержался, чтобы не придушить сверх всякой меры любопытную девчонку, однако чуть не бросился ее утешать, когда она расплакалась. Смешанные чувства разрывали его пополам.

В результате Северус все испортил, не сумев сдержаться и дав волю ярости. Он наговорил совершенно непростительных вещей.

Останься у него хоть один шанс, он бы так не убивался: все поправимо, если есть возможность изменить ход событий. Но теперь?.. Каким образом он собирается найти Кристалл теперь?

Допив виски, Северус тянется за добавкой, но больше ничего не осталось. Со звериным рыком он швыряет бутылку о стену, злорадно наблюдая за каскадом осколков, обрушившихся на поверхность рабочего стола.

Это же смехотворно… Он сидит тут весь такой обиженный и всеми преданный, хотя сам направился в кабинет Грейнджер с целью обмануть и предать ее!..

Мерлин, кем он ее только ни обозвал…

Уронив голову на руки, Северус чувствует, что разум окончательно покидает его.

Ее новый кулон… Что-то спрятано в новом кулоне…

«Я никогда не смогу себе простить, что ранила тебя так сильно…»

Северус закидывает голову назад и кричит от боли.

Снейп стоит на вершине Астрономической башни, давая ветру трепать свои волосы и немного надеясь, что его сдует вниз.

Он бессилен что-либо предпринять. Грейнджер исчезла в поисках билета в прошлое, который он никогда не увидит. Осталось только сидеть и ждать изменения реальности. Кто окажется чертовым Саошьянтом и в результате коснется Кристалла? Северус надеется, что Поттер: мальчишка наверняка вернется на достаточное количество лет, чтобы спасти своих родителей и Лонгботтомов. Не все еще потеряно – просто больше не в его власти.

Северус свободен, однако эта свобода такая же невзрачная и безжизненная, как в день, когда Малфой растормошил его в Визжащей хижине. Он жив, но не имеет цели в жизни. Ему никого не удалось вернуть с того света, а любимая женщина отправилась на смерть без него. Он проиграл по всем счетам, так что даже не имеет смысла обдумывать детали.

На Северуса снисходит умиротворение. Его демоны молчат, и ничто его больше не беспокоит: ни его мертвые, ни Грейнджер. Он благословенно отрешен от всей этой суеты. Единственное пробивающееся через толщу ваты чувство – удовлетворение от того, что он больше не в состоянии предать Гермиону. Хотя теперь она для него недоступна, так что это больше не важно.

Какое-то свечение приковывает к себе его взгляд. Северус смотрит на стремительно приближающуюся стрелу патронуса, который оказывается лаской Артура: «Северус, вы должны нам помочь! Филипс мертв. Местонахождение Кристалла, вероятно, теперь известно его убийцам. Гермиона в опасности! Все наши теперь в опасности! »

Он на одно мгновение закрывает глаза, и толпы его демонов с рыком просыпаются вновь. Бросившись с башни вниз, Северус за несколько метров от лужайки превращает энергию падения в скорость полета. Через какую-то секунду он уже приземляется за воротами школы и, повернувшись на месте, растворяется в воздухе.

Доставив сообщение, патронус исчез. Снейп пытается проморгаться в темноте чилийского леса.

Все кончено.

Он проиграл.

Его и так пошатнувшееся психическое здоровье грозит полностью сдать из-за обуревающих Северуса несовместимых чувств: горечи поражения и неописуемого облегчения.

Не зная, как теперь поступить, он просто делает первый вдох и ощущает, что огромный груз упал с его плеч. От демонов не осталось и следа. Больше ничто не побуждает его к действию, извиваясь под кожей. Северус не понимает, чем заслужил такое спокойствие: ведь он потерпел неудачу.

В течение нескольких месяцев он использовал Гермиону и, даже обнаружив, какая она великолепная и драгоценная, намеренно саботировал свое с ней будущее – ради благой цели. Северус пожертвовал возможностью быть с ней в настоящем ради эфемерного шанса спасти людей в прошлом и дождаться Гермионы в новой реальности – и все впустую.

На место смятения приходит беспомощная злоба. Какой-то идиот прыгнул назад во времени ровно настолько, чтобы оставить замерзшего Северуса на краю света бродить в одиночку по всеми забытому лесу.

Он потерял всех: Лили, Альбуса, Чарити – и теперь свою Гермиону.

