Глава 23. Примечание к части

Глава 23

Гермиона сидела на ковре перед очагом и рассматривала каменный куб. Время от времени она проводила над ним волшебной палочкой, бормотала заклинание и наблюдала за достигнутым эффектом. Так продолжалось уже около получаса.

Из спальни раздался скрип кровати, и минутой позже в гостиной появился Северус в уютном халате, завязанном на пояс. Повернувшись к нему, Гермиона улыбнулась и заботливо спросила:

– Я тебя не разбудила?

– Постель стала наполовину пустой и холодной. – После сна его голос звучал ниже обычного. – На часах три утра. Что ты тут затеяла?

– Просто пытаюсь открыть этот ящик.

Северус опустился на ковер позади Гермионы.

– Я думал, ты подождешь до завтра.

– Я тоже так думала, пока не проснулась переполненной жгучим любопытством и не решила, что «завтра» можно считать наступившим.

Издав тихий смешок, Северус прислонился к журнальному столику и призвал бутылку вина с двумя бокалами.

– Что ты уже пробовала?

– Пару заклинаний, чтобы понять, каким образом заперли ящик, визуально не имеющий замка. Пару проклятий, чтобы этот невидимый замок сломать. И еще пару проверочных чар, чтобы выяснить, почему у меня ничего не получилось.

– И к какому же выводу ты пришла? – Он подал ей полный бокал. Гермиона сделала глоток, удобно опершись спиной о колени Северуса.

– Это аспидный сланец – довольно странный выбор для обеспечения сохранности информации, от которой зависит судьба мира. Сланцы обычно крайне хрупки, поэтому их нужно укреплять магией, однако я не могу выявить никаких чар или догадаться, что держит на месте крышку.

Она повернулась, чтобы посмотреть на Северуса. Заспанные глаза и отпечаток подушки на щеке делали его лицо удивительно расслабленным. Снейп лениво улыбнулся и пальцем погладил Гермиону по губе. В ответ она игриво прикусила его подушечку, получив за это шутливый щелчок по носу. Их глаза встретились, и между любовниками проскочила искра.

– Мне каждый раз придется тебя просить? – прошептала Гермиона. Снейп поднял бровь:

– Решила рискнуть, предоставив мне неограниченный доступ?

– Если хочешь. – Он долго изучающе смотрел на нее, пока Гермиона наконец не добавила: – Как тебе такой вариант?

Он кивнул и, заметив, с каким восторгом было принято его согласие, ощутимо расслабился.

Отставив бокал, Гермиона забралась к Северусу на колени. Он притянул ее к себе и поцеловал, в то время как его рука скользнула под одолженную девушке мантию, чтобы погладить грудь. Поцелуй вылился в счастливый полустон, и Гермиона, прильнув ближе, неожиданно уютно расположила голову на угловатом плече.

– У тебя была когда-нибудь постоянная подружка? – внезапно спросила она. Снейп едва заметно напрягся и долго молчал, прежде чем ответить:

– Не было, да и сейчас нет. Надеюсь, это очевидно для всех присутствующих.

Гермиона повернулась так, чтобы встретиться с ним взглядом:

– Не хочешь пояснить?

– Я могу дать тебе только самое необходимое – и ни капли сверху. Если же ты ищешь большего, то делаешь это в неправильном месте, – серьезно сказал он и, кивнув в сторону каменного куба, завершил мысль: – и в неправильное время.

– А оно станет правильным, когда все закончится и я найду другой способ потерпеть неудачу?

Северус пожал плечами, и она почувствовала, что ответ дается ему с трудом.

– Грейнджер… Я не могу подарить тебе то, что ты хочешь.

Он произнес это так тихо и печально, что Гермионе захотелось притвориться, будто она не расслышала сказанного, будто эти слова не убили в ее подсознании надежду на что-то большее. Подавив желание возразить, она вновь устроилась у Северуса на плече:

– Мне достаточно того, чем ты готов со мной поделиться. А о будущем мы подумаем, когда спасем человечество.

У Северуса отлегло от сердца. Его длинные пальцы как-то сами собой нашли дорогу к ее бедру, но Гермиона не сводила глаз с каменного ящика.

– Есть идеи?

– Одна… или две, – протянул Снейп, смакуя вино. Затем он неторопливо достал из кармана волшебную палочку и сделал несколько вальяжных пассов, проверяя артефакт на наличие темной магии с помощью стандартных чар и пары менее известных заклинаний. Закончив, он мягко похлопал Гермиону по ноге. Она пересела на диван и сделала глоток из своего бокала, Снейп же поднялся с пола и подошел к рабочему столу. Рассматривая этикетку и размышляя, как хоть кому-то удалось заполучить из памятного ящика бутылку вина, столь боготворимого Джорджем, Гермиона не заметила, что именно Северус взял со стола.

Она посмотрела в его сторону, только когда Снейп резко занес руку над головой, и успела лишь возмущенно вскрикнуть, прежде чем медный молоточек с неожиданным грохотом обрушился на ящик.

– Что за… – Гермиона не договорила, потому что куб развалился на три неравные части. Приглядевшись, она увидела, где допустила ошибку: у ящика не было крышки – только линия для видимости. Куб просто высекли из цельной каменной глыбы.

– Ты слишком много думаешь и не видишь того, что лежит у тебя под носом, – сказал Снейп, убирая молоточек на место.

Отвлеченно махнув рукой, Гермиона с большой аккуратностью подняла верхний обломок – под ним оказалась стопка тонких дощечек. Она достала одну из них и повернула к камину. Взмахом волшебной палочки Северус зажег все свечи и подошел ближе.

– Окаменелое дерево, – предположила Гермиона.

– Вероятно, – согласился он, в свою очередь беря дощечку.

Оба некоторое время рассматривали символы, высеченные на одной из сторон. Гермиона провела по стройным линиям пальцем:

– Это бустрофедон, видишь? Направление письма чередуется, в каждой второй строке буквы пишутся зеркально.

– Этот язык мне что-то напоминает… то ли древнегреческий, то ли финикийский.

– Алфавит действительно похож на финикийский, – задумчиво кивнула Гермиона, – но разделение слов ему не соответствует.

– Ты что, владеешь мертвым языком?!

Глянув на Снейпа и заметив его насмешливую улыбку, Гермиона не смогла удержаться от ехидства:

– А ты нет?

Ответом на столь детскую реакцию стала изогнутая бровь, при виде которой хвастунья мигом покраснела и поспешила уточнить:

– Мой финикийский вряд ли на высоте, но я довольно давно увлекаюсь языками. Не так уж это удивительно для зазнайки со стажем.

Хмыкнув, Снейп покачал головой, и тема была закрыта. В четыре руки они извлекли из-под обломков куба все таблички и разложили их на журнальном столике. В общей сложности фрагментов оказалось шестнадцать, каждый размером двадцать на десять сантиметров и толщиной миллиметров в пять. Несмотря на богатую древесную текстуру, поверхность табличек была на удивление гладкой. Поэтому приходилось держать деревяшки под углом к свету, чтобы разглядеть надписи.

Потягивая вино и размышляя над находкой, Гермиона откинулась на спинку диванчика, на который оба перебрались как-то незаметно для себя. Она вздрогнула, когда Северус погладил ее по волосам.

– Наверное, не стоит предлагать тебе переспать с этой мыслью?

– Определенно не стоит, – улыбнулась ему Гермиона, и Снейп с усилием поднялся на ноги:

– Тогда я схожу за пергаментом.

Тремя днями позже они все еще не достигли какого-либо прогресса. Решив, что Хогвартс – самое безопасное место в Великобритании, Гермиона хранила таблички в гостиной Снейпа и там же проводила большинство своих исследований. О находке знали только Гарри и Рон. Всем остальным решено было пока не говорить: чем меньше народа находилось в курсе событий, тем меньшей казалась вероятность нечаянного предательства.

Нельзя сказать, что каждая минута в замке была посвящена раскрытию тайны, но Гермиона постоянно думала о ней – даже во время редких перерывов в изучении артефакта.

– Должен же быть какой-то ключ для расшифровки, – в изнеможении упав на грудь все еще задыхающегося Снейпа, проговорила она и лениво поцеловала его солоноватую ключицу. – Что-то типа Розеттского камня. Потому что зачем передавать с кальмаром сообщение, не имея уверенности в том, что его смогут прочесть?

Северус прерывисто рассмеялся и слегка сдвинул корпус, отчего Гермиона тут же скатилась с него на кровать.

– Ненадолго же мне удалось тебя отвлечь! – Он сел и, шлепнув ее по ягодицам, потянулся к халату. – Могла бы хоть похвалить мою технику, ну или поблагодарить за оказанные услуги, прежде чем вновь покинешь меня, чтобы с головой погрузиться в исследования.

Смахнув волосы с лица, Гермиона глянула на Северуса, с трудом отрываясь от собственных мыслей:

– О чем это ты? Можно подумать, тебе нужны мои комплименты! Ты и сам прекрасно знаешь, что великолепен. Будто тебя натаскали на то, чтобы доставлять женщинам удовольствие. – Когда Снейп, закатив глаза, отвернулся и пошел в ванную, Гермиона добавила ему вслед: – Ты действительно бесподобен. Позволь выразить тебе мою искреннюю признательность за оказанные услуги!

В ответ Снейп фыркнул и захлопнул за собой дверь.

Когда через некоторое время заработал душ, Гермиона отвлеклась от рассматривания табличек и вылезла из кровати. Присоединившись к стоящему под струями воды Северусу, она обняла его сзади, положив голову между острых лопаток.

– Я ранила твои чувства, да? – тихо спросила она. Снейп хмыкнул и повернулся к ней лицом. Гермиона обожала смотреть на его мокрые волосы, откинутые назад: таким образом взору представали бакенбарды, обычно спрятанные под смолистыми прядями. Создавалось впечатление, будто их обладатель делится с ней какой-то особенной тайной.

Снейп намылил фланелевую мочалку и принялся тереть Гермионе шею и плечи.

– Твой вопрос подразумевает наличие у меня чувств.

– Ах, не начинай, – попросила она, вытягивая для удобства руку.

– Что именно?

– Притворяться. Я знаю, что ты не такой. И хоть не всегда тебя понимаю, зато верю своим глазам.

– И что же они говорят тебе?

– Что кое-кто отчаянно не хочет желать и быть желанным, но ничего не может с собой поделать.

Снейп замедлил движения, так и не подняв на Гермиону взгляд. Она забрала у него мочалку и сполоснула ее, прежде чем опять намылить и в свою очередь приняться за дело. С каждым днем поджарое тело любовника нравилось ей все больше: в нем не было ни грамма лишнего жира, ни единой накачанной напоказ мышцы. Даже выпирающие кости Северуса казались Гермионе изысканно красивыми.

– Можно задать тебе личный вопрос? Только не злись.

– Можно, однако я не обещаю, что отвечу.

– Тебя действительно натаскивали? – Гермиона старательно мылила предплечье, чтобы не смотреть Северусу в лицо. – В смысле, доставлять женщинам удовольствие. – Она почувствовала, как его глаза распахнулись и уставились на нее. Не могло быть и речи о том, чтобы тоже поднять свой взгляд. – Просто, понимаешь… твоя виртуозность как-то не сочетается с твоим обычным… равнодушием. И временами мне кажется, будто ты еще никогда…

Снейп вырвал у нее мочалку и отступил на шаг.

– Я не собираюсь об этом говорить, – отрезал он. – Мой голову.

С этими словами Северус отвернулся и начал драить себя с такой силой, что кожа тут же покраснела, несмотря на мягкость фланели.

– Прости меня, – виновато проговорила Гермиона. – Это был ужасно глупый вопрос. Я не хотела тебя обидеть.

Она тоже отвернулась и встала под струю воды, надеясь раствориться в ней и скрывая свои непрошенные слезы, мигом навернувшиеся на глаза. Как она только могла быть такой бестактной?

Неожиданно Гермиона почувствовала, что Северус обнял ее сзади, прижавшись щекой к виску.

– Иногда ты слишком наблюдательна, – прошептал он. – Но я отказываюсь говорить об этом. Категорически. Ты можешь с этим смириться?

Гермиона энергично закивала и повернулась к нему лицом. Они еще долго держали друг друга в молчаливых объятиях, пока горячая вода заставляла их кожу покрываться складками.

Совещание на Гриммо шло уже битый час, и даже извечно вежливый Артур начал ерзать на месте. Окинув измученным взглядом гостиную, Гермиона заметила, что Снейп тоже выглядит немного осоловевшим. Она снова уставилась в свои записи, слушая монотонный отчет Квинта о все еще безрезультатном расследовании убийства Алонсо. С того дня в Мьянме не удалось выяснить практически ничего нового, не получилось даже доказать причастность Калеба к совершенным в Великобритании преступлениям. Судя по всему, Кейч психанул и заставил авроров начать расследование с нуля, приказав поминутно расписать последние два года жизни Ллойта и допросить всех его знакомых – еще раз.

