ОТ АВТОРА 7 страница

– Пароль?

– Да, – кивнул Столлуорди. – Без Портала и пароля ваш диск – всего лишь любопытная безделица.

– А что дает пароль?

– Зная пароль, я бы отправился путешествовать по дворцу, расширять границы сознания.

– Чтобы самому стать алхимиком?

– Точно. Высшим магом. – Профессор перешел на шепот, его красивое лицо напряглось, в глазах полыхнула страсть, но он тут же расслабился. Откинувшись в кресле, Адриан Столлуорди улыбнулся: – Вы, кажется, изумлены?

– Меня поражает, что в двадцать первом веке высокообразованный человек с докторской степенью столь серьезно рассуждает о магии.

– А что есть магия, как не попытка познать законы Вселенной и применить их в собственных целях?

– Это уже не магия, а наука.

– Верно. Алхимия – наука о душе.

В кабинете воцарилась тишина, которую нарушали лишь потрескивание огня в камине и таинственный шелест золы. Габриель потер лоб.

– Пароль… Что примерно он может собой представлять?

– Понятия не имею. Пароль известен лишь архитектору дворца. Ваша колдунья хранит его в памяти. – Столлуорди почти с сожалением качнул головой. – По правде говоря, даже если бы я и знал пароль, то вряд ли решился бы его использовать.

– Почему?

– Потому что путешествие по дворцу очень опасно. Мозг подвергается чудовищной нагрузке. Вы можете заблудиться, и тогда дверь в реальный мир захлопнется навсегда. Нарушив порядок мест, порядок вещей, вы окажетесь в лабиринте без входа и выхода. Чтобы пройти этим путем, нужно очень долго и скрупулезно тренировать разум. На это способен лишь алхимик высшего порядка, чародей или ведьма, но никак не дилетант.

Габриель вспомнил лицо Робби Уиттингтона – чувственный рот и доверчивые глаза. Алхимик высшего порядка? Маг? Нет, конечно. Вероятно, в этом и была его беда. Каким‑ то образом – каким именно, Габриель пока не знал – попытка Роберта пройти по дворцу, выстроенному Минналуш Монк, разрушила его мозг. Но зачем ей понадобилось убивать юношу?

Габриель поднялся с кресла.

– Профессор Столлуорди, спасибо, что уделили мне время. С вашей помощью я прояснил некоторые вопросы.

– Не стоит благодарности. – Адриан Столлуорди ответил крепким рукопожатием. – Рад, что оказался полезен. Просто невероятно, что в наше время остались люди, практикующие методику «Искусства». Простите, можно поинтересоваться, как к вам попал этот диск?

– Он был среди личных вещей, доставшихся мне после смерти той леди, – замявшись, сказал Габриель.

– Она умерла? – Столлуорди явно огорчился. – Какая жалость. Я мечтал бы с ней познакомиться. Несомненно, она была выдающейся женщиной.

– Выдающейся? – Перед мысленным взором Габриеля всплыло лицо Минналуш: рыжие волосы, чувственный цыганский рот, зеленые, как океан, глаза. – Да, пожалуй.

* * *

Выйдя от профессора, Габриель посмотрел на часы. Девять вечера. Здание погрузилось в обычную вечернюю тишину, коридоры опустели. Из аудиторий не доносилось ни щелканья клавиатуры, ни голосов, ни смеха. Все двери были закрыты. Дул легкий ветерок, на стенных досках тихонько шуршали бумажные объявления и афишки.

У выхода Габриель обернулся. Свет в кабинете погас. По коридору профессор не проходил, значит, вышел с другой стороны.

Габриель достал из кармана сотовый телефон и включил его. На дисплее высветились два непринятых звонка, оба от Исидора. Во второй раз приятель оставил ему голосовое сообщение. «Гейб, жду твоего звонка…»

ГЛАВА 27

Исидор положил трубку, не оставив сообщения. Габриель редко отключал мобильник, и надо же этому случиться именно сейчас, когда Исидору позарез нужно поговорить! Он приготовил для товарища потрясающую новость.

