ОТ АВТОРА 8 страница

Пока она кипятила воду для макарон, Габриель достал из холодильника помидоры, салат и петрушку, положил овощи на разделочную доску и вынул из подставки сверкающий нож фирмы «Глобал» – лучшего производителя ножей. Совсем недавно он купил этот набор в дорогом магазине кухонных принадлежностей «Дивертименти». Он тогда еще приехал в Найтсбридж со своей подружкой. Вроде бы ее звали Кэти… Или Кэрол? Габриель напряг память и попытался вспомнить имя, но головная боль мешала сосредоточиться.

Рукоятка ножа удобно легла в руку, безукоризненно острое лезвие легко резало стебли петрушки. Чик‑ чик‑ чик. Невыносимо болела голова. Габриель, прищурившись, смотрел на доску. Чик‑ чик‑ чик. Кончики пальцев сжимали пучок петрушки, и на секунду ему показалось, что они тоже похожи на овощи. Или на бледные, гладкие шляпки молодых грибов. Мысль рассмешила Габриеля, он тихонько хихикнул.

– Что с тобой? – обернулась Фрэнки.

– Ничего, – ответил он, не поднимая глаз.

Движения ножа странно завораживали. Чик‑ чик‑ чик. Белое и зеленое. Белые пальцы, зеленые стебли. Чик‑ чик‑ чик. Нож постепенно придвигался к кончикам пальцев. Может быть, красное сочетается с зеленым лучше, чем белое? Красное и зеленое. Красное, как кровь.

Чик‑ чик‑ чик. Габриель не мигая смотрел на сверкающее лезвие, которое вплотную подошло к пальцам. Так же, как охотничий нож приблизился к горлу Мелиссы Картрайт. Красное, как кровь. Как кровь…

– Габриель!

Испуганный возглас Фрэнки вывел его из ступора. В следующий миг она вырвала у него нож, схватила за плечи и принялась трясти.

– Черт побери, что ты делаешь?!

Какое‑ то время Габриель молча глядел на нее, а потом зарыдал. Прислонившись к кухонной стойке и запрокинув голову, он плакал с открытыми глазами. Фрэнки не пыталась его успокоить. Она дождалась, пока всхлипы утихли, и только тогда заговорила:

– Нужно посоветоваться с Александром.

– Нет! – вскинулся Габриель.

– Да. Пора, – твердо сказала Фрэнки.

– Я никуда не поеду! Он до сих пор не простил мне смерти Мелиссы Картрайт. Я не могу.

– Можешь. Самое время.

ГЛАВА 30

Она была практически обезглавлена. На шее висели лохмотья кожи, наружу торчали магистральные сосуды сердца. В сгустках свернувшейся крови белела разорванная трахея. Склоненная набок голова была прислонена к стене, как будто лениво наблюдала за происходящим.

Мелисса Картрайт. Королева красоты, обворожительная супруга сэра Стивена Картрайта.

Мертвые глаза, как правило, лишены выражения, но только не эти. Во взгляде Мелиссы застыло знание, страшное знание. Левое веко было полузакрыто, точно она кокетливо подмигивала. Кокетлива в жизни, подумал тогда Габриель, кокетлива в смерти.

Габриель с какой‑ то странной отрешенностью смотрел на промокший лиф ее кремового вечернего платья. Мелисса истекла кровью. Выпуклые блестки на корсаже делали потеки крови похожими на темно‑ красные рвотные массы. Руки лежали на коленях, связанные проволокой, сквозь истертую кожу виднелись белые кости. Должно быть, Мелисса боролась – ногти на некоторых пальцах были жестоко обломаны до самого мяса. Подол длинного платья задрался, обнажив внутреннюю часть бедра.

– На ней нет трусиков, – раздался голос за спиной Габриеля: один из детективов разговаривал с женщиной‑ криминалистом.

– Скорее всего, она их и не надевала, – усмехнулась та. – С таким облегающим платьем нижнее белье не носят.