На место злобы приходит ярость. У него было все – стоило только протянуть руку, а он в приступе сумасшествия не смог ничего удержать. Вдруг Северус начинает винить Грейнджер: как она смеет быть такой идеальной? Как смеет переворачивать его жизнь с ног на голову и напоминать о позорных ошибках юности? А потом вместо того, чтобы с презрением отвернуться, просить у него прощения? «Я никогда не смогу себе простить, что ранила тебя так сильно…»

Раньше никому не было дела до его чувств. Может, это все меняет? Дает шанс простить ее?

А разве будет он когда-либо достоин ее прощения?..

Невозможно! Да и как? Вновь завоевать ее столь же нереально, сколь попытаться спасти Лили. Довольно глупых мечтаний.

Северус настороженно поворачивается, когда слышит неподалеку хруст сломанной ветки: один из людей Чиликова идет посмотреть, что это было за свечение.

Северус отталкивает боль и сомнения и дает волшебной палочке выпасть из рукава в ждущие ее пальцы. Пришла пора сосредоточиться. С безумной улыбкой он накладывает на себя заклинание невидимости и позволяет ярости целиком и полностью поглотить сознание.

Пока Ллойт жив, Гермиона в опасности.

Одним взмахом палочки послав аврору ответ, он идет на охоту.

Раз Северус не смог предотвратить трагедию, ему остается только попытаться искупить собственную вину.

Глава 38

– Не надо больше… пожалуйста… – простонала Гермиона, вырвавшись из воспоминаний Снейпа.

Раскрыв глаза, она обнаружила, что сидит на полу между согнутых в коленях ног Северуса, опершегося спиной о журнальный столик. После омута боли думать было все еще невозможно, но факт предательства отошел для Гермионы на задний план: теперь она знала, к какой цели стремился Северус и каких усилий ему это стоило.

Легким прикосновением ладони повернув к себе любимое лицо, Снейп печально встретил насыщенный горечью взгляд:

– Это еще не все, – прошептал он. – Тебе необходимо смотреть дальше. Я совершил ужасные злодеяния, и невозможно описать словами, как низко я пал.

Гермиона вытерла рукавом слезы.

– Ты нашел способ восстановить свою память?

– Это было нетрудно: во время предварительных исследований я уже проделал большую часть работы.

Сглотнув, Гермиона закрыла глаза. Она хотела отказаться, сказать Северусу, что видела достаточно, однако это было бы недостойной трусостью с ее стороны. Она обязана разделить с ним его ношу.

– Покажи мне то, что я должна увидеть.

Гермиона вздрогнула, когда палочка вновь коснулась ее виска.

…И снова ее закружила пучина, накрыв волной всепоглощающего отчаяния.

Боже правый…

Сердце Северуса болело не из-за Лили и остальных…

Сердце Северуса разрывалось на части из-за смерти Гермионы…

Глупец, чертов глупец! Знал ведь, что Ллойт еще жив и рано или поздно должен был нарисоваться! Вот чего стоит одержимость! Она совершенно не дает рационально мыслить…

Гермиона смотрит на Северуса, напуганная и удивленная, и показывает ему свою окровавленную ладонь, будто распустившийся цветок. Рукоятка загнанного в ее живот кинжала блестит в розовом свете. Северус чувствует, как ярость замутняет его взгляд подобно только что пролитой крови, и радуется пульсирующему во всем теле желанию убить гаденыша, который всю свою жизнь только и делал, что причинял боль другим.

Тем временем по его спине струится теплый ручей; руки с каждой минутой слабеют, а перед глазами пляшут черные пятна. Стало так холодно… От дрожи он начинает стучать зубами. Тряхнув головой, чтобы сфокусировать непослушный взгляд, Северус видит насмешливый поклон Ллойта и бросается вперед.

– Отцепись от меня!

Они слишком близко к краю. Повернувшись, Северус видит, как Гермиона упирается ногами и отталкивается… в неправильную сторону… Неужели она не понимает, что они вот-вот…

– Нет…

Он хватает ее за руку, чтобы не дать упасть.

– Нет!

Все внутри Северуса леденеет от ужаса, когда он бросается следом. Куда подевались его перчатки? Ему удается зацепить край кожаного плаща Ллойта, который секундой позже все-таки выскальзывает из мокрых пальцев… Кровь на руках Снейпа не дает ему спасти Гермиону…

– Неееет!!!

