Глава 9. Примечание к части

Глава 9

Попасть в Исфахан оказалось не так просто, как она надеялась. Гермиона слишком давно не смотрела маггловские новости, да и вряд ли могла подумать, что события в мире магглов оказывают такое сильное влияние на мир волшебников. Порталов до Ирана просто-напросто не было.

Вместо этого им с Квинтом пришлось воспользоваться порталом до Стамбула, потом переправиться в Тютюнлю, а оттуда – в поселение волшебников Киз Агачи, находящееся прямо на границе между Турцией и Ираном. Совсем выбившись из сил, они устроились на ночлег в комнатах над местной харчевней.

Утром, наспех позавтракав хлебом с травами и сыром, они запивали его чаем с медом. Затем к ним присоединились их проводники: Пейами Селикоглу, сорокалетний мужчина с приятным лицом и располагающей улыбкой, и Кадри Юлмаз, его энергичная семидесятилетняя тетка, напомнившая Гермионе Минерву. Кадри была сухой и практичной, Пейами – не особенно:

– Что вы вообще забыли в Исфахане? – начал сокрушаться он, не успев сесть за стол. – Это же глупость! Наши библиотеки – лучшие в мире, а исфаханская – просто старая. У нас вы найдете все, что хотите знать. Здесь есть книги по любым видам магии.

– Возможно, я последую вашему совету, – улыбнулась Гермиона. – Однако мне сказали начать с Исфахана, что я и сделаю. Уверена, что с еще большим удовольствием вернусь к вашим библиотекам, если исфаханская так бедна, как вы говорите.

– Оставь девушку в покое, назойливый глупец, – вмешалась мадам Юлмаз. – Ей нужно доесть завтрак. – Повернувшись к Гермионе, она сказала: – Простите сына моей сестры: он слишком горд.

– Кадри-ханум, он ни в чем не провинился.

Мадам Юлмаз широко улыбнулась:

– Вот видишь, Пейами? Я же тебе говорила! – И опять Гермионе: – Он думал, что вы окажетесь глупой невежей. Но вы не беспокойтесь: я побывала в вашей Великобритании и понимаю ваш менталитет, в отличие от сына моей сестры. Он знает только то, что пишут в газетах. Однако даже из газет можно понять, кто такая Гермиона Грейнджер. Вы оказываете нам честь своим доверием. Мы доведем вас до Исфахана.

– Надеюсь, что окажусь достойной вашей помощи.

– Какая вы милая, – улыбнулась мадам Юлмаз.

Часом позже они двинулись в путь. Вид транспорта Гермионе решительно не понравился, однако аппарация в Иране была запрещена аж с 1386 года. Серия специальных чар переадресовывала каждого ослушавшегося на дно Каспийского моря.

Несмотря на волнение, на ковре-самолете Гермиона чувствовала себя в большей безопасности, чем на метле. Ее ковром управляла Кадри, а Квинт после быстрого урока езды, который почему-то включал в себя скоростные догонялки с хохочущим Пейами, получил свой собственный.

Они переоделись в маггловские вещи: Квинт и Пейами – в обычные джинсы и футболки, а женщины – в хлопчатобумажные брюки и легкие накидки. Эта предосторожность требовалась потому, что на пути их следования не было ни одной волшебной общины. Последние вообще встречались крайне редко, так как иранские ведьмы и маги предпочитали жить бок о бок с магглами.

Из-за ветра Гермиона никак не могла удержать на голове шаль и просто обмотала ее вокруг шеи, взяв пример с Кадри, которая при этом сухо заявила спутнице: «Успеем привести себя в порядок, когда приземлимся».

Ухватившись за свою сумку, потому что держаться больше было не за что, Гермиона мужественно старалась не расстаться с завтраком. Их компания неплохо продвигалась вперед, час за часом пролетая над живописными равнинами. Каждый раз, когда Гермиона сотворяла охлаждающее заклинание, Кадри с благодарностью улыбалась.

Они остановились в деревушке Киланей, чтобы плотно пообедать и отдохнуть, прежде чем снова подняться в небо.

До Хамадана, который вскоре обещал появиться на юго-востоке, оставалась еще пара часов лета, но тут нагрянула беда. Квинт окликнул их и указал на северо-восток. То, что сначала выглядело одной жирной точкой на горизонте, оказалось тремя маленькими, летящими рядом. Что бы это ни было, оно приближалось к коврам, а магглов можно было исключить сразу…

Кадри достала волшебную палочку и выкрикнула заклинание, Пейами тоже – и стал невидимым. Квинт последовал их примеру. Гермиона достала свою палочку и крепко сжала ее в руке: нервы пошаливали, потому что Кадри увеличила скорость, а другие ковры больше не было видно.

Точки увеличились в размере, и теперь можно было различить крылья. Прищурившись, Гермиона пыталась разглядеть преследователей, но Пейами удалось сделать это раньше:

– Птицы Рух!

– Что он сказал? – спросила Гермиона, пытаясь перекричать ветер.

– Плохи наши дела, – оглянувшись, крикнула в ответ Кадри и пустила ковер еще быстрее. Гермиона заметила, что птицы летят прямиком на них.

– Разве они могут нас видеть?

– Не знаю! Ложитесь ничком на ковер!

Гермиона послушалась, но не перестала направлять волшебную палочку в сторону стремительно приближающейся угрозы. Вдруг стало видно Квинта и Пейами. Судя по тому, что мужчины заняли позицию между птицами и женским ковром, заклинание Кадри тоже перестало работать.

Пейами подлетел ближе. После череды выкриков они с Кадри, судя по всему, выработали план действий.

– Птицы нас скоро догонят, поэтому мы должны приземлиться, – объяснила Гермионе спутница. – Однако сначала мы попытаемся пролететь как можно дальше: без укрытия нам и на земле угрожает опасность!

Резко развернув ковер, она направила его на запад. Гермиона глянула в сторону Хамадана, который недавно показался на горизонте, но теперь опять потерял очертания в горячей дымке.

– Не лучше ли направиться в город?

– Пейами говорит, что последствия для нас будут намного хуже, если магглы увидят птиц Рух и потребуется накладывать Обливиэйт. Я склонна согласиться.

