Кэти Роберт 17 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 17 из 21Следующая ⇒

Они оба выглядят испуганными.

Какого хрена я делаю?

Я отрываюсь от мужчины и сажусь на корточки рядом с рыдающей женщиной.

– Эвридика.

Она отшатывается от меня.

– Не прикасайся ко мне.

– Эвридика, твоя сестра ждет тебя. – У меня нет времени на деликатности. Я хватаю ее за

подбородок и отодвигаюсь в сторону, чтобы она могла видеть Персефону на другой стороне моста. Мои окровавленные костяшки пальцев вряд ли создают обнадеживающую картину, но сейчас уже слишком поздно брать свои слова обратно.

– Можешь идти?

Она моргает большими темными глазами, ее страх так велик, что грозит поглотить нас обоих целиком.

– Я не знаю.

– Я собираюсь понести тебя. Не сопротивляйся мне. – Я не даю ей шанса подготовиться к

этому, просто поднимаю ее на руки и спешу обратно через мост. Я пробыл на территории Зевса в общей сложности две минуты, но я не настолько наивен, чтобы думать, что это не будет засчитано. Даже если он не организовывал это – а все улики свидетельствуют о том, что он это сделал, – он воспользуется возможностью, которую я ему только что предоставил.

Я готовлюсь к страху Персефоны. Она только что видела, как я потерял самообладание и жестоко избил человека. Она смотрит мне в лицо, смотрит на меня так, как будто никогда раньше меня не видела.

– Аид…

– Мы поговорим, когда вернемся домой.

Я продолжаю удерживать Эвридику и направляюсь к машине.

– Залезай. Сейчас же.

На этот раз Персефона не спорит. Она проскальзывает на заднее сиденье впереди меня и берет сестру за руку, когда я осторожно сажаю Эвридику рядом с ней. Ее карие глаза сияют.

– Спасибо, Аид, – тихо говорит она. – Я знаю цену.

– Позаботься о своей сестре. Я встречу тебя дома. – Я закрываю дверь, прежде чем она

успевает возразить и сделать знак Минте. – Забери их обратно. Заприте весь дом. Внутри никого. Чтобы никто не выходил. И я, черт, помоги тебе, если Гермес проскользнет мимо нашего периметра сегодня вечером.

Минте кивает и спешит к водительскому сиденью. Я не спускаю глаз с машины, пока она не скрывается из виду, а затем поворачиваюсь к Харону.

– Грядут неприятности.

Кожа Харона приобрела восковой оттенок.

– Ты пересек реку.

– У меня не было выбора.

Он открывает рот, как будто хочет возразить, но в конце концов качает головой.

– Думаю, это не имеет значения. Дело сделано. Что нам теперь делать?

Я стараюсь перестать реагировать и думать. Пойдет ли Зевс на лобовой удар, или он

попытается выкрутить мне руку, чтобы получить то, что он хочет, чтобы избежать тотальной войны? Я не знаю. Я, черт, не могу думать. Все, что я слышу, – это эхо крика Персефоны. Все, что я вижу, – это беспомощный взгляд ее сестры. И все, что я чувствую, – это боль в костяшках пальцев от избиения человека до полусмерти.

Я прижимаю пальцы к вискам. Что бы сказал Андреас? Я фыркаю, как только эта мысль приходит мне в голову. Андреас собирается надрать мне задницу за то, что я такой импульсивный.

– Мы не можем предполагать, что они войдут через мосты. Отведите как можно больше людей

с окраин территории, насколько мы сможем. Если они не хотят идти, не заставляйте их, но сообщите об этом. Грядет война.

Харон колеблется, а затем кивает.

– Ты хочешь, чтобы я собрал всех наших людей в главном доме?

Искушение почти переполняет меня. Я хочу, чтобы Персефона была в безопасности, и я уже знаю, что она станет мишенью. Желание укрепить нашу оборону до тех пор, пока ничто не сможет пройти мимо, очень сильно.

