Примечание к части

Примечание к части

MariNika13 переводится из статуса беты в статус ангела-хранителя этой истории.

Глава 12

Расположившись у камина в доме на площади Гриммо, Гермиона вполуха слушала отчет Квинта о событиях в Иране. Гарри, как обычно, мерил шагами гостиную. Рон и Квинт сидели рядом с книжными полками. Урбан Филипс и немая как могила мадам Ворпл заняли диван. Снейп облюбовал себе кресло в дальнем углу комнаты. Сложив на груди руки, он теребил пальцем верхнюю губу. Трудно было сказать, что его раздражало больше: невозможность просто так подняться и уйти или бессодержательность монотонного отчета. Как правило, авроры ограничивались сухим изложением фактов, поэтому в пересказе вся поездка казалась довольно-таки бесполезной.

Судя по мимолетным взглядам Гарри и Рона, Гермионе было ясно, что друзья беспокоятся о ней: после возвращения из Ирана она замкнулась в себе, избегая всех и не желая обсуждать произошедшее, а Квинт, скорее всего, преподнес им полную версию событий ещё до начала официального собрания.

Она так боялась, и вместе с тем душе было невыносимо больно. Вина давила на нее неподъемным грузом; каждая ошибка стоила чьей-то жизни.

Лучше было бы не чувствовать ничего.

– Турецкие авроры ищут сообщников в Стамбуле, – продолжал тем временем Квинт, – но говорят, что не надеются на прорыв. Они обещали уведомлять нас о любом развитии событий. Лично я считаю, что Пейами зарекся трогать Гермиону, когда та спасла его тетку. Однако он все еще хотел знать, что она выяснила, и не дать остальным прийти к таким же выводам. Мы не в курсе, на кого он работал, но я уверен, что он был не один. Люди, пославшие иранцам ультиматум, не понимали их менталитета; о Пейами я бы этого не сказал.

После Квинта заговорил Рон:

– Вам удалось что-то найти, прежде чем этот… – он сверился со своими записями, – Пейами Селикоглу уничтожил свитки?

– Да, – ответила за Квинта Гермиона. – Я теперь знаю, что представляет из себя Кристалл Времени.

Снейп и мадам Ворпл с неприкрытым любопытством одновременно подались вперед. Филипс выглядел заинтригованным, а Гарри, Рон и Квинт просто ждали объяснений. Авроры больше интересовались не магическими феноменами, а убийствами, происходящими из-за них. Гермиона долго листала свои записи, прежде чем продолжить:

– В принципе, это природное явление, наблюдаемое с большей или меньшей регулярностью. Тот единственный свиток, в котором нашлась полезная информация, датирован началом первого века нашей эры. В нем не было описано, как найти Кристалл, зато объяснялось, на что он способен и почему люди жаждут им обладать.

Снейп подался еще ближе и теперь сидел на самом краю кресла, опираясь локтями о колени.

– Так в чем же заключается его функция?

– Очевидно, он контролирует время, но Кристалл может также и разрушить его. Человек, завладевший Кристаллом, может путешествовать во времени назад – на час, на два; на пару лет; на пару тысячелетий. Могуществу этого артефакта нет предела. Можно вернуться к началу времен и перезапустить весь мир, всю Вселенную. Кристалл – это что-то вроде кнопки перезагрузки мироздания или выключателя. – Глянув в свои записи, Гермиона закончила: – Тут еще есть инструкции о том, как пользоваться Кристаллом, но на данный момент это не важно. – Аккуратно сложив пергамент и убрав его в карман, она подняла взгляд на присутствующих.

Воцарилась тишина: все обдумывали услышанное.

– Древний свиток не содержал всю эту информацию в буквальном виде. Некоторые пробелы мы с Фарзином заполнили сами, основываясь на его знании мифологии, однако мы оба были уверены, что пришли к правильным заключениям. – Гермиону захлестнули воспоминания о жарких спорах, бесконечных поисках и детской радости от открытия, за которым последовало слишком много вина, выпитого на слишком пустой желудок. – Кроме того, мы теперь знаем наверняка, что Кристалл Времени является источником хрономиниума.

– Что это такое? – спросил Филипс.

– Песок в маховиках времени.

– И вы говорите, что это природное явление?

