ОТ АВТОРА 12 страница

– Это последствия операции, Габриель. Конечно, по сравнению с тем, что ты пережил, сейчас все кажется тебе скучным и бесцветным. Ты устал, но со временем опять придешь в форму.

Габриель покачал головой. Причины его неудовлетворенности крылись гораздо глубже. Во время «скачка» он испытал ужас, но путешествие оставило на нем свой след. Реальный мир теперь казался ему безнадежно серым и пресным.

Глядя на неподвижное тело Морриган, он вдруг вспомнил, как она стояла в Портале, прекрасная, полная жизни, и описывала ему великолепие своего творения. Изведай этот восторг, с торжествующей улыбкой сказала Морриган, и обычная жизнь превратится в увядший цветок.

Только теперь Габриель понял, что она имела в виду. Он впервые осознал, по‑ настоящему осознал, что заставило Роберта Уиттингтона присоединиться к Морриган и Минналуш в их стремлении к трансформации. Габриель заразился этой болезнью, подхватил ту же лихорадку познания. Она бурлила в его крови, и он знал, что не избавится от нее уже никогда. Габриель превратился в искателя и захотел стать солнечным магом.

– Я думал, что одолел ее.

– Так и есть.

– Нет. Она заразила меня. – Он стиснул кулаки. – Мне нужен «Ключ».

– Габриель, не надо.

В глазах Фрэнки появился испуг.

– Он нужен мне, Фрэнки. Если я его не получу…

Габриель умолк и похолодел при мысли, что больше не испытает экстаза путешествия. Жизнь тогда обратится в пустыню. Он должен заполучить «Ключ Прометея».

Файл находится совсем рядом. Габриель знает истинное имя Морриган – пароль к Порталу. Он совместит пароль с Порталом и тогда сможет удовлетворить свой ненасытный голод. Это будет прощальным подарком от Минналуш.

Взгляд Габриеля вновь упал на недвижную фигуру. Он испытывал глубокое чувство вины, но жажда экстаза была сильнее.

– В Монк‑ хаусе никого нет. Я проберусь в дом и скачаю «Ключ» с компьютера на диск. Никто не узнает. – Габриель набрал в грудь побольше воздуха. – И тогда я буду свободен.

ГЛАВА 42

Никто не узнает.

Та, что лежала на больничной кровати, слышала эти слова. Она была в коме, но ее внутренний глаз по‑ прежнему видел. Полуживой, разбитый, он, подобно сломанной антенне, ловил сигналы из внешнего мира: голоса, движения, вспышки цвета – короткие обрывки информации. А затем она вновь возвращалась в темницу собственного разума. О, это был ад.

Как одержимая, она искала подсказку – предмет, комнату, дверь, – чтобы выбраться из ловушки, найти спасение от кошмара, к которому была приговорена. Если восстановить порядок мест, порядок вещей, она очнется. Она знала, чувствовала это каждой клеточкой своего тела. Но у нее отобрали компас. Кто? Минналуш и Габриель.

И все же осталось еще внутреннее зрение. Этого Минналуш у нее отнять не смогла. Да, ее внутренний глаз поврежден, но он работает, действует и иногда позволяет ей на короткое время вырваться в реальный мир, прежде чем опять погрузиться во мрак безнадежных блужданий.

Она смутно осознавала, что рядом с ней стоят двое. Женщина и… мужчина.

Габриель.

Больной разум издал пронзительный вопль. От потрясения внутренний глаз захлопнулся, связь почти прервалась. Она снова оказалась во дворце памяти. Комнаты, коридоры, двери. Бесконечные двери. Через три двери свернуть налево, перейти разводной мост…

Нет! Стоп! Сосредоточься!

– В Монк‑ хаусе никого нет. Я проберусь в дом и скачаю «Ключ» с компьютера на диск. Никто не узнает.