Исидор был жутко доволен собой. Иногда он поражался собственной гениальности. Как, например, сегодня.

Он повторно набрал номер Габриеля и снова прослушал голос друга, извещавший о том, что в данный момент он не может ответить на звонок. На этот раз Исидор оставил сообщение: «Гейб, жду твоего звонка. У меня интересные новости. Нет, просто сногсшибательные. – Он заколебался. Выложить Габриелю все сразу? Нет, не стоит. Лучше дождаться встречи и объяснить, как он пришел к своим выводам. Кроме того, Исидора так и распирало от гордости. Он разгадал этот маленький ребус и теперь хотел растянуть момент славы, поэтому добавил лишь одну загадочную фразу: – Берегись ворона! »

Предоставив приятелю мучиться в неизвестности, Исидор с улыбкой положил трубку. Бесспорно, он герой дня. Однако следует признать, решение задачи не потребовало особых дедуктивных талантов. Он бесцельно бродил по Сети, наткнулся на список тотемных животных и… алле‑ гоп! Ответ вынырнул на поверхность, как поплавок.

Исидор повернулся обратно к компьютеру, улыбка уступила место озабоченному выражению. Кажется, кто‑ то влез в его машину. Шпион отлично замаскировался, но следы чужого присутствия налицо. Пока неясно одно: копались в его компьютере из простого любопытства, повинуясь хакерскому закону «смотреть, но не трогать», или безопасность системы действительно под угрозой.

Исидор уже выполнил необходимые проверки и не обнаружил ничего подозрительного. Вдобавок почти все нужные ему программы были надежно спрятаны на университетском сервере Лондонской школы экономики, поскольку он использовал протокол передачи файлов этого сайта. Правда, в самой школе экономики об этом никто не догадывался. Исидор действовал втихаря, но тайник на самом деле был великолепный, вряд ли незваному гостю удалось что‑ нибудь вынюхать. Не зная FTP‑ адреса, имени пользователя и пароля, шпион не смог бы воспользоваться информацией.

И все же на душе у Исидора было неспокойно. Мало кто из хакеров способен обойти установленные им программы‑ брандмауэры. Он вздохнул и решил выпить чашку какао. Дожидаясь, пока вскипит молоко, Исидор вытащил из кармана маленький железный кружочек. С утра он предпринял вялую попытку прибраться в квартире и обнаружил этот странный предмет, застрявший в складках оранжевого плюшевого кресла. Вероятно, кругляшок выкатился из кармана Габриеля вчера вечером, когда тот вытирал ноги.

Исидор покрутил миниатюрную железку на ладони – ничего особенного, скорее всего, дешевка. Зевнув, он поднял крышку мусорного ведра и швырнул туда безделушку. Тяжелый кругляш затерялся среди мятых стаканчиков от йогурта, пустых коробок из‑ под пиццы и раскисших чайных пакетиков.

Исидор взял чашку с дымящимся какао и направился к компьютеру. Пора зайти в любимую сетевую игру. Он не посещал территорию «Сияния смерти» уже больше недели. Габриель весьма неодобрительно относился к этому увлечению друга и, в общем‑ то, полагал Исидор, был прав. Вместо того чтобы встречаться с живыми людьми в реальном мире, он предпочитал завязывать отношения в безымянном, не имеющем границ киберпространстве. На просторах «Сияния смерти» Исидор чувствовал себя уютнее всего.

Замки, рыцари, прекрасные девы в беде, ратные подвиги – все это составляло суть «Сияния смерти», текстового кибер‑ мира. Каждый член сетевого сообщества придумывал себе роль. Характер персонажа, как правило, имел мало общего с реальной личностью. Исидор выступал в ипостаси придворного паяца и в пределах королевства был известен под именем Шут. Его настоящего имени никто не знал – обычная вещь в киберпространстве. В кибермире все скрывались под масками.

