Главная

Контакты

Случайная статья

• Автоматизация
• Антропология
• Археология
• Архитектура
• Биология
• Ботаника
• Бухгалтерия
• Военная наука
• Генетика
• География
• Геология
• Демография
• Деревообработка
• Журналистика
• Зоология
• Изобретательство
• Информатика
• Искусство
• История
• Кинематография
• Компьютеризация
• Косметика
• Кулинария
• Культура
• Лексикология
• Лингвистика
• Литература
• Логика
• Маркетинг
• Математика
• Материаловедение
• Медицина
• Менеджмент
• Металлургия
• Метрология
• Механика
• Музыка
• Науковедение
• Образование
• Охрана Труда
• Педагогика
• Полиграфия
• Политология
• Право
• Предпринимательство
• Приборостроение
• Программирование
• Производство
• Промышленность
• Психология
• Радиосвязь
• Религия
• Риторика
• Социология
• Спорт
• Стандартизация
• Статистика
• Строительство
• Технологии
• Торговля
• Транспорт
• Фармакология
• Физика
• Физиология
• Философия
• Финансы
• Химия
• Хозяйство
• Черчение
• Экология
• Экономика
• Электроника
• Электротехника
• Энергетика

ЧАСТЬ III 14 страница

– Что ты хочешь сделать? – воскликнула девушка.

– Давай, – кратко приказал главарь.

Его товарищ поставил футляр на землю. Открыл, – там оказалась небольшая бензопила.

– Режь, – приказал налетчик.

Он медленно опустился на колени. Третий бандит подал ему небольшую, обструганную палку. Мародер взял ее в зубы.

– Только быстро, – велел он. – И не отхвати мне полплеча, как в прошлый раз.

– Ясно, босс.

– Что?.. – прошептала девушка.

Завыла, кружась острыми зубьями, бензопила.

Главарь наемников крепко закрыл глаза, и сжал зубы.

– Ну прости, брат, – бросил его товарищ.

Быстрым, четким движением отпилил ему руку по локоть.

Искалеченный мародер выл и плакал от боли. Черная, вонючая кровь хлынула из огромной раны. Никто не двигался. Через пару секунд влага очистилась, стала алой.

Кожа на ране стала стремительно нарастать.

– Черт, черт, черт… – бормотал Однорукий.

Гнилой обрубок упал на сухую землю.

Он задымился, изошел гноем. Глухо и злобно засуетились личинки в прозрачных коконах. Густой, терпкий дым поднялся над отпиленной рукой, – и она растаяла, обратившись в вязкую, смердящую лужу.

– Я знаю, кто вы, – тихо сказала Оксана.

– Знаешь? – прошептал Однорукий.

– Кровь маракуйи. Бессмертие. Вы те, кто не умер после глотка…

– Бессмертие?

Однорукий поднялся.

Его лицо мелко дрожало от боли.

– Только вот никто не сказал, какую цену нам придется платить… Эти твари…

Он взмахнул здоровой рукой.

– Эти сучьи кустяшки! Нам в кровь попали их яйца. Они как осы. Жрут свои жертвы заживо.

Однорукий шагнул к Оксане.

– Ты знаешь, что Дарвин верил в Бога?

Лицо мародера скорчилось.

– Я ведь и сам был ученым, котеночек. Много лет назад. В другой жизни…

Он склонился над девушкой.

– Хочешь знать, как Чарльз Дарвин понял, что Бога нет? Он узнал про привычки ос. Их личинки… Эти паскудные твари, они сжирают жертву не сразу. Долго. Несколько лет. Кусок за куском. А та, все это время, остается жива. Все чувствует. И знаешь, что самое смешное?

Его плечо дернулось.

Видно, хотел вытереть лицо той рукой, что ему только что отпилили.

– Личинка! Та самая тварь, что медленно пожирает жертву, – она же не дает ей подохнуть. Вот в чем сила этой неуязвимости. Твари сохраняют нам жизнь, чтобы жрать нас дальше.

Он вскинул руки.

– И Дарвин сказал – не верю. Не верю, что добрый и милосердный бог мог создать такое чудовище. С тех пор он больше никогда не говорил с Господом.

– Зачем вам я? – спросила Оксана.

– Знаешь… Я мог бы отпиливать от себя, кусок за куском. Но тогда ведь ничего не останется. А если пришить мне новую руку… Она скоро прирастет. Дай только чуть-чуть я приду в себя. Телу надо восстановиться.

– Это тебя излечит? – спросила девушка.

– Нет…

Лицо мародера, словно трещина, исказила усмешка.

– Эти личинки в крови. Плавают, и ждут своей очереди. Но если мне пришить твою руку… Где-то полгода она еще сумеет служить. Потом придется искать нового донора…

Он бессильно скрипнул зубами.

– Жаль, что от человека можно отпилить только один кусок. Мы пытались. Много. Рука, нога. Половинка черепа. Вторая уже не прирастет. Черт его знает, почему. Может, в нас есть только одна искорка жизни, и отдать ее можно только раз…

Налетчик поднял оставшуюся руку.

Бережно, осторожно коснулся места обрубка.

Скорчился, но кивнул.

– Хорошо. Теперь я готов.

Он шагнул вперед, – но вдруг другой мародер встал на его пути.

– Харрис! – воскликнул тот. – Сам подумай. Ну зачем тебе бабская рука? Это ж не по-мужски. Мерзко выглядеть будет. Ты глянь на эти пальцы.

Бандит засмеялся, – тихо, угодливо, жалобно.

– Она тебе не нужна, Харрис. Мы тебе другого найдем. Мужика. С нормальными руками. Да зачем две, нам и одной хватит. Ты это заслужил, брат. А ее… а ее и я могу взять. Мне-то ничего. Я не гордый. Переживу.

Харрис отшвырнул его в сторону.

– Пошел прочь! Она моя. Молодая. Сильная. Плевать мне, что рука женская. Да хоть сиськи. Томми! Отпиливай.

Они приблизились к Оксане.

Бешеным криком зашлась, закружилась бензопила.

– Ты уж прости, что так вышло, – хрипло произнес Харрис. – Я обещаю. Как только руку отпилим, я тебя пристрелю. Сам. Долго не будешь мучиться.

Третий бандит склонился над Оксаной.

Девушка не сумела вырваться из сети.

Но это не значит, что она не могла двигаться.

Когда мародер оказался близко, и нагнулся к ней, чтобы перевернуть набок, – Оксана резко подтянула колени к телу, и в ту же секунду, мощно, словно пружина, врезала мародеру обеими ногами под подбородок.

Гнилое мясо не выдержало.

Видно, ему не раз уже пересаживали части тела. Новые, кусок за куском, – их пришивали наспех, пока жизнь еще теплилась в беззащитной жертве.

И теперь шея треснула.

Голова бандита, лязгнув зубами, слетела с плеч и покатилась по пустоши.

Человек упал на колени.

Черный фонтан крови хлынул из его обрубленной шеи. Гной и белая слизь потекли из рукавов куртки. Несмотря на всю свою мощь, – личинки мутанта не могли сохранить жизнь в теле без головы.

– Убей ее! – крикнул Харрис.

Лезвия, – каждое в локоть длиной, – со свистом вылетели из наручей девушки. Острые клинки рассекли паутину-сеть.

Оксана вскочила на ноги.

Ярко вспыхнула сталь, и два мертвых, обезглавленных тела рухнули на траву. Они еще дергались. Гнилые раны открывались на коже трупов, и черви выползали из них, чтобы сдохнуть под лучами яркого солнца.

С тихим, протяжным хрустом засохли и умерли кусты маракуйи, – начертив широкое траурное кольцо вокруг убитых людей.

– Знаешь, Харрис? – улыбнулась Оксана. – Бессмертие быстро лечится.

ЧАСТЬ III

Глава 1

Их было двадцать семь.

Три умерли еще в дороге, и Морроу велел сбросить их с вертолета.

Из кабины пилота он видел, как зомби обступили свежие тела.

Его всегда занимал вопрос, – как живые мертвецы выбирают, чье тело пожрать, а кого превратить в такой же ходячий труп.

«Интересно, что стало бы со мной? » – иногда думал он.

Но сейчас его волновали другие мысли.

– Слишком низко не лети, – бросил он пилоту, и шагнул в грузовой отсек.

Морроу любил наблюдать за ними.

Двадцать семь девушек, в тесной металлической клетке. Такие юные, – многим не исполнилось и пятнадцати.

Ничего, им предстоит быстро повзрослеть.

– Дамы, – сказал Морроу. – Вам очень повезло.

Он потер руки.

– Одну из вас я возьму себе.

Его маленькие глаза быстро перебегали с одного лица на другое. Какую же выбрать?

Пленницы не ели несколько дней.

«Голод всегда творит чудеса, – говаривал Драган Ковач. – Не пытки, не страх и не унижения. Просто обычный голод».

Иногда Морроу приносил им поднос с едой.

Ему нравилось смотреть, как оживают грязные лица, как жизнь снова вспыхивает в погасших глазах. Еще недавно они считали себя людьми, – а сегодня готовы отдать все, унижаться, корчиться, – за крохотный кусок еды.

Морроу ставил поднос так, чтобы не могли дотянуться, – и смотрел.

Скоро они поняли, что не получат еды; но голод был настолько силен, что подкреплял надежды; женщины все равно подходили к прутьям, как звери, глаза их начинали гореть, а руки тянуться, – в нелепой надежде, что на сей раз что-то изменится, и их накормят.

Морроу дал себе твердое обещание, – что сам никогда не станет так себя вести, не превратится в животное, – как бы низко не прогнула его судьба.

Хотя, кто знает…

– Скоро мы прилетим, – сказал Морроу. – Вам известно, что будет дальше. Вас развезут по Зоне, по пивнушкам и барам…

Он знал такие места.

Грязные, темные, – пропахшие потом и слизью зомби. Любой бордель был раем по сравнению с этими трактирами… Но что поделать? Сталкеры – тоже люди, яйца у них тоже чешутся.

Век шлюхи в Аномальной Зоне был короток.

Многие умирали, заразившись от больных сталкеров. Бывало, зомби нападали на бар, и убивали там всех. Тогда для баб находилась еще работа, – их привязывали внизу, к балкам, чтобы отвлечь живых мертвецов.

Пока ходячие трупы пожирали женщин, – сталкерам удавалось уйти.

Вот почему за пределами Зоны многие уверены, что там есть только мужчины; никому не хочется верить, как на самом деле там обходятся с бабами.

Порой сталкеры забирали парочку шлюх с собой, в поход, – чтоб не было скучно. Так поступали лишь самые отмороженные, но такие всегда найдутся, не так ли. Им приходилось оплатить за женщину полную цену. Ведь всем было ясно, что она уже не вернется.

А порой…

– Да! – воскликнул Морроу. – Чуть не забыл.

Он показал в пленниц пальцем.

– Все вы, шлюхи. И скажите судьбе спасибо, что выбрали вас. Я знаю…

Морроу скрипнул зубами, вспомнив свое давнее поражение.

Тогда ему пришлось дорого заплатить за маленькую оплошность.

Драган Ковач никогда не щадил своих, если те совершали ошибки, – вот почему каждый из его людей работал на совесть и мог быть уверен, что остальные делают то же самое.

– Есть среди вас, всегда парочка хитромудрых. Думают, вот испортят себе лицо, расцарапают, глаз-другой выколют, – и вас не тронут. Да как же.

Он наклонился к клетке.

– Стать шлюхой в Зоне – это еще не самое худшее. Благородная, как говорится, задача. Но сталкеры – они ведь все разные. У многих уже не стоит, из-за радиации. Знаете, что они делают со шлюхами?

Морроу передернуло.

Сам он никогда не понимал извращений. Отец хорошо его воспитал.

– Бьют, пытают, отрезают заживо по кусочку… А что еще можно сделать с бабой, если не стоит? Я видел шлюху, в одном маленьком баре, на окраине Зоны… У нее не осталось ни рук, ни ног. А сталкеры делали ставки, от какого надреза она наконец подохнет.

Морроу поглядел на пленниц, довольный эффектом.

Впрочем, ему не пришлось ничего придумывать.

– Так что радуйтесь, – произнес он. – Вам еще повезло.

Вертолет снижался.

Здесь, на маленьком островке, – у окраины Зоны, – Морроу предстояло отдать свой товар розничным торговцам. Бедные парни! Им придется тащиться по барам, в простых вездеходах, с грязными, вонючими шлюхами в кузове, – и торговаться за каждый цент.

Да, мужчине надо много работать, чтобы выжить.

А через пару месяцев, торговцы вернутся за новой партией.

– Приготовьтесь! – рыкнул Морроу. – И вот еще, оправьтесь, пока есть время.

В углу клетки было два унитаза, – крепкие и надежные. Морроу не хотел, чтобы ему провоняли весь вертолет.

– Там, в Зоне, придется прямо в кузове, пока не доедете, – предупредил он. – Так что дуйте.

Морроу не был злым человеком; и всегда старался помочь, если можно.

Одна из пленниц подошла к прутьям клетки. Вцепилась в них. Пальцы были тощие, грязные, – как у воробышка.

– Бог не оставит нас, – сказала она с глубокой верой в голосе. – Он нас спасет.

Морроу засмеялся.

– Нет никакого бога. По крайней мере, в Зоне.

Вертолет медленно приземлился.

Морроу распахнул дверцу.

Это был хороший день, – сдохли только три шлюхи из тридцати. Удачно сложилось. Полковник Ковач сказал, можно потерять пятерых. Естественные потери.

А раз умерли только трое, – Морроу положена премия.

Он задумался, на что потратит ее.

Может, купить новый телевизор? Да, пожалуй.

Морроу спустил трап.

Глубоко вдохнул, – свежий, приятный запах болотных трав. Ему нравились эти маленькие заводи, полные тишины и умиротворения.

– Бог не оставит нас, – повторила пленница. – Господь милосердный защитит нас от зла и дьявола.

Морроу обернулся.

– Я это часто слышал, – ответил он. – Знаешь, шлюха? Дам тебе небольшой урок. Тогда ты узнаешь, кто твой новый бог.

Он посмотрел на пленниц.

– И навсегда запомните. Никто вас не спасет. Вы никому не нужны. Вы – ничто, мусор, пустота. Мы здесь хозяева. Мы решаем, кому жить и кому умереть. И сколько ты будешь мучиться перед смертью…

Голова Морроу отлетела в сторону.

Кровь фонтаном брызнула из разрубленной шеи.

Мертвое тело накренилось, руки бессильно поднялись. Потом труп работорговца скатился по трапу вниз.

Пилот выскочил из кабины; две пули вошли ему прямо в лоб.

Он рухнул, и тело его подергивалось.

– Все позади, – раздался негромкий голос. – Вы свободны.

Несколько секунд стояла звонкая тишина.

Пленницы столпились у прутьев, – не зная, чего ожидать. Потом в дверном проеме возникла девушка.

– Не бойтесь, – сказала она.

Подошла к решетке.

Изящные пальцы сжались. Огненная сфера вспыхнула вокруг них, – и одним ударом незнакомка сбила замок.

– Я Оксана, – сказала девушка. – И я выведу вас отсюда.

Ее взгляд скользнул по бортовому компьютеру.

Там наверняка можно найти много интересного… А если повезет, ниточку, ведущую к Ричарду.

Но сперва надо спасти пленниц.

Девушка взмахнула рукой, и повела их к трапу.

Вспыхнул подпространственный карман, – и оттуда появился небольшой турбоглайдер.

Все это время он прятался там, скрытый искривлениями пространства.

– Как вы нашли нас? – спросила одна из пленниц.

– Сталкеры подобрали ваших подруг, – сказала Оксана. – Тех, что выбросили из вертолета. Местный шаман смог их вылечить, теперь они в безопасности. Потом они позвали меня.

Новая надежда придала сил пленницам.

Из кабины выбрался сталкер. Вместе с Оксаной они помогли рабыням забраться в глайдер.

– Смотри! – воскликнул вдруг сталкер.

Девушка обернулась.

Две черные точки появились на горизонте, и стремительно приближались.

То были «пауки» – болотные вездеходы. Темные, приземистые, – они могли преодолеть любое бездорожье, и защищали почти от всех аномалий.

Бандиты Зоны, торговцы предпочитали их турбоглайдерам. Пусть не такие быстрые, – «пауки» могли перевозить много груза, пехоты.

Восемь изогнутых стержней обрамляли кабину болотного вездехода, – они и правда были похожи на паучьи лапы. У основания каждого, словно кипящий пар, бурлила энергия аномалии, – она создавала воздушную подушку, на которой двигалась машина.

– Скорее! – позвал сталкер. – Надо убираться отсюда.

Оксана захлопнула дверцу глайдера.

– Летите без меня, – сказала она. – Я их задержу.

– Но их слишком много, это безумие.

– Да, я такая, – хмыкнула девушка.

Сталкер лишь покачал головой.

Турбоглайдер медленно поднялся над пустошью.

«Пауки» прибавили скорость.

– Посмотрим, сколько вас, – пробормотала Оксана.

Девушка подняла сканер.

Он был создан японскими учеными, – для сталкеров, что осматривали шахты в Отроге Грома. Было слишком опасно спускаться туда, не зная, – сколько мутантов ждет тебя за поворотом туннеля.

Вскоре для этого гаджета нашлось и новое применение. Сканеры стали очень популярны среди наемников и бандитов. С их помощью, можно было сканировать укрепления, боевую технику, – очень полезно во время боевых действий.

– Удачи! – крикнул ей сталкер.

Темно-алое пламя вспыхнуло в турбоглайдере, и стальная птица понеслась вдоль болота.

«Пауки» развернулись, и устремились за ним.

Оксана вынула из кармана бронепатрон.

Вставила в пистолет, прицелилась.

Плавно спустила курок.

Сгусток аномалии вылетел из ствола, устремившись к «пауку». С каждой секундой он ускорялся, производя жуткие вопли. Когда аномалия вонзилась в вездеход, прогремел взрыв. Алое пламя хлынуло к небу.

Машину перевернуло.

Глубокая обугленная дыра зияла в корпусе. Работорговец, с автоматом в руках, попытался выбраться через дверцу. Ему это почти удалось. Он прицелился, взяв Оксану на мушку.

Почти сразу же, грохнул второй взрыв.

Облако огня охватило перевернутый вездеход. Человек закричал, забился, превратившись в живой факел. Через несколько секунд, он осыпался пеплом.

Другие пауки развернулись, и поспешили к Оксане.

Девушка вставила в пистолет второй бронепатрон.

Широко расставив ноги, направила ствол на несущийся вездеход.

Хлестнула автоматная очередь. Но Тайпан даже не пошевелилась, – знала, что кристалл надежно защищает ее.

Девушка спустила курок.

Столб огня поднялся над вездеходом. Люди пытались выбраться, – но все было бесполезно. Взрыв расплавил дверцы.

Работорговцы внутри спеклись заживо.

Девушка хмыкнула.

– Надеюсь, вам понравилось, – бросила она. – Я старалась.

Хлопнули дверцы.

Первым из внедорожника вышел Вацлав; он старался казаться невозмутимым, но Мэддокс слишком хорошо знал людей, – о чем не раз сожалел, – и сразу понял, что Кардинал чем-то озабочен.

И прежде, чем прозвучало первое слово, Мэддокс понял, – встречи не будет.

– Где Рейгодор? – отрывисто спросил он.

Вацлав остановился.

Смерил агента взглядом, – как смотрят на дерево, обычное и скучное, на какое и глядеть-то не стоит.

– Боюсь, вы не понимаете, о чем просите, агент Мэддокс, – мягко ответил Вацлав.

Он сделал упор на слове «агент».

– Сначала вы должны доказать, что достойны нашего доверия.

Мэддокс начал терять терпение.

Такое случалось редко. Но сейчас он был готов взорваться.

«Это место и впрямь меняет меня», – с тревогой подумал Мэддокс.

Ему вспомнились слова Рейгодора, – о том, что душа человека тоже может стать уродливой и гнилой, как зомби.

– Я устранил для вас Саттона, – бросил Мэддокс. – Нарушил все правила. Если об этом узнает мое начальство, – меня не просто лишат значка. Я попаду в тюрьму. Этого мало?

– Мало, – отвечал Вацлав. – Вот в чем ваша слабость. Опасность для всех одна; но я рискую во имя Господа, и готов принять любую судьбу. А вы… будете трястись от страха до самой смерти, – ибо не знаете ничего Истинного.

Мэддокс качнулся на носках.

– Вы сказали, я встречусь с Рейгодором. Если нет, нам не о чем больше говорить.

Он повернулся и зашагал к машине.

– И еще, – бросил Мэддокс через плечо. – Саттона вы больше не увидите.

Тихий смех Вацлава заставил его обернуться.

– Думаю, вы недооцениваете силу веры, агент Мэддокс…

Два дерантора подошли к багажнику его джипа.

Открыли, и выволокли наружу Саттона.

– Спасите! – кричал он. – Прошу, умоляю! Заберите меня у них!

– Какого черта?

Мэддокс шагнул к Проклятому Кардиналу.

– Думали, что хорошо его спрятали?

Вацлав улыбнулся, едва заметно.

– Можно сокрыть деяния от людей, но не от Господа нашего…

– Нет! – бился и кричал Саттон. – Вы не понимаете. Это звери! Безумцы! Лучше пристрелите меня!

– Вы должны его отпустить, – отрывисто сказал Мэддокс. – Мы так не договаривались.

– Вот как?

Лицо Вацлава стало мертвым.

– А вам казалось, мы просто его отпустим, агент Мэддокс? Похлопаем по спине, и забудем про его преступления?

– Саттона будут судить.

– Ну конечно. Честный и справедливый суд, оплаченный корпорациями и мафией. Или вы правда верите, что истина рождается под молоточком судьи?

Вацлав мотнул головой.

Сектанты запихнули Саттона обратно в машину.

– Я хотел, чтобы вы на него взглянули, – сказал Вацлав. – В последний раз. Тот, кто вступил в бой во имя Господне, уже не может повернуть назад…

Слова Кардинала так ярко, так больно напомнили Мэддоксу о его собственных мыслях и сомнениях, – что стало не по себе.

Неужели Вацлав и правда может читать его мысли?

– Я увижу Рейгодора? – спросил Мэддокс. – Да или нет.

Он проводил взглядом Саттона.

Мог ли он спасти этого беднягу?

Выхватить пистолет, убить Вацлава и двух его людей? Может быть, и получится. Но Мэддокс знал, что не станет ничего делать.

Слишком многое было поставлено на карту, – а цель так близка, нельзя всем рисковать ради жизни мелкого контрабандиста с Рубежа.

– Вы увидитесь с Рейгодором, – ответил Вацлав. – В свой срок. А пока…

Он протянул Мэддоксу лист бумаги.

– Вот что мы хотим знать. Нам нужны все данные, по ввозу артефактов и препаратов мутантов в США и страны ЕС.

Мэддокс пробежал глазами список вопросов.

– Но эти сведения засекречены.

– Верно, – кивнул Вацлав. – Вот почему нужны вы.

– Зачем? – глухо спросил Джон.

Кардинал покачал головой.

– Зачем нам правда? Агент Мэддокс, вы меня удивляете. Мир стоит на правде; правда – это крылья, что делают нас ангелами…

– Что вы сделаете с этими данными?