Тяжело вздохнув, Гермиона принялась рисовать на полях.

– Неужели ваши люди больше ничего не могут нам рассказать? – спросил Рон. Подняв голову, Гермиона увидела, что он обращается к мадам Ворпл. – Ллойт несколько лет был у вас в подчинении. Наверняка стоит поговорить с его коллегами.

Ворпл покачала головой:

– Все его коллеги мертвы, за исключением мистера Остергуда. Сотрудники разных подразделений держатся особняком, а Комнату Времени закрыли целых восемь лет назад. Мне очень жаль. Я пыталась расспросить коллектив, но Ллойта практически никто не помнит, даже я вспоминаю его с трудом. Боюсь, мне больше нечего вам сообщить.

Рон в сердцах хлопнул себя кулаком по колену. Казалось, он хотел еще что-то добавить, однако просто махнул рукой и откинулся на спинку дивана.

Последним отчитывался Филипс, и его доклад сразу же привлек к себе всеобщее внимание.

– Рад сообщить, что мы преуспели в отслеживании источника энергетических дыр. Арифмантические вычисления Хоаньо Кригера, который координирует работу полевых агентов, показывают, что эпицентр находится на Скандинавском полуострове. Я проверил его расчеты и не нашел в них ни одной ошибки. Запросы в Министерства Швеции и Норвегии более-менее подтвердили наши подозрения. Там нет Бюро наблюдений за лей-линиями, однако к ним поступают сообщения о перемещающихся островках, лишенных магической энергии, которые влияют не только на волшебников, но и на магглов. Во всех трех странах полуострова участились жалобы на головокружение, усталость и временное нарушение ориентации в пространстве. Мистер Уильям Уизли отправился в Оулу, чтобы лично оценить обстановку.

Я предполагаю, что через две недели мы будем знать наверняка, где находится эпицентр. Однако, возможно, нам придется попридержать коней до тех пор, пока мисс Грейнджер не закончит свое расследование. Было бы глупо объявить о месте рождения аномалии, не имея четкого понятия о том, что именно она из себя представляет. Как вы считаете?

Гермиона кивнула, поблагодарила Филипса и закрыла совещание. Встав, чтобы потянуться, она поймала на себе сочувственный взгляд мадам Ворпл, которая тоже разминала затекшие мышцы.

– Как ваши дела, мисс Грейнджер? Должна признаться, что удивлена, ведь вы еще ни разу не обратились ко мне за помощью.

– Я думала, вы уже предоставили мне всю имеющуюся информацию, которая может оказаться полезной, – не совсем понимая суть претензии, нахмурилась Гермиона.

– Да, конечно, но мы могли бы обсудить идеи, попытаться разложить все по полочкам… Догадки иногда неплохо проговаривать вслух. Лично мне это помогает увидеть новые ниточки между якобы самостоятельными фактами.

– Неплохая мысль, однако в моем случае еще рано говорить о каких-либо догадках. Но надеюсь, что вскоре я все-таки смогу воспользоваться вашим предложением.

Ворпл похлопала ее по плечу.

– Просто не забывайте, что я искренне готова помочь. Эта загадка отнюдь не из легких, а последствия любого решения – не для слабонервных. Поэтому моя дверь всегда открыта для вас.

– Буду иметь в виду.

Ворпл прищурилась и потянулась к Гермиониным записям.

– Что это вы тут нарисовали? – она наклонила голову так, чтобы лучше рассмотреть поля. – Это какие-то руны? Или просто каракули?

Глянув вслед за ней, Гермиона поняла, что неплохо скопировала знаки с изучаемых ею уже несколько дней дощечек. Не желая сообщать о своей находке, она с легкостью вывернулась:

– Так, палочки, черточки. Я уже давно мечтаю придумать свою письменность. Помогает занять голову во время скучных совещаний.

– Очевидно, вы взяли за основу финикийский алфавит…

– Как и целые цивилизации до меня, – постаралась отшутиться Гермиона. – Если вы не возражаете, мне нужно поговорить с профессором Снейпом, пока он не ушел. – И она поспешила к стоящему в дверном проеме Северусу.

Выражение его лица не изменилось, но стоило ей приблизиться, как в темных глазах вспыхнуло скрытое пламя. Выпрямившись, Снейп окинул гостиную отсутствующим взглядом, однако тон предназначенного только для Гермиониных ушей вопроса был весьма далек от равнодушия:

– Я увижу тебя сегодня вечером?

Она сглотнула и постаралась принять такой же незаинтересованный вид, но не смогла.

– Если я не слишком злоупотреблю твоим гостеприимством, – прозвучал ее тихий ответ.

– Тогда я буду ждать. – Со взглядом, от которого у Гермионы подогнулись колени, Снейп развернулся на месте и ушел.

Боже правый… Этот мужчина вызывал привыкание быстрее любого наркотика.

Двумя днями позже Гермиона сидела у себя на кухне и терла усталые глаза. На диване развалился Рон, который уже полностью выздоровел, однако предпочитал хитро играть на чувстве вины своей подруги и потому подъедал в ее доме все подряд. Гермиона с интересом наблюдала, как муки ее совести сходят на нет одновременно с запасами продовольствия.

Гарри кругами исхаживал кухню.

– Нет никакой возможности выяснить, откуда этот сланец?

– Уже выяснила. Структура соответствует семи месторождениям.

– А никто не думал расспросить кальмара? – поинтересовался Рон, запихивая в рот печенье.

– Северус пробовал. Но с кальмаром могут общаться только русалки, которые вовсе не настроены на сотрудничество и на данный момент вообще ни с кем не разговаривают. Они даже не захотели объяснить, почему напали на нас.

– А как насчет мадам Ворпл? – спросил Гарри. – Как-то глупо не попытаться: вдруг она узнает язык на дощечках. Очень не хочется гоняться за подсказками, которые, вероятно, уже известны нашим экспертам.

– Ты, наверное, прав, – вздохнула Гермиона, – но я бы лучше к ней не обращалась. Мы так и не смогли исключить ее из списка подозреваемых в краже моих записей.

– Черт, – пробормотал Рон. – Какой тогда смысл быть невыразимцем… – В ответ на строгий взгляд Гермионы он закатил глаза: – Мы уж сто лет как догадались.

– Кто еще в курсе?

– Я, Рон, Квинт и Кингсли, – задумчиво перечислил Гарри. – Думаю, это все, если, конечно, ты не сказала Снейпу.

– Кажется, не говорила. У меня голова уже не варит от усталости.

– Совсем не высыпаешься, да? – ехидно спросил Рон.

– А не пошел бы ты?

Рассмеявшись, он встал с дивана, чтобы отнести на кухню тарелку.

– И как же обстоят дела с Ужасом подземелий?

– Для якобы ни к чему не обязывающих отношений – ужасно запутанно.

– Неужели ты ожидала от него чего-то другого? – усмехнулся Гарри.

– Вообще-то да, сама не знаю почему…

Внезапно в камине вспыхнул огонь. Когда языки пламени окрасились зеленым, Гарри метнулся к нему с палочкой наготове, сразу же оказавшись нос к носу со Снейпом и его обычным презрительным взглядом.

– Помянешь черта… – буркнул Гарри. Проигнорировав его замечание, профессор смахнул с мантии воображаемые хлопья сажи.

– Вижу, у тебя гости.

– Эти двое тут практически поселились, – устало улыбнулась Гермиона. – Выпьешь вина?

– Нет. Я лишь хотел сообщить тебе, что смог выжать малую толику информации из той кучки паразитов, чьи портреты пылятся на стенах директорского кабинета.

– Рискну напомнить, что ваш портрет когда-нибудь тоже окажется в числе этих паразитов, – ухмыльнулся Рон. Снейп смерил его ледяным взглядом:

– Не рискнете.

– Эээ, кхм. Ладно.

Гермиона нетерпеливо махнула рукой, предлагая Снейпу сесть к ней за стол.

– Что тебе удалось выяснить?

– Недавно ты упоминала о Розеттском камне. Я спросил директоров, не слыхали ли они о его магическом эквиваленте – артефакте или заклинании для перевода с потерянных языков. Амброуз Свотт уверен, что где-то было место, в котором можно выучить все языки мира, включая язык гармонии сфер, насчет которого, кстати, он распинался непростительно долго.

– Выучить с помощью телепатии?

– Вероятно, но в нашем случае это не поможет, разве что ты собираешься общаться с окаменелыми дощечками.

– Где это место? – встрял Гарри.

– В Греции. Судя по всему, это какое-то святилище, расположенное недалеко от знаменитого Дельфийского оракула. Посетители предположительно вдыхают пары, которые поднимаются из расщелин в земной коре, и воображают, будто знают все на свете, пока не загнутся от отравления этиленом. Местные магглы перестали почитать эту святыню около 300 года до н. э., когда расщелины закрылись. Однако во время поисков я наткнулся на упоминание находящейся неподалеку пещеры, известной своими наскальными надписями, а именно словами «Благослови нас, мать Кибела», высеченными на каждом языке, когда-либо известном человечеству. Может быть, это именно то место, о котором говорил Амброуз Свотт.

– Когда отправимся?

– Завтра суббота, – сказал Гарри. – У нас с Роном выходной, а у Джинни сезон давно закончился. Так что можем прямо с утра пораньше. Попрошу Квинта, чтобы сбегал в Бюро порталов. Встретимся здесь в восемь.

– Так ли уж разумно пользоваться зарегистрированным порталом, мистер Поттер? Это выдаст нас с головой.

– А как еще можно попасть в Грецию?

Снейп раздраженно повел бровью.

– Хотите сказать, что умеете изготавливать нелегальные ключи для перемещений? – ахнул Гарри.

– Я просто сделаю вид, что ничего не слышал! – высказался Рон и заткнул уши. Снейп проигнорировал обоих и обратился к Гермионе:

– Утром у нас будет портал.

Глава 24

Гермиона жестко приземлилась на колени и прочертила бы носом по камням, если бы Северус не поймал ее за локоть. Гарри сумел удержать за руку Джинни, а бедный Рон больно ударился пятой точкой.

– Эй, Снейп! Если решите зарабатывать порталами на жизнь, придется усовершенствовать технику, – проворчал он, собирая волшебной палочкой содержимое своего лопнувшего рюкзака. Путешественники не знали, с чем им придется столкнуться, поэтому взяли с собой веревки, снаряжение для скалолазания, а также еду и воду. Плюс ко всему Рон настоял на собственном запасе провианта.

Гермиона глянула вверх, на красноречивую ухмылку помогающего ей подняться Снейпа, и зажмурилась от слепящего солнца.

– Мерлин, тут никак нельзя убавить яркость? – недовольно буркнул Гарри, пытаясь перестать щуриться. Ему ответила Джинни:

– Надвинь капюшон пониже.

– Ну что, куда нам? – Рон покрутился на месте, чтобы сориентироваться.

Сверившись с копией карты, сделанной предыдущим вечером в хогвартской библиотеке, Гермиона указала на склон ближайшей горы.

– Святилище должно быть в этом направлении, но я не могу не согласиться с Джинни: лучше найти какую-нибудь забегаловку, позавтракать и расспросить местных.

– Я по-гречески не умею, – возразил Рон, – да и Гарри с Джинни тоже, если за ночь язык не освоили.

Гермиона закатила глаза.

– Я говорю по-гречески, а на ваши браслеты наложены переводческие чары.

– А, точно. Я-то думал, они только для того, чтобы мы не потеряли друг друга, если придется разделиться.

– Для этого тоже.

Джинни хихикнула и, проходя мимо Рона, в шутку отвесила ему подзатыльник:

– Если бы ты полвечера не утрамбовывал в рюкзак еду, то тоже был бы в курсе.

Взяв Гарри под руку, она направилась в сторону деревни, оставив брата чинить лопнувшие швы. Гермиона взглянула на Снейпа, ожидая от него колкого замечания, но тот лишь сделал учтивый жест, пропуская ее вперед.

Через два часа сытые под завязку герои имели более конкретное представление о цели своего путешествия. Местные не сразу поняли, о каком именно святилище идет речь: культ Кибелы не пользовался в Греции особой популярностью. Но в конце концов одна старуха перекричала галдящих соседей и объяснила, куда идти, даже обозначив место на карте. Сразу же нашлось несколько проводников, готовых за умеренную плату показать дорогу, но волшебники решили, что на метлах будет быстрее, и вежливо отказались. Отойдя от деревушки на приличное расстояние, они взмыли в воздух.