Гермиона стала смотреть вниз в поисках укрытия, но под ними простирались лишь бесконечные пастбища с редкими возвышениями пологих холмов. Однако в одном месте едва заметная речушка подмыла склон. Гермиона дотронулась до плеча Кадри и указала на образовавшийся овраг. Кивнув, та направила ковер вниз. Когда Гермиона обернулась убедиться, что мужчины летят за ними, она впервые увидела, кто именно преследует их. В горле пересохло.

Птицы Рух были огромны. Они выглядели, как орлы размером с джамбо-джет и когтями длиной в метр, и неумолимо приближались. Гермиона на животе подползла к краю ковра и глянула вниз. Они были все еще слишком высоко.

Вдруг тень заслонила солнце, и воздух рассекли когти. Рух победоносно прокричала, но Гермиона уже перекатилась на другую сторону ковра. Послышался треск разорванного полотна, однако чудовище промахнулось. Поморщившись и подняв палочку, колдунья глянула вверх, но птица уже пронеслась мимо. Тут Гермиона заметила, что Кадри рядом с ней больше нет: на ее месте остались лишь брызги крови. И ковер уже не летел – он падал. Грудь сдавило холодным ужасом так, что не получилось даже пискнуть.

Это был всего лишь второй из ее детских страхов, но теперь, остолбенев, Гермиона только и могла думать о том, что разочаровать Макгонагалл вовсе не так уж плохо.

Она не могла пошевелиться, не могла даже крикнуть. При том, что так и не научилась управлять ковром-самолетом: она просто положилась на своего проводника. Какой же это было глупостью!

– Грейнджер, черт тебя подери!

Глаза сами собой распахнулись, и она увидела Квинта, старающегося держаться внизу сбоку от ее ковра. Он отчаянно пытался привлечь к себе внимание, а теперь протянул ей руку и крикнул:

– Прыгай!!!

Моргнув, Гермиона решила, что он совсем выжил из ума, но потом поняла, что если уж разбиться в лепешку, то лучше сделать это при попытке спастись. Ковер Квинта от порыва ветра накренился, и тот забористо выругался, стараясь не потерять управление. Пейами подлетел так, чтобы оказаться ниже всех, и внимательно смотрел на увеличивающееся между Квинтом и Гермионой расстояние. Она встала на колени, убрала волшебную палочку и шатко поднялась на ноги. Когда над ними снова пронеслась огромная тень, Гермиона прыгнула…

И промахнулась.

Прыжок с ковра оказался слишком похож на прыжок со студня. Гермиона приземлилась на ковер Пейами и, отпружинив, снова очутилась в воздухе. Один из мужчин поймал ее за запястье, и она вцепилась в него мертвой хваткой. Обнаружилось, что это Квинт выполнил фигуру высшего пилотажа, в результате чего Гермиона оказалась распластанной по его спине и держащейся за спасителя руками и ногами.

Теперь ей было видно первую птицу Рух. Та неторопливо летела с добычей в когтях, из которых свисали подрагивающие ноги.

– Квинт, быстрее за ней!

– Я не могу ничего сделать, пока ты от меня не отцепишься!

Тут Гермиона заметила, что из-за ее хватки он не в состоянии двигаться, поэтому отпустила руки и уселась на ковре рядом. Все еще касаясь ладонью спины Квинта, она оглянулась в поисках Пейами. Тот нашел в нападающих слабое место: если птицы промахивались, то тратили много времени, чтобы развернуться и зайти на второй круг.

Квинт сократил расстояние до первой птицы. Судя по всему, она не слишком торопилась отобедать.

– Лети быстрее, Кадри может потерять много крови!

– Я стараюсь!

– Подлетай под брюхо!

Ковер рванулся вперед, и Гермиона осталась на нем только благодаря тому, что зажала в кулаке половину футболки Квинта. Вытащив палочку, немного привстав и дождавшись идеального положения под птичьим животом, Гермиона прокричала: «Сектумсемпра! »

Заклинание полоснуло чудовище по брюху, на котором появился двухметровый разрез. Послышался вопль, и когти раскрылись. Квинт схватил Кадри за ногу, в то время как Гермиона притянула ее к себе за предплечье.

Упав на ковер, Кадри застонала от боли. Казалось, что кровь сочится отовсюду. Гермиона сразу же начала залечивать поверхностные ранения, но приниматься за более серьезные, на груди, без диагностирующих чар было опасно. Взамен она парализовала женщину, горячо надеясь, что та продержится еще чуть-чуть.

– Грейнджер, у нас тут небольшая проблемка!

– Что на этот раз?

– Эта штука рассчитана на одного человека. Двое – еще ничего, но трое – уже перебор. Мы летим слишком медленно, и птицы нас скоро нагонят. Смотри: вот как управлять ковром…

Гермиона сразу поняла, что задумал Квинт.

– Ни в коем случае! Это приказ! Пейами!

– Грейнджер! Ты важнее всего!

– Заткнись! Пейами!

– Я здесь, мисс Грейнджер! Прыгайте!

Он держал ковер немного ниже нее. На этот раз Гермиона просто шагнула в воздух.

От удара подбородком о плечо Пейами у нее потемнело в глазах. Проморгавшись, она обернулась: птицы нагоняли. Гермиона как раз пыталась решить, перейти ли им в наступление или укрыться на земле, когда надрезанное брюхо одной из преследовательниц лопнуло. Другие две с воплями бросились на нее и разорвали соратницу на куски, словно акулы.

– Спускайтесь! Надо скорей приземлиться!

Пейами последовал за Квинтом, и оба ковра залетели в овражек. «Смотрите! » – крикнул проводник. За глыбой песчаника показалась небольшая пещера.

Как только Пейами опустился на землю, Гермиона бросилась к раненой, на бегу доставая из своей сумки все необходимое.

Стоило позаботиться о Кадри, как Квинт слетел с катушек.

– Что это за страна такая, в которой не разрешают аппарировать! Аппарация – это неотъемлемое право каждого человека!

– Ага, именно поэтому нам надо сначала сдать экзамен и получить разрешение, – ответила Гермиона, в очередной раз проверяя пульс Кадри.