Но Персефона не единственный человек в нижнем городе, который нуждается в защите от того, что грядет.

Я заставляю себя покачать головой.

– Нет, продолжайте удвоенные патрули на реке. Соберите всех, кто вам нужен, чтобы помочь

тем, кто хочет выбраться из потенциальной зоны конфликта.

– Аид. – Харону приходится остановиться и побороть страх в своем тоне. – Весь нижний город

станет зоной конфликта если они придут за нами.

– Я знаю. – Я сжимаю его плечо. – Я помогу нам пройти, Харон. Не сомневайся в этом.

Я просто еще не знаю, как это сделать. Я не могу действовать, пока этого не сделает Зевс. Я разрываюсь между надеждой, что он не нанесет удар немедленно, и страхом, что он будет тянуть до тех пор, пока мы все не сойдем с ума.

Всю обратную дорогу до дома я не могу избавиться от страха, что приеду, а Персефоны уже не будет. Что Зевс каким‑ то образом проскользнет сквозь всю мою защиту и заберет ее обратно. Что она поймет, что я не могу по‑ настоящему защитить ее, как обещал, и решит рискнуть самостоятельно. Что она узнает во мне монстра, которым меня считает весь остальной Олимп, и сбежит. Тысяча сценариев, каждый из которых подпитывается знанием того, насколько ужасными будут события. Я планировал несколько сценариев, когда мы начинали это, но нигде из них не было того, что произошло сегодня вечером.

Некоторые вещи ты не можешь вернуть назад.

Когда я нахожу ее и ее сестру сидящими в гостиной с тремя щенками, играющими вокруг них, мне кажется, что меня ударили по главе. Они здесь. Они в безопасности. На сегодня.

Я опускаюсь на один из стульев и ловлю взгляд Персефоны. Она кладет двух щенков на колени своей сестры и откидывается на спинку стула. Я одобряю. Давить на Эвридику прямо сейчас – неправильное решение. Она просто переж да… Что ж, мы не будем точно знать, что она пережила, пока она не придет в себя настолько, чтобы рассказать нам. Что требует времени.

Поэтому я сижу там и молча наблюдаю, как Эвридика медленно приходит в себя. Все начинается с того, что она гладит щенков, а заканчивается судорожным вздохом, который больше похож на всхлип.

– Я была так напугана, Персефона.

– Я знаю, милая. – Персефона позволяет Эвридике положить голову ей на колени и осторожно

гладит ее по черным волосам успокаивающим прикосновением.

В ее карих глазах нет ничего успокаивающего. Она смотрит на меня, и я никогда не видел ее такой устрашающей. Истинная темная богиня, жаждущая возмездия. Она скрывает это выражение почти сразу, как только оно появляется на ее лице, и я ненавижу, что она скрывает эту часть себя от меня. Дрожащая улыбка растягивает ее губы, и она одними губами произносит:

– Спасибо.

В тот момент я бы повторил это сто раз. Чего бы оно ни стоило. Для нее все того стоит.

К черту все, что угодно, ради нее.

Глава 26Персефона

История моей сестры получается урывками и начинается. О том, как она и Орфей должны были встретиться в той части верхнего города, с которой она не слишком хорошо знакома. О том, что он так и не появился. О том, как он игнорировал ее сообщения и отправлял звонки прямо на голосовую почту, даже когда ее страх рос, а незнакомый мужчина отказывался оставлять ее в покое.

Я продолжаю гладить ее висок и волосы, успокаивая ее единственным доступным мне способом. Ее ладони ободраны с того места, где она упала, она была так напугана, что до сих пор едва замечала царапины. На ее руке синяк от того места, где он ударил ее о стену здания, прежде чем она сбежала от него в первый раз. У нее на коленях синяки от того места, где он бросил ее на землю по другую сторону моста.

