ОТ АВТОРА 11 страница

Она подняла руку и поманила его пальцем.

Он отвернулся и вновь перевел взгляд на тела. Перед ним лежал Роберт Уиттингтон, покрытый огненными цветами, и Минналуш, чья кожа, молочно‑ белая, пронизанная тенями, напоминала алебастр. Под прозрачной бледностью уже появились пятна разложения, но цветы все еще цвели с бесстыдным буйством. Причудливое сочетание плодородия и смерти, фантастический образ, сотворенный разумом Морриган, пожелавшей запечатлеть сестру в памяти…

Завороженный сиянием белоснежных цветов, Габриель нерешительно вытянул руку.

– Не трогай.

Он оглянулся назад. Синие глаза Морриган сверкали, алый рот пламенел.

– Оставь ее. Идем со мной.

Стерва! Габриелем внезапно овладела ярость. Мерзкая стерва, убийца! Он набросился на Морриган. Та едва уловимым движением отступила в сторону, и Габриель ударил… воздух.

На ее лице мелькнула ироническая улыбка. Нелепость, подумал Габриель. Даже если он проткнет Морриган острием тяжелого садового совка, с ней ничего не случится. В этой вселенной, существующей в ее сознании, он бессилен. Только в Портале он сможет свершить возмездие и обратить дворец в руины. Если… выживет.

Габриеля вдруг захлестнуло чувство обреченности. Может быть, лучше остаться здесь, рядом с Минналуш? Все равно ему никогда не выбраться из лабиринта.

– Идем.

Морриган начала терять терпение.

Нет.

– Идем же.

Габриель отшатнулся.

Что‑ то коснулось его ноги. Он посмотрел вниз.

Пол в комнате заполнили крысы. Огромная шевелящаяся масса. Пищащие, подрагивающие тела, злобные глазки, усы, острые, как лезвия, зубы. Крысы, толкаясь, бегали по его ботинкам, пытались взобраться вверх по джинсам.

Габриель поднял глаза. Морриган исчезла, оставила его наедине с кошмаром.

Их не существует, отчаянно думал он, это лишь мысленный образ, коварный трюк Морриган, в реальности крыс нет. Но в следующее мгновение крыса шлепнулась ему на шею с потолочной балки. Габриель почувствовал, как теплая тушка упала ему на плечо; грызун вцепился когтями в его кожу, пытаясь удержаться, а через секунду вонзил острые желтые зубы в шею. Габриель зашипел от боли, сорвал крысу с плеча и отшвырнул, содрогаясь от омерзения. Он начал пробираться сквозь кишащую массу к двери. Толстые грызуны так и норовили залезть наверх по его ногам, и ему приходилось стряхивать отвратительных животных с ботинок. Дверь. Путь к спасению.

Габриель выскочил из комнаты и захлопнул за собой дверь. Морриган ждала его снаружи.

– Идем.

Он двинулся за ней.

* * *

В просторной квартире на верхнем этаже Фрэнки беспокойно ворочалась на кровати, ее голова металась из стороны в сторону, сердцебиение резко участилось. Фрэнки находилась на границе призрачных миров, ее разум был связан с сознанием мужчины, который лежал рядом, но не ощущал ее присутствия. Связь держалась с трудом; до Фрэнки доходили лишь смутные обрывки образов и чувств. Несколько секунд назад ей передался такой мощный взрыв эмоций, что слабая мысленная ниточка едва не лопнула – сильные помехи, связанные с эмоциональным напряжением, чуть не привели к разрыву контакта.

Стало немного легче, Фрэнки опять вышла на нужную волну…Коридор, посеребренный лунным светом, торопливые шаги. Грациозная тень женщины, летящая вдоль стены, исчезающая за поворотом…

ГЛАВА 39

Габриель следовал за тенью. Морриган двигалась быстро, держась на несколько шагов впереди. Раз или два он почти полностью потерял ее из виду в длинном извилистом коридоре, но тень, вытянутая и темная, неизменно оказывалась сзади. Растягиваясь и сжимаясь, тень скользила по залитой лунным светом стене и указывала ему путь.