– Мы их опубликуем, конечно. Люди должны знать, что каждый день их мир заражают гноем и кровью зомби. В интернете у нас много сторонников…

Вацлав перекрестился.

– Они еще не готовы выступить, и дать бой прогнившей системе. Но семена уже брошены, агент Мэддокс. И скоро взойдут.

– Что будет с ним?

Мэддокс глянул на машину.

– С Саттоном?

Вацлав поднес к губам серебряное распятие.

– Он обретет то, к чему должны стремиться мы все, агент Мэддокс.

– И что же это?

– Справедливый суд.

Оррим Молот устроил свой лагерь в бывшей военной части.

Все здесь было надежным и прочным, – настоящий форт, с высокими стенами, бункерами и орудийными вышками.

Никто не мог подойти сюда незамеченным, – и никто не смог бы уйти живым.

– Нравится, Жак? – спросил Драган Ковач.

Они неслись над пустошью, на новеньком турбоглайдере.

«Словно в первый раз не налетались», – злобно думал Ренье.

– Ну, неплохо, – осторожно отвечал он, пытаясь запихнуть в глотку слова:

«Мы оба здесь сдохнем, ты, придурок обдолбанный».

Нет, не иначе, – кровь зервольфа имела и другие свойства. Похоже, что победа над старостью имела свою цену, – и Ковач стал постепенно сходить с ума.

А может, так просто казалось Жаку, – больше всего на свете Ренье хотел оказаться сейчас в Париже, макать в кофе свежие круассаны и смотреть, как голуби клюют крошки.

Он любил голубей.

– А мне не нравится, – сказал Ковач.

Серб осматривал форт, заложив руки за спину.

– Взгляни на эту крепость, – задумчиво сказал Ковач. – Тот, кто строил ее, – был уверен, что на его страну нападут. Не сомневался. Но почему? Разве нет у него разведки, чтобы остановить удар? Послов и дипломатов, чтобы решать все мирно? Нет, – он уверен, что все это не поможет, и готов к войне. Знаешь, Жак… Тот, кто строит мощную оборону, – уже проиграл.

Турбоглайдер снижался.

– Вот, – сказал Ковач, вынув из кармана небольшой пузырек. – Глотайте таблетку.

– Зачем это? – испугался Ренье.

Он отдернул руку, и даже спрятал за спину.

– Не бойтесь, – засмеялся полковник. – Я вовсе не собираюсь травить вас. Это для вашей же безопасности. Вот смотрите…

Драган выложил на ладонь две таблетки.

– Берите любую.

Жак, трясущейся рукой, взял.

Ковач легко проглотил вторую.

– Видите? Никакой отравы.

– Но… для чего?

Полковник нахмурился.

– А то вы не понимаете. Здесь же радиация, мой дорогой Жак. Или вам хочется умереть? Этим несчастным людям, что каждый день ползают по болотам…

Он безразлично пожал плечами.

– Сталкерам! Грязным бомжам, мусорщикам Зоны… Давно плевать на свое здоровье. Но мы ведь другие люди, не так ли. Примите таблетку, Жак! Впрочем…

Ковач поджал губы.

– Как знаете. Но должен предупредить вас, – если откажетесь, не доживете до вечера. А будет жаль, жаль! У меня большие планы на вас и ваши исследования.

Все в груди Жака сжалось от ужаса.

Выпить таблетку?

Может, притвориться, что проглотил, – а на самом деле, спрятать под языком и потом незаметно выплюнуть? Подоопытные так часто делали, – когда он проводил с ними опыты. Выжили только трое, самые сильные.

Даже немного жаль было их потом убивать.

– Сами видели, яда там нет, – улыбнулся Ковач.

А что, если полковник еще раньше принял противоядие?

Или сам ненароком спрятал в рукав таблетку, и только притворился, будто ее глотает?

А может, этот безумец смертельно болен, и решил покончить с собой, – а заодно утащить и его, Жака, – последняя шутка, перед могилой?

– Да пейте же, – сказал Ковач.

Ренье проглотил таблетку.

Она была горькой, голова слегка закружилась.

Полковник сухо улыбнулся.

– Вы только что спасли себе жизнь, мой друг.

Дверь турбоглайдера открылась.

Четверо солдат, в форме клана Молота, ждали их, держа наизготовку оружие.

– А наша охрана? – испугался Ренье. – Мы что, одни пойдем?

– Таково условие, – флегматично ответил Ковач. – Об этом просил наш любезный друг, Оррим Молот.

Жаку это совсем не понравилось.

Он оглянулся, – ему очень не хотелось покидать турбоглайдер.

– Впрочем, вам совершенно нечего волноваться!

Ковач хлопнул его по плечу.

– Если дела вдруг пойдут не так… А нрав у Оррима бывает очень горячим. Поверьте мне, мой дорогой Жак, – никакая охрана нам тогда не поможет.

Тяжелые ворота медленно растворились.

– Держите руки на виду, – вполголоса посоветовал Ковач. – И лучше не размахивать ими. Народ здесь нервный. енРенёё

Они прошли по двору крепости.

Тут и там, стояли кресты, – и зомби были распяты на них. Солдаты стреляли в живых мертвецов, и смеялись.

– Зачем это? – спросил Жак, испуганно озираясь.

Ковач усмехнулся.

– Армию надо тренировать, мой дорогой доктор.

– Но почему так? Можно же взять мишени.

– Мишень не научит вас стрелять по врагу. Видеть его глаза, слышать его дыхание. Чтобы научиться стрелять, хватит и пары дней. Но армии нужно другое. Научить солдат убивать …

Он показал на вольеры с зомби.

– Армии всех стран, – Европы, Китая, США, – привозят отсюда зомби. Идеальные куклы для обучения. В них можно стрелять часами. А потом дашь немного свежего мяса, и наутро они как новенькие.

– Но это жестоко.

– Верно. Для того ведь и обучение. Люди должны привыкнуть к жестокости. Только тогда они смогут превратиться в солдат.

– Никогда об этом не слышал.

– Простые люди не знают и сотой доли того, что происходит.

Оррим Молот стоял возле бункера, и вполголоса отдавал приказы своим командирам.

Охранники остановились. Ковач кивнул.

– Красавец, правда?

– В детстве его, наверное, дразнили, – заметил Жак.

– До шестнадцати лет, Оррим был обычным мальчишкой, – ответил Ковач. – Но вот его отец был одним из тех, кто работал в Зоне, после аварии. Он получил хорошую пенсию, – как раз хватило, не умереть от голода…

Оррим повернулся к ним, и Жак увидел, что глаза у Молота разные, – правый обычный, человеческий, а левый темнел узким зрачком рептилии.

– Когда парень стал изменяться, он приехал в Зону. Здесь быстро поднялся. А вот в обычном мире ему пришлось бы несладко.

– Уродам там места нет, – хмыкнул Ренье.

– О, здесь ты ошибаешься. Мир принадлежит уродам. Вот кто подмял под себя планету.

– Но почему?

– Это просто, Жак. Чтобы выжить, уродцу надо прилагать гораздо больше усилий, чем нормальному человеку. Фрик или сдохнет, или станет сильнее. Естественный отбор – бедный Дарвин! – приобрел забавные формы, верно?

– Смотри, – пробормотал Ковач.

В голосе его звучало то ли презрение, то ли интерес.

Он словно был энтомологом, что заглянул внутрь муравейника.

– Помнишь, я говорил о моем накопительном центре, в Боснии?

– То есть, о концлагере? – спросил Жак, сглотнув от страха.

– Да. Даже там люди жили лучше. Ты только посмотри, – грязь, мусор. А эти бедняги сами идут сюда, и считают честью служить у Оррима.

– У каждого своя планка, – рассудительно сказал Жак.

Двое солдат провели их в крепость.

Ренье испуганно озирался. Оррим уже ждал их – в просторной комнате висели рваные флаги, на столе топорщилась карта Зоны.

– Итак, – Ковач коротко улыбнулся. – Друг мой Молот. Ты сказал, Ричард у тебя. Где же он? Хочу его видеть.

Полковник не задал главный вопрос.

Почему Оррим просто не обменял пленника на деньги, как было условлено, – а просил Ковача приехать лично.

– Не гони лошадей, дружочек, – отрезал Оррим.

Он опустился в кресло, положил на стол огромные кулаки.

– Лучше скажи мне. Почему этот Ричард для тебя так важен?

Глаза Ковача стали холодными, как сердце Ледяной аномалии.

– Нет, я понимаю, – продолжал Молот. – Парень богат, и семья у него богатая…

Оррим не замечал, как изменилось лицо его гостя.

Мутант смог подняться так высоко именно потому, что умел не видеть, как сильно задевает других людей.

– Но дело ведь не в выкупе, верно? За мертвого денег не заплатят, а ты велел убить паренька. И я хочу знать, почему.

Ковач ответил негромко.

– Ты сильно разочаровал меня, Оррим.

Молот лишь ухмыльнулся, – это его мало бы расстроило.

– Прежде всего, ты меня обманул, – мягко продолжал Ковач. – Ричарда у тебя больше нет. Мои люди забрали его с твоей базы, пару часов назад. Пока ты играл в своих солдатиков-зомби… А ты и не знаешь.

Полковник небрежно пожал плечами.

– Но это неважно. Все лгут. Это в нашей природе. И я не буду упрекать тебя за то, что ты меня обманул. Затем ты начал расспрашивать… О том, что тебя никак не касается. Хотел узнать мои тайны…

Ковач склонил голову.

– Это даже неплохо. Людям надо расти. Задавать вопросы. Учиться. Порой это больно, но без боли жизнь не имеет смысла…

Он развел руками.

– Ну ладно. Я расскажу, зачем ищу Ричарда… Вряд ли ты, конечно, поймешь. Но какая разница?

– Говори, – рыкнул Молот.

– Хорошо, – Драган кивнул задумчиво. – Ты должен узнать об одном оружии…

Глаза Оррима сузились.

Наконец-то разговор пошел на языке, который Молот хорошо понимал.

– Знаешь, как работает микроволновка? – спросил полковник.

Главарь бандитов нахмурился.

Он вновь перестал понимать, о чем идет речь.

– Доктор, – бросил Ковач.

Ренье быстро подхватил.

Он не в первый раз участвовал в совместных презентациях, – и ему часто приходилось втаскивать доклад в берега, после того, как Перельман, вскочив на любимого конька, – а было их много, и все на редкость уродливые, – ускакивал на нем незнамо куда.

– Микроволны, – сказал Ренье. – Разогревают молекулы воды в пище. И она как бы варится изнутри.

– И что?

– Тело человека, – мягко ответил Ковач. – На 70 % состоит из воды. А значит, микроволны могут стать мощным оружием массового поражения.

– Я слышал об этом, – набычился Оррим. – Хрень для разгона демонстраций, я прав? Мне-то какая польза.

– Волны можно подобрать разные, – сказал Ковач. – И эффект будет разным.

– Не поверю, пока сам не увижу.

– Именно это, – кивнул полковник. – Я и хотел предложить. Однако сначала…

Ковач взглянул на Оррима.

– Ответь мне на один вопрос, Молот.

Тот нахмурился.

Полковник тихо улыбнулся.

– Зачем ты живешь?

Брови Оррима сошлись грозовыми тучами.

– Знаешь…

Зубы Молота скрипнули.

– Я был никем. Фриком. Жалким уродцем. Все надо мной смеялись и звали «Ящером». Но теперь я босс… Я поднялся из дерьма, прогрыз себе дорогу наверх, – и знаешь, почему? Я никогда не тратил время на чушь, вроде смысла жизни.

– Значит, – задумчиво сказал Ковач. – Жить тебе незачем.

Он вынул небольшой передатчик, и нажал кнопку.

Острый, режущий звук ударил по ушам Жака. Тот закричал, но голос его потонул в вопящем Ничто. Тело Ренье взорвалось, боль миллиардом игл ударила его изнутри.

Жак вцепился в стол, широко разевая рот.

– Нравится? – спросил Ковач.

Оррим медленно встал.

Кожа его потемнела. Потом задымила, вспучилась и пошла красными пузырями. Молот открыл рот, и кровь, кипящая в ключ, хлынула из него.

Глаза Оррима выпали.

Кожа слезала с плоти, и мясо варилось заживо изнутри.

– Как любопытно, не так ли, доктор? – спросил полковник.

Тело Молота пошатнулось. Одежда распалась в клочья.

Раскаленный фарш струпьями стекал с костей.

– Мне больно, – жалобно простонал Ренье.

– Как вам повезло, – улыбнулся Ковач. – Значит, вы живы.

Питбуль веселился.

– Ты же посмотри, посмотри на придурка, – радовался он. – Ползет, болезненький, по болоту да на карачках, топал, небось, полдня, всю задницу себе колючками ободрал. А мы за минуту – фьють! – на вертолете.

Стальная птица плыла над топью.

Негр держал за штурвал уверенно, – он два года прослужил летчиком, в спецвойсках. Я лишний раз это проверил, прежде чем доверить ему рулить.

– А ты уверен? – спросил я. – Стоит ли над Зоной летать?

– Не боись, – отмахнулся он. – Я тут все знаю. Не в первый раз.

Вертолет стал снижаться.

Теперь мы видели сталкера.

Сгорбившись, расставив широко руки, он шагал по вымершей пустоши.

Земля здесь казалась сухой, как камень; но сталкер ступал осторожно, медленно, словно по очень тонкому льду.

За его спиной покачивался АК-47-мутант, – эта модификация советского автомата очень популярна среди опытных сталкеров. Одной пули достаточно, чтобы убить трехрогого зомби. Но и стоит эта игрушка недешево, – поэтому новички берут обычно что-нибудь попроще и подешевле.

Как правило, домой они больше не возвращаются.

– Что, прямо сюда? – спросил я. – Не нравится мне это болотце.

– Не боись, – отвечал Питбуль.

Его черные пальцы, – грубые, с белесыми шрамами, – пробежались по кнопкам на панели управления.

– Видишь этот экран? Сканирует землю. Вон там – сплошная скала. Не очень большая, но я смогу приземлиться.

Сталкер поднял голову.

Его лицо потемнело, он махал руками и что-то кричал.

– Вишь, как разошелся, – ухмыльнулся Питбуль. – Боится, видать, что мы его гнилушки укра’дем. Ниче, пусть собирает, дурашка. Потом еще спасибо нам скажет, что мы его домой отвезли, да с ветерком…

Вертолет плавно опустился на скальную плиту.

Я не большой любитель хвалить людей, – кроме себя самого, конечно. Но должен признать, Питбуль оказался хорошим летчиком. Он мог бы провести нашу стальную птицу сквозь игольное ушко, – и я начал верить, что все у нас сегодня получится.

Сталкер подбежал к вертолету.

– Совсем рехнулись?! – заорал он. – Валите к чертям отсюда.

Темные, багровые трещины пробежали по высохшей земле.

Скала покачнулась.

– Питбуль, взлетай, – негромко приказал я.

Негр отчаянно щелкал какими-то рычажками.

– Не могу, – огрызнулся он.

– К нам давай! – я распахнул дверцу вертолета. – Вместе улетим.

Но сталкер почему-то не слушал.

Он кинулся прочь, прикрывая руками голову. Трещины в земле становились все глубже. Там и здесь, – повсюду, – земля начала набухать, и что-то появлялось оттуда.

– Как это не можешь взлететь? – рыкнул я.

– Я не знаю.

Лопасти вертолета с бешеным ревом разрубали воздух над нами. Но стальная птица не двигалась, – словно неведомая сила удерживала ее.

Гигантский тентакль начал подниматься из разлома в земле.

Толщиной он был с хорошее дерево. Большие присоски испещряли его, – и каждая была лицом человека, кричащим, испуганным, или злобным.

Я слышал об этой твари.

Рассказывали, что души умерших сталкеров навсегда остаются заперты в слизистом теле огромного подземного Кракена, обреченные видеть, как тварь пожирает все новые и новые жертвы.

Мне всегда было интересно, – могут ли лица пленников говорить друг с другом, пока осьминог дремлет в своей пещере. Или они тоже спят вместе с ним?

– Давай же! – воскликнул я.

Вертолет дернулся.

Тяжело, словно нехотя поднимался над одинокой скалой.

Багряные трещины в земле начали лопаться. Из них показались головы зомби. У каждого на голове было четыре рога, с багровым глазом у основания.

– Держись! – закричал Питбуль.

Стальная птица медленно взмывала над полем.

Теперь я видел, – повсюду, насколько хватало глаз, из земли поднимались Алые Зомби. Вот почему Стервятник шел с такой осторожностью, – знал, что малейший шум может их разбудить.

– Да! – пробормотал негр.

Вертолет взмыл над обезумевшим полем.

Я видел, как Стервятник отстреливается.

Зомби выбирались из земли медленно. Их руки, покрытые чешуей и отравленными шипами, скреблись по сухой земле. Сталкер отступал, посылая в монстров пулю за пулей. Но было ясно, что уйти ему не удастся.

Холм, откуда пришел Стервятник, поднимался в полумиле от нас. Там все еще лежала его походная сумка, – сталкер оставил ее, прежде чем спускаться. Хотел уменьшить свой вес. Но теперь он уже не успеет туда добраться, – везде на его пути поднимались Алые Зомби, и русского автомата не хватит, чтобы справиться с ними со всеми.

– Давай ракеты, – приказал я. – Расчистим ему дорогу.

– К черту, – отрезал мистер Питбуль.

Он думал лишь о том, как бы убраться отсюда.

– Я сказал, поворачивай, – рыкнул я.

Вертолет тряхнуло.

Щупальце подземного Кракена обвилось вокруг хвоста нашей птицы. Меня тряхнуло, машина стала заваливаться набок.

– Ну же, не подведи, – бормотал Питбуль.

Я взялся за пулемет.

Шесть стволов завертелись, посылая в тентакль ливень раскаленного свинца. Тихо кричали лица умерших сталкеров, погибая во второй раз. Густая серая кровь заструилась по коже щупальца.

– Ракетой его! – крикнул Питбуль.

Я нажал на красную кнопку.

У нас было всего четыре ракеты, – и я не хотел тратить их попусту. А главное, я слишком хорошо знал, каков радиус взрыва. Но выбора, похоже, не оставалось.

С тихим, тревожным свистом «Томагавк-Дракон» вылетел из орудия.

Коснулся щупальца там, где тентакль вырастал из земли.

– Берегись! – крикнул я.

Грохнул взрыв.

Вертолет закрутило в воздухе. Я видел, как застыло от напряжения лицо Питбуля. Пот крупными каплями выступил на его лбу. Пальцы мертвой хваткой сжали штурвал.

Тентакль разорвало.

Наш вертолет швырнуло вверх, словно подбросило мощной пружиной. Если теперь, на такой скорости, мы полетим вниз и врежемся о землю, – то сдохнем гораздо раньше, чем бедолага Стервятник.

Мне оставалось только гадать, кем мы с Питбулем станем.

Просочимся, кричащими обрывками душ, в тело Кракена, чтобы снова открыть глаза на его тентакле. Или станем алыми зомби, – уснем здесь на много дней, может, месяцев, похороненные в застывшей земле, чтобы потом проснуться и пожрать неосторожного путника.

Питбуль выровнял вертолет.

Не знаю, каким чудом ему это удалось. Думаю, он и сам не знал.

Стальная птица начала стремительно подниматься, летя к далекому небу, и оставляя позади Пустоши Мертвых.

Сталкер стоял, в окружении алых зомби, и провожал нас бессильным взглядом.

– Слава богу, – чуть слышно прошептал Питбуль. – В город вернемся, свечку поставлю святому Мартину. Я всегда так делаю.

Новый тентакль выстрелил из земли.

Стремительно, словно пуля, он обвился вокруг пропеллера, и рванул нас вниз.

Выхода не было.

Я выпрыгнул, перекувыркнулся в воздухе, – и покатился по мертвой, сухой земле. Зомби клацали прогнившими челюстями. Шипастые лапы тянулись ко мне, и тихий голос звучал у меня в сознании:

– Ты станешь одним из нас.

За моей спиной, рванул вертолет.

Сталкер стоял прямо передо мной.

– Сейчас мы умрем, – негромко произнес он.

Глава 2

Они снова шли по двору крепости, – теперь только вдвоем.

Все здесь были мертвы.

Груды кровавого, сварившегося мяса дымились над скорченными скелетами.

– Мы… мы же могли умереть, – бормотал Ренье.

– О нет, – отмахнулся Ковач. – Не было никакого риска. Помните ту маленькую таблетку? Я боюсь, мое лекарство совсем не защищает от радиации. Впрочем, ее здесь и нет. Но против ANG-пушки…

– Вы придумали защиту от микроволн?

– Глупо создать оружие, от которого не можешь сам защититься, верно?

Турбоглайдер снижался.

Теперь он мог приземлиться прямо во дворе крепости.

– Но что, если бы таблетка не помогла?

Губы Ренье дрожали, язык едва поворачивался.

– О, мы много раз ее проверяли. Признаюсь, вначале люди гибли. Но знание дается нелегко, верно, Жак? Зато теперь лекарство действует идеально. Правда, для вас, пожалуй, стоит чуть поточнее подобрать дозировку. Вечно у меня с этим сложности.

Ренье остановился.

Безумным, дрожащим взглядом он оглядел трупы.

– Боже… – прошептал Жак. – Столько людей погибло…

– Оррим был хорошим союзником, – ответил Ковач. – Умный. Сильный. Амбициозный. Только он не знал, когда надо остановиться.

– И? …

– Мой милый Жак, Оррим становился слишком опасным. Он стал лезть в мои дела. Я не мог оставить его в живых. Друзей надо убивать прежде, чем они успеют превратиться во врагов…

– А все эти люди…

– Нельзя же было просто убрать Оррима, и оставить его армию, его преданных бойцов. Если убил одного, – тогда убивай их всех. Это очень важное правило.

Ренье не выдержал.

– Но зачем?

Он стучал ногами, размахивал руками и кричал, как безумный.

– Зачем вы сами сюда приехали? Зачем меня, меня потащили?

Ковач с улыбкой посмотрел на него.

– Мне было интересно.

Наладонник Мэддокса ожил.

– Вы просили найти человека, по имени Саттон, сэр?

На экране появился один из его помощников. Тот оставался в Вашингтоне, за экраном компьютера, – но порой оттуда, издалека, мог помочь лучше, чем отряд морских пехотинцев.

– Да, Роджер. Вы нашли его?

– К сожалению, сэр.

Картинка разделилась.

– Что это, черт возьми? – спросил Мэддокс.

– Видео. Передача по веб-камере. Сейчас мы пытаемся найти источник, но вряд ли это удастся. Сигнал идет через несколько серверов, и…

Мэддокс не слушал.

Его глаза были прикованы к экрану.

Там, в большой клетке, прикованный цепями, сидел Саттон. Его лицо еще оставалось человеческим, но его было трудно узнать.

Трупные пятна растеклись по коже. Глаза ввалились. Крупные куски плоти отслаивались от тела.

Строчка текста бежала в нижней части экрана.

Этот человек заражал планету.

Он предал Господа.

Он хотел, чтобы вы все превратились в зомби —

и теперь то же случится с ним.

В кровь его введена сыворотка проклятой крови.

Он превращается в живого мертвеца.

Взгляните на него.

Вы хотите, чтобы то же стало с вашими близкими?

С вашими детьми?

Остановим безумие. Остановим артефакты. Спасем планету.

Во имя Господа.