Гермиона чувствовала, что тормозит остальных. Она неплохо держалась на метле и больше не боялась высоты, как тогда в школе, но в команду по квиддичу ее все равно бы не взяли. Гарри, Рон и Джинни летели далеко впереди и обследовали каждую неровность горного ландшафта, то появляясь между верхушками сосен, то исчезая за ними. Снейп черной точкой висел высоко в небе, очевидно изображая из себя стервятника.

По общим расчетам, святилище должно было находиться уже близко: они пролетали восточнее храма Аполлона. Гермиона как раз сверялась с картой, когда над ней вдруг промелькнула тень. Оглянувшись, она резко остановила метлу, чтобы не врезаться в Северуса, который пронесся мимо нее с криком: «Приземляйся! ».

В то время как Снейп поспешил предупредить Джинни, Рона и Гарри, Гермиона начала пикировать в невысокую рощицу. Она приземлилась в паре сотен метров от остальных и спряталась в кустах, не уверенная, идти ли ей в сторону друзей или оставаться в укрытии. Уменьшив метлу, Гермиона наложила на себя заклинание невидимости и побежала к деревьям, растущим поодаль: если ее пике не прошло незамеченным, то нельзя задерживаться там же, где она приземлилась. Стоило ей найти укромное местечко, как галлеон в кармане накалился. Гермиона достала его, но, чтобы прочитать сообщение, пришлось отменить заклинание невидимости. «Снейп заметил нескольких людей на метлах». Когда за этим ничего не последовало, она отправила вопрос: «Где? »

Казалось, прошла целая вечность, пока галлеон снова не нагрелся, доставляя череду сообщений: «На юго-востоке», «Оставайся на месте», «Снейп и Гарри ушли на разведку». После этого монетка остыла. Зажав ее в руке, Гермиона снова стала невидимой.

Браслет ожил через полчаса: кто-то приближался к ней. Не двигаясь и едва дыша, Гермиона прислушивалась к шелесту веток и жужжанию насекомых, стараясь различить звук шагов. Браслет пульсировал все сильнее, но, прежде чем что-либо услышать, она почувствовала знакомый запах. Теплый и пряный, он безошибочно выделялся среди ароматов хвои и нагретой солнцем земли. Осмотревшись и никого не увидев, Гермиона прошептала:

– Ты где?

– Здесь. – Мужские руки, ища, скользнули по ее плечам.

Гермиона прильнула к Северусу, а он зарылся лицом в ее волосы, по пути целуя висок.

– Ты в порядке? – спросил он вполголоса.

– Да, только испугалась.

– Скажи остальным, что я тебя нашел.

Гермиона послала друзьям короткое: «Со Снейпом». Она не могла не заметить его беспокойства, когда Северус отменил на себе чары невидимости. Затем он деактивировал следящее заклинание и помог ей встать на ноги:

– Идем. Остальные там.

– И от кого же я пряталась? – спросила Гермиона, когда они рука об руку начали подниматься по склону.

– Не уверен, что знаю. Это смешанная группа из азиатов, славян и парочки вроде бы французов, хотя их речи я не слышал. Минимум одна англичанка говорит на нортумберлендском диалекте, но мне не удалось ее рассмотреть. Я бы сказал, это какая-то международная группировка, которая задалась целью тебя похитить. – Гермиона покосилась на Снейпа, но на его запыленном лице читалась только целеустремленность. Он сжал ее руку. – Нам повезло, что я заметил их первым. Если бы Поттер и остальные летели так же высоко, наши шансы были бы хуже.

– А где преследователи сейчас? – спросила Гермиона, разглядывая небо.

– Они разбили лагерь по другую сторону горы и будут высылать патрули.

Ее браслет снова ожил, а галлеон нагрелся. Друг за другом пришли сообщения: «Идем к тебе», «Гарри говорит, что патруль в воздухе».

Снейп пошел быстрее, все еще держа Гермиону за руку и не сводя глаз с неба. Они остановились, только когда пульсация браслетов перешла в равномерное гудение: впереди тут же показались Рон и Джинни, которые выглядели крайне серьезными.

– Гарри сейчас подлетит, – сказала Джинни. Гермиона кивнула.

– Мы совсем не далеко от святилища. Раз наши преследователи все еще по другую сторону горы, мы сможем опередить их, если поторопимся.

– Нет, – послышался неожиданный голос. Мелкие камешки покатились по склону, и Гарри стал видимым. В одной руке он сжимал метлу, а в другой – волшебную палочку.

– Но почему? – спросила Гермиона. – Мы что, возвращаемся домой?

– Они следят за тобой и собираются похитить, когда ты найдешь то, что ищешь, а нас просто убить.

Внезапно Гарри направил на подругу заклинание, которое теплым ветром прошелестело по коже и сгустком энергии собралось ниже поясницы. Рон выругался и развернул Гермиону спиной к себе: через тонкую ткань ее футболки ярко светился замысловатый иероглиф.

Снейп поднял волшебную палочку, но Рон вовремя успел его остановить:

– Если мы отменим «следилку», об этом сразу станет известно прицепившему ее магу.

Гермиона поморщилась: создавалось впечатление, будто все внимательно рассматривают ее задницу. Когда пришлось приподнять край футболки и оттянуть вниз джинсы, она услышала скрежет зубов Снейпа. Наконец Рон вынес заключение:

– Это работа специально обученного аврора. Вопрос в том, чья это «следилка» и как долго ты уже с ней расхаживаешь.

– Постой-ка, – сказал Гарри, тоже разглядывая иероглиф. – Вот, видишь? Авроры ни при чем. Наверное, кто-то пытался скопировать наше заклинание. У них неплохо получилось, но вот тут не хватает крючка «стаэо». Наверняка они работали в спешке.

Когда Гермиона через плечо посмотрела на друзей, Рон задумчиво кивнул:

– Мы можем этим воспользоваться.

– Как? – спросил Снейп.

– «Стаэо» закрепляет иероглиф на месте. Без этого крючка мы можем перебросить его на другого человека. – Рон повернулся к Джинни: – Не хочешь побыть подсадной уткой?

Та пожала плечами и достала волшебную палочку.

– У меня не было на сегодня никаких планов. Программа минимум на выходные – пообжиматься с Гарри в Греции. – Джинни направила на свои волосы заклинание, и шелковистые огненные пряди превратились в жесткую мочалку мышиного цвета.

– Подожди, не надо! – запаниковала Гермиона.

– Да брось. Мы все здесь для того, чтобы помочь тебе с твоей миссией.

– Давайте лучше вернемся с подкреплением.

– Нам нельзя терять ни минуты, – возразил Снейп. – Если у Уизли есть план, я хотел бы его услышать.

– Да, выкладывай, – попросил друга Гарри, понимающе улыбнувшись Гермионе.

– Эта группа, в отличие от нас, ищет не святилище, так? – начал Рон. Ему ответил Снейп:

– Они говорили только о том, чтобы заполучить Грейнджер и артефакт, который она найдет.

– Тогда они не знают, зачем именно мы здесь, просто предполагают, что мы ищем какую-то вещь. Сколько их, говорите, было?

– Я насчитал пятнадцать, – откликнулся Гарри.

– Понятно. Вот что мы сделаем: надо перебросить «следилку» с Гермионы на Джинни, а потом сделать вид, будто мы нашли в каких-нибудь развалинах артефакт – что-нибудь броское. Джинни, у тебя хорошо получается трансфигурировать предметы. Придумай что-нибудь эдакое – от вида блестящих безделушек у людей срывает крышу. Ну так вот. Наша подсадная утка находит сокровище и прыгает от счастья, а потом все мы садимся на метлы. Летаем мы прилично, так что им еще придется за нами погоняться. В конце концов мы вернемся в Англию с помощью портала. – Рон повернулся к Снейпу: – Вы, я так понимаю, сможете изготовить еще один, когда закончите здесь?

Профессор задумчиво кивнул и проговорил:

– План хорош, только время поджимает. – Он указал на три черные точки, кружащие над горизонтом, – это были явно не птицы. – Насколько быстро получится перебросить иероглиф?

– Зависит от того, помнит ли Гарри, как это делается. Я уже давно забыл, – сказал Рон.

Джинни сняла рюкзак и встала спиной к своему бойфренду.

– Мне задрать футболку?

– Не надо, – ответил Гарри. – Просто не шевелись.

Гермиона хотела расспросить его о процедуре, но тогда ей не удалось бы сдержать жгучие слезы бессилия. Рон отошел в сторону, чтобы не мешать другу, и достал из рюкзака сэндвич с ветчиной, батончик мюсли и бутылку воды.

– Нашел время жрать! – в сердцах воскликнула Гермиона, не веря своим глазам.

– Надо же как-то обосновать нашу остановку в этом месте, – возразил Рон с полным ртом, смахивая крошки на землю. Скомкав обертку от батончика, он бросил ее под куст.

– Ну тогда извини. Это ты умно придумал.

Рон закатил глаза.

– Перебрасывать иероглиф – вот это умно. А у меня – просто здравый смысл. Женщины!..

Гермиона фыркнула и отвернулась, когда Рон достал еще один сэндвич и запихал его в рот.

– Готово! – сказал Гарри.

– Правда? Я ничего не почувствовала, – удивилась Гермиона.

– Ты и в первый раз не почувствовала. Когда вернемся, надо постараться выяснить, кто прицепил тебе эту «следилку», но сейчас уже некогда: кажется, нас заметили.

Точки в небе значительно увеличились. Когда Снейп коснулся ее макушки волшебной палочкой, Гермиона ощутила холодок чар невидимости, а потом профессор исчез и сам. Рон разбросал крошки, в то время как Гарри и Джинни увеличивали метлы.

– Увидимся на Гриммо, – сказал Гарри. – Удачи!

– Вы там поосторожней! – крикнула им вслед Гермиона.

Джинни достала купленную для отца открытку и, коснувшись ее палочкой, превратила в подобие карты местности. Когда она указала в сторону храма Аполлона, трое друзей поднялись в воздух.

Гермиона стояла на месте, кусая губы, пока Снейп не прошептал ей:

– Пойдем. Лучше находиться на безопасном расстоянии, когда придут исследовать остатки нашего пикника.

Он наугад провел по воздуху пальцами и, найдя замершую Гермиону, увлек ее за собой.

Они устроились на плоской глыбе, расположенной выше по склону, чтобы понаблюдать за развитием событий. Джинни, Гарри и Рон подлетели к известняковому гребню, находящемуся на востоке от храма, и изобразили горячий спор, после которого Джинни с помощью мощного Редукто разломила надвое каменный выступ. Эхо от него пронеслось по всей лощине.

– Это должно привлечь внимание, – сказал Снейп.

– Я очень надеюсь, что они смогут выкрутиться, – прошептала в ответ Гермиона.

– Они же авроры.

– Джинни всего лишь играет за «Гарпий».

– Тогда в полете она лучшая. Кроме того, могу лично заверить, что в опасных ситуациях мисс Уизли крайне изобретательна.

– Ты не понимаешь… – простонала Гермиона. – Если я потеряю хоть кого-то из них, мне конец. Я просто не смогу больше существовать: кроме них у меня никого нет.

Снейп рядом с ней замер. Когда для ответа он набрал в легкие воздух, мелькнула яркая вспышка. Гермиона увидела, что Джинни пританцовывает на месте, держа в руках что-то вроде золотого идола размером с футбольный мяч. Стоило друзьям убрать находку в рюкзак и сесть на метлы, как над ними показалось с дюжину людей. Гарри и Рон полоснули по небу проклятьями, и несколько преследователей попадало на землю. Гермиона вскочила со своего камня, но Снейп поймал ее за талию и удержал на месте. В этот момент Джинни рванула вперед, мальчишки – вслед за ней. Они летели так низко, что позади столбом поднималась пыль. Со всех сторон сыпались проклятья, однако ни одно, как казалось сверху, не достигло своей цели. В считанные секунды друзья исчезли из виду.

Гермиона не сводила глаз с облака пыли, всем сердцем желая, чтобы побег удался.

– Вон там! – вдруг воскликнула она. Вдалеке три точки стрелой взмыли ввысь, а за ними метнулся целый рой нападающих. Друзья одновременно крутанулись на метлах – и аппарировали. Когда до Гермионы запоздало донесся оглушительный треск тройного перемещения, она с криком: «Ура! » – подпрыгнула на месте.

Оставшиеся ни с чем преследователи некоторое время летали кругами. Затем от группы отделились четверо или пятеро и направились к каменной гряде, в которой Джинни нашла «важный артефакт». Остальные аппарировали, огласив лощину чередой громких хлопков.

– Пойдем, – наконец позвал Снейп. – Наша работа только начинается.

Гермиона кивнула, чувствуя, будто с ее плеч камень свалился. Осмотревшись по сторонам и взяв Снейпа за руку, она повела его ко входу в пещеру, отмеченному на карте крестиком.

