Кэтрин Кингсли 25 страница

Джоанна посмотрела на него с недоумением.

– Звук снега?

– Да. Помнишь акварель, которую нарисовал для тебя Мило, когда ты была больна? Он нарисовал свои чувства, как ты его научила. Разглядывая этот листок бумаги, я узнал больше, чем за предыдущие двадцать лет. – Он прикоснулся губами к кончикам ее пальцев. – Разве мог такой недалекий человек, как Лидия, не испытывать чувства ревности, не завидовать тебе, твоей красоте, твоему благородству, твоему врожденному чувству прекрасного? Она была лишь бледным подобием оригинала, моя дорогая, и знала это.

– Я причинила ей боль, Гай, – сдавленно произнесла Джоанна. – Я сделала ей ужасно больно. Страшно представить, что Лидия должна была почувствовать, когда увидела, как Мило побежал не к ней, а ко мне, когда увидела, что ты готов защищать меня от нее, когда ты открыто сказал все, что думаешь о ней. И в последние часы своей жизни она думала о том, что ты оттолкнул ее, потому что хочешь меня. Не из‑ за этого ли она сделала такую невероятную глупость, из‑ за которой и погибла?

– Как я уже сказал, Джо, она сама принимала решения, и они не были случайными. Было бы крайне глупо с нашей стороны лишить себя счастья из‑ за того, что мы сожалеем о смерти Лидии. Кстати, не только себя. Есть еще Мило. Я уж не говорю о слугах. Я никогда не видел так много столь сильно опечаленных людей, когда ты уехала. Вейкфилд нуждается в тебе.

Почувствовавшая вдруг усталость, Джоанна прислонилась затылком к стене.

– Тебе еще предстоит выдержать траур в течение ближайшего года. Я не должна буду находиться поблизости, Гай, иначе не избежать скандала.

– Я не собираюсь вновь погружаться в траур, – сказал Гай. – Одного раза вполне достаточно.

Шокированная Джоанна сердито посмотрела ему в глаза.

– Ты не смеешь так думать! Даже если твое сердце не ощущает горя, ты обязан соблюсти общепринятые правила.

– Я не обязан соблюдать никакие чертовы правила, – сдерживая себя, сказал Гай. – Рэн и Диксон уже положили тело в саркофаг, где, по всеобщему убеждению, оно находится последние семнадцать месяцев. Слуги поклялись хранить тайну. Таким образом, я считаю, в этой истории поставлена точка. Совсем ни к чему позорить Лидию на весь свет, сообщая, как она провела последние семнадцать месяцев своей жизни. Ах да, ты же этого не знаешь. Но я расскажу тебе по дороге домой. – Он на секунду замолчал, положив руки ей на плечи. – Ты же едешь домой?

Аргументов для возражений больше не осталось. Гай со свойственной ему скрупулезностью разобрал все пришедшие ей на ум возражения и опроверг каждое из них. Джоанна обеими руками вытерла заструившиеся из глаз слезы и прямо посмотрела в прекрасные темные глаза, с надеждой глядевшие на нее в ожидании ответа.

– Да, я поеду домой, – произнесла она слегка дрогнувшим голосом, чувствуя, как ее переполняет ощущение счастья, которого она уже не надеялась испытать. Она загадочно улыбнулась и перевела взгляд на свой живот. – Банч очень переживала о том, что я собираюсь растить этого ребенка как итальянца.

Обращенные к ней глаза Гая сверкнули.

– Джо? Джо, радость моя? Ты беременна? – Он вдруг почувствовал, что ему трудно говорить, и провел рукой по глазам. – Почему ты не сказала, когда я спрашивал тебя? – поинтересовался Гривз хрипловатым голосом. – Я молился об этом.

Джоанна прижалась лбом к его груди. Мешало слишком толстое пальто. Она раздвинула его полы, а затем и полы оказавшегося под ним сюртука и наконец услышала, как бьется его сердце. К нему она и прильнула щекой.