Исидор зашел на сайт «Сияния смерти» под своим паролем, но, прежде чем присоединиться к развеселой компании, пирующей в большом зале, решил навестить старого товарища, обитателя подземелья, точнее, бывшего обитателя.

Рэйзор, одноглазый калека, в юности перенес жестокие пытки, которым его подвергли злобные монахи. Из‑ за своего отталкивающего вида он всю жизнь скрывался в сырых и промозглых подземельях замка. Рэйзор был давним другом Шута, вместе они одержали немало славных побед над разбойниками и драконами.

Несколько недель назад Рэйзор погиб в схватке с ужасным гоблином. По жестким правилам «Сияния смерти» проигравший в битве платил за поражение виртуальной жизнью. Игроки с почестями похоронили Рэйзора. Факелы в его подземном жилище погасли, перед входом появилась надпись: «Тьма опустилась на дом Рэйзора». В такой форме сообщалось о смерти любого героя. Подземелье, однако, не тронули. Иногда друзья Рэйзора заглядывали туда, чтобы отдать дань уважения погибшему товарищу – зажечь свечу или оставить кружку пива.

Войдя в подземелье, Исидор, к своему удивлению, обнаружил, что там уже кто‑ то есть. Женщина и, судя по всему, новенькая в игре. Ее сетевое имя – Леди в зеленом – было ему незнакомо.

Для начала следовало представиться.

«Приветствую тебя, – набрал на клавиатуре Исидор. – Люди зовут меня Шутом».

«Я знаю, кто ты».

«Мы встречались? »

«Нет. Слава бежит впереди тебя».

А дама не прочь пофлиртовать. Исидор улыбнулся. Что ж, знакомство может оказаться интересным.

«Будь любезна, – напечатал он, – опиши, как ты выглядишь».

«Я – обольстительница. Я скрываюсь под маской, но ты можешь видеть мои прекрасные глаза. Мое тело источает запах граната. Я стыдлива и дерзка. Я – свет знания и мгла неведения».

Ого, прищурился Исидор, горячая штучка. Его пальцы запорхали над клавиатурой.

«Шут пленился очарованием Леди в зеленом и мечтает побыть с ней наедине».

«Посмотри мне в глаза, Шут. Что ты в них видишь? »

«Загадку. Восхитительную тайну».

«А что у меня на плече? »

Исидор заколебался. Как ответить на этот вопрос?

«Что я должен увидеть? »

«Ты видишь ворона? »

Ворона? Он нахмурился. В следующую секунду его голову сжало стальными тисками. Сознание раскрылось, и в него хлынул стремительный поток образов. Исидор закричал от невыносимой боли. Голова пылала, словно в огне. Он обхватил ее обеими руками, как будто пытался защититься от смертоносного ливня, но все напрасно. Мощная лавина информации мгновенно расплющила мозг Исидора, и остановить ее он не мог.

Последнее, что он испытал, перед тем как его разум угас, было изумление. На дисплее появилась строчка: «Тьма опустилась на дом Шута».

ГЛАВА 28

Исидора хоронили на церковном кладбище в деревне, где он родился и где до сих пор жили его родители. Габриель поехал туда на поезде. Садиться за руль он больше не решался. Его била дрожь, постоянно тряслись руки. Утром, представляясь родителям Исидора, он дергался, как наркоман в ломке. Какое впечатление он произвел, Габриелю и думать не хотелось.

За последние три дня он пережил пять ментальных атак и уже научился распознавать признаки надвигающейся пытки. Воздух начинал вибрировать, к горлу подступала тошнота, кожа на голове натягивалась, а затем сознание раскрывалось, и на него обрушивался мощный смерч образов и данных. Габриелю казалось, будто град тупоконечных пуль разрывает мягкую ткань его мозга. Теперь он умел предугадывать приближение удара и обычно успевал поставить защитный ментальный барьер, прежде чем внутренний глаз открывался полностью. Блокировка, однако, неизменно усиливала и без того страшную головную боль, и Габриель всякий раз боялся, что его череп просто лопнет.