Теперь они снова путешествовали по обитаемой части дворца; недостроенный воображением Минналуш участок остался где‑ то далеко. Комнаты, сквозь которые они проходили, были наполнены таинственными предметами и существами. Человек с головой бабуина бесстрастно смотрел им вслед. Белая лошадь отчаянно ржала, мотая слипшейся от крови гривой. В одной из комнат Габриель с изумлением обнаружил, что ступает по водной глади, а под ней, в глубине, виднеются тысячи затонувших книг. Некоторые из них были закрыты, страницы других медленно шевелились, будто причудливые веера.

Габриель догадывался, что это волшебные талисманы – магические образы, но не представлял, какую информацию они в себе несут. Он шел через залы, наполненные знанием, не вникая в его суть. Этот мир был для него чужим и враждебным.

Он давно потерял счет дверям и комнатам, предметам и образам, которые встретились ему на пути. Это не имело значения, ведь он все равно никогда не сумел бы отыскать путь назад. Главное – достичь Портала. Он не сомневался, что Морриган ведет его именно туда.

Габриель следил за тенью. Морриган двигалась красиво, в каждом упругом шаге сквозила кошачья грация и одновременно скрытая сила. Ее волосы были убраны в высокую прическу, обнажавшую стройную шею. Идеальный профиль. Идеальная красота.

Однако она была еще и воином – сильным, ловким, не теряющим бдительности, готовым вступить в бой. Mhor Rioghain. Великая Королева войны и смерти. Габриелю не по силам тягаться с ней. Даже Минналуш недооценила безжалостность своей сестры.

Зачем Морриган убила Минналуш? Несчастный случай, сказала она. Только ей одной известно, правда ли это. Она знала, что без помощи Минналуш возведение дворца не продолжить, но, может быть, ревность и паранойя ослепили ее в страшный момент смертельной ярости…

Два воина. Минналуш – более гибкая, Морриган – более холодная и жестокая. Минналуш находила удовольствие в умственном единоборстве, ментальном дзюдо, использовала силу соперников против них же самих. Разум Морриган рубил, как самурайский меч. Несколько умелых ударов – и цель поражена с беспощадной точностью. Все четко и однозначно.

В конечном итоге возобладала беспощадность. Или все‑ таки нет? Если Габриель доберется до Портала и произнесет магическую формулу Минналуш, победа, вполне вероятно, останется за младшей сестрой.

В воздухе стояло знакомое глухое гудение. Габриель узнал этот звук, и трепет пробежал по его позвоночнику.

Морриган остановилась и положила руку на выпуклый камень, вделанный в гладкую стену. Стена отъехала в сторону. Огромное помещение было именно таким, каким он его помнил, каким видел в снах.

Портал. Как часто к нему приходило это видение… Теперь, когда Габриель пришел сюда, им вдруг овладело странное спокойствие.

* * *

Связь была неустойчивой. По временам Фрэнки видела хорошо и ощущала все чувства Габриеля, но затем контакт почти обрывался и до нее доходили только разрозненные фрагменты образов. Когда же он вошел в Портал, ее первое впечатление оказалось подробным и отчетливым, как гравюра. Фрэнки увидела огромный зал и стены из медленно вращающихся концентрических кругов, густо исписанных загадочными значками и символами. Она никогда не бывала в этом месте, но сразу его узнала, ведь Габриель так часто описывал Портал.

Она знала, что эти символы могут сочетаться в бесчисленном количестве комбинаций. Перед ее мысленным взором предстало сердце дворца памяти, генератор, приводящий в движение всю конструкцию. Над массивными круглыми стенами невесомо парил и купался в лучах света высокий потолок.