– Чушь собачья!

– Успокойся, у тебя истерика.

– Нет, у меня праведный гнев! Истерика – это когда ты сидишь на ковре как истукан и пялишься на слишком быстро приближающуюся землю!

– Хм, – поморщилась Гермиона. – Должна признать, я показала себя не с лучшей стороны.

– А кто решил взять с собой всего одного человека? Знаешь, Грейнджер, хреновый из тебя организатор! Все нормальные люди взяли бы с собой нескольких сопровождающих!

– Кого конкретно ты предлагаешь? – огрызнулась она.

Квинт открыл было рот, но тут же его захлопнул. Ситуация была деликатной. Лучше не ругаться из-за того, кто еще мог бы с ними поехать, если замысел должен остаться в тайне.

Гермиона села на корточки:

– Кадри выживет, но лучше отправить ее в больницу.

– Вы спасли ей жизнь, – торжественно произнес Пейами, сев по другую сторону от импровизированного ложа.

– Мы квиты: вы спасли меня, да и вообще нас всех, играя в кошки-мышки с этими чудовищами. Если бы не вы, нас бы тут уже не было.

Пристально посмотрев на Гермиону, он все-таки возразил:

– Это входило в мои обязанности. Спасать сестру моей матери в ваши обязанности не входило.

– Как же было иначе, – посмотрев на Кадри, проговорила Гермиона.

– Вы отлично летали, – встрял Квинт, – и проявили несравнимую храбрость.

– Но только потому, что это были птенцы, – улыбнулся Пейами. Гермиона и Квинт переглянулись.

– Птенцы?! Это были птенцы?! Только не говорите мне, что их мамаша караулит поблизости. Я действительно не хочу с ней знакомиться.

Пейами перестал улыбаться и нахмурился.

– Нет… Они далеко от своего гнезда.

Встав на колени рядом со своей тетей, он закрыл глаза.

– Их послали за нами, ведь так? – сглотнув, Гермиона глянула на Квинта. – Какая же я тупица. Я забронировала портал под своим настоящим именем, да и в Стамбуле засветилась… Любой дурак мог послать их за нами.

Квинт в сердцах швырнул камешек о дальнюю стену пещеры.

– Просто замечательно.

Глава 10

Подняв из песка ковер, Квинт схватил Гермиону за руку и потянул из пещеры:

– Так, Грейнджер. Учимся летать.

Вздохнув, она поплелась за ним. Он швырнул летное средство на каменистое дно овражка и скомандовал:

– Забирайся.

Гермиона зыркнула в его сторону и уперлась руками в бока.

– Я тут с тобой не заигрываю. И на коленях умолять тоже не буду. – Квинт махнул в сторону неба. – Ты повела себя там, наверху, очень храбро, но храбрость тебе не понадобилась бы, если б ты умела управлять ковром-самолетом. Мне все равно, что ты ненавидишь летать – да-да, твои дружки мне все рассказали; они мне вообще много чего рассказали о тебе, – но если я рискую своей шкурой, чтобы спасти твою жизнь, то будь добра оставаться живой. Так что забирайся, в конце концов!

Гермиона поджала губы и встала на середину жесткого полотна.

– На колени.

Опустившись на четвереньки, она прожгла Квинта взглядом:

– Не советую увлекаться.

– Да будешь ты делать, что тебе говорят, черт подери?!

– Довольно! – вскочила на ноги Гермиона. – Я дала тебе выпустить пар, но не собираюсь выслушивать…

Безо всякого предупреждения он прижал ее к себе и поцеловал. Первой мыслью была та, что Квинт целуется намного лучше Калеба, второй – что она совсем не в настроении целоваться. Потом Гермиона вернулась к первой мысли, на которой, в принципе, и задержалась: поцелуй был действительно сногсшибательным.

Пальцы, впивавшиеся в ее плечи, разомкнулись, и Квинт с тихим стоном отстранился, открыл глаза и посмотрел на спутницу.

– Никто больше не спрашивает разрешения! – пожаловалась она и добавила, когда он пригладил рукой золотистые кудряшки: – По-хорошему, мне надо было бы двинуть тебе в кадык.

– Согласен… Это случайно получилось.

– Ну и времечко ты выбрал, – проведя пальцем по губам, улыбнулась Гермиона. Квинт поморщился:

– Говорю же, я не специально. Извини. Просто, понимаешь, ты чуть не погибла, а потом… ты… – Он покраснел и глубоко вздохнул. – Знаешь, Грейнджер, ты уникальна. Тут трудно оставаться равнодушным. Ума не приложу, как Поттер и Уизли умудряются.

Гермиона хихикнула:

– Гарри не заглядывается ни на кого, кроме своей подружки, а с Роном мы давно уже поняли, что не подходим друг другу. К тому же, они меня с самого детства знают – у меня тогда еще присутствовали зубы, как у бобра, и кошачий мех. Я была совершенно обыкновенной.

– Я так не думаю, – улыбнулся Квинт, но тут же лицо его приняло серьезное выражение: – У меня есть шанс? Хотя бы небольшой?

– Давай сначала спасем мир, ладно? А там посмотрим, как пойдут дела, – вздохнула Гермиона. Он рассмеялся и указал на ковер:

– Ну конечно. Я просто встану в очередь за Ллойтом и Крамом.

– По крайней мере, у тебя в сравнении с ними есть одно значительное преимущество, – Гермиона уперлась коленями в переднюю часть ковра.

– И какое же? – Квинт устроился сзади.

– В пророчестве говорится, что все друзья меня предадут. Рон, Гарри и ты уже совершили свое маленькое предательство, а от Калеба с Виктором еще можно ждать чего угодно.

Когда аврор не ответил, Гермиона обернулась, чтобы посмотреть на него. Обычно приветливое лицо казалось тверже камня.

– Ты ведь сказала Краму, что собираешься в Иран?

– Да.

– И отменила ваш воскресный ужин?

Гермиона кивнула.

– Тогда он мог легко догадаться, что мы отправимся днем раньше.

– Я в курсе, – нахмурилась она. – Однако мы с Виктором знаем друг друга уже много лет. Я не думаю, что это он натравил на нас птиц Рух.