Последняя атака произошла всего несколько часов назад, когда он брился. Разум раскрылся, рука дрогнула, бритвенный станок оставил тонкий жгучий порез на подбородке. Какое‑ то мучительное мгновение Габриель просто стоял, не препятствуя информационному шквалу, потом невероятным усилием воли возвел защитный барьер и почувствовал, как в голове что‑ то щелкнуло. Должно быть, на короткое время он отключился, а когда пришел в себя, содрогаясь над раковиной в спазмах рвоты, увидел в зеркале, что правый глаз залит кровью.

Если бы только руки так не тряслись! Габриель в отчаянии засунул их под мышки и постарался сосредоточиться на речи священника, застенчивого юноши с робким взглядом. Наверняка в силу своей молодости он и не знал Исидора, когда тот мальчиком ходил в церковь с матерью и отцом. Почти все присутствующие на похоронах – очевидно, близкие знакомые родителей, – наоборот, были немолоды. У Исидора ведь было мало друзей. Стоп, поправка. Исидор не обзавелся друзьями в реальном мире, зато в киберпространстве их насчитывалось множество.

Напротив Габриеля, по другую сторону могилы, стояла мать Исидора. Она тихо плакала, слезы катились по сильно напудренному лицу, темно‑ красная помада растеклась вокруг рта, заполнив тоненькие бороздки морщинок. Судя по всему, в молодости миссис Кавендиш была настоящей красавицей. Отец Исидора стоял рядом, закрыв глаза, его губы шевелились в беззвучной молитве. Сын унаследовал от него высокий лоб и тонкий орлиный нос. Именно так Исидор выглядел бы лет тридцать спустя…

После похорон был назначен траурный прием, но Габриеля коробило от одной мысли о необходимости пребывания на людях. Он решил, что попрощается с родителями Исидора и поедет домой.

– Миссис Кавендиш…

Мать Исидора подняла заплаканные глаза.

– Я хотел бы попрощаться.

Руки у Габриеля по‑ прежнему дрожали, голова дергалась, как у буйнопомешанного.

Если она и заметила что‑ то неладное, то не подала виду.

– Спасибо. Спасибо, что приехали.

– Я… я…

Габриель запнулся. Что он может сказать? «Это я виноват в смерти вашего сына»? Или: «Если бы не я, ваш сын был бы жив»?

Исидор скончался от обширного мозгового инсульта. Для такого молодого возраста – это редкость, как объяснил доктор, но в медицинской практике подобные случаи известны. Врожденная аневризма может долгое время таиться в мозгу, словно мина замедленного действия, и никак себя не проявлять. Габриель согласно кивал, зная, что произошло на самом деле. В сознание его друга проник чужой разум. Разум‑ убийца, вспоровший мозг Исидора с жестокостью мясника.

Габриель посмотрел в потухшие глаза миссис Кавендиш.

– Мои соболезнования, – произнес он. – Приношу вам глубочайшие соболезнования.

Мать Исидора легко коснулась его руки.

– Спасибо. Господь да пребудет с вами. Фрэнсис считал вас своим лучшим другом.

В поезде, на обратном пути в Лондон, Габриель зажмурил глаза и все равно не мог сдержать слез, катящихся по щекам. Он знал, что привлекает любопытные взгляды, но ему было все равно. Воспоминания о погибшем товарище терзали ему душу. Исидор в резиновых шлепанцах и пляжных трусах под звуки гавайской музыки в самый разгар зимы смешивает май‑ тай… Исидор работает над взломом сложной программы, на его лице – спокойная сосредоточенность… Исидор напевает «О‑ о, крылья голубки», точь‑ в‑ точь копируя группу «Мэднесс»… Исидор, его друг… Друг, в смерти которого повинен он, Габриель. О господи…

Как же ему сейчас не хватает Фрэнки! В этом мире, где все потеряло значение, ее стойкий дух, ее здравомыслие – единственная опора. Но Фрэнки нет, она уехала. Куда – Габриель не знал, в теплые края, как сказала она при последней встрече. На звонки она не отвечала, хотя после смерти Исидора он оставил ей бессчетное количество сообщений.