Их взгляды встречаются в последний раз, и Северус понимает, что она смирилась со своей участью…

Он видит любовь…

И гордость.

Гермиона гордится тем, что спасла его.

Он теряет остатки разума и испускает животный вой.

Снейп все еще кричит, когда яркий розовый свет внезапно тухнет, как свеча на ветру.

Упав на колени, он оплакивает свою потерю в непроглядной черноте ночи и потрескавшимся голосом повторяет: «Гермиона…»

Эхо в дикой местности быстро тихнет, и Снейп остается совсем один.

Разрушенный. Раздавленный.

«Я должна умереть».

«Нет… – стонет он, сгибаясь чуть ли не до земли, а потом кричит: – Идите вы все! К чертовой матери! – И, всхлипывая, выдыхает: – Это несправедливо…»

Даже чувствуя потерю каждой клеткой своего тела, Северус не может не удивляться решению Гермионы. Если бы она схватила его, они вместе полетели бы навстречу бесконечности, а Ллойт спас бы мир.

Она действительно потерпела неудачу.

Несмотря на твердую уверенность в том, что нельзя слишком сильно изменять историю, Гермиона спасла человека, который хотел уничтожить десятилетия, и убила того, кто стер бы лишь несколько сердцебиений. Несмотря на всю боль, причиненную ей Северусом, она в конце концов решила спасти его, а не Ллойта, даже вопреки системе собственных ценностей.

Обхватив себя руками, Снейп рыдает, вспоминая звук ее голоса: «Спасибо, профессор». – «За что? » – «За то, что вам не все равно».

Ему было далеко не все равно, видит Мерлин… Но что с того? Он так и не успел ей об этом сказать.

Как все бесцельно, бесполезно… Его жизнь – лишь призраки и пепел. Он хуже Ллойта, который причиняет страдания окружающим людям: Северус Снейп несет смерть. Только смерть.

«Иногда мне кажется, что вы похожи на фестрала. Согласна, образ не самый романтический, но эти животные тоже обладают необычной красотой и сталкиваются с постоянным непониманием…»

Оперевшись одной рукой о землю, он дрожа вытирает лицо краем грязной мантии. Вдоль поверхности воспаленного разума пролетает обрывочная мысль – жалкий остаток чувства долга, толкавшего его вперед все эти месяцы: он может вернуть к жизни их всех…

(Северус поворачивает голову к Кристаллу. Тот все еще светится изнутри той энергией, которую каким-то образом подарила ему Гермиона. )

…или приговорить к смерти: дать Кристаллу взорваться и положить конец этому жалкому существованию.

«Вы мне доверяете настолько, чтобы поделиться такой деликатной информацией? » – «Ну да. Это же вы! »

Шатаясь от потери крови, Северус с трудом поднимается на ноги. Ему так холодно… Он знает, что осталось мало времени, и от одной этой мысли заходится леденящим душу смехом. В последний раз глянув на край пропасти, Снейп поворачивается к Кристаллу. Может, свечение внутри окажется теплым…

«Мне достаточно того, чем ты готов со мной поделиться. А о будущем мы подумаем, когда спасем человечество».

Он действительно может их спасти, каждого их них… Он может все исправить…

«Боже мой, ты неповторимый мужчина! »

Северус протягивает руку к Кристаллу, покоящемуся в гнезде из желтых камней.

«И почему же вы мне так нравитесь?.. »

Он может их спасти…

«Я хочу еще один поцелуй».

Рука мучительно замирает на полпути. Да, Северус может спасти всех, однако Гермиона станет другой.

Он хочет вернуть свою Гермиону. Ту, которая назвала его наимилейшим идиотом, а не чужую женщину, с которой ему так и не доведется познакомиться. В новой реальности, возможно, он будет для мисс Грейнджер лишь уродливым безумцем, преследующим ее без видимой на то причины.

Он хочет вернуть ту Гермиону, которая истово верит в благородство его намерений; ту, которая поцеловала его, потому что ей и в голову не могло прийти, что он для этого слишком страшный. Ему нужна его глупая заучка, которая знает финикийский, но совсем не умеет готовить.

Ему нужна Гермиона, которая, узнав о его позорном прошлом, не отвернулась от него.