Фрэнки насчитала тридцать дверей. Они располагались полукругом и выглядели вполне безобидно, однако за одной из них скрывались боль и безумие. Откроешь ее, и поток информации сметет разум, как вода прорывает некрепкую плотину. Фрэнки подумала об аневризме Габриеля, затаившейся где‑ то в мягкой ткани его мозга, – гранате, готовой взорваться в любую секунду.

Она почувствовала, как его мысли наполняются благоговейным страхом. Страх начал просачиваться и в ее сознание. Фрэнки впитывала его эмоции, как промокательная бумага – чернила, но какая‑ то часть ее разума оставалась бесстрастной, подобно взгляду стороннего наблюдателя. Куда подевалась Морриган? Нужно обязательно найти ее. Габриель отвлекся; он был полностью поглощен созерцанием Портала и таинственных дверей, за одной из которых прятался ужас.

Габриель смотрел вверх, на высокий потолок. Он повернулся на каблуках, и озаренный светом купол повернулся вместе с ним. У Фрэнки закружилась голова.

Связь опять стала прерываться. Мелькнул крутящийся потолок, затем, как сумасшедшие анимированные картинки, пронеслись искаженные фантасмагорические символы одной из стен. Фрэнки уже ничего не понимала. Где Морриган?

* * *

Какие секреты скрывает этот зал, какую магию? Габриель смотрел на потолок под куполом, залитый неземным сиянием.

– У тебя был шанс понять и постичь. Ты его упустил.

Габриель резко обернулся – он совсем позабыл про Морриган. Та стояла в шаге от него. Ее присутствие стало вдруг ярким и всеподавляющим. Мускус. Красный жасмин. Любопытство. Крайнее возбуждение. Мощные химические реакции, происходящие в ее мозгу, вызывали отклик и в его сознании.

– Печать смерти заложена в нашей ДНК. Она определяет нашу судьбу. Могила – конец пути для каждого из нас, но дворец памяти… О Габриель… Дворец памяти превращает жизненный путь из тяжкого труда в полет на крыльях экстаза. Для того, кто изведал восторг путешествия по дворцу, обычная жизнь – увядший цветок.

Какой‑ то частью разума Габриель осознал: Морриган отчаянно надеется, что он оценит великолепие ее творения. Он указал на гигантские стены, исписанные символами:

– Это стоит того, чтобы убивать?

– Разве превращение в мага не стоит любой цены?

Морриган положила руку ему на плечо и придвинулась почти вплотную. Габриель почувствовал ее тепло. Тело помимо воли бесстыдно реагировало на близость женщины. Жаркое бедро, мягкие округлости грудей, бархатистая кожа, бледность которой подчеркивается лиловым пятном монады, похожим на след грубого поцелуя. Желание коснуться этого невероятно эротичного места сводило Габриеля с ума.

– Нет. – Он попытался отстраниться. – Минналуш…

– Минналуш? – Морриган как будто услышала иностранное слово и заинтересовалась его значением. Она еще крепче сжала руку на плече Габриеля. – Минналуш всегда не хватало смелости. Но мы с тобой одинаковы: нас влечет все опасное, мы стремимся к риску.

«Нас влечет все опасное». Морриган хорошо понимала его натуру. Риск возбуждал Габриеля, как ничто иное. Как правило, в его жизни риск оправдывался щедрым вознаграждением. Но если он просчитается в этот раз…

Габриель взглянул в сапфировые глаза Морриган и понял, что смотрит в лицо смерти.

За ее спиной виднелись двери. Одна из них – крышка ящика Пандоры. Если ящик откроется, ему, скорее всего, не выжить под натиском информации. Он отогнал от себя эту мысль. Пришло время действовать.