Понемногу он начал дремать, то встряхиваясь, то снова проваливаясь в полузабытье. Монотонный стук колес нагонял сон. Ту‑ дум‑ ту‑ дум. Ту‑ дум‑ ту‑ дум, прямо как в детской книжке про паровозик по имени Ту‑ ту Томас. Ту‑ дум‑ ту‑ дум.

Сквозь полузакрытые глаза Габриель увидел, что напротив него села женщина. Невысокая, с длинными светлыми волосами. Опустив голову, она читала газету.

Ту‑ дум‑ ту‑ дум, ту‑ дум‑ ту‑ дум…

Женщина расправила страницы и аккуратно свернула газету вдоль разворота. Светлые пряди спадали ей на лоб, заслоняя глаза. Изящной рукой она откинула волосы с лица и в упор посмотрела на Габриеля.

Ее пустые глазницы были затянуты паутиной, на подбородке расползлась трупная зелень. Мелисса Картрайт. Супермодель, красавица, прекрасная жена богатого и старого сэра Стивена Картрайта. Жертва похищения.

Ты бросил меня в беде.

Губы Мелиссы зашевелились, стали видны гнилые зубы.

Бросил меня в беде.

Маленький паук выполз из пустой глазницы и побежал по ее колену.

Ту‑ дум‑ ту‑ дум, ту‑ дум‑ ту‑ дум.

Нет! Габриель попытался крикнуть, но голос куда‑ то пропал. С его губ не слетело ни звука.

Да. Я погибла из‑ за тебя. Он тоже погиб из‑ за тебя.

Взор страшных черных глазниц устремился чуть правее. Габриель повернулся и посмотрел туда.

Исидор…

От ужаса Габриель лишился сознания.

* * *

Когда он пришел в себя, кондуктор тряс его за плечо.

– Вокзал Ватерлоо, сэр, конечная остановка. Просыпайтесь!

Габриель тупо покрутил головой по сторонам. В купе никого нет, сиденье напротив опустело, как и соседнее место. Он остался один.

Габриель почувствовал, что жутко замерз. Он вышел на ярко освещенную платформу, и его спина покрылась мурашками. Это от холода, сказал он себе, только от холода.

Стоя на эскалаторе, он постоянно оглядывался через плечо. На третий раз он ее заметил. Черное пальто, светлые волосы, глазницы, затянутые паутиной. Габриель начал проталкиваться вперед, однако ноги как будто увязали в зыбучих песках. Он попытался перешагивать сразу через две ступеньки, но едва мог двигаться. Из горла вырывался хриплый свист. Он вновь оглянулся. Мелисса Картрайт исчезла.

Стоянка такси. Нужно взять машину, чтобы добраться до дома.

Такси с горящим желтым кирпичиком затормозило у тротуара. Габриель открыл дверцу, заглянул в салон и поймал в зеркале ее отражение. Она совсем рядом. Сейчас она протянет руку и дотронется до него… Габриель издал глухой звук, рухнул на заднее сиденье и захлопнул дверцу. Водитель удивленно покосился на странного пассажира.

Галлюцинация, это всего лишь галлюцинация. Злая шутка сознания. Решительно отвернувшись от окна, Габриель назвал адрес водителю, который теперь наблюдал за ним уже с откровенным подозрением.

Она влияет на твой разум, внедряет в него образы Мелиссы Картрайт и Исидора, словно сеет ядовитые семена. Не позволяй ей этого.

Ей… Почему он не может назвать ее по имени? Думая о ней, он неизменно употреблял слова «она» или «убийца». Он не упоминал ее имени, отгораживался от истины.

Минналуш.