«Я никогда не смогу себе простить, что ранила тебя так сильно…»

Моргая, Северус пытается прогнать назойливые круги, танцующие перед глазами. Холод невыносим. Смерть близка. Он чувствует, как утекают последние капли его жизни, и понимает, что больше всего на свете ему хочется еще раз ощутить вкус ее губ…

Со всхлипом, полным вины и боли, решение принято.

Единственный оставшийся вопрос – в какой именно момент прошлого вернуться? Что бы предпочла Гермиона? Северус мечется, пытаясь определить, какой выбор показался бы ей правильным. Он в силах подарить жизнь ее погибшим друзьям, даже если придется обречь на забвение своих…

Однако Гермиона не раз говорила, что не хочет менять слишком многое. Она бы ограничилась минимумом. Но что именно значит «минимум» в его конкретном случае? Грейнджер, как и все гриффиндорцы, до безобразия самоотверженна. Северус не удивился бы, если она была бы против собственного спасения.

«Ты не понимаешь… Если я потеряю хоть кого-то из них, мне конец. Я просто не смогу больше существовать: кроме них у меня никого нет».

Гриффиндорцы совсем не разбираются в таких вещах.

Северус поднимает глаза к небу и, прошептав: «Прости меня…», – касается Кристалла. Когда магия возвращается пароксизмом слепящего блаженства, он знает, что сделал правильный выбор, и в течение целого мига, длящегося вечность, чувствует умиротворение.

Гермиона вынырнула на поверхность его мыслей, отчаянно пытаясь отделить горе и вину Северуса от своих собственных ощущений. Фрагменты событий и эмоций, кружащие в ее голове, не давали сориентироваться. Ошеломленная глубиной его сумасшествия, она прилагала все силы, чтобы не захлебнуться его под конец маниакальной уверенностью в том, что цель оправдывает средства; не утонуть в обуявшем его ужасе при виде ее самой, с поднятыми руками стоящей на коленях в грязном снегу. Хватая ртом воздух, Гермиона боролась со слезами, которые не мог проронить Северус, когда прильнул лбом к ее обнаженному плечу, стыдясь и ненавидя себя за то, что только что сделал, и за следующий свой поступок, одновременно протягивая руку к застежке медальона. Боролась с дрожью, вызванной ледяным расчетом, с которым Снейп приставил дуло пистолета к нежной коже ее виска.

Гермиона потянулась к собственным мыслям, прихватив с собой мучающее Северуса и властвующее на поверхности его сознания убеждение, потому что оно было чудовищно далеко от истины.

Распахнув глаза, Гермиона увидела на его влажном от слез лице отпечаток вины. Снейп смотрел на нее мертвым взглядом, как ожидающий приговора преступник. Сглотнув, она нерешительно обвила руками его спину и прильнула к плечу. Северус прерывисто вздохнул и прижал ее к себе, зарывшись носом в волосы. Он гладил сгиб ее локтя через тонкую ткань мантии, пока Гермиона собиралась с духом.

Когда она наконец могла быть уверена в твердости собственного голоса, то немного отодвинулась, чтобы посмотреть Северусу в глаза, и прошептала:

– Ты убежден, что я не смогу простить тебя…

Воспоминание о непередаваемом отчаянии заставляло ее дрожать. Когда Снейп увидел, каких глубин падения достиг, чтобы добраться до Кристалла, он потерял всякую надежду и просто издали радовался тому, что Гермиона жива – хоть где-то, хоть без него.

– Ты подарил мне этот мир, думая, что в нем нет для тебя места.

Когда Снейп нерешительно кивнул, она нежно коснулась его щеки:

– О, Северус… – теперь Гермиона знала его страхи, как свои собственные; знала, как глубоко он раскаивается и как безгранично любит ее… Робко улыбнувшись, она продолжила: – Слизеринцы совсем не разбираются в таких вещах, – затем наклонилась вперед и крепко обняла: – Разумеется, я тебя прощаю.

Северус изможденно закрыл глаза, внезапно задрожав всем телом:

– Боже, это правда? Ты меня действительно прощаешь? На самом деле?

– Ну конечно. – Сглотнув подступивший к горлу ком, Гермиона прижала к себе любимого еще крепче. – Конечно. Я понимаю, что ты не вполне отвечал за свои поступки. Вероятно, Кристалл воздействовал на тебя с самого начала, и это влияние усугублялось по мере приближения к нему. Ты отчаянно боролся, чтобы поступить правильно, в противном случае ты не начал бы сходить с ума. Как можно тебя за это винить? Думаешь, Калеб хоть секунду мучился угрызениями совести? Да он убил своего брата-близнеца и даже зуб ему выдернул! Наверное, он совсем не чувствовал отрицательного влияния Кристалла на фоне гнилости собственного характера. Если бы ты не был хорошим человеком, твои дурные поступки не давались бы тебе с таким трудом.