– Я не знала, честно, не знала. Твой вопрос заставил меня прислушаться к себе, и только тогда я поняла. Но я решила, что не должна осложнять твою жизнь еще больше, тем более в такой момент, когда тебе предстояло разобраться со всем тем, что на тебя навалилось. Сама мысль о том, что из‑ за меня на твою голову обрушится еще один скандал, была невыносима. Поэтому я и решила, что самым лучшим будет уехать.

Гай горячо поцеловал ее.

– Не переживай, – сказал он, поднимая голову. – К тому же мы все сможем обсудить в карете, если, конечно, у тебя достаточно сил для путешествия.

Джоанна кивнула и вдруг расплакалась так сильно, что за несколько минут изрядно намочила слезами его сюртук. Гай, замерев, нежно гладил ее по голове, и с каждым прикосновением ей становилось легче.

– Мне намного лучше, спасибо, – сказала она наконец, поднимая голову, и тут же увидела перед глазами приготовленный Гаем носовой платок. Она благодарно улыбнулась. – Я люблю тебя.

– На это я, черт побери, и рассчитывал! – радостно произнес Гай, вытирая ее глаза, нос и щеки. Когда, завершив эту процедуру, он показал ей носовой платок, тот был мокрым насквозь. – Едем, любовь моя. Майлз, наверное, уже заждался.

Этих слов хватило, чтобы Джоанна окончательно отбросила сомнения и начала думать о Вейкфилде. Там действительно ее ждет Майлз. А еще Диксон и Маргарет, Уэнди и Шелли, и Амброз, и Тумсби, конечно. Все эти люди любят ее и нуждаются в ней. А Билл уж позаботится о том, чтобы доставить ее, Гая и Банч побыстрее в целости и сохранности.

Домой. Наконец домой!

Когда они приехали, было совсем поздно, однако почти все слуги не спали и встретили их с такой искренней радостью, что Джоанна вновь не смогла сдержать слез.

– Можно подумать, что я отсутствовала не несколько часов, а целый год, – сказала она, вытирая глаза не успевшим еще до конца просохнуть носовым платком Гая. – Мило тоже не спит?

– Нет, он как раз только что уснул, наконец, – ответила также утирающая глаза Маргарет. – Но не сомневаюсь, что, как только проснется, он тут же спросит о вас.

– А как насчет того, чтобы восстановить силы? – спросила Уэнди, видя, что Джоанна не решается уйти. – Мы с Шелли, как только узнали, что вы можете приехать, проветрили вашу комнату, постелили свежие простыни и поставили на стол цветы.

– Спасибо, – сказала Джоанна, – однако прежде я и лорд Гривз должны кое‑ что сделать, если вы не возражаете. А вы, пожалуйста, позаботьтесь, чтобы было удобно мисс Фитцвильямс, и можете идти спать. Уже очень поздно, и вовсе незачем вам всем бодрствовать из‑ за нас так долго. Мы вернулись в целости и сохранности, и вообще все хорошо.

Когда служанки, не особо торопясь, ушли, Гай повернулся к Джоанне и протянул ей руку.

– Ты готова?

Она кивнула, и тут же, к ее удивлению, рядом вдруг появился Диксон, державший в руках фонарь с явно только что вставленной новой свечой.

– Я подумал, что это вам может пригодиться, – сказал он. – Сегодня было очень облачно и сыро. Вам понадобится свет, чтобы дойти туда, куда вы собираетесь.

Растроганная Джоанна почувствовала, как перехватило дыхание, и прикусила нижнюю губу, чтобы опять не расплакаться. Милый Диксон. Он всегда все знает. Всегда.

– Спасибо, – тихо ответила она.

Они с Гаем медленно двинулись по дорожке, ведущей к часовне. Шли молча, думая каждый о чем‑ то своем очень личном и важном.

– Войдем внутрь? – спросил Гай, остановившись у двери. – Я договорился с викарием о панихиде по Лидии, но мне кажется, что нам обоим очень важно навестить ее именно сегодня.