Габриель медленно положил ладонь на грудь Морриган. Ее кожа оказалась нежнее пуха, как он себе и представлял. Другой рукой он обнял ее за шею, привлек к себе и распустил ей волосы – они рассыпались по плечам темным облаком. Когда Габриель коснулся ее губ, Морриган не закрыла глаза. Синие колодцы в обрамлении чернильных ресниц смотрели прямо на него. Ее взор был непроницаем.

– Ты сумасшедшая.

Габриель сжал в кулаке прядь волос.

– Знаю. – По телу Морриган пробежала волна удовольствия. – Это возбуждает, правда?

Губу обожгло огнем, во рту появился солоноватый вкус крови. Морриган его укусила!

Габриель стиснул ее мягкую грудь, зная, что причиняет боль. Однако губы Морриган расслабились, и он ощутил, как двигается ее язык. Она сладко выдохнула:

– Габриель. – Его имя прозвучало как заклинание. – Габриель…

Заклинание. Магическая формула. У него тоже есть магическая формула. Пора произнести ее вслух.

Одной рукой Габриель взял Морриган за талию, другой – за плечо и привлек к себе еще ближе. Она не сопротивлялась и томным движением роскошных ресниц впервые смежила веки. Ее тело было мягким и податливым, но где‑ то внутри глухо вибрировало возбуждение. Уста раскрылись в медленной улыбке.

Габриель напряг всю свою волю. Сосредоточься. Пришло время вспомнить. Вспомнить…

Я вошла в Дом Воздуха и Огня,

И взору открылся тайный Портал.

Я узрела повелителей темного замка.

Кусочки текста в памяти Габриеля складывались в единое целое. Магическая формула Минналуш.

И воинов погребенных

В черных могилах.

Имя мне…

Морриган распахнула глаза. Габриель ощутил, как ее сознание тревожно вздрогнуло. НЕТ!

Он встряхнул ее за плечо.

– Назови свое имя, Морриган!

Она замотала головой.

– Говори!

– Двадцать два, – стоном слетело с ее губ. – Мое имя… двадцать два.

Шепни свое имя

В мое призрачное ухо

И начертай свои тайны

На листе моей души.

Я шлюха и святая,

Я жена и девственница,

Имя мне…

Морриган вскинула руку, и на щеке Габриеля заалели огненные дорожки, оставленные ее острыми ногтями. Не раздумывая, он ударил ее по лицу и швырнул к стене. Морриган взвыла от боли.

– Имя!

Он еще никогда не видел такой ненависти в глазах другого человека. Морриган пыталась бороться с принуждением. Он видел, как натянулись жилы у нее на шее. Слова вырвались наружу помимо воли Морриган.

– Семь… Мое имя – семь…

Почти все. Еще несколько строк…

Словно крапчатый волк,

Буду бежать подле тебя.

Словно черный как сажа ворон,

Буду кружить над землей.

Морриган сотрясалась в злых беззвучных рыданиях. На ее щеках блестели серебристые дорожки слез. Она безвольно обмякла в объятиях Габриеля и, когда он ее отпустил, упала на колени. Морриган сидела, низко опустив голову; черные волосы рассыпались по плечам, отчего стала видна задняя часть шеи, нежная и уязвимая. Габриель наклонился, взял ее за подбородок и заставил поднять голову. Морриган посмотрела на него потухшим взглядом.

– Умоляю, Габриель, не делай этого. Еще не поздно. Ты еще можешь взять меня за руку, и мы пройдем этот путь вместе. Забудь… ее… Ты ведь любил и меня… Помнишь?

Глядя в синие океаны ее глаз, Габриель начал прокручивать в памяти воспоминания о лете, которое они провели вместе. Морриган раскраснелась от удовольствия, на устах цветет обворожительная улыбка, она и Габриель танцуют на дне рождения Минналуш… Морриган сидит в плетеном кресле, смежив веки, и слушает музыку… Морриган работает в саду – платье задралось выше колен, подмышками – темные пятна пота, тонкая блузка льнет к влажной груди; она тихонько напевает себе под нос, она счастлива…

И вот совсем другой образ: Морриган стоит у окна, словно портрет в раме, в ее глазах – пустота, за спиной – изгиб кованой лестницы…

Габриель отступил прочь от женщины, сидящей у его ног. Последние строчки заклинания Минналуш отпечатались в его сознании. Губы Морриган раскрылись, блеснули жемчужные зубы и влажный алый язык. Глаза – бездонный космос, волосы – черные водоросли…

Молчанье – обет мой.