– Я далеко не хороший человек, – хрипло проговорил Снейп. – Невозможно отрицать воздействие Кристалла, но оно не породило никаких мыслей, которые с самого начала не находились бы в моей голове, – лишь изменило мое к ним отношение, увеличив их важность… – Он сокрушенно покачал головой. – Ты всегда была обо мне слишком высокого мнения.

– Вовсе нет. Северус, ты герой, но это вовсе не обязывает тебя быть святым. Думаешь, Гарри не мечтал спасти оплакиваемых тобою людей, а Джордж не надеялся вернуть Фреда? Разница заключается в твоем чувстве вины. Твое желание изменить прошлое прекрасно до слез. Я не могу упрекать тебя за то, что ты меня использовал, ведь ты думал о бесчисленных жизнях. Это непростительное благородство – неотделимая часть твоего характера. Каждое событие в твоей жизни формировало именно того человека, которого я хочу поцеловать. Не знаю, как еще это можно объяснить.

Глядя на обдумывающего ее слова Северуса, Гермиона закусила губу и спросила:

– А сможешь ли ты простить меня? Я заставила тебя отвернуться от твоих умерших.

– Это не так: я смирился с их смертью и рад этому решению.

– Но я причинила тебе боль… Полезла в прошлое и разбередила старую рану. Я повела себя мелочно и эгоистично: мне очень хотелось знать, почему ты не даешь себя любить.

– А разве ты поступила бы так, если бы я не запутал тебя, постоянно ускользая, когда ты хотела на меня опереться?

Столь меткое описание заставило Гермиону поморщиться.

– Нет… я бы замучила тебя вопросами.

Северус невесело усмехнулся.

– Больше всего я боялся, что ты отвернешься от меня, когда узнаешь о моем прошлом, однако этого не произошло. Стоило мне это понять, как прощение стало простым, хоть и непривычным для меня, решением.

– О, слава Мерлину! – от радости Гермиона обмякла в объятиях Северуса. – Я все три недели не находила себе места. Думала, что ты на меня еще сердишься и поэтому выдерживаешь дистанцию.

– Нет, не поэтому… – Прильнув лицом к ее макушке, он продолжил: – Я устал вертеть женщинами, заставляя их дарить мне иллюзию желаемого. В случае с тобой я не мог позволить себе даже попытаться. Понимаешь, было все еще очень больно, и я знал, что наделаю глупостей, если вновь увижу тебя. Мне хотелось сохранить все в тайне и снова завоевать тебя, умолчав о наименее приглядных поступках; воспользоваться твоими слабостями, чтобы обладать тобой. Однако я знал, что наше счастье окажется недолгим, а всплывшая когда-нибудь на свет правда уничтожит мой последний шанс. Поэтому я решил дождаться тебя, дать тебе возможность прийти ко мне по собственному желанию.

Твое первое послание звучало крайне холодно и официально… Я сжег то письмо, как и два последующих. В конце концов мне так не хватало тебя, что встреча по любому поводу казалась лучше молчания. И я все еще надеялся… А потом оказалось, что ты пришла, чтобы стереть мои воспоминания…

– Что стало непростительной глупостью, – поспешила уверить его Гермиона. – Но теперь я здесь, я вернулась по своей собственной воле. Скажи, что тебе нужно, Северус. Мои догадки в отношении тебя еще никогда не приводили ни к чему хорошему.

Он посмотрел на нее с нерешительностью и тоской во взгляде. Тишина затягивалась и густела. Наконец Северус прошептал:

– Я просто хотел твоего прощения.

– Ты его получил. Что еще?

– Ты должна знать, что я никогда не собирался делать тебе больно.

– Я видела это в твоих воспоминаниях, – улыбнулась Гермиона. Помедлив еще немного, Северус решительно продолжил:

– Я создал этот мир для тебя, потому что тебя люблю.

На ее глаза навернулись слезы:

– И поэтому я люблю тебя еще больше.

– Как? Даже после всего случившегося?.. – Северус громко сглотнул. Его тихие вопросы были несложными, но задал он их с таким жаром, что не осталось ни малейших сомнений в его обостренных болью чувствах и отчаянной надежде.