– Пророчество утверждает, что каждый обернется предателем.

– Да, но мы же видим, что не каждое предательство преднамеренное. В случае с Виктором, возможно, получится так, что он попытается действовать мне на благо, а выйдет наоборот… Но он уж точно не пошлет по нашим следам голодных многотонных чудовищ.

– Если ты не против, я не буду торопиться ему доверять.

– Поступай, как считаешь нужным.

– Ладно, за работу. – Квинт указал на участок полотна перед Гермионой. – Видишь эту петельку? Для того, чтобы управлять ковром, нужно просунуть в нее палец. Просто шепни «полетели! », и можешь задавать направление движениями пальца. Поднимаешь палец – поднимается ковер. Давишь вниз – приземляешься. Двигаешь вперед – летишь быстрее. Вот и все. Понятно?

– Мне по-турецки говорить?

– Все равно. Хоть по-собачьи гавкай. Главное – намерение. Для полетов на ковре даже магия не нужна – вот почему у магглов столько много историй о них. Персы в свое время неплохо получили по шапке за фривольное толкование Статута о секретности, вот теперь и перегибают палку. Ну что, готова? Попробуй. Нам все еще нужно переправить мадам Юлмаз в больницу, и кто-то все еще знает о нашем здесь пребывании.

Кивнув, Гермиона потянула петлю вверх. Ковер медленно, но верно поднялся в воздух. Она начала аккуратно летать по овражку, стараясь не врезаться в золотистые глыбы песчаника. Когда ей показалось, что ковер неплохо слушается, они вернулись в пещеру.

– Как успехи? – спросил Пейами.

– Гонку не выиграет, но рулить сможет, – улыбнулся Квинт.

– Тогда нам пора: путь не близкий.

Гермиона собрала пустые пузырьки из-под зелий и положила их в свою сумку, на которую Квинт покосился с подозрением:

– Она у тебе, кажется, скоро по швам расползется.

– Не переживай: эта сумка со мной и не в таких передрягах бывала, – тихо ответила Гермиона. – По коням.

Они прибыли в Исфахан к восьми вечера. Пейами приземлился у основания полуразрушенной голубятни и жестом напомнил Гермионе, чтобы она надела давно забытую шаль. Минутой позже ее голова была прикрыта, шаль завязана под подбородком, а ее концы переброшены за плечи. Пейами кивнул: так пойдет. Он поднял свою тетю на руки, поручил Квинту свернуть ковры, чтобы взять их с собой, и они вместе вышли на дорогу.

Воздух был полон пряными ароматами, от которых желудок Гермионы громко заурчал. Она шла за Пейами, держа в рукаве свою палочку. Квинт замыкал шествие с коврами наперевес, его волшебная палочка находилась в его же руке. Навстречу им попалось несколько человек, но никто не обращал на путников внимания благодаря легкому заклинанию незаметности, которое Пейами наложил на всю группу еще на окраине города. Иногда им даже приходилось уворачиваться от людей, которые шли прямо на них.

Перейдя через дорогу и обогнув парковку, Пейами подвел их к черному ходу какого-то ресторанчика. Он кивнул в сторону двери. Гермиона постучала и отошла на шаг назад.

Им открыла женщина средних лет с недовольным выражением лица.

– Salam.

– Salam, – ответила Гермиона. – Hal-e shoma che towreh, khanom? (Приветствую вас. Надеюсь, день у мадам выдался хорошим? )

– Eh. (Так себе. )

– Lotfan. Bimarestan kojast? (Пожалуйста. Где больница? )

Женщина смерила их взглядом, задержав его на Квинте.

– Shoma ahl-e koja hastid? (Вы откуда? )

– Man ahl-e London hastam. Lotfan, Ajaleh daram. Inglissi mi-danid? (Я из Лондона. Пожалуйста, я тороплюсь. Вы говорите по-английски? )

– Baleh, kami. (Да, немного. )

– Lotfan – пожалуйста, моя тетя ранена, ей нужна помощь.

Женщина потрогала руку Кадри и равнодушно отпустила ее.

– Be-farma id too. (Идите за мной. )

– Khayli mamnoon. (Большое спасибо. )

По указанию Гермионы первым вошел Пейами, затем Квинт, проворчавший:

– Старая карга…

– Которая понимает по-английски, так что попридержи язык.

Они последовали за женщиной на кухню маггловского ресторана, а оттуда – к огромному морозильнику. Противно улыбнувшись, их провожатая открыла дверь и показала жестом, что идти нужно туда.

Когда все трое оказались внутри, дверь за ними громко захлопнулась, и мужчины начали кричать во все горло. Гермиона вызвала огонек на конце своей волшебной палочки и развернулась, услышав скрип другой открываемой двери. Через заднюю стенку морозильника вошел улыбающийся мужчина с приветливым лицом и большими заспанными глазами.

– Salam.

– Salam. Bimarestan kojast?

– А, вы англичане! – он повернулся к Пейами, который все еще держал на руках свою тетю. – Да, конечно, следуйте за мной. У нас тут есть дежурный колдомедик. Проходите, не мешкайте. И смотрите под ноги.

Они проследовали за мужчиной вниз по бесконечным винтовым лестницам. Через некоторое время Гермиона забрала у Квинта ковры, а тот подхватил Кадри из уставших рук Пейами. Оживленный монолог хозяина не прекращался ни на минуту.

– Добро пожаловать. Надеюсь, Гизу вас не напугала. Таких, как она, в вашей стране называют сквибами. Поэтому она такая недружелюбная, но все равно в глубине души хорошая женщина. Вы только сегодня прибыли, да? Добро пожаловать, добро пожаловать! Надеюсь, ваше путешествие было приятным, хотя, если судить по состоянию вашей спутницы, наверное, нет. Мне очень жаль. Вот увидите: мы ей мигом поможем. У нас редко бывают гости из Англии. Вы ведь британцы, да? Я не отличаю британцев от валлийцев и от всех остальных. Знаю только, что мужчины в Шотландии носят юбки. Крайне странно, крайне странно! Однако не нам судить. Но мы все равно судим, просто не можем по-другому. Наверное, вы спрашиваете себя, почему мы так долго спускаемся. Магический Исфахан – самая древняя часть города, а чем древнее постройки, тем ниже они находятся. Теперь вам все понятно, мисс?

