Заключительная глава 9 страница

Боль в коленях была невыносимой, юноша корчился на полу и схватился за ногу. В уголках его глаз показались слезы, потому что это было действительно больно, и вокруг, как на зло, не было ни души, чтобы помочь встать. Казалось, бесполезно было звать кого-либо на помощь, поэтому Бэкхен попытался приподняться, но сил в ногах не было вовсе. Все было напрасно.

– Без Бен Бэкхена для дачи показаний, мы не можем оставить Пак Чанеля под присмотром госпожи Бен. Этот случай очень похож на случай преступника и жертвы, – сказал судья.

– Ваша честь, мы не можем игнорировать то, что делали с Пак Чанелем в больнице. Они нанесли ему такие травмы, которые невозможно залечить, это неправильно этически и не может быть прощено! – объявила Тэён, но судья даже не поколебался, потому что конкретное дело не рассматривало именно эту ситуацию и не принимало во внимание факт – этическим было поведение или нет.

Бэкхен пошатнулся на локтях, когда услышал голоса в зале суда. Из-за пульсирующей боли в теле, парень не мог понять, о чем говорили люди внутри, и чем больше он двигался, тем невыносимее становилось. Тихонько завопив, Бэкхен стиснул зубы и схватил инвалидную коляску, пытаясь облокотиться о нее. Его ноги были словно свинцовые или будто отключены от тела вовсе, и он больше не мог перемещать их.

Но это не было так, словно они были ампутированы, они все еще были частью его тела. Сознание Бэкхена продолжало отзываться эхом в голове, вымышленный голос становился громче, громче, громче, а потом смягчился.

Сначала он услышал, как папа позвал его по имени несколько раз и предложил пробежаться в новых футбольных бутсах. Потом Чонин сказал: «Эй… но ведь никто не знает, может быть, ты будешь иметь возможность бегать снова и станешь чудо-случаем, о котором после будут говорить все врачи, м? », – и наконец, Чанель, который сказал, что Бэкхен был лучшим, что он мог бы стать отличным футболистом. Когда юноша закрыл глаза, он увидел машину, увозящую Ёля все дальше, и он почувствовал себя совершенно бесполезным, просто наблюдая за исчезновением брата во второй раз.

Сердцебиение отдавалось в ушах, и его лоб начал покрываться потом.

Чанель нуждался в нем.

Снова набрав силы, Бэкхен схватился за стенку и приподнялся, как новорожденный ребенок – учился ходить на шатких коленях. Он чувствовал металлические стержни в ногах и боялся, что может что-нибудь произойти, но продолжал идти. Это не был вопрос неспособности. Это был вопрос попытки.

Юноша находился в нескольких метрах от кресла-коляски, когда он глубоко вздохнул и бросил вызов своей инвалидности снова. Один, два, три шага. Одна нога за другой. Боль росла десятикратно с каждым разом, но Бэкхену удалось наклониться вперед и повернуть ручку, открывающую дверь в зал суда. Сделав это, он почти лицом к лицу столкнулся с несколькими охранниками.

Бэкхена бы вытолкали обратно, если бы не его мать, которая бросилась, чтобы поддержать сына.

– Простите, – он устало усмехнулся, – я должен был выйти в туалет.

Это прозвучало почти иронично, когда он вспомнил, как оправдывал себя подобным образом перед учителями, если те спрашивали причину опозданий. На этот раз Бэкхен не прикрывался из-за Чанеля, он прикрывался из-за себя.

– Можно ведь инвалиду перерыв? – усмехнулся он, стараясь естественно сесть и скрывая то, что на самом деле он фактически умирал в коридоре.

Зал суда замолчал после его возвращения, и была неловкая пауза прежде, чем судья заговорил снова, пытаясь упорядочить то, что произошло до неожиданного появления Бэкхена.

Когда настала очередь мальчика давать показания, Чонин помог ему подняться на подиум, и в зале вновь воцарилась тишина.