Губы мои мертвы навсегда.

Но имя мое,

Тайное и совершенное имя мое…

Лицо Морриган исказилось в болезненном оскале:

– Мое имя – Ел‑ да‑ а‑ га‑ а…

* * *

Все было кончено. Габриель на мгновение зажмурился, а в следующую секунду Морриган закричала, и в его мозг точно вонзилась стальная игла. Одна из дверей распахнулась, и оттуда с отвратительным ревом хлынул смертоносный поток информации. Габриеля сбило с ног, будто спичку на пути урагана.

Он чувствовал себя пылинкой в центре слепящей бури, его несло вперед с такой невообразимой силой и скоростью, что все предметы вокруг слились в один фантасмагорический пейзаж – хаотичный, нестройный, похожий на кинопленку, смонтированную безумным режиссером.

В визуальном хаосе мелькали тысячи образов, и прекрасных, и отталкивающих. Перед взором Габриеля пронеслась женская фигура, вокруг которой обвился змей, вслед за ней – мальчик в развевающихся одеждах – отрок прижимал к груди книгу, а к губам – палец, словно призывал к молчанию. Младенец с разверстой грудью держал в ладонях собственное пульсирующее сердце. Габриель протянул руки к ребенку, но образ мгновенно исчез, и он увидел, что балансирует на краю пропасти, а внизу – толстый слой льда, под которым лежит целый город. Слышались жалобные крики ангелов. С неба падали птицы, у них были сломаны клювы и перебиты крылья…

Контролируй поток информации! Блокируйся! Защитные барьеры мозга рушились. Глаза вылезали из орбит, тело разрывалось на части под напором сенсорной перегрузки, а образы продолжали заполнять разум. Череп Габриеля гудел от напряжения. Посреди нарастающего безумия он опять увидел ворона. Птица вдруг обрела огромные размеры, но ее тут же унесло мощным вихрем.

…Теперь Габриель находился внутри большого многоярусного помещения, спиралью уходящего во мрак. Не успел он как следует разглядеть лабиринт, как уже начал стремительно падать вниз, по стволу вертикальной шахты, навстречу непроглядной тьме.

Двери – миллионы дверей – мелькали на периферии зрения. Его разум отчаянно искал хоть какую‑ нибудь опору, якорь, все, что угодно, лишь бы сохранить психику. Фрэнки. Габриель чувствовал ее робкие попытки пробиться к нему, но связь была такой хрупкой, такой ненадежной, словно его пальцы хватались за скользкое стекло. Господи, он больше не выдержит, больше не сможет…

Тишина. Безмолвие громадного космоса. И… голос Морриган.

– Габриель… – обреченный стон. – Я не могу найти выход… – Шепот пронесся по длинным коридорам, отражаясь от крутых каменных стен, эхо за эхом. – Выход… выход… выход… Габриель, не оставляй меня здесь…

ГЛАВА 40

Первым ощущением стал запах, характерный запах дезинфицирующего средства. Потом всплыл зеленый сумрак больничной палаты. Что‑ то негромко стучало по подоконнику. Дождь?

К его телу были прикреплены датчики, из вены на руке торчала игла с трубкой. Габриель дотронулся рукой до головы, и пальцы нащупали шершавую марлевую повязку.

Он медленно обвел взглядом комнату. Тумбочка с пластиковым покрытием, такой же шкафчик. Кресло, а на нем – смятое и отброшенное в сторону одеяло, словно сидевший на нем человек вышел совсем недавно. На тумбочке – бумажный стаканчик.