Глава 25

На поиски пещеры ушло больше часа. При использовании заклинания обнаружения получилось бы быстрее, но Гермиона и Северус не решились на это из-за преследователей: оставшиеся пятеро все еще рыскали где-то в лощине; по крайней мере, хлопков аппарации от них никто не слышал.

Входом в святилище оказалась непримечательная расщелина в скале. Когда-то это место украшала резьба, теперь почти полностью сглаженная временем. Снейп протиснулся внутрь первым. Когда же он позвал за собой Гермиону, его голос отразился от сводов обманчивым эхо.

Внутри они оба отменили заклинания невидимости и зажгли Люмос. Их любопытным взорам предстал высеченный в известняке проход с незамысловатыми изображениями женщин, полностью состоящими из грудей, животов и бедер, что тут же дало Гермионе повод порадоваться своей фигуре. Вдоль стен стояли каменные лавки, за которыми чернели останки некрупных животных и давно покинутые гнезда. Снейп указал туда, где широкий проход внезапно сужался: в глубину горы вел едва освещаемый Люмосом тоннель. Гермиона подняла волшебную палочку повыше и последовала за Северусом вниз.

Через некоторое время тоннель перешел в винтовую лестницу со ступенями, отполированными тысячами ног. То тут, то там со стен капала вода, делая путь опасно скользким. Чем ниже спускались путешественники, тем тяжелее становился воздух. Еще через несколько шагов Гермионе стало трудно дышать.

– Держись за меня, – сказал Северус, обхватив ее плечи и крепко прижав к себе. Гермиона обняла его за талию. Оба постарались слиться с влажной стеной и уперлись ногами в пол.

– Мунаракели! – прокричал Снейп и быстро убрал волшебную палочку.

Начавшийся протяжным стоном вихрь быстро набрал в пещере силу и, угрожающе завыв, превратился около выхода в оглушительный рев. Гермиона чувствовала и потоки свежего воздуха с поверхности, и поднимающееся из глубины зловоние. Ветер трепал посетителям волосы и пытался унести их за собой. Снейп, спрятав лицо в плечо Гермионы, напряг мышцы спины, чтобы противостоять стихии. Все закончилось так же быстро, как и началось: вихрь затих, превратившись в игривый ветерок, а потом и вовсе успокоился.

Гермиона посмотрела в сторону выхода, гадая, за сколько километров их преследователи могли услышать это светопреставление.

– Наверное, слишком поздно предлагать заклинание головного пузыря?

Снейп фыркнул:

– Для него требуется кислород, который вокруг нас стремительно заканчивался. Ты, судя по всему, не заметила, что под конец мы дышали смесью угарного газа и метана.

– Ты прав, не заметила. Извини, что сомневалась в тебе. Просто я беспокоюсь из-за шума, который наделало твое заклинание.

– Да, получилось намного громче, чем я рассчитывал, – вздохнул Северус и ослабил объятия. – К сожалению, единственной альтернативой было задохнуться еще до того, как мы достигнем цели. – Он кивнул в сторону скелета, лежащего в нише через пару ступеней, который был очень похож на лисий. Направив волшебную палочку туда, откуда они пришли, Снейп установил оповещающие и еще какие-то, незнакомые Гермионе, чары. – Чтобы никто не подкрался незаметно, – коротко пояснил он. – Не будем терять ни минуты.

Снова включив Люмос, он двинулся по ступенькам вниз. Гермиона последовала за ним, лишь еще раз обеспокоенно глянув назад.

Десятью минутами позже спуск закончился, а тоннель вышел в огромных размеров подземный зал. В центре находился алтарь, окруженный низкими скамьями. Пол был устлан дерном. У одной из стен возвышалась четырехметровая статуя женщины из белого мрамора – одно из более поздних дополнений, символизирующее Гею, а не Кибелу, как решила Гермиона. По бокам алтаря виднелись отверстия непонятного назначения. Возможно, раньше в них вставляли светильники, нынче украденные или развезенные по музеям. Стены зала были покрыты темными наростами, которые при ближайшем рассмотрении оказались толстым слоем лишайника.

Снейп достал из кармана уменьшенный флакончик, вернул ему нормальный размер и перочинным ножиком соскреб в него немного мха, затем отступил на пару шагов и направил на стену волшебную палочку.

– Осторожно, – шепнула Гермиона.

Кивнув, Северус произнес заклинание, и на небольшом участке лишайник, задымившись, осыпался на землю. Гермиона подошла ближе и подняла волшебную палочку, чтобы лучше видеть. Утолщенные с одной стороны штрихи формировали пиктограммы, которые было невозможно спутать ни с чем.

– Это же клинопись! – громким шепотом проговорила Гермиона.

– Несомненно, твой конек.

– Даже у моего мозга есть границы, – разочарованно наморщила нос всезнайка.

– Попробуем в другом месте?

– Давай вот тут.

Северус опять взмахнул палочкой, убирая покрывающий стену мох. Снова показались ряды черточек. Они выглядели древнее предыдущих, но соединялись неожиданно плавными линиями.

– Эта письменность мне не знакома. Попробуй еще раз.

Очередное заклинание очистило широкую дугу на стене, открывая взору несколько групп насечек, похожих на античный граффити. Гермиона не узнала их, но вскрикнула от изумления, когда различила правее несколько слов на французском – современном французском, хотя состояние камня указывало на такой же возраст надписи, как и в случае с клинописью. Видимую часть можно было легко перевести: «Благослови нас…»

Снейп нетерпеливо взмахнул палочкой, расчищая от лишайника конец фразы: «…мать Кибела». Гермиона захлопала в ладоши:

– Мы на верном пути!

Поставив сумку на одну из каменных лавок, она достала пергамент, чернила и уголь, а также оттиски с дощечек из сланцевого куба. Снейп тем временем сотворил несколько светящихся сфер, плавно парящих в воздухе. Гермиона вручила ему образец искомой письменности и спросила:

– Каким заклинанием ты пользовался?

– Агарикум интерфиктус.

– Научи меня.

Снейп показал ей, как взмахивать палочкой, и вскоре они вместе принялись уничтожать лишайник, работая в удобном для себя ритме: сначала очищали пару квадратных метров стены, а потом сверялись с образцом. В пещере находились примеры письменности со всех уголков света: дальневосточные пиктограммы ютились бок о бок с нордическими рунами и иероглифами из Южной Америки. Зачастую находились варианты написания одного и того же алфавита, неожиданно отличающиеся друг от друга даже буквами в имени «Кибела». Пещера была истинной сокровищницей для лингвиста, и приятное возбуждение от поразительных находок перекинулось даже на Снейпа. Он часто останавливался и спрашивал Гермиону о возможных истоках того или иного языка.

Они расчистили чуть меньше трети видимых стен, когда рядом с ухом Северуса раздался тихий свист. Моментально сунув свой пергамент Гермионе в руку, Снейп поспешил к тоннелю, откуда теперь доносились приглушенные вопли.

– Это еще что такое? – только и успела спросить она, глядя на ступени широко раскрытыми от ужаса глазами. Вопрос прозвучал глупо – было и так понятно, что Снейп оставил в проходе не только оповещающие чары. Он сотворил на ходу заклинание невидимости и бросил через плечо:

– Не останавливайся! Найди правильную надпись!

Гермиона увидела легкую рябь там, где Северус пересек полосу света, прежде чем бесшумно раствориться в темном тоннеле.

Она вновь принялась за работу, пытаясь заглушить панику. Парящие сферы дадут ей знать, если со Снейпом что-то случится: такие заклинания перестают действовать, стоит сотворившему их волшебнику потерять сознание… или погибнуть.

Сосредоточившись, она провела палочкой по скале. Прошло всего пять минут, и тоннель снова огласился криками. От звуков борьбы на глаза наворачивались слезы, поэтому Гермиона работала все быстрее и быстрее, почти впадая в отчаяние.

В спешке она чуть не пропустила то, что искала. На скале чернели знакомые символы – не совсем финикийские, с косыми разделительными линиями. Она сбегала к сумке за тонким листом пергамента и кусочком угля и принялась копировать надпись. Гермиона чертыхнулась, когда от мощного взрыва задрожали стены. Несмотря на непрекращающиеся вопли ужаса и агонии, она почти не волновалась: парящие сферы ни разу не мигнули, и ни один из криков не звучал как баритон Северуса. Это не было гарантией – в него могли попасть и Силенцио, – но все же являлось хорошим знаком. Работая над оттиском, Гермиона то и дело поглядывала на сферы. «Пожалуйста, не умирай, – шептала она. – Без тебя я тоже не смогу существовать». Очередной взрыв прогремел уже где-то наверху. Он оказался последним, и теперь только звон в ушах прерывал воцарившуюся тишину.

Гермиона повернулась к тоннелю; ее глаза щипало от слез. Спустя целую вечность на ступенях послышались шаги. Она все еще стояла, будто оцепенев, с пергаментом и углем в руках, когда в зале показался весь белый от каменной крошки Северус. Его щека была забрызгана кровью – очевидно, чужой. Прерывисто вздохнув, Гермиона опустила голову, одновременно уронив руки. Не сдерживаемые более слезы закапали на землю.

Снейп взял из ее почерневших пальцев пергамент:

– Это то, что мы искали?

Гермиона кивнула и вытерла глаза. Когда Северус, поморщившись, усмехнулся, она поняла, что размазала по лицу следы от угля.

– Не смейся… Пожалуйста, не смейся, – прошептала она и разрыдалась. Нахмурившись, Снейп положил оттиск на скамью, очистил волшебной палочкой запачканное лицо и тихо проговорил:

– Я не смеюсь.

От этих слов Гермиона впала в истерику.

– Я не могу так больше, – всхлипывала она. – На мне будто проклятье какое-то! После каждой новой находки кто-нибудь обязательно должен пострадать. А каждый раз, когда мне кажется, что приключение становится интересным, кто-нибудь умирает! Я так боялась! Так боялась за тебя!

Снейп непривычно смятенным жестом провел рукой по своим волосам:

– Но Гермиона, мы все знаем, что рискуем…

– Нет! – она подошла к нему вплотную и посмотрела прямо в глаза. Из-за пыли, углубляющей складки на его лице, Снейп выглядел старше своих лет. Он даже не пытался скрыть собственную растерянность, что свидетельствовало о совершенно новой для него ситуации. Северус знал, как защитить Гермиону от безликих врагов, но был бессилен против ее слез. Она тряхнула головой: – Неужели ты не понимаешь? Я не хочу, чтобы вы рисковали! Не хочу, чтобы смирялись с возможной гибелью! Я не могу тебя потерять, просто не могу! Я слишком люблю… – При виде его расширившихся от ужаса глаз и поднятой в защитном жесте руки, будто ограждающей Северуса от ее слов, Гермиона опомнилась и неуклюже закончила фразу: – Я слишком люблю жизнь, чтобы мириться с бессмысленными смертями.

Ее сердце кровоточило от такого предательства. Почему все должно было быть настолько сложным? Почему Снейп с такой легкостью заставлял ее ощущать себя желанной, чтобы минутой позже высмеять за заботу о его благополучии?

Когда он повернулся к скамье, чтобы изучить оттиск, его плечи будто окаменели.

– Мы не всегда получаем желаемое, Грейнджер. Я надеялся, что ты это давно усвоила, ведь Поттер не переставая ныл о несправедливости жизни. Но нытье не поможет спасти этот чертов мир. Для достижения цели нужно выполнять свои обязательства – неважно, хочется нам того или нет. Советую тебе зарубить это на носу. – Указав на пергамент, он спросил: – Мы тут уже закончили?

Гермиона не могла отвести от Снейпа глаз, пытаясь понять столь резкую перемену в его поведении, в то время как ее раненое сердце начало покрываться корочкой льда.

– Да, – ровно ответила она. – Думаю, нам с тобой больше нечего делать.

Эти слова заставили Северуса внимательно посмотреть на нее, но Гермиона, отвернувшись, уже начала собирать вещи.

Они покинули пещеру на метле Снейпа. Он маневрировал в узких проходах, а когда свет палочки выхватил из темноты красные разводы на известняковых стенах, Гермиона закрыла глаза и уткнулась в его спину.

На поверхности она сидела и ждала, пока Северус изготовит из пластиковой бутылки портал. Голова кружилась в неудержимом водовороте мыслей. Гермиона знала наверняка только то, что Северус Снейп чертовски притягателен, но при этом и сломлен навсегда. Он был ей небезразличен, отчего она становилась уязвимой каждый раз, когда он вновь воздвигал между ними свои стены.

Однако Северус сказал хоть и горькую, но правду. Нытьем мир не спасешь. Беспокойство о том, кто ее любит или не любит, кто погибнет, а кто выживет, только ослабит ее целеустремленность.