Бэкхен старался не смотреть на Чанеля, пока говорил, не желая видеть его удрученное выражение, и то, как изменило его учреждение, что он больше не был похож на его Чанеля с коричневыми вьющимися волосами и большими глазами лани. Прежде чем сорвать слишком много времени, он прочистил горло и напряг голосовые связки, чтобы говорить более уверенно.

– Меня зовут Бен Бэкхен… я брат Пак Чанеля… вернее, его сводный брат… Несколько недель назад, Чанель вытащил меня из горящего дома. Когда я проснулся, повсюду было пламя, – он сделал паузу, потому что проигрывавшийся в голове кусочек памяти был слишком ярок. – Я знаю… Чанель не стал бы устраивать пожар и рисковать своей жизнью спасая меня, даже после того как я сказал ему уходить.

Он сглотнул и внезапно почувствовал жар, как будто пламя до сих пор облизывало его кожу.

– Он спас меня. Он спас многих людей, – сказал юноша, ловя глазами жест адвоката, что надо быстрее заканчивать свое показание, – я знаю, если бы я родился снова, я бы все еще хотел быть братом Пак Чанеля.

Это не было каким-то особенно важным доказательством, не было профессионально продуманно или прочтено без запинки, но имело значение то, что все слова шли из сердца мальчика, и теперь, словно камень упал с его души.

Когда Бэкхен снова сел на свое место, Чанель смотрел на него.

Возможно, прошел еще час или два, пока дело окончательно не подошло к концу.

– Пак Чанель больше не числится пациентом Сеульской психиатрической больницы, со всеми остальным персоналом в учреждении пройдет допрос. Пак Чанель останется здесь, под присмотром госпожи Бен. Все обвинения сняты.

Деревянный молоточек ударился о деревянный брусок, и заседание было закрыто.

– Чонин! – улыбнулся Бэкхен, подъезжая в инвалидной коляске к своему другу и одновременно кивая головой Тэён, мысленно благодаря её за все, что она сделала.

Адвокат улыбнулась и махнула рукой в сторону их двоих, и Чонин подтолкнул плечом Бэкхена с яркой улыбкой.

– Приятель, я думаю только о ней. Я уже даже взял номерок, – улыбнулся он до самых зубов мудрости.

– Ты что? – рассмеялся Бэкхен. – А как же Сучжон?

– Ты был совершенно прав, она сука. Я не думаю, что мне нравятся незрелые девочки, – ухмыльнулся парень, закусив нижнюю губу, когда смотрел на уходящую Тэён в узкой юбке-карандаш и блузке. – Теперь меня привлекают женщины, ар-р-р.

– Слава Богу, в твоей голове появились мозги, – вздохнул Бэк.

– Я собираюсь жениться на ней.

– Но, кажется, они не работают.

Через несколько минут после окончания заседания, Бэкхен увидел полицейского, юлившего среди толпы офицеров, одевающих наручники на работников психиатрической больницы. Он был рад видеть мужчину в очках перед собой в последний раз, а особенно ему нравилось наблюдать за тем, как его сажают на заднее сиденье полицейской машины. Юноша должен был бы почувствовать жалость к этому человеку, но вместо этого он задался всего одним вопросом: а что сейчас делает Крис?

– Бэкхен!

Сердце мальчика екнуло, услышав знакомый глубокий голос, и он повернул голову в сторону Чанеля, с которого снимали наручники. Была некоторая пауза, прежде чем гигантский Дуфус побежал к нему на полной скорости, и Бэкхен почти испугался, что, в конечном итоге, они оба столкнуться, если бы Чанель не упал на колени и не обнял бы брата так, что тот, очевидно, будет не в состоянии слезть с инвалидного кресла еще несколько лет.

– Оу, – вздрогнул Чанель, когда почувствовал жжение от ковра на своих голых коленях, но его руки обвили талию Бэкхена, и он улыбнулся, как будто не видел брата несколько лет.

– Эй… – улыбнулся старший, отстраняясь и дотрагиваясь руками до лица Ёля, чтобы привыкнуть к тому, как он выглядит с короткими волосами. Юноша потянул короткую прядку и усмехнулся. – Я скучал по тебе.