Джоанна улыбнулась и кивнула. Страха она совершенно не испытывала. Наоборот, чувствовала, что именно сейчас она сможет помириться с Лидией.

Гай толкнул тяжелую дверь, сделал пару шагов вперед и замер в удивлении.

– Кто здесь? Отвечайте, именем…

Вошедшая следом Джоанна с силой сжала его руку. Ее сердце забилось от радости – у саркофага Лидии стоял брат Майкл в белой епитрахили, огибающей шею и спускавшейся на простую черную сутану, и с большим наперстным крестом. В поднятых перед собой руках брат Майкл держал сосуд с водой. Постояв так несколько секунд, он накрыл крышку саркофага белым покрывалом и поставил сверху чашу с вином, кусок хлеба и свечу.

Приподняв и слегка наклонив чашу, священник разбрызгал несколько капель вина по крышке саркофага и поочередно по всем его боковинам. Затем, взяв хлеб, поднял его вверх, тихо шепча что‑ то на латыни, разломил на несколько маленьких кусочков и съел один из них. Точно так же, шепча молитву, он поднял чашу, сделал из нее глоток и благоговейно поставил на место.

После этого, будто поняв, что Джоанна и Гай находятся в часовне, он повернулся к ним и приветливо улыбнулся. Они, не сговариваясь, одновременно направились к нему, притягиваемые какой‑ то исходящей от него силой.

– Во имя Отца и Сына и Святого Духа, – произнес он, благословляя их крестным знамением.

Джоанна и Гай опустились на колени, и отец Майкл протянул им по кусочку хлеба и дал сначала ему, потом ей отпить по глоточку из чаши.

– Тебе, всемогущий Боже, мы препоручаем душу сестры нашей Лидии, – произнес он нараспев, – предавая земле тело ее: земля к земле, пепел к пеплу, пыль к пыли. Ибо веруем в ее воскресение в будущей жизни через Господа нашего Иисуса Христа. Аминь.

Он жестом пригласил их подняться.

– Это брат Майкл, Гай, тот, о котором я тебе рассказывала. Я встретила его здесь на Рождество, – сказала Джоанна.

– Как вы узнали, что надо прийти сюда? – спросил Гай, голос которого заметно дрожал.

– Я прихожу только туда, где я нужен, – ответил брат Майкл с кроткой улыбкой, убирая чашу и сосуд с водой под сутану. Туда же он спрятал покрывало, а затем и снятую с шеи епитрахиль.

– Но… но как вы узнали о том, что здесь сегодня случилось? – спросил явно потрясенный Гай.

– Господь ведет меня так же, как и всех, – последовал ответ. – А сейчас прощу простить, у меня есть другие священнические обязанности, а вам, я уверен, хочется побыть какое‑ то время наедине. Да будет благословление Господа на юном Майлзе и на младенце, который готовится к появлению на свет.

С этими словами он медленно направился к выходу, но, пройдя немного, на мгновение остановился и, обернувшись, посмотрел на Джоанну.

– Тебе дано многое слышать, дитя мое, – сказал брат Майкл. – Возможно, ты когда‑ нибудь нарисуешь для меня новую великую пьету.

Он усмехнулся, открыл дверь и сразу растворился в ночном тумане, будто его и не было.

Гай повернулся к Джоанне с полуоткрытым ртом, явно желая задать вопрос, но не зная, как его сформулировать.

– Это был не призрак, – наконец произнес он. – Но я не знаю, кто это… или что это было.

– Как ты однажды сказал, есть вещи, которые нам не дано познать, – мягко ответила она. – Главное, теперь мы точно знаем, что Лидия похоронена должным образом, она покоится вечным сном, а мы свободны.

Гай притянул ее ближе и крепко обнял.

– О, Джоанна, по‑ моему, Бог услышал все наши молитвы!

Он разжал объятия, взял Джоанну за руку и повел в ночь, оставив одинокую свечу догорать на крышке саркофага Лидии.

⇐ Предыдущая 16 17 18 19 20 21 22 23 2425