Я отмечаю и записываю каждую травму. Как бы мне ни хотелось обвинить в этом Орфея, виноват в этом только один человек. Зевс. Даже мысль о его имени вызывает во мне вспышку ярости. Я хочу крови за кровь.

Когда Эвридика погружается в молчание и ее глаза закрываются, я наконец снова смотрю на Аида. Он уже на ногах, укутывает ее в плед, который лежал на диване с тех пор, как я в последний раз читала в этой комнате. Такое ощущение, что это было тысячу лет назад.

Он передает мне мой телефон.

– Проинформируй своих других сестер.

Верно. Конечно. Я должна была подумать об этом сама. Я беру телефон, но не разблокирую его.

– Ты принес огромную жертву, спасая ее. – Он выстрелил в человека. Он победил его. Я думаю,

что если бы я не выкрикнула его имя, он бы не перестал избивать его. Я не знаю, что я чувствую по этому поводу. Я хотела, чтобы этот человек страдал, но видеть такое безудержное насилие было шокирующим.

– Это пустяк.

– Не делай этого. – Трудно не повышать голос, но я болезненно ощущаю голову сестры на

своем бедре. – Мы заплатим за последствия этого, и я не сожалею, что ты спас ее, но я также не позволю тебе отмахнуться от этого. Спасибо тебе, Аид. Я серьезно.

Его большая рука обхватывает мое лицо. В его темных глазах таится легион мыслей, в которые я не посвящена.

– Мне жаль, что тебе пришлось видеть, как я вот так теряю контроль.

Я не хочу задавать этот вопрос, но заставляю себя произнести эти слова вслух.

– Ты убил его?

– Нет. – Он опускает руки. – И ты не заплатишь никакой цены за мое решение. Я позабочусь об

этом. – Прежде чем я успеваю возразить, он проводит большим пальцем по моей нижней губе, а затем выходит из комнаты.

Мне приходится стиснуть зубы, чтобы не позвать его вслед. От того, чтобы сказать ему, что он не должен брать это на себя в одиночку. Я причина, по которой он нарушил договор. Я не могу позволить ему нести потери в одиночку.

Во‑ первых, однако, он прав. Мне нужно сообщить новости другим моим сестрам. Я печатаю краткое обновление и отправляю его в текст группы, где есть только Каллисто и Психея. Они не заставляют меня долго ждать ответов.

Психея: Я так рада, что с ней все в порядке! Каллисто: Этот гребаный мудак.

Появляется картинка, скриншот одного из аккаунтов Орфея в социальных сетях. Это снимок его в окружении трех красивых женщин с огромной улыбкой на лице. Отметка времени в сообщении указана примерно в то время, когда он начал отправлять мои звонки прямо на голосовую почту.

Психея: Он мертв для нас.

Каллисто: Когда я доберусь до него, он БУДЕТ мертв.

Я: В конечном счете ответственность лежит не на нем.

Я: Это Зевс.

Каллисто: Пошел он к черту. Я убью и его тоже.

Психея: Прекрати. Ты не можешь так говорить.

Я: Мы с этим разберемся. Прямо сейчас Эвридика в безопасности, и это все, что имеет значение.

Психея: Пожалуйста, держите нас в курсе событий.

Я: Я так и сделаю.

Эвридика шевелится и открывает глаза. В конце концов, она не заснула.

– Прости.

Я откладываю телефон в сторону и сосредотачиваюсь на своей младшей сестре.

– Тебе не за что извиняться.

Она перекатывается на спину, чтобы лучше видеть мое лицо. Милая невинность, которую я так привыкла видеть, когда смотрю на нее, исчезла. Есть измученная усталость от мира, которого я желаю больше всего на свете, чтобы избавиться от него. Она делает глубокий вдох.

– Аид не должен пересекать реку.

– Очень немногие за пределами Тринадцати верят, что Аид существует. – Или, по крайней

мере, это было правдой до того, как мы начали нашу кампанию, чтобы ткнуть Зевса носом в тот факт, что я сейчас с Аидом.