– Да, хотя подробностей на этот счет нет. Могу процитировать пергамент: «Земля родит еще один Кристалл, и еще – пока не явится спаситель, который обновит весь мир».

– Похоже на религиозный трактат, а не на источник научных фактов, – нахмурился Филипс.

– Информацию намеренно спрятали в притче. Иранские волшебники часто так делают, потому что, в отличие от нас, живут бок о бок с магглами, работают рядом с ними и заводят семьи. В результате для сохранения Статута о секретности нужно прибегать к крайним мерам: иранцы очень наблюдательны. Поэтому они научились скрывать тайное за очевидным. Информацию о Кристалле упаковали в выдуманную историю, приписанную пророку Зороастру и отброшенную учеными как не представляющую из себя интереса. К счастью для нас, ее сохранили в библиотеке вместе с остальными реликвиями того времени – больше как любопытную диковинку, чем как источник знаний.

Филипс и мадам Ворпл синхронно кивнули.

– Теперь мы знаем, что именно хотим найти, но все еще не знаем, где искать, – проговорил первый.

– Фарзин сказал, что у него были некоторые соображения на этот счет, но погиб, прежде чем успел ими поделиться.

– У меня тоже есть пара идей, – сказал Филипс.

– Какие?

– Дыры вдоль линий не новы, просто редко встречаются. Их почти всегда можно объяснить такими природными явлениями, как высиживание яиц драконами или теми же птицами Рух, потому что растущие магические существа впитывают в себя огромное количество волшебной энергии. В результате в определенном радиусе от логова появляются дыры. Разумно предположить, что формирующийся артефакт мирового значения так же впитывает энергию, осушая близлежащие лей-линии, пока очередная магическая волна не подхватит дыру и не погонит ее вдоль линий по всему земному шару. Эта теория объясняет передвижение энергетических пустот.

– Прямо как пузырьки воздуха в тормозном шланге! – увлеченно воскликнул Гарри, но сразу покраснел, когда его никто не понял. – Хм, извините. Не обращайте внимания.

– Я хотел сказать, – холодно продолжил Филипс, – что артефакт, будучи природным явлением, сейчас тоже в каком-то смысле рождается. Логичный вывод: он, как и драконы, тянет на себя магическую энергию.

– Так мы его и найдем, – подытожил Рон. – Гениально!

– Каким образом это гениально? – подал голос Квинт. Рон нетерпеливо объяснил:

– Если нам удастся понять, откуда именно аномалии расходятся по лей-линиям, мы сможем выйти на их источник.

– Все не так просто, – осадил его Филипс. – Лей-линии – это вам не сеть с правильными ячейками. Однако в нашем распоряжении полевые агенты со всего мира, так что, я думаю, удастся сузить радиус поиска до разумных пределов.

Гермиона наблюдала за развернувшимся обсуждением, сидя в сторонке. Идея Филипса была шагом в правильном направлении, но от этого на душе одновременно становилось и легче, и тяжелее. Чем ближе они подходили к ответам, тем ближе сама Гермиона оказывалась к провалу. Чем дольше они искали правду, тем больше людей погибало – невинных людей, которые были ей небезразличны.

Она посмотрела на Гарри. Он долго жил, неся на плечах такой же груз. Неудивительно, что на шестом курсе он чуть ли не послал все к чертовой бабушке. Гермиона начала понимать, почему он так самозабвенно ненавидел Снейпа: в подобной ситуации необходимо сконцентрироваться на конкретном объекте, потому что ненависть ко всему миру не приносит никакого удовлетворения.

Ощутив на себе ее взгляд, Гарри повернулся к подруге, и она поморщилась, видя в его глазах бесконечное понимание. Он знал, каково ей сейчас. Знал, что каждая смерть режет душу до кости. Наверное, даже знал, что в отношении гибели Пейами она не чувствует пока ровным счетом ничего.

Гермиона перевела взгляд на Рона. Тот явно был в своей среде, строя планы и обсуждая стратегии. Впервые в жизни он заинтересовался идеей, а не просто конечным результатом. Она вздохнула: ну почему нельзя любить его чуточку сильнее? Он всегда был таким уютным, заботливым и яростно сообразительным, если дело того стоило. Она покачала головой, сама отвечая на свой вопрос: наверное, по тем же причинам, из-за которых у него тоже не получалось сильнее любить ее. Выходило странно: они были бесконечно преданы друг другу без какого-либо намека на страсть.