– Все равно похоже на изнасилование.

Женщина скучающе пожала плечами.

– Подождем, пока будут готовы вагинальный и анальный мазки.

Позади кто‑ то всхлипнул. Сэр Стивен Картрайт закрыл лицо руками. Рядом с ним стоял Александр Маллинз. На обоих были белые защитные комбинезоны, поверх туфель – полиэтиленовые чехлы.

Как привидения, подумал Габриель, одетый так же. Привидения, пришедшие навестить мертвую.

В глазах Маллинза полыхала ярость.

– Тебе нечего здесь делать, Габриель, но я хотел, чтобы ты сам все увидел. Ты мог это предотвратить.

Габриель хотел что‑ то сказать, но в горле у него стоял ком.

– Сперва ты солгал, а потом отказался выйти в «скачок» из‑ за… детской обиды, – презрительно бросил Александр.

Габриель съежился от стыда.

– Убирайся… – Голос Маллинза дрогнул. – Убирайся немедленно.

Габриель оглянулся на труп. Мертвое тело смердело, пахло окислившейся кровью, мочой, фекалиями. Он знал, что этот запах навсегда останется с ним, впечатается в память.

Воспоминания… Со временем они стерлись, точно были записаны на диск, который испортился, и при попытке открыть файл выдавал лишь непонятный набор разрозненных фрагментов.

Но есть вещи, которые не забудешь.

* * *

Габриель всегда будет помнить выражение лица Александра Маллинза в ту минуту, когда он сообщил членам «Глаза бури», что сэр Стивен Картрайт попросил помощи в расследовании похищения его жены.

– Стивен – мой друг, – сообщил Маллинз, и его лицо оживилось. – Это личная просьба. Мы должны объединить усилия.

Он многозначительно посмотрел на Габриеля, и тот понял его взгляд: соберись, работай вместе со всеми, будь в команде.

Только вот работать в команде Габриель не умел и не любил. Выход в «скачок» обозначал для него лишь одну связь: между ним самим и объектом, групповых объятий он не признавал. Общаться с другими дальновидящими, делиться информацией, обсуждать результаты, раскрываться – все это Габриель считал напрасной тратой энергии. Кроме того, ему нравилось ощущать свое превосходство над коллегами. Он неизменно выходил победителем, и ему завидовали черной завистью.

Мелисса Картрайт была супермоделью, ее фиалковые глаза улыбались Габриелю, как и всем остальным, с обложек многочисленных модных журналов. Психопат по имени Уильям Ньютс решил, что ее улыбка предназначается ему одному. Когда сэр Стивен обратился за помощью в «Глаз бури», с момента похищения прошло уже три недели и средства массовой информации, что называется, стояли на ушах.

Задание глубоко взволновало Габриеля. Он решил, что непременно добьется успеха, который произведет должное впечатление на Маллинза.

Отношения между учеником и учителем были непростыми. Габриель знал, что наставник восхищается его даром дистанционного видения – как‑ то раз старик сам признал, что за тридцать лет изучения феномена дальновидения не встречал никого более одаренного. Однако Габриелю также было известно, что Маллинз считает его заносчивым и непредсказуемым типом, а нежелание строптивого студента работать в команде вызывало постоянное недовольство руководителя.

В свою очередь, Габриель полагал, что Маллинз слишком осторожничает, а иногда откровенно давит на своих учеников. И все‑ таки, хоть Габриель и не желал в этом себе признаваться, он стремился завоевать уважение Маллинза подобно тому, как сын пытается снискать одобрение чересчур сурового отца. Он надеялся, что дело Картрайт станет поворотным пунктом: если благодаря Габриелю Мелисса Картрайт вернется домой живой и здоровой, учитель навсегда останется перед ним в неоплатном долгу.

* * *

– Что случилось?

Фрэнки зажгла ночник. Слабый свет оставлял углы их крохотной студенческой квартирки в тени. За окошком спал Оксфорд.