Когда Снейп подошел к ней с пустой бутылкой, Гермиона перекинула сумку через плечо и дотронулась до портала, даже не взглянув на своего любовника. Он коротко проговорил: «Портус», и переменчивый мир вокруг нее закружился еще сильней.

Гермиона стояла посредине того, что больше нельзя было назвать гостиной, и судорожно сжимала в руках свою сумку. Она не могла сдвинуться с места с момента возвращения домой. Зная, что где-то поблизости снуют Гарри и Квинт, понимая даже, что Кейч со своими экспертами исследует сейчас ее спальню, – она все равно никак не могла выйти из ступора.

– Мне очень жаль, – тихо проговорил Рон. – Я уверен, что большинство вещей можно починить.

Гермиона посмотрела на разоренную комнату.

– Это всего лишь вещи, – бесстрастно ответила она. – Ничего важного.

С этими словами она развернулась и дала Рону аппарировать себя на Гриммо.

Глава 26

Джинни постучалась в облюбованную Гермионой комнату. Это могла быть только Джинни, потому что Рон и Гарри обычно топали по коридорам как слоны.

– Заходи!

Сначала в дверном проеме показалась стопка книг.

– Это все, что было в библиотеке по шифрам. Макгонагалл попросила мадам Пинс помочь мне.

– Замечательно, – откликнулась Гермиона, не поднимая взгляда от своих записей.

Джинни положила новые книги на пол и начала ходить от одного стола к другому, рассматривая толстые свитки пергамента.

– Может, стоит попросить о помощи Снейпа? – наконец предложила она – не в первый раз, да и не она первая. И Гермиона повторила свой дежурный ответ:

– Да, так было бы проще, но и опаснее. Предательство может принимать разные формы. Лучше никому не знать, что я тут найду.

Джинни села так, что Гермионе волей-неволей пришлось посмотреть на нее. Превращенная в исследовательский центр комната имела множество окон и находилась на верхнем этаже; спала Гермиона по соседству. Несколько дней назад она послала в Хогвартс за табличками Рона и затем всецело посвятила себя изучению надписей.

– Гермиона…

Теплота карих глаз подруги раздражала Грейнджер. Неужели было не понятно? Она приняла решение: больше не отвлекаться. Было досадно, что «Гарпии» вылетели из чемпионата: если б они набрали в последней игре на двадцать очков больше, Джинни не читала бы ей сейчас нотации о грустящем в замке профессоре.

– Ты с ним столкнулась, не так ли?

– Могла бы и не спрашивать. Он сразу же нарисовался, будто ждал.

– Наверное, так оно и было. Он не глуп: знал, что мне понадобятся эти книги, и наверняка наложил на них оповещающее заклинание. – Гермиона прищурилась: – Ты ему ничего не рассказала?

– Нет, как ты и просила! – обиженно ответила Джинни. – Ты уже совсем повернутая на своих предательствах!

– Извини. Ты же знаешь, что я не со зла.

– Забудь, – махнула рукой Джинни. – Но мне все равно кажется, что ты поступаешь глупо. Сама же говорила: Снейп помогал каждый раз, стоило тебе зайти в тупик. А помнишь, что ты сказала тому иранцу? Будто у тебя талант заставлять других находить правильные ответы?

– Фарзин был бы ценным помощником, – ровно ответила Гермиона. – А Снейп… Он хорошо разбирается в порталах и библиотеках, но о языках я уже на пятом курсе знала больше, чем он сейчас.

– Тогда почему ты не посоветуешься с невыразимцами?

– Потому что я им не доверяю, – вздохнула Гермиона и отложила перо.

– С какой стати?

– А чего ради им доверять?! Калеб был невыразимцем. Остергуд был невыразимцем. Ворпл у невыразимцев главная, и я не доверяю ей ни на йоту. Если б не Бруствер, я давно бы выкинула ее из нашего комитета. Никому из их отдела верить нельзя.

– Ну ладно, – покачала головой Джинни. – Я не собираюсь тебя ни в чем убеждать, просто беспокоюсь о тебе. Мы все беспокоимся. После возвращения из Греции ты какая-то… отчужденная.

– Не отчужденная, а занятая. Всего лишь судьба нашего мира зависит от того, смогу ли я расшифровать надпись на древнем языке, руководствуясь одной-единственной переведенной фразой!

– Но ты не привлекаешь экспертов и никому не даешь себе помочь…

– Потому что я никому не могу доверять!

Джинни вскочила со стула:

– Но никто же не говорит, что ты должна обращаться к волшебникам! Может, магглы давно расшифровали этот язык!

Гермиона ошарашенно моргнула.

– Знаешь, а ведь ты права. Я об этом как-то не подумала. – Глянув на разбросанные по столам записи, она улыбнулась: – Какая блестящая идея!

Схватив сумку и трансфигурировав ее в маггловский чемоданчик, Гермиона начала запихивать внутрь различные записи. Набив чемоданчик под завязку, она чмокнула Джинни в щеку:

– Никому не говори, что я ушла: не хочу, чтобы за мной кто-нибудь увязался.

– Ты куда? Знаешь ведь, что нам нельзя выходить!

– В Оксфорд! – пропела Гермиона, хватая с вешалки пиджак и налагая на себя заклинание невидимости, чтобы тайно выскользнуть из дома.

– Подожди, я с тобой!

– Не волнуйся, при мне галлеон и браслет! – бросила она через плечо и побежала вниз по лестнице.

Гермиона ждала в тесном кабинете, глядя со своего места у двери по сторонам и покачивая ногой. Равномерное подпрыгивание чемоданчика на коленях неожиданно успокаивало. Стены вокруг были покрыты постерами и объявлениями о митингах и концертах молодежных групп, чего вполне можно было ожидать от кабинета аспиранта. Гермионе даже немного взгрустнулось: студенческая жизнь пришлась бы ей по вкусу. Заваленные бумагами столы, пестреющие наклейками компьютеры, до отказа наполненные пакетиками из-под чипсов мусорные ведра… «Если мне удастся спасти мир, можно будет поступить в университет, – подумала она. – Было бы приятно делать вид, что я нормальная».

Чуть ли не слетевшая с петель дверь резко прервала ее раздумья: Гермиона едва успела спасти свои коленки. В кабинет вломилась негритянка лет двадцати пяти, с прямоугольными очками и сине-зелеными прядями коротких волос. Она вскрикнула от неожиданности, стоило ей заметить Гермиону.

– Ох, извините, я совсем не ожидала посетителей… Черт! У вас же назначено? Как я могла забыть! Вы Генриетта Греммер, да?

Поморщившись оттого, как основательно исковеркали ее имя, Гермиона протянула руку для приветствия:

– Вообще-то, Гермиона Грейнджер.

– Точно, Грейнджер! У меня ужасная память на имена. Профессор Биндер сказал, что вы зайдете. Прошу прощения, я совсем забегалась. Меня зовут Анни, Анни Пит. Скучное имя, но не всем же суждено быть Гермионами, правда? Присаживайтесь. – С этими словами хозяйка кабинета уселась в свое кресло. – Хотите кофе? В конце коридора есть автомат. На вкус так себе, но все равно бодрит.

– Спасибо, не хочу.

Анни потерла руки:

– Вам нужно провести компьютерный анализ символов? Биндер упомянул лингвистическую расшифровку…

– Буду с вами откровенна, – улыбнулась Гермиона. – Моих познаний в области компьютеров хватает лишь на то, чтобы проверить почту, однако все остальное выше моих сил. Меня действительно интересует расшифровка, но не символов, а древнего языка. У меня есть переведенная фраза, с помощью которой, я надеюсь, мы сможем расшифровать весь текст.

– У вас уже есть одна фраза? – обрадовалась Анни. – Это больше, чем обычно. О каком языке идет речь?

– Не знаю. Он похож на финикийский, но я не могу сказать, основывается ли он на финикийском или наоборот. Единственное, что я знаю наверняка, – мы имеем дело с бустрофедоном.

– С чем-чем? Я компьютерщик, а не лингвист. Биндер – специалист по таким вещам, я лишь иногда помогаю ему искать слова.

– Извините. Бустрофедон значит, что каждая вторая строка написана в обратном направлении и зеркально отраженными буквами.

– А, понятно. Это не проблема, мы просто перевернем строки, если знаем, какие именно переворачивать. Текст у вас с собой? Тогда можем начать сканировать его прямо сейчас.

– Разумеется. – Гермиона открыла чемоданчик и достала несколько листов пергамента. Анни покосилась на них, но затем пожала плечами и начала загружать в сканер по одному. На то, чтобы вырезать и перевернуть нужные фрагменты, ушел целый час.

– Теперь мы запустим программу по распознаванию символов, чтобы компьютер смог составить библиотеку. Это надолго. Вы уверены, что не хотите кофе? Как насчет чая? Мы успеем сходить в столовую.

– С удовольствием, – вежливо ответила Гермиона, мысленно подгоняя гудящий компьютер.

– …Так что мои трусы болтаются на лодыжке. На мне, как резаный поросенок, визжит профессор Шлектер, а в это время входит Александр, мой бойфренд. Нда, не лучший тогда денек выдался. Короче, я очень сочувствую девчонкам, запавшим на своих профессоров. Последствия часто тянут на шекспировскую драму, но от самого процесса срывает крышу, ведь так?

Гермиона прыснула со смеху и потянулась за салфеткой.

– Какие ужасы ты рассказываешь! Но я не могу не согласиться: процесс – это что-то с чем-то. Думаешь, тут дело в личности? Или динамика отношений между студентами и профессорами добавляет перчинки? Должна сказать, что за мной увивались неотразимые кавалеры, но я бросила их всех ради своего непривлекательного профессора с тонкими сальными волосами. Однако могу поклясться, что любовников лучше него у меня еще не было.

– Мне кажется, тут влияют оба фактора. А еще ты его нос упомянула. Мы все знаем, что значит большой нос. Вдобавок ко всему, он об тебя ноги вытирает, а на такое отношение у нас, заучек, условный рефлекс. Я думаю, у тебя классическая ситуация. Не самая здоровая основа для отношений, но и ничего необычного.

– Правда? Если честно, он вовсе не вытирает об меня ноги. С самого начала именно я сказала, что лучше не вовлекать в нашу связь эмоции, поэтому не вправе сидеть тут и плакаться, что ему не нужны мои чувства.

Анни улыбнулась и подняла свой поднос, указав на выход.

– Тогда, конечно, все по-другому. Трудно обвинять мужчин в холодности, если они играют на наших условиях. Пойдем, я уверена, что прошло достаточно времени. Пора заправить в программу переведенную фразу и посмотреть, что получится.

Женщины вернулись в кабинет. На экране мигало сообщение о том, что первая программа закончила работу. После нескольких ударов по клавишам, смысла которых Гермиона не поняла, компьютер чирикнул, и Анни сказала:

– Ну что, где твой перевод?

Ей в руку легла лучшая копия оригинального оттиска.

– И это все? – удивилась Анни. – «Благослови нас, мать Кибела»?

– Ага.

– Простенькая такая головоломка.

– Тебе и не снилось, – горько усмехнулась Гермиона.

Анни пристально посмотрела на нее и заправила лист в сканер. Вскоре на экране появились буквы. Программа обвела их, подкорректировала яркость и разбросала по библиотеке изображений. Нажав клавишу ввода, Анни откинулась в кресле.

– Если нам повезет, результат будет…

Компьютер снова чирикнул и высветил сообщение.

– Черт. Не повезло. – Открыв несколько файлов и покопавшись в ничего не значащем для Гермионы коде, Анни подвела итог: – Извини, Грейнджер. Переведенного образца не достаточно.

Гермиона тяжело осела на свободный стул, уронила голову на руки и прошептала:

– Ты и представить себе не можешь, что тут стоит на кону…

– Я могу запустить диагностику, поискать повторяющиеся сегменты, чтобы найти структуру сообщения, – предложила Анни. – Но это нам не поможет, если мы не знаем, о чем вообще идет речь. Можно еще заменить известные символы буквами нашего алфавита, но я думаю, что ты пробовала сделать это в первую очередь.

– Да, с самого начала, – апатично кивнула Гермиона. Она поднялась и начала убирать записи в чемоданчик. – Все равно спасибо. Ты мне очень помогла, и было приятно пообщаться. Извини, что заняла у тебя целых полдня.

Анни тем временем кусала коротко стриженные ногти:

– Подожди-ка. Ты же сказала, что этот язык похож на какой-то другой.

– Да, на финикийский.

– Кто-нибудь уже догадался, как переводить с финикийского?

– Да, конечно.

– Давай тогда попробуем кое-что еще… – задумчиво проговорила Анни, стуча пальцами по столешнице. Гермиона снова села и закусила губу.