– Я скучал по Бэкхену. Чанель очень скучал по Бэкхену, – заплакал младший, обнимая своего брата и зарываясь лицом в изгиб его шеи. Он обнял его крепче, и прохожие, очевидно, думали, что их разлучают снова, или что младший должен пойти с теми людьми из учреждения в полицейский участок. – Чанель хочет вернуться домой с Бэкхеном.

– Тогда, пойдем домой, – произнес Бэк дрожащим голосом и вздохнул. – Пойдем домой.

Часть

Вернуться домой вместе с Чанелем казалось чем-то нереальным. Бэкхен преувеличивал, думая, будто они не виделись несколько лет, может быть даже десятилетий, когда, на самом деле, всего лишь пару-тройку месяцев.

По дороге домой, мама Бэкхена угостила ребят (Чонина, конечно же, тоже) черной бобовой лапшой. Все четверо устроились за одним столом, Бэкхен сидел напротив младшего брата, рядом со своим другом. Было немного глупо думать так, но после всего, что произошло, юноша чувствовал, что это самый счастливый обед с его... семьей (он все же решился на такое определение) в старом китайском ресторанчике, который Бэк посещал лишь по «большим случаям», вроде окончания футбольных турниров и других торжеств.

Черная бобовая лапша для бедного человека была словно стейк для богатого, но у Бэкхена не было времени думать об этом, так как его мама сказала, что есть снаружи – пустая трата денег.

Пока они кушали, Бэк не переставал улыбаться из-за Чанеля и втайне надеялся, что мог бы разделять с ним пищу не только сейчас, но и позже. Он по-доброму покачал головой, когда увидел, как младший набросился на свою тарелку, словно голодный щенок. Трудно было не засмеяться, когда Чанель поднял голову и продемонстрировал неаккуратно измазанный соусом подбородок.

Тем не менее, Бэкхен не стал останавливать его.

– Кушай больше, угу? Ты, должно быть, очень голоден сейчас, – усмехнулся юноша и с застенчивой братской улыбкой положил кусочек маринованной редьки на лапшу Чанеля.

Чонин буркнул что-то, когда увидел это, и с кривой усмешкой слегка ударил локтем друга:

– Теперь, когда ты только и делаешь, что думаешь о своем брате, ты совсем забыл обо мне, да? Где моя редька! Миссис Бен, вы можете поверить, что это ваш сын?

Чанель, кажется, понял смысл шутки Чонина, потому что он единственный, кто разразился смехом за столом.

Когда они, наконец, вернулись домой, Чанель первый зашел внутрь, словно любопытный щенок, приспосабливающийся к новой обстановке. Все более или менее осталось прежним, за исключением комнаты младшего, которая была переделана в отдельный уголок для учебы старшего брата. Багаж Чанеля все еще нужно было забрать из учреждения, и поэтому мама Бэкхена сказала мальчикам пожить в одной комнате, пока личные вещи не вернут обратно.

Бэкхен на удивление быстро согласился.

Благодаря своей маме, которая сказала что-то вроде «мужчины не могут спать на одной кровати вместе из-за бушующих гормонов и по некоторым другим причинам» (о которых она умолчала), Чанелю пришлось ложиться на полу.

Бэкхен помог бы постелить брату одеяло, но больные ноги по большей части оставляли его неподвижным, особенно после того, как он упал в здании суда днем.

Тем не менее, Чанель заботился обо всем самостоятельно: подготовил постель, надел пижаму и помог Бэкхену с его штанами, когда у юноши возникли проблемы. Он даже принес его зубную щетку и чашку, чтобы Бэку не приходилось лишний раз идти в ванную.