Ею овладела слепая ярость. Она предлагала ему этот приз, а он отказался! Он отверг ее! Как остановить его? Он знает пароль – тот самый, что стерт из ее собственной памяти. Если он совместит пароль с Порталом…

На две двери вниз по коридору, на одну – вверх. Вторая дверь справа…

Нет, нет. О боже… Ее охватило отчаяние. Напрягись, Морриган, сосредоточься. Она попыталась унять пламя, бушевавшее в сознании.

Она почувствовала, что Габриель и его спутница направляются к выходу. Голоса начали удаляться. Всё. Ушли.

Вероятно, он уже на пути в Монк‑ хаус. Надо его остановить!

Она победит, если не позволит ему переписать «Ключ Прометея». Без «Ключа» Габриель до конца жизни будет обречен на бесплодные поиски. Ему суждена вечная неудовлетворенность, вечная жажда. Как остановить его, как?

Ее внутренний глаз искалечен, она не сможет войти в сознание Габриеля и просканировать его. Он слишком силен. Но может быть, она добьется своего иным способом?.. Решение осенило ее – легкое, точно дыхание призрака.

Внутреннее зрение всегда было ее тайным даром. Минналуш так до конца и не поняла, что это такое, а она между тем сумела развить свой талант, раздвинула границы сознания. Теперь ей подчинялись и неодушевленные предметы. Минналуш и в голову не приходило, насколько усилились пара‑ психологические способности Морриган благодаря тренировке памяти. Создавая свою магическую формулу, младшая сестричка не приняла их во внимание, не включила в уравнение.

Морриган понимала, что дар дальновидения ее не спасет, и дворец памяти навсегда притянул ее на свою орбиту. Ее удел – бродить по бесконечному лабиринту лестниц, коридоров и дверей. Но если она соберет все свои силы и сумеет сконцентрировать волю, может быть, тогда внутреннее зрение ненадолго перенесет ее туда, куда нужно. Ей требуется совсем немного времени, ровно столько, чтобы успеть сделать то, что должно…

Женщина на больничной кровати лежала совершенно неподвижно. Ровное дыхание почти стихло. Она была далеко. Внутренний глаз перенес ее домой.

ГЛАВА 43

Ставни на окнах в доме из красного кирпича были наглухо закрыты, внутри царил запах запустения. Повсюду скопилась пыль.

Дом пустовал, но было видно, что еще недавно в нем жили. Бархатная подушка на сиденье большого плетеного кресла хранила отпечаток тела. На журнальном столике вверх обложкой лежала раскрытая книга, рядом стояла кружка с недопитым кофе. На ободке кружки виднелся след губной помады. На спинке другого кресла валялось небрежно брошенное черное пальто, рукава свисали, точно усталые руки. Плотная шерстяная ткань еще слегка пахла духами.

Но сильнее всего в гостиной чувствовался запах гниющих цветов – стебли роз постепенно разлагались в стоячей воде; в горшках с потрескавшимся грунтом засыхали комнатные цветы; даже мясистые лепестки орхидей начали увядать и чернеть. Умирающие растения еще не лишились всех жизненных соков, поэтому запах в помещении был острым и влажным. На полке над рабочим столиком в небольшом стеклянном аквариуме лежал ссохшийся трупик паука.

На длинном столе, похожем на верстак, стояли два компьютера, заросшие пылью. Тонкий серый слой покрывал и экраны жидкокристаллических дисплеев. Компьютеры были выключены, квадратные пятна мониторов безмолвно темнели.

Внезапно раздался щелчок. Один из экранов засветился, точно его коснулась чья‑ то невидимая рука. Одновременно в чреве компьютера заработал встроенный вирус. Владелицы машины создали его много лет назад как способ защиты на какой‑ либо непредвиденный случай, как формальную меру предосторожности. Смертоносный код был разработан превосходно, однако сестры всерьез не предполагали, что это оружие когда‑ либо придется пустить в ход, ведь запуск программы‑ вируса был призван уничтожить работу всей их жизни, разрушить магическую вселенную.