Габриель оглядел все это без всякого интереса. Некоторое время он просто лежал, слушая шум дождя за окном, потом закрыл глаза.

* * *

Когда он снова проснулся, в палате горел яркий свет. Одеяло на сиденье кресла было аккуратно свернуто. От резкого света он быстро зажмурился.

– Габриель…

Он повернул голову на подушке – затекшую шею тут же пронзила боль – и, щурясь, попытался рассмотреть фигуру в изножье кровати.

– Габриель, просыпайся. – Фрэнки наклонилась к нему. – Привет, – сказала она с улыбкой.

– Что… – хрипло прокаркал он.

За спиной Фрэнки медсестра в темно‑ синей униформе просунула голову в приоткрытую дверь и через несколько секунд снова исчезла.

– Что со мной?

Слова прозвучали более отчетливо.

– Все будет хорошо. – Улыбка не сходила с лица Фрэнки. – Хочешь пить? Налить воды?

– Сколько я пробыл здесь?

– Пять дней. Трое суток в реанимации.

– Не помню…

– Ты почти все время был без сознания. Что‑ нибудь болит? Может, попросить сестру сделать тебе укол?

– Не надо.

Габриель неуклюже поерзал на приподнятых подушках. Хватит снотворных. Он хотел знать, что произошло. Словно предчувствуя его вопрос, Фрэнки сказала:

– Скоро придет доктор Дибблз, он все расскажет. Ты едва не погиб. Твоя аневризма лопнула, пришлось делать срочную операцию. Но теперь все позади, ты скоро поправишься.

– Рад слышать. – В голове у Габриеля шумело. Он постарался сосредоточить взгляд на улыбающемся лице Фрэнки. – Ты‑ то как сама?

– В полном порядке. Правда, из того «скачка» я вышла с жуткой мигренью, но сейчас все хорошо.

– Кошмары не снятся?

– Нет. Если честно, я вообще ничего не помню. В памяти не осталось даже обрывков, ее как будто стерли. Странно, да? – Фрэнки помолчала. – А ты что‑ нибудь помнишь?

На мгновение перед Габриелем промелькнул образ – головокружительное множество дверей и извилистых коридоров. Полушепот‑ полустон, дробящийся эхом: «Не оставляй меня здесь…» На него вдруг навалилась страшная усталость.

– Да.

– Кстати, она тоже тут.

– Что?

Габриель напрягся, в груди екнуло.

– Через четыре двери от тебя.

– Что с ней?

– Она в коме. Причину установить не могут. – Фрэнки многозначительно посмотрела на него. – Физической травмы мозга не выявлено, врачи не нашли ни опухоли, ни кровотечения, как у тебя. Она просто… без сознания.

– Как она сюда попала? Ты…

– Ну что ты, нет, конечно! – воскликнула Фрэнки. – Я даже не знала, что она в больнице. Скорее всего, приходящая уборщица обнаружила ее и вызвала «скорую».

– Откуда тебе это известно?

– Узнала случайно. Оказывается, у Морриган есть двоюродная сестра, которая приходит навестить ее. Мы встретились у кофейного автомата и разговорились. – Фрэнки откинула со лба Габриеля прядь волос. – Пожалуйста, не волнуйся, милый. Тебе нужно отдохнуть.

– Да, наверное.

Утомление в его голосе было слышно даже ему самому. Фрэнки склонилась над кроватью и ласково поцеловала Габриеля в щеку.

– Поспи немного, ладно? Еще наговоримся.

– Фрэнки… – Он удержал ее руку. – Спасибо.

– Не за что, – улыбнулась она.

– Я серьезно. Если бы не ты… – На глазах у Габриеля выступили слезы. – Когда распахнулась та дверь, я начал падать, падать… во тьму. А потом почувствовал, как твое сознание тянется ко мне, цепляет мой разум. Ты спасла мне жизнь.