– Не делай этого. Я знаю, что я сама младшая, но я далеко не так наивна, как вы все

притворяетесь. Не имеет значения, что думает остальная часть Олимпа. Важно только то, что думает Зевс. – Она хватает меня за руку обеими руками. – Он собирается использовать это, чтобы добраться до тебя, не так ли?

Он собирается попытаться.

– Не беспокойся об этом.

Она качает головой.

– Не закрывайся от меня, Персефона. Пожалуйста. Я этого не вынесу. Я думала, что смогу

игнорировать Тринадцать и просто быть счастливой, но… – Ее голос становится водянистым. – Ты думаешь, Орфей меня подставил?

Возможно, я питаю новую сильную ненависть к ее парню, но я действительно, действительно хочу иметь возможность ответить на этот вопрос отрицательно. Орфей никогда не был достаточно хорош для нее, но его единственным настоящим грехом было то, что он был музыкантом, больше влюбленным в себя, чем в мою сестру. Это делает его ублюдком. Это не делает его монстром.

Если он продал ее Зевсу?

Слово «чудовищно» не передаёт это.

Очевидно, Эвридике не нужен мой ответ.

– Я не могу не задаться вопросом, сделал ли он это. Сегодня он вел себя странно, более

отстраненный и рассеянный, чем обычно. Я подумала, может быть, у него был роман. Я думаю, что предпочел бы это. Между нами все кончено. Так и должно быть.

– Мне жаль. – Я хотела, чтобы моя сестра оставила Орфея в зеркале заднего вида, но не так. В

тот или иной момент он должен был разбить ей сердце, но этот уровень предательства настолько глубок, что я не знаю, как она собирается пройти через это. Мы приютили Эвридику, как могли, и посмотрите, чем это обернулось. Я вздыхаю. – Давай подумаем, не заварить ли тебе чаю и не найти ли тебе снотворное.

– Хорошо, – шепчет она. – Я не думаю, что смогу заснуть без него.

– Я знаю, милая. – Я поднимаюсь на ноги и тяну ее за собой. Она в безопасности. Сегодня

вечером мы все в безопасности. У наших действий будут последствия, но сегодня вечером мне больше нечего делать, кроме как поселить мою сестру в комнате и быть рядом с ней.

Я думала, что смогу направить весь гнев Зевса на себя. Я думала, что уход с Олимпа не повлечет за собой негативных последствий ни для кого другого. Я чувствую себя такой чертовски наивной.

Даже если я уйду сегодня вечером, исчезну, чтобы меня больше никогда не видели, мои сестры понесут ответственность за последствия моих действий. Аид понесет ответственность за последствия моих действий. Весь нижний город будет. Я была такой невероятно эгоистичной и подвергла стольких людей опасности.

Я принимаю душ ради Эвридики.

– Я сейчас вернусь, хорошо?

– Хорошо, – шепчет она.

Я не уверена, что оставить ее одну прямо сейчас – хороший выбор, но она действительно не заснет без чая и снотворного. Я уверена, что у Джорджи есть по крайней мере первое внизу, на кухне. Кто‑ нибудь будет знать, где найти последнее.

Я открываю дверь и даже отдаленно не удивляюсь, обнаружив там Аида. Почему‑ то я еще меньше удивляюсь, увидев дымящуюся кружку чая в его руке и пузырек со снотворным. По какой‑ то причине то, что он предвосхищает мои потребности, заставляет меня хотеть плакать. Я сглатываю, преодолевая внезапное покалывание в горле.

– Подслушивал?

– Только немного. – Он не улыбается, держится так напряженно, как будто ждет, что я

отвернусь. – Могу я войти?

– Конечно. – Я отступаю назад, чтобы он мог войти в комнату. Ощущение в моем горле

становится только хуже, когда Аид ставит кружку и бутылочку с таблетками и отступает назад. Я сжимаю губы вместе. – Ты можешь обнять меня? Всего на несколько минут?