Словно по мановению все той же невидимой руки, на экране замелькали страницы. Сменяясь, они исчезали – содержимое файла стиралось из памяти компьютера и с жесткого диска. Знаки, символы, загадочные цифры; изящные чертежи и планы – божественная архитектура; таинственные заклинания, магические формулы… Волшебный дворец памяти неумолимо и безвозвратно уходил в небытие.

* * *

На расстоянии семи миль от красного кирпичного особняка, в одноместной больничной палате сестра Кендалл обтирала влажной губкой вялые конечности пациентки.

Бедняжка, вздохнула медсестра и провела губкой по красивой мускулистой руке своей подопечной. Судя по всему, та была спортсменкой, но очень скоро великолепные мышцы ее тела начнут дрябнуть.

Сестра Кендалл уложила безвольную руку на постель, аккуратно откинула со лба пациентки черные волосы и промокнула губкой лицо. Страшная судьба, хуже смерти. Сестра Кендалл не хотела бы оказаться на месте этой женщины. Доктора вынесли суровый приговор – на чудесное пробуждение в ее случае надеяться не стоило.

Какое прекрасное лицо. Однако и его красота быстро поблекнет. Правда, сегодня пациентка выглядела до странности хорошо. На ее лице светилось полное удовлетворение, как будто она выполнила какую‑ то сложную задачу. Сестре Кендалл даже показалось, что на устах черноволосой женщины промелькнула улыбка.

ЭПИЛОГ

Я отправляюсь на поиски великого «может быть».

Предсмертные слова Франсуа Рабле

– Простите, это вы?

Не успели слова слететь с ее губ, как она вспыхнула и пожалела о своей несдержанности.

Седой мужчина, сидевший на парковой скамейке в нескольких шагах от нее, поднял глаза, а затем оглянулся. Убедившись, что девушка обращается именно к нему, внимательно посмотрел на нее.

Она вдохнула поглубже и указала пальцем на книгу, которую старик держал в руках.

– Это ведь вы, да?

Он перевернул книгу, взглянул на фотографию, помещенную на задней обложке, и улыбнулся.

– Боюсь, вы правы.

– Значит, вы писатель?

– Среди прочего, да.

– Я тоже собиралась стать писательницей.

Девушка вдруг вспомнила, что спереди на футболке у нее красуется внушительное желтое пятно. Перед прогулкой она хотела переодеться, но потом раздумала. Надо же, как неловко.

Пожилой мужчина жестом указал на скамейку.

– Присаживайтесь.

– Спасибо. – Девушка присела на самый краешек. – Мне надо приглядывать за Пиппой.

Она махнула в сторону песочницы, где на корточках сидела пухленькая девочка.

– Ваша дочка? – спросил старик, обернувшись.

– Да. У меня еще есть маленький сын, он остался дома. Представляете, утром срыгнул молоком прямо мне на футболку!

Господи, и зачем она только ляпнула эту глупость? Рядом сидит такой элегантный мужчина, а она рассказывает про детскую отрыжку.

Старик, однако, не выказал отвращения и продолжал внимательно смотреть на девушку. У него были очень красивые глаза, хотя в их уголках расходились лучики морщинок. Она вновь перевела взгляд на обложку.

– О чем ваша книга?

– Ну… – Седоволосый мужчина помедлил с ответом. – О путешественнике… который хотел найти свое истинное имя.

– А‑ а, поняла. У него, наверное, была амнезия?

– Что‑ то вроде того.

– А что с ним случилось?

– Его прокляли.

Девушка недоверчиво покосилась на старика.

– Можно взглянуть?

– Пожалуйста.

Книга была раскрыта на середине. Девушка начала читать вслух, изредка запинаясь.

«Одна из жестоких шуток мироздания: человеческий мозг способен осмыслить, что возможны иные, высшие уровни сознания, но достигнуть их едва ли нам под силу. Мы можем лишь стремиться к ним, продвигаться на ощупь, выставив впереди себя руки, точно слепцы в незнакомом месте. И порой на этом пути наши неловкие пальцы касаются разума Господнего».