Габриель вздохнул и раздраженно натянул простыню.

– Ничего. Спи.

– Нет уж. – Фрэнки села в кровати. – Час ночи, а ты до сих пор не спишь. Послушай, ты стал просто невыносим. Последнюю неделю с тобой невозможно ужиться. Говори, в чем дело!

В ответ он лишь хмуро уставился на нее.

– Габриель, у нас с тобой близкие отношения. Близ‑ ки‑ е. Это значит, ты рассказываешь мне о своих проблемах, я слушаю, а потом говорю, что все наладится. Может, после этого нам удастся заснуть, и ты не будешь всю ночь крутиться и вертеться как ужаленный, а утром не станешь дуться.

Если бы все было так просто, подумал он, глядя на взволнованное лицо Фрэнки. Внезапно Габриель ощутил, что близок к отчаянию.

– Габриель?

– Кажется… я больше не могу совершать «скачки», – с трудом выговорил он.

Губы почему‑ то совсем не слушались. Фрэнки озабоченно сдвинула брови.

– Что ты имеешь в виду?

– У меня не получается… выйти в «скачок». Боюсь… боюсь, я утратил дар.

Маллинз предупреждал их. Случалось, дальновидящие как бы «перегорали» и теряли свои способности. Такое происходило с лучшими из лучших. Неужели и с ним тоже?

Фрэнки досадливо вздохнула.

– Габриель, не надо делать поспешных выводов только из‑ за того, что ты один раз…

– Три раза.

– …хорошо, три раза прокололся. Просто сейчас ты видишь менее четко.

– Фрэнки, я не вижу совсем.

– Тебе ведь удалось определить несколько возможных мест. Ты сам сказал, что это наверняка. Александр попросил полицию их проверить.

– Я все выдумал.

– Что?!

– Я… я подумал, что если сумею выиграть немного времени…

На лице Фрэнки отразилось изумление. Ее взгляд заставил Габриеля отвернуться. Да, работа любого дальновидящего включала некоторую степень предположений и догадок, однако он не имел права присочинять и выдумывать несуществующие подробности «скачка» – это играло жизненно важную роль. «Не притворяться, не лгать», – с самых первых уроков вдалбливал им в головы Маллинз, и Габриель неукоснительно придерживался строгого правила. До этого раза.

– Я не понимаю, что происходит, – торопливо заговорил Габриель. – Вроде бы чувствую, как преодолеваю границы сознания и выхожу в «скачок», но затем все обрывается, как будто перед моим носом вырастает стена, глухая стена.

– Ты должен сказать об этом Александру.

– Нет‑ нет, пока не надо. Фрэнки, у меня все еще может получиться, просто мне нужно немного времени. Я уверен, что сумею преодолеть этот барьер.

– Если промолчишь, я сама скажу, – безжалостно заявила Фрэнки.

– Предашь меня?

– Ради бога, прекрати! Дело касается не нас с тобой, а жизни другого человека!

Под ее взглядом Габриель был готов провалиться сквозь землю.

– Ладно. – Он потянулся за джинсами. – Поеду к нему прямо сейчас.

У двери Габриель обернулся. Фрэнки смотрела на него, закрыв ладонью рот, и выглядела чужой и настороженной.

* * *

Реакция Фрэнки оказалась сущим пустяком по сравнению с гневом Маллинза.

– Я ничуть не удивляюсь, Габриель, что тебе не хватило мужества признаться в своей проблеме раньше. Вполне в твоем духе. В мире существуешь только ты и твое тщеславие, верно? В твоей системе ценностей спасение миссис Картрайт – ерунда, мелочь. Тебе начхать на ее судьбу, гораздо важнее для тебя – не выглядеть глупо.

– Александр, я сожалею…

– Не ври! Ты сожалеешь лишь о том, что вынужден сказать мне правду.

– Прошу вас, выслушайте меня.