Взгляд Саттона был пустым, мертвым, словно все исчезло из его души и растаяло; – такой взгляд Мэддокс видел у зомби, в загонах Башни Ворона.

Но вдруг пленник поднял голову, и глаза его устремились на Мэддокса; и взгляд его был таким пугающе человеческим, – полным тоски и отчаяния, – что Мэддокс отпрянул.

– Найдите его, – отрывисто приказал спецагент. – Найдите, во что бы то ни стало.

Я поднялся.

Зомби были повсюду.

Тянули из земли костлявые руки, скалились прогнившими ртами.

– Не стрелять, – прошептал Стервятник.

Мертвецы не спешили, – видно, что-то подсказывало им, бежать нам некуда.

Негр выбрался из обломков. Один из зомби рванулся, с глухим рычанием схватил его за ногу. Питбуль взмахнул ножом.

Гниющая плоть треснула, и сомкнутые пальцы мертвеца остались на лодыжке наемника.

– Скорее! – бросил Стервятник. – К холму.

Он зашагал вперед, – осторожно, медленно.

Больше не бежал.

– Идите за мной! – негромко приказал сталкер. – Взрывом их оглушило.

Проводник сделал еще шаг.

Потом еще.

Мертвые руки схватили его. Стервятник упал. Два зомби вылезли из земли рядом с ним.

Сталкер начал стрелять.

– Бежим! – заорал Питбуль.

Он перепрыгнул через тело Стервятника, и кинулся прочь, к холму.

Гниющее лицо зомби выросло из земли перед упавшим сталкером.

Кривые зубы мертвеца вцепились в нос человека, и начисто отхватили его. Другой зомби укусил Стервятника в шею.

Тело сталкера забилось в судорогах. Он продолжал стрелять, уже не целясь, и пули уходили в сухую землю.

Я кинулся к нему, всадил пару пуль в зомби. Наклонился, чтобы помочь Стервятнику встать.

Кровь стекала по его лицу из обрывка носа.

В глазах отразился безумный страх. Я тянул ему руку, но он отшатывался назад, – словно сам хотел поглубже уйти под землю.

Видно, боль и страх лишили его рассудка.

Я видел, как бежит впереди Питбуль; на бегу, он разнес голову зомби, перепрыгнул второго, но вот его ухватили и повалили на землю.

Казалось, негру пришел конец.

Трое мертвецов накинулись на него, урча и завывая. Фонтан гнилой крови взвился над телами, – то Питбуль всадил одному из зомби пулю в голову.

Негр поднялся, шатаясь, сделал шаг вперед и упал.

Зомби хватали его и тянули вниз.

– Давай же! – закричал я.

Я рванулся к Стервятнику, пытаясь поднять его.

В этот момент что-то коснулось моей спины. Я обернулся и увидел мертвые лица, растущие на окровавленном щупальце Кракена.

Тварь коснулась меня, и поглотила.

Ужас и боль сковали меня; я падал в молчаливую бездну, и страхи тех, кто погиб здесь раньше, просачивались в мой разум.

Ни выхода, ни надежды.

Вдруг яркий свет озарил меня; распахнулись шесть белоснежных крыльев, и лик Ангела явился передо мной.

– Я помню тебя, – послышался женский голос. – Ты был в заброшенной крепости, на вершине гор; а потом еще, в Башне Ворона.

– Ты видишь мир глазами каменных идолов?

– А иначе зачем они?

Улыбка озарила светлое лицо Ангела.

– Как мне спастись? – спросил я.

– Это сейчас неважно…

Во взгляде Ангела засквозила печаль.

– Главное, что ты станешь делать потом. Ты ищешь правду, странник; но правда может убить.

– Она так страшна?

– Вовсе нет; но страшно будет понять, что вся жизнь, прожитая без правды, была потрачена зря…

Свет погас.

Лик Ангела растворился в далеком небе.

Я стоял на холме, и мертвая пустошь расстилалась передо мной.

Обратно шли молча.

Питбуль был мрачен, – он-то считал, что все знает в Зоне. А вот Стервятник, напротив, постепенно разговорился. Видно, не привык обиду держать и подолгу злиться.

Для сталкера, чья жизнь может оборваться в любой момент, – злость это роскошь, которую позволить себе нельзя.

– Значит, ищете Ковача? – спросил он, пристраивая откушенный нос.

– Да, поговорить надо.

– Ковач мужик конкретный, – с уважением прогудел Стервятник.

Он вынул автошприц-пистолет, с тремя иглами, и всадил их себе все сразу, два в щеку, а один в глаз.

Бережно поправил нос пальцами, – чтобы прирастал правильно.

– Серба здесь хорошо знают…

– Работаешь на него? – спросил я.

– Бывает. Всякие редкости ему из Зоны таскаю. Хороший он покупатель, скажу я вам.

Сталкер погрозил пальцем.

Тот был затянут грязным пластырем, и покрыт запекшейся кровью.

– Никакой ерунды. Другому, бывает, принесешь какую-то полезняшку, и сразу же начинается. А вот, не работает. А вот, я не то хотел. Верни деньги… С Ковачем – никогда. Он знает, я не стану его обманывать. Да и другие сталкеры тоже. Впрочем, с фуфлом всяким полковник и не работает. Только проверенных людей держит.

Мы вышли на размытую дорогу.

– Если чего случится не так, – продолжал Стервятник. – Ну, скажем, вещица сдуется. Есть такие, что только в Зоне работают. А стоит вынести, – тухнут. Наверное, от аномалий подпитываются. Но Ковач никогда не жалуется. И денег назад не требует никогда. Он так всегда говорит – если хочешь раздобыть что-то стоящее, нельзя быть жадным по мелочам.

Сталкер вытер лицо.

– А зачем вам Ковач? – спросил Стервятник.

– Хотим с ним замутить один бизнес. Нам сказали, ты можешь нас свести.

Стервятник с прищуром посмотрел на нас.

– Ну, тогда надо вам ему что-то полезное предложить. Я хочу сказать, по-настоящему ценное.

– Как насчет спутника?

Его глаза загорелись.

– А что, китайцы новый запускают? Давно пора.

Он хлопнул меня по плечу.

– Хотел бы я, чтобы с воздуха меня кто-нибудь прикрывал. Как-то с военными я работал. У них был Пентагоновский спутник. Сказка! Если где появятся зомби, бандиты там, или аномалия вдруг проснется – ты сразу обо всем знаешь. Так что за спутник? Сколько заплатить надо, чтобы в дело войти?

– Русский спутник, – ответил я. – ГРУшный.

– С Борисом каши не сваришь, – ответил сталкер. – Чокнутый. Хочет всю Зону под себя подмять. Многих реальных чуваков уже замочил, просто так, чтоб под ногами не путались. Нет, с Ковачом вы его не сведете.

Стервятник помотал головой.

– Эти двое давно грызутся. Терпеть друг друга не могут.

– А что, если Борис не узнает, кому я дам доступ к спутнику? Пусть думает, я только для себя.

– Э, чего захотел! Русского обмануть. Борис – еще та устрица. Все попервам проверит. Кто ты, из чьей задницы вылез, на кого работаешь. И если хоть что-то приведет тебя к Ковачу – русский тебя пошлет. Ну это в лучшем случае. А так и замочить может.

– Хорошо, – согласился я. – Но вот ведь какая штука. Я работаю на мистера Дэрринга. Знаешь такого?

– Тот, что женушку свою замочил, богатую? – сталкер присвистнул. – Говорят, бабла у него немеряно. Как же, слышал. Он два раза экспедиции присылал. Вроде как хотел обломки найти. Сам, правда, ни разу здесь не показывался. Да и нашли они только фиг с подсолнечным маслом… Слушай!

Стервятник хлопнул Питбуля по плечу.

– Это же ты был у них за главного. Прости, не признал сначала! Мы этого парня…

Сталкер снова обернулся ко мне.

– Звали мистер Какашка. Крутого строил, словно эту зону сам выдумал, и лучше нас знает, куда идти и что делать. Сдохли бы они все там, к чертовой матери. Но на их счастье с ними толковые люди были. Сталкеры…

Он начал загибать пальцы.

– Прыгун, Крюгер, Старый Матрос. И тот старик, Перельман, тоже башковитый, хоть и старый уже. Много про Зону знал. Не вернулся. Жаль. Нравились мне его побасенки…

Впереди показалась Башня.

– Так что там с этим богачом, Дэррингом? – спросил сталкер.

– Когда Борис начнет проверять…

– А он будет, – сказал Стервятник.

– …Ему всю правду расскажут. Как Дэрринг нанял меня. Велел найти пасынка, парнишку по имени Ричард, и вернуть домой. Опять же, про мистера Питбуля ему песенок напоют.

– Это да, – согласился сталкер.

Негр не смотрел на нас.

Такая слава ему явно не нравилась.

– Когда Борис убедится, что я пашу на мистера Дэрринга, – сказал я. – Ему и в голову не придет, что Ковач тоже замешан. Он даст мне доступ к спутнику, а я поделюсь с полковником. Как тебе такая идея? Он согласится?

– Ну, почему бы нет, – Стервятник погрузился в раздумья.

Но по тому, как блестели его глаза, я сразу же понял, – дело не в том, что сталкер засомневался в успехе переговоров.

Он пытался решить, сколько возьмет себе.

– Здравствуйте, мистер Теннеси! Меня зовут доктор Ренье.

Маленький человек склонился над Ричардом.

Лампы блеснули в линзах толстых очков.

– Вы, наверное, рады, что мы спасли вас от тех варваров?

Ренье суетился, раскладывая на столе инструменты.

– Страшно даже подумать, что они хотели с вами сделать.

Ричард был распят на металлической раме.

Он помнил, как двое бандитов Молота вывели его с базы, и посадили в маленький турбоглайдер. Знал ли об этом Оррим?

Наверное, нет.

Вспомнились слова Молота.

– Я ваш единственный друг, на много миль вокруг.

Тогда Ричард был готов только посмеяться над этим.

Но сейчас, – глядя на снежную белизну стен, и ледяную сталь инструментов, – юноша вдруг понял, что на базе Молота у него было гораздо больше шансов остаться в живых, чем здесь.

– Месье Ковач… Полковник, он скоро к нам присоединится, – щебетал Ренье. – А пока он просил меня вас развлечь. Подготовить как бы.

Доктор взял со стола тонкий, узкий скальпель.

Полюбовался, как свет ламп играет на лезвии.

Потом перевел взгляд на Ричарда.

– Почему же он не боится? – мелькнуло в голове у Ренье. – Он не может не бояться. Должен.

Где-то из-за стены раздавались крики болотных зомби.

– Вы ведь были там? – спросил Ричард. – Во второй экспедиции. Вы знаете, что стало с моей матерью?

Ренье обернулся.

Во взгляде его что-то мелькнуло, – странное, нехорошее.

– Ничего я не знаю, – отрезал он.

А ведь это то, чего я хотел, – подумал вдруг Ричард.

При мысли об этом ему вдруг стало безумно весело.

Два долгих года, – в Зоне, в ядовитых пустошах зомби, – он по крупицам, жалким песчинкам, собирал правду о судьбе матери. И вот сейчас, прямо перед ним, стоит человек, – который знает ответы. Пусть не все, но многие.

Так, может, не случайно Ричард здесь оказался, – и встреча их не поражение, а победа?

– Расскажите, – попросил он. – Расскажите мне о той экспедиции. Что там было? Что помните?

Он меня совсем не боится.

Эта мысль больно резанула Ренье.

Доктор и сам не осознавал, – как привык к чужому страху. Как пристрастился к нему.

Долгое время он был никем, – посмешище, мартышка на побегушках у великого профессора Перельмана. А потом вдруг все изменилось.

Так незаметно, – Ренье и сам этого не понял.

Люди его боялись. Охранники. Ассистенты. Даже те, кому он пожимал руку на научных собраниях, – все видели в нем опасность.

Нет, они по-прежнему не уважали его, презирали нередко, – но в глубине души боялись. Дыхание Зоны словно окружало его, вязкой ядовитой аурой.

Именно это, внезапно понял Ренье, придавало смысл его жизни.

Смотреть на людей, и видеть в них Страх.

– Я заставлю его бояться, – подумал Жак.

Он взял небольшой шприц.

– Надеюсь, вы не боитесь уколов, мистер Теннеси?

Ренье снял со стола высокую банку. В ней переливались глаза.

– Яблоки зомби, – пояснил доктор. – Считается, что они остаются живыми, даже если отделить их от черепа. Давайте проверим?

Он вынул один из глаз.

Воткнул в него иглу, медленно стал набирать вязкую влагу.

Было видно, как расширился от боли зрачок.

Ричард дернулся.

– Вам стало интересно?

Доктор Ренье легко улыбнулся.

Он подошел к Ричарду.

Юноша стал вырываться, – но это было бесполезно. Прочные ремни надежно приковали его к столу.

– Не бойтесь.

Взгляд у Ренье был добрый, почти отеческий.

– Вам не будет больно; разве только чуть-чуть.

Он нажал небольшую кнопку, и стол с Ричардом повернулся.

Теперь он увидел, что рядом с ним стоит другой стол, – такой же, и к нему пристегнут человек. Юноша узнал Марко, – бойца из клана Молота, что отвел его к вертолету.

– Орриму это не понравится…

Ричард криво усмехнулся.

– Что он скажет, когда узнает, что вы пытаете его помощника?

– Хороший вопрос, – согласился Ренье.

Задумался.

Потом просиял.

– Думаю, Оррим Молот сказал бы: «Хорошо, что я до этого не дожил! »

Ренье тихо засмеялся.

Шагнул к Марко.

– Мы начнем с тебя, – пояснил доктор. – Твоя жизнь, в отличие от юного Теннеси, совсем ничего не стоит…

Доктор наклонился над пленником.

Тот закричал.

– Не дергайтесь…

Ренье медленно ввел стекловидную жидкость зомби в глаз Марко.

– Теперь подождем немного.

Он взял скальпель.

– Вы хотели что-то узнать о той экспедиции, мистер Теннеси? У нас есть пара минут. Спрашивайте.

Марко кричал.

Он заходился криком, тело его билось в агонии.

– А знаете, – задумчиво сказал доктор. – Похоже, я неверно оценил порог толерантности. Глазные клетки пациента отторгают препарат, – произнес он в диктофон.

Затем повернулся к Ричарду.

– Задавайте вопрос! Я слушаю.

Юноша посмотрел на Марко.

– Дайте ему что-нибудь, – сказал Ричард. – Анальгетик.

Ренье почмокал губами.

– Да, – согласился он. – Это будет гуманно.

Он смотрел на Марко, – что кричал и извивался от боли, – как художник любуется не завершенной еще картиной.

– Нет смысла причинять боль, если нет особой нужды. Но мистер Теннеси… Если я дам ему анальгетик, это лишит эксперимент чистоты. И мне придется начинать все сначала, уже с другим пациентом. Разве это гуманно?

Хрустнули кости.

Это Марко, пытаясь вырваться, ломал себе руки.

– Нет, – прошептал Ричард. – Так нельзя. Так не должно быть. Отпустите его.

Ренье взмахнул рукой, словно подводил итог лекции, – перед полной залой студентов.

– Насилие и жестокость, – заметил он. – Мы охотно их одобряем, если нам не приходится на них смотреть. Верно, мистер Теннеси?

Он заглянул в глаза Ричарду.

– Так что? Вы хотели спросить о чем-то?

Юноша в бессильной ярости смотрел на него.

– Ну, как хотите, – отвернулся Ренье. – Теперь займемся вами, мой друг.

Сжав скальпель, он наклонился над Марко.

Пленник завыл от боли.

Ренье выпрямился, и в руке его кровоточил вырезанный глаз.

Ричарда стошнило, и он чуть не захлебнулся блевотой.

Один из лаборантов шагнул к нему, освободил шею; юноша смог проплеваться.

– Теперь заменим это на глаз болотного зомби, – пояснил доктор. – Порой он приживается, порой нет…

Взяв из высокой банки глазное яблоко, он осторожно поднес его к лицу Марко. Тот больше не кричал, – только тихо выл и хрипел.

Лицо его было залито свежей кровью.

– Нервы сами соединятся, – пояснил доктор. – Это очень быстро, мой друг.

Ренье осторожно вставил глаз зомби в рваную рану на лице Марко.

Тот дернулся, и опал.

– Скрестить человека с зомби, важный шаг на пути к бессмертию, – заметил Ренье. – Если это удастся… уже ваше поколение, Ричард, сможет жить вечно.

В его глазах появилось странное чувств, – гордость, удивление, торжество.

– А вы поражены, мистер Теннеси… Не ждали такого? Думали, я садист, псих, и режу людей ради удовольствия? Нет… Я служу науке, молодой человек, а значит, и людям.

Он показал на Марко, что корчился от мук.

– Думаете, я с ним жесток? И вы правы. Но подумайте, что будет через год… через десять лет… Мир, в котором не осталось болезней. Мир, где все живут вечно. Разве не стоит это парочки криков, и жизни жалкого бандита из пустошей?

Ричард молчал.

– Отвечайте! – приказал Ренье. – Что важнее? Жизнь ваших близких? Их здоровье и счастье? Или судьба этого жалкого человека, убийцы, что все равно бы погиб, рано или поздно?

– Не знаю, – прошептал Ричард.

– Конечно, знаете, – ответил Ренье. – Так приятно быть моралистом, когда ты смотришь со стороны; но стоит погрузиться в дерьмо, – а жизнь тебя туда окунет, дружок, и не сомневайся! – как ты на все глядишь по-другому. И Добро становится Злом…

Эти слова говорил Перельман, – вспыхнуло в сознании Ричарда.

Знает ли Ренье, о чем говорил профессор?

– Он мертв, – негромко доложил лаборант.

Доктор обернулся.

Тело Марко скорчилось, он больше не дышал.

– Что же, значит, скоро очнется. Отвезите его в загон с зомби; мы еще найдем ему применение. А что касается вас, мистер Теннеси…

Ренье снова взял шприц.

– Не знаю, зачем вы нужны полковнику. Мне казалось, он хочет о чем-то поговорить; я ошибся.

Доктор пожал плечами.

– Ковач велел, чтобы я превратил вас в зомби. Не знаю, зачем. Думаю, он хочет порадовать этим кого-то из ваших близких. У нашего друга полковника странное чувство юмора…

Медленно набиралась в шприц жидкость из глаза зомби.

– Но он согласился, что вы сперва послужите науке. И человечеству. Посмотрим, мистер Теннеси. Приживется ли у вас глаз зомби…

Доктор наклонился над Ричардом.

– Обещаю, это не будет больно, – сказал Ренье.

Он запнулся.

– Нет, простите. После случая с бедолагой Марко, я ничего не могу обещать…

Кончик иглы был совсем близко от глаза юноши.

– Нет… – прошептал Ричард.

Горячая кровь хлынула ему на лицо.

Ренье покачнулся.

– Нет, – чуть слышно произнес он.

Две большие, рваные раны открылись в его груди.

– Мне больно, – жалобно прошептал Ренье.

Он рухнул на Ричарда, и бессильно сполз на пол.

– Ну что, дружок хорошо отлежался?

Оксана вошла в лабораторию, пряча пистолет за пояс.

– Готов к небольшой пробежке?

– Пойдемте, – сказал Стервятник. – Я вас провожу.

Мы спустились по отлогому склону.

– Что это? – спросил я.

– Зомбиные бега, – сказал Питбуль. – Веселое развлечение, должен вам сказать!

Я не сразу понял, что мы в заброшенной школе.

От самого здания не осталось почти ничего, – лишь ядовитый репейник поднимался над грудой развалин. Спортивная дорожка еще сохранилась; совсем короткая, но для болотных зомби, – сонных, медлительных, – это был почти марафон.

Алых на бега, конечно, не приводили, – слишком опасно.

– Кто написал тот рассказ, – спросил я, прищелкнув пальцами. – Ну, помнишь? Где старая учительница, после ядерной войны, учит детей-зомби… Водит их на уроки, читает что-то… А потом понимает, что они постепенно стали людьми?

Питбуль остановился.

Смерил меня взглядом, – с неожиданным и неприятненьким интересом.

– Некропорнушку любишь? – удивился он. – Вот бы не угадал. Нет, я конечно, знаю, что такая пакость бывает, но чтоб такое смотреть…

Негр покачал головой.

– Трахаться с зомби – это, брат, извращение.

– Ладно, проехали, – хмыкнул я.

– Марш! – крикнул судья.

Трупы вперевалку зашагали вперед.

Тонкие нити были натянуты вдоль беговой дорожки, – они разделяли полосы для зомби.

Люди начали кричать, улюлюкать.

– Давай! Поднажми! Скорей!

– Гляди, – пробормотал я. – Это Вацлав.

Питбуль нахмурился.

– Здесь мы не сможем его убить. Деранторов тут все любят. Смотри, как на него смотрят.

Вацлав шел среди людей, – как святой, как бог; люди расступались, многие кланялись, другие осеняли себя крестным знамением.

И было видно, – что движет ими не страх, а глубокое, искреннее почтение, какого всегда в избытке, на дне сердец у слабых, жалких людей.

– Никогда не понимал этого, – пробормотал Питбуль. – Все же знают, деранторы против сталкеров.

– Бедняки всегда любят тех, кто против, – заметил я. – Даже если это против них самих.

Стервятник повертел головой.

– Слышьте сюды, – сказал он. – Ничего вам обещать не могу. Но с нужными человечками погуторю. Если все тип-топ, то вас позову. А ежели нет…

Сталкер красноречиво пожал плечами.

– Надеюсь, вы успеете смыться, прежде, чем вас замочат.

Стервятник хлопнул Питбуля по плечу, и направился дальше, протискиваясь сквозь толпу.

– Куда это он? – спросил я.

– Ищет распорядителя. Тот устроит нам встречу с Ковачем…

– Как?

– Это его шарашка. Ковач – мужик башковитый. Почти все в Зоне к рукам прибрал. А теперь, после смерти Оррима…

Вдруг один из живых мертвецов споткнулся; подвернул ногу, чуть не упал, – и тут же приподнялся, слишком быстро и ловко для прогнившего болотного трупа.

– Эй! Глядите, – закричали в толпе.

Бегун обернулся, – и выдал себя окончательно.

– Это же живой человек! – крикнул кто-то.

– Мошенник! Жулик! В Яму его! Держите!

Трое охранников, в форме, с электрическими дубинками, кинулись на дорожку. Бегун рванулся прочь, – теряя на ходу фальшивые куски гнилой кожи.

– Бей его! Мочи! – бесновались люди.

– Не догонят, – засмеялся Питбуль.

И правда, мошенник перескочил через высокую ограду, и был таков. К небу рванулся маленький турбоглайдер.

– Повезло, – пробормотал негр.

– Яма, – заметил я. – О которой они кричали. Что это?

– Арена Зомби, – ответил Питбуль. – Я тебе о ней говорил. Любой, кто Ковачу перейдет дорогу, – окажется там. И уже не выйдет… А, слушай. Если мы с ним задружим, пусть проведет нас туда бесплатно. Жуть как охота посмотреть бой.

Питбуль довольно осклабился.

– Видел бы ты, как там умирают! А крови сколько. Против зомбя врукопашную не попрешь.

– Но людям, ты говоришь, такое нравится?

– Еще бы. Насилие правит миром, брат.

– Жестоко, – пробормотал я.

– Да, – согласился Питбуль. – И так по-человечески.