Посмотри правде в лицо, Блэкстоун. Признай факты. Наберись смелости сказать Морриган, что на совести ее сестры – смерть трех человек.

У дверей Габриель замешкался с ключами. Сейчас, сейчас он зайдет домой и окажется в безопасности. Он зажег свет; гостиная была пуста. Только… китайские колокольчики на подвеске легко покачивались, как будто кто‑ то прошел рядом и всколыхнул воздух в закрытой комнате. Нет, ему померещилось. Как холодно. Габриель опустил взгляд на кисти рук – уймется ли когда‑ нибудь эта чертова дрожь?

Он прошел в ванную и открыл воду, снял куртку и рубашку. Горячий пар начал заполнять помещение, жемчужные капли оседали на зеркале, точно слезы. Из зеркала на Габриеля смотрело бледное лицо с мутным взором, лицо утопленника.

Позади что‑ то мелькнуло. Перед Габриелем проплыл образ женщины со светлыми волосами, похожими на морскую траву, и полуразложившейся, рыхлой, как губка, плотью.

Он закричал, вскочил на ноги, в спешке зацепился за резиновый коврик. Вылетел из комнаты и захлопнул за собой дверь. Его пальцы крепко сжимали дверную ручку, как будто он пытался не выпустить то, что притаилось в ванной. Габриель оцепенело уставился на свои кисти. Вот‑ вот щелкнет замок и ручка начнет поворачиваться… Вот‑ вот…

Ничего не происходило. За закрытой дверью слышался шум воды. Габриель напряженно ждал, вода наливалась в ванну. Сколько он так простоял, изо всех сил сжимая набалдашник ручки, он не знал. Вода стала просачиваться из‑ под двери и намочила Габриелю ноги, но он по‑ прежнему не шевелился.

Он почувствовал на себе чей‑ то взгляд. Одеревенелый, как манекен, повернулся назад. На стене висела африканская маска, темное лицо с пустыми глазами и пустой ухмылкой. Защита от колдовских чар.

В груди у Габриеля екнуло. Размахнувшись, он сшиб маску со стены, та со стуком упала на пол, через одну глазницу пробежала трещина. Рот все так же ухмылялся.

Раздался дверной звонок. От этого звука Габриеля словно парализовало, он прирос к полу и в ужасе взирал на дверь. Внезапно он подумал про Исидора, похороненного только сегодня утром, лежащего в сырой земле. Может быть, его друг вовсе не в гробу, может, он стоит там, на лестничной клетке, и уже опять поднес палец к кнопке звонка.

Звонок повторился, а затем в дверь забарабанили кулаком.

– Габриель! – послышался приглушенный голос Фрэнки. – Ты дома?

Он с трудом дополз до двери и онемелыми от пережитого стресса пальцами снял цепочку.

– Господи, – охнула Фрэнки. – Что с тобой?

ГЛАВА 29

Томограмма больше напоминала картину, жутковатое произведение искусства.

– Красота! – подмигнул Габриелю человек по другую сторону стола, как будто подумал о том же. – Все видно до мельчайших подробностей.

Габриель оглянулся на снимок, прикрепленный к подсвеченному экрану. Ему не верилось, что перед глазами – его собственный мозг, похожий на белый, вывернутый наружу гриб, плавающий в чернилах.

Фрэнки придвинула свой стул поближе и взяла Габриеля за руку. Со вчерашнего вечера она почти не отходила от него. Это Фрэнки привела его сюда, на прием к одному из самых знаменитых неврологов Британии.

С утра ему провели магнитно‑ резонансную томографию. Габриель знал, что такие процедуры даже в частных клиниках делаются по предварительной записи, но Фрэнки решила, что медлить нельзя. Увидев залитый кровью глаз и трясущиеся руки Габриеля, она вызвала врача, который раньше консультировал ее мужа. Тот, в свою очередь, договорился о приеме у невролога. Какие еще связи использовала Фрэнки, Габриель не знал, но за один день его осмотрели, взяли все анализы, сделали МРТ‑ снимок и вызвали, чтобы сообщить приговор.