Гермиона вернулась к созерцанию Снейпа. Теперь он сидел в своем кресле глубоко, закинув ногу на ногу. Профессор не участвовал в обсуждении, но и не упускал ни малейшей детали. По нему было видно, что за колючими черными глазами непрерывно работает мощный ум. Когда он хмурился, складка между бровей только усиливала это впечатление.

Какой странный мужчина.

Нездорово бледная кожа, выдающихся размеров нос… Губы… Тут Гермиона моргнула. Его губы были на удивление чувственными. Раньше она этого ни разу не замечала. Да и когда было? В их ученические годы, когда он вселял страх и ужас? Теперь же она не могла оторвать взгляда от его губ, от тени, обрамляющей разрез рта, от узкой нижней челюсти, переходящей в утонченный подбородок.

Стоило Гермионе понять, насколько притягателен Снейп, как ее бросило в жар. Голова закружилась. Тогда, в читальном зале, она почему-то хотела его смутить, но, мягко говоря, не рассчитала силы. Она была уверена, что незабываемая реакция Снейпа была лишь маской, доказательством того, с какой легкостью он может поставить ее на место. Он не мог иметь в виду то, что сказал. Скорее лишь поиграл ею, а на десерт еще и Калебу нос утер. Гермиона все это понимала. Тем не менее, после их встречи в голове начали роиться мысли, от которых невозможно было избавиться.

Она ничуть не удивилась, когда, оторвавшись от его губ, обнаружила, что Снейп пристально смотрит на нее. Если даже Гарри чувствовал на себе ее взгляд, вряд ли от бывшего шпиона можно было ожидать чего-то меньшего. Она не стушевалась и просто продолжила спокойно разглядывать его – в первый раз в качестве потенциального любовника.

Профессор был таким худым, что мог бы показаться немощным, если бы не постоянное ночное патрулирование по замку; поэтому Гермиона решила остановиться на термине «поджарый». Однако, несмотря на отличную физическую форму, под бесконечными складками черной мантии, должно быть, скрывался в значительной мере костлявый экземпляр.

Когда они снова встретились взглядами, оказалось, что Снейп смотрит на нее абсолютно спокойно – без едкой усмешки на тонких губах, без какого-либо намека на смущение, – просто терпеливо и даже безмятежно, будто ее любопытство является чем-то совершенно обычным.

Внезапно все встало на свои места.

Когда Гермиона впервые услышала о его репутации бабника, то удивилась, какой странный выбор могут делать женщины. Однако теперь она их понимала. Снейп покорял не внешним видом. Он был притягательным, таинственным, замкнутым – и в то же время в его поведении чувствовался легчайший намек на то, что при определенном подходе он, возможно, способен наконец раскрыться.

В этом и заключался секрет его успеха.

От профессора исходила тончайшая аура ранимости, лишь призрачный шепот, воспринимаемый на уровне подсознания и притягивающий женщин.

Гермиона не знала, было ли все это искусным обманом или следом, который оставила на его душе Лили Эванс. Она вновь подумала о горе Снейпа, которое пропитывало оставленные им для Гарри воспоминания и будто резало по сердцу ножом.

– Мне нужно больше людей, – внезапно сказала она, прерывая остальных. Все замолчали. – Квинт тоже так думает. Если бы с нами в Иран отправилась еще пара человек, мы с большей вероятностью сумели бы докопаться до истины. У нас было множество свитков, на которые просто не хватило времени. Раз мне нельзя брать с собой Гарри и Рона, нужно найти других надежных людей.

– Например? – спросил Рон.

– Можно начать с Виктора.

– Мне это не нравится, – подал голос Квинт. Гарри нахмурился:

– Почему?

– В пророчестве сказано, что ее предаст каждый. Чем больше привлечем людей, тем вероятнее предательство.

– Но с этим же ничего не поделаешь, как и с тем, что я в конце концов потерплю неудачу, – вздохнула Гермиона и, достав из мантии свои записи, задумчиво перебрала их. – Однако сначала мне нужно раскрыть тайну, а для этого нужны помощники. Если вам не нравится Виктор, подыщите кого-нибудь другого. Жду кандидатуры на рассмотрение. – Вновь аккуратно сложив разрозненные листы пергамента, она решительно убрала их в карман.