Ренье поднялся.

Покачнулся, обеими руками уперся в стол.

– Что случилось?

Двое солдат вбежали в лабораторию.

Боль медленно отступала. Жак поднес ладони к лицу, – все пальцы были в крови.

– Вы целы, доктор?

Ренье провел по груди. Ни раны, ни даже царапины. Лишь белый халат был пробит насквозь, и кровь, кровь повсюду.

Если Ковач узнает…

Если поймет, что сделала со мной Багряная Сфера…

Тогда меня самого запихнут в прозрачную банку. И будут убивать, – раз за разом, чтобы проверить, насколько хватит во мне бессмертия.

Сам Ренье так бы и поступил.

– Где пленник? – спросил он.

– Сбежал, – отрывисто доложил один из солдат. – С той девчонкой.

Доктор шагнул к компьютеру.

Боль сразу же отдалась во всем теле.

«Нет… – холодная паника охватила Жака. – А что, если заряд Сферы и правда скоро закончится? »

Ренье замер.

Что случится, когда бессмертие истечет? Он просто вновь станет обычным человеком? Или все раны, вся боль, вернутся, разом, и убьют его?

Жак отогнал тревожные мысли.

– Полковник, – прошептал один из солдат. – Он будет в ярости, когда узнает…

Охранники переглянулись.

– Господа, – сказал Жак негромко.

Охранники обернулись к нему.

– Вам нечего бояться полковника…

Быстро и ловко Жак надел противогаз. Это заняло не больше пары секунд. Он много и часто тренировался, – на всякий случай.

Прежде, чем кто-то из солдат успел пошевелиться, – Ренье опустил рычаг на стене.

Ядовитый газ начал наполнять комнату.

– Жаль, что так быстро действует, – пронеслось в голове у Жака.

Ему бы хотелось увидеть, – как будут корчиться эти крепкие, молодые люди, как лица их почернеют, застыв в предсмертной агонии.

Чем ты слабее, чем меньше ростом, – тем приятнее побеждать тех, кто сильнее тебя.

Несколько минут Ренье стоял в неподвижности, глядя на мертвые тела. Потом вновь подошел к компьютеру.

Надо здесь все проветрить.

А потом подчистить записи так, чтобы Ковач ни о чем не догадался.

Это будет несложно.

Никто и ничего не узнает. Даже не заподозрит.

Здесь, в своей лаборатории, – Жак был богом.

Глава 3

Мы шли по узкой тропе.

Сперва мне показалась, что выложена она камнями. Но стоило на них наступить, как они трескали и обсыпались, словно яичная скорлупа в тысячи слоев.

Высоко в небе кружили птицы.

У многих было по две головы.

– Приятное местечко, – заметил я. – А ты, Питбуль, выглядишь так, словно отсюда родом.

– Я из Гарлема, – ответил он. – Здесь рай по сравнению с тем, где я вырос.

Вдалеке показался джип.

Двое охранников и водитель. Люди, которых Ковач послал за нами.

– Нас ведь могут просто убить, – сказал я. – Вдруг этот полковник нам не поверил. Или Стервятник обиделся, что мы его едва не скормили зомби. Умирать не боишься?

– Это моя работа, – спокойно ответил Питбуль. – И мне за нее очень хорошо платят. А ты?

– А я умирать не собираюсь.

Армейский джип остановился около нас.

На запыленных дверцах скалился белый череп, в перевернутом треугольнике. Знак полковника Ковача.

– Стервятник сказал, вы до крепости отвезете, – сказал я.

Один из бандитов поднялся. Он явно был здесь за главного. На серой куртке виднелись следы от пуль. Здесь их не принято зашивать да прятать, – каждая отметина говорит о том, где ты побывал и что видел.

Украсть чужую куртку, и хвастаться, будто она твоя – великий позор, будь ты сталкер или бандит.

– Сдайте оружие, – велел сержант.

+ Правый глаз у серба был мертвым, его рассекал белый шрам через все лицо.

– Нет, – нахмурился я. – Сперва доедем до бункера. Здесь, в пустошах, – каждый за себя.

Сержант насупился.

– Ковач дал нам четкий приказ. Вы должны сдать оружие.

Я посмотрел на Питбуля.

Тот пожал плечами. Думаю, мы с ним могли бы замочить всех троих бандитов. Может, мой негритенок при этом бы лишился башки, – но я бы научился жить с этим.

Но какой смысл убивать ублюдков, – если мы хотели попасть в крепость Ковача.

– Хорошо, – сказал я.

Почти сразу же раздался рев мотора.

Питбуль обернулся.

– Вот почему полковник так хочет заиметь спутник, – пробормотал негр.

Три джипа приближались к нам с севера.

Они появились из-за холмов, – там, где бандиты Ковача не могли их увидеть. Да, тот, кто владеет Небесным Оком, мог бы захватить большую часть Зоны. Или даже ее всю.

– Не двигайтесь, – резко велел сержант. – Это бандиты, из клана Оррима Молота. Они не нападут, трусы.

Сказав это, он взялся за пулемет.

Нас окружили.

Джипы бандитов были попроще, чем у Ковача. Старые, пробитые пулями. Но в каждой машине сидело шестеро.

– Все еще думаешь, что мы не сдохнем сегодня? – спросил Питбуль.

Бандиты Оррима направили на нас автоматы.

– Ты хоть знаешь, на кого руку поднял? – негромко спросил сержант. – Может, герб не узнал? Это наша земля, отсюда до Горы Черепов. Если полковник Ковач только услышит, что вы нам дорогу перешли…

Ответил главный бандит.

Он носил байкерский шлем, с рогами, и ожерелье из острых клыков мутантов.

– А вас никто и не держит. Можете ползти в свою крепость. Спрячьтесь поглубже, в норы. Но этих двоих…

Его рука, в черной перчатке с дырками, указала на нас.

– Мы заберем с собой. Оррим мертв, а я займу его место. И русский спутник мне оченно пригодится.

Кто ему слил про наш уговор?

Стервятник?

Распорядитель бегов?

Без разницы…

– А мы нарасхват сегодня, – негромко заметил я. – Смотри, Питбуль! Автографы бесплатно не раздавай. Десять баксов, не меньше.

Автомат сержанта был направлен в голову мародеру.

– Уматывайте.

– Слушайте, парни, – я поднял руки. – Что, если так. Мы счас быстренько прошвырнемся до Ковача. Перетрем за бизнес. А потом и к вам заглянем, на чай с сосисками. Сэкономим патроны, уже хлеб.

Сержант передернул затвор винтовки.

Я заметил, что ствол у нее не совсем обычный.

Казалось, это просто карабин, но дуло было чуть толще, и янтарное свечение, – тусклое, едва заметное, – окружало его.

– Три секунды даю, – глухо прорычал он. – Две, чтобы в штаны навалять. Третью, валить отсюда. Считаю.

Бандит засмеялся.

– Убери оружие, серб. Можешь им пугать ногохвостов, на Мертвячьих болотах. Вот это…

Он хлопнул пальцами по наручу, на правом запястье.

– Остановит любую пулю.

Я вспомнил слова Питбуля.

Люди Оррима Молота были оснащены по последнему слову техники. У каждого был защитный браслет.

– Зато у нас есть вот это.

Бандит поднял небольшой сканер.

Тот переливался яркими огоньками, – никогда раньше я не видел ничего подобного.

– Отдай нам этих людей, серб. И мы тебя пощадим.

– Да? – спросил с усмешкой сержант.

Он спустил курок.

Пуля вошла в грудь кланеру, что стоял за пулеметом.

Несколько секунд ничего не происходило.

Бандит растерянно поднес руку к груди, где зияло ровное, круглое отверстие.

Потом его тело разорвало изнутри, кровавым фонтаном. Плоть, кости, внутренности, – все превратилось в мелкие, горячие ошметки, обагренные свежей кровью.

Водопад брызг хлынул на его товарищей.

– Пули бывают разные, – бросил сержант.

Он передернул затвор.

– А теперь разворачивайтесь, и валите прочь.

Мне это не понравилось.

О Драгане Коваче я тоже кое-что слышал. Тот никогда не брал на службу людей, – слишком умных и прозорливых, которые могли бы захотеть занять его место.

И, кажется, сейчас это нам аукнется щедрой свинцовой клизмой.

На месте серба, – я бы замочил главного кланера. Очень меня волновала эта странненькая коробочка в его пальцах. А главное, – по пути, я успел хорошо осмотреть оружие наших провожатых.

Особый, переделанный АК-74 был только у сержанта.

Это значит, – пушки у всех остальных обычные, и не помогут сейчас.

– Повторять не буду, – произнес серб.

Он снова спустил курок.

Пуля вошла в живот человеку, стоявшему возле пулемета.

Тот закричал, – отчаянно, громко. Схватился за пузо, начал раздирать рану, – словно надеялся, что в последний момент он сможет вытащить пулю, и остаться в живых.

Конечно, не смог.

Взрыв был чуть громче, чем в первый раз. Алые кровавые брызги разлетелись по машине.

Выбитый глаз шмякнулся о ветровое стекло, и прилип.

Бандиты стали стрелять. Яростно зарычали автоматы. Но пули не могли пробиться сквозь защитный барьер, – вечная борьба между оружием и броней.

– Прячься! – крикнул Питбуль.

Спрыгнул с машины, и укрылся за большим камнем.

Я проявил небывалое для себя мужество, – сбежал вторым, а не первым.

– Вы все умрете, – глухо прошептал кланер.

Сербский сержант снова передернул затвор.

Нацелился ему в грудь, – но курок спустить не успел.

Бандит быстро нажимал кнопки сканера. Видно, он не хотел прибегать к этому оружию. Рассчитывал, что сумеет напугать врагов, заставить их отступить без боя, – а теперь жалеет, что так промедлил.

Холодный ветер взвился рядом со мной.

Сперва мне показалось, что это просто вихрь, но потом я различил острые зубья. Он был похож на огромный стержень для мясорубки. Столб воздуха, увенчанный острыми лезвиями, закружился над скалами.

Он набросился на сержанта, обволок его.

Кровь тонкими струями хлынула из его рта, ушей, носа. Они впитывались в крутящийся столб, их становилось все больше.

В теле солдата открывались раны, и кровь текла из них.

Через секунду, обескровленное тело упало на камни. Автомат со стуком покатился по земле.

Другой серб кинулся к нему, протянул руку. Зеркальный вихрь закружил его, и высушил досуха. Ладонь оторвало, и она шлепнулась на камни, судорожно сжимая и распрямляя пальцы.

Третий солдат кинулся бежать, не разбирая дороги.

– Нет! – кричал он.

Вихрь устремился за ним.

По пути, разрубил надвое машину, искорежил ее, превратив в разрубленные гнутые обломки.

Я рванулся за автоматом.

Рядом лежала отрубленная ладонь.

Пальцы все еще дергались.

Хорошая причина, чтобы не повторять его попытку. И все же я это сделал.

Сверкающий вихрь догнал убегающего солдата. На сей раз он не стал выпивать его, – просто размолол на куски, в крупные клочья фарша из человеческого мяса.

К слову, Питбуль был прав, – когда жуете котлету в «МакРональдсе» – вы точно знаете, что она из говядины?

На вид совсем ведь не различить.

А на вкус?

Я схватил винтовку.

Вскинул.

Моим первым желанием было всадить пулю в бандита, что держал сканер. Но маменька всегда учила меня – сынок, не беги за первым желанием.

Сперва зайди в туалет, сними штаны и сядь на унитаз.

А уже потом делай, что захотелось.

Вот почему я не стал убивать бандита. Вернее, не сделал это сразу. Я всадил пулю в сканер. Тот взорвался, маленьким фейерверком.

Обломки посыпались на камни, вместе с оторванными пальцами.

Я передернул затвор.

Пятеро кланеров, в двух машинах.

Может, они согласятся просто немного посидеть там и подождать, пока я буду стрелять в них? Нет? Как невежливо.

Новую пулю я всадил в грудь главному из бандитов.

Пуля вошла точно в левую часть груди, – там, где сердце. Зря я старался, – парня бы в любом случае разорвало на куски. Просто привычка, – еще с тех времен, когда я был снайпером.

Поганые были времена.

Кланеры бросились на меня. Они знали, что пули из их оружия не смогут причинить мне вреда. Теперь главное было – удержать карабин.

Черт, как же медленно перезаряжается эта сволочь.

Я снова передернул затвор.

Когда поднял ствол, – кланеры были уже рядом со мной.

Выстрел грянул в упор, – прямо в живот бандиту. Карабин вырвали из моих рук, за миг до того, как парень превратился в кровавый фонтан.

Двое бандитов набросились на меня, и завалили на камни.

Третий направил на меня ствол.

– Сдохни, тварь, – глухо прорычал он.

Кланер спустил курок.

Бандиты крепко держали меня, – а я и не вырывался. В последний момент, я успел крутануться в сторону. Кланер, что держал меня справа, оказался на мне.

Чем хороши разрывные пули?

Не проходят насквозь.

Я чувствовал, как тело бандита дернулось и опало. Я крепко закрыл глаза, и сцепил зубы, – не хотелось наглотаться его внутренностей и мозгов.

Парень взорвался, и с ног до головы искупал меня в свежей, горячей крови.

Ощущение было так себе.

Попробуйте как-нибудь, – может быть, вам больше понравится.

Моя правая рука освободилась. Я выхватил нож и всадил его в горло парню, что держал меня с другой стороны.

Бандит захрипел, и кровь заструилась по его пальцам. Он схватился за шею, и больше ничего не успел сделать.

Третий врезал мне прикладом в лицо.

Сокрушительный удар сапогом обрушился на мои ребра.

Я захрипел от боли.

Кланер прицелился.

Если ты лежишь на спине, – можешь отбиваться всеми четырьмя лапами. Мой ботинок врезался ему в голень, а другой – в пах.

Парень упал, рыча от боли и ненависти. Я поднялся. Мне казалось, я успею рвануться к пушке, и схватить ее.

Черта с два.

Кланер вскочил сразу же, словно на пружине. Ринулся ко мне, и мы сошлись в клинче. Его огромные лапищи сдавили меня, и – клянусь, я слышал, как воздух вылетает из меня, словно из лопнувшего детского шарика.

К слову, я говорил, что ненавижу обниматься с парнями?

Я пнул его ботинком по голени, – но парень, казалось, даже и не заметил. Его кулак врезался мне под ребра, еще и еще.

А я болтался в его объятиях, словно тряпичная кукла.

Мне хотелось рвануться, освободиться, – а вместо этого я просто трясся, и получал удар за ударом.

– Ты сдохнешь, урод, – прорычал бандит.

Я врезал ему головой по лбу.

Потом со всех сил завалился вперед.

Кланер упал всем телом на крутящийся столб-мясорубку.

Его спину выгрызло, – так выбирают серединку у картофеля, чтобы положить начинку. Руки парня ослабли, и в последний момент я смог отпрыгнуть в сторону.

Бандит взмахнул руками, – и его тело, бьющееся в агонии, рухнуло прямо в вихрь.

– Ну как дела? – спросил Питбуль.

Он встал, как ни в чем не бывало, – на нем даже пятнышка не осталось.

– Э! Да ты весь запачкался, – сказал негр. – Неряха.

– Кружку светлого, – бросил Старый Матрос.

Светлым в Зоне называли пиво, сваренное на крови зервольфов.

Оно ударяло в голову, – и давало вновь почувствовать себя молодым. Видит бог, сталкеру это было нужно.

– Как дела на границе? – спросил бармен.

– Да ничего…

Старый Матрос провел ладонью по подбородку.

Он еще помнил те времена, когда Границей называли Рубеж. Теперь между ним и Зоной выросла полоса безопасности, – военные базы, склады корпораций, транспортные площадки для вертолетов.

– Мы еще не закончили.

Сталкер медленно повернулся.

За его спиной стоял Ричард, с автоматом в руках.

– А, малыш Теннеси… – Старый Матрос неспешно отпил из кружки. – Значит, все же смог выбраться оттуда. В Кратере спрятался, да? Ну, я так и думал.

Он поболтал пиво в кружке.

– Я потому и выбрал это место, в горах. Если что, мы и мои ребята уходим в тень аномалии. Вот почему никто не знает о нас.

Сталкер незаметно огляделся.

В зале никого не осталось, – только они и бармен. Да еще Оксана стояла возле стены.

– Мы знаем, – сказал Ричард.

– Это ненадолго.

Матрос кивнул бармену.

– Налей-ка мне еще, Пит.

Сталкер облокотился о стойку, взглянул на Ричарда.

– Ты можешь меня убить, мальчик. Мне все равно. В Зоне каждый новый день – это подарок судьбы, и каждый знает, однажды он останется без подарка. Но те, на кого я работаю…

Старый Матрос стал скручивать косячок.

– Это серьезные ребята, малыш. Очень, очень серьезные. Ты ведь сам из богатых, верно? Видел, небось, сенаторов… конгрессменов… так вот, все это слепые котята рядом с теми, кому ты сейчас перешел дорогу.

– Кто они? – спросила Оксана. – Зачем им супермутанты?

Матрос вытер пивную пену со рта.

– Я прожил так долго, девочка, лишь потому, что не задаю вопросов.

– А тебе все это зачем?

– Стар я уже, ребятки. Не по годам мне по болотам шастать да зомбей валить. Таким, как я, нужна работа другая. Поспокойней, да понадежней. Погонщиком …

– Что?

– Так называют нас…

Он зачерпнул из миски горсть орешков, бросил в рот.

– Я почему вам все это рассказываю? Знаю, вы долго не проживете. И ты, Пит…

Сталкер посмотрел на бармена.

– Прости меня, конечно. Нравилось мне твое пиво, хоть ты и разбавлял кровь зервольфов всякой мочой. Но до утра ты не проживешь.

Он похлопал ладонью по стойке.

– Будь моя воля, я б тебя отпустил. Знаю, ты не станешь болтать. Но мои хозяева… Люди у них везде. Они знают обо всем, что творится у Рубежа.

– Мне нужна карта, – произнес Ричард. – Ты был в экспедиции Перельмана. И наверняка включал самописец.

Пару секунд Матрос смотрел на юношу, – так, словно видел его впервые. Потом громко расхохотался.

– Хочешь идти к Болотам Отчаяния? Один? Знаю, что один, никто ведь в здравом уме с тобой не потащится…

– Я пойду, – сказала Оксана.

– Ты? Ну это все равно, что одному идти.

Сталкер стукнул пустой кружкой об стойку.

– Если б я знал, что ты пойдешь к Болотам Отчаяния, не стал бы даже пытаться тебя убить. Ты ведь все равно там умрешь.

– Карта, – приказал Ричард.

Сталкер кивнул.

Снял фуражку, – потертую, выцветшую. Спрятал за отворотом новую самокрутку.

Примета.

Медленно, – не спеша, достал из кармана сканнер.

– Вот интересно, что ты сейчас делать будешь, малыш, – сказал он. – Убьешь меня? Любой так бы поступил. Но не ты… Я о тебе слишком много слышал. Ты порядочный … Отпустишь меня? Так ведь, сам понимаешь, тогда я тебя найду. И убью. И подружку твою. И Пита. И всех, кто рядом окажется.

Сталкер усмехнулся в усы.

– Непростой выбор, верно? Ну да я тебе помогу, малыш. Решу за тебя…

Яркая вспышка вдруг ослепила Ричарда. Дым заклубился в зале; а когда рассеялся, – сталкер уже исчез.

Прогремели выстрелы.

С глухим проклятием, юноша рванулся в погоню.

Вскинув автомат, он выбежал из трактира. Старый Матрос лежал на земле, и кровь растекалась по пробитой пулями куртке.

– Нет! – крикнул Ричард.

Он перевернул сталкера. Заглянул в умирающие глаза.

– Кто это? – в отчаянии спросил юноша. – Кто убил тебя? Кто создал супермутантов?

Старый Матрос тихо засмеялся, и кровь тонкой струйкой потекла по его щеке.

– Те, кто сильнее Господа Бога, – ответил он.

Тело его обмякло. Жизнь погасла в глазах, – и тонкая последняя самокрутка выпала из фуражки старого сталкера.

– Все отменяется, – резко произнес Мэддокс.

– Вот как?

Вацлав прищурился.

– Этот человек… Саттон. Он мертв! – Мэддокс с яростью смотрел на Кардинала. – И я помог вам его убить.

– Вы сделали то, что повелел Бог, – мягко отвечал Вацлав.

Рука Мэддокса сжалась в кулак.

– Я этого не хотел. Вы сказали, что надо просто убрать Саттона. Положить конец его торговле.

– Положить конец …

Вацлав покачал головой.

– Вы читали Библию, агент Мэддокс?

– Да, – отрезал тот.

Это было неправдой.

Много лет назад, в воскресной школе, он изучал Писание, под присмотром отца Антонио. Старый священник говорил об Аде и Рае, о Дьяволе и Христе, – но маленький мальчик почти не слушал, его занимало совсем другое, – яркое солнце за окном, пение птиц, стук футбольного мяча по площадке…

– Да, я читал Библию, – сказал Мэддокс.

– Тогда вы наверняка помните, «вначале было Слово». Слово, агент Мэддокс. А не слова. И чем больше вам нужно слов, чтобы выразить свои мысли, тем дальше вы от правды и Господа…

– Чушь собачья.

– Вот видите? Все ваши мысли, чувства, ваш гнев, уложились в два простых слова. Но когда вы начинаете вить цепочки, вроде «положить конец нелегальной торговле артефактами» или «обеспечение национальной безопасности», – все это вздор, кимвал звенящий, голосок Дьявола, что мешает увидеть истину.

«А сам-то все говоришь, остановиться не можешь», – подумал Мэддокс.

Но вслух он сказал другое.

– Я видел, что вы сделали с этим человеком.

– Надеюсь, и весь мир видел, – согласился Вацлав. – Мы ведем прямую трансляцию, через несколько серверов. Нас смотрят миллионы…

– И что? – глухо спросил Мэддокс. – Так вы хотите показать своим врагам, что с ними сделаете?

– Вы ничего не поняли, – мягко отвечал Вацлав. – Люди должны осознать, что сами делают с собой. Каждый день. И глядя на Саттона, – то, что от него осталось, – пусть увидят себя. И задумаются.

Босния

сентябрь 1995 года

– Танки приближаются!

В комнату вбежал лейтенант.

Его лицо было бледным, поблескивало от пота. Китель порвался, был весь заляпан грязью, – этого раньше не допустил бы здесь ни один офицер.

– Войска НАТО будут здесь через четверть часа.

Комендант Ковач вздохнул.

Одернул мундир, устало посмотрел в зеркало.

Думал ли он о том, что все так быстро закончится? Мир, который он строил, мир, что он считал правильным, – рушился на его глазах.

– Вы передали мои приказы начальникам караулов?

– Да, комендант.

Ковач шагнул к окну.

– Приступайте. Нет времени. Пусть расстреливают пленников прямо в бараках. И Горан! Важно, чтобы все начали одновременно. Если эти твари поймут, они начнут защищаться.

Он поморщился.

– Это скот, Горан. Тупые животные. Будут до последнего ждать, надеяться, что кто-то их спасет. Но если ты напугаешь стадо… Оно тебя затопчет.

Лейтенант достал рацию.

Ковач смотрел вниз. Он знал здесь каждый барак, каждую секцию в высоком заборе. День за днем, – руками пленников, – комендант строил, расширял и укреплял изолятор.