Квинт в ответ закатил глаза, но промолчал. На одном из лестничных пролетов иранец остановился и открыл дверь:

– Это больница. Идемте, осталось совсем не далеко.

Он что-то крикнул, и к ним подбежало несколько человек. Кадри под охи и вздохи и непрекращающуюся череду вопросов о случившемся переместили на носилки. Следуя за ними, Гермиона начала отвечать по порядку. Квинт шел за ней, внимательно изучая обстановку. Пейами же отправился искать место для ночлега.

Объевшись баклажанами и ягненком с рисом, Гермиона и Квинт как раз запивали все это чаем, когда в приемную больницы вошел высокий мужчина в черной форме с нашивкой на грудном кармане сюртука. Гермиона подскочила:

– Она поправится?

Пристально посмотрев на нее, мужчина сказал:

– Да, конечно. После недели отдыха к ней вернутся силы.

– Я вам так благодарна! Мы очень беспокоились, что не успеем в больницу вовремя.

Гермиона глянула на Квинта, который поднялся со своего места и отошел на несколько шагов. Он не упускал вновь прибывшего из виду.

– Мы летели сюда из Киз Агачи – это деревушка в Турции, – когда на нас напали молодые птицы Рух. Одна из них унесла нашу проводницу с ковра, но мы нагнали ее и отбили Кадри. Более глубокие раны на груди остались от когтей. Все остальное я залечила сама и дала ей кровевосстанавливающее, зелье бодрости, а также стимулятор иммунной системы, чтобы предотвратить заражение. И по пути сюда мы наложили парализующее заклинание, чтобы остановить потерю крови.

– Можешь не распинаться, – глухо сказал Квинт, – это не колдомедик. – Он уже держал в руке волшебную палочку, но в посетителя пока не целился. Гермиона моргнула и посмотрела на человека в черном.

– Ваш друг прав: я не колдомедик.

– Кто же тогда?

– Меня зовут Дарий Абусайиди. Я выполняю обязанности, аналогичные обязанностям британских авроров. Ваш друг ведь тоже аврор?

– Да.

– А вы?

– Я ученый. Приехала сюда для работы в библиотеке.

Он посмотрел на нее своими пронзительными черными глазами, которые будто вытягивали из человека всю правду. Гермионе даже подумалось, нет ли между ним и Снейпом кровного родства, однако волосы Абусайиди были каштановыми и курчавыми.

– Что именно вы изучаете?

– Старинные трактаты о лей-линиях и связанных с ними феноменах.

– Зачем?

– По просьбе моего руководства.

– Можно поинтересоваться, как вас зовут?

– Джин Лавгуд.

Абусайиди неприятно улыбнулся.

– Ваша первая ложь.

Нахмурившись, Гермиона вынула из кармана свое удостоверение и протянула его мужчине. Тот посмотрел на него с обеих сторон и сразу вернул.

– Прошу меня извинить: спрашивать невыразимца об имени крайне невежливо. Однако я уже знаю ваше, мисс Грейнджер.

– Откуда?

– Нас предупредили о вашем приезде.

– Предупредили?

– Кто? – встрял Квинт.

Абусайиди пристально посмотрел на обоих.

– Не знаю. Нам сказали, что на близлежащей атомной электростанции произойдет авария, угрожающая всему населению, если мы не помешаем вам провести ваши исследования.

– Боже правый! – Гермиона закрыла лицо руками и покачала головой. – А у меня были такие надежды на вашу библиотеку! Мы отправимся домой завтра же утром.

Иранец посмотрел на нее и спокойно сообщил:

– Не стоит. Можете оставаться так долго, как пожелаете.

– Но как же мирные жители? Нельзя ставить их под угрозу!

– Те, кто прислал этот ультиматум, не знают, что электростанция еще не готова к эксплуатации. Правительство магглов любит делать пустые заявления. В любом случае, мы приняли меры для защиты этого объекта от магического вмешательства. Ваши враги плохо понимают наш менталитет. Нам не нравится, когда чужаки начинают указывать, что нам делать. Мы с удовольствием посодействуем вам в ваших исследованиях.

– Огромное спасибо!

Абусайиди поднялся, и Гермиона последовала его примеру.

– Мы подготовили для вас комнаты недалеко от библиотеки. О ваших друзьях позаботятся. Им помогут вернуться в Турцию, когда женщина полностью поправится. – Он было направился к двери, но развернулся и добавил: – Один из наших невыразимцев встретится с вами завтра утром, чтобы помочь вашим исследованиям. А сейчас придет человек, который проводит вас в комнаты.

– Спасибо, – повторила Гермиона.

– С удовольствием, мисс Грейнджер. Надеюсь, вы найдете то, что ищете.

После ухода Абусайиди в приемной воцарилась тишина. Наконец Квинт тряхнул головой:

– Ты невыразимец? С каких это пор?

– Мне нельзя об этом говорить, – поникла Гермиона. Он прищурился и измерил ее оценивающим взглядом:

– Со вчерашнего дня.

Опустившись на диванчик, она угрюмо кивнула. Квинт подсел к ней и легонько толкнул локтем в бок.

– Ну, не раскисай. Это не конец света.

– Еще не факт. Особенно если мы не поймем, что происходит.

– Да уж, – вздохнул он.

Глава 11

В ворохе пергамента на столе Гермиона никак не могла найти свою чернильницу. Позади девушки Фарзин Пурали перебирал содержимое ромбовидных полок, ища свитки с упоминанием временных аномалий, лей-линий или, если повезет, и того и другого. После трех дней поисков оба невыразимца невыразимо устали.

Гермиона со вздохом отодвинулась от стола.

– Фарзин?

– Вот, – он не глядя подал ей чернильницу.

– Спасибо.

– Мы так ничего и не нашли! – простонал он. – Только какие-то отрывки, отголоски, намеки…

– Я в курсе. – Гермиона опять уселась за свои записи.