Бэкхен хотел поговорить с Чанелем подольше, но его мама сказала им обоим поскорее засыпать и закрыла дверь, оставив ребят в полном мраке до тех пор, пока светящиеся в темноте наклеечки на потолке не засверкали. Бэк пытался заснуть, но тот факт, что Чанель теперь рядом с ним физически не оставлял в покое, и юноша не мог позволить себе потерять ни минуты. Через какое-то время он повернулся в сторону и увидел голову Чанеля, торчащую из края кровати, и глазки-бусинки, которые внимательно смотрели на него спящего.

Он вскрикнул.

– Боже! Не пугай меня так! – заныл парень, приподнимаясь на локтях.

Чанель скрестил руки на кровати Бэкхена и широко улыбнулся.

– Бэкхенни?

Бэк повернулся на бок и посмотрел на Чанеля, пробормотав сонное:

– Да?

Чанель только улыбнулся.

– Ты не можешь просто позвать меня и ничего не сказать, – фыркнул старший, наигранно жалуясь, чтобы скрыть темно-розовые щечки и кончики ушей.

Бэкхен переложил ответственность на Чанеля, потому что, в действительности, он никогда не был хорош в зрительных контактах, и на него никогда не смотрели безо всякой причины, просто так, потому что хотели. Он ткнул пальчиком в лобик младшего и вздохнул:

– Спи, – хотя на самом деле имел в виду «давай еще немножко поговорим».

Они болтали так долго, что Бэкхен потерял счет времени, пока не посмотрел на телефон и не увидел «03: 00» на дисплее. Его глаза уже были красными, но парень боролся с желанием заснуть, лишь бы поговорить с Чанелем на несколько минут дольше.

Он был удивлен, что есть так много вещей, которые можно обсудить, пусть и не одна из них не была действительно важной. Мальчики говорили о том, что животные в зоопарках, вероятно, скучают по своим домам; как выращиваются ананасы; что они собираются делать завтра и почему девушки красят ногти. На все, о чем спрашивал Чанель, Бэкхен давал ответы. Вскоре он обнаружил, что имел некоторые вопросы тоже и был удивлен, услышав на них разъяснения младшего, сказанные в меру его знаний.

Например, Бэк спросил: «Почему, ты думаешь, улитки такие медленные? » – а Чанель ответил: «Может быть, они хотят, чтобы время не шло так быстро», – и это было намного больше, чем любые другие логические ответы, которые он когда-либо слышал.

Прошло еще полчаса, Бэкхен не мог больше терпеть и не спать, поэтому он соскользнул со своей кровати вниз, на пол, подталкивая Чанеля в сторону, чтобы забраться к нему под одеяло. Место, на котором он теперь лежал, оказалось приятно-теплым, и юноша не понимал как сильно скучал, до момента, пока не оказался поблизости с согревающим телом Ёля.

Бэкхен повернулся на бок и подложил руки под голову, пытаясь не обращать внимания на острую боль в коленях, несмотря даже на то, что он принял обезболивающее перед сном. Пока наложены швы, врачи гарантировали подобное состояние в течение следующих нескольких месяцев; в худшем случае, эта боль может стать пожизненной, но лишь при условии, что юноша будет напрягать ноги слишком часто.

– Мы не будем больше играть в футбол, – сказал Бэкхен с виноватой улыбкой, прикрыв веки, не только потому что был сонным, но и чтобы скрыть наступающие слезы.

– Все в порядке, – ответил Чанель.

– Разве тебя не смущает, что я такой? Что я не смогу играть с тобой или что-нибудь в этом роде? Я буду на инвалидной коляске в течение нескольких лет; врачи сказали, что я не в состоянии бегать снова.

Младший покачал головой.

Бэкхен хотел что-то сказать, но через пару секунд он услышал храп Чанеля и вспомнил, что младший – страшный нарколепсик. Он не был удивлен тому, как легко у него получалось проваливаться в сон, потому что Ёль действительно мог мгновенно отключиться в любом месте, независимо от времени. Улыбнувшись, Бэк снова попытался заснуть. Чанель, вероятно, не обратил внимания, но во время разговора Бэкхен узнал кое-что новое, глубокое и несомненно очень важное.