– Это моя вина. Я терпел твое самолюбование только потому, что положился на твой талант. Я пренебрег возможностями других участников группы, уделял их отчетам меньше внимания, чем следовало. Из‑ за тебя мы потеряли драгоценное время, Габриель, время, которое могли бы потратить на расследование других ниточек. Кроме того, мы лишились доверия полиции.

Габриель молчал.

– Уходи.

Когда он вернулся домой, Фрэнки в квартире не оказалось. Не снимая одежды, Габриель рухнул на кровать. Сон, однако, пришел к нему только перед рассветом. Он начал дремать и почувствовал, как открывается внутреннее зрение, как его тянет в «скачок». Ощутил мягкую силу, влекущую за пределы сознания. Ну же… Ну…

Он заколебался. А зачем ему это? Маллинз вышвырнул его пинком, да и, скорее всего, опять ничего не получится. К чему продлевать агонию?

Вперед… в «скачок»… Нет. Габриель поставил блокировку и без усилий закрыл внутренний канал. С «Глазом бури» покончено. Какое облегчение, подумал он. Какое облегчение – знать, что под этой частью жизни подведена черта.

Он повернулся к стене и укрылся одеялом, заметив в темном небе за окном бледную полоску рассвета.

Тело Мелиссы Картрайт обнаружили одиннадцать часов спустя в хлеву одной из йоркширских ферм. Она умерла рано утром, на восходе солнца.

ГЛАВА 31

– Габриель, просыпайся.

Фрэнки легонько потрясла его за плечо.

Он поднял голову с подголовника автомобильного сиденья и сощурился. По дороге в Оксфорд он уснул, и теперь шея сильно затекла. Лоб, прижатый к стеклу, замерз и онемел.

Габриель открыл дверцу машины, в лицо ему ударил ночной холод. Он выдохнул, и губы окутало облачко призрачного пара. Немного постоял, разглядывая дом. За исключением новенького сарайчика в саду, все осталось точно таким же, как тринадцать лет назад.

– Идем.

Фрэнки взяла его под руку.

Пока они шагали по садовой дорожке к дому, на крыльце вспыхнул свет и парадная дверь открылась. На порог вышел высокий человек в вытертой домашней куртке из замши, фланелевых брюках и теннисных туфлях.

Габриель остановился. На мгновение повисла тишина, потом человек на крыльце махнул рукой:

– Заходите.

Чуть помешкав, Габриель и Фрэнки вошли в дом и закрыли за собой дверь.

Внутри также ничего не изменилось. Знакомые обои с ворсистым рисунком в прихожей… В гостиной – многочисленные фарфоровые статуэтки, прелестные пастушки и румяные ангелочки, уйма книг и журналов. Слабые лампочки под пыльными абажурами цедили тусклый желтый свет.

Хозяин дома, напротив, сильно постарел. Кожу избороздили морщины, волосы поредели. Он слегка прищелкивал языком и постоянно шевелил губами. Александр Маллинз носил старомодную вставную челюсть!

Тем не менее за стеклами продолговатых очков сверкали все те же холодные пронзительные глаза, а голос, пусть и утративший аристократическую сочность тембра, звучал по‑ прежнему резко.

– Итак, вы здесь. Что вам нужно?

* * *

Габриель предоставил говорить Фрэнки. Та отлично справилась, подробно изложила факты в хронологическом порядке, без всяких эмоций и домыслов. Именно так много лет назад Маллинз учил их описывать результаты выхода в «скачок». Фрэнки отнеслась к его наставлениям со всей серьезностью, мрачно усмехнулся про себя Габриель, учитель должен быть доволен – никаких лирических отступлений или субъективных оценок.

Когда Фрэнки закончила, Маллинз обратил взор на Габриеля.

– Так. И чего же ты от меня хочешь?

– Александр…

Фрэнки подалась вперед в кресле. Он оборвал ее резким жестом.

– Я пришел к вам за помощью, – выдавил Габриель.

– За помощью… – тихо повторил Маллинз.