– Это не триллер, – разочарованно протянула девушка, – и даже не роман…

– Уверяю вас, и то и другое.

– А конец счастливый?

– Конец… правильный, скажем так.

– Я люблю, когда все хорошо заканчивается. – Она застенчиво повела плечами. – Глупо, конечно. Большинство людей в жизни несчастливы, так с чего же героям книг быть счастливыми, верно? И все‑ таки в моей книге будет хороший конец. – Девушка вдруг заметила, что Пиппа запихивает в рот горсть песка. – Пиппа! Перестань сейчас же!

Девушка обернулась на старика и смутилась.

– Эти дети выматывают все нервы. Да вы наверняка и сами знаете.

– У меня никогда не было детей.

– Извините. – Она помолчала. – Я бы не рассталась со своими малышами даже за все золото мира. Но с другой стороны, в жизни должно быть не только это. Должно быть что‑ то еще… Я говорю глупости, да?

Губы старика дрогнули.

– Если бы никто не хотел большего, эволюция бы прекратилась.

Собеседники умолкли. Девушка украдкой наблюдала за седым писателем. Он был очень худ, кожа – темно‑ бронзового цвета, как будто этот человек много времени проводил на солнце. Тоже путешественник?

– Он его разрушил?

– Что разрушил? – удивился старик.

– Проклятие. Вы сказали, что ваш герой забыл свое имя, потому что над ним висело проклятие.

– В этом‑ то вся интрига. Со временем он понимает, что проклятие – вовсе и не проклятие.

– Как это? – Девушка нахмурила брови.

– В начале книги он думает, что проклят, а в конце приходит к выводу, что лучше увидеть что‑ то хотя бы мельком, нежели не увидеть совсем; лучше испытывать боль, но жить и ощущать жизнь… чем лежать под капельницами в коме.

Девушка никак не могла найти ответ. Ей хотелось произнести что‑ нибудь умное, показать, что она поняла суть. Внезапно она почувствовала усталость. Бросив взгляд на часы, девушка поднялась со скамейки.

– Простите, уже поздно. Мне пора домой, нужно покормить Томми. – Она робко протянула руку. – Приятно было познакомиться.

– Мне тоже.

Старик пожал ее ладонь, и на мгновение молодой женщине показалось, что по ее пальцам пробежал электрический ток. Ощущение быстро исчезло. Почудилось, решила она.

Пожилой мужчина отступил назад.

– Всего хорошего. Надеюсь, вы напишете свою книгу.

– Обязательно.

Она подхватила Пиппу на руки и двинулась прочь, на ходу девушка обернулась:

– И все равно я не понимаю, при чем тут любовный роман.

Старик смотрел на удаляющиеся фигуры матери и дочери, пока они не исчезли вдали за воротами сада. Книга лежала на скамейке, там, где ее оставила девушка. Мужчина положил книгу в сумку на ремне.

Тени на земле удлинились, в воздухе повеяло холодом. Старик набросил куртку и через складки ткани почувствовал в нагрудном кармане твердые уголки бумажника. Он достал кожаное портмоне и открыл его. Внутри лежали купюра в десять фунтов и небольшая фотокарточка. С фотографии смотрели юные лица, но цвета снимка поблекли – он был сделан сорок лет назад.

Старик нежно провел пальцем по матовой поверхности фото. Тогда и он, и она были молоды, но уже в то время в ней присутствовали мудрая зрелость и тихое бесстрашие, составлявшие неотъемлемую часть ее характера. Мужество не изменило ей даже в неравном бою с раком, который унес ее жизнь два года назад.

Пожилой мужчина вздохнул. Долгие годы она рука об руку шла с ним, своей любовью заглушая его неутолимую тоску.

Ненасытная жажда гнала его на поиски тайны, которая однажды открылась перед ним на краткий миг. Дверь захлопнулась у него перед носом, но он был уверен: нужно продолжать стучаться, и может быть – может быть! – она откроется снова.