– Ты просто обязана послушать эту песню: она прямо в тему, тебе точно понравится! – Анни нашла нужный трек и передала Гермионе наушники. – Это Cat Power. Американка, но голос!.. Боже правый. Тебе обязательно нужно это услышать…

Откинувшись на стуле, Гермиона положила ноги на стол и начала слушать. Два часа назад Анни запустила программу, чтобы сравнить финикийский алфавит и древний текст, а также варианты фразы «Благослови нас, мать Кибела» на обоих языках. То, что сравнение занимало полвечности, якобы являлось хорошим знаком.

Гермиона прикрыла глаза и начала покачивать головой в такт музыке.

Одним часом и тремя альбомами позже Анни дотронулась до ее ноги. Сняв наушники, Гермиона сказала:

– Ты права: The Sugarbabes – действительно тайная слабость. – Заметив выражение лица своей новой подруги, она нахмурилась: – Что случилось?

Анни указала на экран компьютера:

– Грейнджер, что такое Кристалл Времени? И как именно понимать слова «конец всего живого»? Что это у тебя за исследование?

Гермиона покидала Оксфорд с тяжелым сердцем, надломленной волей и чемоданчиком, полным распечаток. Оглянувшись, она горько пожалела о только что наложенном Обливиэйте. Анни была поразительно нормальной… Как хорошо было бы иметь такую подругу.

Гермиона вздохнула и направилась к ближайшей точке аппарации, где сразу же заметила сидящего на низкой стене и болтающего ногами Гарри.

– Джинни сказала мне, куда ты пошла. Она решила разделаться со своим предательством по-быстрому, чтобы ты уже могла ей доверять.

Гермиона фыркнула и грустно улыбнулась.

– Хочешь рассказать, что случилось? – тихо спросил Гарри.

В очередной раз тяжело вздохнув, она пожала плечами.

– Что ты чувствовал, когда вынул голову из Омута памяти в тот последний день?

Гарри порывисто сжал подругу в объятиях:

– Будто я уже умер, поэтому сделать это еще раз казалось мне не такой уж сложной задачей.

Кивнув, Гермиона закрыла глаза и прошептала:

– Организуй завтра вечером собрание. Позови всех.

Глава 27

Гермиона обвела взглядом комнату, которую в последнее время использовала для исследований. На рабочем столе аккуратной стопкой возвышались записи, а на самом верху, будто на почетном месте, лежал распечатанный перевод. Рядом стояла угловатая пирамида из восстановленного сланцевого куба и алебастровой шкатулки, закрытой на новый стальной стержень. Книги были рассортированы в соответствии с библиотеками, в которых Гермиона взяла их. Другие же столы были пусты.

Сколько времени и энергии ушло на нелегкие поиски всей этой информации! Скольким людям пришлось расстаться ради нее с жизнью… Несмотря на то, что самые тяжкие испытания были еще впереди, напряжение спало, сменившись полной апатией.

Гермиона вынула из кармана неброский серебряный кулон в форме сердечка и подняла миниатюрную крышку. В прошлом эта вещица принадлежала ее бабушке, а к Гермионе перешла от матери, когда родители сообщили о своем решении остаться в Австралии. Положив на открытый кулон распечатанный перевод со сделанными на полях заметками, она вздохнула и уменьшила бумагу настолько, чтобы документ поместился внутри украшения. Затем Гермиона закрыла крышечку и, повесив цепочку себе на шею, с помощью Инсендио сожгла остальные записи, наблюдая за медленно тлеющим пергаментом. Под конец она избавилась от горстки пепла и освежила воздух с помощью бытового заклинания.

На лестнице послышался топот, и в дверях возник Рон:

– Ты уже все уничтожила? – спросил он, окинув взглядом комнату, которая без разбросанных повсюду свитков пергамента казалась голой.

– Да, записи мне больше не нужны, – пожала плечами Гермиона. – Перевод я ношу с собой, а оставлять без присмотра остальную информацию слишком опасно. Нельзя допустить, чтобы она попала в плохие руки. Ты сумел разыскать женщину, о которой я спрашивала?

– Да, мы можем заглянуть к ней, когда закончим дела. – Рон пододвинул к себе стул и плюхнулся на него. – У тебя есть минутка? Мне хочется обсудить с тобой кое-что.

Гермиона села напротив и дала другу собраться с мыслями.

– Это насчет той «следилки». Мы думаем, что ее прицепил кто-то из наших, поэтому постарались вспомнить, где ты бывала в последнее время. Если предположить, что до нашего заплыва в Черном озере «следилка» на тебе уже висела, то почему никого не подослали в Хогвартс, чтобы проверить, чем ты там занимаешься? Значит, ее наверняка прицепили позже, а с тех пор ты была только здесь, если не считать твоей квартиры и покоев Снейпа. Возможно, кто-то подсуетился во время нашей встречи перед Грецией: Филипс или Ворпл. Однако мне кажется, Филипс не осчастливил бы себя отказом внутренних органов или полем с репой, да и к криминальной группировке вряд ли примкнул бы – слишком уж он для этого чопорный. А вот Ворпл… какой бы спокойной и терпеливой она ни казалась, кроме Кингсли никто за нее поручиться не сможет.

– Я тоже подозреваю Ворпл, – поморщилась Гермиона.

– Почему?

– Остергуд рассказывал, что Калеб охмурил одну из своих коллег, когда был невыразимцем в Комнате Времени, и вообще частенько пользовался привязанностью женщин, доводя их чуть ли не до фанатизма. Ллойт и Ворпл приблизительно одного возраста, может, даже вместе учились в Хогвартсе. Я не могу объяснить этого ощущения, но мне с самого начала казалось, что эта дама вовсе не о благополучии моем заботится.

Рон кивнул:

– Таким образом мы плавно переходим ко второму пункту. Я думаю, что сегодняшнее собрание – отличная возможность заманить предателя в ловушку. Сначала тебе нужно будет вскользь упомянуть о своих исследованиях, чтобы возбудить интерес, а потом дать понять, что в скором времени ты собираешься уничтожить все записи. Лучше сделать вид, будто твоя работа здесь и не прекращалась, – сказал Рон, указывая на пустые столы, а потом на сланцевый куб. – Я бы даже сделал копию этой штуки. Джинни нам поможет, она просто гений в трансфигурации. Разложим приманку и захлопнем ловушку, когда в нее попадется нужный человек.

– Так и поступим, – согласилась Гермиона, доставая волшебную палочку.

Рон по щиколотку зашел в озеро и, наклонившись, открыл под водой алебастровую шкатулку. Ветер ерошил его рыжие волосы, и у Гермионы заныло сердце, когда он глянул на нее через плечо. Рон и Гарри были несомненно лучшими друзьями в мире и, более того, стали ее семьей, когда родители решили не возвращаться из Австралии. Тем не менее, наедине с Роном Гермиона всегда чувствовала легкую грусть, задаваясь одним и тем же вопросом: почему они не были друг для друга именно тем, чем могли бы быть, чтобы жизнь была полной? Вопрос ранил похуже острой бритвы – сперва незаметно, а потом вызывая на глазах слезы.

Рон будто прочитал ее мысли. Когда он закрыл шкатулку, его улыбка стала более задумчивой. Прошлепав по мелководью к камням, на которых примостилась Гермиона, он устроился рядом с ней.

– Мне так жаль, – тихо проговорил Рон, потянувшись за носками и ботинками.

– Почему?

– Да вообще. Потому что ты оказалась в самом центре этого заговора. Потому что твое замечательное повышение обернулось обманом. А больше всего мне стыдно за то, что я наговорил тебе, когда мы в прошлый раз были здесь. Я знаю, что повел себя хуже некуда.

– Это ничего, – вздохнула Гермиона, и Рон сжал ее руку. – Не нужно извиняться. Ты не разозлился бы, если б тебе было наплевать.

– Да, но я должен был понять тебя, как Гарри. А у меня, напротив, сорвало крышу, потому что ты оказалась не такой сильной, как я думал. Я ожидал от тебя большего, чем ожидаю от себя. Если б я был на твоем месте, то целыми днями скрывался бы у мамы дома, подъедая вкусности и надеясь, что все как-нибудь утрясется само собой.

Гермиона рассмеялась: эту картину было легко представить, хотя на самом деле Рон вырос вполне ответственным человеком.

– Я бы тоже с удовольствием спряталась у Молли дома. Кажется, после нашего фиаско в озере я была готова расслабиться, но кое-кто поделился со мной мудрым предостережением: стоит присесть на обочину, чтобы отдохнуть, и можно уже не встать.

– И кто же это был? – спросил Рон, глядя на показавшегося вдали гигантского кальмара.

– Снейп. – Гермиона пододвинула сланцевый куб к краю камня.

– Понятно. Он ведь из личного опыта знает? Бедняга наверняка не раз едва держался, чтобы не «присесть на обочину». – Вместо ответа Гермиона серьезно кивнула. Рон прищурился: – Ты его любишь, да?

– Люблю… или, может быть, любила, – пожала плечами она. – Снейп дал мне понять, что ему не нужны мои чувства.

– Но почему? – воскликнул Рон с таким возмущением, будто оскорбили лично его. – Чем ему не нравятся твои чувства? Он совсем с ума сошел? Такой партии ему больше никогда не найти!

– Спасибо на добром слове… наверное, – рассмеялась Гермиона. Глядя на подплывающего кальмара, она пожала плечами: – Если честно, я не знаю почему. Он не хочет об этом говорить. Просто каждый раз, стоит нам более или менее сблизиться, он сообщает, что я впустую трачу время.

Бросив кальмару несколько кусочков хлеба, она подняла куб так, чтобы его было видно из воды. Послышался мелодичный вздох, и одно щупальце поднялось, чтобы погладить лицо Гермионы, а потом забрать у нее из рук бесценное сокровище. Рон вскрикнул – оказалось, что еще одно щупальце пытается вырвать у него алебастровую шкатулку.

– Отдай ее, – улыбнулась Гермиона.

– Ты уверена?

– Да.

Друзья проследили взглядом за исчезнувшей в пенных барашках коробочкой. С протяжным звуком кальмар перекатился в воде и направился к середине озера.

– Фу, от меня теперь несет рыбой, – поморщилась Гермиона, вытерев лицо рукавом мантии. Рон рассмеялся и, спрыгнув с камня на берег, подал ей руку.

– Ну а ты что думаешь?

– Насчет чего?

– Тебе тоже кажется, что ты впустую тратишь на Снейпа время?

Оказавшись на берегу, Гермиона глянула в сторону замка.

– Да, наверное… Стоило почувствовать что-то большее, как сразу стало больно. Глупо было так подставляться: мне нельзя терять бдительность. Представляешь, если я не смогу спасти мир, потому что пускаю слюни из-за какого-то мальчишки?

– Ну, Снейп далеко не мальчишка, – фыркнул Рон, шагая вместе с ней к воротам школы.

– Я бы на твоем месте не была так уверена. Очевидно, он взрослый мужчина, который может быть весьма ужасающим в качестве Пожирателя смерти, но в остальном… он безумно напоминает мне потерявшегося ребенка. – Гермиона наморщила нос. – Я не совсем точно выражаюсь, но лучшего сравнения найти не получается.

– Ты сказала ему, что все кончено?

– Мы не очень-то обсуждали начало наших отношений, поэтому я не думаю, что он захотел бы обсудить их окончание.

– Как-то это бездушно.

– Я знаю. Но ему так нравится больше.

Рон с сочувствием посмотрел на Гермиону, а потом и вовсе остановился, притянув ее к себе:

– Он действительно сделал тебе больно, да? – От его теплого объятия и мягкого голоса Гермиона не сдержалась: уткнувшись носом в плечо друга, она кивнула и тихо заплакала. Рон сжал зубы. – Хочешь, я переломаю ему ноги? Хотя мне, возможно, придется позвать на помощь Гарри: в одиночку со Снейпом лучше не связываться.

Она фыркнула, отчего на мантии утешителя тут же заблестело пятно. В ужасе отскочив назад, Гермиона достала носовой платок, в то время как Рон очистил свою одежду с помощью заклинания.

– Спасибо за добрые слова, именно их мне и не доставало. Но нет, не надо ломать ему ноги. Я не хочу, чтобы ему было больно. Снейп – это просто Снейп, он всегда был таким. Пытался предупредить меня с самого начала, но почему-то я его не послушала. – Гермиона покачала головой и вытерла заплаканное лицо. – Он просто… он может быть таким изумительным, понимаешь? Трудно не хотеть еще больше такого Снейпа.

Рон поежился:

– Только чур без подробностей, которые могут заставить меня представлять его голым, ладно?

Гермиона удивленно ойкнула и ткнула друга в бок. Вот именно из-за таких шуточек они никогда и не смогли бы быть вместе.