Просто так, холод в его выражении лица тает. Аид протягивает руки.

– Столько, сколько тебе нужно.

Я шагаю в его объятия и прижимаюсь к нему. Меня трясет, и я не уверен;, когда начала. Эта ночь началась с самого высокого из максимумов, а затем резко упала до самого низкого из минимумов. Если бы Аид не нарушил договор, я не знаю, остановился бы этот человек. Я могла бы потерять свою сестру. Я утыкаюсь лицом ему в грудь и обнимаю его крепче.

– Я никогда не смогу достаточно отблагодарить тебя за то, что ты сделал сегодня вечером.

Просто… спасибо тебе, Аид.

Что бы еще ни случилось, я не позволю ему в одиночку расплачиваться за свои поступки.

Мне надоело убегать.

Глава 27Аид

Я ожидал, что Персефона отвернется от меня. Теперь она увидела, на что я способен. Нет никаких иллюзий, что я действительно хороший человек, притворяющийся. Я провел последние тридцать минут, готовясь к этому, пока позволял ей устраивать свою сестру наверху.

Я никогда не ожидал, что она обратится ко мне за утешением.

– Мне жаль. – Персефона глубоко вздыхает, ее руки сжимают мою рубашку сзади, как будто она

думает, что я отойду за секунду до того, как она скажет мне об этом. – Похоже, я не принесла тебе ничего, кроме проблем, с тех пор, как попала в нижний город.

– Иди сюда. – Я целую ее в висок. – Никогда не извиняйся за то, что врываешься в мою жизнь,

маленькая сирена. Я не жалею ни о мгновении, проведенном с тобой. Я тоже не хочу, чтобы ты сожалела об этом.

– Хорошо, – шепчет она. Она молча прижимается ко мне, пока мы слушаем, как Эвридика

начинает всхлипывать в ванной, достаточно громко, чтобы ее было слышно через шум душа. Наконец Персефона вздыхает. – Я не могу оставить ее сегодня вечером.

– Я знаю. – Я не хочу отпускать ее, выходить из этой комнаты. Если у нее будет достаточно

времени и расстояния, она может пересмотреть свои чувства по поводу того, что произошло сегодня вечером. Я прочищаю горло. – Спасибо, что позвала меня по имени. Я… Я не знаю, остановился бы я или нет. – Я напрягаюсь, ожидая неизбежного отказа, который принесет признание.

Она медленно кивает.

– Вот почему я это сделала. – Она начинает говорить что‑ то еще, но душ отключается. Мы оба

смотрим на ванную. Эвридика нуждается в ней сегодня больше, чем я.

Я сжимаю ее в последний раз и заставляю себя отпустить ее.

– Здесь ты будешь в безопасности.

Неважно, что еще изменилось, этот факт не изменился.

– Аид… – Ее нижняя губа немного дрожит, прежде чем она, кажется, делает усилие, чтобы ее

сжать. – Он собирается использовать это, чтобы заставить меня вернуться и поставить тебя на колени.

Я не могу лгать ей, даже если сейчас утешительная ложь может показаться приятной. – Он собирается попытаться. – Я поворачиваюсь к двери. – Я не позволю ему забрать тебя, Персефона. Даже если мне придется убить его самому.

Она вздрагивает.

– Я знаю. – Эти слова не являются счастливыми. Во всяком случае, они звучат грустно. Как

будто она прощается.

Это труднее, чем я ожидал, оставить ее. Я не могу избавиться от ощущения, что ее там не будет, когда я вернусь. Но независимо от того, что еще является правдой, Зевс не рискнет упустить свое преимущество, нанеся удар сегодня вечером. Ему нужно, чтобы остальные Тринадцать были с ним, когда он придет за мной, а на это потребуется время.

Я надеюсь.