Когда она впервые увидела Фарзина, тот был полон жизнелюбия и энтузиазма, выглядя при этом ничуть не примечательным коренастым мужчиной, в свои тридцать с небольшим лет уже имеющим проплешину. Он совсем не говорил по-английски, но обработанные переводческими заклинаниями броши позволяли им общаться без преград. Тремя днями и многочисленными исследовательскими тупиками позже этот мужчина превратился в нетерпеливого раздражительного гнома, казавшегося Гермионе еще более лысым.

– Нам надо поесть, – сказала она.

– А еще лучше – выпить, – провозгласил Фарзин. – Сейчас вернусь.

Вразвалочку обойдя доверху набитые свитками полки, он удалился в сторону винного погреба.

Библиотека производила неизгладимое впечатление. Гермиона могла бы провести в ней всю жизнь и ни разу не вспомнить о солнечном свете. К сожалению, они не знали, что искать в этом обилии информации. Разгадку мог таить в себе любой свиток, но распознать ее в витиеватом тексте было практически невозможно.

Гермиона почесала нос. Кожа стала маслянистой на ощупь – значит, очередное чернильное пятно. Застонав, она откинулась на спинку стула, но все же потянулась за бумажным полотенцем и аккуратно вытерла сначала руки, а потом лицо: о своем виде она вообще-то не беспокоилась, но замарать свитки было бы непростительно. Окинув взглядом стройные ряды полок, Гермиона вдруг пожалела, что с ней не было профессора. Ему, наверное, не намного больше повезло бы в поисках, но его раздражительность была занимательнее, чем своя собственная.

Мысли о Снейпе потянули за собой мысли о Калебе, и в результате Гермиона забылась в мечтательном водовороте.

Калеб был для нее соблазнительным развлечением, которое могло перерасти во что-то большее как раз тогда, когда он исчез. Она все еще не могла разобраться в своих чувствах. С одной стороны, Гермиона не находила себе места от мысли, что с ним могло что-нибудь случиться. С другой стороны, вероятность того, что он замешан в преступлениях, застала ее врасплох. Мог ли Калеб оказаться убийцей? Снейп пытался внушить ей, что тот не привык руководствоваться честью, однако Калеб говорил о Снейпе то же самое. Гермиона фыркнула: она б ни за что не поверила Калебу, если бы профессор не проболтался сам.

Оказывается, Снейп был специалистом по женской части. От одной этой мысли Гермиона не могла не расплыться в глупой улыбке. Новый факт никак не сочетался с ее старыми представлениями о профессоре: она думала, что все эти годы после смерти Лили Снейп влачил жалкое существование. Просмотрев отданные им Гарри воспоминания, она просто не могла поверить, что такое горе можно когда-нибудь оставить позади.

Когда две недели спустя почтенный профессор шлепнул ее по заднице и похвалил грудь, то своим поведением поверг ее в глубокий шок. Гермиона в который раз задумалась над тем, кто такая Герти.

Потом она вспомнила, как ее поцеловал Калеб, и не могла не сравнить это с поцелуем Квинта. Аврор целовался намного лучше, но конкретно обосновать этот вывод было нелегко. Она вот уже который месяц сохла по Калебу, однако ощущения от его поцелуя были просто приятными. В Квинте же ее привлекала лишь целеустремленность, но от его горячих губ по всему телу шла мелкая дрожь. Интересно, что получится, если сложить обоих мужчин вместе и поцеловать результат…

Засунув кончик пера в рот и легонько прикусив стержень, Гермиона задумалась о том, как целуется Снейп. Хватит ли у нее смелости когда-нибудь узнать это? Он немного пугал ее с тех пор, как чуть ли не отымел простым взглядом. Его способность моментально переключаться с едких замечаний на чувственный шепот вызывала в животе сладкое потепление. Гермиона была уверена, что если Снейп действительно захочет ее поцеловать, после этого от нее уж точно ничего не останется.

«Зато какая красивая смерть, – подумала она, – если бы ты увлекалась " специалистами по женской части" ».

На самом деле, конечно, все это было пустой фантазией. С исчезновением Калеба, скорее всего, исчезло и всякое влечение, которое к ней испытывал Снейп. Однако если он все еще был в ней заинтересован, это могло бы неплохо отвлечь ее от мрачного пророчества, предвещавшего неудачу.

Гермиона тряхнула головой. На ее плечах покоится судьба всего мира, а она тратит время, представляя Снейпа в постели!

Послышались торопливые шаги, и Фарзин влетел в занятый ими закуток библиотеки.

– Я самый глупый сын самого глупого отца!

– Потому что вы забыли вино?

– Потому что я забыл голову!

– Что случилось? – Гермиона последовала за ним к дальним полкам. Фарзин посмотрел на нее широко раскрытыми глазами.

– Вы же сами сказали, когда объясняли мне, что ищете. Я вас собственными ушами слышал. Но потом мы оба будто ослепли и совсем перестали видеть!

– Да не трещите вы так! В переводе это звучит, словно вы какой-то полоумный!

Он глубоко вздохнул.

– Это я из-за собственной глупости звучу, будто какой-то полоумный. – Облокотившись на стеллаж, Фарзин продолжил: – Мы ищем аномалии и странные феномены, связанные с лей-линиями, так? Ищем доказательство существования временных порталов. Но на самом деле мы не ищем ничего конкретного. Мы будто слепые старцы без поводырей, надеющиеся споткнуться о потерянную палку. Почему мы не пытаемся найти то, о чем знаем, как оно выглядит?

– Что вы имеете в виду? – спросила Гермиона. Сердце у нее бешено забилось.

– Значит, иду я за вином. За тем, которое мне особенно нравится. Иду и думаю: на какой полке оно лежит? Потому что я точно не помню. Помню только, что оно янтарного цвета, а на вкус напоминает спелую вишню. И тут я понимаю, что очень важно знать, откуда берутся вещи. Обычно я всегда это знаю. И тут я развернулся и побежал обратно!

– Фарзин, иногда я бью кулаком в глаз тех, кто действует мне на нервы.

Он моргнул.

– Насилие – это не ответ на проблемы нашего мира, Гермиона. Насилие – оружие слабых.

– Я становлюсь слабее с каждой секундой! – прошипела она сквозь сжатые зубы. Фарзин закатил глаза.