Символично, – узники сами строили для себя тюрьму.

Впрочем, так всегда и бывает.

Внизу послышались выстрелы.

– Они приступили, комендант.

Горан прикусил губу. Спросил неуверенно:

– Что теперь? Я знаю, дан приказ стоять до последнего. Но…

Ковач кивнул.

Все эти годы он откладывал деньги, – совсем немного. Может, зря столько времени отдавал работе, этому пункту сбора, своей святой миссии этнической чистки.

Стоило подумать и о себе.

Так шептал разум, – но сердце горячо повторяло, что Ковач поступал правильно, – делая то, во что верил.

– Что мне делать, когда они придут? – спросил лейтенант.

– Горан.

Ковач взял его за плечо.

– Ты хорошо служил мне. Спасибо! Я никогда тебя не забуду.

Он приставил пистолет к груди лейтенанта, спустил курок.

– К несчастью, ты тоже бы не забыл…

Комендант Ковач в последний раз взглянул на концлагерь.

Там раздавались выстрелы, крики, и шум борьбы.

Стадо очнулось, – и в последний миг, у порога смерти, безнадежно боролось за свою нелепую жизнь.

«А ведь они еще назовут нас преступниками», – подумал Ковач.

От этой мысли его передернуло.

Что станет с миром, если отдать его нелюдям? Культура рухнет, все будет уничтожено, – дикари заполонят наши улицы, готовые убивать и грабить, а белое стадо будет смотреть на это и жалобно блеять.

Все святое, все ценное, – ради чего жил и боролся Ковач, – скоро погибнет.

Комендант поправил мундир.

– Я верил, будто могу что-то изменить, – глухо прошептал он. – Господи, прости нас за то, что мы проиграли.

Ковач пожал мне руку.

– Рад, что вам удалось добраться.

Мы встретились у отрогов; серб прислал за нами два вертолета.

– Я должен извиниться за то, что произошло на границе.

Как все люди, по-настоящему сильные, он извинялся легко и искренне.

– После того, как Оррим покинул нас, многие… пребывают в растерянности.

– Уверен, скоро они поймут, что к чему, – заметил я.

Ковач усмехнулся.

В нем бурлила глубокая внутренняя сила, – ее не дадут ни деньги, ни власть, ни звонкая череда побед, а только лишь вера в то, что ты делаешь.

– Пан Стервятник рассказывал мне о вас, – продолжал полковник. – И о вашем деле. Да, мне нужен тот русский спутник. Я буду рад обменять его на мальчишку.

– Борис скоро все поймет, – предупредил я.

– Это неважно; мне хватит даже пары часов…

Он кивнул на стальную птицу.

– Мои люди отвезут вас в бункер. Там и поговорим.

– Вы с нами не летите?

В голосе Питбуля скрипнуло подозрение.

Странный он.

Как можно не доверять офицеру, да еще и коменданту концлагеря? Разве такой может обмануть.

– Нет, – в глазах полковника что-то блеснуло.

И я вдруг понял, что Ковач сохранил острый ум и чистоту суждений подростка, – излечившись при этом от инфантильности.

Ценный подарок, и только ты сам можешь взять его с прилавка судьбы.

– Мне еще надо в лабораторию, – пояснил полковник. – Новая, хочу взглянуть, что и как. А вы…

Его глаза вновь блеснули.

– Не хотите со мной? Это интересно.

Я пытался понять, зачем он нас приглашает.

Может, убить собрался? Запугать хочет, показывая свои владения? Но потом я заглянул в глаза Ковача, и понял, что все сложнее и проще.

Для людей из Гаагского трибунала, для тех, кто умер, там в Боснии, – он был простым военным преступником. Но на шахматной доске жизни Драган был вовсе не палачом; а созидателем.

Один собирает марки, другой – космические корабли; но что бы ты ни построил, тебе до боли захочется это показать.

Хоть кому-нибудь.

– Конечно, – ответил я.

Созидатели – гораздо опасней, чем палачи.

– Питбуль? – спросил я.

– Нет уж, – наемник покачал головой. – Подожду вас здесь; в бункер полетим вместе.

Ковач уже и забыл о нем; его распирало от рассказать.

– Вы слышали о Багряной Сфере? – спросил он. – Конечно, слышали; вы ведь наверняка обо мне наводили справки, и знаете, чем я сейчас занимаюсь.

– Артефакт из Зоны?

– Больше, чем артефакт! По легенде, она может превратить вас в бога…

Мы сели в джип Ковача. Трое солдат нас сопровождали.

Зачем ползти по земле, если вертолет под рукой? Но стальную птицу видно издалека; а полковник не хотел лишний раз привлекать внимание к своей секретной лаборатории.

– Хотите проверить, сколько правды в этой легенде? – спросил я.

– Но как? В этом-то вся и сложность. Тронуть ее первому, – слишком опасно. Вдруг она просто меня убьет.

– Или не просто, – подсказал я.

– Да, это тоже. Послать кого-то вперед себя…

Полковник усмехнулся.

– Так он ведь сам станет богом. И сразу же уничтожит меня и сферу, чтобы не плодить конкурентов. А если там остался только один заряд? Не знаю, не знаю…

– Другие бы ее просто уничтожили, – подсказал я.

– Это верно, – согласился Ковач. – Я насмотрелся на них, в концлагере. Осторожные. Ничего не делают, не подумав. Все трещат об ответственности, о разуме. Знаете, где я их видел, этих ответственных? В бараках. В расстрельных ямах. На порогах в печь крематория. Мир принадлежит тем, кто идет вперед, а не болтает об осторожности…

– Здесь раньше морг был, – пояснил Ковач. – Место хорошее. Под землей. Я привез ученых сюда, хороших.

Мы подъехали к невысокому зданию.

От него почти ничего не осталось, только развалины первого этажа. Но я знал, что там и тут засели снайперы.

– Никто не знает об этой лаборатории, – сказал Ковач.

Внедорожник остановился.

Первыми на изрытую взрывами улицу выскочили двое охранников. Я был уверен, что перед этим они получили добро по рации от коллег, которые несли караул в развалинах.

Ковач никогда не рисковал понапрасну.

Слишком много у него было врагов.

Мы шли между развалинами. Я мог поклясться, что ни нас, ни наш внедорожник не видно ни с одной точки вокруг, ни даже с воздуха.

Оглянувшись, я заметил свежую кладку, почти незаметную.

Кое-где Ковачу пришлось достраивать стену, чтобы его лабораторию никто не смог найти. Мы спустились по старым, выщербленным ступеням, и оказались возле тяжелой металлической двери.

Та медленно растворилась, – видимо, нас ждали.

– Почему лаборатория здесь? – спросил я. – В такой глуши…

– Здесь важна секретность, – пояснил Ковач. – А главное, этот образец…

Он не успел закончить.

Открылись новые двери, и мы вошли в узкий коридор. Там стояли трое солдат, в камуфляже. На коленях корчился человек в рваной одежде.

– Мы поймали его недалеко, – доложил командир дозора. – Прятался, хотел подобраться ближе.

– Хорошо, – пробормотал Ковач.

Он наклонился, и взял пленника за подбородок.

– Как думаешь, друг сердешный, отчего тебя еще не убили?

Вместо слов, тот выплюнул два выбитых зуба.

Тоже хороший ответ.

– Правильно, – вкрадчиво согласился Ковач. – Я хочу знать, кто ты и как сюда попал. Кто еще знает про это место? Сколько вас? Говори.

– Я сталкер, – ответил незнакомец.

Ковач выпрямился.

Его лицо было повернуто к пленнику, и я не сразу понял, что серб бесшумно смеется.

– Сталкер… Вы слышали, джентльмены? Здесь, на самой окраине. Где даже мутанта дохлого не найдешь, не то, что парочку артефактов.

Он схватил пленника за руку.

Тот скорчился от боли, – видно, ему уже успели сломать пару ребер. Это больно, но весьма поучительно. По себе знаю.

– Видите эти отметины?

Ковач показал мне тонкие белые шрамы, на руке пленника.

– Трофейные знаки. Столько он убил сталкеров, когда они возвращались из Зоны, с ценными артефактами.

Он вновь посмотрел на пленника.

– Никакой ты не сталкер, братец. Ты всего лишь бандит. Не любишь рисковать, сам глубоко в Зону не лезешь. Нападаешь на сталкеров, когда те устали, ранены, и защититься не могут.

Ковач вновь засмеялся.

– За это я тебя уважаю. Молодец. Так в жизни и надо. А потому я дам тебе шанс. Говори, откуда про это место узнал.

Пленник сплюнул.

– В задницу меня поцелуй, уродец. Да так, чтоб засос остался.

– А вот это глупо, – заметил Ковач с явным разочарованием. – Потерял ты, друг, мое уважение.

Он порылся в кармане, – привычно, немного устало. Словно искал мятую пачку сигарет.

Я заметил, как сержант плавно отступил в сторону. Двое солдат поступили так же. Только один, совсем еще молодой, остался стоять на месте.

Сержант взял его за плечо, и заставил сделать шаг назад.

– Что, друг? Не передумал? – отечески спросил Ковач. – Может, все-таки нам расскажешь?

Пленник плюнул в него.

В кино такое часто показывают. Но врут, – в реальной-то жизни человек сначала схаркнет, а потом уже плюнет, бурыми соплями в слюне.

Только это уж очень не героически. Режиссерам не нравится.

В жизни вообще геройского ничего нет.

Кроме смерти.

– Значит, не передумал.

Ковач вытер плевок тыльной стороной ладони.

– Ну ладно…

В его руке появилось нечто, завернутое в старую газету. То был обычный болт, только очень крупный.

– Нашел случайно, – пояснил Ковач. – Хорошая штука, никогда не подводит.

Я ждал, что он прикажет солдатам придержать пленника. Но Драган справился сам. Нагнулся, и взял бандита за плечо. Тот скорчился от боли, – его парализовало.

Хороший захват, я тоже так умею.

Ну ладно, не всегда получается, – но, по крайней мере, меня этому учили.

– Теперь ты скажешь всю правду, – прошептал Ковач.

Он поднес болт к уху пленника.

В то же мгновение, стальной стержень начал стремительно вращаться, и ввинтился в череп бандита.

Кровь и кусочки кожи хлынули в стороны.

– Говори, – приказал полковник.

Пленник забился в агонии.

На его губах появилась алая пена.

– Я не знал… – хрипло проговорил бандит. – Просто шел мимо… Солдата увидел вашего…

Голос его стал сиплым, лицо посинело.

Ковач следил за пленником – без торжества, без жестокой радости. Скорее, он был немного расстроен.

Бандит шептал:

– Я просто хотел посмотреть поближе… Думал, стащу чего. Люди ваши меня схватили. Это все, клянусь!

Ковач снова наклонился к нему.

– Кто еще знает про это место?

– Никто. Богом клянусь! Я один хожу, завсегда. Хоть кого спросите.

Полковник обернулся ко мне.

– Бедняга говорит правду. Никто не может обмануть стержень.

– Вынете? – спросил я.

– Не придется.

Тело пленника содрогнулось.

Он закричал от боли. Кожа на лице начала расползаться, и я понял, что череп его треснул, разваливаясь на острые обломки.

– Болт проходит голову насквозь, – пояснил Ковач.

Человек дергался на полу.

Кровь хлестала из его носа и ушей. Правый глаз вытек; второй застрял в глазнице, и окровавленные кусочки мозга вываливались из-под него.

– Удивительно, сколько боли может выдержать человек, – заметил Ковач. – И все-таки мы сдаемся так быстро… Словно сами торопим смерть, хотя созданы для вечной жизни.

С металлическим звоном, окровавленный болт вышел из уха пленника. Покатился по полу, и Ковач поднял его.

– Это ваша мечта? – спросил я. – Вечная жизнь?

– О нет, – ответил полковник. – Слишком наивно, слишком по-детски. Нет, друг мой! Бессмертие – это не моя мечта. Это моя цель.

С тех пор, как здесь был морг, почти ничего не изменилось.

Белый кафель, пол с небольшим уклоном, чтобы проще замывать кровь.

Дальняя часть была загорожена ширмой.

– Как успехи, доктор Ренье? – спросил Ковач.

Жак поднял голову.

– Привез его из Сорбонны, – чуть слышно пояснил мне половник. – Были там у него небольшие проблемки…

– Помню это дело, – заметил я. – Об этом еще писали в газетах. Он изнасиловал школьницу. Я прав?

– Точно, – Ковач пожал плечами. – И из-за такой мелочи ему больше не дают заниматься наукой. Глупцы! А потом еще они жалуются, что европейская культура гибнет.

Он направился к доктору.

– Ну что, друг мой? Как ведет себя образец?

Ренье подошел к нам.

Правую ногу он слегка подволакивал. Я помнил, как это случилось. После того, как суд его оправдал, – на профессора напали и пытались убить.

Говорили, что это сделал отец той школьницы; но ничего доказать не удалось.

– Довольно спокойно, месье Ковач, – ответил он. – Алый фактор повышен, но в пределах нормы.

– Это хорошо, – полковник потер руки. – Готовьте к испытаниям.

Доктор и его помощники начали колдовать с приборами.

Металлические створки медленно разошлись. В углу комнаты стоял огромный прозрачный контейнер. В центре него сияло и переливалось нечто алое и сияющее.

– Что это? – спросил я.

– Осколок Багряной Сферы.

Алая капля медленно поворачивалась, и мне показалось, что она беседует со мной о чем-то. Словно она заглядывала в мою душу, читала ее, как книгу, и находила в ней то, о чем я сам никогда не подозревал.

Перед моими глазами медленно всплывали события прошлого, – и каждое слово, каждый жест, вдруг начали наполняться совершенно новыми смыслами, и я вдруг понял, что прожил чужую жизнь, – словно слепой и глухой, – совершенно не понимая ни себя, ни людей вокруг, ни того, что происходило со мной.

Вдруг все схлынуло.

Доктор Ренье взмахнул рукой перед моим лицом.

– Не смотрите на нее слишком долго, – пробурчал он. – Могут… эксцессы могут случиться.

Он отвернулся и продолжил работу.

Мне оставалось только гадать, что стало с теми людьми, что смотрели на Осколок чересчур долго. Ренье мне явно не собирался об этом рассказывать.

Ковач отвернулся.

Не хотел, чтобы я видел его лицо. Мне показалось, он как раз не прочь посмотреть, что станет со мной под влиянием Осколка.

– Хорошо, несите тело, – приказал Ковач.

Солдаты втащили мертвое тело бандита. От головы его почти ничего не осталось. Следом тянулся кровавый след.

Они втащили труп в камеру, рядом с контейнером. Двери медленно закрылись.

– Смотрите, как действует Осколок на мертвую ткань, – произнес доктор Ренье.

Ковач отошел подальше.

Я последовал его примеру, догадываясь, что он это неспроста.

Двери между контейнером и камерой начали медленно раскрываться. Я старался не смотреть на Осколок, как велел доктор Ренье; но это было сложно, он манил и притягивал меня, обещая рассказать правду о том, что было со мной, и дать ответы на те вопросы, которые я даже не догадывался себе задать.

Двери открылись полностью.

Мертвое тело дернулось, и упало на пол, разлегшись во весь рост.

– Смотрите! – прошептал Ковач.

Алая капля начала гаснуть.

Цвет ее сменился на багряный, потом бордовый, и наконец она стала почти идеально черной. В то же мгновение, мертвое тело начало двигаться.

– Видели когда-нибудь, как восстают зомби? – с усмешкой спросил Ковач.

Правая рука трупа пошевелилась.

Кожа начала медленно сползать с нее, открывая алую мякоть плоти. Мясо на ладони мертвеца задвигалось, расступилось, и круглый глаз выплыл из него, глядя на нас.

Осколок начал вращаться.

Дрогнула вторая рука; и почти сразу опала. Отросток, который больше не был ладонью, медленно поднялся над мертвым телом, оглядывая его, потом обратился к нам.

Я попятился.

Никогда мне не доводилось увидеть столько зла и ненависти.

– Это энергия Смерти, – чуть слышно прошептал профессор Ренье. – Люди воспевают жизнь и любовь… Глупцы! Знали бы они, сколько сил и могущества прячется в великом Умирании.

Отросток с глазом замер над телом, вперившись в нас.

Еще никогда не было мне так страшно; но вдруг, что-то темное, метнулось к глазу, и отгрызло напрочь. То была вторая рука; на ней, вместо ладони и пальцев, вспучилась клыкастая морда.

Она проглотила око и стала его пережевывать.

– Ведите живого, – отрывисто приказал Ковач.

– Полковник, – пробормотал профессор. – Разумно ли это? Алый фактор зашкаливает.

– Выполняйте, – приказал Ковач.

Его лицо побледнело, и старый шрам на щеке налился кровью.

Трое солдат привели еще одного; тот тоже носил форму.

– Ну что, дружочек? – негромко спросил Ковач. – Подвел ты меня.

– Нет, полковник, – бился в ужасе тот. – Умоляю, пощадите меня! Я все делал, как мне велели.

Ковач только взмахнул головой.

Его потащили ко второй камере.

– Тот, что попался на глаза сталкеру-бандиту? – спросил я.

Солдата впихнули в камеру. Он бился, молотил руками о прозрачные стены. Его лицо исказили страх и ужас.

– Мы очень рискуем, – сказал Ренье. – Не лучше ли…

– Открывайте, – приказал Ковач.

Мертвый бандит начал подниматься.

Зубастая пасть уже напрочь отгрызла вторую руку, и теперь обгладывала шею с остатками головы.

– Он может сожрать себя, почти целиком, – с усмешкой сказал полковник. – Наш род людской в миниатюре, не так ли?

Двери шлюза медленно разошлись.

Солдат прижался к дальней стене. Он поднял руку, видно, пытался перекреститься, но пальцы не слушались.

– На кого вы ставите? – спросил Ковач.

Мертвец шагнул вперед.

Клыкастая голова вытянулась, принюхиваясь. Острые шипы начали вырастать на мертвой руке.

– Нет! – закричал солдат. – Выпустите меня отсюда! Умоляю!

Мутировавший труп медленно шел вперед. Вот он перешагнул порог шлюзовой, и оказался с солдатом лицом к лицу.

Осколок Сферы молчал, – черный и неподвижный, словно вся сила его передалась мертвецу.

– Сдохни, тварь! – закричал солдат.

В отчаянной ярости, он бросился вперед, и попытался схватить руками зубастую пасть. Острые шипы впились в его ладони, пропоров насквозь.

Человек закричал от боли и отчаяния. Кожа его задымилась, поднимаясь ядовитыми испарениями.

– Кислота, – негромко пояснил Ковач.

Лишь пару секунд длилась эта борьба, итог ее был ясен с самого начала. Зубастая голова вырвалась, и со всей силы ударила солдата в грудь, пропоров насквозь.

Кровь, кишки и осколки позвоночника посыпались на пол.

Умирающий солдат покачнулся.

Он не мог упасть, – убийца поддерживал его.

Большой, коричневый язык показался из зубастой пасти. Он жадно слизал с морды кровь и горячие внутренности.

– Новая ДНК, – сказал Ковач. – Они это любят…

Зомби-мутант рванулся назад.

Зубастая пасть вышла из сквозной дыры в теле солдата.

Тот покачнулся. В тот же момент, шипастый отросток, что еще недавно был рукой бандита, а теперь стал шеей мутанта-зомби, – выстрелил вперед, и напрочь откусил голову солдату.

Даже для такой зубастой пасти та оказалась слишком большой; застряла, и мутант задергался, урча и вздрагивая, пытаясь прожевать ее.

Череп треснул; кровавая каша потекла на пол камеры. Зубастая пасть с хрустом пережевывала остатки головы.

Мутант не видел, что творилось с телом солдата.

Тот не упал, – хотя уже давно умер; он продолжал стоять, и плоть начала закипать и вспучиваться вокруг огромной сквозной раны.

Вот оттуда показались острые зубы; они росли все быстрее, и дыра в теле трупа превратилась в огромный жадный рот, с тремя клейкими языками.

Новый мутант бросился на собрата, и огромная пасть-дыра сомкнулась на клыкастой голове зомби. Она откусила шипастую шею, словно гильотина; отрубленная голова, щелкая челюстями, упала на пол, и кровь хлестала струей.

– Отрезать вам кусочек мутанта? – спросил полковник. – На память. Док заспиртует.

Глава 4

Турбоглайдер скользил над серым болотом.

Там и здесь из высоких зарослей поднимались головы зомби. Они провожали нас взглядом, словно чего-то ждали.

– Чуть не забыл, – спохватился Ковач.

Вынул пульт, и нажал несколько кнопок.

– Смотрите, – предложил он.

Распахнулся люк в днище турбоглайдера, и что-то темное, бесформенное посыпалось вниз. Живые мертвецы кинулись туда, отпихивая друг друга.

– Свежее мясо, – пояснил Ковач. – Я их подкармливаю. Чем больше зомби вокруг твоего дома, тем меньше незваных гостей.

Вдалеке показался бункер.

Четыре орудийные башни окружали его.

Турбоглайдер снижался.

Медленно разошлась диафрагма, и стальная птица начала опускаться в док.

– Я давно ищу себе спутник, – заметил Ковач. – Хотел даже запустить собственный. Но теперь думаю, лучше куплю тот, что готовят китайцы.

Мы вышли.

Металлический ангар, четыре стальные двери были закрыты. Шестеро солдат с автоматами встречали нас.

– Не знаю, сколько вам удастся обманывать Бориса, – сказал я. – Но какое-то время его спутник будет ваш.

– Это хорошая сделка, – согласился Ковач. – Тем более, что я узнал у парнишки все, чего хотел.

Он засмеялся.

– Хорошо хоть, не успел изуродовать. Это еще один урок, который я получил в Боснии. Никогда не убивай пленника до того, как поймешь, чего он стоит на самом деле.

– Похоже, концлагерь был для вас школой жизни, – заметил я.

– Это так, – согласился Ковач. – Скажу даже больше. Те, кто сидел в бараках, научились гораздо большему.

Он задумался.

– Гитлер был неправ, – сказал наконец полковник. – Очень, очень неправ. Нельзя создавать концлагеря, и сажать туда недо-человеков. Низшие расы надо уничтожать сразу и целиком, если уж взялся; а если просто борешься с ними, то лишь делаешь их сильнее.

Мы спустились по металлической лестнице.

По обе стороны от нас, поднимались стены из бронестекла. За ними сидели зомби.

– Говорят, вы их дрессируете? – спросил я.

– Да, – согласился Ковач. – Будущее – за зомби. Идеальные солдаты, идеальные работники.

Он поджал губы.

– Кто станет работать задарма? Выпускать дешевые вещи? Все, от рубашек до компьютеров, выпускают в Китае. Но когда местные распробуют богатую жизнь, – где нам взять дешевую рабочую силу? Ею станут зомби.

– Тьфу, – выругался Питбуль. – Я бы не стал носить джинсы, которые сшили мертвяки.

– А вы и не узнаете, – хмыкнул Ковач. – Сосиски же вы едите? А колбасу? А батончики с разными Е-добавками? Просто вы не знаете, что туда добавляют.

Питбуль расстроился.

Наверное, очень любил сосиски.

– Я слышал об японских экспериментах, – заметил я. – Те вживляют чипы в голову зомби, чтобы управлять ими.