– Тсс. Спи.

Он послушно закрыл глаза. Голос Фрэнки доносился откуда‑ то издалека.

– Все будет хорошо. Опасности позади.

* * *

Тем вечером он ненадолго покинул палату. К руке была прикреплена переносная капельница на колесиках, и ему пришлось тянуть громоздкое устройство с собой. Колесики катились по линолеуму с противным скрипом.

Словно старик, Габриель маленькими шажками передвигался по коридору. Он не чувствовал боли, только изнуряющую слабость. Как‑ то не верилось, что мышцы снова обретут прежнюю силу.

Ужин давно закончился, последние посетители разошлись. Широкий коридор, по которому двигался Габриель, был пуст. За одной из дверей бормотал телевизор, но в большинстве палат свет не горел.

Через четыре двери, сказала Фрэнки. Габриель остановился на пороге. Освещение было тусклым, но ему хватило и этого. Лицо Морриган белым пятном выделялось в темноте. Руки лежали вдоль тела. Она совсем не выглядела больной. Если бы не датчики и провода, можно было бы подумать, что она спит.

Габриель нерешительно приблизился к кровати. Морриган лежала недвижно, даже дыхание было почти незаметно. Глаза под веками не закатились, ни один палец не подергивался. Возможно ли, что ее разум так же неподвижен? Ее прекрасный, испорченный разум…

Она считала жизнь экстремальным спортом. Морриган Монк была воительницей, а теперь превратилась в спящую красавицу, но принца, который придет и разбудит ее поцелуем, не существует.

«Не оставляй меня здесь…» Ее безнадежная мольба будет преследовать Габриеля до конца дней.

Где она сейчас? Бродит по бесконечным коридорам? Отчаянно пытается найти ключ, знак, хоть что‑ нибудь, что поможет восстановить порядок мест и вещей? Эта мысль камнем лежала на сердце Габриеля. Страшная кара – искать порядок и находить лишь путаницу и смешение; сознавать, что твой удел – вечно блуждать по лабиринту.

Они сошлись в смертельной битве разумов, но Габриель не чувствовал себя победителем. Им владели горечь утраты и глубокая печаль.

– Морриган, – шепнул он. Ее прекрасное лицо оставалось неподвижной маской. – Прости меня…

ГЛАВА 41

Габриель провел в больнице еще двенадцать дней. К Морриган он больше не заходил. До самой выписки.

Фрэнки шла рядом и держала его под руку. В другой руке она несла сумку с его вещами. Перед уходом Габриель в последний раз оглянулся на больничную кровать, в которой провел так много времени. Скучать по ней он явно не будет.

Выписка совпала с приемными часами, и коридоры были заполнены людьми, обрадованными или встревоженными. Габриель шагал, не глядя по сторонам, уставившись перед собой. Тем не менее уголком глаза он все же видел, что они приближаются к палате Морриган.

– Я зайду, – сказал он и остановился.

– По‑ моему, не стоит, – досадливо поморщилась Фрэнки.

– Я должен.

Габриель потянул ее за рукав.

Они вошли в палату, и с прикроватного стула навстречу им поднялась полноватая женщина в твидовом костюме горчичного цвета.

– Привет, Фрэнки, – поздоровалась она.

– Привет, Лиза, – дружелюбно ответила та. – Как дела?

– Хорошо. – Женщина улыбнулась, но улыбка не скрыла безысходную печаль, написанную на ее лице. – Это и есть твой друг?

– Да. У нас приятные новости: его только что выписали.

Женщина посмотрела на Габриеля.

– Поздравляю. Меня зовут Лиза Дюваль, я – кузина Морриган Монк.

Он коротко пожал влажную ладонь. Лиза не унаследовала ген красоты, так ярко проявлявшийся во внешности ее двоюродных сестер, но у нее были добрые глаза.