– С начала поисков вы смогли обнаружить одну важную вещь, ведь так?

– Да ничего я еще не обнаружила, как бы мы ни пялились на эти свитки!

– Я имею в виду до того, как вы сюда приехали.

Гермиона замерла.

– Хрономиниум. Я узнала, что это такое.

– И что же?

– Это песок, используемый в маховиках времени.

– Да, но что это за песок? Если я наберу в пузырек простого песка, разве он становится автоматически хрономиниумом? В таком случае Иран утопал бы в маховиках времени. Зная нашу любовь к магическим игрушкам, мы бы успевали состариться, ни разу не покинув родительского очага. – Фарзин глянул на Гермиону. – Всем известно, что последние маховики времени были разрушены какими-то детьми в Великобритании. Невоспитанные выродки, да чтобы их…

– Ээ, Фарзин…

– Не перебивайте. Вот о чем я думал, когда бежал обратно. Откуда появился хрономиниум? Почему бы нам не поискать ответ на этот вопрос? По крайней мере, мы знаем, как его задать!

Повернувшись к ромбовидной полке, он начал изучать аккуратно выведенные названия на торцах трубок, содержащих свитки. Найдя что-то подходящее, он просто передавал документ Гермионе и возвращался к поиску.

Через двадцать минут в руках у каждого было по десять свитков. Вернувшись в свой закуток, Гермиона и Фарзин свалили их в груду на письменный стол.

– Вот теперь мы по-настоящему начинаем наши исследования, – убежденно заявил он. Гермиона улыбнулась и достала из трубки первый пергамент. Она прошептала заклинание перевода, и персидская вязь лениво перестроилась в гораздо менее элегантную печатную латиницу.

На второй день они наткнулись на то, что искали.

«…и пески были остатками великой битвы между Ахурамаздой и Арихманом, когда Саошьянт держала в руках Кристалл Времени. Из-за происков Арихмана Саошьянт была ослаблена и не смогла запустить окончательное обновление мира. Всех ее сил хватило лишь на малое обновление; только немногие мертвые воскресли, когда Саошьянт вернулась, чтобы спасти своего золотого сына. Кристалл был разрушен и превратился в пыль, но Ахурамазда не печалился, а благословил людей мудростью для использования песка и возможностью возвращаться для свершения многих добрых дел. Земля родит еще один Кристалл, и еще – пока не явится Саошьянт, которая восторжествует над силами зла и обновит весь мир, дабы воскресли все умершие. Однако Ахриман будет во веки веков насылать achistem manah, и великая битва никогда не закончится». *

– Фарзин, – прошептала Гермиона.

– Один момент, я читаю.

– Фарзин, я кое-что нашла…

– Отлично, но мне кажется, что я как раз наткнулся на что-то интересное, и если я отвлекусь… Постойте-ка, что значит «нашла»?!

– Нашла Кристалл Времени – то, что упоминается в моем пророчестве.

Гермиона повернулась, держа свиток дрожащими пальцами. Фарзин аккуратно взял у нее пергамент, отменил заклинание перевода и принялся читать, в то время как она уселась на свои беспокойные руки и закусила губу.

– Да, но achistem manah уже происходит. Судя по всему, уже тогда знали о злодеях, которые будут охотиться за Кристаллом. Это выражение значит «плохие думы», но не в смысле «глупые», а когда разрушительные мысли, ненависть и гнев заставляют людей совершать ужасные поступки. «Саошьянт» вольно переводится как «мессия». Она не плохая, просто недальновидная. То, что она сделала, она сделала из любви к своему сыну.

Фарзин отпил вина и продолжил:

– Все это замечательно, но ничего нам не дает. История о битве между Ахурамаздой и Арихманом – всего лишь выдумка, дымовая завеса. Этому свитку только две тысячи лет – не хватает еще приблизительно одной тысячи до того времени, когда проповедовал Зороастр. Надо добраться до фактов, потому что мифологию тут приплели, чтобы ослепить глупцов. Что мы имеем? Кристалл – естественное явление, происходящее с некоторой периодичностью и способное контролировать время. Когда он появлялся в последнюю тысячу лет, вся информация о событии по какой-то причине уничтожалась. У меня есть на этот счет теория: если недостойные завладеют Кристаллом, они могут стереть историю и предотвратить создание мира. Если дыры – какой неуважительный термин! – предшествуют этому явлению, то, возможно, с их помощью удастся предсказать время или даже место рождения следующего Кристалла.

Гермиона кивнула. Кивать получалось лучше всего: она была пьяна. Вот уже второй день они не успевали поесть, а любимое янтарное вино Фарзина было очень, очень хорошим. Откуда бы оно ни бралось.

– Однако, – продолжил он, – мы, то есть наши предки, сохранили информацию, упрятав ее в выдуманных притчах. Тот кусок текста не имеет к Ясне* никакого отношения, это лишь стилизованная под священное писание байка. Мне кажется, что вся сохранившаяся информация должна быть спрятана подобным же образом. Вы просто гений, Гермиона.

– Это вы гений, – возразила она. – А я просто так устроена: верчу другими людьми до тех пор, пока они не найдут мне ответы. Даже не знаю, радоваться этому или нет. – Отпив вина, она указала бокалом в сторону Фарзина. – Вы сказали, что нашли что-то интересное, помните? Когда я вас отвлекла.

– Правда? Совсем забыл! – отставив свой бокал, он повернулся к столу, сверился со свитком и прочистил горло. – Вот, послушайте: «И бремя знания разорвет нежную душу человеческую, и хранителем его будет назначен водный певец». Фарзин широко улыбнулся Гермионе.

– Какое именно знание?

– Пока еще не понял. Это из отрывка, в котором говорится о таинственном исчезновении артефактов. Я пытался выяснить, почему осталось так мало маховиков времени. Скорее всего, потому что закончился хрономиниум. Больше никто не может путешествовать по времени назад и совершать во имя Ахурамазды благие деяния.

– Тогда понятно, почему закрыли Комнату времени в нашем Министерстве, – кивнула Гермиона.

– Да будут прокляты те глупые дети!

– Фарзин…

– Что?

– Я была одной из этих детей, – тихо призналась Гермиона и добавила: – Мне очень жаль.