– Так, забава для дурачков, – отмахнулся Ковач. – Только представьте, как это дорого. Сигнал, которым управляются зомби, можно перехватить; и тогда вашей армией будет управлять враг. Нет, это ерунда… А главное…

Он кивнул в такт своим мыслям.

Видно, Ковач уже много думал об этом.

– Сложно доверять микрочипу, который вживлен в гниющую ткань. Если он чуть-чуть сдвинется, может перегореть.

– Но как же дрессировать зомби? – удивился Питбуль.

– Обучить несложно кого угодно, – отвечал Ковач. – Знаете морских улиток, двустворчатых? Еще в середине ХХ века ученые научили их щелкать раковиной, отбивая такт музыке.

– Никогда не слышал, – заметил Питбуль.

– И не удивительно, – ухмыльнулся Ковач. – Людей ведь можно учить точно так же.

– Бихевиоризм? – хмыкнул я.

– Этого слова никто не знает, – Ковач улыбнулся. – Всю психологию забрали себе паразиты-фрейдисты. А они только и могут, что превращать людей в ноющих слабаков.

– Но иначе, как психоаналитик сможет разбогатеть? – спросил я.

– Естественно, – Ковач кивнул. – Психоанализ – одна большая афера.

– Значит, терапевты мошенники? – удивился Питбуль.

– Не совсем, – ответил полковник. – Какая-то доля правды там, несомненно, есть. Но психоанализ нельзя использовать для того, чтобы лечить людей.

– Сам Зигмунд Фрейд в это не верил, – согласился я. – Он создал свой метод только для того, чтобы объяснять проблемы людей, а не лечить их.

– А что такое би… хев… – запнулся Питбуль.

– Бихевиоризм, – подсказал Драган Ковач. – Может, вы объясните?

Он обратился ко мне.

– Почему нет, – согласился я. – Всю жизнь нам твердят о кнуте и прянике. Награде и наказании. Поп на кафедре грозится адскими муками. Учитель в школе твердит – зубри алгебру, или будешь нищим. Но эта система воспитания не работает.

– Всегда ненавидел попов, – энергично кивнул Питбуль. – Все они, только и хотят, чтобы мы им бабла побольше несли. Помню, в семь лет мне не купили скейт; а почему? Маменька решила подарить бабла церкви.

Он задумался.

– Потом, конечно, я ее поджег. Жаль, никто не погиб.

– Несомненно, это стало серьезной травмой для твоей детской психики, – согласился я. – Все дело в подкреплении. Ты делаешь то, что приносит тебе удовольствие, не думая о последствиях.

– Так что такое подкрепление? – спросил Питбуль.

– Все просто, – сказал я. – Вот пример. Толстяк хочет похудеть.

– И верно, – согласился Питбуль. – Жиртресты же просто омерзительны. Как же можно быть ходячим куском сала? Как посмотришь на толстяка, сразу блевать хочется.

Я кивнул.

– Итак, он хочет стать стройным. Но все равно жрет все подряд. Почему? Худым он станет черти-когда. Награда так далеко, что ее не видно. А вкусно будет сейчас.

– Этим всегда пользовались правители, – кивнул Ковач. – Везде и всегда.

– Как это?

– Патриотизм, – хмыкнул я. – Чувство патриотизма, – как героин для наркомана. Любишь свою страну, гордишься ей, – вот и все, можешь и дальше гнить заживо. Но чтобы реально что-то сделать для своей страны, надо работать, трудиться, – это сложно и тяжело.

– Патриотов я тоже не люблю, – сказал негр. – Гнилые они. А эти?

Он потыкал пальцем в другую клетку.

Та была разделена на несколько отсеков. В каждом сидело только по одному зомби. Завидев нас, они рычали и кидались на стены.

– Не очень похожи на дрессированных.

– Это бойцовские, – пояснил Ковач. – Выставляю их на арене.

Он показал за стену.

– Мы устраиваем бои каждую неделю. Хорошее развлечение для сталкеров… А через интернет нас смотрят по всему миру.

– И делают ставки? – подсказал я.

– Это хороший способ заработать, – согласился Ковач. – Гораздо лучше, чем ходить по болотам и искать артефакты. Сам я, конечно, здесь почти не бываю, времени нет, да и наскучило быстро. Но трибуны никогда не пустеют.

Мы спустились еще на один ярус.

– Здесь я держу людей, – пояснил Ковач. – Отсюда хорошо слышно, как наверху воют и скребутся зомби.

– Еще один способ подкрепления? – догадался Питбуль.

– Верно, – согласился полковник. – Как видите, бихевиоризм – очень простой и эффективный способ управлять людьми.

– Но почему же об этом никто не пишет? – удивился негр. – В книжках, в газетах там…

– Именно поэтому, – сказал я.

Мы спустились по стальной лестнице.

Трое охранников следовали за нами.

– Где Ричард? – спросил я.

Тяжелые двери тянулись вдоль коридора. Сквозь узкие, зарешеченные окна я видел оскаленные морды зомби.

Ковач распахнул одну из камер.

– Здесь пусто, – заметил я.

– Конечно, – согласился полковник. – Ведь она для вас.

Охранники втолкнули меня через порог; Питбуль стоял поодаль и ухмылялся.

– Значит, решил предать меня? – спросил я. – Быстро же. Я думал, дождешься, пока мы отсюда свалим.

– А чего тянуть? – осклабился негр.

– Ну, причин много; для начала, ты черный, а Ковач расист. Вряд ли у вас будет любовь на века.

Негр пожал плечами.

– Сильный человек не может не быть расистом. Я это уважаю. Каждый из нас считает, что его раса – высшая. А толерантность, – вздор для слабеньких дураков.

Я сложил руки на груди.

– Ты в его крепости, – напомнил я. – Думаешь, Ковач просто так отпустит тебя, когда получит коды от спутника?

– Не совсем.

Полковник вмешался.

– Я сделал мистеру Питбулю одно интересное предложение. Как вы уже знаете, я ищу Багряную Сферу. Карта у меня есть; но гораздо надежнее взять с собой человека, который там уже побывал, и поможет в поисках.

– Под конец вы все равно убьете друг друга, – заметил я.

– Наверное, мы попробуем, – согласился Ковач. – Но мистер Питбуль прав. Каждый из нас считает, что победит.

Он обернулся к негру.

– Не будете так любезны, помочь моим техникам настроить спутник?

– Конечно.

Негр кивнул и зашагал к выходу.

– А Ричард? – спросил я.

– Вам-то какая разница теперь. Лучше спросите, что будет с вами.

– К чему? Вы и сами скажете.

– Это верно. Помните, я говорил про бойцовских зомби? Через пару часов начнется бой на арене. Когда мертвецы жрут друг друга, – это не так забавно. Я выставлю против них живого человека.

– Уверен, просто толпы желающих, – хмыкнул я.

– Не совсем. Мои люди похищают сталкеров в Зоне, и привозят сюда. Мы стараемся не трогать бандитов или военных. Те слишком следят за своими. А сталкер? Сегодня есть, завтра нет. Никто не заметит.

Ковач помедлил.

– Сперва мы ловили их у Рубежа. Но потом я понял, это неправильно. Там копошатся слабые да трусливые. Если хочешь найти истинного бойца, – выбирай тех, кто забирается в Зону поглубже. Вроде вас…

– И что, многие на меня ставят?

Ковач лишь усмехнулся.

– Простите, мистер Хорс. В этом бою никто не ставит на гладиаторов. Пари заключают на другое, – на какой минуте ты умрешь.

Сквозь стену послышались рев и рычание мертвецов.

– Так что, сразу всех на меня натравите? – спросил я.

– Нет, какой в этом интерес? Есть и попроще способы убить человека. Сперва к вам выпустят одного зомби. Обычного. Проверим, на что годитесь. Этот тест обычно проходят все.

Ковач понизил голос.

– Открою вам маленький секрет, мистер Хорс. Шея у зомби будет надпилена. На две трети. Врежьте ему хорошо, лучше сбоку, – голова отвалится.

– Зачем вы говорите об этом?

– Ну как зачем?

Ковач искренне удивился.

– Люди пришли посмотреть на бой. Бабки отвалили немалые. А вас, – хрясь, – в первом бою и слопают. Это слишком скучно. Ко мне ж потом никто не придет.

– А по второму бою, будут советы?

– Нет.

Ковач даже был немного разочарован.

– Знаете, Хорс, люди пошли слишком нетерпеливые. Я сначала хотел делать по пять-шесть раундов. Столько всего придумал! Эх… Но сразу же стало ясно, после второго публика скучать начинает.

Полковник развел руками.

– Они же пришли смотреть не на то, как вы побеждаете. Им хочется увидеть, как зомби из вас кишки выпустят. И слишком долго ждать не станут.

– Значит, раундов только два?

– Обижаете. Первого зомби одолеть просто. Выжить во втором круге удается не всем. И все-таки находятся смельчаки. Ну вот и сам подумайте. Стоит он, весь в крови, посреди арены. Полруки откусили, глаз вытек с кровью, обрывками кишок перхает. Ну что это за финал? Ни туда, ни сюда. Издевка над зрителями. Нет, если выстроишь второй раунд, сразу начнется третий. И вы сам знаете, чем это кончится.

– А если выдержу и его?

Ковач пожал плечами.

– Зрители будут разочарованы. Посудите сами, хорошо разве людей огорчать? Они отдохнуть пришли, а мы им такую гадость под нос.

– И все же?

Он показал на стену.

– Вы попадете туда. В медотсек. Пара инъекций, – и боль закончится.

– Не проще пристрелить сразу?

– Проще, конечно. Но зомби не любят запаха пороха. И есть ваши обрубки откажутся.

Он улыбнулся.

– Думаете, где я беру то мясо, что им скармливаю?

Ковач направился прочь, тихо смеясь.

– А что, если после третьего раунда я все еще буду готов сражаться?

Он обернулся и просто пожал плечами.

– Не будете.

Арена Зомби встретила меня криками.

Люди вставали, хлопали, кричали, свистели. Свет прожекторов был направлен прямо на меня, и было сложно рассмотреть зрителей.

Здесь были сталкеры, в походной одежде, люди в военной форме, я узнал несколько человек в форме Оррима Молота.

В первом ряду сидел Питбуль; глядя на меня, он широко улыбнулся.

– Новый боец! – воскликнул ведущий. – Хорс! Да, вы не ошиблись, – тот самый, что убил двухголового мьюта в Башне Ворона.

Люди закричали еще громче.

Были здесь и женщины, – юные и не очень, все богато одетые.

Я осмотрел арену. Круглая. Сверху, – на высоте двух человеческих ростов, – поднимались крупные решетки. Электрический ток пробегал по ним. Пол был усыпан грязновато-желтым песком.

Я посмотрел вперед, – в надежде, что мне оставили хоть какое-то оружие.

– Правила простые, – воскликнул ведущий. – Никакого оружия. Три раунда. Бой до смерти.

Грянул гонг.

– Первый раунд, – провозгласил ведущий.

Тяжело раскрылись ворота.

Там стоял огромный мертвец.

– Болотный зомби.

Я стоял в центре Арены. Ждал, пока зомби подойдет ко мне. Он шел неторопливо, принюхиваясь, – свет прожекторов сбивал его с толку, как и меня.

Толпа затаила дыхание.

Кажется, Ковач был прав, – они все болели за меня. Никто не хотел, чтобы я умер чересчур быстро.

Зомби подошел ближе.

Я видел, как гнилая слизь вытекает из глубокого надреза на его шее. Значит, серб не соврал. Я рванулся вперед, и нанес ему сильный удар в висок, – как советовал Ковач.

Голова его дернулась, слизь потекла сильнее.

Кривые когти мутанта вонзились мне в бок. Толпа заревела. Мне оставалось лишь подождать, пока подействует сок гуавы. Я врезал зомби по голове локтем.

Его пасть лязгнула, мне в лицо ударил запах гнили.

Тогда я рванулся в сторону. Кривые когти мертвеца полоснули в пустоте. Я упал, и подсек зомби ногой. Тот рухнул. В то же мгновение, я вспрыгнул ему на спину, и одним ударом ботинка снес голову.

Мертвая голова покатилась по арене, разбрызгивая гнилую кровь.

Толпа заревела.

– Второй раунд! – воскликнул ведущий.

Так, значит, перерывов не будет.

Не слишком честно.

Со скрипом, ворота открылись вновь.

Там стояли три зомби.

Первый, – огромный, широкоплечий, с приплюснутой головой, был покрыт толстой чешуей-кожей. Его привезли из Топей Раскаяния. Не каждая пушка могла пробить его шкуру, – а удар кулаком мертвец даже не заметит.

Рядом замер Прыгун. Его руки и ноги были вывернуты и уперты в землю, словно у паука. Голова вращалась на тонкой шее. Одним прыжком он мог преодолеть добрую треть арены.

Пасть Прыгуна распахнулась, слюна пузырилась на острых клыках.

Третьим скорчился Безголовый.

Плечи его были пусты, а грудь топорщилась странным бугром наростов. Но вот он пошевелился, расправил спину, – и оказалось, что шесть длинных рук растут у него из ребер, каждая, – вдвое длинней обычной, с тремя гибкими суставами.

В центре них, распахивался жадный, оскаленный зубами рот, а над ним горели мертвые черные глаза.

– Начали! – приказал ведущий.

Хочешь выжить, – нарушай правила.

Я знал, что бой будет без оружия, – но мне это не очень-то нравилось. Я склонился над телом болотного зомби, уперся ногой ему в спину и рывком оторвал руку мертвецу.

Потом вторую.

Монстры приближались.

Я знал, – у меня нет шансов, если они набросятся на меня все разом. Моя первая задача – их разделить.

Это было просто.

Когтем зомби, я располосовал себе локоть. Кровь хлынула из глубокой раны. Я подставил руку мертвеца, и как можно глубже втер в нее свою кровь.

Зомби были все ближе.

Танк двигался медленно, – и отстал от спутников. Это хорошо. Теперь надо разделить Прыгуна и Безглавого.

Я швырнул вперед кусок мертвеца, облитый моей кровью. Прыгун принюхался. Одним броском он добрался до оторванной руки, и стал стремительно пожирать.

У меня была лишь пара минут, – пока монстр поймет, что его обманули. Оставит кусок мертвечины, и набросится на меня.

И этого времени мне должно было хватить.

Я рванулся к Безголовому, сжимая оторванную руку зомби.

Тот заклекотал, вытягивая вперед длинные, уродливые лапы.

Я не сопротивлялся. Дал схватить себя, и подтащить ближе. Пасть мутанта распахнулась, сверкнули острые зубы. Я с силой впихнул туда руку зомби.

Челюсти мертвеца сомкнулись. Он начал жевать кусок мертвечины, наслаждаясь вкусом моей свежей крови.

Его лапы по-прежнему крепко сжимали меня, – но мои руки оставались свободны. Я вонзил ему в глаза пальцы. Вязкая стекловидная жидкость потекла по моей коже.

Я выдавил мутанту белки, как изюм из булочки.

Он ослеп. Я вонзал пальцы все глубже и глубже в мертвую плоть, пока не нащупал ребра. Обхватил их, продавливая гниющее мясо. Потом, напрягая все силы, рванул на себя, – словно открывал дверцы шкафа.

Одним рывком я разворотил грудную клетку мутанту.

Там, где у живого человека бьется сердце, – у зомби пульсировал, обливаясь слизью и гноем, мозг. Я обхватил его обеими руками, сжал, раздавил в ладонях.

Тело зомби содрогнулось.

Огромные зубы лязгнули, но тварь уже не могла управлять своим телом. Все, что осталось от мертвеца, – это огромный кусок неподвижной плоти.

Я сорвал с себя холодные руки, – и в этот момент Прыгун рванулся ко мне. Я врезал ему кулаком в висок. Сила моего удара, и энергия прыжка твари сложились вместе.

Череп хрустнул, мои кости заныли.

Острые клыки Прыгуна потянулись к моему горлу. Цепкие руки вцепились в меня. Я врезал ему кулаком в кадык. Это очень уязвимое место, даже для живого человека. Сквозь мертвую плоть моя рука прошла довольно легко.

Я сжал позвоночник зомби, и рванул на себя.

Его рот распахнулся, и мертвеца стошнило внутренностями.

Я снова дернул хребет.

Прыгун захрипел, глаза ожившего трупа закатились. Я рванул еще, – и вырвал у него из тела кусок позвоночника.

Мертвое тело зомби рухнуло на песок арены.

Танк был уже в двух шагах от меня.

Я знал, – ни один удар, ни один маневр не помогут мне его победить. Поэтому просто ждал.

Мертвец шагнул ко мне, и его тяжелая лапа рассекла воздух.

В ту же секунду, я схватил за руку Безголового. Рванул его вверх, – его лапа зацепилась за верхние перекрытия, а ноги коснулись Танка. Я едва успел отскочить.

Мощный удар тока пробил двух мертвецов.

Танк качнулся.

Сделал неверный шаг, потом еще.

И рухнул в песок.

Кровь вытекала из его глаз и ушей.

Зомби был мертв, и я победил.

– Третий раунд!

Я стремительно обернулся к воротам.

Там стоял Утопленник.

Синяя кожа, лицо разбухло, глаза выпучились. Встреча с ним – верная смерть для сталкера, даже если тот хорошо вооружен.

Что уж говорить обо мне.

– Убей его! – закричали сверху.

Увы, – болеют они за зомби.

Я выпрямился. Размял плечи, готовясь к бою. Раны на моем теле сильно болели, – и эта боль приносила мне радость и наслаждение.

С каждой секундой, сок гуавы помогал моему телу восстанавливаться.

Утопленник сделал пару шагов и остановился.

Рот его приоткрылся, горло дернулось. Густая струя ядовитой слизи ударила туда, где только что я стоял. Я упал на песок и перекатился.

– Мочи! – кричала толпа.

Мертвец закинул голову назад.

Я видел, как набухает его грудь, булькает, и колышется.

Я еле успел подняться, когда он плюнул снова. Ядовитая слизь полоснула по песку, совсем рядом со мной.

Я понял, что не смогу его победить.

Даже если мне удастся приблизиться к Утопленнику, – я сам себя погублю. Ударю его, и на меня обрушится поток ядовитой слизи.

Люди на трибунах смеялись.

– Говорил я, что он издохнет! – выкрикнул кто-то.

Я рванулся вперед, перекатился, и оказался за спиной зомби.

Схватил его за голову, – осторожно, чтобы не порвать кожу. Выломал назад ему шею, и врезал в спину.

Рванулся прочь.

Длинная струя слизи ударила вверх, – в толпу.

Кричали люди, сгорая заживо. Шестеро упали с трибун, – рухнули на решетку, и теперь дергались и кричали, пока электрический ток пронзал их насквозь.

Мертвец упал на колени.

Напряжение сожгло его изнутри, – а струя кислоты послужила проводником. Утопленник скорчился.

Его кожа лопнула, и ядовитая слизь потекла на грязный песок.

Зомби скорчился, как растаявший снеговик.

Сверху, – с электрической решетки, начали падать обугленные куски трупов.

– Удивлены? – спросил Вацлав.

Они стояли в неглубокой лощине.

Повсюду росли цветы, – прекрасные, таких Мэддоксу никогда не приходилось видеть.

С поверхности их не было видно, – и если идти по узкой тропе, казалось, что вокруг лишь мертвые, угрюмые пустоши. И сталкеры, устало шагая мимо, даже не подозревали, какую красоту упускают.

Мэддокс не мог подобрать слова.

– Мне казалось, Зона…

– Уродлива? – подсказал с усмешкой Проклятый Кардинал. – Все вокруг творение Божие, и даже козни диавола не могут совсем затмить ее красоту.

– Они ядовиты? – спросил Мэддокс.

Вацлав провел рукой над пышными лепестками.

– С самого детства нас учат, что все прекрасное таит в себе зло… И так, исподволь, учат нас бояться красоты. Ненавидеть ее. Уничтожать.

Он наклонился, вдыхая аромат.

– Нет, агент Мэддокс. Эти цветы не причиняют вреда. Они просто красивы. Вот почему о них мало кто знает; у людей есть пагубная черта, не видеть красоты мира. Человек всегда ищет только одно, смерть, – и однажды ее находит…

Сгорбленный силуэт появился в тени скалы.

– Кто это? – вполголоса спросил Мэддокс.

– Тот, с кем вы так хотели поговорить…

Легкая насмешка пробежала по лицу Вацлава.

– Рейгодор.

Мэддокс шагнул вперед.

Его передернуло. Он знал, пастырь Деранторов не очень красив, и был готов к этому, – но не ждал такого жуткого, обезображенного лица.

– Вы хотели видеть меня? – спросил Рейгодор. – Уверен, лишь потому, что не знали, как я уродлив… Бедный Вацлав, ему приходится смотреть на меня слишком часто.

Он шагнул ближе.

Руки его были затянуты в черные кожаные перчатки.

– Зачем вы звали меня? – спросил Рейгодор.

– Не так сразу, – ответил Мэддокс. – Есть кое-что… Я должен знать ответ, прежде чем мы с вами договоримся… или нет.

Лицо Рейгодора было слишком обезображено, – и ни единого чувства нельзя было прочитать на нем.

– Шестикрылый Ангел, – произнес Мэддокс. – Расскажите мне. Кто это?

Рейгодор взглянул на Мэддокса исподлобья.

Он ждал, что вопрос будет совершенно другим, – сколько людей в его пастве, где их опорные базы, каким оружием снабжены…

Но Рейгодор не думал, что Мэддокс задаст вопрос об их вере.

Это его удивило и насторожило.

На краткий миг, Пастырь пожалел, что согласился встретиться с этим человеком. Мэддокс не просто исполнял приказы, – он хотел понять.

А это всегда опасно.

Рейгодор помедлил.

Ему захотелось бросить все, – просто развернуться и уйти. Но Пастырь хорошо понимал, – там, за пределами Зоны ему не найти такого союзника, как Джон Мэддокс.

– Хорошо, – сказал Рейгодор. – Тогда слушайте. Бог никогда не посылает нам испытания, не одарив нас силой и знанием, чтобы выстоять.

Он перекрестился.

– Аномальная Зона есмь чистилище Божие, грешные души обретают здесь благость через страдание. Долгие годы здесь царили ужас и мрак. Но пришел день, и спустился на землю Ангел, в сиянии света и жаре пламени; мудрость его озаряла дорогу заблудшим, а доброта лечила израненных.

– Где он теперь? – спросил Мэддокс.

Рейгодор опустил лицо.

– Спит, – глухо ответил Пастырь. – И ждет, когда мы станем чисты настолько, чтобы вновь разбудить его.

Глаза Мэддокса сузились.

Он понял, что Рейгодор куда более безумен, чем кажется.

Наступило молчание.

Было слышно, как завывает ветер далеко в пустошах.

– Где спит Шестикрылый Ангел? – спросил Мэддокс, и сразу же пожалел об этом.

Рейгодор поднял глаза, встрепенулся, словно вышел из глубокого сна. Тонкая нить доверия, что протянулась на краткий миг между ними, – пожалуй, даже вопреки их желанию, – сейчас лопнула.

– В святилище, – кратко ответил Пастырь, и стало ясно, что больше Рейгодор ничего не скажет об Ангеле. – Вы принесли то, о чем просил Вацлав?

Мэддокс вынул мини-диск из кармана.