– Я так тебя люблю, хоть ты и придурок, – рассмеялась она. Рон покосился на нее:

– Спасибо на добром слове… наверное. – Они продолжили путь к воротам. – Скажешь теперь, о чем мы собираемся поговорить с той женщиной, которую ты просила меня разыскать?

– Просто хочу задать ей пару вопросов.

– Насчет Кристалла?

– Нет, это всего лишь блажь, никак не связанная с нашим исследованием. Скорее она напоминает гипотетическую возможность типа «кого бы вам хотелось встретить, если б жить осталось всего один день? ».

Брови Рона поползли вверх:

– И ты бы использовала этот шанс, чтобы поговорить с Гертрудой Сорен, в девичестве Элген?

– Да, – скупо улыбнулась Гермиона.

– Почему?

Подойдя к воротам школы, она глянула через плечо на вершину Астрономической башни и чернеющий там силуэт с терзаемыми ветром длинными волосами и мантией.

– Да просто у меня накопилось несколько вопросов к дорогой Герти.

Глава 28

Гермиона поглубже надвинула капюшон, прежде чем Рон аппарировал с ней в Лютный переулок. Держа руки на волшебных палочках, они обогнули угол и юркнули в темный проход, отдающий старыми носками и мокрой газетной бумагой. Здесь Рон толкнул дверь и пропустил Гермиону вперед, в коридор с комнатушками по обе стороны и узкой лестницей, ведущей наверх. Щербатая плитка на полу была настолько грязной, что о ее расцветке можно было только догадываться. Повсюду воняло кошачьей мочой, а из-за доносящихся сверху воплей посетителям казалось, будто они попали в сумасшедший дом для малолеток. Стены тряслись от топота ребячьих ног и истошных детских криков, авторы которых в своем нежном возрасте еще не должны были быть способны производить такое количество шума.

Рон подтолкнул Гермиону к лестнице, предлагая подняться, и после первого пролета указал на дверь справа, из-за которой доносились вышеозначенные крики. Постучавшись, он отступил на шаг.

– Тихо! Я же сказала, чтобы вы вели себя тихо! – гаркнула внутри квартиры женщина. Затем послышались тяжелые шаги, и дверь чуть-чуть приоткрылась. – Чего вам?

– Я ищу Гертруду Сорен.

– Ну и?

– Мне сказали, что она живет здесь.

– А мне сказали, что квартира стоит пятьдесят галлеонов в месяц. Нам всем постоянно лапшу на уши вешают. Вы кто такая?

Поколебавшись, Гермиона сняла капюшон.

– Миссис Сорен меня не знает, но мне хотелось бы задать ей несколько вопросов о людях, с которыми она общалась в прошлом.

– Да? О ком именно? Те, кто отвечает на вопросы, долго не живут.

Подняв руку в просящем жесте, Гермиона проговорила:

– Если она здесь, передайте, что я хотела бы поговорить с ней о Северусе Снейпе… и Калебе Ллойте. – При этих именах голова Рона вскинулась, однако он не получил в ответ никаких объяснений.

Их собеседница тоже не могла скрыть своего удивления. Она полностью отворила дверь и оказалась грузной женщиной лет шестидесяти в линялой синей мантии, с седеющими волосами, забранными в тугой узел.

– Мерлин, как давно я не слыхала этих имен! – Внимательно осмотрев Рона, она обратилась к его спутнице: – Вы можете войти, но ваш бойфренд пусть ждет снаружи.

– Хорошо, – быстро согласилась Гермиона, предупредив попытку друга высказать свои возражения. – Хорошо, спасибо.

Она проследовала за женщиной внутрь, оглянувшись на Рона как раз в тот момент, когда дверь захлопнулась прямо у него перед носом. Однако запирающие чары, наложенные хозяйкой квартиры, в любом случае не устояли бы перед аврором.

– Гертруда все-таки живет здесь?

Женщина кивнула. К ней подбежала девчушка с хвостиками и измазанным вареньем лицом и спряталась за подол матери.

– Да, я Герти. А вы кто?

– Меня зовут… Джинни.

– Ну, проходите. Наверное, выпьете чаю?

– Не стоит себя утруждать, спасибо.

Мамаша взяла дочь на руки и вытерла ей лицо, а потом, поцеловав в щеку, опять вернула на пол и легонько шлепнула:

– Бегай. Скажи Бетти, чтобы поставила чайник. В гостиную никому не заходить. – Выпрямившись, она указала Гермионе на комнату справа: – Вот сюда. Дети обычно чуть ли не по потолку носятся, особенно мальчишки, но они знают, как себя вести, когда у меня посетители. Мы сможем поговорить без помех.

Они вошли в небольшую комнату с видавшим виды диваном и двумя креслами. Все в квартире выглядело чистым и аккуратным, но каким-то потрепанным, что можно было сказать и о самой хозяйке. Пока та зажигала свечи, Гермиона не могла не отметить, что Герти смотрится значительно старше своих лет, хотя между ней и Северусом всего два года разницы.

– Ну и что же вы хотите знать? Я иногда читала о Снейпе в газетах, но ума не приложу, чем последние десять лет занимался Калеб.

Оказавшись наконец-то лицом к лицу с легендарной Герти, Гермиона вдруг почувствовала, что вся ее самоуверенность улетучилась заодно с подготовленными вопросами. Кое-как собравшись с мыслями, она заговорила:

– Наверное, сначала я должна сообщить вам, что Калеба больше нет с нами. Он умер в Испании две недели назад.

Гермиона не знала, какой реакции ей ждать, и, судя по сменившим друг друга эмоциям на лице Герти, не она одна испытывала подобное замешательство.

– Вы уверены? – наконец тихо спросила хозяйка. – Обычно у него в рукаве был припасен какой-нибудь козырь.

– Да, уверена, – кивнула Гермиона. – Он погиб во время пожара в Толедо.

Герти обвела комнату невидящим взглядом.

– Не знаю, что и сказать. Мне должно быть грустно, но вместо этого я чувствую только облегчение. – Глянув на гостью, она добавила: – Наверное, я кажусь вам черствой, но вы бы меня поняли, если б знали Калеба.

– Я хочу понять… – ответила Гермиона, подавшись вперед. – Я недавно имела дело с обоими джентльменами при весьма необычных обстоятельствах, и ваше имя всплыло как имя человека, знавшего их в юности. Я надеюсь, вы поможете пролить свет на некоторые черты их характеров: они оба кажутся мне самыми загадочными мужчинами из всех, с кем я была когда-либо знакома.

– Как вы дипломатично выразились! – хохотнула Герти. – Интересной они были парочкой: одновременно такие похожие и такие разные.

– В смысле?

– Ах, в молодости они жаждали проявить себя, были такими амбициозными… Типичные слизеринцы. Оба с головой на плечах и без гроша в кармане. Оба стыдились своего происхождения и, отчаянно стремясь оставить его позади, пускались во все тяжкие. Однако при всем при этом они не могли бы еще больше отличаться друг от друга.

– Чем именно?

Герти, вздыхая, будто обратилась глазами в прошлое.

– Ллойт хотел денег; Снейп хотел власти. Ллойт перепробовал множество способов стать богатым, включая наиглупейшие аферы. Снейп обладал даром концентрироваться на цели, забывая обо всем остальном, каким бы опрометчивым это ни казалось. Ллойт не был способен любить и раскаиваться; Снейп дышал любовью и покаянием. Насколько я знаю, Ллойт так и не получил желаемого. Снейп же достиг своей цели и пожалел об этом буквально через пару часов. Их будто отчеканили на разных сторонах одной медали, только вот Калеб был льдом, а Северус – пламенем.

– Интересно, почему он изменился, – задумчиво проговорила Гермиона.

– Который из них?

– Северус. Он теперь такой холодный, что можно получить обморожение.

Герти пристально посмотрела на нее. В это время в комнату зашла другая девочка, лет двенадцати, с чайным подносом. Пока напиток разливали по чашкам, а на блюдца раскладывали лимонный пирог, Гермиона ежилась под изучающим взглядом хозяйки. Когда девочка снова вышла, Герти отхлебнула чай и заявила:

– Вы не в его вкусе.

Наверное, у Гермионы отвисла челюсть, потому что Герти вдруг рассмеялась и хлопнула себя по колену.

– Ах, не стоит ничего отрицать. Напротив, мне это кажется милым. Однако вы впустую тратите время: Снейп за всю свою жизнь интересовался только одной женщиной, которая вот уже двадцать лет как лежит в могиле, но, если верить газетам, все еще жива в его сердце. Тот Снейп, которого я знала, никогда не сможет почувствовать что-либо к другой. Может, вы завоевали его разум, но не тешьте себя надеждой завоевать его сердце.

Постаравшись скрыть свое разочарование за глотком чая, Гермиона вздохнула и тихо произнесла:

– Он мне сказал то же самое.

– Правда? – нахмурилась Герти. – Странно… – Гермиона почувствовала, как полыхнули ее щеки, и потупила взгляд. Хозяйка снова поднесла чашку ко рту, одновременно изучая гостью. – Интересно, – наконец проговорила она и перешла к другой теме: – Скажите, а откуда вы знаете Калеба?

– Мы с ним познакомились на работе.

– А где вы работаете? – прищурилась Герти.

– В Министерстве. В небольшом отделе, который занимается измерениями.

– Простите мою бестактность, – поморщилась хозяйка, – но вы, случайно, не из богатых? Может, недавно унаследовали состояние?

– Нет, отнюдь.

– Странно. Расскажите, как Калеб вел себя с вами.

– Ну, сначала он флиртовал, а через некоторое время пригласил на свидание. – Гермиона погрустнела: – У нас тогда так и не получилось с ним встретиться: обстоятельства не позволили, а потом… – она неопределенно махнула рукой, не желая заканчивать предложение.

– А когда именно наш дорогой Северус показался на горизонте? До того, как вы познакомились с Калебом, или после?

Гермионе так не хотелось отвечать… Она знала, что одно это слово может похоронить все ее надежды:

– После.

Герти сочувственно цокнула языком:

– Мне так жаль, Джинни. По лицу видно, что вы и сами уже догадались: вас просто использовали. Слизеринцам доверять нельзя: они всегда руководствуются скрытыми мотивами. К тому же между этими двумя тлеет старая вражда. Но скажу вам одно: маленький укол вашему самолюбию со стороны Снейпа намного лучше того невыносимого зла, которое причинил бы вам Калеб, если бы ничто не помешало назначенному свиданию.

Гермиона коротко кивнула, не зная, куда девать руки.

– Не могли бы вы объяснить поподробнее? Просто Калеб натворил дел перед смертью, и мне хотелось бы лучше понять, что им двигало.

– Конечно, объясню, – взгляд Герти похолодел. – Калеб Ллойт был корыстной, безумно жадной скотиной с каменным сердцем. О, он мог прикидываться таким галантным, но попадаться на эту его удочку было никак нельзя. Калеб знал, какой он привлекательный, и пользовался своей внешностью без зазрения совести. Если он пригласил вас на свидание, то ему что-то было нужно – что-то, находящееся, по его мнению, в вашей власти. Он оставил за собой длинный след из разбитых сердец, в том числе моего и моей сестры. Кстати, именно Северус спас меня от него, заставив увидеть, что Ллойт за человек на самом деле. Если бы не Снейп, я бы, возможно, все еще таскалась за этим мерзавцем в надежде на одно-единственное доброе слово. Я знаю, что Северус как прилежный слизеринец просто возвращал свой долг, но мне до сих пор кажется, будто это я осталась ему должна за то, что он раскрыл мне глаза.

– Извините, что значит «просто возвращал долг»? – непонимающе моргнула Гермиона. – Северус рассказывал, что помогал вам, потому что вы были его другом.

Глаза Герти округлились, и она застыла так надолго, что было не понятно, дышит она вообще или нет.

– Он… вам… рассказал?! – наконец прошипела она.

Гермиона запоздало вспомнила, что поведанная Северусом история была крайне личной. Беспомощно покраснев, гостья попыталась исправить положение:

– Извините! Уверяю вас, что от меня никто ничего не узнает…

После этих слов все стало только хуже. На лице Герти шок сменился обидой, которая мгновенно превратилась в ярость.

– Что именно он говорил? Почему вообще меня упоминал? Ублюдок! Он рассказал вам, как мы познакомились? Похвастался, что был в школе непревзойденным изготовителем противозачаточных и абортных зелий, прямо-таки лучшим другом шлюшки? Наверное, он сообщил, сколько именно лет я позволяла Калебу себя избивать, прежде чем сам Снейп навсегда разукрасил ему морду? – тут Герти резко указала на свою левую щеку.

– Нет, нет, не надо… – Гермиона подняла руки в примирительном жесте, чтобы остановить гневную тираду, но напрасно.

– Да как он посмел, маленький говнюк! У него не было никакого права разглашать мои секреты!

– Но он же не собирался!..

Однако Герти больше ничего не слышала.