Пауза. Габриель вдруг осознал, что его руки сжались в кулаки, и усилием воли заставил себя расслабиться.

– Боюсь, я мало чем могу помочь, – произнес Маллинз и, помолчав, добавил: – Мне никогда не встречались индивидуумы, наделенные таким мощным даром дистанционного видения, как эта женщина.

Эта женщина. Минналуш. Падший ангел.

– Ясно, что она обладает исключительными способностями, – продолжил Маллинз. – За все годы исследований я никогда не сталкивался с дальновидящими, которые могли бы нанести человеку физический ущерб, просто совершив «скачок» в его разум. – Он нахмурился. – Это действительно необычно. Лично я не могу объяснить данный феномен.

– Она ведьма, вот и все объяснение, – хрипло сказал Габриель.

– Ведьма? – саркастично повторил Маллинз.

– Да. – Габриель старался сохранить ровные интонации. – Очень сильная чародейка, которая превратила свой врожденный талант – дар дальновидения – в смертельное оружие.

– Каким образом?

– Она занимается алхимией. Иначе, высшей магией.

В гостиной надолго воцарилось молчание, затем Маллинз махнул рукой, словно отгоняя что‑ то неприятное.

– Боюсь, у меня недостаточно знаний, чтобы углубляться в сферу эзотерики. Предлагаю проанализировать факты. Женщина, наделенная даром видеть на расстоянии, очевидно, пользуется им, чтобы вызывать патологические изменения в здоровом мозге других людей. Ни о чем подобном я раньше не слышал, поэтому теоретических и практических данных у меня нет, как нет и готового средства противодействия.

– Неужели совсем ничего нельзя сделать? – тихо проговорила Фрэнки.

– Давайте разложим проблему на составляющие. Вопрос: можно ли препятствовать атакам на разум Габриеля? Ответ: да, он умеет блокировать удары. Вопрос: надежна ли эта защита? Ответ: нет, поскольку при блокировке он всякий раз получает физическую травму.

– Значит, мне просто нужен другой способ защиты, – сделал вывод Габриель.

– Это отнюдь не просто.

Маллинз снял очки и протер стекла о рукав куртки. Габриель хорошо знал эту манеру своего наставника, означавшую, что тот сосредоточенно обдумывает проблему. Хорошо уже, что вопрос заинтересовал старика и тот уделил ему серьезное внимание. Фрэнки как раз и рассчитывала, что профессиональное любопытство Маллинза возьмет верх над личной неприязнью.

Александр Маллинз водрузил очки обратно на переносицу и устремил холодный взгляд на Габриеля.

– Опиши, что ты испытываешь во время ментальной атаки.

– Чудовищную сенсорную перегрузку. Такое ощущение, что кто‑ то вываливает на меня огромный мусорный контейнер, полный хаотичных образов и звуков. Меня словно накрывает снежной лавиной, причем все происходит с невероятной быстротой, так что картинки сливаются в безумный калейдоскоп и я ничего не могу разобрать. Каждый раз я боюсь, что это никогда не закончится, а когда блокирую удар, моя голова чуть не разваливается на куски. Боль… очень сильная. – «Невыносимая», пожалуй, было бы точнее, но Габриель знал, что Маллинз сочтет дурным тоном употребление столь эмоционального определения.

Некоторое время все трое молчали, затем Маллинз медленно произнес:

– Дворец памяти. Думаю, решение следует искать именно там. Как я понял, он представляет собой гигантское хранилище данных.

Габриель кивнул.

– Полагаю, с помощью дистанционного видения эта женщина перекачивает содержимое дворца памяти в твое сознание.

– То есть сбрасывает все, что есть у нее в голове, непосредственно в голову Габриеля? – вмешалась Фрэнки.

– Именно. Судя по всему, ее разум достаточно натренирован, чтобы удерживать огромное количество информации. А твой, – Маллинз бесстрастно посмотрел на Габриеля, – нет. – Возникла напряженная пауза, после чего он продолжил: – Очевидное решение проблемы – разрушить дворец памяти. Каким образом, я не знаю.