Я нахожу Харона, стоящего у моего кабинета. Он смотрит на дверь, но я знаю его достаточно хорошо, чтобы понять, что он все еще злится из‑ за того, как все произошло сегодня вечером. Он встряхивается, когда видит меня.

– Андреас ждет.

– Тогда давай не будем заставлять его больше ждать.

Старик уже качает головой, когда мы входим в комнату, и я закрываю дверь.

– Я знал, что до этого дойдет. Он раздавит тебя точно так же, как раздавил твоего отца. – Его

слова слегка заплетаются, и стакан с янтарной жидкостью в его руке является очевидным виновником.

Я бросаю взгляд на Харона, но он пожимает плечами. Тут нечего сказать. Даже в своем преклонном возрасте Андреас делает все, что хочет. Мне нужно, чтобы мои люди были сосредоточены, но сначала я должен разобраться с этим. В конце концов, я в долгу перед ним. Я обязан ему всем, черт возьми.

– Я не мой отец. – Было время, когда эта правда казалась мне зудом, который я никогда не мог

полностью почесать. Андреас любил моего отца, был предан ему до мозга костей. Картина, которую он рисует об этом человеке, больше, чем жизнь, странное ожидание, которое тяжело давило на меня, когда я рос. Как я мог сравниться с этим?

Но в этом‑ то и весь фокус. Мне не нужно соревноваться с призраком человека, который был моим отцом. Он ушел. На данный момент его нет уже более тридцати лет. Я сам по себе, и Андреасу давно пора это признать.

Я опускаюсь в кресло напротив него. – Я не мой отец, – медленно повторяю я. – Он доверял правилам и законам, и из‑ за этого его убили. Он никогда не видел приближения Зевса. – Единственная истина, с которой я никогда не смирюсь. Если он был так хорош, как говорит Андреас, почему он не увидел змею, которой является Зевс? Почему он не защитил нас?

Я отбрасываю эти мысли прочь. Без сомнения, они вернутся, чтобы досаждать мне в предстоящие одинокие ночи, но прямо сейчас они отвлекают мое внимание. Я не могу позволить себе пропустить ни одного шага. – Я провел всю свою жизнь, изучая Зевса. Ты думаешь, я не смогу его предугадать?

– Что ты можешь сделать? – Андреас звучит как призрак самого себя, его некогда громкий голос

слабый и надтреснутый. – Что ты можешь сделать против царя богов?

Я медленно поднимаюсь на ноги.

– Он не единственный король на Олимпе. – Я указываю подбородком на Харона. – Отведи его в

его комнату и попроси кого‑ нибудь побыть с ним. Потом нам нужно поговорить.

Мы поднимаем Андреаса на ноги, и я обнимаю его за плечи.

– Отдохни немного, старина. Нам нужно выиграть войну.

Андреас изучает мое лицо.

– Аид? – Ухмылка расплывается на его грубом лице. – Аид, мой старый друг. Я скучал по тебе.

Не я. Мой отец. Моя грудь опускается, но я в последний раз сжимаю его плечи и позволяю Харону вывести своего дядю из комнаты. Я подхожу к своему столу и беру бутылку виски, оставленную Андреасом, но ставлю ее на место, не открывая. Неважно, насколько привлекательна мысль о том, чтобы сгладить мои грубые углы, сегодня вечером мне нужно быть резким. Дольше, чем сегодня вечером – до конца этого.

Дверь позади меня открывается со слабым скрипом, отчего волоски у меня на затылке встают дыбом. Каждый мой инстинкт кричит об опасности, но вместо того, чтобы развернуться и бросить бутылку виски, я медленно поворачиваюсь, уже подозревая, кого найду. Только один человек способен проскользнуть мимо моей охраны. Честно говоря, я удивлен, что на этот раз она действительно воспользовалась дверью, а не появилась в моем офисном кресле, как по волшебству.

– Когда‑ нибудь тебе придется рассказать мне, как ты обходишь мою охрану, даже когда она на

самом высоком уровне.