Не смотря ни на что, Чанель всегда будет любить своего старшего брата, потому что не имело значения, как люди выглядели снаружи до тех пор, пока они оставались хорошими внутри. Тот факт, что Бэкхен стал инвалидом и теперь прикован к инвалидной коляске не менял его, точно так же, как низкий IQ не останавливал Чанеля в его желании быть порядочным человеком.

Бэкхен мог бы потерять обе ноги и один глаз, но Чанель продолжал бы любить его.

Возможно, это правда, что самые невинные люди видят мир по-другому, что они могут разглядеть человеческую душу, в то время как все остальные замечают только поверхностные вещи.

Бэкхен вздохнул и почувствовал себя относительно спокойно. В их уголке на полу, сквозь листья деревьев и жалюзи, было видно луну, свет которой падал на Чанеля. Когда младший спал, он выглядел таким мирным. Без вьющихся каштановых прядей, он казался более зрелым. Короткие волосы действительно подчеркнули контуры лица, несмотря на то, что Чанёль продолжал выглядеть по-мальчишески во всем остальном, а еще новая стрижка оголяла его уши «Дамбо», по которым Бэкхен изредка любил щелкать пальчиком.

Он улыбнулся и пожелал о том, чтобы все это в конечном итоге не оказалось сном, или же, в противном случае, чтобы он никогда не просыпался.

Но Бэк сделал это через несколько часов благодаря звонкому смеху и звуку чего-то разбивающегося.

Он действительно думал, что все это сон, когда очнулся и медленно сел, увидев целую компанию своих друзей из футбольной команды, заполнивших его комнату, которые, разумеется, уже успели учинить беспорядок. Конечно, такого рода вещи были нормальными для группы парней в замкнутом пространстве, но какого черта все они сейчас делали здесь?

Чонин плюхнулся рядом с Бэкхеном, и он был бы рад видеть друга, если бы не видел его вчера.

– Эй! Мы приготовили сюрприз для тебя, так что вставай скорее, спящая красавица! – он улыбнулся, схватил лицо Бэка и звонко чмокнул его в щеку.

– Эй! – заворчал Бэкхен и оттолкнул приятеля, пытаясь узнать, почему все здесь. Он забыл про какой-то важный день, или парни просто очень хотели навестить его?

– Мы скучали по тебе! – заорал Сехун, бросаясь в объятья Бэкхена и также целуя его в щеку.

Следом за ним были Чондэ и Минсок и…

– Чанель! – закричал старший, когда сводный брат последовал примеру друзей и начал покрыл его лицо поцелуями.

Бэкхен заметно покраснел, стараясь быстрее убрать этот цвет со своего лица, так как ребята сейчас были не одни.

Ёль усмехнулся, очевидно, радуясь без причины, потому что он также не имел понятия, зачем все вдруг собрались в их комнате, или почему они принесли подарки, цветы и закуски. Мальчик предположил, что причиной всему одно простое определение – «друзья», и что они могут делать подобное без особого повода.

Когда все, наконец, успокоились, Чонин хлопнул в ладоши, собрав внимание остальных. Ребята вмиг замолчали, быстренько отложили подарки в сторону, посадили Бэкхена в инвалидную коляску, а затем выкатили его в гостиную, не объясняя, что запланировали. Даже Чанель следовал за ними в оцепенении.

– Знаешь, мы с ребятами сильно перепачкались, пока готовили тебе сюрприз от всех нас, – Чонин смущенно улыбнулся, потянул шторы в разные стороны, демонстрируя задний двор их домика, полностью усаженный цветами «дыхание ребенка» и кустами роз. Там был даже маленький прудик с плавающими по кругу рыбками. Было видно, что много сил ушло на строительство этого скверика, так как раньше здесь не было ничего, кроме кучи мусора, почему мама Бэкхена и повесила занавеску перед стеклянной дверью. Все обломки и ржавые инструменты были убраны и заменены сказочным садом цветов.

Чанель прижался лицом к стеклу, а Бэкхен просто не мог отвести глаз.