– Здесь все, – сказал он. – Даты, сроки, поставки. Если кто-то узнает, откуда у вас эта информация, меня посадят в тюрьму.

Рейгодор хотел взять диск у Мэддокса, но Вацлав мягко опередил его.

Видно, опасался ловушки.

– Мы очень осторожные люди, – сказал Проклятый Кардинал.

– Ну что же, – произнес Рейгодор. – Вы выполнили свою часть сделки. Чем теперь мы можем помочь вам?

– Супермутанты, – кратко ответил Мэддокс.

Рейгодор сложил руки на груди.

Не этого ответа он ждал. И вновь спецагент сумел удивить его.

– Мне казалось, – сказал Рейгодор. – Вы здесь из-за контрабандистов…

– Всему свое время, – Мэддокс прищурился. – Наши агенты сейчас следят за торговцами. Когда мы будем готовы, то нанесем удар. Но у меня своя задача. Другая. Я должен узнать, кто такие супермутанты.

Рейгодор ответил не сразу.

– Помните, что я говорил вам об ангеле, агент Мэддокс? Он нес нам свет и спасение; но люди оказались недостойны… неблагодарны… И тогда пришли посланники дьявола.

– Супермутанты?

– Так их прозвали сталкеры… Но я уверен, это не творения Зоны. Их создали, специально, чтобы нести зло и тьму. Вы знаете, как много у нас сторонников; мы следим за всем, что творится в круге Рубежа. Но…

Рейгодор поджал губы.

– Мне неизвестно, откуда к нам пришли эти твари, и кто ими управляет. И я дорого дал бы, чтобы узнать ответ.

Пастырь развел руками.

– Это все.

– Этого мало, – ответил Мэддокс.

Вацлав хотел ответить, – но Рейгодор поднял руку, призывая его к молчанию.

Несколько секунд Пастырь хранил молчание, глядя на янтарный цветок.

– Будь по-вашему, – согласился он. – Вас отвезут в Деревню.

– Нет, – резко возразил Вацлав. – Это слишком опасно.

– Я не боюсь, – сказал Мэддокс.

Рейгодор тихо засмеялся.

– Боюсь огорчить вас, Джон. Но Вацлав заботится не о вас. Деревня… Никто не должен знать, где она. Это убежище.

– Для кого?

– Для тех, кому нет места в обычном мире.

Рука Рейгодора в черной перчатке скользнула по обезображенному лицу.

– Слово Божие на моих устах заставляет людей простить мне мое уродство. Но что делать остальным? Только прятаться.

– Как это поможет мне? – спросил Мэддокс.

– В Деревне есть одна женщина… Ее зовут Мадори. Она единственная, кто видел супермутантов, и смог остаться в живых. Поговорите с ней. Это все, что я могу для вас сделать.

Кривая усмешка появилась на лице Мэддокса.

– Я вам не верю. Хватит, Рейгодор! Вы здесь как Господь Бог. Вас все уважают. Так неужели вы ничего не знаете об этих чертовых тварях?

– Не оскорбляйте меня, – кротко отвечал Пастырь. – Я не Господь, и никогда не хотел им быть. Жалок тот человек, что мечтает стать божеством…

– Почему? – спросил Мэддокс.

– Тот, кто хочет стать богом, просто не научился быть человеком…

Ветер пронесся над цветочной лощиной.

– Значит, больше вы ничего не знаете?

Рейгодор ответил вопросом.

– Слышали о Франсиско Джианелли, ученом из «Ленуар»?

– Кажется, его застрелили бандиты Молота.

– Он был моим агентом. В тот, последний день Джианелли обещал принести мне снимки и карты. Их при нем так и не нашли. Все, кто хоть что-то знал о супермутантах, сразу же погибают. Кто-то заметает следы, агент Мэддокс. Хотел бы я знать, кто это… Вот почему Мадори приходится прятаться. Мы приютили ее в Деревне. Больше ей некуда было идти.

– Я никому не скажу, где она, – пообещал Мэддокс.

– Вы и не сможете. Скоро мы перевозим Деревню. Делаем это время от времени, ради безопасности… Вацлав свяжется с вами. И отвезет туда.

Рейгодор замолк, – и стало ясно, что разговор закончен.

Мэддокс посмотрел на него.

Он вдруг поймал себя на том, что хотел подать Пастырю на прощание руку. Джон развернулся и зашагал прочь, стараясь не наступать цветы.

– Ты все сделал? – спросил Рейгодор.

– Да.

Вацлав поднял ладонь.

Там свернулся кольцами белый червь.

– Чтец прозондировал его разум, – сказал Проклятый Кардинал. – Теперь у нас есть все пароли допуска.

– Этого хватит, чтобы вскрыть систему безопасности?

– Да, учитель.

– Хорошо.

Рейгодор посмотрел на небо.

– Скоро весь мир узнает, – прошептал он. – Весь мир узнает…

Я снова был в своей камере.

Все болело.

Охранники ушли. Я поднял глаза, – есть ли камера? Гладкий потолок, блестящие стены. Не разберешь… Ладно, все равно нет выбора.

Из рукава я вытащил оторванный коготь зомби.

Меня не обыскивали. Видно, не так уж часто бойцы возвращались в камеру после боя. И никто не подумал, что я могу прихватить с собой оружие.

Или отвертку.

Справа от двери, темнела панель замка. Я начал быстро откручивать болты.

– Давай же, – пробормотал я.

Неужели мне повезет?

Охранники не следят за мной, камер нет, – и никто не увидит, как я сбегу.

Панель упала, открыв запасную клавиатуру. Очень неосторожно, полковник… А впрочем, зомби ведь не умеют вскрывать засовы.

Но я умею.

Мои пальцы пробежали по клавишам. Узкий экран кодового замка вспыхнул, и погас.

– Поздравляю, – раздался негромкий голос над моей головой.

Я обернулся.

Ковач.

Его слова доносились из динамиков в потолке.

– Мне было интересно, сумеете ли вы добраться до замка. Вы смогли.

– Где моя награда?

Полковник задумался.

– Да, полагаю, вы ее заслужили. Надо будет еще придумать, какую. Впрочем, приз вас вряд ли порадует… перед смертью.

Я вводил один код за другим.

Напрасно.

Замок молчал.

– Знаете, на кого вы похожи, мистер Хорс? – спросил Ковач. – На крысу. Умная крыса нашла путь к самому центру лабиринта. И знаете, что самое смешное? Она все равно осталась в ловушке.

Попробую по-другому.

Нет, замок, ты не можешь быть умнее меня…

– Так почему я все еще жив? – спросил я.

– Хороший вопрос, – согласился Ковач.

На краткий миг он задумался.

– Знаете, мне часто его задают. Зачем вы устраивали все эти концлагеря?

Послышался короткий смешок.

– Это слово всегда меня задевало. Есть в нем что-то жалкое, пафосное. Мне больше нравится «изолятор». Убежище для тех, кому не место среди нормальных людей…

Я стучал по клавишам все быстрее.

Но дверь не открывалась.

– Так вот, – продолжал полковник. – Эти люди спрашивают, зачем собирать в изоляторе недо-человеков. Почему не убить их сразу. Хороший вопрос… Поучительный.

Я понял, что не смогу взломать код замка.

Взял коготь зомби, и выдрал клавиатуру.

– Если бы мы могли убить их всех сразу… Очистить землю от недо-человеков раз и навсегда… Но у нас не было такой возможности. Даже Гитлер не смог, а ведь у него была огромная армия.

– А вы научитесь рисовать акварелью, – подсказал я. – Глядишь, армия подтянется.

Проводки искрились под моими пальцами.

Я пробовал разные комбинации. Но все было бесполезно.

– Убивать людей – это слишком легко, – сказал Ковач. – Главное…

– Сломить их?

– Обучить, – мягко поправил Ковач. – Разве Христос ломал своих учеников? В каком-то смысле да, ведь он принес им новую веру. Так и я учил недо-человеков в своем…

Он коротко усмехнулся.

– Концлагере.

– Чему же вы их учили?

– Самому важному.

Я не видел лицо полковника, но был уверен, что он улыбается.

– Хотел донести им самую главную мудрость, которая доступна людям. Знать свое место. Ведь если недо-человек понимает, что он – низшее существо, и не претендует на большее, то его не придется уничтожать…

Мощный удар тока обрушился на меня, и отшвырнул к стене.

Кажется, на пару секунд я потерял сознание.

– Хватит, мистер Хорс, – властно приказал Ковач. – Вы уже поняли, что не сможете открыть эту дверь. Что же до вашего вопроса…

Он снова усмехнулся.

– Мне нравится изучать людей. Словно крыс. Забавно смотреть, как они пытаются выйти за границы своей ничтожности… Вы уверены, что в вас нет ни капли арийской крови? Для недо-человека вы слишком живучи.

– Это потому, что я крыса, – пояснил я.

– Ну что же…

Послышался скрип.

Я понял, что Ковач поднялся.

– Сейчас за вами придут охранники, мистер Хорс. И вы умрете. Да!

Он прищелкнул пальцами.

– Ваш любезный друг, мистер Питбуль, передает вам привет. Он хотел замолвить за вас словечко. В память, так сказать, о боевой дружбе…

Послышалась тишина.

– Он просил, чтобы я убил вас быстро, – сказал полковник. – Пуля в голову. Забавный парень, этот ваш негритенок.

– Видели бы вы, как он бьет чечетку.

– Жаль было его огорчать. На ваш счет у меня есть другие планы. Глупо убить вас быстро. Вы теперь знаменитость. Знаете, сколько людей захотят скачать ролик, где записана ваша смерть?

Замок едва слышно щелкнул, и дверь открылась.

Я тихо улыбнулся.

– Последний вопрос, полковник, – попросил я.

– Слушаю, – сказал он.

– Мои часы отобрали; жалко, подарок римского папы. Не подскажете время?

В голосе Ковача проскользнуло легкое удивление.

– Шесть минут первого, мистер Хорс. Но зачем?

Я улыбнулся снова.

Орбитальная станция «Дуайт Эйзенхауэр» уже стоит на нужной позиции, – прямо над нами. Долго же пришлось ждать, пока доползет эта черепаха.

И я как-то не рассчитывал, что время буду убивать на Арене.

Шесть минут…

Стоило спросить раньше. Зря, выходит, я устроил клоунаду с замком, – который был мне не нужен.

Да и что бы я делал, отперев дверь? …

Там, в штаб-квартире DEA в Вашингтоне, – замдиректора Бергсон, наверное, в панике грызет валиум, – думая, что я позабыл про нашу маленькую затею.

– Как вы меня убьете? – спросил я.

– Еще не решил.

Я развернул ладонь.

С тихим хлопком открылась подпространственная вакуоль. Нет, я не смог бы пронести в ней ничего большого… опасного… Ни пистолета, ни бомбы. Охранная система их сразу бы засекла.

Только маячок.

Маленький такой.

Быстро замигала красная лампочка. И я знал, – что там, наверху, орудия орбитальной станции уже наводят на цель.

Правда, жаль, что я тоже погибну, – в этом старом бункере.

Или нет?

Я закрыл глаза.

– Ты поможешь мне? – чуть слышно прошептал я.

– Да, – ответила Шестикрылый Ангел.

Чем дальше от границ Зоны, тем неуютнее становилось Мэддоксу.

Чувство было такое, – словно он тяжело болен, и проваливается в глубокий, неверный сон, не зная, хватит ли сил проснуться.

Маленький турбоглайдер несся над пустошами. Вацлав был мрачен. Обычная улыбка исчезла с его лица.

– Думаете, мы жестоки? – внезапно спросил он.

Перед глазами Мэддокса вновь встало лицо Саттона, – безобразное, в струпьях, и его взгляд, – полный тоски и отчаяния.

– Да, – сказал Джон.

– В нашем убогом мире, агент Мэддокс, жестоким зовут того, кто пытается что-то изменить.

– Вот как?

– Помогай людям, и тебя назовут преступником; прикрывай глаза и молчи, и тогда станешь честным…

– Для жестокости нет оправдания, – резко ответил Мэддокс. – Господь сказал: «не убий».

– Разве?

Вацлав украдкой взглянул на Мэддокса.

Улыбнулся.

Он знал, что его собеседник вовсе не читал Библию.

– Нельзя читать Святое Писание, и оставаться прежним, – заметил Вацлав. – Там вы найдете многое, что никак не укладывается в вашу систему лжи… Вот почему о Боге почти все забыли.

Вацлав поцеловал серебряное распятие.

– Многие зовут себя христианами, но почти никто из них даже не читал Библию.

– Моисей принес людям божьи заветы, – бросил Мэддокс. – Не убий, не укради. Это все знают.

– Ложь есть то, о чем знают все, – согласился Вацлав. – И легко понять, почему. Если все знают, – то незачем проверять. Сама мысль о сомнении кажется вам кощунственной…

– То есть, Моисей не приносил заветов? – Мэддокс усмехнулся. – И Библия, по-вашему, лжет?

Глаза Вацлава блеснули от ярости.

Однако он сразу же успокоился и ответил:

– Прочтем же Библию вместе.

И, закрыв глаза, стал читать по памяти:

– И сошел Моисей с горы; в руке его были две скрижали откровения. Когда же он приблизился к стану и увидел тельца и пляски, тогда он воспламенился гневом и бросил из рук своих скрижали и разбил их под горою.

– Чего? Моисей разломал скрижали? – удивился Мэддокс. – Еще до того, как принес их людям? Так что, люди этих заповедей и не увидели, по его вине?

Вацлав читал дальше:

– И он сказал им: так говорит Господь, Бог Израилев: возложите каждый свой меч на бедро свое, пройдите по стану от ворот до ворот и обратно, и убивайте каждый брата своего, каждый друга своего, каждый ближнего своего.

– Как? Моисей велел людям убивать друг друга?

– И сделали сыны Левиины по слову Моисея: и пало в тот день из народа около трех тысяч человек.

– Стой! – воскликнул Мэддокс. – То есть, когда Господь дал Моисею заповедь «не убий», тот первым делом велел устроить резню? Да не может быть. Нет такого в Библии.

Вацлав кротко улыбнулся.

– Исход, глава 32, – отвечал он.

Турбоглайдер начал снижаться.

Небольшой поселок прятался в глубокой лощине. Десяток шатров, не больше. С неба их видно не было, – скрывали кусты и скалы.

– Здесь живут те, кому нигде не осталось места, – произнес Вацлав. – Дети Зоны, сироты человечества.

Никто не встречал их.

Люди попрятались, только там и здесь, за спинами двух пришельцев, украдкой приоткрывались пологи, – то изгои хотели посмотреть на своих незваных гостей.

– Не задавайте вопросов, – негромко приказал Вацлав. – И не пытайтесь ни до кого дотронуться. Даже чтобы поздороваться. Здесь это не принято.

Они подошли к шатру, что стоял поодаль от прочих.

Проклятый Кардинал поднял полог. Внутри было темно; старая женщина скрючилась на циновке, и медленно перебирала четки.

– Мадори? – позвал Вацлав. – Это я.

Она не ответила.

– Расскажи нам о Детях Грома.

Мэддокс вошел в шатер. Опустился на грязную циновку, следуя кивку Кардинала. Тот присел рядом.

– Никто мне не верил, – прошептала старуха. – Все говорили, я сумасшедшая…

– Я верю, – мягко ответил Вацлав.

– Они пришли из тумана… И убивали всех на своем пути. Их боятся все – зомби, зервольфы…

Женщина истерически засмеялась.

– Вы видели, чтобы зомби боялись? Я видела… они бежали… бежали в ужасе… Мне казалось, страх снова превратил их в людей…

– Где это было? – спросил Мэддокс.

Вацлав коснулся его руки.

Покачал головой, – нельзя ее прерывать.

– В долине Зервольфов… Я спряталась… забилась в расщелину. Я молилась…

Женщина рванулась вперед.

Ее грубые, обезображенные пальцы вцепились в руку Мэддокса.

– Ад, – шептала она. – Ад идет, чтобы поглотить нас всех. Мы ждали… верили… Шестикрылый Ангел проснется; но пришли они, а значит, всему конец.

Мадори сгорбилась.

Тело опало, словно жизнь вдруг покинула ее.

Женщина замолчала, и лишь тихонько перебирала бусы.

– Идем, – сказал Вацлав.

Они вышли из шатра.

– Вы пытались найти их? – спросил Мэддокс. – Этих супермутантов?

– Конечно, и много раз. Но долина Зервольфов граничит с аномалией Кракена. Там пространство и время…

Вацлав крутанул пальцами, словно поворачивал невидимый рычаг.

– Ведут себя странно. Кто угодно может прятаться там… до поры. Я слышал, неподалеку видели людей из клана Оррима Молота. Может, они сами в этом замешаны. Или тоже хотели узнать, что там происходит.

Проклятый Кардинал поднес ладонь козырьком к глазам.

– Нам пора, агент Мэддокс. Лагерь сворачивается. Завтра его уже здесь не будет.

Белая молния с треском пронзила небо.

Потом еще одна.

– Боже, – прошептал Вацлав.

Он взбежал по склону лощины.

Грянул гром.

Шесть силуэтов брели по высохшей пустоши. Тугие, длинные щупальца росли из обрубленных шей, струились из рук, пытаясь дотянуться до неба.

Молнии плели над ними шипящую паутину.

– Мы опоздали, – Вацлав шагнул назад. – Они нашли нас. Боже, помоги нам.

Три сияющие актинии вспыхнули, закружились вокруг него.

Мэддокс выхватил пистолет.

– Это вам не поможет, – бросил Проклятый Кардинал.

Он поцеловал серебряный крест.

Всполохи озарили шатры изгоев. Мэддокс прикрыл глаза, ослепленный вспышками. Миг, – и поселок сгинул. Не осталось ни палаток, ни Вацлава, даже турбоглайдер исчез, растворившись в круженьи света.

– Прощайте, Джон, – едва слышный, донесся затихающий голос Проклятого Кардинала. – Но я не могу взять вас с нами.

Супермутанты подходили все ближе.

Мэддокс взглянул на пистолет в своей руке. Джон понял, что проиграл, – и нет смысла больше бороться.

Усмехнулся невесело, и вернул оружие в кобуру.

Потом зашагал им навстречу.

Глава 5

– Это здесь.

Джек «Питбуль» выпрыгнул из машины.

Вокруг тянулись болота. Серые, неприветливые скалы поднимались на горизонте. Казалось, само время боялось Болот Отчаяния, – за три долгих года они совершенно не изменились.

«А ты, – пронеслось в голове Питбуля. – Ты сам изменился? »

Да, – ответил он самому себе.

– У нас мало времени, – отрывисто сказал Джек.

Ренье выбрался из джипа, поводя сканером.

– Багряной сферы здесь нет, – пробормотал он. – Кто-то забрал ее.

– Разве это возможно? – Питбуль резко обернулся к нему.

Проклятье.

Это рушило все его планы. Где-то далеко в небе Бог смеялся над ним.

Ренье усмехнулся.

– Мы сами собирались забрать ее, – сказал он. – Это была идея Игоря Перельмана. И если бы кто-то тогда не взорвал чертов самолет…

Ковач мягко прервал его, подняв руку.

– Сможете ее найти, доктор?

– Конечно же.

В голосе Ренье прозвучала гордость.

– Сфера оставляет мощный энергетический след. Такое не спрячешь…

Он повел вокруг сканером.

– Но нужно время, полковник. Кто-то пытался стереть ионную тропу.

Питбуль настороженно прислушивался, словно чего-то ждал.

– Плохие воспоминания? – спросил Ковач. – Может, совесть нечиста?

– Совесть у меня чистая, – бросил негр. – Я ее каждый день стираю, вместе с трусами.

Он обернулся.

– Только место это мне не нравится. Говорят, что гнусь со всей Зоны сюда стекается. И становится еще страшнее и злее.

– Так и есть, – невозмутимо отвечал Ковач. – Знаете, ведь слухи, они всегда правдивы. Хочешь скрыть правду? Заверни ее в фантик слуха. Все будут знать, и никто не захочет верить.

Ковач заложил руки за пояс.

И Питбуль внезапно понял, что так раздражало его в полковнике, – словно фальшивая нота на заднем плане.

Драган был маленького роста, – на три головы ниже, чем негр. Но этого не осознавал. Не было в нем ни комплекса коротышки, ни кучи лесов-надстроек, что маленький человек всегда над собой возводит.

Ковач просто не ощущал себя маленьким.

И такого Питбуль еще ни разу не видел.

– Все дело в Багряной Сфере, – сказал полковник. – Это она притягивает сюда всю аномальную энергию Зоны. По крайней мере, так было еще недавно…

Ковач улыбнулся.

Посмотрел на негра снизу вверх.

– Давно хотел задать вам один вопрос, мистер Питбуль… Зачем вы живете?

Наемник широко ухмыльнулся.

– О, это просто. Я живу, чтоб мочить таких подонков, как ты.

Без замаха, он швырнул что-то на землю.

Раздался оглушительный взрыв.

Питбуль рванулся в сторону, и скрылся в высоких зарослях.

– Нет, – прошептал Ковач.

Он обернулся.

Приклад автомата сам лег в его ладонь.

Негр исчез; двое солдат валялись на земле, и горло было у каждого перерезано. Видно, пытались остановить Питбуля, – или просто случайно оказались у него на пути.

– Догнать? – отрывисто спросил кто-то.

– Нет.

Ковач пристально оглядывал заросли.

Питбуль бы не стал бежать просто так, – не здесь, в Болотах Отчаяния.

– Приготовиться! – отрывисто приказал Ковач.

Заросли дрогнули.

С тихим, протяжным свистом из серых веток появилась Тварь.

Мускулистый, прогнивший торс крупного мужчины. Бритая голова, с размытой татуировкой, еще две росли на плечах.

Обе руки были обкусаны по локоть. На поясе тело плавно перетекало в гладкий, блестящий хвост огромной пиявки. В животе зияла глубокая дыра; там покачивался младенец, наполовину вросший в тело зомби.

Окровавленный, покрытый слизью, – он тянул к людям крохотные ручонки, а десятки вен и артерий соединяли его с Тварью.

Глаза его были слепы, и запеклись старыми гнойниками, – но между бровей открывалось третье око, с двумя половинками зрачков, – словно полумесяцы, они плавали в стекловидной жидкости.

– Огонь! – приказал полковник.

Ренье в ужасе упал, закрываясь руками, и мелко повизгивая от страха. Все человеческое в нем исчезло, – остался лишь страх, растворенный в дрожащем мясе.

Загрохотали автоматные очереди.

Пули входили в тело Твари, не причиняя ей никакого вреда.

Только сейчас Ренье разглядел, что мертвая плоть чудовища испещрена старыми дырками от пуль. Их было очень много, и гниющие наросты скрывали их.

– Его же нельзя убить, нельзя, нельзя, – застучало в голове Жака.

Он вспомнил рассказы сталкеров о Сиротах Зоны, – зомби, что питались энергией от самого сердца Проклятых Земель, и не могли быть убиты.

Раньше Жак думал, что все это сказки, – вздор, ведь все, что живет, движется и дышит, должно и погибнуть.

Но, видно, прав был полковник, – и за каждой легендой прячется правда.

– Назад! – приказал Ковач.

Окровавленный младенец распахнул рот, и тихий, протяжный крик пронесся над топью.

Жак Ренье поглубже зарылся в грязь; солдаты замерли, в страхе и растерянности оглядываясь. Вокруг них, в холодном воздухе, извивались и дрожали крошечные двухголовые черви.