– Может быть, Габриелю удастся просканировать ее, – вставила Фрэнки, – проникнуть в ее разум.

– И что? Насколько мне известно, он – как это у вас называется – не самый сильный маг. – Маллинз улыбнулся без тени юмора. – Какое оружие применит Габриель? Он не имеет информационной базы, которая могла бы перегрузить ее сознание. Поток движется только в одну сторону. В конце концов, Габриель заблудится во дворце и не найдет выхода. Других вариантов нет.

Маллинз не стал продолжать, но в этом не было нужды. Страх затеряться в лабиринте чужого сознания терзал каждого, кто обладал даром дистанционного видения. Иногда – довольно редко – дальновидящий не мог разорвать связь между своим разумом и разумом объекта, и это, как правило, заканчивалось плохо. Несчастный впадал в кому, застряв в сумеречной зоне пси‑ пространства: ни здесь, ни там. Хоть и нечасто, такое все же происходило. Дальновидящие понимали, что ходят по краю пропасти, но, поскольку по статистике вероятность такого исхода была ничтожно мала, они не позволяли себе глубоко задумываться над этим. В случае Габриеля риск был изрядно велик.

Тишину в комнате нарушил короткий сигнал крохотного будильника. Маллинз посмотрел на часы.

– Я должен принять лекарство.

Он оперся ладонями о колени и с трудом поднялся. По его виду стало понятно, что визитерам пора уходить.

– Александр, если у вас возникнут еще какие‑ нибудь соображения… – без особой надежды проговорила Фрэнки.

– Разумеется, – вежливо, но сухо ответил тот.

У двери Маллинз повернулся и в упор посмотрел на Габриеля. Он стоял так близко, что Габриель чувствовал его запах – старческий запах. Водянистые розоватые веки пожилого ученого обвисли и припухли. Явные признаки старости. Габриеля вновь пронзило острое, неприятное изумление. Он‑ то неизменно считал Маллинза всемогущим.

Когда‑ то он обожал этого человека, стремился завоевать его уважение и сегодня пришел к нему в надежде, что тот подскажет выход из тупика. Маллинз знает ответ, думал Габриель, и положит конец его кошмарам. Маллинз… простил ему смерть Мелиссы Картрайт, как отец всем сердцем прощает своего сына.

– Не знаю, изменился ли ты, Габриель, но очень надеюсь на это. – Губы старика зашевелились, и между ними опять задвигались зубные протезы. – Если ты намерен вступить в схватку с этой женщиной, то потакать своим слабостям и по‑ детски жалеть себя тебе уже не придется. На этот раз отступать некуда.

Габриель вспыхнул.

– Когда‑ то ты был членом команды, но посчитал себя выше всех остальных. Ты мог бы попросить помощи, но нет, тебе, герою‑ одиночке, претило такое унижение. Посмотри, к чему привело твое самодовольство, чем это кончилось для Мелиссы Картрайт. Если бы ты поделился своей проблемой с товарищами, мы могли бы помочь тебе преодолеть психологический барьер и снова обрести ясность внутреннего зрения, однако великий мистер Блэкстоун считал такой шаг ниже своего достоинства. Ты всегда летал слишком высоко, Габриель, всегда чересчур полагался на свой дар. Что ж, эта леди не просто наделена даром, у нее крепкий, тренированный разум… Откровенно говоря, тебе против нее не выстоять.

ГЛАВА 32

Обратная дорога в Лондон прошла почти в полном молчании. Лицо Фрэнки посерело от усталости, руки вяло сжимали руль.

– Может, мне все‑ таки переночевать у тебя? – спросила она, затормозив возле дома Габриеля. – Тебе нельзя оставаться одному.

– Все в порядке.