– Когда‑ нибудь, может быть, я подумаю об этом. – На лице Гермес нет ее характерной улыбки.

Она одета в пару черных облегающих брюк и длинную фиолетовую рубашку, которая выглядит как нечто среднее между мужской одеждой и платьем. Очевидно, чтобы лучше вписаться в тень.

Я обхожу вокруг, чтобы прислониться к своему столу.

– Официальное дело, я так понимаю.

– Да. – Что‑ то похожее на сожаление мелькает в ее чертах. – Ты оступился, Аид. Тебе не

следовало давать ему шанс. Это связало нам всем руки, даже тем из нас, кто считает тебя другом.

По какой‑ то причине это то, что меня заводит. Друзья. Я едва мог признать тот факт, что она и Дионис могли быть друзьями, а теперь они ушли. Несмотря на мою решимость сохранить контроль, боль оживает.

– Не такие уж хорошие друзья, если мы окажемся на противоположной стороне войны.

Она прищуривает глаза.

– Ты не знаешь, каково это в верхнем городе. Это совсем другой мир, чем здесь, внизу. Ты

можешь быть великодушным королем нижнего города, но Зевс – совершенно другое животное. Чтобы пресечь его, нужно заплатить более высокую цену, чем большинство из нас способно заплатить.

Я удивляюсь этому. Я знаю Гермес много лет, но мы никогда не говорили о нашем прошлом по взаимному молчаливому согласию. Я не знаю, откуда она родом, ничего не знаю о ее семье и есть ли она у нее. Я не знаю, какую высокую цену она заплатила бы, чтобы попытаться противостоять Зевсу.

Вырывается вздох. Я не хочу показаться таким чертовски усталым, но грандиозность того, что грядет, сокрушит меня, если я буду думать об этом слишком усердно. Я планировал такую возможность с тех пор, как был достаточно взрослым, чтобы понять, что случилось с моими родителями и кто был ответственен за это.

Хотя я никогда не планировал на Персефону. Мысль о том, что она понесет какую‑ то часть

ответственности? Нет. Я этого не допущу. Мне насрать, что от меня требуется.

– Тогда давай покончим с этим. – Я жестом прошу ее передать то сообщение, которое она,

очевидно, принесла. – Что этот старый ублюдок хочет сказать?

Гермес кивает и прочищает горло. Ее голос, когда он появляется, поразительно напоминает гулкие интонации Зевса.

– У тебя есть тринадцать часов, чтобы вернуть обеих девушек Деметроу на надлежащую

сторону реки. Невыполнение этого требования приведет к уничтожению тебя и всех, кто находится в твоём подчинении. Я не могу нести ответственность за потери среди гражданского населения. Сделай правильный выбор, Аид. – Гермес выдыхает и встряхивается. – Конец сообщения‑ Шутка не проходит

между нами.

Я изучаю ее.

– Тринадцать часов?

– Никогда не позволяйте говорить, что Зевсу не хватает чувства театральности. По часу на

каждого из Тринадцати.

– Он не отступит, даже если я их верну. – Он слишком долго ждал именно такой возможности. Я

не знаю, что произойдет, если я умру и не останется никого из моей родословной, кто продолжил бы это имя. Неужели титул исчезнет вместе со мной, и он разделит нижний город с Посейдоном? Или Зевс вмешивается и назначает кого‑ то по своему выбору? Ни один из вариантов не принесет пользы моему народу.

– Нет, я не думаю, что это так. – Конфликт на ее лице говорит все, что мне нужно знать. Гермес

не нравится, к чему все идет, но она не станет рисковать своей шеей, чтобы остановить это. Я не уверен, что она смогла бы остановить это, даже если бы захотела.

Пока я все еще обдумываю ответы, Гермес наклоняется вперед и заключает меня в объятия.

– Пожалуйста, пожалуйста, будь осторожен.

Я неловко обнимаю его в ответ, наполовину ожидая ножа в ребра.