– В самом деле? – недоверчиво спросил он.

– Темные маги пытались нас убить, а мы всего лишь хотели спастись. В тот день были утеряны дорогие вещи… – она помедлила. – И дорогие люди.

Фарзин пристально посмотрел на нее и проговорил:

– Я чувствую, как вам больно, Гермиона. Вы потеряли намного больше, чем я. Мне не пристало так резко отзываться о том дне.

– Это в первую очередь боль моего друга, а не моя. Он потерял последнего члена своей семьи.

– Насколько я могу судить, вы ему тоже семья. Родственные сердца признают друг друга.

Гермиона улыбнулась и кивнула, но перестать кивать оказалось трудно.

– Мне непременно нужно поспать. Как найти Кристалл Времени, выясним завтра. – Она поставила бокал на стол и поднялась. Фарзин вернулся к груде свитков.

– Я хочу проверить еще одну теорию. Останусь чуть-чуть подольше.

– Хм?

– Мне кажется, я знаю, где искать.

Гермиона было вернулась к столу, но Фарзин замахал на нее руками:

– Идите уже, вы ведь с ног валитесь. Поешьте, поспите и, не в обиду будет сказано, примите душ.

Она снова кивнула и направилась к выходу, но остановилась у стеллажа:

– Я хочу, чтобы вы поразмыслили над одним предложением. Поедемте со мной в Лондон. Таких людей, как вы, нам очень не хватает. Представляете, какое это будет приключение?

– Представляю, – улыбнулся Фарзин.

Она помахала ему рукой и, развернувшись в сторону дверей, моментально врезалась в свисающую с потолка масляную лампу.

– Ой.

Под тихий смешок Фарзина Гермиона помотала головой и отправилась плутать по подземным коридорам.

В три часа утра в ее дверь постучали. Гермиона проснулась с головной болью, не понимая, где находится. Стук в дверь повторился, на этот раз звуча как церковный колокол, предвещающий беду. Достав из-под подушки волшебную палочку, она крикнула:

– Кто там?

– Грейнджер, ты одета?

Гермиона села и накинула на плечи халат.

– Заходи.

Квинт будто постарел на десяток лет. С трудом сглотнув, она спросила:

– Кто на этот раз?

– Фарзин Пурали. – Когда Гермиона заплакала, Квинт присел рядом и обнял ее. – Мистер Абусайиди ждет в коридоре. Если ты не против, он хотел бы задать тебе несколько вопросов.

– Хорошо, я оденусь, – кивнула она, вытирая глаза. – Квинт? – Тот уже направлялся к двери, однако тон ее голоса заставил его обернуться. – Что случилось? Как он погиб? – Было видно, что аврор колеблется, обдумывая, что именно он может утаить. – Скажи мне. Это приказ.

Квинт вздохнул и закрыл глаза.

– Его пытали, стараясь заставить все рассказать. Судя по всему, невыразимцы в таких случаях…

– Умирают из-за своей клятвы, – закончила за него Гермиона и отвернулась. – Я буду через минуту.

Стоило Квинту выйти, как она упала на кровать и разрыдалась.

Когда они возвращались в Турцию, Гермиона сидела за спиной Квинта на его ковре-самолете. Они оставили Кадри на попечение колдомедиков, обменявшись с ней добрыми пожеланиями и безделушками. Полет проходил без сюрпризов, но только благодаря нескольким иранским аврорам, провожающим их, Гермиона чувствовала себя по-настоящему в безопасности.

Она сделала знак рукой, когда группа пролетала над озером Урмия. Один из авроров достал волшебную палочку, и ковер Пейами растворился в воздухе. Крича во все горло, турок камнем рухнул вниз. Квинт от неожиданности вздрогнул.

– Лети дальше, – сухо приказала Гермиона.

Она проследила за тем, как Пейами упал в озеро – едва заметный фонтан брызг на огромной блестящей поверхности.

Иранские авроры невозмутимо проводили англичан до турецкой границы, где развернулись, не сказав им ни слова. Квинт заговорил только через двадцать минут, уже после приземления:

– Не собираешься объяснить, что произошло?

– Он был предателем.

– Это я уже понял. Как ты догадалась?

– Абусайиди опознал его, посмотрев в Омуте воспоминания охранника. Прошлой ночью Пейами прокрался в библиотеку, убил Фарзина и сжег все свитки, над которыми мы работали на этой неделе. – Покачав головой, Гермиона свернула ковер.

– Мы могли бы его допросить.

– Турок допрашивать бесполезно. Кадри сказала, что он скорее умрет, чем проговорится, и что его судьба была предрешена в тот момент, когда птица Рух ранила ее. Вся семья отвернулась бы от Пейами. Ему осталось бы только еще преданнее служить своему хозяину. – Гермиона пожала плечами. – Это Кадри предложила такой способ расправы. Пейами слишком много знал. Мы надеялись, что его хозяин выкинет какой-нибудь фокус по дороге в Турцию, но мне слишком быстро надоела его фальшивая улыбка.

Квинт собрался было ее обнять, но девушка отстранилась:

– Не надо. Я не хочу чувствовать себя лучше. – Она передала ему ковер, а сама достала из сумки портал до Стамбула – забытую кем-то крышку от пластикового контейнера. Когда Квинт взялся за пластик, Гермиона коснулась крышки волшебной палочкой и прошептала: «Портус».

Примечание к части

Прим. пер.:
Ахурамазда – имя божества, провозглашённое пророком Зороастром единым Богом. Это безначальный Творец, пребывающий в бесконечном свете, создатель всех вещей и податель всего благого, всеведущий устроитель и властитель мира. Ахурамазда является покровителем праведного человека и главой всех сил добра, борющихся с «ложью» – злом и разрушением, происходящими в мире против его воли. В конечном преображении бытия им вместе со всеми благими существами будет совершено окончательное очищение мира.
Ахриман – первоисточник зла в зороастризме; бог тьмы и олицетворение всего дурного, противник Ахурамазды.
Саошьянт – спаситель в зороастрийской религии, который придет на Землю для окончательной победы добра над злом.
Ясна – первая и важнейшая часть собрания священных текстов зороастрийцев.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