– Конечно. Очень сильно, – Гермиона готова была разрыдаться.

Он смотрел на нее, как на новое чудо света. Темные глаза светились, грудь тяжело вздымалась и опускалась, будто дышал он через силу, а на лице выступил… страх.

– Это не слабость, Северус, – прошептала она. – Ты…

Дыхание вдруг предательски сбилось, так как в то же мгновение руки Снейпа ожили и устремились вперед, окружив Гермиону плотным кольцом, а сам он наклонился, чтобы поцеловать ее. Вернув поцелуй, она лишь укрепила свою власть, вызвав в груди Северуса глубокий и низкий стон. Когда их губы встретились, Гермионе захотелось петь от счастья, потому что мир наконец-то вернулся на место, а ее сердце вновь обрело свой дом.

– Я хочу тебя, – хрипло прошептал Северус прямо в приоткрытые губы, прежде чем снова поцеловать Гермиону.

Она зарылась пальцами в его смолистые пряди и чуть отвела голову, чтобы посмотреть в бездонно-вулканические глаза:

– Тогда я твоя.

Красноречиво пылающий взгляд прожег ее насквозь, так что все волоски на теле мгновенно встали дыбом.

– Я хочу тебя навеки… – с оттяжкой добавил Снейп.

Услышав такое, Гермиона мгновенно вспыхнула. Навсегда… с ним…

– Мне нравится, как это звучит, – произнесла она с лукавым видом.

Лицо Северуса осветила невероятно красивая и трогательная улыбка, а сам он вновь склонился к желанным губам, целуя Гермиону так нежно, что ей захотелось плакать. Их языки сплелись между собой, и Северус тихо застонал, сильнее обхватив изящную талию и привлекая любимую как можно ближе к себе.

В его взгляде плескался вызов:

– Я хочу тебя прямо сейчас, – произнес он с таким плотоядно вибрирующим рыком, что у Гермионы тут же поплыла голова и сладко заныли все нервные окончания, стянутые жгучим предвкушением.

– Ооо!.. – выдохнула она. Глаза Северуса в ответ загорелись, и он многообещающе улыбнулся. Затем наклонился и, поймав губами ее дыхание, запустил длинные пальцы в темную глубь каштановой гривы, а пробравшись к самым корням, начал медленно и призывно ласкать их. Захваченная в плен этими оголённо-высоковольтными прикосновениями, Гермиона чувствовала, как они буквально электризуют ее кожу, покрывая мурашками всё тело и заставляя зябко ежиться от удовольствия. Сердце в груди гулко встрепенулось, едва только Гермиона добралась до снейповской мантии и вытолкнула из петли верхнюю пуговицу.

С глухим стоном Северус сдался. Не отрываясь от манящих идеально очерченных губ, он опустился на ковер так, чтобы Гермиона оказалась сверху. Она, в свою очередь, осыпала поцелуями его лицо, с нетерпением дергая проклятые пуговицы: их бесконечное множество просто сводило ее с ума. Хрипло дыша, Северус сплел пальцы любимой со своими.

Мгновением позже он подтянул Гермиону вверх, в беспорядке изучая ее скулы и щеки, а затем спустился губами по контурам вниз, к мочке уха, принявшись чувственно посасывать нежную кожу.

– Ты такая красивая, – выдохнул он в порозовевшую от ласк шею Гермионы.

– Ты тоже. – Она вздохнула, блуждая ладонями по его одежде. Снейп обхватил одной рукой ее грудь, мягко массируя окружность пальцами, пока другая его рука гладила Гермионе спину, настойчиво притягивая податливое тело к своей заметно отвердевшей плоти. При этом Северус вновь переместил руку и осторожно сжал вторую грудь, словно катая ее в ладони. Затем он взглянул на Гермиону глазами, в которых пылал уже знакомый ей необузданно-кромешный огонь, и тут же опустил голову для очередного умопомрачительного поцелуя. Распахнутая спереди мантия позволила Гермионе почувствовать, как волосы Снейпа щекочут и холодят ей кожу, в то время как его губы, напротив, опаляют ее жаром. Он обнял ртом нежный сосок, и Гермиона застонала. Тогда Снейп собственническим движением провел рукой по ее боку, затем скользнул ладонью ниже, обследовал бедра и наконец, стиснув подол мантии, настойчиво потащил его вверх. Гермиона уступила напору, сосредотачивая все внимание на поясе мужских брюк; Северус нетерпеливо рыкнул и изогнулся, стараясь как можно быстрее обеспечить ей лучший доступ. Бархатный смешок лизнул Гермионе ключицы, прежде чем требовательные губы обрушились на ее грудь каскадом самых немыслимых поцелуев.