– Как… – прошептал он, – ребята, но как вы..?

– Мы слышали о вашем цветочном магазине и перед тем, как здание реконструировали, мы решили немного побродить внутри, как вдруг обнаружили секретный сад. Ребята предложили «перенести» его в более безопасное место, – объяснил Чонин, опираясь рукой о плечо Сехуна. – В основном, руководил я, ты гордишься мной?

Глаза Бэкхена заблестели.

– Спасибо вам, ребята, – проговорил он еле слышно, наблюдая за тем, с каким волнением Чанель рассматривал своих «деток».

– Ха-ха, глядите, Бэкхен плачет! Кто-нибудь, снимите это на камеру! – радостно прогорланил Чонин, и мальчики тут же вытащили свои мобильные телефоны для запечатления этого золотого момента.

Единственный человек, который не нашел эту шутку смешной, был Чанель, пытавшийся загородить собой брата.

– Перестаньте так поступать с Бэкхеном! – он надул губы, слегка ударяя Чонина, который тут же убрал всю технику от лица друга. В конце концов, для Чанеля и Бэкхена было очень здорово снова вернуться в сад, поражаясь его красоте.

Бэк повернул голову к остальным парням и улыбнулся:

– Спасибо, – снова поблагодарил он. – Вы не возражаете, если я на пару минут останусь наедине с Чанелем? Мне нужно сказать ему кое-что.

Все дружно вышли из комнаты, оставляя ребят вдвоем, но Бэк ничего не говорил, пока они не зашли в сад, задвинув за собой занавеску. Окруженный невысоким беленьким заборчиком и бескрайним небом над головой, Бэкхен действительно чувствовал, что он и Чанель были сейчас в своем собственном мире.

Когда он открыл рот, чтобы начать говорить, все мысли в голове перепутались...

Заключительная глава

Когда Бэкхен открыл рот, чтобы начать говорить, все мысли перепутались, как иногда бывает в самом конце у учеников, устно отвечающих свои доклады. Его ум сейчас был чистым листом, на котором мелькали обрывки каких-то воспоминаний, но не смотря на всю пустоту в голове, юноша должен был сказать что-то разумное Чанелю.

Он посмотрел в сторону и увидел своего брата, склонившегося над цветам и, как всегда, не обращающего внимания ни на что, кроме них. Нежность прикосновений младшего успокаивала Бэкхена, будто этими цветками в данный момент был он, и Чанель убеждался, что каждый листик и лепесток оставался на своем месте. Он даже принес откуда-то лейку и приступил к «лечению» растений, которые пребывали в долгом путешествии из заднего двора цветочного магазина, куда солнышко едва пропускало свои лучики, сюда. Бэкхен невольно улыбнулся, когда заметил улыбку на лице Чанеля.

– Чанель, – окликнул он младшего брата, надеясь, что его внимание не перепадет на что-нибудь другое через пару секунд, – спасибо, – сказал юноша после небольшой паузы. – Я действительно не знаю, что сказать, поэтому просто... спасибо. Я чувствую, будто... не успеваю подумать перед тем, как сказать. Мы прошли через многое. Ты всегда был рядом со мной, всегда. Иногда мне казалось, что я делаю что-то недостаточно для тебя, потому что ты постоянно поддерживал меня, несмотря ни на что. Я... – он повернулся, чтобы посмотреть на Чанеля и театрально вздохнул, когда увидел, что младший копался в грязи, сгребая в сторону гальку.

Он не слушал.

– Чанель! – закричал старший. – Я открываю тебе свое сердце, а ты не слушаешь!

Ёль неловко улыбнулся, как бы извиняясь, и подошел к Бэкхену, внимательно разглядывая своего брата, который внезапно пожалел о ранее сказанных словах. Может, это даже лучше, что Чанель не слушал, потому что им обоим было бы не комфортно, если бы все время он пристально смотрел на друга.

Бэкхен откашлялся и снова подумал о том, что сказать. Что-нибудь наименее жалкое.