Габриель избегал смотреть на кровать, потом все же не удержался и бросил взгляд на лежащую фигуру. От изумления у него перехватило дух.

Морриган уже не напоминала спящую красавицу. Каким‑ то странным образом она состарилась. Кожа приобрела землистый оттенок, волосы словно истончились и были зачесаны за уши, придавая ей суровый вид.

– Как она? – осторожно шепнула Фрэнки.

– Скверно.

Фрэнки неуклюже попыталась приободрить Лизу.

– Может быть, еще не все потеряно.

– Нет, – покачала головой та. – По шкале Глазго у нее очень плохие показатели.

– Что такое шкала Глазго?

– Шкала глубины комы. Стандартизированная система, по которой оценивается степень повреждения мозга, – заученно ответила Лиза, очевидно повторяя объяснения врачей. – Пятнадцать баллов – это очень мало.

– Значит, доктора…

– Доктора ничего не знают. – В голосе Лизы Дюваль послышалась скрытая злость. – Они до сих пор не могут объяснить, что случилось. Физических причин для комы просто нет. Мистика какая‑ то. – Она сердито промокнула глаза платочком. – Извините, мне нужно выйти. Приятно было познакомиться. – Лиза опять протянула руку Габриелю. – Желаю удачи.

Он молча пожал ее ладонь.

Лиза удалилась, и в палате повисла неловкая тишина. Габриель и Фрэнки не смотрели друг на друга.

Больничная простыня аккуратно укрывала Морриган до пояса. По бокам покоились руки с неестественно длинными кистями. Странно, почему Габриель не замечал этой диспропорции раньше. Ногти Морриган посинели, под кожей проступили крупные зеленоватые вены.

– Это сотворили мы. Я и Минналуш…

– У тебя не было выбора.

– Выбор есть всегда. Разве не ты говорила?

– Габриель, не терзай себя понапрасну. Морриган сама виновата.

– Я должен сделать еще кое‑ что, – задумчиво проговорил он.

Фрэнки бросила на него вопросительный взгляд.

– Как, по‑ твоему, Монк‑ хаус пустует?

– Наверное, да, – осторожно ответила она. – А что?

– Мне нужно попасть туда.

– Что?!

– Я должен переписать «Ключ Прометея».

– У тебя ведь уже есть копия – та, которую ты показывал профессору Столлуорди.

– Диск записан не до конца. Не забывай, я же не успел скачать информацию о Портале. Мне нужна полная версия.

– Зачем?!

– Просто интересно, – уклончиво ответил Габриель.

– Врешь, – после долгой паузы произнесла Фрэнки. Она ни на йоту ему не поверила. – Ты сам хочешь обучиться искусству памяти, в этом все дело.

– Не говори чепухи.

Он отвел взгляд.

– Габриель, посмотри мне в глаза. Что с тобой происходит?

Он попытался придумать хоть какое‑ нибудь объяснение.

– Помнишь, я рассказывал тебе о чудаке из магической лавки? Том самом, который подарил мне амулет?

– Да, – кивнула Фрэнки.

– Он еще сказал, что с этого пути нет возврата, что безумие – это наркотик, на который подсаживаешься очень быстро. Входишь во вкус, и тебе постоянно хочется еще. Тогда я не понимал, о чем он говорит. – Габриель помолчал. – Теперь понимаю.

В глазах Фрэнки сквозило недоумение. Как объяснить ей, что с того самого «скачка» он мучился неутолимой жаждой ощущений, которые испытал во дворце памяти? Как объяснить, что после операции жизнь для него утратила всякую новизну? Чувства притупились, цвета поблекли, звуки потеряли четкость; на всех предметах словно лежал толстый слой пыли.

Фрэнки, кажется, испытала облегчение от его сбивчивых фраз.

⇐ Предыдущая 16 17 18 19 20 21 222324 25 Следующая ⇒