Однако стоило Гермионе проследить сквозь брючную ткань возросшую эрекцию Снейпа и с крепнущим в ней самой вожделением обхватить рукой его напряженную плоть, как все попытки обеих сторон продлить соблазнительную прелюдию в тот же момент исчезли. Дразнящие поцелуи превратились в поток расплавлено-огнедышащей лавы, а сами любовники стали безудержно, с животным остервенением впечатывать друг в друга свои тела, стараясь слиться при этом кожей. Гермиона услышала, как чья-то пуговица отлетела к решетке камина и, видимо, приземлившись рядом с открытым пламенем, начала тихонько потрескивать. Властно аккомпанируя ее кроткому таянию, Северус нырнул рукой под резинку Гермиониных трусиков и, сорвав их, прохрипел между поцелуями:

– Скажи, что хочешь меня.

– О господи, да! Я хочу тебя всего, целиком.

Снейп хищно оскалился и, удовлетворенно рыча, накрыл собой послушное тело. Гермиона обняла его, одновременно обхватив ногами спину и целуя любовника в губы. Язык Северуса победно хозяйничал у нее во рту, пока сам он расправлялся с одеждой, чтобы Гермиона могла, наконец, в полной мере почувствовать его раскаленное возбуждение. Снейп застонал, едва они целиком коснулись друг друга горячими телами, и вздрогнул, как только его член проник во влажно-алчущую глубину ее лона.

– Аххх... – выдохнул Северус, войдя на всю длину. – Боже, Гермиона, я хочу заниматься с тобой любовью вечно, – добавил он шепотом в ее сочно алеющие губы.

– Прошу, пожалуйста, – залепетала она вместо ответа, тем самым подстегивая его к скорейшему действию.

Поцеловав ее, Снейп начал двигаться, и Гермиона тягуче застонала. В унисон с этими звуками его глаза наполнились необычайной теплотой и сказочным изумлением. Северус приподнялся на руках, и она вся затрепетала при виде того, как он напряженно вздрагивает, захлебываясь от еле сдерживаемого желания.

– Я никогда не думал, что вновь окажусь с тобой. Что ты позволишь мне любить тебя так, как ты должна быть любимой. И я никого – ни одну женщину – не хотел так сильно, как хочу тебя. Не было ночи, чтобы я не проживал заново каждый из моментов той близости, что ты разделила со мной; я пытался сохранить, отвоевать у времени твой запах, вкус, ощущение твоей кожи под пальцами и тихий всхлип, который ты издаешь, прежде чем теряешь над собою контроль.

Гермиона вдруг как-то по-детски беззащитно хныкнула, всеми клеточками и фибрами своего хрупкого существа отзываясь на услышанное. Потеряв дар речи, она обхватила ладонями любимое лицо и поцеловала Северуса с такой отчаянно-яростной мольбой, словно жаждала убедить его в том, что лишь абсолютная переполненность счастьем не позволяет ей выразить свои чувства по-другому.

– Моя Гермиона, – вырвалось у него из самой глубины души. – Господи, как же я люблю тебя!

Заглушая потрескивание огня в камине, воздух наполнили любовные восклицания и вздохи. Привстав на колени, Северус на миг прекратил двигать бедрами и, содрав с себя одежду, швырнул ее, порванную, прочь, открывая взгляду взмокшую от пота кожу. При виде его обнаженного торса головокружение Гермионы многократно усилилось. Снейп взял ее за руки, а затем, одним рывком посадив к себе на колени, прислонился спиной к креслу, чтобы вновь, со стоном, войти в изнывающее лоно. Губы Гермионы ни на секунду не теряли контакта с любовником – его ртом, шеей, плечами, – пока оба доводили друг друга до исступления, отстранившись на миг лишь для того, чтобы стянуть через голову Гермионы растерзанную Снейпом одежду. С рычанием и стонами, шипя под нос бессвязные ругательства, он впился пальцами в бедра партнерши, задавая необходимый обоим ритм.