– Ты куда? – спросил Рон.

– Пойду заварю чай, а то голова болит.

И Гермиона направилась на кухню. В гостиной начали перебирать имена.

Она стояла и смотрела на чайник, дожидаясь, когда закипит вода. Нервное напряжение достигло критической точки. Еще столько много нужно обсудить, но на это уже нет никаких сил. Гермиона чувствовала себя растревоженной, ожесточенной и загнанной в угол… именно так, как сказал Гарри.

В чайнике начало урчать. Повернувшись, чтобы достать заварник, Гермиона чуть не подскочила от неожиданности:

– Черт! Как же вы меня напугали!

Стоявший прямо позади нее Снейп изогнул бровь.

– Я только хотел вам кое-что занести, – он протянул ей зелье от головной боли. – Никогда не прихожу в этот дом неподготовленным.

– Спасибо, – прошептала Гермиона, взяв из его руки пузырек. Было трудно дышать: профессор стоял невообразимо близко. Его глаза сверкнули пламенем:

– Если вы еще чего-либо от меня желаете, вам нужно лишь попросить.

У нее перехватило дыхание. Эти слова можно было истолковать только одним способом. Но что они значили для будущего? С какими последствиями ей придется считаться? Посмотрев Снейпу в лицо, она увидела в нем искренность, неприкрытый интерес и бесконечное терпение: казалось, будто ему все равно, воспользуется она его предложением или нет.

Гермиона отвернулась, чтобы ополоснуть заварник кипятком.

– В последнее время близкие мне люди развили в себе склонность к преждевременной смерти, – тихо проговорила она.

– Любой из нас может завтра погибнуть. Я расстался с этим страхом уже давно, – так же тихо ответил он.

Гермиона положила в заварник несколько пакетиков чая и снова повернулась к Снейпу.

– Я не хочу чувствовать, – медленно, с расстановкой произнесла она, надеясь, что объяснений не потребуется.

И не просчиталась. Впервые с того момента, как профессор пересек границу ее личного пространства, он перестал смотреть ей в глаза и вместо этого опустил обжигающий взгляд к застежке ее мантии:

– Я никогда не выдвигаю требований относительно чувств.

Гермиона сглотнула.

– Вы сможете помочь мне забыться, даже если я ничего не чувствую?

Снейп поднял руку к ее лицу и, не касаясь раскрасневшейся щеки, смахнул выбившуюся из прически прядь. В его глазах полыхнула ранее приглушенная страсть:

– Даю гарантию.

Ей показалось, что внутри все начало плавиться. Стены кухни покачнулись.

Из коридора вдруг послышались тяжелые шаги.

– Грейнджер, Рон пригласил еще нескольких… ой, здрасьте. – Квинт замер в дверях. – Нужно заварить еще чая: у нас новобранцы.

Гермиона кивнула в сторону плиты:

– Не буду тебе мешать, – а затем повернулась к Снейпу: – Потом договорим.

Она направилась в гостиную, чтобы посмотреть на новичков, на ходу вынимая из пузырька пробку. Обогнув угол, Гермиона влетела в мадам Ворпл и чуть не подавилась зельем.

– Ох, прошу прощения, я тут что-то замечталась, – воскликнула та, придерживая коллегу и похлопывая ее по спине.

– Вы не виноваты: это я не смотрела, куда иду.

– Я хотела вам сообщить, что прибыло еще несколько человек, и поинтересоваться, не нужно ли помочь с чаем.

– Этим занимается Квинт. Уверена, он будет рад любой помощи.

Обеим женщинам пришлось посторониться, когда в узком коридоре мимо них протиснулся Снейп, буркнувший что-то, отдаленно напоминающее извинение.

Мадам Ворпл отправилась на кухню, а Гермиона – вслед за профессором. В дверях гостиной неожиданно образовался затор, и ей, чтобы попасть в комнату, пришлось пробираться мимо Снейпа, Филипса и Гарри.

Она очень обрадовалась, увидев Артура, Джорджа, Джинни и Билла. И улыбнулась ещё шире, когда из камина вышел Невилл Лонгботтом.

Однако улыбка застыла холодной маской, стоило Гермионе обнаружить, что аккуратно сложенные в кармане записи бесследно исчезли.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