– Знаешь... Я извиняюсь. Я прошу прощение за то, что называл тебя глупым время от времени, и мне очень жаль за... – он поднял голову и встретился глазами со своим братом. Бэк не мог просто сказать, что вел себя эгоистично, так что он снова умолчал, надеясь, что хотя бы образно Чанель понял о чем шла речь. – Прости за то, что причинил боль.

Верно. Так звучало правильней.

– Все в порядке, – улыбнулся младший. – Я счастлив быть с тобой.

Бэкхен подумал, что это странно: какую власть должны иметь слова, чтобы заставить сейчас его сердце биться с бешеной скоростью, и он не понимал точно, почему так происходит. Юноша отвернулся, чтобы скрыть румянец, расцветающий на его щечках, и кивнул несколько раз.

– Ты сказал «я»... – начал он, посмеиваясь, – ты всегда говорил не «я», а «Чанель», но теперь говоришь о себе как о человеке?

– Как о человеке Бэкхена! – на лице Ёля засияла улыбка, которая вмиг могла бы осветить тысячи городов.

После того, как друзья Бэкхена ушли, сказав «увидимся в школе», оставшееся время он провел с Чанелем. К сожалению, было немного вещей, которые юноша мог делать, будучи прикованным к инвалидной коляске, поэтому он остался в комнате с младшим, и тот включил мультфильмы. Однако в конечном итоге, им обоим наскучило, и Бэкхен переключил на спортивный канал.

Он вздохнул, когда увидел повтор футбольного матча.

Чанель, казалось, заметил его расстройство, поэтому он вдруг встал и указал на улицу.

– Пойдем, выйдем, Бэкхен! – младший был настолько опьянен этой идеей, что уже даже не предлагал, не спрашивал, а именно побуждал.

Забавным было то, что Чанель одел на Бэкхена футбольные бутсы, – несмотря даже на то, что их мама сказала не выходить на улицу, – и подтолкнул инвалидное кресло брата в сторону двери. Все это выглядело по-другому с точки зрения инвалида. Страдание от того, что невозможно идти самостоятельно, разумеется, приносило боль, но все это уходило на задний план, когда он чувствовал, что находится в безопасности рядом с Чанелем.

У ворот, в небольшом выступе, инвалидное кресло застряло, но младший приложил усилия и смог продвинуться дальше; на самой улице мальчик придерживался одной стороны тротуара, стараясь быть как можно дальше от гоночных автомобилей и мотоциклов. Он, вероятно, знал лучше остальных о том, как опасна может быть авария.

Бэкхен имел шанс увидеть все окрестности в ярких цветах, каждый взгляд был новым для него, несмотря на то, что прежде он ходил по этому маршруту множество раз. Чанель останавливался, когда Бэкхен хотел остановиться, и шел дальше, когда старший говорил ему идти. Через несколько минут они оказались у площадки, покрытой насыщенно-зеленой травой, где находилось много детей, которые использовали это место в качестве футбольного поля. Площадка была немного грязной из-за разбрызгивателя, но поле все равно по большей части оставалось свободным, так как ребятишки играли в регби на расстоянии.

Юноша наблюдал за малышами в течение долгого времени и задавался вопросом: что было бы, если бы он снова мог бегать; появившееся на лице разочарование Бэкхен старательно пытался скрыть.

К сожалению, Чанель успел заметить резкую смену настроения брата.

– Давай, я помогу тебе, – улыбнулся младший и протянул руку.

– Ты с ума сошел? Если я упаду, мои ноги, наверное, придется собирать по частям.

– Я не дам тебе упасть, – пообещал Чанель и подался вперед, чтобы взять в свои руки ладони Бэкхена. Теперь, крепко держа его, он осторожно поднял старшего с инвалидной коляски.

Удивительно, но боль не была привычно-резкой, когда он удерживал равновесие благодаря Чанелю, хотя и юноша по-прежнему чувствовал слабость. Бэкхен покачивался из стороны в сторону, так как ноги не могли больше выдерживать вес тела, но младший помогал вернуться в ровное вертикальное положение, если Бэк вдруг заваливался назад. Когда Чанель делал шаг назад, он делал шаг вперед, словно ребенок, который только учился ходить.