Скоро, слишком скоро, все закончилось. Оргазм накрыл Гермиону своей, небывалой до этого, мощью, и с громким возгласом наслаждения она поддалась ему. Ее откровенные, плавящие разум крики заставили Снейпа закусить губу и ускорить темп, начав толкаться в сотрясающееся под ним тело грубее и чаще, вбивая собственные движения в бешеный такт продолжительного экстаза, но с последней волной, сопровождавшейся удовлетворенным Гермиониным вздохом, Северус не выдержал накала страстей и кончил вслед за любимой. Он протяжно застонал и с жестким надрывным хрипом откинул назад голову, пульсируя глубоко внутри все еще дрожащего лона.

Бурная разрядка забрала у Снейпа все силы, и он в изнеможении привалился к стулу, жестом собственника привлекая Гермиону к своей вздымающейся груди. Обмякнув, девушка доверчиво прильнула к нему, и они затихли, ожидая, пока у обоих восстановится дыхание.

Лениво гладя ее покрытую испариной спину, Северус умиротворенно выдохнул.

– Ты понимаешь, как неосмотрительно поступила? – прошептал он, целуя Гермиону в лоб. – Я предоставил тебе возможность передумать, но теперь больше никогда от себя не отпущу.

– Конечно, – ответила она, растворяясь в мимолетных поцелуях вдоль бровей. – А ты в курсе, что я та еще головная боль?

– Это не новость, – мрачно усмехнулся Северус, коснувшись губами чувствительного участка кожи за ухом Гермионы и тут же отодвинувшись, чтобы посмотреть ей в глаза. – Мне все равно кажется, что из нас двоих в выигрыше оказался я.

– Даже рискуя задеть слизеринскую гордость, должна сказать, что не боюсь твоих недостатков. Я все их уже видела, и они меня ничуть не смущают.

Он поморщился:

– Гермиона, но ведь я…

– Ты – Северус, – коснувшись его губ пальцем, перебила она. – Доводящий людей до ручки неврастеник с запутанным прошлым. Однако и я не лучше. Даже хуже, если принять во внимание мое неукротимое любопытство. Кроме того, в дополнение к невероятному благородству ты во всех отношениях просто бесподобен. Поэтому лично я своим уловом довольна.

Тяжело вздохнув, Северус поднял с пола ее удостоверение невыразимца.

– Гермиона, я не могу расстаться со своими воспоминаниями: только они примиряют меня с прошлым. Без них мое чувство вины всегда будет бросать тень на наше будущее.

– Я это понимаю, – прошептала она, забирая у него позолоченные корочки. – Я что-нибудь придумаю. Время не карает тех, кто оказал ему услугу. Этой мудрости меня научил Авель. Он знал, что я вернусь и стану его стажером, потому что я собиралась поступить правильно. То же самое должно распространяться и на тебя: именно ты смог бережно использовать Кристалл, несмотря на изначальные планы. Ты заслужил свои воспоминания. Мне бы и в голову не пришло их стереть, если бы я понимала, чего требую от тебя. Должна же быть хоть какая-то награда за спасение человечества.

Северус нежно поцеловал влажные губы.

– Ты – моя награда. Я могу держать тебя в объятиях без притворства, хитростей и угрызений совести… Больше мне ничего не нужно. – Он снова коснулся губами ее рта и еле слышно проговорил: – А твои поцелуи… Мне никогда не насытиться ими.

– Я буду всю жизнь неустанно целовать тебя.

Северус улыбнулся, заставляя сердце Гермионы биться чаще:

– Это замечательная идея. Самая лучшая.

Тихонько вздохнув, она одарила его первым из бесконечной цепочки обещанных поцелуев и положила голову ему на грудь, умиротворенно глядя на тихо гудящий в камине огонь. Гермиона не чувствовала себя такой счастливой со времен… впрочем, если честно, то, наверное, еще никогда.

Северус обнял ее одной рукой, а другой снова взял позолоченное удостоверение, чтобы получше рассмотреть его.

– Говоришь, вам не хватает сотрудников? – Черные глаза выразительно метнулись к документу и обратно, прежде чем Снейп усмехнулся одним лишь уголком рта.

– Да, так оно и есть, – расплывшись в радостной улыбке, подтвердила Гермиона.

Северус в ответ тоже улыбнулся и многозначительно поднял бровь.

Конец

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 13 14 15 16 1718