Невролог, известный под звучным именем Горацио Дибблз, сложил пухлые руки и устремил на Габриеля взор небесно‑ голубых глаз.

– Мистер Блэкстоун, у меня для вас две новости: хорошая и плохая.

Габриель почти ждал, что доктор спросит, какую из них он предпочитает услышать первой, но Дибблз, не делая паузы, продолжил:

– Вы перенесли транзиторное нарушение мозгового кровообращения.

– Инсульт?

Габриель вдруг вспомнил своего дядю Бена, с которым случился апоплексический удар. Дядя Бен потом до конца жизни тянул левую ногу, точно бесполезную деревяшку, и разговаривал так, будто набил полный рот каши.

– Динамический инсульт, то есть преходящий. Однако последствия преходящей ишемической атаки бывают такими же, как при классическом инсульте. Могут быть затронуты зрение, двигательный и речевой центры, мышление. Часто встречается спутанность сознания.

Спутанность сознания, ничего себе. В воображении Габриеля вновь возникло мертвое лицо Мелиссы Картрайт. Дибблз сдержанно кашлянул.

– Тем не менее симптомы транзиторного ишемического нарушения временны. Почти все они исчезают спустя час, хотя некоторые могут повторно проявляться в течение суток. Нужно помнить, что в большинстве случаев от необратимого вреда мозг не страдает.

– В чем же тогда заключается плохая новость?

– Вы должны понимать, что перенесли мозговое кровотечение. В артерии вашего мозга есть слабое место, аневризма. Она похожа на маленький баллон или протертое место во внутренней камере шины, откуда подтекает воздух. Меня беспокоит тот факт, что ваши кровотечения повторяются. Каждый раз место так называемой протечки затягивается и кровь останавливается, но повторяющиеся мозговые кровотечения – нехороший признак.

– Это лечится? – озабоченно спросила Фрэнки.

– Как правило, если у пациента обнаружена аневризма, ее удаляют с помощью микрохирургической операции, но нам потребуются дополнительные анализы. – Дибблз перевел взгляд на Габриеля. – Я предлагаю вам пройти обследование в нашей клинике, дабы выяснить, что является причиной этих кровотечений.

Не что, а кто, мрачно подумал Габриель. Его молчание, видимо, встревожило доктора.

– Мистер Блэкстоун…

– У меня сейчас нет времени.

– Нет времени?

– Да. Я позвоню вам позднее.

Габриель отодвинул стул и начал подниматься. Жизнерадостная улыбка исчезла с лица Дибблза.

– Вы поступаете очень неразумно.

– Согласен, но сейчас не самое подходящее время для лечения.

– Миссис Уиттингтон, – обратился врач к Фрэнки, – я настоятельно рекомендую, чтобы мистер Блэкстоун прошел полное обследование.

– Я постараюсь его убедить, доктор. – Она тоже встала. – Обещаю, мы свяжемся с вами в самое ближайшее время.

По выражению лица Дибблза можно было предположить, что он собирается удержать их силой. Кто его знает, подумал Габриель, а вдруг у доктора под столом специальная кнопка? Сейчас он ее нажмет, и в кабинет явятся дюжие санитары со шприцами и смирительной рубашкой. Дибблз вздохнул. Демонстративно скрестив на груди пухлые руки, он бесстрастно произнес:

– Я не могу насильно уложить вас в клинику, мистер Блэкстоун, но имейте в виду, что в следующий раз вам грозит полноценный инсульт, который может вызвать паралич. – Он сделал паузу и поменял положение рук. – Или смерть.

* * *

– Твое здоровье.

Габриель с напускной бодростью звякнул бокалом о бокал Фрэнки и жадно опорожнил его, ощутив на языке терпкий вкус танина. Отличное каберне. Конечно, топить свои печали в вине – не лучший выход, но ему, Габриелю, уже все равно.

Они сидели в его кабинете – Фрэнки напротив, в кожаном кресле. Вид у нее был крайне расстроенный.