– Я не даю никаких обещаний.

– Вот этого я и боюсь. – Она в последний раз сжимает меня в объятиях и отступает назад.

Ее темные глаза немного блестят, прежде чем она сморгивает слезы.

– У тебя есть ответ?

– Он получит мой ответ через тринадцать часов.

Она открывает рот, как будто хочет возразить, но в конце концов кивает.

– Удачи, Аид.

– Используй парадную дверь, когда будешь уходить.

– Ну и что в этом было бы забавного? – Она одаривает меня улыбкой, а затем уходит,

выскальзывая за дверь и оставляя меня гадать, что, черт возьми, я собираюсь делать.

Независимо от того, насколько интенсивно я готовился, это не меняет того факта, что цена будет высокой. Зевс нанесет сильный и быстрый удар, как только я пропущу этот крайний срок, и он перенесет войну на мою территорию, чтобы мои люди заплатили самую высокую цену. Это служит двойной цели: причинить мне боль и потенциально нанести ущерб их непоколебимой лояльности, проложив им путь к принятию нового лидера, когда ему наконец удастся убрать меня.

У меня есть план. Я должен придерживаться его.

Глава 28Персефона

В одну минуту я остаюсь одна, пытаясь решить, сколько времени дать сестре в ванной, а в следующую слышу шорох позади себя и, обернувшись, вижу Гермес, сидящую на кровати. Я прижимаю руку к груди, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце, но не позволяю себе никакой сильной реакции, не тогда, когда она так пристально наблюдает за мной.

– Гермес.

– Персефона. – Выражение ее лица тщательно нейтрально. – У меня есть для

тебя сообщение. Послушаешь?

Ничего хорошего из этого не выйдет, потому что есть только два человека, которые могли бы использовать Гермес для отправки сообщения. Возникает искушение сказать ей, чтобы она вышла из комнаты, спряталась от того, что будет дальше. Я сильнее этого. Я не позволю себе прятать голову в песок и игнорировать последствия своих действий.

– Да.

Она кивает и вскакивает на ноги. Когда она говорит, это явно мужской голос. Мне требуется два слова, чтобы определить, что это Зевс.

– На горизонте война, Персефона. Я сокрушу нижний город и всех, кто там живет.

Ты знаешь, что Аид не может противостоять мощи, которую остальные Тринадцать могут вывести на передний план. Возвращайся сейчас и приведи свою сестру, и я пересмотрю свое нападение.

Я жду, но она замолкает.

– Это его предложение? Он не передумает?

– Да. – Гермес пожимает одним плечом. – Он, очевидно, думает, что это

справедливо.

– Он, очевидно, думает, что я дура. – Зевс ничего не пересмотрит. Возможно, он

хочет вернуть меня и Эвридику, либо чтобы успокоить мою мать, либо чтобы доказать свою мощь, но он не собирается упускать эту возможность нанести удар по Аиду.

Нет, если только я не дам ему повода колебаться.

Мой желудок скручивает, а голова становится легкой и статичной. Я пообещала себе, что не буду прятаться от последствий своих действий, но у некоторых последствий – слишком высокая цена, которую приходится платить. Аид более чем способен, но против такого большого числа и лучше оснащенных врагов? И даже с учетом его предосторожностей, что будет с его людьми? Все эти люди, с которыми я познакомился за последние несколько недель, когда Аид показывал мне нижний город. Джульетта, Мэтью, Дэмиен, Гейл. Все, кто часто посещает зимний рынок, у кого есть киоски, магазины и предприятия, которые уходят корнями в прошлое.

Они могут стать жертвами. На войне всегда есть жертвы, и это всегда люди, которые меньше всего заслуживают того, чтобы нести ответственность.

Что, если я смогу остановить это?

Гермес уже на полпути к двери, когда я обретаю дар речи, хотя мой голос едва ли похож на мой собственный.

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 161718 19 20 21 Следующая ⇒