Он и в самом деле чувствовал себя чуть лучше. Не исключено, что Габриель принимал желаемое за действительное, но ему казалось, что пульсирующая головная боль, которая не отпускала все эти дни, немного уменьшилась. Разумеется, не настолько, чтобы скакать и кувыркаться, однако облегчение было заметным. Почему Минналуш медлит, он не знал, но радовался передышке. А вдруг она вообще решила оставить его в покое? Нет, вот это уж точно «желаемое», а не «действительное», мрачно усмехнулся Габриель про себя. Когда же он смирится с мыслью, что Минналуш испытывает к нему лишь ненависть? Когда усвоит, что она не романтическая женщина из его грез, а хладнокровная убийца?

Габриель взглянул на Фрэнки и увидел у нее на щеке слезинку.

– Милая, не надо, – испуганно проговорил он и нежно стер капельку большим пальцем.

– Я боюсь, так боюсь за тебя. Неужели тебе не страшно?

– Мы что‑ нибудь придумаем, я в это верю. – Вранье, махровое вранье, но сейчас не время признаваться. – Фрэнки, прошу тебя, не плачь. Ну, пожалуйста.

– Зря мы поехали к Александру, – с глазами, полными слез, сказала она. – Ты был прав, ничего не вышло.

– Нет. Александр сумел объяснить механику того, что со мной происходит, пусть и в своей обычной язвительной манере.

– Что ты имеешь в виду?

– Дворец памяти. Маллинз правильно вычислил: во время ментального удара Минналуш вываливает на меня данные, которые содержатся во дворце памяти. Сам я до такого не додумался, но это единственное разумное объяснение.

– Значит, нам надо уничтожить дворец памяти.

– Да. Жаль, что Александр лишь обозначил проблему, но не подсказал решения.

– Он до сих пор очень зол на тебя. – Фрэнки сглотнула. – Я даже не ожидала.

– Маллинз не простил меня… Он прав, Фрэнки: долгие годы я убеждал себя, что не виноват, но… если бы не моя заносчивость, Мелисса жила бы по сей день. Выйди я тогда в «скачок», мы наверняка получили бы информацию и нашли Мелиссу Картрайт, прежде чем Ньютс ее убил. Я сознательно оборвал тот «скачок» сознания, просто потому, что… дулся на весь свет.

– Ты изменился, – медленно промолвила Фрэнки. – Я говорю не только о твоем запоздалом признании вины, все гораздо глубже. В последнее время я заметила: с тобой что‑ то произошло, что‑ то хорошее. Ты всегда был… бессердечен. Чертовски обаятелен, но холоден.

– Наверное, ты меня недооценивала, – попытался улыбнуться Габриель.

– Нет. То, что с тобой случилось, повлияло на всю твою сущность. Кто знает, – вздохнула Фрэнки, – может, за это стоит сказать спасибо сестрам Монк?

– Получается, все было не напрасно. – Габриель криво усмехнулся. – Я умру достойным человеком.

– Не смей упоминать смерть! Я не выдержу, если потеряю еще одного близкого человека. – Фрэнки прерывисто вздохнула. – Мы пока не побеждены. Есть ведь еще один вариант! Давай пойдем к Морриган и расскажем ей все, что нам известно, попросим помочь. Если кто и знает слабые места Минналуш, так это она. Да, вероятно, она не поверит, что ее сестра – жестокая убийца, но попробовать стоит.

– Она поверит. Я убедился в этом, читая дневник. Судя по последней записи, которую мне удалось прочитать, совершенно ясно, что у Морриган возникли серьезные подозрения насчет сестры.

– Чего же мы ждем?

– Я не хочу подвергать ее опасности, – поколебавшись, ответил Габриель. – Мало ли на что пойдет Минналуш, если решит, что Морриган обернулась против нее. Да, я обязательно должен поговорить с Морриган, но прежде нужно удостовериться, что ей ничто не угрожает.

– Ты влюблен в нее, да? – неожиданно спросила Фрэнки.

– В кого?