Габриель даже думать не хотел о том, как ужасно выглядит. Теперь он намеренно избегал своего отражения. Из зеркала смотрело лицо старика, его родного деда на смертном одре. Габриеля угнетал не только внешний вид – пепельно‑ серая кожа, воспаленные глаза с красными прожилками сосудов, – куда больше он боялся увидеть позади зловещую тень, безжизненную руку, подзывающую его к себе. Габриель не знал, чего страшился больше – ментальных атак или галлюцинаций.

– Как ты себя чувствуешь?

– Неплохо.

У Габриеля раскалывалась голова, но в последние дни она болела все время, так что он даже начал привыкать. По сравнению с ментальной атакой – и вовсе ерунда.

Словно читая его мысли, Фрэнки спросила:

– Почему Минналуш медлит со следующим ударом? Уже прошло два дня.

– Наверное, устала и ей нужен перерыв, чтобы поднакопить энергии. – Габриель пожал плечами и глотнул вина. – Кто знает? Думаю, ментальный удар отнимает много сил и у нее.

– Хотелось бы верить, – зло проговорила Фрэнки. – Надеюсь, откат бьет эту стерву как следует.

Ругательство резануло Габриеля по уху. В его душе все запротестовало против этого слова. Черт, он просто жалок. Минналуш твердо вознамерилась убить его, а он обижается, когда Фрэнки называет вещи своими именами. Надо честно признать: он до сих пор не может смириться с мыслью, что Минналуш убийца.

В день своего рождения она выглядела так, будто сошла с религиозной картины, напоминая одну из прекрасных дев с изящными запястьями и лучистыми глазами, которых изображали на своих полотнах старые мастера. Раскаявшаяся Мария Магдалина, праведница Юдифь… Ее кожа словно светилась изнутри, а в пышных волосах и уголках рта прятались тени.

Габриель внезапно понял, что сожалеет, оплакивает потерянную чистоту. Тем не менее его поведение глупо. Он не может позволить себе роскошь предаваться горю, а если будет и дальше киснуть, Минналуш доведет дело до конца. Она постарается использовать малейшую слабость Габриеля, а значит, ради сохранения собственной жизни он должен взять себя в руки. Ради себя и Морриган, ведь Минналуш представляет угрозу и для своей сестры.

Отсюда вытекает другой важный вопрос: как уберечь Морриган?

Габриель мучился страхом, что Морриган в ужасной опасности и ей необходима защита. Будь эта опасность чисто физической, он сумел бы поддержать старшую сестру, да и сама Морриган более сильная и ловкая по сравнению с Минналуш. К несчастью, угроза гораздо коварнее, а Габриель, чей мозг похож на дырявую автопокрышку, не очень‑ то подходит на роль рыцаря‑ избавителя. Как, как предупредить и защитить Морриган?

Фрэнки взяла со стола бутылку и налила себе еще вина, затем жестом предложила наполнить бокал Габриеля, но тот отрицательно покачал головой. Он и так уже выпил достаточно.

– Фрэнки…

– Да?

– Я очень благодарен за все, что ты для меня делаешь, но сейчас я прошу тебя – иди домой и вообще держись от меня подальше.

– Брось говорить чепуху, – досадливо поморщилась Фрэнки.

– Я серьезно. Оставаться рядом со мной очень рискованно. Сама знаешь, что случилось с Исидором. Я не хочу, чтобы это повторилось с тобой.

– Прекрати. – Она даже не повысила голоса. – Ты попал в эту передрягу только из‑ за меня. Все, закрыли тему.

– Фрэнки, я на самом деле считаю…

– Отстань, – сказала она решительно. – Разговор окончен.

Габриель вздохнул и признал временное поражение.

– Давай приготовим ужин. – Фрэнки встала с кресла. – А потом обсудим, что делать дальше.

⇐ Предыдущая 14 15 16 17 181920 21 22 23 Следующая ⇒