– Он, конечно, расписал вам во всех подробностях, как я опустилась до работы на улице, вероятно, умолчав о том, что и сам стал практически шлюхой? Забыл рассказать, как я – спасла – его?

Гермиона мотала головой в надежде, что Герти успокоится, однако изо рта вдруг вырвались совершенно не те слова, которые она собиралась произнести:

– Как вы спасли его – от чего именно?

– Ха-ха! Лакомый кусочек информации! И знаете что? Я вам все расскажу, раз он так щедро делится моими секретами! Снейп не имел ни малейшего понятия о том, чего ждали от новобранцев. Ритуалы посвящения в Пожиратели всегда включали в себя унижения, чтобы дать новеньким почувствовать, какое место в иерархии они занимают. Старожилы прятались за красивыми словами, повторяли друг за другом ересь о необходимости подчиниться целому, воссоединиться с великим, но на самом деле они просто любили слушать беспомощные крики бедного молодняка…

У Гермионы все внутри похолодело, а сердце, екнув, и вовсе замерло. Герти с дикой ухмылкой подалась вперед:

– После первого собрания я нашла Снейпа в сарае его папаши. Полуголый, он лежал на полу, сжавшись в комок, и с ужасом смотрел на свою новенькую татуировку, кровоточа своим…

– Хватит! – выкрикнула Гермиона, отчего в соседней комнате заплакал ребенок, и обе женщины невольно повернули головы на звук. Пока старшая дочь за стенкой успокаивала детей, в гостиной не было слышно ничего, кроме тяжелого дыхания двух собеседниц.

– Северус не рассказывал мне ничего такого, – сквозь сжатые зубы прошептала Гермиона, стараясь совладать с собой. – Он никогда не смеялся над вашей бедой так, как вы смеетесь над его! – Глубоко вздохнув, она продолжила более спокойным тоном: – Он говорил о симпатичной девушке, которая оказалась добра к нему, когда больше никому не было до него никакого дела. О той, которая подарила ему первый поцелуй; о той, которую он выслушивал и утешал, пока не понял, что навредил ей этим. – Гермиона тряхнула головой, пытаясь прогнать приступ тошноты, вызванный злобными изобличениями обиженной женщины. – Я не знаю, как все было на самом деле, но Северус рассказал мне о подруге, которой дорожил и по которой грустил, потому что не знал, что с ней сталось. Он не заслуживает вашей ярости.

Герти смотрела на гостью широко раскрытыми глазами, очевидно борясь со своими чувствами. На ее щеках появились два красных пятна, и она поспешно отвернулась, шепча:

– Простите меня… Я… сболтнула лишнего. Не думала, что во мне все еще столько злобы, даже спустя все эти годы. Пожалуйста, извините.

Гермиона часто заморгала и прижала руки ко рту. Теперь, когда кризис миновал, было трудно сдержать слезы, поэтому она лишь молча кивнула и потянулась за чаем. Несколько минут женщины просидели в тишине, пытаясь прийти в себя. Герти придвинула блюдце с пирогом и начала крошить пальцами корочку. Стоило Гермионе глянуть на свое блюдечко, как ее замутило: ни о какой еде не могло быть и речи.

– Он так гордился собой, – наконец прошептала Герти. – Думал, что станет важной птицей, если присоединится к Пожирателям. Он всю жизнь хотел могущества и власти. Я не принимала всерьез ни единого слова из его обычных речей о чистоте крови и политическом превосходстве. Для меня все это ничего не значило, но он только этим и жил, так что я давала ему выговориться. Он был искренне уверен, что сможет произвести на нее впечатление – на свою Лили. Он жил и дышал только для нее. Мерлин правый, как он ее любил…

Последние два года школы были для него пыткой: его постоянно мучили несколько сокурсников. Снейп чуть ли не считал дни, когда его возьмут в «джентльменский клуб» Малфоя. Он рисовал себе будущее среди сотоварищей, которые примут его в свои ряды и обязательно встанут с ним плечом к плечу, если появится такая необходимость. Я просто молча слушала, считая его речи обычными мальчишескими фантазиями… Мне непременно нужно было сказать ему тогда, что я обо всем этом думаю…

Гермиона тяжело сглотнула. Герти подняла на нее усталый взгляд, до этого прикованный к раскрошенному пирогу.

– В вечер его посвящения выпивка и наркотические зелья лились рекой. Северусу тогда было всего семнадцать, поэтому он не притронулся ни к тому, ни к другому. Он был трезв как стеклышко, когда Пожиратели решили поиграть в свои игры. Остальные новички к тому времени находились в полубессознательном состоянии и, особо не сопротивляясь, не вызывали большого интереса. А вот Северус боролся… и проиграл.

Герти закрыла глаза. Гермиона вытерла бегущие ручьями слезы.

– Он прислал мне патронуса. Я видела это заклинание впервые, а лань была такой же прекрасной и нежной, как и душа ее хозяина. – Прерывисто вздохнув, Герти продолжила: – Когда я нашла Северуса, он был в ужасном состоянии. Можете себе представить. Понимаете, он будто прозрел и осознал, что стал пленником реального кошмара. Его ярое сопротивление насторожило одних и, скажем так, заинтересовало других. Он знал, что ужасы только начинаются. Поэтому я решила ему помочь, – смущенно пожала плечами Герти. – Уже тогда я слишком хорошо разбиралась в неприглядных вещах. Мои родители выставили меня на улицу, а Калеб пропадал месяцами, заставляя меня саму зарабатывать на жизнь единственным доступным способом. К сожалению, у меня накопился огромный опыт в этом деле, поэтому я решила, что могу поделиться с Северусом секретами своего мастерства.

Вы спросили, куда подевался его огонь. Дело в том, что я его усмирила. Я научила Северуса отчуждению, показала, как уходить в себя так, чтобы никто этого не заметил. Даже самые слабые из нас могут обрести власть, если знают, где ее искать. Я научила его, как стать желанным, вместо того чтобы быть презираемым. Объяснила, как важно заставлять людей просить – каждый раз; что никогда нельзя начинать что-либо самому, потому что собственные желания являются слабостью. Если человек тебе ровня, ты заранее проиграл. И тебе удастся сохранить чувство собственного достоинства, только если другие пресмыкаются перед тобой. Тут все дело во власти. Нужно заставить этих других думать, что они жаждут твоего общества, не могут без тебя жить, что ты лучше всех, а они в данный момент могут считать себя счастливыми уже потому, что наслаждаются твоим неразделенным вниманием.

Герти несколько раз кивнула, будто мысленно пройдясь по какому-то списку и оставшись довольной. Пожав плечами, она откинулась на спинку кресла.

– Северус был прилежным и расторопным учеником. Прошло совсем немного времени, и он стал своего рода сенсацией. Внезапно за ним начали увиваться красотки, что повергло его в искреннее недоумение: до этого ни одна девушка, кроме меня, не хотела иметь с ним дело, да и наши отношения вряд ли можно было назвать романтическими. И вдруг женщины стали чуть ли не драться из-за его внимания к ним. Я научила Северуса, как не попадать в расставленные силки. Показала, чем плотская страсть отличается от настоящей любви.

– И чем же? – подалась вперед Гермиона. Герти ухмыльнулась:

– Расположение тонкой границы между реальностью и самообманом зависит от конкретного человека. В случае с Северусом все было просто: в те годы он был безнадежно, непоправимо уродлив. Я сказала ему, что его никто никогда не поцелует, разве что по пьяни или по большой любви, и навязала ему правило: никогда не целовать никого первым – никогда. Это единственный для него способ распознать настоящие чувства, особенно со стороны трезвого человека.

Глаза Гермионы округлились, а мысли понеслись галопом, в то время как Герти продолжала:

– Через какое-то время благодаря искушенности в Темных искусствах Снейп заработал определенную репутацию, поэтому никто его больше ни к чему не принуждал. Этот день наступил довольно-таки быстро: Северус всегда хорошо разбирался в темной магии. Я знаю, что он ни разу не участвовал в посвящении новичков. Однако мне кажется, что порой он играл на чувствах опытных Пожирателей, если был в соответствующем настроении. Северус мог с легкостью натравить их друг на друга, чем обычно не брезговал. Все это происходило до первой смерти Темного Лорда, и с тех пор Снейп держался особняком. – Указав на застежки своей мантии, Герти продолжила: – Именно тогда он обнаружил у себя пристрастие к бесчисленным пуговицам и перестал со мной спать. Забраться к Снейпу под мантию стало для меня более сложным, чем залезть в Гринготтс. Боюсь, с тех пор у него напрочь пропало желание заниматься сексом, если на то не имелось политических мотивов. Бедняга, – Герти сочувственно вздохнула. – Наверное, кроме меня его никто так и не поцеловал. Хотя, кто знает, не наплевать ли ему теперь на все это…

– Не наплевать! – с надрывом проговорила Гермиона. – Я его поцеловала. Я просто обожаю его целовать!

– Правда? – встрепенулась Герти. – И он все равно сказал, что вы попусту тратите свое время? Ну, чему тут удивляться… Я всегда знала, что его чувства к Лили Эванс были патологией, а теперь, прочитав, через что он прошел ради нее… – Она пожала плечами. – Мне так жаль. Вы кажетесь славной девушкой, и было бы только справедливо, если б Северус наконец встретил человека, который будет любить его таким, какой он есть.

Гермиона молча смотрела в пол, чувствуя, что после этого разговора Северус Снейп стал для нее еще загадочнее, чем прежде.

– У вас остались какие-нибудь вопросы? А то скоро вернется мой муж, а я еще даже не начинала готовить ужин.

Отрицательно покачав головой, Гермиона вытерла последние слезы.

– Нет, спасибо, я уже ухожу. Не хотела вас расстроить, извините, хотя было бы наивно полагать, что такие новости оставят вас равнодушной. Я повела себя крайне эгоистично.

– Да я и сама не думала, что так отреагирую, – вздохнула Герти и вяло махнула рукой. – То ли мне жалко, что Калеб умер, то ли обидно, что это не я его прикончила. Но все это дело прошлое. Плохо только, что вам пришлось увидеть меня в таком состоянии. – Она поднялась и проводила Гермиону к выходу. – Если сможете, передайте Северусу, что я счастлива, ладно? Живу пусть и не в достатке, зато с хорошим мужем вот уже девять лет, а вдвоем легче переносить трудности. Вам повезло, что у вас ничего не вышло с Калебом Ллойтом: непутевый он был человек. Я и сестре несколько лет назад пыталась это втолковать, но разве она будет меня слушать? Она и мужа-то бросила ради этого проходимца, даже на работу его пристроила, но он все равно пустил ее по миру. Калеб всегда тратил больше денег, чем у него было. Интересно, захочет ли сестра общаться со мной теперь, когда он умер? Две недели назад, вы говорите? Хм… Скорее всего, нет… Женщины не любят признавать свои ошибки. – Открыв дверь на площадку, Герти внезапно нахмурилась: – А кто-нибудь оповестил его брата?

Гермиона пожала плечами:

– Наверняка. Как я понимаю, его родня держится вместе.

– Давно ли? – фыркнула Герти. – Стоило им убедиться в том, что Каредиг сквиб, как они отправили беднягу к каким-то магглам в Абердэр и начали притворяться, будто его никогда не существовало. Я видела его всего один раз – приятный человек, неотразимый, как и его братец, но добрый до невозможности. Он обожал Калеба, чем тот не стеснялся пользоваться, когда поджимали финансы. Мне всегда казалось, что так с близнецами не обращаются, особенно с неполноценными. Если б Каредиг не был сквибом, я бы бросила Калеба сто лет назад.

– Так они близнецы? – выпалила Гермиона, ошарашенно глянув на ждущего снаружи Рона.

– Да, хотя их семейка и отрицает это. Но достаточно одного взгляда, чтобы убедиться.

От нехорошего предчувствия у Гермионы сжало все внутренности.

– Я прослежу за тем, чтобы Каредига оповестили. Знаете, мы пошлем к нему кого-нибудь прямо сегодня. Можно задать вам один последний вопрос: как связаться с вашей сестрой? Я хотела бы поговорить и с ней тоже, если вы не против.

Герти пожала плечами.

– Не вижу смысла, но это ваше дело. Она работает в Министерстве, хотя не помню точно, в каком отделе. Кажется, в бухгалтерии. Зовут Мэри – Мэри Ворпл, если она все еще носит фамилию мужа, иначе Элген.

Гермиона повернулась к Рону, на чьем лице явно читался такой же шок, в котором пребывала и она сама. Сбивчиво поблагодарив Герти за помощь и распрощавшись, друзья опрометью слетели вниз по лестнице.

Примечание к части

Шерлок: " Это никогда не близнецы! "
Ауретта, дико хохоча: " Разве что в нашей мыльной опере! "

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