– Ложись! – закричал полковник. – Наземь, все, живо!

Огненная волна пронеслась над зарослями.

Люди осыпались горстями серого пепла. Вжавшись в мокрую землю, Драган Ковач сжимал бесполезный теперь «калашников».

Весь отряд погиб за пару секунд; лишь одному солдату удалось выжить. Во время взрыва, тот оказался в стороне от других; кожа его дымилась, кровь текла по лицу, – но серб еще мог сражаться.

Теперь он кинулся к джипу; выхватил гранатомет и направил на монстра.

Семь мертвых глаз уперлись в него.

– Сдохни, тварь, – прошептал солдат.

Он спустил курок.

С протяжным свистом ракета вылетела из нарезного ствола. Монстр раскинул обрубленные руки, и глухой клекот вырвался из трех глоток зомби.

Прогремел взрыв.

Солдат стоял, не опуская оружия, – ждал, пока рассеется дым.

А когда это случилось, – монстр по-прежнему парил над зарослями, и лишь в мертвых глазах его стало больше ненависти.

– Беги! – крикнул Ковач, но было поздно.

Тварь простерла отрубленную руку к солдату.

Мертвый младенец что-то прошептал едва слышно. Бурлящее пламя охватило стрелка, обратив его в черный дым. И Ковач мог бы поклясться, что там, в сажном неясном мареве, он видит лицо мертвого солдата, рвущееся гримасами боли.

Ренье лежал, закрыв ладонями голову, и тихо, протяжно стонал.

Ковач рванулся к нему, хотел вырвать из руки сканер. Это было непросто; бледные пальцы Жака сомкнулись железной хваткой. Драган дернул сильнее. Пара костей сломалась; Ренье даже не заметил этого.

Тварь медленно скользила над обугленными зарослями, приближаясь к ним.

Драган рванул еще раз. Ему не раз приходилось отбирать вещи у мертвецов, – там, в концлагере, в Боснии.

Пальцы Ренье разжались, и сканер выпал из них.

– Давай же, – прошептал Ковач.

Тварь раскинула руки.

Глухой рокот рождался в груди чудовища.

Драган понимал, – новый взрыв им не пережить. Он вскинул руку, и сканер заиграл яркими огнями.

Ковач быстро нажимал клавиши.

– Ты умрешь… – прошептала Тварь.

С тихим хлопком распахнулась за ней дыра в мироздании, подпространственная вакуоль. Ковач сжал зубы. Взгляд мертвого младенца, словно ледяной ветер, пронзал его, лишая сил и смелости.

И где-то там, глубоко внутри Драгана, – выл и тявкал от страха вздыбленный болотный зервольф, а рядом, обняв его, вцепившись в густую шерсть, дрожал испуганный человек.

– Ты уже мертв, – бросил Ковач.

Он нажал последнюю клавишу.

Вакуоль дрогнула, и Тварь втянуло в нее.

Громко, отчаянно закричал кровавый младенец; гулкий вой раздался из мертвых глоток. Дрогнули обрубленные культи, словно Монстр пытался вырваться на свободу; – потом альков схлопнулся.

Вязкое чавкание пронеслось над Болотами, и все смолкло.

Кровь и раздавленные внутренности стекали по обугленным зарослям.

Ковач поднялся.

Его люди были мертвы, – все, кроме доктора. Серб помог ему встать.

– Значит, мой милый Жак, – невозмутимо произнес Ковач. – Вы можете найти Сферу?

– Да, – прошептал Ренье.

Левую руку он прятал за спиной. Сломанные пальцы уже срослись.

– Но мне будет нужно время.

Ковач хлопнул его по плечу.

– У вас все время Вселенной, доктор Ренье…

Маленький турбоглайдер ждал Питбуля на окраине Топей.

Негр запрыгнул в кабину, включил зажигание.

– Далеко собрался? – спросил я.

Ткнул его пистолетом в ухо.

– Вот черт…

Питбуль откинулся на сиденье, закрыл глаза.

– А я-то думал, ты сдох в том бункере.

Я приковал его к креслу. Сам устроился рядом. Перевел на мой штурвал управление.

– Злишься? – Питбуль осклабился.

– Злятся на друзей; а таких, как ты, вешают.

Турбоглайдер поднялся над болотами.

– Сейчас мы прокатимся, – сказал я. – И ты меня кое-куда проведешь.

Белоснежные зубы Питбуля сверкнули в ухмылке.

– С чего это я тебе помогать стану?

– Откажешься, и вместе сдохнем к чертям. А ты не из тех, кто готов погибнуть просто назло мне.

Башня Орла поднималась над горизонтом.

Ее окутывал темный туман.

– С ума сошел? – прорычал Питбуль. – Ты летишь туда?

– Там все началось, там все и закончится, – бросил я.

Негр отвернулся.

– Башня Орла это верная смерть, приятель. Стоит лишь приземлиться…

– О нет, – отозвался я. – Мы влетим в один из ангаров, на верхних ярусах. И ты покажешь мне путь.

– Думаешь, я знаю дорогу?

– Деранторы знают. А ты уже давно стал одним из них.

Зубы негра скрипнули.

– Ты хотел убить меня с самого начала, – сказал я. – Там, в Сингапуре, это ты натравил Вацлава на мой след. Ты помог Кардиналу найти нас в Шэньяне. А когда я все-таки выжил, тебе пришлось свалить все на Бойера. В Башне Ворона…

Питбуль недобро посмотрел на меня.

– Целью деранторов был вовсе не тот контейнер. А я. Я должен был погибнуть случайно, чтобы Дэрринг ничего не заподозрил… Потом пару раз мы чуть не умерли вместе. Но это просто ты сплоховал.

– Зачем мне убивать тебя?

– Я был помехой. Ты хотел сам отправиться в Зону, и знал, что я помешаю вам завершить свой план.

– Правда, что ли?

– Вацлав оплошал. И выдал себя. Толкнул небольшую речь, как ненавидит скотину-Питбуля. Но это никак не вязалось с его христианским блеянием, о боге и всепрощении… Там, в Шэньяне, он даже не пытался попасть. Три пули, все мимо, – ладно! Это был всего лишь спектакль.

Турбоглайдер начал снижаться.

– Ты любил ее? – спросил я.

– Кого?

Ненависть вспыхнула в темных глазах Питбуля.

– Кэтрин Теннеси. Она была твоей Мэри Поппинс. Прилетела, перевернула всю душу, сделала тебя другим человеком. А потом вышла замуж за Уильяма Дэрринга, дурака и пустышку…

– Заткнись, – приказал Питбуль.

– Как скажешь.

Я заклеил ему рот скотчем.

Наш турбоглайдер плавно вошел в ангар. Пусть снаружи казалось, что от Башни Орла остались лишь обугленные обломки. Многое сохранилось в целости, в том числе, посадочные площадки.

Охраны не было; никто, кроме деранторов, не осмелился бы прилететь сюда.

– Пока, Питбуль.

Я выбрался из кабины.

– Молись, чтобы зомби убили тебя раньше, чем я вернусь.

Огромный провал щерился в центре полуразрушенной залы.

Белый, ослепительный свет струился из него.

Юноша стоял на краю, неотрывно глядя вниз.

– Здравствуй, Ричард, – негромко произнес я.

– Дэрринг прислал вас найти меня?

Он даже не обернулся.

– Главное, чтобы ты сам отыскал себя, – сказал я.

Подошел чуть ближе.

– Где спутница? – спросил я.

– В Башне Ворона. Я не мог привести ее сюда.

– Конечно, – кивнул я. – Значит, ты не открыл ей свой маленький секрет, Ричард. Или мне звать тебя Рейгодор?

Юноша обернулся.

Лицо его стремительно изменялось. Кожа покрылась струпьями, волосы поседели, и катаракта затянула глаза.

С каждым днем он все сильней разлагался.

– Это случилось в первую же неделю, – негромко произнес Рейгодор. – Я был слишком неосторожен… Попал на край аномалии, только чудом выжил.

Он сложил руки на груди.

– Ненадолго я могу вернуть прежний облик. Но потом становится еще хуже…

Я шагнул к краю.

Там, внизу, – в перинах белого света, покоилась Шестикрылый Ангел.

Глаза закрыты, поблекшие крылья сложены.

– Как вы узнали правду? – спросил Рейгодор.

Мне показалось, – он боится, что я заговорю с ним об Ангеле.

– Элементарно, – ответил я. – Еще в Китае я понял, что Питбуль помогал деранторам. Только вот зачем? Деньги? Нет, он чересчур осторожен. И не связался бы с опасной сектой, только чтоб набить кошелек. Вера? Не из такого он теста.

– И? – спросил Рейгодор.

– Я неплохо изучил тебя, Ричард. Хочешь найти человека, разузнай о нем все. И мне запомнилась та история, про солдатика, по имени сержант Джек. Он заменил тебе отца, да? Был твоим бодигардом. И до сих пор остался верен своему мальчику…

Лицо Рейгодора дрогнуло.

– Где он? – отрывисто спросил Ричард.

– Питбуль? За него не волнуйся. Твой друг в полной безопасности. А вот ты…

Я посмотрел на Ангела.

– Думаешь, ей понравилось бы то, что ты делаешь?

– Я сражаюсь во имя Господа.

– Нет, ты просто мстишь тем, кто ее убил.

Яркая волна света пробежала по лицу Ангела.

– Чтобы двигаться дальше, – сказал я. – Иногда надо остановиться.

Ричард нахмурился.

– Башня Ворона будет взорвана, – сказал он. – Этот оплот порока…

– Да ладно, – я отмахнулся. – Кого ты пытаешься обмануть? На самом деле Башня вам не нужна. И Вацлав не взрывал Обитель Орла, – он бы просто не смог. Вы с ним это придумали, чтобы военные поверили в ваш обман.

– Зачем мне это? – с улыбкой спросил Ричард.

– Пока все силы Рубежа стянуты к Башне Ворона, твои люди заняты настоящей мишенью. Платформой «Дэрринг Корп».

Его глаза стали мрачными и холодными.

– Сначала он убил твою мать, – сказал я. – Теперь, на твои же деньги, возводит то, что ты ненавидишь. Но взрыв, насилие… Ричард, спроси себя, – что скажет она?

– Она молчит, – негромко ответил юноша. – Я прихожу сюда день за днем, но она молчит.

– Может, пора разбудить ее?

Я раскрыл ладонь.

Подпространственная вакуоль распахнулась, и Багряная Сфера выплыла из нее.

– Ангел вела меня все это время, – сказал я. – Хочешь поговорить с ней?

Раздался выстрел.

Пуля вошла в грудь Хорса, пробив ему сердце насквозь.

Наемник из Сингапура покачнулся и рухнул вниз.

Солдаты вбежали в залу. Ричард Теннеси выхватил пистолет. Он успел дважды спустить курок; но его скрутили и поставили на колени.

– Очень жаль, – заметил полковник.

Ковач неторопливо подошел к Ричарду.

– У вас еще был шанс выиграть… Последний шанс, мистер Рейгодор.

Он обернулся, посмотрел на мертвых солдат.

– Одной из тех пуль вы могли пробить себе мозг. Тогда бы я проиграл.

Драган развел руками.

– Порой единственный способ одержать верх, это умереть.

Ричард с ненавистью посмотрел на него.

– Жаль, что я не убил тебя, – сказал он.

– Нельзя сказать, что вы не пытались, – Ковач опустил голову. – Я же был одним из главных ваших врагов.

Он усмехнулся.

– Странно, не правда ли? У нас с вами одна цель, мистер Рейгодор. Мы оба хотели очистить мир… Но я вовремя понял, – бороться за то, во что веришь, можно лишь в одиночку.

Драган взглянул на Ричарда.

– Вера словно вино, мистер Рейгодор; если разлить по многим бокалам, то даже запаха не останется. Мои солдаты служат за страх и деньги; делиться с бойцами верой, значит ее запачкать.

– Как вы прошли сюда? – спросил Ричард.

– А, вы о караульных? – Драган взмахнул головой. – Ваши люди никуда не годятся; Хорс пришел сюда, как к себе домой. Нам пришлось чуть сложнее, но согласитесь, вы даже выстрела не услышали…

Ричард рванулся в бешенстве, но солдаты крепко держали его.

– Все дело в том, что ваши люди фанатики, – сказал Драган. – Вы роздали веру тупому стаду. А мысль о Боге всегда превращает стадо в безумную, злую стаю, что хочет лишь крови. Толку от них немного…

– Почему вы не убьете его? – негромко спросил Ренье.

Ковач наклонился.

Взял Ричарда за подбородок.

– Он же герой. Икона… Люди верят в него, готовы молиться. А кто может быть сильнее героя? Только мертвый герой…

Юноша ждал, что Ковач его ударит; но тот лишь смотрел на пленника, и это было еще страшнее. Драган сказал:

– Когда Рейгодор умрет, деранторы станут еще сильнее. Убитый лидер! Он бы стал святым. Мучеником. Новым Христом. Символом их борьбы. А мне это не нужно, нет…

Полковник выпрямился.

– Я сделаю то, что хотел с самого начала. Вы станете зомби, Ричард. Каждое воскресенье вас будут выводить на Арену, – да, я выстрою новую, если кто сомневался в этом. И там…

Глаза Ковача вспыхнули.

– В большой клетке… То, что от вас останется, – живой мертвец, – будет выть и дергаться, на потеху пьяной толпе. Кусок гниющего мяса, – вот во что превратится их святой Рейгодор…

Рука полковника медленно сжалась в кулак.

– Но это потом, потом…

Его лицо дернулось, – и впервые Жак увидел в глазах Драгана неуверенность.

– Вы замечали, доктор, – негромко произнес Ковач, – что жизнь никогда не дает нам насладиться победой? Всегда есть что-то, что отвлекает.

Полковник замер.

Взгляд его был прикован к Багряной Сфере; сейчас, озаренная светом от крыльев спящего Ангела, – она казалась еще прекраснее.

– Боже мой, – прошептал полковник. – Я так долго этого ждал…

Драган поднял руку, не решаясь коснуться Сферы.

– Стать богом… – чуть слышно произнес он. – Увидеть и познать то, что больше никому не дано…

Голос Ковача дрогнул.

– Если есть мечта, цель, ради которой стоит рискнуть, то разве… разве не эта?

– Нет, – ответил Ренье.

Он встал на пути полковника.

– Не смейте, – приказал Жак.

Драган замер.

На его лице, мертвой маской, застыло бесконечное удивление.

– Сфера моя, – произнес Ренье. – Моя. Никто не тронет ее.

Рука полковника дернулась к кобуре.

Глаза Жака вспыхнули. Столб гудящего пламени вырвался из его ладони, – и обрушился на Драгана Ковача.

Долю секунды серб смотрел на Ренье.

И в тот, последний момент полковник вдруг понял, – что позволил Жаку стать своим другом, а значит, был обречен.

Дружба – та дверь, сквозь которую заходит предательство.

Потом его тело вспыхнуло, и распалось обугленными кусками мяса.

Солдаты стали стрелять.

Пули проходили сквозь Жака, – словно через туман, – не причиняя вреда. Он тихо засмеялся.

– Нельзя убить бога, – промолвил он. – Я ваш новый бог.

Жак вскинул руки.

Огонь окружил его, заиграл гудящими лентами, – и обрушился на солдат.

Девять живых факелов забились в агонии, крича от невыносимой боли.

– Ты, – прошептал Ренье.

Он шагнул к Рейгодору, и протянул ему горящую длань.

– Ты еси пастырь для всех людей в Проклятой Земле. Вы будете поклоняться мне?

– Я верю лишь в бога, – глухо прошептал Ричард. – А ты не бог.

Ярость вспыхнула в глубоких глазах Ренье.

– Теперь бог, – отозвался он.

– Ненадолго.

Я стоял на краю провала, держа в руке мигающий сканер.

Жак обернулся.

Его рука взметнулась ко мне, и бурлящий огонь вырвался из ладони; пламя тут же погасло, закашлявшись черным дымом.

– Ангел, – прохрипел Жак. – Белая моль, вот кто защищает тебя…

Он снова выбросил руку, – но лишь коптящий туман сорвалось с дрожащих пальцев.

– Ангел не может быть выше Господа, – закричал Ренье. – Вспомни, что случилось с Денницей! Он пошел против Бога и был низвергнут.

– Как и ты.

Я нажал последнюю кнопку.

Глухой взрыв раздался где-то за стенами.

– Что? – прошептал Ренье.

Вновь прогремел далекий раскат.

Потом еще.

Ближе.

И еще один.

– Нет! – закричал в отчаянии Жак.

Стена за его спиной взорвалась.

Что-то огромное, страшное, – промчалось мимо меня, схватило Ренье и унесло прочь, ломая им переборки.

– Любого бога можно убить, – сказал я. – Надо только осмелиться.

Я шагнул к Рейгодору.

– Как ты?

Он смотрел на пролом в стене.

– Управляемая ракета, класса воздух-земля, – пояснил я. – Весьма полезно, пропалывать пантеон. Надо было только указать цель.

Высокий, чуть сгорбленный человек появился из дальнего коридора.

– Долго же вы, Мэддокс, – заметил я.

Он усмехнулся.

– Слегка заблудились здесь, в переходах.

– Все кончено, – сказал я. – Ковач мертв. Оррим Молот тоже. Их преступный синдикат уничтожен. Хорошая работа, спецагент.

Мэддокс кивнул.

Его взгляд был прикован к Багряной Сфере.

– Теперь можно пожать руки, – заметил я. – Обняться. И мы все поедем домой. Но все будет не так, верно?

Он покачал головой.

– Мне и правда жаль, – сказал Мэддокс.

Пальцы его вдруг превратились в щупальца.

Молнии метались меж ними.

– Это вы взорвали Башню Орла, – сказал я. – Да?

– Другого выбора не было.

– Мерзавец! – Ричард рванулся к нему.

Разряд ударил в него, и отбросил в сторону.

– Сколько людей погибло тогда? – спросил я. – Сотни? Может быть, тысяча? И ради чего?

Глаза Мэддокса стали жесткими и колючими.

– Ради порядка, Хорс. Закон и порядок, – вот единственное, что имеет смысл. Или ты хочешь…

Он взмахнул рукой.

– Чтобы такие люди, как Ковач… Молот… Ренье… и дальше творили зло безнаказанно?

Серые тени появлялись из обугленных коридоров.

То были Дети Грома.

Супермутанты.

– Ты убиваешь невинных, чтобы защитить их? – подсказал я.

– Это война, – бросил Мэддокс. – Потери здесь неизбежны. Думаешь, я рад, что так получилось? Думаешь, мне не жаль тех людей? Нам пришлось взорвать Башню… Только так мы могли уничтожить Ангела.

– Вы заманили ее сюда, – сказал я. – Набили все здесь взрывчаткой. Но зачем, Джон?

Молнии скользили по обгоревшим стенам.

– Ты видел, на что способны такие люди, как Ковач, – голос Мэддокса прозвучал надтреснуто. – Если не закрыть Зону… не выжечь все здесь каленым железом… Завтра наш мир погибнет. Да ты и сам знаешь.

Щупальца хлестнули меня.

– Зомби… радиация… артефакты… Люди губят себя, и это нужно остановить.

– А сам-то? – спросил я.

Сложил руки на груди.

– Такие, как вы, уверены, что убийство! рэкет! предательство и насилие! вмиг перестают быть грехом, если творить их по приказу. Вы зовете себя защитниками закона, но на само деле вы – палачи, ибо нет закона без милосердия.

– Ты просто хиппи, – отрезал Мэддокс с презрением.

Он шагнул ко мне.

– А теперь ты отдашь мне Сферу.

Тысячи молний ударили в меня.

Длинные упругие щупальца обвили Багряный шар, – но не сдвинули с места. Он принадлежал мне.

Пока.

Сверкающие разряды били в меня, и я понимал, что долго не продержусь. Сила, дарованная мне Ангелом, была велика, – но ни один человек не смог бы одолеть всех супермутантов сразу.

А я и не был один.

В северном углу полуразрушенной залы высился Рейгодор, и лицо его снова стало молодым и прекрасным. В восточном молился Вацлав, перебирая темные четки, – и три сияющие актинии кружились над его головой.

В южном, словно утес над ревущим морем, был Питбуль. Отблески молний играли на его бритом черепе. В западном стояла Оксана.

– Все кончено, Мэддокс, – негромко повторил я. – Теперь все.

Багряная Сфера дрогнула, и окунулась в белое сияние Ангела.

Слеза, бегущая по щеке Бога.

Яркий свет вырвался из провала, и над уродливыми обломками медленно воспарил Шестикрылый Ангел.

Вскрикнули Дети Грома, и обратились в ничто.

Вацлав медленно опустился на колени, сложив руки в молитве.

– Ангел… – промолвил он, в бесконечном благоговении.

Питбуль был не из тех, кто молится; он лишь склонил голову и буркнул:

– Миссис Теннеси.

– Мама, – прошептал Ричард.

Ренье поднялся.

Он стоял на дне глубокой воронки.

Черный дым поднимался от сожженной земли.

Сила, дарованная осколком Багряной Сферы, медленно исчезала. Сколько ее осталось? Жак вскинул руку, – не было ни огня, ни даже черного облачка.

Он испуганно оглянулся.

Взрыв отбросил его далеко от башни; повсюду, куда ни глянь, тянулись мертвые пустоши.

– Нет, – прошептал Ренье. – Боже, нет, нет…

Как теперь найти дорогу домой?

Да и сколько он пройдет, – без оружия, лишившись тех сил, что дала ему Багряная Сфера?

– Ничего, – пробормотал Жак. – Я выживу. Как-нибудь. Обязательно.

Кто-то сзади коснулся его руки.

Доктор в ужасе обернулся.

Маленькая девочка.

Короткое платье, голые розовые колени. Большой надорванный бант.

– Поцелуй меня, – сказала она.

Правый глаз ее вытек; гнилая кожа отслаивалась с лица.

Мертвые дети выходили из обугленных зарослей.

– Идем, – шептали они. – Идем с нами, Жак; ты будешь нашим богом.

Мы сидели на раскрошенных ступеньках.

Только я и Оксана.

Башня Орла больше не казалась мне такой страшной.

– Думаю, – сказал я. – Моя работа закончена. Ричард найден; он жив, здоров, и теперь со своей семьей. Кэтрин сказала, что его вылечит.

Я поморщился.

– Правда, меня едва не стошнило от умиления, когда они обнимались. Включу это в счет, пожалуй.

Мы помолчали.

– В Киото было неплохо, – заметил я.

– Да, – согласилась девушка.

Больше я не знал, что сказать.

– Что будешь делать дальше? – спросила Оксана.

– О, у меня есть новый заказ.

Я вынул небольшой ключ, сияющий белым светом.

– Кэтрин просила меня кое-что уладить, пока я здесь.

– Что?

– Сейчас ты узнаешь.

Человек шел к нам по узкой тропе.

– Мы ждали вас, – сказал я.

Он провел рукой по серебряным непослушным волосам.

– Хорошо, – улыбнулся Игорь Перельман. – Тогда вперед.

Ни один зомби не пострадал при написании этой книги

В оформлении обложки использована работа художника The Gurch «Zombie Sarge», распространяемая по лицензии Attribution 2. 0 Generic (CC BY 2. 0)

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib. ru

Оставить отзыв о книге

Все книги автора