Исследования и путешествия расширили интеллектуальные горизонты, вознаградив его сверх всяких ожиданий. Иногда он видел окружающий мир с такой четкостью, что на глаза наворачивались слезы, а порой ощущал себя так, как будто лишился кожи. Годы исканий царапали горло, точно песок. И всегда, всегда перед ним маячила тень его лихорадочной тоски.

Фрэнки смирилась с его метаниями, научилась справляться с отчаянием в те дни, когда темная тень нависала слишком низко. Не всегда безропотно – в конце концов, она не была святой, – но с неизменным упорством.

Между ними не пламенела великая страсть с бурными ссорами и жаркими примирениями, их отношения скорее характеризовались безмятежной красотой. С годами он понял, что доверие, признательность и тихая, спокойная любовь соткали свое неповторимое волшебство. Многие люди страдают от одиночества, даже будучи вместе. Он и Фрэнки не ощущали такого никогда. Они познали друг в друге каждую клеточку.

Исступленная страсть? Нет. Любовный роман?

Старик сунул руки в карманы куртки и зашагал прочь. Начало смеркаться, в небе зажглась первая звезда.

Да, определенно: любовный роман.

ОТ АВТОРА

Вдохновение призвало меня наградить персонажей этой книги даром дистанционного видения, после того как я прочла о секретной программе правительства Соединенных Штатов под названием «Звездные врата». Проект финансировался из федерального бюджета и был свернут в 1995 году. Директор программы Дейл Графф тренировал своих подопечных для последующего участия в поисках людей и важных объектов. Наиболее серьезными успехами проекта можно считать определение местонахождения пропавшего советского самолета и помощь Управлению по борьбе с наркотиками (УБН). Эти случаи описаны в книгах Д. Граффа «Речные грезы» и «Введение в парапсихологию». Должна признаться, герои «Сезона ведьмовства» наделены даром дальновидения в большей степени, нежели реальные участники проекта «Звездные врата», а фраза «выйти в " скачок" » придумана мной лично.

Значительная роль в книге отводится концепции «Искусства памяти». Поскольку тема глубоко эзотерична, мне пришлось упростить многие понятия, дабы не выходить за рамки художественного произведения. Тем читателям, которые желают основательнее познакомиться с миром Джордано Бруно, Раймонда Луллия и Джулио Камилло – чрезвычайно занимательным, но подчиняющимся очень строгим правилам, – я настоятельно рекомендую академическую работу леди Фрэнсис Амелии Йейтс. Также следует отметить, что мастера памяти, как правило, возводили «театры памяти». Термин «дворец памяти» – мое собственное изобретение.

Источником сведений о Джоне Ди для меня послужила книга Бенджамина Вулли «Королевский чародей». Я также признательна Эрику Дэвису за его публикации на темы гностицизма и информационной культуры.

За свою жизнь я прочитала уйму книг о божественном познании, но одной из моих любимых по‑ прежнему остается «Зелатор» Марка Хедзела.

В своей магической формуле Минналуш использует выдержки мандейского гностического текста под названием «Мир тьмы», фрагменты 14‑ го и 25‑ го псалмов, а также благодарственных псалмов из текстов кумранских свитков, гностического трактата «Гром, Совершенный разум» и манихейского текста «Спасение души», написанного на древнетюркском языке. Тем не менее, поскольку формулу создала Минналуш, она переработала эти фрагменты по своему усмотрению, вследствие чего осведомленный читатель может обнаружить серьезные отличия от оригинальных текстов – как словесные, так и концептуальные. Минналуш пользуется Пифагорейской нумерологией.

Имя Елдага означает «которого знает Бог». В Книге Бытия (25: 4) упоминается Елдага, последний из сынов Мадиана, сына Аврама от Хеттуры.

Всех, кому интересно, как создавался роман, и кто желает заглянуть на писательскую кухню, приглашаю посетить мой веб‑ сайт: www. natashamostert. com.

⇐ Предыдущая 16 17 18 19 20 21 22 232425 Следующая ⇒