– Не дай мне упасть, или я убью тебя, Пак Чанель, – заныл старший, крепко хватаясь руками за брата и неуклюже вышагивая. Это не было так, словно он не знал, как ходить, просто его ноги не знали, как действовать.

– Не позволю, – улыбнулся Ёль. – Ты идешь, ты идешь!

– Только не отпускай, – вскрикнул юноша. – Я убью тебя, клянусь!

Даже когда младший сделал попытку отпустить Бэкхена, тот плотно сжал его руки и не позволил уйти. Пройдя несколько футов, ноги Бэка подкосились, и он завалился вперед, в руки Чанеля.

Ёль усмехнулся, когда заметил яркий румянец на щечках брата, и снова помог выпрямиться.

– Я же сказал, что не дам тебе упасть, Бэкхен.

«Практика» подходила к успешному завершению, и Бэк самостоятельно сделал несколько шагов, как вдруг рухнул в руки Чанеля снова. Выслушивая столько похвалы от младшего, юноша страшно гордился собой, пусть повод и был не слишком грандиозным. Может быть, он воспринял это как-то по-особенному, потому что предложил купить горячие пирожки на улице, чтобы отметить свое маленькое достижение.

Стемнело довольно быстро, и к тому времени, как ребята прибыли в свой тихий район, тусклые фонари на столбах были единственным освещением, если не брать в расчет фары случайных машин.

– Мы должны пойти завтра в игровой клуб, будет весело. Я все равно выиграю у тебя, даже если останусь на инвалидном кресле, – пошутил Бэкхен, взбудораженный этой идеей.

Чанель кивнул и улыбнулся, бросив взгляд на фонарь у их двери и заметив, что лампа перегорела, из-за чего дом выглядел устрашающе. Мальчик потратил какое-то время, чтобы нащупать стену и найти ворота, которые он аккуратно открыл, и толкнул инвалидную коляску Бэкхена чуть сильнее, чтобы на этот раз не застрять в проходе.

– Лампочка не горит с тех пор, как ты ушел. Я все время спотыкался, а последний раз сильно ударился правым коленом об эту глупую дверь, – усмехнулся Бэк.

Когда они зашли внутрь, Чанель помог Бэкхену добраться до уборной, чтобы они могли начать готовиться ко сну, но прежде, чем младший принес пижаму, Бэк, уставший от насыщенного дня, уснул на кровати. Это выглядело настолько мило, что Чанель не мог отвести взгляд от брата некоторое время, а затем натянул одеяло до его плеч, чтобы юноша не замерз. В конце концов, он видел, как мама Бэкхена делала это прежде, если ее сын до ночи учил что-нибудь и засыпал. Она всегда гладила его по голове и целовала в лоб, что и сделал сейчас Чанель (оставляя на лбу крошки от горячего пирожка в качестве бонуса).

Мир был странно тихим без Бэкхена, и Чанель пытался занять себя, стуча зубами или напевая некоторые не вяжущиеся между собой мелодии, чтобы разбавить атмосферу.

Он вспомнил кое-что и полез в ящичек старшего брата в поисках небольшой коробочки для инструментов, затем схватил ее и вышел во двор. Перегоревший фонарь был в пределах досягаемости благодаря высокому росту мальчика, поэтому он быстренько вывернул старую лампочку и вставил новую, щурясь, когда вкручивал ее в специальное гнездо. На улице было тихо, но вдруг послышалось гудение, – дискообразный фонарь осветил темную улицу и лицо Чанеля.

«Теперь Бэкхен не упадет», – подумал мальчик и отвернулся, так как не мог долго смотреть на свет. Пребывая в радостном настроении, он направился обратно с коробочкой инструментов. В ту ночь их дом светился ярче, чем любой другой в районе.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 7 8 91011 12 Следующая ⇒