– В Морриган. Ты любишь ее. Когда ты упомянул дневник, у тебя даже лицо посветлело.

– Она пишет очень ярко.

– Габриель, ты неисправимый романтик. – Фрэнки печально улыбнулась. – Я всегда так считала, несмотря на то, что ты усердно создавал образ крутого парня. Посмотри, ты же втрескался в женщину, просто читая ее дневник. Прямо как в Средние века – целомудренная любовь между девой и рыцарем, которому дано лишь восхищаться ею издалека.

– По‑ твоему, глупо?

– Наоборот, чудесно… Если бы только на месте той девы была я.

В машине вдруг возникла напряженная тишина.

– Фрэнки…

– Все нормально. Я уже свыклась с мыслью, что больше не являюсь твоей единственной любовью.

– Я тебя люблю…

– И всегда будешь любить, знаю. Но я не в силах тягаться с такой женщиной, как Морриган Монк. Я – это домашний уют, тапочки и какао у огня. Морриган – взрыв адреналина. – Фрэнки опять улыбнулась, в улыбке сквозила грусть. – И все же знай: когда ты устанешь от постоянного высокого напряжения, возвращайся ко мне, я буду ждать. Повышенный уровень адреналина вреден для организма.

Габриель привлек Фрэнки к себе. Долго‑ долго они сидели молча, обнявшись. Что на него нашло? Он и Фрэнки созданы друг для друга. Когда она вновь появилась в его жизни, он решил, что судьба дает им второй шанс. Это было до того, как Габриель начал читать дневник. Дневник, который его околдовал.

Фрэнки беспокойно шевельнулась.

– Что ты собираешься делать?

– Выспаться. Не знаю, почему Минналуш откладывает очередную атаку, но мне, пожалуй, стоит этим воспользоваться и хоть немного поспать. Только сперва мне нужно кое‑ что проверить.

– Что?

– Может, это и не важно… Но если важно, я обязательно тебе позвоню. Обещаю. – Габриель погладил шелковистые волосы Фрэнки. – Что бы ни случилось, знай: я очень тебе благодарен.

– Знаю. – Она невесело улыбнулась. – Ну все, иди. Постарайся отдохнуть.

Проводив взглядом удаляющийся автомобиль, Габриель направился к дому. Черт, почему он до сих пор не догадался сделать эту проверку? Странно, что такая простая вещь дошла до него только сейчас, он ведь всегда гордился своей скрупулезностью, от которой зависел успех хакерского ремесла. Ладно, у него есть оправдание: в последние дни навалилось столько всего… Мозговые кровотечения, смерть друга…

Габриель зашел в кабину лифта, ткнул кнопку верхнего этажа и достал из кармана брюк мобильный телефон. Пробежался по списку последних звонков, нашел голосовое сообщение от Исидора и нажал на воспроизведение. Когда в трубке раздался голос Исидора, пронзительно‑ близкий и живой, у Габриеля сжалось сердце.

«Гейб, жду твоего звонка. У меня интересные новости. Нет, просто сногсшибательные. – Замогильный хохот. – Берегись ворона! »

Лифт дернулся и встал. Габриель сунул сотовый телефон обратно в карман и достал ключи. Его охватило странное нетерпение.

Зеленоватого света неоновой вывески, падавшего из окна в темную комнату, вполне хватило, чтобы Габриель смог пройти к столу. Не снимая пальто, он сел в рабочее кресло и вывел компьютер из «спящего» режима. Скринсейвер исчез. Габриель открыл интернет‑ браузер, загрузил страничку поисковой службы и набрал всего одно слово:

ВОРОН.

Результаты 1‑ 10 из 3 920 000.

Три миллиона девятьсот двадцать тысяч! С ума сойти!

Габриель обновил страницу поиска и ввел другой запрос:

ВОРОН и МАГИЯ.

Результаты 1‑ 10 из 514 000.

⇐ Предыдущая 15 16 17 18 192021 22 23 24 Следующая ⇒